После мира, подписанного в Крепи, простой народ не скрывал своего огорчения:

— Дофина предали! — говорили люди.

Некоторые, понизив голос, добавляли, что «те, кто совершил это преступление, стоят очень близко к королю».

Естественно, появление такого слуха не обошлось без Дианы де Пуатье. Вдова Великого сенешаля надеялась таким способом возбудить в королевстве недовольство и возмущение своей соперницей и заставить короля прогнать ее с позором.

Но м-м д'Этамп была особой ловкой. Стремясь заставить поверить в свою невиновность, она громче других кричала об измене и требовала примерного наказания виновных.

Такое ее поведение успокоило короля.

— Мы их найдем, — сказал он.

И он приказал начать расследование.

— Я все возьму на себя, — сказала на это фаворитка и поручила дело кое-кому из своих друзей.

Через пять дней добрый десяток совершенно ничего не понимавших несчастных людей был брошен в тюрьму по обвинению в государственной измене.

Одна деталь, впрочем, делает эту историю почти комичной. Среди тех, кого арестовала полиция, по ошибке оказался человек, которого м-м д'Этамп действительно использовала для передачи информации Карлу Пятому. Она ужаснулась, когда узнала его среди задержанных, приказала немедленно выпустить и уломала следователей извиниться перед ним.

Все остальные арестованные были осуждены на пожизненное заключение, что принесло огромное удовлетворение народу, всегда жаждущему правосудия.

* * *

Это скандальное заключение в тюрьму стало, однако, началом одной любопытной любовной истории.

В числе жертв фаворитки оказался и юноша, молодая жена которого, Луиза, была одним из украшений королевского двора. Звали его Ангерран де Ланьи.

Вначале, когда Луиза узнала, что ее мужа обвинили в умышленной выдаче французской крепости императору, бедняжка пришла в отчаяние. Но потом она подумала, что освобождение Ангеррана, чья верность королю не вызывала у нее ни малейшего сомнения, зависит исключительно от нее, и поклялась помочь мужу доказать свою невиновность.

Осуществление задуманного плана основывалось целиком на силе ее чар. Не медля, она приступила к делу. Не прошло и месяца, как в результате многократных посещений, нежных уговоров, многообещающих взглядов ей удалось влюбить в себя надзирателя тюрьмы, в которой гнил Ангерран. Наконец однажды ночью, когда она уступила надзирателю в том, чего он больше всего желал, Луиза прошептала:

— Если вы действительно так любите меня, позвольте мне остаться рядом с вами. Посадите меня в камеру вместо моего мужа.

Почтенный служака оторопел от такого предложения.

— А если ваш муж меня выдаст?

— Совершенно исключено, потому что его снова бросят в тюрьму.

На другой же день белокурая Луиза оказалась в королевской тюрьме, а ее муж, сразу отправился на север Франции, где сражения еще продолжались. Дело в том, что если с Карлом Пятым мир был подписан, то с Генрихом VIII война не кончилась, и здесь ощущалась острая нужда в рыцарях, владевших мечом.

Под вымышленным именем Ангерран присоединился к французским солдатам и сражался с таким жаром, что известие о его несравненной доблести дошло до короля. Некоторое время спустя Франциск I приехал навестить свои войска и лично поздравил Ангеррана.

— Вот один из самых храбрых рыцарей моего королевства, — сказал король. — Не желаешь ли ты попросить меня о чем-нибудь?

— Да, сир. Я прошу освободить мою жену, которая находится в тюрьме.

Король был страшно удивлен.

— А что она сделала?

— Она заняла мое место…

И он рассказал изумленному королю свою историю, закончив ее словами:

— Я лишь хотел доказать Вашему Высочеству, что я ваш верный слуга, неспособный на предательство, и что мое осуждение было несправедливым.

Король ничего на это не ответил и только обнял его. Но в тот же миг в Париж был отправлен курьер.

Наутро после трех месяцев тюремного заключения и любовных свиданий, во время которых она старалась не находить никакого удовольствия, Луиза была освобождена. Ее тюремщик расставался с ней с тяжелым сердцем, зная по опыту, что подобные приключения не сваливаются на голову служителя тюрьмы дважды в жизни.

Что же касается Ангеррана, которому совесть не позволяла упрекнуть жену за то, что она, спасая его честь, чуть-чуть пожертвовала своей, он предпочел закрыть на это глаза и, если верить историку, «очень быстро стер в своей памяти то время, когда прекрасная Луиза, исключительно из любви к нему, заставила его побыть некоторое время рогоносцем».

В начале 1545 года весь французский двор был взбудоражен странным событием.

Франциск I, бывший тогда под сильным влиянием всего итальянского, окружил себя знаменитыми художниками, прибывшими с Апеннинского полуострова по его приглашению. Вслед за Леонардо да Винчи, прибывшим во Францию после битвы при Мариньяно и скончавшимся в 1519 году, здесь жили и трудились во славу Франции Андреа дель Сарто, Приматиччо, Россо. и многие другие.

«Король, — сообщал один итальянский посланник, — тратит в течение года огромные средства на драгоценности, мебель, сооружение замков и садов. По своей натуре это человек, который готов платить всякому, кто раздобудет ему редкий драгоценный камень или еще что-нибудь редкое».

Но вот один из итальянских художников не понравился герцогине Этампской, и она ломала голову, что бы такое сделать, чтобы ему досадить. Фаворитке мало было вести постоянную войну с Дианой де Пуатье, она с яростью набрасывалась на всякого, кто не признавал в ней единственную и абсолютную любовницу королевства. И Бенвенуто Челлини был как раз одним из этих немногих.

Их постоянная дуэль приводила в восторг весь двор. Началось все буквально с пустяка. Скульптор, получив заказ на несколько скульптур для замка Фонтенбло, пришел к королю показать свои эскизы, но не зашел с этим же к фаворитке. В ярости от такого оскорбления м-м д'Этамп в отместку за это потребовала от Франциска I передать Приматиччо заказ, данный Бенвенуто.

Безвольный монарх согласился на такую вопиющую несправедливость.

В конце концов, после бесконечных интриг, Челлини все-таки удалось установить в одной из галерей Фонтенбло своего великолепного Юпитера, которого он только что завершил.

У фаворитки из-за этого чуть было не случился нервный припадок.

«Узнав о том, как складываются мои дела, — пишет Бенвенуто Челлини в своих „Мемуарах“, — м-м д'Этамп разъярилась против меня сильнее, чем прежде. „Как, — говорила она, — я правлю миром, а этот жалкий тип совершенно не считается со мною?“

Помимо бесконечных мелких неприятностей, которые она ему причиняла, фаворитка сделала даже попытку уничтожить его с помощью наемных убийц. К счастью, Бенвенуто ускользнул от засады здоровым и невредимым.

Тем не менее, измученный бесконечным противоборством, Челлини решил покинуть Францию, предварительно насолив м-м д'Этамп так, как она того и заслуживала. Скандал разразился в тот день, когда король лично объявил открытие галереи, где находился знаменитый Юпитер.

Франциск I и весь двор, столпившись вокруг статуи, расточали щедрые похвалы автору.

Вдруг кто-то спросил:

— А что это за покрывало, которое Бенвенуто накинул на статую?

М-м д' Этамп ответила язвительным тоном:

— Да просто чтобы скрыть дефекты своей работы!

Бенвенуто только того и ждал.

— Я не из тех мужчин, кто скрывает свои недостатки, — сказал он, — и покрывало наброшено мною из простого приличия; но раз уж вы этого не желаете, пусть его не будет!

Быстрым движением он срывает ткань, и взору всех открывается чуть ли не у самого лица стоявшей рядом фаворитки громадный, гигантский, феноменальный мужской член Юпитера.

— Как вы находите, его размеры достаточны? — воскликнул скульптор.

Перепугавшись, м-м д'Этамп отшатнулась, в то время как весь двор с удовольствием усмехался. Сам король с огромным трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Тогда фаворитка, бормоча проклятья, взяла короля под руку и повлекла к двери.

Прежде чем выйти из галереи, Франциск I, которого разыгравшийся фарс вознаградил за множество пережитых им неприятностей, воскликнул:

— Я похитил у Италии самого великого из когда-либо существовавших на земле.

Все вокруг зааплодировали, а м-м д'Этамп возвратилась в свои апартаменты вне себя от злости. Вечером она явилась к королю и потребовала, чтобы Бенвенуто был повешен.

— Я согласен, — сказал Франциск, — но при условии, что вы найдете мне равноценного художника.

Несмотря на дружеское отношение короля, Бенвенуто Челлини почувствовал, что над ним нависает опасность, и погожим весенним днем 1545 года, уложив свой багаж, отправился в свою родную Италию.

Вот так Франция лишилась одного из выдающихся художников эпохи Возрождения.

<Жюль Альваротто, посланник Феррары во Франции, письмо, отправленное из Мелона 29 января 1545 года.>