В Италии Вирджиния отказалась поселиться с мужем. Она сняла в окрестностях Турина виллу Глория, где и обосновалась со своим сыном Жоржем, которому было около трех лет. Ей хотелось одиночества после пережитого унижения, но Кавур прибыл к ней с визитом. Со слезами на глазах она рассказала ему о причинах своего «провала». Первый министр не скрывал разочарования и тут же откровенно выложил все свои опасения:
— Наполеон III — человек непредсказуемый. Ваше присутствие было необходимо, чтобы оградить его от влияния императрицы. Евгения боится объединения Италии. Она ревностная католичка и враждебно относится к любым изменениям, затрагивающим церковную юрисдикцию. Она благоволит к Австрии и может сильно повлиять на решения императора.
Мадам Кастильская сникла:
— Поверьте, я сделала все, что в моих силах…
Кавур снова заговорил:
— Евгения все еще ревнует к вам. Наверняка ей приходит в голову, что она одержит полную победу над вами, если заставит императора примкнуть к врагам Италии.
Вирджиния была в отчаянии. Она верила во всемогущество своей красоты, и это поражение доводило ее до умопомешательства.
— Что я должна сделать?
— Ничего. Подождем дальнейших событий.
Им не пришлось долго ждать.
16 января 1858 года Вирджиния прочла в газете, что на Наполеона III совершено покушение. Он ехал в Оперу с императрицей, когда три бомбы, брошенные Орсини, разорвались рядом с его экипажем. Император и императрица отделались испугом, но 156 человек было ранено, а 8 убито.
Это покушение могло восстановить общественное мнение Франции против Италии и заставить императора повернуться в сторону Австрии.
Графиня Кастильская была ошеломлена. Она не предполагала, что возможно столь неожиданное вмешательство.
Во время процесса Орсини заявил, что действовал из патриотических соображений.
— Я хотел убить императора, потому что он враг делу освобождения моей страны.
Жюль Фабр перед замершей аудиторией обратился с призывом обвиняемого к Наполеону III:
— Ваше Высочество, прислушайтесь к голосу патриота, готового взойти на эшафот, освободите мою родину, и благословение двадцати пяти тысяч граждан пребудет с вами!
Общественное мнение было сломлено. Орсини стал героем. О нем говорили с придыханием. Сама императрица заявила о своем глубоком уважении к нему. И когда этот человек, принесший в жертву своей идее многих женщин и детей, поднялся на эшафот, сотни парижан залились слезами.
Алэн Деко пишет:
«Франция, как и Италия, была взбудоражена и покорена. Император был втянут в решение итальянского вопроса, который с начала процесса над Орсини занимал общественность. То, к чему склоняла его графиня Кастильская, нашло свое подтверждение и оправдание».
Можно представить, с каким интересом Вирджиния следила за развитием политического курса Франции.
В мае ей стало известно, что Наполеон III прислал в Италию Мак-Магона с секретной миссией. В июле ей конфиденциально сообщили, что Кавур по приглашению императора отправился в Пломбьер под именем Джузеппе Бенсо, чтобы наметить план совместных действий. По возвращении первый министр изложил ей условия, выдвинутые Наполеоном III.
— Император согласен помочь выгнать австрийцев с наших территорий при условии, что Савойя и графство Ницца отойдут к Франции. В конце концов я пошел на это. Кроме того, он хочет, чтобы старшая дочь короля Виктора-Эммануила вышла замуж за принца Наполеона, его кузена. Я согласился, хотя принцесса Клотильда еще очень молода, а принц Наполеон имеет весьма сомнительную репутацию.
Графиня Кастильская постепенно приходила в себя. Ее беседы с Наполеоном III не были напрасными: Франция готова помочь Италии освободиться от Австрии.
Ободренная, она стала мечтать о том, чтобы снова поселиться в Париже и стать фавориткой императора, несмотря на то, что в Тюильри появилась Мари-Анн Валевска, новая любовница Наполеона.
Она обратилась за советом к князю Понятовски. Тот ответил откровенно:
«Я его еще не видел (речь идет о Наполеоне III): он держится со мной холодно, потому что его убедили в том, что я как-то связан с тобой. Он, как и многие другие, считает, что ты стала любовницей короля (Виктора-Эммануила). Кто-то сказал в его присутствии: „Теперь, когда она разошлась с мужем, перед ней закроются все двери“. В глубине души он больше не интересуется тобой — благодаря этому капризу он нажил много врагов и теперь предпочитает ничего не слышать о тебе. Тебе могут показаться жестокими мои слова, но будет лучше, если ты узнаешь правду. Это поможет тебе избежать ошибки. Если ты предложишь вернуть драгоценности, он либо согласится на это, и тогда все будет кончено, либо ответит многословным отказом, что только осложнит дело. Что же касается империи его fepAua, то, по-моему, ни тебе, ни любой другой женщине ее не завоевать. Я говорю тебе об этом, потому что буду искренне огорчен, если ты потерпишь фиаско не только в моральном, но и в материальном плане…»
Графиня получила дельный совет. Понятовски писал и о Мари-Анн Валевска:
«Она по-прежнему в фаворе, хотя между ней и императрицей заметно некоторое охлаждение».
Прошло несколько месяцев. Вирджиния ждала новостей.
В марте 1859 года она с радостью узнала, что вопреки Англии, которая стремилась сохранить мир, и императрице, не хотевшей войны, Наполеон III принял Кавура в Париже. 20 апреля газеты сообщили, что Австрия, выведенная из себя происками Пьемонта, направила в Турин ультиматум. Юный Франсуа-Жозеф потребовал, чтобы Виктор-Эммануил сложил оружие в трехдневный срок.
Кавур отвергнул ультиматум. Война! 24 апреля полки прошли по Парижу в направлении Лионского вокзала, сопровождаемые неистовствующей толпой.
На вилле Глория Вирджиния с волнением следила за тем, как развиваются события.
3 мая она задрожала, прочтя в газете, что Наполеон III, доверив правление императрице, присоединился к армии, чтобы осуществлять верховное командование. «Через несколько дней, — сообщало коммюнике, — император будет в Италии».
Надежда вспыхнула в сердце Вирджинии, и она на всякий случай извлекла ночную рубашку, которую надевала в Компьене.
Наполеон III высадился в Генуе 12 мая. Вирджиния с замиранием сердца ждала письма, записки, хотя бы одного словечка от него.
Но император меньше всего думал о ней. Все его помыслы были заняты войной. Он впервые командовал действующей армией, впервые ему представилась возможность имитировать жесты, интонации, манеру двигать подбородком своего знаменитого дяди. Со всеми этими заботами у него не было времени вспомнить о графине Кастильской.
Поприветствовав Виктора-Эммануила, он, подкрутив усы, отбыл в Александрию, чтобы руководить военными действиями. Удача сопутствовала пьемонтским войскам. Вирджиния, укрывшись на своей вилле, следила за по победным маршем своего «милого».
Вместо любовных писем она получала военные сводки.
Кастеджо, Палестро, Маджента, Сольферино…
В это время Пруссия, обеспокоенная успехами французской армии, объявила мобилизацию. Напуганный Наполеон III 6 июня заключил перемирие с Австрией. Потом он отправился в Турин, чтобы попрощаться с Виктором-Эммануилом.
Король был разочарован. В рамках франко-австрийского соглашения к Пьемонту присоединялись лишь Ломбардия и Парма. Венеция оставалась под властью Австрии, а Модена и Флоренция подчинялись своим герцогам.
Это было совсем не то, о чем мечтал Кавур.
Императора приняли довольно сдержанно. По выходе из дворца его ждал сюрприз: флаги были приспущены, и со всех витрин на него смотрели портреты Орсини, человека, который собирался его убить.
Поняв, что ему не стоит особенно здесь задерживаться, он тут же отбыл во Францию, даже не подумав о том, что всего несколько километров отделяют его от виллы Глория…
Расстроенная Вирджиния, плача, спрятала свою историческую ночную рубашку.
Вернувшись в Париж, император на некоторое время возомнил себя великим Наполеоном, манеры которого он копировал с семи лет. Он прибыл в ореоле военной славы. Валевска, новая фаворитка, ждала его.
После отъезда Вирджинии император стал любовником очаровательной Мари-Анн де Ричи, жены графа Валевски.
Молодая женщина радостно встретила его, и уже на следующий день закрытый экипаж доставил ее в его гарсоньерку на улице де Бак, свидетельницу всех его шалостей.
Эта предосторожность была совершенно излишней: весь двор знал о новой связи императора, императрица была в курсе малейших деталей этого романа, а граф Валевски на все закрывал глаза, потому что не хотел расстаться с портфелем министра иностранных дел.
Безграничная снисходительность министра была отмечена Шомон-Китри как-то вечером в Компьене. Речь зашла о фаворитке императора, и принцесса Матильда воскликнула:
— Мадам Валевска хитрая бестия, она сумела, будучи любовницей императора, подружиться с императрицей. Но она до смерти боится своего мужа, и я голову даю на отсечение, что месье Валевски ни о чем не догадывается.
Месье Шомон-Китри тут же возразил:
— Полагаю, что Ваше Сиятельство глубоко заблуждается. Неведение Валевски — не более чем комедия. Я своими глазами видел, как он, гуляя по парку в Вилленевь, отвернулся и пошел в противоположную сторону, заметив императора со своей женой. Но это еще что в сравнении с тем, чему я был свидетелем в Шербурге в этом году. Как-то утром мы с месье Валевски находились в смежном с комнатой императора помещении. Явился Мокар, чтобы побеседовать с императором, не стучась, прошел в его комнату, и тут же вылетел обратно в крайнем замешательстве, чуть не сбив меня с ног. Сквозь приоткрытую дверь я увидел мадам Валевска в объятиях императора. Не сомневаюсь, что и месье Валевски, стоявшему рядом со мной, было доступно это зрелище.
Принцесса Матильда согласилась с тем, что император порою ведет себя довольно легкомысленно, не считаясь с обстоятельствами.
— Я знаю, — сказала она, — что император бывает очень неосторожен. В прошлом году мы ехали поездом в вагоне, отведенном для императора. В нем было два купе. Мы с мадам Гамелэн стали свидетелями ухаживаний Его Высочества за мадам Валевска. Мы сидели напротив двери, соединявшей два купе. Император находился с мадам Валевска в одном купе, а императрица, месье Валевски и все остальные расположились в другом. Вагон тряхнуло, и дверь распахнулась. Все увидели моего дорогого кузена, припавшего к мадам Валевска. Он целовал ее в губы, а его рука покоилась на ее груди.
Пересказав этот разговор в своих мемуарах, граф Вьель-Кастель добавляет еще одну черточку к портрету императора:
«Тем же вечером по пути в Париж, Китри рассказал мне, что несколько раз заставал императора на гребне эмоциональной волны. В этих случаях император приветствовал его и дергал себя за ус. Они оба хранили важность и серьезность, словно певчие, исполняющие псалмы…»
Мадам Валевска была не более стыдлива, чем император, и ее поведение легко могло вызвать нарекания. Тот же Шомон-Китри писал о ней:
«Эта кокетливая интриганка мадам Валевска была настолько испорчена, что однажды я застукал ее в двух пядях от вожделенного ложа с Фульдом…»
Связь Наполеона III с мадам Валевска длилась около двух лет. Все это время она получала от императора роскошные подарки и принесла своему мужу неслыханный денежный доход.
Щедрость императора служила темой для пересуд.
Однажды маршал Вайан сформулировал общее мнение с чисто военной грубоватой прямотой.
Это было в Пьеррефон. Мадам Валевска залюбовалась водосточным желобком в форме ящерицы в отреставрированной части замка:
— Это очень красиво, — сказала она, — но, должно быть, такой доступ к воде стоит дорого!
— Не дороже, чем к вам! — парировал маршал Вайан.
Эта реплика, явно дурного вкуса, имела то преимущество, что дошла до всех, кто ее слышал.