История про Энни
Энни была маленькой девочкой, которая жила в коричневом кирпичном доме со своей мамой и собакой по кличке Черныш1.
Раньше папа тоже жил вместе с ними, но два года назад ее родители развелись и папа стал жить в другом доме. Тогда Энни было семь лет, и это был самый плохой год в ее жизни. Она скучала по своему папе и сердилась на него за то, что он ушел от них. Иногда она сердилась на маму за то, что она не смогла сделать так, чтобы папа остался. Она сердилась и на саму себя. Весь тот год Энни была часто грустна и испытывала беспокойство2. Она тревожилась, не чувствует ли ее отец себя одиноко, не будет ли ее мать постоянно грустить; она беспокоилась о том, что подумают ее друзья, и о том, кто виноват в разводе, и о том, что будет с ней, не покинут ли ее родители. И еще она часто думала, что ей теперь делать.
Помимо всего прочего, решила Энни, развод ужасен тем, что из-за него меняется все. Все, к чему Энни так привыкла: возвращение папы вечером с работы, прогулки с ним и Чернышом, тосты или гренки, которые папа намазывал для нее маслом по утрам – все изменилось. И она ничего не могла поделать. А потом, когда она уже почти привыкла к этим переменам, ситуация вдруг опять изменилась.
Мама познакомилась с Джошем. Сначала Энни почти не замечала его, да и мама мало говорила о нем. Потом она стала говорить о нем больше, и он стал бывать у них чаще. А вскоре получилось так, что едва Энни открывала глаза, как тут же видела Джоша; он был с ними за столом, ходил с ними на прогулки, сидел вместе с ними у телевизора. Казалось, что у мамы совсем не оставалось времени, чтобы хоть немного побыть с Энни. Девочка возненавидела Джоша. Иногда мама вообще не обращала никакого внимания на Энни – так она была занята Джошем. Энни беспокоилась, что Джош будет отнимать все больше и больше маминого времени, а для нее будет оставаться все меньше и меньше. Может так случиться, что времени не будет оставаться совсем. Может быть, теперь, когда у мамы есть Джош, она ей будет не нужна?… Энни ненавидела Джоша все больше и больше.
В один прекрасный день мама сказала Энни, что она собирается выйти замуж за Джоша. Энни была так ошарашена новостью, что у нее отнялся язык. Она помчалась к себе наверх, упала на кровать и зарыдала. Если мама выйдет замуж за Джоша, это значит, что мама с папой уже никогда больше не поженятся! Энни не хотела даже думать об этом! Она не хотела жить вместе с этим противным, старым Джошем. У нее уже был отец – не чета этому Джошу.
После того как Джош и мама поженились, Энни чувствовала себя все более и более несчастной и становилась все более и более раздражительной. Мама собиралась поговорить с ней, но она не захотела даже ее слушать. Джош тоже хотел с ней побеседовать и иногда даже покупал ей небольшие подарки, но Энни вовсе не собиралась поддерживать с ним хорошие отношения. Если ее папа не мог вернуться назад, то, по крайней мере, мама должна была принадлежать ей целиком. В этом доме для Джоша не было места. Она хотела дать ему это понять.
Как-то вечером Энни лежала в постели, чувствуя себя, как обычно, несчастной. «Если бы только этот Джош куда-нибудь сгинул, – думала она. – Тогда дела были бы намного лучше. Если бы мама и папа снова поженились! Я уверена, что я была бы счастлива… Если бы только…» И сон унес ее далеко-далеко.
Она проснулась и услышала бой курантов на здании ратуши. «Раз…, – ударили часы, – два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать…»
«Тринадцать?» – подумала Энни. Нет. Должно быть, она неправильно посчитала. Она повернулась набок, чтобы снова заснуть, и вдруг что-то глухо шлепнулось на пол, потом что-то треснуло, а затем послышалось, как кто-то скакал по комнате на одной ноге, приговаривая: «Ух, ух, ух…»
Энни села в постели и стала пристально вглядываться в темноту. Эти «ух» исходили от самой странной дамы из всех, которых ей доводилось когда-либо видеть. Половина волос на ее голове была белой, забранной на затылке в пучок, настолько аккуратный, что любая старушка могла бы этому позавидовать. Другая половина волос представляла собой красные развевающиеся кудряшки, словно взбитые ветром. Очки каким-то чудом удерживались на ее носу. Толстое шерстяное пальто громоздко топорщилось на легком летнем платье. Одна ее нога, на которой она скакала, была обута в тяжелый коричневый походный сапог, а на другой ноге красовалась изящная туфелька на высоком каблучке.
«Понятно, почему она потеряла равновесие», – подумала Энни и вдруг ахнула, увидев, что сквозь коричневое шерстяное пальто, которое напоминало медведя, на спине леди выросла пара тоненьких, серебристых крылышек. «Вот это да!» – подумала Энни, усаживаясь поудобнее в кровати.
Перед ней была особа, которую вы меньше всего ожидаете встретить в своей комнате. Даже в двенадцать часов ночи.
Дама приземлилась у кроватки Энни.
«Ничего, если я присяду?» – спросила она, основательно усаживаясь на кровать, прежде чем Энни успела ответить. Она все время беспокойно ерзала.
Наконец Энни отважилась и робко спросила: «Не могли бы вы посидеть в одном положении? А то из-за вас у меня начинает кружиться голова».
«О! – произнесла дама с таким выражение на лице, как будто она услышала от Энни самую невозможную просьбу. – Хорошо, хорошо. Постараюсь». И она постаралась, хотя это и стоило ей огромных усилий. Можно было видеть, как временами подергивались ее руки и ноги при попытке изменить положение. -__1Кто вы?" – спросила Энни. Теперь, когда дама сидела спокойно, Энни увидела, что у ее гостьи было очень милое лицо и яркие голубые глаза, хотя они и казались странными в очках.
«Ведь ты хотела меня видеть, – сказала дама. – Я пришла почти сразу, как только услышала тебя. Я пришла бы раньше, но не могла сразу решить, надевать пальто или нет», – добавила она ИЗВИНЯЮЩИМСЯ ТОНОМ.
Энни пыталась вспомнить, чего она на самом деле хотела и как давно это было.
«Я фея по имени Если бы, – представилась дама. – Я заведую всеми желаниями „Если бы“, высказанными на этом свете. И, поверь мне, дорогая – их тьма-тьмущая», – добавила она мрачным голосом.
«О, – сказала Энни, вдруг вспомнив, о чем она думала перед сном. – Вы хотите сказать, что делаете так, чтобы эти желания „если бы“ сбывались?»
«Я пришла показать тебе, что было бы, если бы они сбывались», – сказала дама, улыбаясь и кивая головой, откинув со лба красную кудряшку.
«А почему у вас такие волосы?» – спросила Энни и сразу же прикусила губу, потому что этот вопрос прозвучал довольно грубо.
Но фея Если бы, по-видимому, не обиделась. «Во-первых, я обожаю красный цвет, – ответила она, поправляя красные кудряшки, – и всегда хотела, чтобы волосы вились. Но иногда я думаю: „Ах, если бы они были гладкими, белыми и забранными назад, я бы тогда выглядела более мудрой и элегантной“. Так же и с обувью, – сказала она, вытягивая ноги так, чтобы их можно было лучше разглядеть. – Мне нравятся эти нарядные туфельки на высоких каблучках, но когда натираешь мозоль, то думаешь: вот если бы я носила обычную удобную обувь…» И вот – пожалуйте: и то и другое сразу. Так что мне не нужно делать выбор". Она повернулась к Энни лицом: «Неплохое решение, не так ли?»
Энни хотела выглядеть вежливой девочкой. Где-то в глубине души она думала, что решение дамы не лучшее. Помимо того, что она выглядит глупо, ей еще, наверное, и ходить трудно.
«Ну, вот что, давай-ка поговорим о твоих „если бы“», – сказала дама, устраиваясь поудобнее на кровати.
«Вы хотите сказать, что можете сделать так, чтобы все мои „если бы“ исполнились?» – спросила Энни.
«Я покажу тебе, как это делается», – сказала дама, прищелкнув пальцами и доставая огромный альбом для рисования и шесть цветных карандашей из ниоткуда.
"Вот это фокус! – сказала Энни. – Как это у вас получилось?"
«Совсем легко», – сказала фея, но ее глаза уже смотрели в альбом, а губы бормотали: "Тот ли это формат? Может быть, побольше? Если бы…"
«Нет, нет, – сказала Энни, которой не терпелось узнать, что будет дальше. – Это как раз то, что надо». Она не хотела, чтобы фея еще целый час доставала альбомы разных размеров из ниоткуда.
«Ну, хорошо, – сказала фея. Она была несколько разочарована. – А ты уверена, что это действительно тот формат, который тебе нужен?»
«Да, да, – сказала Энни. – А теперь скажите, пожалуйста, что я должна делать».
«Так вот, слушай, – ответила фея. – Нарисуй в этом волшебном альбоме свое „если бы“, трижды подуй на рисунок и наблюдай за тем, что будет происходить. Вот и все, что от тебя требуется».
«Значит, я Moiy нарисовать любое „если бы“?» – спросила Энни, так как в ее голове внезапно возникла потрясающая идея – она задумала превратить Джоша в жабу!
«Да, – ответила Фея, – любое».
Энни взяла карандаш и принялась рисовать. Сначала она нарисовала большую безобразную жабу, снабдив ее маленьким воротничком, помеченным буквой "Д", чтобы было ясно, что это был Джош. Потом она нарисовала свою мать, отпрыгивающую подальше от жабы и, наконец, себя с улыбкой до ушей.
«А что мне нужно делать теперь?» – спросила она фею.
"Подуй на это три раза и каждый раз говори про себя: «исполняйся, исполняйся – я тебе приказываю».
«Хорошо», – сказала Энни, и, страшно волнуясь, сделала так, как ей было сказано.
Случилось что-то невероятное. Как только она дунула в третий раз, фигурки, которые она нарисовала, начали двигаться. Послышался резкий хлопок, напоминающий «выстрел» бутылочной пробки. Энни взвизгнула от испуга, так как вдруг почувствовала, что ее резко потянуло вперед. Она вытянула руки перед собой, чтобы не упасть, но вместо стены ее ладони коснулись чего-то большого, холодного и скользкого – ЖАБА!
«Фу, какая гадость!» – взвизгнула Энни от отвращения. Она просто не выносила жаб. Особенно противны ей были жабы, покрытые грязью и слизью, когда они только что выползли из пруда. Жаба смотрела на нее с каким-то смешным выражением на «лице», как будто собиралась что-то сказать, но внезапно забыла слова. Она сделала прыжок по направлению к Энни и уселась ей на ногу.
«Помогите», – завизжала Энни. Вдруг раздался другой резкий хлопок, и она очутилась снова в своей кровати. Фея Если бы пристально смотрела на нее с довольно озабоченным видом.
«Похоже, все вышло не совсем так, как тебе хотелось», – сказала она.
«Да, совсем не так», – Энни задумалась.
«А можно я попробую по-другому?» – попросила она фею через минутку. У нее возникла другая отличная идея: на этот раз она сделает так, чтобы Джош исчез.
Энни старательно нарисовала комнату в своем доме. Потом изобразила в ней себя. Около себя она поместила свою мать с улыбкой на лице. Джоша поблизости не было. Его вообще не было нигде.
«А что я должна сделать сейчас: то же самое?» – обратилась она к ФЕБ. (Так она решила теперь называть странную гостью, по крайне мере для себя).
«Да», – сказала ФЕБ, в глазах которой Энни прочла полное понимание.
На этот раз она была подготовлена к резкому хлопку и толчку вперед, но выражение лица ее матери, которая стояла рядом с ней, было для нее неожиданным. Улыбка, которую Энни изобразила на своем рисунке, превратилась в выражение усталости и печали.
«Что случилось?» – спросила Энни, очень взволнованная грустным видом своей матери.
«Ничего, моя милая, – ответила мама. – Просто иногда мне бывает как-то одиноко и становится немножко грустно».
«А почему бы тебе не позвонить Джошу?» – сказала Энни и тут же прикусила губу. Что она, спятила, что ли? Надо же сказать такую чушь!
«Джошу? – переспросила мама с оттенком недоумения. – Кто такой Джош?» Она села напротив телевизора и стала смотреть сквозь него куда-то в пространство.
«Помогите!» – закричала Энни, обращаясь к ФЕБ.
«Что-то не получается, дорогая? – спросила фея. – Иногда могут быть непредвиденные осложнения».
«Конечно, могут», – сказала Энни, обеспокоенная происходившим, и все-таки надеясь найти какой-то выход.
«Я знаю! – воскликнула Энни голосом триумфатора. – Я знаю, что теперь нужно делать!»
Ее внезапно осенила гениальная мысль: ведь можно нарисовать маму и папу снова вместе. С невероятным усердием и прилежанием, шевеля языком между зубами, что, по ее мнению, помогало ей сосредоточиться, она нарисовала своих родителей рядом, улыбающимися друг другу. Рядом с ними она поместила свое, тоже улыбающееся, изображение. Потом она трижды дунула на рисунок и стала ждать.
Раздался хлопок. После странного толчка она очутилась в самом рисунке. Мать высвободила свою руку из руки отца – это было первое, что заметила Энни.
«Как ты можешь так говорить!» – сказала мать обиженным тоном, обращаясь к отцу. Улыбка исчезла с ее лица.
«Если бы ты была хоть чуточку организованней, я не увидел бы такого беспорядка, вернувшись домой!» – сказал отец, и с каждым словом его голос становился все громче и громче. Он тоже больше не улыбался.
«Если бы ты хоть пальцем шевельнул, чтобы как-то помочь мне, такого беспорядка не было бы», – сказала ему в ответ мать, лицо которой стало жестким и злым.
«Шевельнул пальцем! – возмутился отец. – Я целый день вкалываю на работе, как негр, а ты хочешь, чтобы, придя домой, я вкалывал еще и здесь!»
«А как же я? Ты обо мне подумал? – почти кричала ее мать, готовая разразиться слезами. – А я что – не работаю? Почему за все должна отвечать только я?»
Энни съежилась от страха. Она забыла, как это все было, когда ее мама и папа жили вместе. Подавленная тем, что она увидела и услышала, Энни позвала ФЕБ.
«Это нечестно, – сказала она ФЕБ. – Хоть вы и говорите, что я могу сделать так, чтобы мои „если бы“ исполнялись, на самом же деле я ничего изменить не могу».
«Ах! – сказала Фея. – Это оттого, что ты все это не так делаешь».
«Почему вы так думаете?»
«Ты пытаешься что-то изменить, заставить других измениться. Это – дело нелегкое. У других людей есть своя голова на плечах. Чтобы что-то изменить – обычно бывает недостаточно пожелать, чтобы другие люди стали иными».
«А что же тогда нужно сделать? – спросила Энни дрожащим голосом. – Каким образом можно что-то изменить?» Она была очень расстроена. Энни действительно хотела все изменить, а теперь выходит, что это невозможно.
«Я сейчас тебе покажу, что нужно сделать, – сказала ФЕБ участливым голосом и похлопала Энни по плечу. – Я знаю, что ты расстроена, огорчена, но есть способ помочь тебе», – добавила фея и протянула Энни цветные карандаши. «Теперь, – сказала она, – нарисуй свою семью, изобразив каждого таким, какой он есть на самом деле».
Энни задумалась на несколько минут. Потом она нарисовала свою мать и Джоша за обеденным столом. Они улыбались и оживленно беседовали. Энни подрисовала себя по другую сторону стола с очень хмурым лицом, обращенным в сторону Джоша. Она выглядела злюкой и вреднятиной, в общем, такой, какой она обычно была в присутствии Джоша.
«Теперь, – сказала ФЕБ, – вспомни, что и как ты изобразила на первом рисунке: ты нарисовала Джоша другим и пыталась его изменить. Но это не получилось. Ведь так?»
«Нет, не получилось», – ответила Энни.
«Потом, – продолжала ФЕБ, – в третьем рисунке ты пыталась изменить свою мать, изобразив ее другой – вместе с твоим отцом».
«Из этого тоже ничего не вышло», – призналась Энни.
«Правильно, – сказала ФЕБ. – Теперь на этом рисунке ты можешь изменить того, от кого в действительности зависят перемены».
«Кого же?» – удивилась Энни. Ей казалось, что изменять больше уже было некого.
«Ну, конечно, себя, – сказала фея. – Изменив себя, можно изменить многое».
Энни почему-то об этом не подумала.
«Как же это можно сделать?» – спросила она.
Энни была несколько озадачена, но чувствовала, что какая-то надежда все-таки оставалась.
«Просто сделай еще один рисунок, – сказала ФЕБ, – только на этот раз пусть твое лицо будет приятным, а не хмурым».
«Хорошо», – согласилась Энни и сделала так, как ей посоветовали. Потом она трижды подула на рисунок и после обычного громкого хлопка снова вошла в картинку.
Прежде всего она почувствовала, как хорошо ей там было. Она улыбалась и была в отличном настроении.
«Тебе добавить немножко картошки, Энни?» – спросил Джош.
«Да», – ответила Энни. Картошка была очень вкусной. Потом она вспомнила, что ей нужно сказать «спасибо», и улыбнулась Джошу.
Поначалу Джош был немножко ошарашен, потом пришел в себя и улыбнулся в ответ. Впервые Энни заметила, что у Джоша очень милая улыбка. Она повернулась в сторону матери и увидела, что та тоже улыбается. Казалось, что она гордится Энни и ей приятно, что ее дочь хорошо относится к Джошу.
«Можно мне съездить к Эмме после завтрака? На велосипеде», – спросила Энни.
«Конечно», – ответила мама.
«Ох, – сказала Энни. (Она только сейчас вспомнила, что у ее велосипеда спустилась шина). – Я не смогу поехать, потому что передняя шина проколота».
«Я заклею», – сказал Джош.
«Спасибо! – сказала Энни. – Это было бы здорово!»
По лицу Джоша было видно, что он был доволен.
Энни снова улыбнулась ему. Это казалось ей странным – она не привыкла улыбаться Джошу. Но это не было противно. На самом деле это было даже приятно.
Энни посмотрела на Джоша. Он улыбнулся. Быть может, он не так уж плох на самом деле. Как бы там ни было, думала она, он молодец, что предложил залатать ей шину.
Джош пошел за инструментами, а мама Энни подошла к ней и крепко ее обняла.
«Энни, – сказала она. – Я так рада, что ты хорошо относишься к Джошу. Я просто счастлива».
Энни улыбнулась.
«Для Джоша это тоже очень много значит, – продолжала мама. – Он думал, что ты его ненавидишь и очень страдал от этого».
Энни не знала, как ей ответить.
«Знаешь, – сказала мама, – я собиралась поговорить с тобой об этом, но ты всегда была такой злой, что с тобой трудно было разговаривать вообще. Я знаю, что ты была недовольна тем, что мы с Джошем поженились. Я допускала, что тебе могло быть неприятно, что место твоего папы теперь займет Джош».
«Так и было», – ответила Энни с грустью.
«Но, доченька моя, Джош знает, что он никогда не сможет заменить тебе отца, и не надеется на это. Он не отец, но все равно он готов помочь мне заботиться о тебе».
Энни смягчилась от этих слов. «Знаешь, – сказала она, – когда вы с Джошем поженились, я действительно чувствовала себя ужасно, потому что вы уже никогда больше не могли снова пожениться с папой». Сказав это, она вдруг подумала, что это было немножко глупо. Но что поделаешь, – она в самом деле так думала.
«Глупенькая, – сказала мама, снова обнимая ее. – Мне и в голову не приходило, что ты все еще думала, что мы с твоим папой сможем когда-нибудь снова сойтись. Этого не могло случиться, даже без Джоша. Когда-то мы были мужем и женой, но больше никогда уже не будем. Этот этап нашей жизни уже в невозвратном прошлом». И она еще раз крепко обняла Энни.
Энни стало снова грустно. Где-то в глубине души она все это время действительно чувствовала, что ее мама и папа никогда уже не будут вместе.
«И знаешь, деточка, что я тебе скажу, – продолжала мама, – то, что Джош здесь с нами, совсем не значит, что я стала любить тебя хоть чуточку меньше. Ты – моя единственная, очень-очень родная дочь, и я всегда буду любить тебя. Но как бы тебе яснее сказать… Ты ведь хочешь, чтобы у тебя были друзья – твои ровесники, с которыми ты могла бы играть и по-настоящему дружить, так же и взрослые нуждаются в друзьях своего возраста. То, что ты так любишь Эмму и проводишь с ней все свободное время, не мешает тебе любить меня, а мои чувства к Джошу не мешают мне любить тебя».
Энни стало как-то легче; было так приятно услышать эти слова от мамы.
Мама прижала Энни к себе.
«Это просто замечательно, что ты стала так хорошо относиться к Джошу. Знаешь, он действительно хотел, чтобы ты его полюбила. Но он просто не знает, как этого добиться. И это очень хорошо, что ты делаешь шаги навстречу».
«Я…?» – удивилась Энни. Но закончить фразу она уже не могла, так как раздался громкий хлопок и она снова очутилась в своей постели.
«Да, – сказала Энни. – На этот раз все было совсем иначе! Вы считаете, что все эти перемены произошли из-за меня?» – обратилась она к ФЕБ.
«Конечно, – ответила фея. – Ты думаешь, нам было бы так интересно вдвоем, если бы ты все время ворчала и огрызалась?» – Она нахмурилась: «Терпеть не могу, когда люди огрызаются и ворчат на меня; тогда я могу стать довольно вредной».
«Я никогда так не думала, – сказала Энни. – Пожалуй, я просто не давала Джошу возможности стать внимательным и дружелюбным ко мне».
«Я тоже так думаю, – сказала фея. – Но еще не поздно попытаться это исправить. Иногда людям, конечно, требуется какое-то время, чтобы убедиться, что в действительности дело обстоит совсем не так, или чтобы как-то освоиться с ситуацией. Так что нужно проявить терпение».
«Я думаю, мне стоит попытаться, – сказала Энни. – То, что в последний раз получилось, было гораздо забавнее и интереснее».
«Вы в самом деле считаете, – обратилась она к ФЕБ, – что я могу что-то изменить так, как я это сделала на рисунке?»
«Да, я в самом деле считаю, что можешь, – ответила ФЕБ и дружески похлопала Энни по плечу. – Но сейчас, я думаю, тебе нужно немножко поспать». Она укрыла Энни одеялом. «Приятных сновидений, – сказала она. – А я буду оберегать тебя. Я уверена, что ты добьешься успеха!» Затем она оторвалась от пола, несколько раз качнулась в воздухе и вылетела из комнаты.
На следующее утро Энни проснулась в хорошем настроении. Она вспомнила о вчерашних приключениях с феей, о том, что фея сказала, что она, Энни, обладает силой, способной изменять ситуацию, и почувствовала себя очень могущественной и важной персоной. Она решила, что, начиная с того утра, начнет многое менять.
А начала она с того, что за завтраком улыбнулась Джошу. Джош сначала оторопел, но явно был этим доволен так же, как накануне вечером. Он расплылся в ответной улыбке. «Приятно видеть тебя в хорошем настроении», – сказал он.
«В последнее время, мне кажется, я была довольно раздражительной», – сказала Энни.
Джош ответил не сразу. «Я думаю, что нам обоим было довольно тяжело».
Энни удивленно посмотрела на него. «Почему же это было тяжело для тебя?» – спросила она.
«Понимаешь, ведь у тебя раньше никогда не было отчима? Ну вот, а я тоже никогда раньше не был отчимом, так что все это и для меня ново и непривычно. Нам обоим предстоит учиться».
«Да», – сказала Энни и после короткой паузы добавила: «Я никогда об этом не задумывалась. Ты хочешь сказать, что для тебя так же странно стать отчимом, как для меня заиметь отчима?»
«Как сказать, -„ответил Джош неопределенно, – отчасти это нормально, а отчасти странно“.
«Почему?» – спросила Энни.
«Ну, например, потому, – сказал Джош, – что я знаю: я не твой папа, поскольку он у тебя уже есть».
Энни кивнула головой в знак согласия. Она была удивлена тем, что сказал Джош. «Когда ты женился на маме, я думала, что ты пытался занять место папы, и это меня просто бесило».
«Я этого вовсе не хотел и не хочу, – успокоил ее Джош, – но я хочу стать для тебя самым лучшим из лучших отчимов на свете».
«А если отчим – это не то же, что родной отец, то что же он должен делать? – спросила Энни. – Что нужно для того, чтобы стать хорошим отчимом?»
«А вот это как раз то, в чем я пытаюсь разобраться, – ответил Джош. – Я думаю, что прежде всего отчим должен быть другом. Но это не все».
«А что же еще?» – спросила Энни.
«Теперь, когда я женился на твоей маме и живу в одном доме с тобой, я обязан быть для тебя не только старшим другом, но и вместе с мамой заботиться о тебе. Отчим должен, например, играть с детьми, помогать им учиться, а когда они совершают дурные поступки – поправлять и даже приструнивать их».
«Я ненавижу, когда ты говоришь мне: делай то-то и то-то и пытаешься командовать мной, – сказала Энни. – Ты – не мой отец и не должен указывать мне, что я должна делать».
«Я знаю, что одно дело, когда наказывает тебя твой родной отец, и совсем другое, когда это делаю я, – сказал Джош. – Дело в том, что на протяжении многих лет ты любила отца и за это время убедилась, что он любит тебя. Когда тот, кого ты любишь и кто любит тебя, говорит тебе: делай то-то и то-то, – ты воспринимаешь это гораздо легче, чем когда это делает человек, которого ты почти не знаешь. Особенно если ты на него страшно зла и считаешь, что он тебя не любит ни капельки».
«Ты хочешь сказать, кто-то вроде тебя?» – спросила Энни задумчиво.
«Да, – ответил Джош, – с той только разницей, что ты ошибаешься на мой счет, потому что я-то как раз тебя люблю. Я постоянно думаю о том, как было бы хорошо, если бы мы с тобой поладили и радовались успехам друг друга».
«Но ведь ты не любишь меня так, как мои мама и папа», – сказала Энни.
«Никто не может любить одинаково, – ответил Джош. – Ты любишь своих маму и папу, но ты любишь каждого из них по-разному».
«Да, это так», – сказала Энни.
«Кроме того, – продолжал Джош, – у нас не было возможности по-настоящему узнать друг друга. А как можно любить того, кого ты на самом деле не знаешь? Чтобы узнать человека и полюбить его, нужно время».
«Мне бы очень хотелось полюбить тебя, и я уверен, что если мы дадим друг другу шанс и по-настоящему узнаем друг друга, это произойдет».
«Да, – сказала Энни. – И еще, когда я нахожусь у папы, я привыкаю к тому, как он все делает. Потом я возвращаюсь сюда и вижу, что вы все делаете иначе. У вас с мамой другие правила, не такие, как у него».
«Должно быть, это вносит путаницу в твою жизнь», – сказал Джош.
Энни кивнула головой.
«Я искренне хочу, чтобы это было не так тяжело для тебя, – сказал Джош. – Может быть, есть какой-то путь, чтобы облегчить твои переживания?» Несколько минут он молчал, думая о чем-то.
«У меня есть хорошая идея, – сказал он. – А что если тебе, маме и мне собраться вместе и составить наши семейные правила? Тогда мы могли бы их сделать в виде песенки. Ты подобрала бы любимый мотив, а мы превратили бы правила в забавные припевки?»
Энни засмеялась.
«Тогда, – сказал Джош, – После твоего возвращения от папы мы могли бы собраться вместе и спеть нашу семейную песенку. Это облегчило бы твою задачу и заодно исправило бы настроение».
«Мне нравится эта идея, – сказала Энни. – Держу пари, что я сумею сочинить какие-нибудь действительно забавные стишки».
Джош улыбнулся. «А что если нам начать все заново? – сказал он, протянув ей руку. – Мы не будем спешить, но я думаю, что у нас все наладится. Мы будем взаимно терпеливы и будем рассказывать друг другу о том, что мы чувствуем. Я уверен, что кое-что в моих поступках еще будет тебе не нравиться, а некоторые твои поступки будут не по душе мне, но это случается даже в тех семьях, где нет ни отчима, ни мачехи. Когда такое будет происходить, мы можем собраться вместе и подумать сообща, как нам это исправить».
Энни улыбнулась и протянула Джошу руку.
«Идет, – сказала она. – Это идеальный выход».
