В половине второго я решил, что уже достаточно времени, чтобы звонить Эллен Грехэм, потому что она актриса.

К телефону подошла девушка с голосом, еще невнятным ото сна.

— Алло, да, это Эллен Грехэм. Я работал для страховой компании. Ваш адрес мне дала Элизабет Дженнингс. Я хотел бы встретиться и поговорить с вами.

— О чем вы хотите со мной говорить? — спросила она.

— Я ищу Вивиан Дженнингс. Это важно. — Подождите минуточку, я сейчас.

Трубка глухо стукнула, когда она положила ее на стол. Я слышал ее голос: «Черил, это тот человек, который звонил вчера ночью. Насчет Вивиан. Он говорит, что ищет ее». Черил спросил: «Кто это?». Не знаю, сказал, что из страховой компании или что‑то вроде этого. Пауза. «Ты выпила весь апельсиновый сок?». Я услышал звук глотков. Потом Эллен заговорила снова:

— Алло, скажите пожалуйста, о чем вы хотите поговорить?

— Как я уже вам сказал, мне нужно срочно найти Вивиан Дженнингс, Ее мать посоветовала мне обратиться к вам,

— Серьезно? Она вам это посоветовала? А с чего вдруг она стала интересоваться Вивиан?

Я молчал, не зная, что на это сказать.

— Ладно. Дайте мне час. Мне нужно принять душ, привести себя в порядок. С Вивиан что‑нибудь случилось? — спросила она.

— Я бы не сказал, — позорно солгал я. — Я приеду в половине третьего.

— Хорошо. Квартира 3—С, В холле нет моей карточки.

— Тысяча благодарностей, мисс Грэхем.

Надо было как‑то убить час. Я позвонил своему информатору, еще раз спросил имя торговца наркотиками и опять ничего не узнал. Тогда я сказал ему, что оставлю для него 40 долларов в ресторане Пансона, потому что у меня нет времени вручить их ему лично.

— Ага, — сказал Барт, — так тебе уже не нужно знать адрес Брехема?

— Не нужен. Почему «ага»?

— Карла Брехема уже нет среди нас. . Печальная история.

— Ага! А что, черт побери, значит твое «Ага»?

— Только то, что сначала ты звонишь мне и спрашиваешь, где найти Брехема, правильно я говорю?

— Правильно:

— Я говорю, что он в «Худышке». Мы договариваемся, что сегодня утром ты даешь мне 40 долларов и принесешь их мне.

— И что дальше?

— Но сегодня утром я слышу в последних известиях, что кто‑то всадил в него 6 пуль. Так это или не так?

— Я вздохнул. Он набивал цену.

— Ага, — сказал я.

— 40 баксов за вчерашнюю информацию, пожалуй, маловато.

— Так, жалкий паршивец, значит ты меняешь правила игры. Теперь у тебя только одна жалкая возможность получить в свои жалкие лапки, жалкие 40 долларов. Пойдешь в ресторан Пансона. За кассой сидит на своей старой заднице старый Пансон, изучает расписание бегов и оскорбляет посетителей. Ты ему скажешь, что тот жалкий паршивец, который явился, чтобы получить 40 баксов, это ты.

— Но что он подумает обо мне?

— Он подумает, что ты жалкий паршивец.

— Не дури, Пит.

— Ага, — сказал я и повесил трубку.

Потом я позвонил еще раз, теперь в ресторан Пансона. Отозвался он сам. — — Алло.

— Это Мак Грэт. Есть у тебя что‑нибудь хорошее?

— В меню сегодня ничего, — о чем вообще стоило бы говорить.

Так развлекается по телефону старый чудак Пансон, но при этом его дело процветает, потому что кормит он отлично.

— Меню меня не интересует, — сказал я. — Что будете есть вы?

— А, что буду есть я? Я буду есть сказочную говядину на ребрышках с печеной картошкой. Закуска — салат скампи, а на десерт шоколадный мусс.

— Хватит ли у вас еды, чтобы поделиться с усталым путником?

— Если бы он–прибыл издалека и на двугорбом верблюде, — ответил Пансон.

Я приехал к Пансону и пообедал. Ребрышки были замечательны, от салата с чесноком слюнки текли, а мусс был густой, темный и нежный. Потом дал Пансону 40 долларов для передачи человеку, который представится словами: «Я жалкий паршивец, явился чтобы получить восхитительные 40 баксов.

Пансон рыгнул и похлопал себя по животу.

— Оригинальный способ представляться.

— Он хотел, чтобы я добавил ему после того, как мы договорились.

— Жулик, — сказал Пансон.

Он засмеялся и глаза его спрятались в складках толстого лица.

— Действительно, жалкий паршивец.

Я распрощался с Пансоном, купил газету и, пока такси ползло к дому Эллен Грехем, читал об убийстве Карла Брехема. На третьей странице была коротенькая записка: Карл Брехем был застрелен в своей квартире. Лишь некоторые соседи поняли, что это были выстрелы. Остальные слышали шум, но приняли его за выхлопы автомобилей. Полиция предполагает, что было сведение счетов между бандами. Следствие ведется в нескольких направлениях. Остальное место в статье было посвящено его деятельности. Грабежи,вооруженные нападения, изнасилования. Судим 25 раз, дважды был признан виновным. Славный парнишка! Без него на свете будет, пожалуй, лучше.

Копы были бы, наверное, благодарны, если бы я сообщил им что это он стрелял в моей квартире. Они побеседовали бы со мной часиков десять. У них могло бы возникнуть подозрение, что я пошел отомстить ему. При вскрытии обнаружат пять пуль одного калибра. и одну другую. Начнут размышлять. А если уже знали об этом, то помалкивают.

— Вот и приехали, — сказал таксист.

Окрестности были красивые, но дом, в котором жила Эллен Грехэм, оказался старым, облезлым и без лифта. Я поднялся на 4 этаж и позвонил.

Глазок в двери открылся и чей‑то голос спросил:. — Да?

— Мисс Грехэм? Я Пит Мак Грэт.

Дверь приоткрылась на длину цепочки. На меня смотрела высокая девушка с расчесанными на пробор золотистыми волосами. Черные брови, черные брюки, черный свитер и восхитительный бюст. Большие зеленые глаза были широко расставлены.

— Можно войти? — спросил я.

— У вас есть какое‑нибудь удостоверение?

Я пожал ей руку и показал свою лицензию. Она внимательно изучила ее;

— Вы частный сыщик? — Да.

— Вы сказали, что вы из страховой компании и что ищите Вивиан Дженнингс. Для какой компании вы работаете?

Я видел, что она боится. Город велик. Никто еще не сосчитал в нем всех психов, сомнительных личностей и головорезов, которые пристукнут человека за пару баксов.

Но я не забыл сарказма в ее голосе, когда она спросила об Элизабет Дженнингс и ее неожиданной заботе о своей дочери. Иногда приходится ловить случай, когда перед твоим носом еще не захлопнулась дверь. Я сказал:

— Вивиан Дженнингс где‑то бродяжничает с наркоманом, неким Ларкиным. Я хочу ее найти. Страховая компания —это по желанию матери, она хочет удержать в тайне подлинную причину.

— Ее мать наняла вас?

— Да. И мне пришлось выдумывать о страховой компании. Иначе бы она не позволила ходить и расспрашивать людей о Вивиан.

— Это похоже на нее. Она посмотрела на меня.

— Я принципиально не доверяю лгунам.

— Хороший принцип. У вас моя лицензия. Позвоните сержанту Хагену из отдела убийств. Я дам вам его номер. Можете так же позвонить в бюро окружного прокурора и спросить Лоуренса Сандерса.

Она протянула руку к цепочке, но потом передумала,

— Минуту, — сказала она и закрыла дверь. Пришлось ждать некоторое время, пока она не вернулась. Она улыбалась.

— Извините, вчера ночью на нашей улице было происшествие, — напали на какую‑то девушку. Сержант Хаген попросил описать вас. Он сказал, что знает вас лично и что вам можно довериться.

Я одарил ее отработанной улыбкой частного детектива, теплой, вызывающей доверие. Я разглядывал длинные, красивой формы ноги, в черных облегающих брюках. Она мне нравилась. Красивая и приятная женщина.

—- Проходите, — сказала она.

Я вошел следом за ней. Она указала на кресло. Она стояла передо мной, а я смотрел на ее бедра, линию бюста, лицо. Потом я отвел взгляд и начал изучать пол, как–будто он очень интересовал меня. Потом снова посмотрел на нее.

— Почему вы не сядете, это удобнее, — сказал я. Ей было лет 26, она ослепляла и привлекала. Она уселась в кресло лицом ко мне.

— Что‑то не так, мистер Мак Грэт? — спросила она с ободряющей улыбкой.

— Нет, вовсе нет, я думаю как начать.

— Просто начните, мистер Мак Грэт. Вивиан моя подруга. Я буду рада вам помочь, если смогу.

Я кивнул и спросил:

— Где мне ее искать, как вы думаете?

Она улыбнулась и спокойно сказала:

— Прежде чем ответить, я хочу знать, что произошло.

Я устроился в кресле поудобнее. Ничего такого я не ожидал но, она имела на это право. Я рассказал ей об Атлантик–Сити, о Ларкине, о том, как их избили. Я только умолчал, кто были эти люди. Потом я дал ей понять, что Ларкина могли убить. И уже поэтому Вивиан находится в опасности.

— Я хочу забрать ее у этого типа, но сначала нужно ее найти.

Она колебалась.

— Я не имею понятия, где она. Я не слышала о ней больше года.

— Расскажите хоть что‑нибудь.

— Могу рассказать вам о ней, как о человеке, а также о том, за кого она вышла и о ее матери. Вивиан говорила мне о них, когда жила со мной.

По крайней мере, я узнаю ее мнение о них. Иногда это единственная возможность работать, следуя закону вероятностей. Посещаешь людей, беседуешь с ними, стараешься и что- нибудь выплывает на поверхность.

— Все, что вы можете рассказать пригодится.

— Ладно. — Она закурила сигарету. — Почему она поселилась у вас?

— Она не могла жить со своей материю. Она ненавидела ее. Я познакомилась с ней в актерской школе. Ей было тогда 16 лет. С тех пор мы дружим. Я продолжаю до сих пор работать, она же бросила работу. Ей не хотелось преодолевать трудности и проблемы, с которыми сталкиваешься в театре. Сюда. она переселилась после второго аборта. Элизабет велела стерилизовать ее. Вот что сделала с ней эта мерзавка.

Сила ее реакции удивила меня. Я слышу об этом второй раз.

— А вы знаете, почему?

Она заколебалась, потом кивнула.

— Она убежала с Рассеком, потом вернулась и сделала аборт. Это идея ее матери. Вивиан впала в депрессию. Начала пить и уже не смогла выбраться из этого. Беспорядочные связи, болезни.

Она посмотрела мне в глаза.

— Вам сказала ее мать, что Вивиан хотела покончить с собой? Ей тогда было 18. Она открыла газ здесь, на кухне. — О, боже!

Угощения Пансона камнем лежали в моем желудке. — Что вынудило ее к этому?

— Мать воспитала в ней чувство, что она ни на что не годиться. Всю жизнь это от нее слышала. Мать вколачивала ей в голову, что она шлюха и нимфоманка. Когда‑то давно она застала ее дома с парнишкой из школы и набросилась на нее, Вивиан очень сильно это переживала.

— Я плохо в этом разбираюсь.

— В таком разобраться нелегкого одно я знаю точно. Если внушить людям, что они ни на что не годны, они начинают в это верить. А потом приходит это. Люди, которые едят или пьют через силу, стараются обожраться. или упиться насмерть… Они достаточно долго слушали того, кто пытается уничтожить их и теперь сами помогают ему, стараясь покончить жизнь самоубийством. Человек не может выдержать этого, что и случилось с Вивиан. Она начала пить. Когда она жила со мной, она тайком прокрадывалась в квартиру, когда я уже спала и напивалась. Вскоре у нее начались галлюцинации.

— Вы ничего не сказали об этом ее матери? В моем голосе звучал упрек. Она рассердилась.

— Сказала, уж будьте уверены! И знаете, что она сделала? Послала мне 2 тысячи долларов, чтобы я истратила их по своему усмотрению. Она никогда здесь не появлялась. Невероятно, но правда.

—- Да. Вы случайно не преувеличиваете?

— Ничуть. Я ее знаю лучше, чем вы.

— Когда я сказал ей, что Вивиан принимает наркотики, она расплакалась.

— При желании она владеет своими нервами, — тихо сказала она. — Она знала, что Вивиан принимает наркотики. Когда она обнаружила это, то оставила ее совершенно без денег. Она хотела послать Вивиан в один из этих санаториев, но Вивиан отказалась.

— Это могло бы ей помочь.

— Как она могла поверить ей после всего, что случилось с ней? Она уже столько натерпелась от нее всяких гадостей.

Я не мог ничето ответить.

— А Рассек?

— Красивый парень. Достаточно красив, чтобы быть кинозвездой. Профиль, который сводит с ума женщин. Все время, что они жили вместе, он развлекался с любовницей. Это некая Клер Линдсмор. Самец и ничего больше.

— Я найду телефон Рассека в телефонном справочнике?

— Нет. — Она встала. — У меня есть где‑то адрес. Он живет на 70 улице. Прекрасная квартира. Он платит за нее 6000 долларов. Ему хорошо живется. Приживалы его типа умеют устраиваться.

Я записал адрес.

— Где он берет деньги?

— Как я уже сказала, он самец. У него есть машина, дорогие костюмы, деньги, все есть!

— Счета оплачивает Клер?

— Я бы не сказала. Ее муж богат, но не настолько. Я думаю, что он проверяет счета.

Я встал и собрался уходить.

— Спасибо. Вы очень помогли мне. Вы не возражаете против личного вопроса?

— Посмотрим. Зависит от того, насколько он будет личным.

— Вы сами сделали эти психоаналитические анализы над Вивиан?

— В наше время психиатрами считают себя все — таксисты, официанты, каменщики. — Она, должно быть, много размышляла о Вивиан. —

— Мне немного помог мой приятель. Я рассказала ему о ней.

— Он, наверное, каменщик, таксист или официант? Она засмеялась.

— Нет. Это мой психоаналитик. Время от времени он заявляет, что хотел бы быть каменщиком. Ее зеленые глаза искрились. — Мы собираемся пожениться. Он выглядит совершенно заурядным, немного плешив, очень заботится о своих пациентах. Я его обожаю. Ему 24 года. Я уже не раз ошибалась и теперь ученая. Я стану хорошей женой, буду заботиться о детях и хозяйстве.

— Будете, я знаю, — сказал я.

Я вышел. После Элизабет Джениингс и Билли Рассека она явилась желанным подкреплением моей слабеющей веры в человека и его ценности. Я был благодарен ей. Брак, дети, муж. Она достаточно умна, чтобы понять, какую цену, несет все это. для нее.

Постоянную ценность.

Она была самым светлым моментом этого дня.