Я возвращался в мотель «У ручья», размышляя правильно ли я все разыграл. Возможно за 50 долларов я мог бы вот так взглянуть одним глазом на регистрационные карточки супругов Лингл. А за полсотни Кзгмен был способен двинуть собственную мать в солнечное сплетение. Но все же я не решился бы предсказать наверняка его реакцию на просьбу посмотреть списки гостей. Где те дни, когда можно было просто раскрыть регистрационную книгу и перелистать ее. Теперь все было на карточках, а карточки строго доверительны. Кэгмену, видимо, приходится быть осторожнее, чем другим владельцам отелей из-за его бизнеса с девушками.

Я должен был найти карточку Лингла. Одной из возможностей, к этому была Ирма. Вероятно, за небольшую плату она позволит мне заглянуть в картотеку. Но опять-таки, это может обернуться полной неудачей, если она сильно зависит от Кэгмена или боится его. И кто знает, не принадлежит ли она ему полностью.

Я потратил на него час с четвертью. Вытягивать из людей информацию — занятие нелегкое. Как заставить их говорить?

Выслушаешь их, стараешься, чтобы им было приятно о тобой, говоришь им то, что от тебя ждут и льстишь им.

У меня было впечатление что Кэгмен любит слушать постельные истории, вот я и рассказал ему такую.

От него я узнал, что машина с гангстерами была из Нью — Йорка, а один из громил был Карл Брехем.

Хоть что-то для начала.

Когда я вошел в отель, Ирма встретила меня словно важную особу.

— Пожалуйста, мистер Мак Грэг, — она подала мне ключ от домика номер девять. — Ночной портье приходит в девять тридцать. Тогда я буду свободна и мы сможем встретиться.

— Звучит многообещающе.

— Я живу с подругой, ее зовут Зена но она, я думаю, будет наверняка занята, и она засмеялась.

— Отлично, — сказал я. — Здесь есть какой-нибудь ресторан, который вы могли бы порекомендовать?

— Через полмили к северу по шоссе находится «Угольщик Чарли». Поедете направо и скоро будете на месте. Не шикарно, но тем не менее там неплохо.

— Вы проголодались?

— Кажется, да.

— Это хорошо, еды там не жалеют. — Она оглядела меня. — Может вам подошло бы заведение получше? У вас такой вид, что Кэгмен позвонил и сказал, чтобы вам предоставили все, что вы пожелаете, г '

Она произнесла это медленно и очень тихо. Пытаясь выглядеть, как сама невинность, она моргала широко расставленными глазами. У нее это получилось не лучше, чем у шлюхи, которая в темном переулке шепчет: «Эй, гражданин, хочешь развлечься?».

Чтобы не обманывать ее ожидания, я разыграл простачка, который ждет не дождется встречи.

— До скорого, Ирма.

Ее улыбка была милой, но не очень веселой. Она наклонилась и оперлась на стойку.

— Послушайте, не надо думать ничего такого, если я приглашаю вас к себе выпить. Я просто люблю выпить в обществе. Не думайте как-то иначе.

Она уже говорила это раньше. Я принял правила ее игры. Каждый старается хотя бы выглядеть достойно. Она не заго — ворит о деньгах. Разве, что о небольшой сумме в долг. Скажет, ей нечем платить за квартиру. Не смог бы я одолжить ей сотню?

Я дал ей понять, что шокирован.

— Вы меня удивляете. Только святой или лжец мог бы сказать, что вы не соблазнительны и не прелестны, но я узнаю даму с первого взгляда.

— О'кей. А я узнаю хорошего парня с первого г взгляда. Поезжайте сейчас ужинать, а когда вернетесь, приходите прямо ко мне. Дверь будет открыта, на случай если вы придете раньше меня.

— Превосходно, — сказал я и отправился к «Угольщику Чарли». Там было темно и накурено. Пол был посыпан опилками. Народу было много. Худая официантка с жевательной резинкой во рту бодро приняла заказ, перекинув через руку замызганную салфетку, — Бифштекс с жареным картофелем и салат.

— Какой хотите: итальянский, французский, русский или с горгонзолой?

— А какой он с горгонзолой?

— Если любите горгонзолу — то неплохой. Ее интузиазм был заразителен.

— Давайте с горгонзолой, если она неплохая.

Что касается порций, Ирма была права. Они были огромные, зато безвкусные. Бифштекс был жесткий, как конина. Кофе как кофе. Больше половины мяса я оставил на тарелке.

У кассы скалился сам Чарли.

— Как ужин, мистер?

Только идиот мог задать вопрос о такой еде. Я ответил:

— Отвратительный, Чарли. Имей в виду, сегодня ты видел меня здесь в последний раз. Мне осточертели бифштексы из автопокрышек. Я терпел целый год, не теперь довольно.

Чарли с сомнением посмотрел на меня.

— Я вас здесь никогда не видел.

— Ты слишком занят кассой и не смотришь, что подают на кухне, Чарли. Значит сегодня в последний раз.

Я вышел оставив его стоять с открытым ртом и чувствуя некоторое удовлетворение,

В мотель «У ручья» я добрался в четверть девятого, Я поставил машину возле своего домика, дошел до одиннадцатого номера и заглянул внутрь. Комнаты часто отражают характер своих обитателей: в них есть отпечаток того, что они прожили, а иногда и того, что их ожидает. Эта дышала безрадостностью. Жалкая маленькая спальня. Пол был покрыт. истертым линолеумом. Потолок когда-то протек и обои с крикливыми цветами отвисали от самого пола. Из-под кровати выглядывало шесть пар обуви. Пепельницы были завалены окурками со следами губной помады.

Я стал обшаривать помещение. Вот так и зарабатываешь на жизнь. С кем поведешься, от того и наберешься, а частный шпик копается в помойке.

В ванне к умывальнику прилипли обесцвеченные волосы. Мокрый бюстгальтер и трусики висели на трубе душа. Оконце без зановесок выходило на свалку, где ржавели остовы автомобилей, жестянки из-под пива валялись разбитые бутылки, разбухшие от дождя матрацы и ржавые кроватные сетки.

Обыск ванной не дал ничего интересного. В комнате мне повезло больше. Возле двери стоял металлический шкаф, который кто-то попытался украсть, оклеенный теми же обоями, что и стены. В нем висели платья Ирмы и еще платья на какую-то крупную женщину. Я догадался, что они принадлежат Зене.

Я копался в шкафу, чтобы убить четверть часа до прихода Ирмы. Сам не знаю, что я искал.

Я прошелся по верхней полке за шляпными коробками. Рука наткнулась на какое-то препятствие. Я снял коробку и продолжил работу. Это было довольно хитрое устройство. Требовалось одновременно нажать вверху и потянуть вперед, чтобы стена отодвинулась на петлях.

Там была шкатулка, в каких хранят драгоценности. Я открыл ее. Все стало ясно. Ирма или ее подруга по комнате были наркоманки. Погнутая ложечка с дном почерневшим от копоти, шприц и длинная резиновая трубка, которой обматывают руку, чтобы выступили вены. Там был еще пакет ваты и пузырек со спиртом для стерилизации и против возникновения безобразных синяков на руках и бедрах. В маленьком белом пакете содержалось достаточно белого порошка героина, чтобы выдать билет в рай принявшему его.

Я начал соображать. Похоже, Ирма берет деньги у Кэгмена, чтобы оплачивать свое пристрастие. Я сунул шкатулку под кровать, закрыл дверь в туалет и стал ждать.

По гравию проехала машина и остановилась. Мужские и женские голоса весело переговаривались. Как я прикинул — четыре человека. Потом по веранде простучали каблучки и вошла Ирма.

Она поздоровалась с наигранной улыбкой, сказала: «привет», включила лампу на ночном столике и выключила верхний свет.

— Не люблю яркий свет, — объяснила она, — ты не против?

— Вовсе нет. Мне тоже так нравится.

Как и все наркоманки, она чувствовала бы себя лучше, надев черные очки.

Она зевнула и потянулась, четко обозначив длинную зрелую линию своей груди. Платье поднялось обнажив полные белые бедра.

Все это было на продажу. Я подумал сколько времени понадобиться, чтобы наркотик превратил ее в отвратительную развалину.

— Я очень устала, — сказала она. — Не привыкла к работе портье,

Она прошла в ванную.

— Это так тяжело? — спросил я ее вслед. Она мыла руки, Дверь была приоткрыта.

— В общем-то не очень, Портье лежит с гриппом какие-то вирусы или как их там… Я помогаю Кэгмену только временно.

Она закрыла дверь. Зашумела спускаемая вода.

Я развалился на постели и ждал. Она появилась в дверях ванны в одной комбинации, Сцена как из сексфильма. Я сказал:

— Будь добра, закрой наружную дверь, а то я не люблю не запертых домов.

Она захохотала как будто я доверил ей неприличный секрет, шагнув к двери она заперла ее на задвижку и задернула темно — зеленую штору. Потом включила проигрыватель. Составить нам компанию предстояло Синатре. Я засмеялся.

— Чем ты занимаешься детка? У матрац.

— Ты что-то торопишься, парень. — Она закурила сигарету и выпустила дым в мою сторону, чтобы дать мне понять,

тебя очень удобный

что может и принять мое предложение. — Как насчет холодного пива?

— Спасибо, только предлагаю это оставить на потом.

И заулыбался как можно глупее.

— Иди сюда, поболтаем немного.

— Почему бы и нет, — сказала она, устраиваясь рядом и положив руку на мое бедро.

— Не знаю, почему ты мне так приглянулся, — проговорила она сахарным голосом маленькой девочки.

Потом она засмеялась,

— Кэгмен сказал, что ты хороший парень, наверное поэтому.

Она прищурилась и выражение ее лица стало выжидающим.

— Он сказал, что ты хороший парень и у тебя водятся деньжата.

— Кэгмен не все обо мне знает, — сказал я серьезно. — Мир полон всяких неожиданностей. Ты-то должна это хорошо знать.

Она с удивлением посмотрела на меня. — Я прекрасно обойдусь и без неожиданностей. Каждый раз, когда это со мной случается, я оказываюсь в грязи.

Я похлопал ее по плечу, потом схватил ее запястье, а другую руку сунул под кровать., Я показал ей шкатулку и бросил ее на пол.

— Ты попала в беду Ирма. Я тебя арестую за хранение наркотиков.

Она недоверчиво замигала, а потом выражение ее лица изменилось. Она побелела и стала похожа на разъяренного зверя, когда попыталась вырвать руку.

— Проклятый легавый! Ах, ты грязный вонючий шпик! — кричала она пытаясь ударить меня коленом. Ее свободная рука со скрюченными пальцами метнулась к моему лицу. Тогда я поймал ее за оба запястья, она стала дико мотать головой, пытаясь укусить меня. Судорогой пронзило ее тело, все малые мышцы были напряжены.

Я уперся локтем ей в лицо. Она набрала воздух для нового вопля, когда я сказал:

— Заткнись! Заставь меня еще повозиться с тобой, и я пошлю тебя годика на три. проветриться в тюрьму. Ну-ка успокойся! Себе же делаешь хуже. У тебя есть шанс выкрутиться, если ты мне поможешь. Не будь ребенком, Ирма. За год на территории тюремной фермы у тебя здорово огрубеют руки. Будь умницей, если, не хочешь попасть в тюрьму. Она посмотрела на меня долгим взглядом.

— Отпусти руки, и дай мне сигарету.

Она села потянулась за пачкой и закурила глубоко затягиваясь. Все кончилось, все было позади.

— Мне всегда не везет. Кэгмен должно быть спятил, если все вам выложил. А мне-то сказал, чтобы я за вами присматривала. Так и сказал, дурак безмозглый. Нет, надо же, — удивилась она, — ой мне поручил присматривать за копом.

Она покачала головой и жалобно сказала: — Я получаю от жизни одни пинки.

— И это говорит такая хорошенькая девушка! Только не упрямся и мы с тобой поладим.

Она неправильно меня поняла. Глаза ее потемнели, потом она рывком схватила комбинацию, рывком стянула ее с себя и предстала передо мной совершенно голой.

Ее тело было стройным и крепким, а следы уколов на бедрах почти не заметны. Она приподняла рукой свои большие груди, как бы предлагая их.

— Ну, давай, — прошептала она, — иди ко мне.

— В другой раз, как-нибудь. Все, что мне сейчас от тебя нужно, это кое — какие сведения.

— Это еще что? Я в жизни еще не встречала легавого, которому можно было верить.

— Ты видела Лингла и девушку которая с ним была. Что она тут делала? Я хочу знать о них все.

— Иди к черту! У тебя была возможность, коп. Ты не знаешь от чего отказываешься.

Поговори с такой. Если бы я переспал с ней она наверное скорее бы поверила, что я сдержу слово и отпущу ее. Но теперь она сомневалась.

— Прибереги это для других, — сказал я.

— Никогда мне не везло с мужчинами. Все вы одинаковые, вам бы только урвать, что можно.

— Вспомни Лингла и женщину, которая была с ним. Ты скажешь мне все, что я хочу знать и немедленно. Хватит с меня этих уверток.

— Что будет, если я расскажу?

Я поднял шкатулку с пола и показал ей.

— Я ничего не видел. Уеду отсюда и все.

— Как я узнаю, что вы меня не обманываете? Нет худших мошенников, чем копы. Я вас не знаю. Как я могу вам верить?

— Этого не требуется. Просто у тебя нет выбора. Ты меня не интересуешь. Мне нужна та женщина и Лингл.

— Врете! — злобно сказала она.

— Если ты снова попадешь туда, то там и сгниешь,

Я блефовал, но по отчаянию, мелькнувшему в ее глазах, понял, что угадал.

Она уже побывала в тюрьме, Ирма облизала губы…

— Я не знаю, куда она девалась, — сказала она тупо. — Они уехали сразу лее, как только избили Лингла.

— Что они здесь делали?

— Вы обещаете, что отпустите меня? Я кивнул.

— Кэгмен меня убьет, мне нужно сматываться отсюда, — сказала она шепотом скорее себе, чем мне, как будто боясь, что ее подслушают.

— У тебя не так уж много вещей. Соберется за десять минут. Что они здесь делали?

— Ничего, развлекались. Они кололись оба.

— Откуда ты знаешь?

— Я узнаю наркоманов с первого взгляда.

— Она приводила кого-нибудь к себе, когда Лингла не было?

Она едко рассмеялась.

— Нет. Еще нет, но это только Дело времени. Когда у них кончатся деньги, она начнет продаваться.

— Чем собственно занимался Лингл?

— Я ничего о нем не знаю. Разве что то, что он колется также, как и она. Кэгмен это знает и сдирал с них лишнюю полсотню в неделю.

— Кэгмен снабжал их?

— Нет. Он тертый калач и в такие дела не вмешивается, Он только знает, кто чем занимается и заставляет платить.

— А Лингл? Ты ведь с ним наверное разговаривала? Что это за тип?

— Он ни разу, со мной не заговаривал. Честное слово! Клянусь!

— Где его регистрационная карточка?

— Вторая полка сверху в шкафу за стойкой. Я ее там однажды видела.

Ее глаза светились желанием убедить меня в своей готовности помочь.

— Кто сейчас в конторе?

— Ночной сторож — портье, Я направился к двери.

— Дайте мне десять минут. Мне нужно собрать вещи. Дайте мне шанс, ну будьте хорошим, — умоляла она.

Она собирала вещи как сумасшедшая, набросала платья в два чемодана и с трудом закрыла их. Потом жадно посмотрела на шкатулку.

Я отошел к окну и стал любоваться свалкой. Легко осудить наркомана, это дает ощущение превосходства, чувствуешь себя чище. Но в. этом не больше смысла, чем осуждать диабетика или депрессивного маньяка. Лечение бывает длительным. Это болезнь.

Когда я обернулся, шкатулка исчезла, запокованная с другими вещами, Отобрав ее, я бы ничего не изменил в ее жизни. Она была бы даже способна на убийство, чтобы раздобыть наркотик.

Она бросила чемодан па заднее сиденье облупленого «Корвет», уселась сама и отъехала, ни разу не оглянувшись.

Машина прошуршала по гравию, потом выбралась на шоссе и унеслась прочь.