Большинство из нас не станут знаменитыми, но разве это не здóрово – стать незабываемым?
Или надолго оставить по себе след?
Такие люди называются учителями.
Энди Руни говорил, что большинство из нас помнят лишь немногие, но учителей помнят тысячи людей до конца своей жизни.
Как-то раз я написала колонку, которая призывала читателей составить памятную записку, состоящую из шести слов. Следующие далее записки были присланы учителями:
Менять этот мир. Оставить свое наследие.
Формировать будущее уже сейчас, в настоящем.
Требуются учителя: терпение обязательно, благоразумие – факультативно.
Надеялся изменить этот мир. Изменился сам.
Я просто хочу учить. И только.
Последнюю строчку могли бы повторить эхом учителя в любой точке США.
К сожалению, тесты взяли верх над преподаванием. Теперь мы измеряем ценность учителя не тем, какой отпечаток он оставляет на жизни ученика, а оценками, которые учащийся получает за тест. Слишком часто ценность ученика сводится к числу, выведенному на бланке государственного экзамена, выпускного теста, аттестата, вступительного экзамена и прочих документов.
Мне очень понравилось письмо с извинениями, которое директор Дэвид Рут написал родителям учеников средней школы Роки Ривер в Огайо после того, как им были выданы табели.
Дети хорошо справились с государственными экзаменами штата Огайо, которые требуется сдавать каждый год, чтобы оценить успехи учащихся третьих-восьмых классов общественных школ штата в области математики, чтения, естественных наук, социальных наук и навыков письма. Школа заработала себе рейтинг «превосходно» и соответствие обязательным требованиям по «адекватному годичному прогрессу». Но какова цена того, что учащиеся и учителя так сосредоточиваются на этих экзаменах в течение всего года? И что они упускают? Во многих классах учителя бóльшую часть времени натаскивали детей на сдачу государственных экзаменов. Директор горевал из-за того, что им так и не смогли преподать – опыт и знание, которое невозможно измерить или посчитать в цифрах.
Несмотря на все достижения, единственное, что хотел сказать директор ученикам, сотрудникам и горожанам Роки Ривер: простите меня.
Мистер Рут написал это письмо с извинениями. Он прислал его мне для публикации, оно было напечатано на двух страницах с одним интервалом. Его письмо заставило меня задуматься о том, как мы можем упустить из виду то, что действительно имеет значение, когда стараемся измерить любой успех линейкой.
Ему было жаль, что его учителя стали тратить меньше времени на преподавание американской истории, потому что бóльшая часть тестов по социальным наукам сосредоточена на вопросах о других государствах.
Ему было жаль, что он не наказал ученика временным отстранением от занятий за нападение на товарища, чтобы тот не пропустил важные дни подготовки к тестам.
Он извинялся за то, что приходится отрывать детей от их любимых занятий – изобразительного искусства, музыки и спорта, – чтобы они могли усвоить стратегии сдачи экзаменов.
Он извинялся за то, что ему приходится давать ученикам тесты, в которых он не может разъяснить вопросы, дать какие-либо комментарии, чтобы помочь им разобраться; за то, что он не может рассказать о результатах, чтобы ученики могли действительно учиться на своих ошибках.
Он извинялся за то, что держал учащихся в классе после того, как им становилось дурно во время теста, потому что, если бы они не закончили его выполнение, тест автоматически считался бы проваленным.
Он извинялся за то, что честность и целеустремленность его учителей определялась результатами одного-единственного теста.
Он извинялся за то, что восемь дней учебы выпали из жизни из-за сдачи экзаменов.
Он извинялся за то, что школьные собрания, экскурсия и музыкальные представления приходилось считать временем, «оторванным» от чтения, математики, социальных наук и письма, что могло повлиять на результаты тестов.
Он извинялся за то, что пришлось включить некоторых учеников в «группу риска» с ведома их сверстников и заниматься с ними дополнительно, чтобы у школы было больше шансов успешно пройти тестирование.
Он извинялся за то, что он как директор фокусируется не на помощи своим сотрудникам в обучении учеников, но скорее на том, чтобы помочь им соответствовать требованиям тестов.
Мистер Рут – не противник тестов. Он всей душой за тесты, которые измеряют степень прогресса и помогают устанавливать цели обучения. Но, на его взгляд, государственные ежегодные тесты были придуманы для того, чтобы средства массовой информации могли показать рейтинг разных школ, противопоставляя их друг другу.
Нет никакого способа измерить ту любовь, которую мы вкладываем в свою работу, или ту ценность, которую другие видят в нас.
Когда я беседовала с ним, за плечами у него был директорский опыт длиной 24 года. Половину из них он провел в средней школе Роки Ривер, а остальные – в городах штата Огайо, Хадсоне, Альянсе и Занесвилле. Он обожает работать с шестыми, седьмыми и восьмыми классами. «Я всей душой сочувствую ребятам, проходящим через сложности пубертата», – пошутил он.
Его ученики, 11–14-летние подростки, боятся, что об учителях, которых они любят, будут судить на основе их успеваемости. Один из них спросил директора: «Если я плохо сдам экзамен, вы уволите моего учителя?» У Рута защемило сердце, когда он услышал, как другой ученик сказал: «Я очень хочу хорошо сдать, но я не настолько умен».
Он хочет, чтобы его ученики учились думать, а не сдавать экзамены.
«Мы больше не учим детей, – говорит он. – Мы преподаем навыки сдачи экзаменов. Мы натаскиваем их на тесты. Я скучаю по тем дням, когда мы учили детей».
Наши нынешние методы оценки учителей заставляют меня вспоминать прекрасное изречение, которое приписывают Альберту Эйнштейну: «Не все, что засчитывается, можно сосчитать, и не все, что можно сосчитать, засчитывается».
Как это верно применительно к учителям! Но это же верно и в отношении всех остальных людей.
Слишком часто работодатели придумывают способы подсчитывать, количественно измерять нашу ценность; однако эти методы и близко не оценивают то, что на самом деле имеет значение. Нас измеряют по отчетам, аттестациям, критическим заметкам, по числу произведенных деталей, цифрам продаж, количеству обслуженных посетителей или кликов на веб-сайте. Я помню одного редактора, который подсчитывал количество подписей в газете, чтобы знать, сколько статей в году написал каждый автор. Это заставляло репортеров сжиматься от страха. Действительно ли все дело в цифрах? Отчетность важна, но не все поддается количественному измерению.
Мы можем упустить из виду то, что действительно имеет значение, когда стараемся измерить любой успех линейкой.
Не только начальники стараются количественно измерить нашу ценность. Иногда мы делаем это сами. Мы постоянно находим способы измерить свою ценность, ища их вне самих себя, и никогда не удовлетворяем выставленным требованиям. Мы то и дело проверяем количество «друзей» и «фолловеров» в Фейсбуке и Твиттере. Когда-то я подсчитывала число телефонных звонков и электронных писем, которые получала после выхода очередной колонки, чтобы понять, насколько она важна. Но в действительности нет никакого способа измерить ту любовь, которую мы вкладываем в свою работу, или ту ценность, которую другие видят в нас.
Не все, что засчитывается, можно сосчитать. В начале моей журналистской карьеры один редактор раздал нам распечатку истории, которую я никогда не забуду. Она была передана несчетному числу журналистов. Однажды в Рождество репортер по имени Эл Мартинес до позднего вечера работал в газете «Оукленд Трибьюн». Он писал о мальчике, который умирал от лейкемии. Знаете, чего больше всего хотелось этому мальчику? Свежих персиков.
Такое простое, такое маленькое желание.
Это была идеальная душещипательная история для читателей, проснувшихся рождественским утром. Репортер набирал ее на компьютере, когда около 11 вечера зазвонил телефон. Издатель газеты спросил, над чем он работает. Репортер в ответ рассказал ему об умирающем мальчике, о персиках и о том, что персики сейчас невозможно достать – не сезон, – но это хорошая история для статьи. Для нее было оставлено место на первой странице, то самое место, на которое каждый раз стремится попасть любой репортер, та истинная мера величия, которого можно достичь в новостной редакции.
Издатель спросил, сколько мальчику осталось жить. Репортер ответил, что недолго, считаные дни. После долгой паузы издатель сказал ему: «Добудь малышу его персики».
Репортер старался. Он уже обзвонил все магазины. Для персиков был не сезон. Издатель стоял на своем. Обзвони весь земной шар, если придется. Сделай все, что нужно.
Репортер торопливо звонил и звонил, дедлайн приближался – и наконец, как по волшебству, он нашел персики и договорился о доставке их самолетом, чтобы мальчик мог получить их к празднику. Репортеру едва хватало времени дописать статью. Дедлайн уже навис над ним, когда издатель позвонил снова и потребовал отвезти персики мальчику. Репортер сказал, что время почти вышло; ему нужно было начинать заново писать статью, чтобы она успела попасть в газету.
Издатель сказал ему в ответ: «Я не сказал тебе, что нужна статья. Я сказал, что нужны персики для мальчика».
Мальчик получил свои персики. Читатели получили свою историю. Репортер получил свою статью с подписью. А мы, все остальные, получили урок: засчитывается не наша работа, а вложенная в нее человечность.