Однажды я услышала, как кто-то спросил: в чем заключается твоя героическая миссия на Земле?

Ого!

Какой важный вопрос!

У каждого ли из нас на самом деле есть героическая миссия? Герой – это слово, которое обычно приберегают для пожарных, санитаров «Скорой помощи» и полицейских, которые спасают жизни, или для тех, кто погибает, служа своей стране. Герой – это также слово, которым часто разбрасываются, называя так парней, одержавших победу в баскетболе, бейсболе и футболе.

Мне посчастливилось свести знакомство с настоящим героем, хотя он и не был похож на героя. Незнакомцы, проезжающие по нашей улице, могли бы по ошибке принять его за усталого старика. Так он и выглядел, сгорбившись в кресле-качалке на солнечной веранде, похожий на довольного кота. Темные очки прикрывали от солнца его глаза, ослабленные 96 годами жизни и теми ужасными событиями, которым он был свидетелем на побережье Нормандии.

Но как бы он себя ни чувствовал, Джо сохранил чувство юмора, человечность и скромность.

Жизнь доктора Джозефа Оули начиналась просто. Его родители были бедными ирландскими иммигрантами, отец работал сборщиком мусора в Бостоне. Когда в 14 лет у Джо прорвался аппендикс, добрый врач произвел на мальчика неизгладимое впечатление и пробудил в нем интерес к медицине. В результате Джо начал изучать неврологию.

Все мы живы сильнее всего, когда умираем для своего эго и живем для других.

У него скопилась целая коллекция титулов: почетный профессор неврологии, бывший глава кафедры неврологии в медицинской школе Западного резервного университета Кейза, бывший президент Американской академии неврологии и Американской неврологической ассоциации. Он всегда призывал врачей прислушиваться к своим пациентам, держать в фокусе внимания человека, а не болезнь.

Джо учил врачей смотреть каждому пациенту в глаза и обращаться к нему по имени. Одна женщина приехала в отделение «Скорой помощи», жалуясь на мучительные головные боли. Когда никто не смог обнаружить их причину, ее отправили в психиатрическую палату. Она умерла еще до того, как попала туда. Оказалось, что у нее была опухоль мозга, которая прорвалась. Никто этого не понял.

Врачи, которые ее осматривали, каялись в том, что поставили неверный медицинский диагноз, а Джо указывал, что неверным было кое-что другое. Они позабыли, что к пациенту нужно подходить с состраданием. Эта женщина умирала – и некому было утешить ее. Она умерла без той полной меры сострадания, которой заслуживает каждый человек.

Как-то раз Джо вместе со своими бывшими одноклассниками поехал навестить одного из них, который был болен и лежал в больнице. Этот человек страдал от глубокой депрессии, и его поместили в специальное учреждение. Он то ли не мог, то ли не желал общаться. Его гости в течение получаса обменивались воспоминаниями о добрых старых деньках. Джо позаботился о том, чтобы участником каждой из этих историй был их больной друг, – несмотря на то что этот человек не говорил ни слова и никак не реагировал. Он даже не открыл глаз за все время их беседы. Когда настала пора уходить, все они встали и по очереди пожали больному руку. Внезапно он открыл глаза и проговорил: «Это были лучшие полчаса за несколько последних месяцев моей жизни!»

Джо на деле воплощал слова Уинстона Черчилля: Никогда, никогда, никогда не сдавайся. Всегда старайся разговаривать с самым больным, самым слабым человеком в палате. Никогда не знаешь, в какой момент разговора, осмотра или молитвы для этого человека забрезжит лучик надежды.

После того как я коротко упомянула о Джо в одной из своих газетных колонок, женщина из Нэшвиля прислала мне такое письмо:

Доктор Фоули много лет назад был моим неврологом. Я хорошо помню его. Это было летом 1968 года, у меня случился сильный эпилептический припадок, и меня на неделю поместили в больницу. Мне было восемь лет, и у моих родителей дома оставались еще четверо детей, о которых надо было заботиться.

Бóльшую часть этой недели я провела в больнице одна, и мне было очень страшно. Доктор Фоули оказался настоящим сокровищем, добрым и заботливым человеком. Как раз тот тип врача, который нужен восьмилетнему ребенку. Его доброе лицо и спокойный голос навсегда запечатлелись в моей памяти. В том июле для меня, восьмилетней, он был настоящим благословением.

Я проработала шесть лет педиатром-логопедом, прежде чем вернуться в университет за докторской степенью. За годы клинической работы я лечила множество детей. Только много лет спустя я осознала, что моя способность сострадать и помогать родителям и детям была результатом моего детского общения с доктором Фоули и другими добрыми и заботливыми профессионалами, похожими на него.

Я переслала это письмо семье Джо. Они прочли его ему, и Джо рассмеялся.

– Вот видите, – проговорил он с ухмылкой, – не такой уж я плохой!

Нет, он вовсе не был плохим. Той семье он даже не послал счет.

Джо хотел написать ответ своей бывшей пациентке, но так и не собрался с силами. С теми силами, которые, как нам казалось, никогда его не покинут. Он пять раз поборол рак, пережил инсульт, замену сердечного клапана и почти лишился зрения.

Но та сцена на нормандском побережье никогда не изглаживалась из его памяти. Джо был среди первых врачей, высадившихся на пляже в Нормандии во время выброски десанта. В 28 лет он был одним из самых молодых врачей, заботившихся о раненых и умирающих в Ликате, Палермо, Термини-Имерезе и Нормандии. Он был вместе с первым войсковым соединением, которое высадилось на берег. Он бежал во весь опор, пригибаясь под пулями. Он получил за эту операцию Бронзовую Звезду и Французский Крест. И он еще мог посмеиваться над этой Бронзовой Звездой, когда говорил людям, что в приказе о награждении была строчка: «Неоднократно рисковал жизнью»!

Джо рассказывал, как он в то утро высадился из маленького ялика, расплескивая воду, брел на песчаный берег, а потом бежал под пулеметным огнем, промокший до нитки. Он не забыл раненых, которых выносил в безопасное место, тех людей, которые гибли на песчаном пляже или у него на руках. Он рассказывал, что, глядя на умирающего, всякий раз думал о том, как будут скорбеть по этому человеку его родители, его жена или дети.

Прекрасно прожитая жизнь делает человека бессмертным.

Когда Джо умер, на его похороны пришли сотни людей – не для того, чтобы оплакивать его, но для того, чтобы восславить жизнь, которую он прожил. Мессу по нему служили шесть священников и епископ. Мой друг, отец Дон Коззенс, произнес надгробную речь. Он говорил, что Джо любил внимание, но видел опасности, которые подстерегают признанного остроумца и весельчака. Он знал, что все мы живы сильнее всего, когда умираем для своего эго и живем для других.

Дон говорил, что Джо, подобно библейскому Иакову, боролся на стороне своей веры, своего Бога и своей церкви. Он был «кофейным теологом», который воплощал в жизнь знаменитые слова из Михея, 6:8: «Действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить перед Богом Твоим». Почти в самом конце мессы были произнесены эти заключительные слова: «Никто не мертв воистину, пока он не забыт». Это напомнило мне высказывание философа Уильяма Джеймса: «Прекрасное применение для жизни – прожить ее ради того, что тебя переживет».

Вот чего мы все хотим. Бессмертия.

Именно его и дает нам прекрасно прожитая жизнь. Она делает человека бессмертным. Она длится еще долго после того, как человек уйдет. Джо будет продолжать жить во мне, в своих пациентах, в своих друзьях, в своих родственниках. В том больничном санитаре, который рассказал мне, что доктор Фоули всегда давал ему возможность почувствовать себя важным. В бесчисленных детях детей тех, кого он спасал на нормандских пляжах и в больницах.

Джо 59 лет состоял в браке, воспитал шестерых детей и определял свою жизнь любовью и служением. Он говорил: «Старайся любить людей и веди себя так, чтобы тебя можно было любить». Этой любовью он руководствовался во всем, что делал, везде, где находился: на нормандском побережье, в клиниках, на той веранде, где человек, который видел слишком много войн, не переставал молиться о мире.

Всякий раз, проходя мимо его дома и видя пустое кресло на веранде, я размышляю о собственной героической миссии в жизни.

У каждого из нас есть такая миссия. И если мы найдем ее и будем воплощать, мы тоже будем жить вечно.