Уже светало, когда Гордон в третий раз свернул на проселочную дорогу.
— Ну как, узнаешь местность?
— Что тут можно узнать? — Габриела чувствовала, что ею овладевает паника. — Вокруг одни кусты да деревья.
— Немного терпения. — Он успокаивающе погладил ее по колену. — Ты найдешь правильный путь.
Она поняла, что Гордон думает сейчас о Тельме и о том, как в тот раз она перепутала указатели. Гордон не мог, конечно, знать имени Тельмы — только это она утаила от него, — но все равно она не сомневалась, что он вспоминает сейчас именно тот случай.
И она думала о том же. Ей вновь слышались крики Тельмы о помощи — пронзительные вопли, которые становились все слабей и слабей, пока наконец не сменились зловещей тишиной. Сгибающиеся под ветром деревья превратились в пламя, вздымающиеся столбы густого черного дыма застилали взор и обжигали горло. Место, где страдала Тельма, было уничтожено. Габриела по-прежнему не находила себе покоя.
Шелтон сказал, что здание поджег муж Тельмы. Она сомневалась в этом, хотя и сама не знала почему. Ведь сознание, что никто больше не будет мучиться в этом месте, могло принести ему если не покой, то хоть какое-то утешение. Для нее же утешения не было. Она ошиблась — и Тельма погибла.
И теперь Габриела мучительно вглядывалась в дорогу, боясь ошибиться во второй раз.
— Опять не то. Поворачивай назад. — Последний дорожный указатель, который привиделся ей, когда она держала поводок, был на Нью-гарден. Дальше ей приходилось полагаться лишь на интуицию.
— Ты уверена?
— Да. Там было только два поворота налево, а потом направо.
Гордон развернул «порше», и машина, поднимая клубы пыли, помчалась обратно по дороге.
Черный завиток вновь сбился Гордону на ухо. Теперь уже без колебаний Габриела протянула руку и поправила его. Гордон обернулся к ней. Лицо его смягчилось. Странно. Раньше она не замечала, сколько нежности было в выражении его глаз. Обычно в них отражались боль и тревога.
— Когда мы покончим с этим, нам надо будет серьезно поговорить. — Он так сильно сжал руль, что костяшки пальцев побелели. — Мне многое надо тебе рассказать.
В его голосе слышались странные нотки. Ей хотелось увидеть его лицо, но он смотрел в сторону. Столько невысказанного оставалось еще между ними! Гордону было так же нелегко заговорить об этом, как и ей. Но он это сделал. Один из них должен был первым сделать решающий шаг.
— Я тоже беспокоюсь за тебя, Гор! — прошептала Габриела.
Сердце бешено билось в груди. Она накрыла ладонью руку Гордона и крепко пожала.
Стоял туманный рассвет. Тучи лишь слегка порозовели, на небе заиграли первые золотые отблески. Но в душе Габриелы уже вовсю засияло солнце.
По левую сторону от машины мелькнуло что-то черное. Это оказалась проселочная дорога, почти скрытая зарослями высокой травы.
— Остановись!
Он ударил по тормозам.
Габриела выглянула из окна машины и увидела свежую колею.
— Это тут.
— Держись! — Гордон резко дал задний ход.
Габриела во все глаза смотрела сквозь лобовое стекло.
— Погляди, как примяты кусты. Это здесь, Гор!
Пошарив на заднем сиденье, он извлек откуда-то черный жилет.
— Надень.
Она натянула его поверх блузки, но жилет оказался чересчур велик и болтался на ней как на вешалке.
— Это бронежилет?
— Да.
— А как же ты?
— Обо мне не беспокойся.
Он больше тревожился за нее, чем за себя. Габриелу охватила нежность, и она поцеловала Гордона в щеку, чтобы показать, как много его забота для нее значит.
— Соберись с мыслями. — Гордон достал из-под сиденья черный никелированный кольт, проверил затвор и заткнул оружие за пояс джинсов. Потом кивнул на бронежилет. — Ты хорошо застегнула эту штуку?
— Да.
— Прекрасно, Белоснежка. — Он одарил ее умопомрачительной улыбкой. — Тогда идем выручать Лейси.
Габриела коснулась его руки, безумно желая сказать, что любит его. Кто знает, быть может, больше такого случая ей не представится, ведь неизвестно, что ждет их впереди.
— Я беспокоюсь о тебе, и мне нравится целоваться с тобой, Гор.
— Знаю, солнышко. — Он улыбнулся ей так нежно, что у нее защемило сердце. — Мне тоже.
С этими словами он включил первую скорость и нажал на акселератор.
Дорога вилась среди зарослей высокой травы. Габриела обернулась назад. За машиной поднимались тучи пыли.
— Давай помедленнее. А то нас можно будет за милю заметить.
Теперь они ползли как черепахи.
— Нам еще далеко?
Габриела припомнила видение.
— Поворот направо, а затем сразу будет сарай.
— Не проявляй героизма, — предупредил Гордон. — Держись рядом со мной, но всегда оставайся сзади.
Конечно, это было нереальное требование, но Габриела кивнула. Она вспомнила, как вошла в дом, где держали Тельму, хотя Шелтон велел ей оставаться в машине. Потом она горько жалела, что не послушалась его.
Слева от них в монотонный зелено-коричневый пейзаж вклинилось ярко-желтое пятно — поле подсолнухов. У Габриелы замерло сердце. Она вздохнула с искренним облегчением. Это здесь! То самое место.
Гордон остановил машину у широкой выбоины, развернул ее и выключил двигатель.
— Мне кажется, дальше нам лучше пойти пешком. — Он достал со дна машины черную сумку, в которой что-то звякало. — Согласна?
Габриела кивнула, пытаясь отогнать образ Тельмы. Но видения вихрем кружились в ее голове, и она не могла остановить их.
Трава оказалась хрупкой и ломкой, она колола ей ноги и руки. Заросли доходили до пояса, а местами даже выше. Самые высокие стебли цепляли ее за волосы. Она понимала, что это всего лишь трава, но воспаленному мозгу растения представлялись мучителями Тельмы…
Гордон, не поворачиваясь, протянул руку назад, и Габриела остановилась. Мягкое прикосновение его пальцев призывало ее сохранять тишину. Она и без того была так напугана, что ей и в голову не пришло бы заговорить; в утренней тишине было слышно лишь ее тяжелое дыхание. Что, если Лейси уже умерла? Что, если Гордона убьют? Вдруг она никогда больше не увидит его?
Гордон пригнулся, и Габриела тоже притаилась у него за спиной. Ее терзал невыносимый ужас. Выглянув из-за его плеча, она увидела небольшую поляну. Посередине, окруженный мшистыми дубами и чахлыми соснами, стоял деревянный дом, покосившийся от времени и выветренный почти до черноты; кое-где стены покрывала плесень. Перед крыльцом стояли два деревянных кресла-качалки, а в углу у двери виднелись удочки. В стороне был припаркован новый джип. Это был тот самый рыбацкий лагерь, что ей когда-то привиделся.
Гордон почувствовал, как пальцы Габриелы сжали его плечо. Даже не оборачиваясь к ней, он понял, что это за место.
Высвободив плечо, он начал медленно красться к опушке поляны. Габриела неотступно следовала за ним.
— Видишь сарай?
— Наверное, он за домом.
Гордон почти слышал удары ее сердца, бьющегося так же тяжело, как его собственное. Один промах, одно неверное движение — и Лейси умрет раньше, чем они успеют что-нибудь предпринять.
В доме орал телевизор, звуки разносились довольно далеко вокруг. «Любовный дурман», подумала Габриела, узнав музыку. Незатейливая мелодия сейчас резала ей слух.
Крадучись, Гордон переместился влево и остановился напротив домика, по-прежнему укрываясь в высокой траве. Хруст веток под их ногами показался Габриеле пушечной канонадой. Ее бросило в холодный пот.
— Оставайся здесь, — прошептал Гордон.
Она вцепилась ему в рукав и не отпускала, пока он не обернулся к ней.
— Что ты хочешь делать?
— Хочу узнать, кто там в доме. — Гордон потрепал ее по щеке. — Пригнись! — И он двинулся к краю лужайки.
У огромного куста шиповника он остановился, огляделся и короткими перебежками бросился к дому. Наконец он достиг цели, прижался к стене и достал кольт, черный ствол которого ярко блеснул на солнце.
Габриела поежилась. Вполне вероятно, Гордону придется пустить в ход оружие. В ее висках стучало, ноги подгибались. Не в силах долго оставаться в согнутом положении, она опустилась на колени и замерла в ожидании. Сколько прошло времени, она не могла сказать, но вдруг справа от нее раздался какой-то звук, и она резко обернулась.
— Тсс! — Гордон жестом позвал ее за собой.
На четвереньках они пробрались сквозь колючие кусты к задней стороне дома. Там стоял сарай. Серые доски его были изъедены временем и погодой. Лишь одна деталь нарушала общее впечатление ветхости и запустения — новенький медный замок, надежно запирающий дверь.
Из глаз Габриелы хлынули горячие слезы. Она почувствовала одновременно и облегчение и страх, с трудом удерживаясь от желания немедленно броситься вперед и попытаться взломать дверь.
Они бесшумно обошли сарай, и Гордон остановился.
— Лейси здесь? — спросил он.
Габриела поднялась на ноги. Колени у нее дрожали, грудь тяжело вздымалась.
— Да, я знаю, что она тут. Но сейчас я ее не вижу.
Он стер пот с лица. На щеках и подбородке остались грязные разводы.
— Здесь только одно окно, и оно обращено к дому. Неизвестно, сколько человек охраняют Лейси. — Гордон поставил сумку на землю. — В кухне я видел только одного, он что-то готовил. Но этот чертов телевизор так орал, что я не мог понять, есть ли там кто-нибудь еще.
Он покосился на Габриелу. Он выглядела такой взвинченной, что он даже не рискнул сказать ей о том, что на буфете в кухне лежит пистолет.
Если у него и оставались еще какие-либо сомнения относительно похищения девочки, то теперь они окончательно исчезли, уступив место фактам и холодному расчету. Этот человек, которого он видел в доме, явно собирался убить Лейси. И если они попытаются помешать ему, постарается убить и их тоже.
Габриела втянула ноздрями горячий и влажный воздух. Ее легкие с трудом вмешали его. А резкий выброс адреналина в кровь лишь усиливал удушье.
— Мы можем разбить замок? — спросила она.
— Нет, если не хотим привлечь сюда всю округу. — Гордон машинального стер грязь с лица. — Он слишком прочный, а у меня нет с собой необходимых инструментов. Я бы мог, конечно, попробовать, но нас обнаружат прежде, чем…
— Что же делать? — Габриела дотронулась до стены сарая. Внезапно на нее налетели видения, завладев всем ее существом. Обессилев, она упала на колени прямо в грязь. — Лейси здесь! — Она бросила на Гордона отчаянный взгляд. — Надо спешить.
— Нет, спешить никак нельзя. — Гордон схватил ее за руку и оттащил от стены. — Габи, нельзя рисковать. У этого парня в доме есть оружие. И потом, мы ведь даже не знаем, сколько у нас противников.
— Но Лейси…
— Если нас убьют, кто ей поможет?
Он был прав. Габриела решительно сжала зубы.
— Я хочу взглянуть на нее.
— Габи, окно сарая видно из дома!
Но Габриела оставалась непреклонной, и он сдался.
— Хорошо, я тебя прикрою.
Габриела осторожно подкралась к углу сарая и осмотрелась по сторонам. Над клумбой с геранью порхали бабочки. Квакала лягушка. Ничего подозрительного. Она медленно двинулась вдоль стены. Позади, держа ее ладонь в своей руке, шел Гордон. У переднего угла он вновь остановился. Почувствовав пожатие пальцев Гордона, она обернулась. Он ободряюще кивнул. Габриела обогнула угол и привстала на цыпочки, силясь заглянуть в пыльное окно над карнизом. Внутри было довольно темно, лишь узкие полосы света пробивались в щели между досками. К горлу ее подступил комок, и она еще плотнее прижалась лицом к пыльному стеклу.
В сарае, вытянувшись на грязном полу, лежала девочка. Спокойно. Слишком спокойно. Габриела всхлипнула и постучала пальцем по стеклу. Лейси не шевельнулась.
Помощь подоспела слишком поздно. Слишком поздно! Она, Габриела, как и в случае с Тельмой, слишком долго искала дорогу. Как и Тельма, Лейси заплатила жизнью за ее ошибки.
Габриела тихо застонала. Тельма! Только бы это не повторилось! О Боже милосердный, только бы не повторилось!
Внезапно Лейси подняла голову и посмотрела прямо в глаза заглядывающей в окно незнакомой женщины.
Гордон потянул Габриелу за руку. Она упала в его объятия, и он оттащил ее за угол.
— Она жива, Гор! — едва смогла прошептать Габриела. Слезы струились по ее лицу, оставляя грязные полосы. Она бессильно повисла на руках Гордона. — Жива!
Крепко прижав ее к себе, Гордон продолжал наблюдать за домом. Вскоре в дверях показался человек, которого он видел в окно. Постояв на заднем крыльце, незнакомец огляделся вокруг и вновь скрылся.
— Вот тебе оружие и смотри в оба. — Гордон сунул ей в руки кольт. — Если кто выйдет, стреляй. Кто бы это ни был.
Нагнувшись, он стал проверять прочность деревянных досок сарая. Наконец ему удалось обнаружить подходящую, и он резко рванул ее. Гвозди жалобно заскрипели и поддались. Гордон дернул еще раз.
Вытянув шею, Габриела выглянула из-за угла. Кругом не было ни души, лишь между ветвей старого дуба порхала малиновка.
Внезапно тишину разорвал громкий треск, и она обернулась. Гордон сжимал в руках вырванную перекладину. Кожа на его пальцах была разодрана. При виде крови к горлу Габриелы подступил комок. Она посмотрела на дом. Оттуда так никто и не вышел.
— Пустяки, царапина. — Гордон кинул доску на землю. Затем он заглянул внутрь сарая через образовавшийся в стене проем, отступил в сторону и вопросительно посмотрел на Габриелу. — Ты сможешь пролезть туда и вытащить девочку?
Габриела кивнула и передала ему кольт. Неровные края дыры царапали ей спину, впиваясь в кожу, как пики, но все же ей удалось проникнуть в сарай. Она мигом оказалась рядом с Лейси. Девочка шевельнулась и, увидев Габриелу, заплакала.
— Иди сюда, милая. — Моля Бога, чтобы с Гордоном ничего не случилось, она подняла девочку на руки. — Я отвезу тебя домой.
— У меня болит нога.
Борясь с подступающими слезами, Габриела заглянула в затуманенные глаза ребенка. Пылающее жаром тело Лейси говорило о том, что ей срочно необходим врач.
— Я знаю, маленькая. Потерпи немного.
Вздохнув, она попыталась выпрямиться. И тут на стену легла длинная тень.
Крепче прижав к себе девочку, Габриела подняла голову. В дверном проеме, полностью перекрывая выход, стоял незнакомец с пистолетом в руке. Дуло, угрожающе покачиваясь, было направлено прямо на нее. Габриела посмотрела незнакомцу в глаза — холодные, безразличные. Он убьет их не раздумывая! Во имя всех святых, где же Гордон?
Гордон тем временем бесшумно подкрался к двери сарая и остановился метрах в десяти напротив нее, направив кольт прямо в спину парня с пистолетом. Палец на курке дрогнул, но… Даже если он выстрелит, вдруг этот тип успеет в последнюю секунду послать пулю в Габриелу или девочку? Когда в крови солидная порция адреналина, реакция может быть чертовски быстрой.
Сознание, что Габриела там, внутри, что на нее нацелен пистолет, наполняло его яростью и ужасом. Любой звук, хруст ветки или скрип сухой травы под ногами, — и этот тип выстрелит. И тогда Габриела или Лейси погибнет.
В ушах Гордона, заглушая все прочие мысли, громко звучал голос Эванса, а перед глазами неотступно стояло лицо Габриелы. Пот катился у него со лба, но он не отваживался смахнуть его, не отваживался сделать ни малейшего движения, которое могло бы хоть на долю секунды отвлечь его от цели.
Вдруг он услышал щелчок взводимого затвора и резкий мужской голос. Почему Габи молчит? Почему не кричит, не зовет на помощь?
Гордон, не спуская глаз с противника, переложил кольт в левую руку, осторожно поднял с земли увесистый камень и начал мысленный отсчет. Пять, четыре, три, два — и он изо всей силы швырнул камень в противника.
Камень угодил тому в правую руку. Парень вскрикнул от боли и неожиданности, рука его бессильно повисла, но пальцы все же не разжались, продолжая удерживать пистолет. Улучив момент, Гордон бросился на него. Он ударил его дулом кольта в спину, и парень наконец выронил оружие. Противники сцепились и оба упали на землю, загораживая проход. Габриела отступила в глубь сарая, прикрывая собой Лейси. Звуки драки сводили ее с ума — стоны, выкрики, глухие удары. Это была смертельная схватка.
Габриела зачарованно смотрела на происходящее, не желая этого видеть, но и не в силах отвести взгляд. Противник Гордона не уступал ему ни ростом, ни шириной плеч, да в придачу еще явно владел навыками боевого единоборства. Этот мерзкий тип первым вскочил на ноги. Из горла его рвалось звериное рычание. Он бросился на мгновенно поднявшегося вслед за ним Гордона и нанес ему сокрушительный удар в подбородок. Габриела с ужасом подумала, что ее этот удар прикончил бы на месте.
Гордон отшатнулся, побледнел, но устоял на ногах. Холодная ярость, тихая и смертельная, отразилась на его лице. Габриела ужаснулась. Враг Гордона, видимо, тоже. Он медленно отступил назад.
С криком, от которого у Габриелы похолодела кровь, Гордон кинулся на противника и нанес ему мощный удар по ребрам. Тот отлетел назад, врезался в стену и медленно сполз по ней на землю. Гордон опустил кулаки и посмотрел на лежащего.
— Он… мертв? — едва слышно проговорила Габриела.
— Нет. Но когда придет в себя, у него будет чертовски раскалываться голова.
Гордон потянулся, глубоко вздохнул и посмотрел на Лейси, неподвижно лежащую на руках у Габриелы. Дотронувшись окровавленной рукой до лба девочки, он бережно погладил ее волосы.
— Она вся горит.
Габриела кивнула, не отводя глаз от его рук, которые только что наносили жестокие удары, а теперь снова стали такими нежными.
— Ей нужен врач. — Не желая пугать девочку, она лишь взглядом показала Гордону насколько безотлагательной должна быть помощь.
Издали, от покрытой гравием дороги, донесся скрип шин.
— Скорее уноси ее отсюда. — Гордон вытащил из кармана ключи от «порше» и протянул их Габриеле. — Проверь машину. Если я через три минуты не появлюсь, уезжай без меня.
Ее губы протестующе шевельнулись, но он коснулся их быстрым поцелуем и развернул ее за плечи.
— Помни, только три минуты.
Пробежав через поляну, она углубилась в высокие заросли. Здесь было жарко и душно, уже через несколько секунд ей стало трудно дышать. К тому времени, когда Габриела добралась до машины, она была уже полужива от удушья и от страха за Гордона.
Она положила Лейси на траву неподалеку от машины и, морщась от боли в плече, осмотрела «порше». Не обнаружив ничего подозрительного, вернулась к девочке, перенесла ее на заднее сиденье и поудобнее устроила там. Затем напряженно уставилась на кусты в надежде дождаться возвращающегося Гордона. Тишина.
Габриела потянулась к переднему сиденью и нашарила термос. Налив в колпачок горячего чая, она поднесла его к губам Лейси. Девочка была страшно бледна, лишь на щеках ее краснели пятнышки сыпи, а глаза лихорадочно блестели. Ей срочно требовалась медицинская помощь.
Габриела постаралась говорить как можно спокойнее:
— Попробуй выпить немного.
Лейси с трудом сделала несколько глотков и бессильно запрокинула голову. Габриела накрыла ее курткой и вновь впилась взглядом в заросли. Где же Гордон?
Нога Лейси распухла и покраснела.
— Что с твоей ножкой, детка?
— Меня укусил паук.
Габриела нахмурилась. Вероятно, у нее аллергия, подумала она, вряд ли тут водятся ядовитые пауки.
— Поехали же! — услышала Габриела над самым ухом.
Гордон! Она скользнула на пассажирское сиденье, рядом с Лейси.
Мгновение спустя они мчались обратно по проселочной дороге, оставляя за собой клубы пыли.
— Ей нужен врач, Гор. И побыстрей!
— Доктор Хоффман?
— Да.
Его лицо было в саже. Габриела не знала, каким образом он ухитрился так испачкаться, но не стала спрашивать.
Гордон обернулся и улыбнулся Лейси.
— Привет.
Девочка была слишком слаба, чтобы ответить, она лишь с трудом улыбнулась.
Габриела нахмурилась и отбросила с ее лба влажные от пота волосы.
— Что ты делал там так долго?
Улыбка сошла с его лица.
— Я подпалил сарай.
— Гор! Ты же уничтожил все доказательства!
— Да. Но прежде я кое-что вытащил оттуда.
— Хорошо, что он сгорел, — пробормотала Лейси.
Габриела сжала руку девочки и поймала ее воспаленный взгляд. Как наяву, она увидела языки пламени, лижущие крышу сарая, взбегающие по стенам. Черный дым, поднимающийся к небу. Совсем как тот дом, где держали Тельму. Он тоже сгорел дотла.
— Гор? — Габриела бросила на него быстрый взгляд, но Гордон сосредоточенно следил за дорогой. Нет, сказала она себе, он не мог поджечь тот дом. Он ничего не знал о Тельме Нильсен. А может, знал? Может, это и есть его мрачная тайна?
Сердце у нее так и упало. Она часто замечала, что Гордон почему-то испытывает чувство вины перед ней. Особенно заметно это было в морге. А что, если он когда-то опознавал там Тельму? Нет-нет, он рассказал бы ей. Она попыталась прогнать подозрения, но, как ни старалась избавиться от мрачных мыслей, мучительные сомнения не хотели уходить, терзая ее со все большей силой. Габриеле хотелось прямо сейчас расспросить Гордона, но по его сосредоточенному лицу было видно, что управление машиной, мчащейся по узкой и грязной дороге, поглощает все его внимание.
Сомнения разрастались. Она окинула мысленным взглядом прошлое. Пожалуй, эта версия все бы объяснила. Ненависть, которую он испытывал к ней вначале. Его горечь и недоверие, холодное презрение к ней и ее дару. Его отстраненность каждый раз, когда она упоминала о своих видениях. Он хотел что-то сказать ей по дороге к рыбацкому лагерю. Им нужно поговорить, когда все закончится, сказал он. Это все объясняет. А вдруг здесь кроется очередное предательство?! Она в ужасе беззвучно взмолилась: нет, нет, только не он, не Гордон! Я люблю его!
Остановись! — приказала она себе. Он не такой, как все. Не такой. Он не может поступить с ней так. Она доверяет ему и поэтому поделится с ним своими сомнениями. Она любит его, и он заслуживает доверия.
Услышав хрип Лейси, Габриела обернулась. Губы девочки совсем посинели.
В три часа дня Ида Хоффман вышла в приемную. Гордон нахмурился: понуро опущенные плечи доктора явно не предвещали ничего хорошего. Габриела вскочила с дивана.
— Она борется, — доктор смотрела на Гордона, — но много осложнений. Очень высокая температура, дыхание затруднено, сильное обезвоживание организма. Болезнь крайне запущенна. — Она потерла висок. — Габи, когда ты впервые ощутила боль в ноге?
Габриела облизала губы.
— Точно не помню.
— Восемнадцатого. — Гордон обнял ее за плечи. Ему казалось, она вот-вот сорвется. — Мы тогда сидели в кафе, помнишь?
— Да, ты прав.
— Значит, с момента укуса прошла уже почти неделя. — Доктор Хоффман покачала головой.
Страх исказил голос Габриелы.
— Она же может умереть!
Ида Хоффман не стала оспаривать это утверждение, и Габриелу бросило в дрожь. Гордон сильнее стиснул ее плечи.
— Здесь делают все возможное.
Доктор взяла Габриелу за руку.
— Гордон прав, я действительно делаю все возможное. Но я никогда не лгала тебе и не хочу этого делать сейчас. — Ее глаза были полны печали. — Девочка в критическом состоянии. Всех моих усилий может оказаться недостаточно, чтобы спасти ее. Только время покажет.
Габриела тяжело опиралась на Гордона. Он понял, что пора как-то отвлечь ее, иначе она расклеится окончательно.
— Вы уже связались с ее родителями? — поинтересовался он.
— Лейси не сказала нам, кто они.
— Габи, — Гордон дождался, пока она обратит на него взгляд, — наверное, именно тебе стоит поговорить с девочкой.
Габриела кивнула и, собравшись с силами, пересекла коридор и вошла в палату.
Гордон обеспокоенно следил за ней. Если что-нибудь случится с Лейси, он не был уверен, что Габриела перенесет это.
Ида Хоффман похлопала его по руке.
— Я ошибалась в вас, мистер Сазерленд.
Он вопросительно посмотрел на доктора.
— Габриела любит вас.
— Мне кажется, вы ошибаетесь. — От собственных слов его сердце болезненно сжалось.
— Нет, не ошибаюсь. — Ида подняла голову. — Взять хотя бы то, что сейчас она не ощущает состояния Лейси.
А ведь и вправду! Гордон обескураженно наморщил лоб.
— Ее чувства сейчас не так сконцентрированны, как прежде. Они распределены между Лейси и вами.
Габриела просто не может любить его! Как бы ему ни хотелось, чтобы доктор Хоффман оказалась права, она все равно ошибается.
— И вы вполне достойны ее.
— Я не достоин даже чистить ей башмаки! — От наплыва эмоций Гордон задохнулся. — Она… — Он не смог продолжить.
— Она не знает о вас и Тельме? И об Эвансе? — Доктор Хоффман сочувственно покачала головой. — Мне рассказал Шелтон.
Гордон стиснул кулаки.
— И вы собираетесь сообщить ей об этом?
— Нет, не я. — Доктор ласково смотрела на него сквозь толстые линзы очков. — Вы. Впрочем, я вам не завидую.
— Но ее это ранит!
— Да. — Доктор кивнула. — И разозлит. — Она направилась к холлу между приемной и палатой Лейси. — Оставайтесь поблизости, мистер Сазерленд. Если дела пойдут плохо, вы будете очень нужны Габриеле.
Гордон кивнул в ответ, стараясь сохранять самообладание. Но на сердце у него скребли кошки. Если дела пойдут плохо, он Габриеле не понадобится, а вот она нужна ему больше всего на свете.
В три часа ночи Габриела все так же беспокойно расхаживала по приемной больницы. Вытянувшись в кресле, Гордон наблюдал за ней.
— Иди сюда, солнышко. Попытайся отдохнуть.
Она мимоходом отщипнула пожухлый лист у растущего в кадке фикуса и повернула к двери.
— Я не могу отдыхать. Лейси борется за жизнь.
Прислонившись к дверному косяку, Габриела бросила на Гордона отчаянный взгляд.
— Почему она ничего не говорит мне? Почему не хочет, чтобы сюда приехал ее отец? Она же в нем души не чает.
Настало время снова браться за расследование.
— Ты позвонила Шелтону?
— Нет. — Габриела возобновила свои блуждания по коридору. — Позвоню утром.
— Мне кажется, лучше бы тебе сделать это прямо сейчас. — Гордон уперся локтями в колени и поднял лицо. — Тот тип все еще лежит связанный в доме. Я сломал ему несколько ребер.
— Лейси мучилась там почти девять дней. И будет мучиться еще долго — может быть, всю жизнь. По мне, так он может там валяться, пока веревки не сгниют.
В ее голосе слышалась злость, и Гордон перестал спорить. Он понимал, что в ней говорят эмоции, а не разум.
— Прекрасно. Я позвоню Шелтону сам. Но мне казалось, что тебе хочется засадить того типа в тюрьму. И Берроуза тоже.
— Да, мне очень хочется засадить их в тюрьму. — Габриела отбросила волосы с лица.
— Тогда звони Шелтону.
Она пристально посмотрела на него.
— Я не хочу разговаривать с ним!
Гордон сдался и пошел звонить сам.
Через полчаса доктор Ида Хоффман вышла в приемную. Габриела замерла. Гордон подошел к ней и обнял за талию.
Доктор начала было что-то говорить, но голос ее дрогнул и она замолчала. У Гордона оборвалось сердце: хороших вестей ждать не приходилось.
— Наши лекарства на Лейси не действуют, — все же сказала она. — Мне крайне необходимо знать, как ее лечили раньше. Нет времени экспериментировать, чтобы подобрать нужные лекарства. — Она дотронулась до руки Габриелы. — Вы должны найти ее родителей, Габи. Любым путем. Иначе девочка умрет.