Этажом ниже к Чичеро подошёл властный лысый мертвец в богато украшенных латах, сопровождаемый десятком мёртвых же солдат с алебардами. Чей же это герб красовался у каждого на груди: красная собака в герцогской короне на чёрном поле?

— Посланник, я прошу вас следовать за мной! — сказал мертвец.

— Куда? — спросил Чичеро.

— К моему начальнику. Здесь недалеко.

— В чём дело? Меня в чём-то обвиняют?

— Это мы скоро выясним, — последовал весьма загадочный ответ.

Посланник счёл благоразумным подчиниться. Откровенно ему не грубили, дали понять, что он задержан по подозрению, которое может и развеяться.

Выйдя во двор, Чичеро оказался на прицеле у всех расставленных тут арбалетчиков.

Стойла конюшни заполняли кони вновь прибывших. Отдалённое ржание свидетельствовало и о том, что часть отряда расположилась по внешнюю сторону стен, за неглубоким припорошенным снегом рвом. Вроде бы много чести для поимки одного Чичеро. Кого они ищут? Может, Живого Императора, будь проклято его имя?

— Не волнуйтесь, посланник. Если вам не в чем себя упрекнуть, вы будете быстро отпущены, — пообещал лысый мертвец и распорядился:

— Лошадь посланнику Смерти!

Из конюшни вывели три десятка лошадей, одну из них подвели Чичеро. Давно уже посланник не путешествовал как всадник, когда же путешествовал — скакал на ненастоящем коне, приводимом в движение карличьими силами.

Увидев серьёзную взрослую лошадь, карлики запротестовали было, но Чичеро не мог себе позволить странности в поведении. Не давая опомниться своим карликам, он уверено вскочил в седло.

— Старайтесь не отставать. Вы будете постоянно на прицеле, — сказал лысый, который уже сидел на крылатом белом коне, перепонки крыльев которого отливали перламутром.

Чичеро кивнул. Карликам придётся перенять у него навыки уверенной езды. Ничего, справятся.

* * *

Рядом с Чичеро ехало около сорока всадников, половина из которых, видимо, обученная стрелять на ходу, держала заряженные арбалеты. Ещё человек двадцать, по приблизительным оценкам посланника, осталось в замке Батурм. Что за планы у этих людей?

По пути посланник искал взором указатели, и указатель возник из-за плотного снегопада. Они скакали по дороге, ведущей к Кляму, и Чичеро удивлённо подумал, что за претензии к нему могут быть у властей этого городка, в котором он не был ни разу — ни в жизни, ни в посмертии.

Но нет: Клям они обогнули по объездной дороге, только на горизонте мелькнула городская стена с десятком башенок. Скакали галопом; карлики, подпрыгивая, едва удерживались вместе, отбивая друг другу и себе важные части тела.

— А вы скверно держитесь на лошади, посланник, — заметил лысый, постоянно находившийся рядом.

— Раны, — односложно пояснил Чичеро.

Что ж, действительно ведь раны. Раны, площадь которых превосходит площадь остального тела. Если бы не эти раны, Чичеро ни за что не понадобились бы для верховой езды отшибинские карлики.

За Клямом дорога пошла в гору. Где-то впереди, насколько Чичеро помнил карты здешних мест, полагалось находиться замку Гарм.

— Мы едем в Гарм? — спросил Чичеро у лысого. Тот после некоторой паузы кивнул.

— Следовательно, ваш начальник — великан Югер? — сделал вывод посланник. Лысый кивнул снова. Да и что ему осталось скрывать, если семь серо-чёрных башен Гарма уже выступали впереди из-за снежной пелены.

Гарм — велик, мрачен, приземист и тяжеловесен. Как и полагается великанскому замку, от начала и до конца выстроенному великанами. Заснеженные тяжёлые козырьки нависали над неуклюжими башнями, создавая странное впечатление, будто башни хмурятся.

Дорога шла вверх, и копыта лошадей скользили по мокрому снегу, но всадники не сбавляли темпа. По всему видать, в замке Гарм не жаловали слабаков. На широкий чёрный мост через пропасть, выглядящую не менее внушительно, чем у замка Глюм, передние лошади вскочили, не дав ему окончательно опуститься.

Толстенная решётка ворот поползла вверх совершенно бесшумно: все подъёмные механизмы, должно быть, идеально смазывались. Всадники въехали во двор и стали спешиваться, решётка за их спинами неслышно опустилась. Где-то такое чувство при её закрытии посланника уже посещало.

«Дыбр — Квинт — Цанц — Мнил — Клёц — Глюм — Окс — Батурм — Гарм», — Чичеро мысленно создал полный перечень мест, посещённых им в связке с тремя карликами. Да, так и есть, Гарм уместно сравнивать с Глюмом, хотя внешним своим видом замки непохожи. Интересно, сколько месяцев (или лет) ему доведётся пробыть за тяжёлыми стенами замка Гарм?

Вслед за лысым мертвецом Чичеро спешился — не без вздоха облегчения со стороны всех троих карликов. Пока он разминал ноги (а карлики — все свои закрепощённые от страха конечности), предводитель отряда послал известить Югера об их прибытии одного из стражей, дежуривших с алебардами у входа.

Грозный Югер — тот самый великан со сдвинутыми бровями, с которым Чичеро познакомился на симпозиуме в Цанце, сбежал по лестнице с верхнего яруса, разминая на ходу кулачищи.

Лысый латник, помнится, сообщил Чичеро, что если ему не в чем себя упрекнуть, то ничего ему не будет. Знать бы только наверняка, есть ли в чём ему себя упрекнуть…

Югер занимал пост Председателя Лиги великанов (организации, судя по всему, воинственной) и слыл «подлинным столпом традиций великаньего племени», как в Цанце выразился кто-то из гостей. Взгляд исподлобья, с которым Югер сейчас подходил к посланнику, по видимому, воспроизводил грозный взгляд его прямого предка — Хорта из Гарма, о смертоносной силе какового ходили мрачные легенды (мол, стоило ему особым способом посмотреть, как сердца врагов сами собой останавливались).

Югер со строгостью во взоре подошёл к Чичеро, и сказал скорее бесстрастно, чем приветливо:

— Здравствуйте, посланник. Прошу ко мне.

Затем, не слушая ответного приветствия Чичеро, великан повернулся к лысому латнику и прорычал:

— Это не тот посланник, Пендрис. Того зовут Дрю из Дрона, а это — Чичеро из Кройдона; он не при чём! — и, вновь обернувшись к Чичеро, повторил:

— Прошу!

Чичеро, догадавшись, что все подозрения с него сняты, приободрился, и стал подниматься по высоким ступеням замка. А надо сказать, если в других великанских замках, посещённых Чичеро, одни лестницы предназначались для великанов, а другие — для людей, то в неудобнейшем Гарме все люди, словно горные козлы, скакали по великанским ступеням, как бы наказанные за свой недостаточно высокий рост. Кто знает, может, здесь людей ненавидели, а может, просто не подумали, что можно об их удобстве позаботиться.

По лестнице Чичеро поднялся, едва поспевая за Югером, косолапым и медлительным, но уж больно широко шагавшим. Дальше двинулись по анфиладе второго этажа замка, обставленной с изрядной грубостью стиля. На стенах комнат висели картины, они изображали предков Югера — толстощёких низколобых великанов — в разных исторических и мифологических ситуациях.

Некоторые из картин снабжались подписями. Ориентируясь на них, Чичеро обнаружил, что одна картина живописует старого Хорта из Гарма (отца Югера) — удушающим чёрного дракона Драеладра своими руками. Глядя на картину, посланник задумался: что-то не случалось ему слышать легенды, которая бы повествовала об этой битве.

Зато совсем недавно — от Бларпа Эйуоя, в замке Глюм — довелось слышать совсем иную легенду, посвящённую бою белоснежного Драеладра с неким мёртвым гигантом из Гарма. И гиганту в том бою, прямо скажем, не поздоровилось, задушить же Драеладра голыми руками гигант не мог по той причине, что руки эти (сжимавшие двуручную дубину с металлическими шипами) по локоть сожгло Лунное Пламя.

Чичеро словил себя на том, что он скептически улыбается, глядя на картину. Кажется, он не желал победы предка Югера над драконом — собрата по делу Смерти над живой бестией. Интересно, почему?

Югер привёл посланника в свой кабинет, просторную полутёмную комнату, стены которой были густо увешаны всевозможным великанским оружием. У дверей дежурила стража с алебардами.

— Присаживайтесь, посланник, — указал великан на грубо выточенную из серого камня табуретку, — рад, что вы меня посетили.

— Я тоже рад встрече, — кивнул Чичеро. Он решил не уточнять деталей, а именно того, что радость встречи с ним Югер доставил себе сам. В конце-то концов, Чичеро действительно собирался в Гарм, имел дело к Югеру, и не всё ли равно, на чьей лошади он сюда прибыл?

— Как я понял, ваши люди меня перепутали с Дрю из Дрона? — спросил Чичеро.

Югер кивнул:

— Да, они же в глаза не видели ни вас, ни его. Решили не рисковать.

— А в чём обвиняют бедного Дрю?

— Вы не знаете? Это же изменник, бунтовщик, и пособник Живого Императора, разрази его кашель.

— Кто бы мог подумать! — протянул Чичеро.

— Да можно было подумать. С самого начала рожа у него была самая разбойничья, — уверил его мрачный Югер.

Чичеро пожал плечами. Ничего разбойничьего в излишне, пожалуй, утончённом лице собрата по Ордену он не замечал. Оттенок надменности в тоне, обычный для воспитанников университета Приза, некоторая картинность принимаемых поз, выдающая страсть Дрю к самолюбованию, — всё это могло оттолкнуть от него собеседника, но не заставить бояться за свою жизнь или кошелёк.

— А как выяснилось, что Дрю из Дрона — изменник? Его поймали на каком-то злонамеренном деянии? — осторожно поинтересовался Чичеро.

— Да, он готовил покушение на жизнь Управителя Цанцким воеводством — на этого пройдоху Умбриэля Цилиндрона, вы ж его знаете.

— И как Цилиндрон?

— Он вне опасности. Злоумышленника охрана остановила ещё на въезде в Цанц. К сожалению, задержать его эти тупоголовые бараны не смогли: Дрю из Дрона скрылся.

— Теперь его, конечно, повсюду ищут.

— Да, ищут. Советники Цилиндрона — эти тупицы Жилоно, Киномро и Фопон — лично выехали, чтобы предупредить командиров гарнизонов во всех уездах. Фопон по дороге в Клям был и у меня. Он, конечно, такой же бестолковый, как и они все, но своему господину верен. Как он меня упрашивал включиться в облаву — чуть сапоги не лизал!

Странное дело, думал Чичеро: Дрю из Дрона — и вдруг пособник Живого Императора. По виду — человек западный, сроду восточнее Цанца не бывал, и только минувшей осенью занесло его в Отшибину. Где же угораздило его спутаться с врагом? В Серогорье, что ли? Там, однако, разбойничает только Великий народ, мятежных варваров с Эузы там ненавидят…

Но посвящать в свои сомнения великана Чичеро счёл небезопасным. Слишком этот Югер подозрителен, решит, что у Дрю выискался сообщник. Уж если кого и подозревать в сношениях с имперскими недобитками, то уж скорее его, Чичеро, который не раз бывал в Карамце и Адовадаи — а из тех мест рукой подать до великих рек — Эузы, Которосли и Тьмаки, на берегах которых прячутся от некрократии беглые живые люди.

* * *

Пока Чичеро размышлял о превратностях судьбы, делающих посланников Смерти гонимыми изгнанниками и несчастными пленниками, в кабинет Югера просунулся бледный нос мертвеца в поварском облачении. Тот его, видно, уже ждал, так как сказал Чичеро, поднимаясь с кресла и приглашая его за собой:

— Прошу у меня отобедать!

— Премного благодарен, — ответствовал Чичеро, задаваясь вопросом: что за пищу подадут у этого великана. Если, не приведи судьба, пищу мёртвых, то финал будет плачевен: этот великан его заподозрит и по добру не отпустит.

По дороге к залу, где был накрыт стол, Югер, что-то вспомнил и обернулся к Чичеро:

— Кстати, хочу вас предупредить. Этот негодяй Дрю, которого ищут, интересовался и вами. Везде выспрашивал, вынюхивал. Так что не удивляйтесь, если он вам напакостит, не к обеду будь сказано.

Чичеро поблагодарил Югера за заботу, на миг задумался, что за дело может иметь к нему Дрю, но вот они подступили к столу, где лежала пища, и вполне съедобная для карликов.

За столом уже сидела семья — дородная госпожа Югер и двое малолетних мертвецов-великанчиков. Все трое молчаливы и бледны, они как бы сливались с фоном. Представляя их Чичеро, хозяин ограничился одним словом «семья», которое буркнул на ходу, следя за тем, чтобы мертвецы-поварята поскорее принесли прибор для гостя.

Чичеро сел к столу.

— Вы, небось, ждали пищи мёртвых, всяких червяков, скорпионов? — спросил великан. — У нас в Гарме вы такого не сыщете.

— Будьте покойны, я крайне доволен предложенным, — поспешил заверить его Чичеро, — я и сам всё время употребляю пищу живых.

— Что доказывает, что вы не дурак! — кивнул Югер, отправляя в рот здоровенный ломоть сыра.

— Не дурак? — переспросил Чичеро.

— Само собой. Вот ведь пища мёртвых. Где её, по вашему, производят?

— Разумеется, в поздемном ярусе, — отвечал Чичеро, — её везут к нам из глубокого подземелья, поэтому она такая дорогая.

— А вот и нет! — злобно улыбнулся великан.

— Почему же нет? Ведь пищу мёртвых где попало не достанешь, её можно купить лишь в пещерных городах вроде Цанца или Карамца…

— А я думаю, что её там и делают: в этих самых Цанце и Карамце. Все эти черви, скорпионы, которых они продают бестолковым гурманам и подают на симпозиумах — все они не настоящие, не с самого низу. Настоящих-то они сами поедают, а гостям — кого сами поймают, того и продают. А дураки платят!

— Вот как! — поразился Чичеро.

— Точно вам говорю. А у меня (извольте видеть) пища всё обычная, здешняя, без претензий. Только ведь это — настоящая пища, из настоящих продуктов, и лучшими мёртвыми поварами приготовленная. Такую пищу, уверяю вас, и мертвец может есть без всякого неудобства. И неправда, будто их «пища мёртвых» будет лучше.

— Представьте себе, я полностью с вами согласен. Помнится, меня однажды после вкушения пищи мёртвых проняло до глубины души, — признался Чичеро, — дело было в Цанце…

— Небось, это мошенник Карамуф вас угостил своими любимыми червяками? — мрачно рассмеялся Югер. — Да? Так его слуги их на болоте прямо под Цанцем копают — мои люди сами видели.

Дальнейший ход разговора за обедом заключался в том, что всё новые лица, известные Чичеро, составляли предмет злословия великана. Посланник — с великой осторожностью — перевёл разговор на представителей великаньего племени. Он помнил, что Югер — «столп традиций великаньего племени», и полагал, что уж своих-то великанов этот хмурый детина начнёт восхвалять и выгораживать. Не тут-то было! От Югера досталось и идиоту Ому, и дурочке Клюп, пропившей свой Окс, и подкаблучнику Ногеру.

Слыша такое пренебрежение к себе подобным в устах Председателя Лиги великанов, Чичеро решился поделиться своими сомнениями в благонадёжности Плюста из Глюма по отношению к Мёртвому престолу. И не ошибся. В том, что Плюст — мерзавец, каких свет не видывал, Югер был уверен уже давно, а в предательстве подозревал лет десять.

— У вас есть доказательства его вины? — поинтересовался Чичеро.

— Нет, этот гадёныш — хитрая бестия, — процедил Югер, — он никому не дал себя уличить. Но правды не спрячешь: все знают, что он вор и шпион; говорят даже, что он — переодетый дракон!

— Серьёзно? Как же догадались?

— Ну, дырки у него на коже напоминают чешую, — неуверенно проговорил Югер. — Вы не думайте, что я бы терпел этого дракона и негодяя. Будь у меня доказательства, я бы ему живо свернул шею, тем более, что замком Глюм он владеет незаконно; этот замок должен был бы принадлежать покойной сестре моей матери…

* * *

Обед уже заканчивался, когда Чичеро осторожно намекнул Югеру, что у него к нему есть важное дело от Владыки Смерти. Югер одним безмолвным знаком прогнал из-за стола супругу и сыновей.

— Я хотел бы вас просить, чтобы это дело осталось между нами, — понизив голос, произнёс Чичеро, — чтобы избежать обоюдных неприятностей.

— Да уж само собой разумеется; мы вдвоём, имея сходные взгляды на людей, лучше всего справимся с делом, порученным Владыкой; третьего сюда мешать нечего. Говорите, — велел Югер.

— Дело состоит в следующем. Владыка Смерти нуждается в том, чтобы мёртвые крестьяне Клямщины были готовы к защите некрократии в случае…

— Он хочет купить моих крестьян? — перебил Югер. — Сколько он просит?

— Нет, — мягко возразил Чичеро, — Владыка не торгуется со своими подданными. И он не нуждается в самих крестьянах. Ему достаточно одной лишь «призрачной шкатулки», в которой бы находились их тени, и не навсегда, а на непродолжительное время.

Югер задумался, потом проговорил:

— Следовательно, речь идёт об аренде. Сколько же мне даст Владыка за аренду моих крестьян?

— Владыка Смерти традиционно щедр в вознаграждении своих сторонников, — промолвил посланник, — но о вознаграждении можно будет говорить лишь после того, как ваши крестьяне ему действительно понадобятся.

— Ну да, Владыка не дурак, это я всегда говорил, — пробормотал Югер, — и что же бывает, если кто-то из хозяев отказываются отдавать своих крестьян?

— Думаю, вам скоро это станет ясно самому. На примере небезызвестного вам замка Глюм. Его хозяин Плюст, уж не знаю, точно ли он дракон, но — оказал сопротивление воле Владыки. Так вот, Глюм, — Чичеро с жаром выдал желаемое за действительное, — скоро осиротеет.

— Вот оно что! — протянул Югер. — Что ж, должен вам заметить, что я готов оказать услугу Владыке Смерти, и я достаточно бескорыстен, чтобы не требовать с нашего благодетеля денег.

— Вот и чудесно! — обрадовался Чичеро.

— Подождите, я не закончил мысль. Я хочу однако заметить, что мне нужно будет кое-что взамен.

— Взамен шкатулки? Я вам выпишу расписку…

— Две, — поправил посланника великан.

— Две? — не понял Чичеро. — То есть в двух экземплярах?

— Вы не поняли. Одна расписка — за «призрачную шкатулку» с тенями, числом двенадцать тысяч сто сорок шесть, которую вы у меня берёте. Вторая же — за замок Глюм, который вы мне обещаете.

— Я вам обещаю? Но я — не хозяин Глюма…

— Плюст — тоже не хозяин. И ему теперь недолго осталось. Я ничего не путаю, Чичеро. Вы — полномочный представитель Владыки Смерти, ведь так? А значит, ваша расписка, Чичеро, имеет нужный мне вес. Я предъявлю её, когда замок Глюм освободится от Плюста. И Владыка Смерти мне, своему верному стороннику, не откажет.

Чичеро кивнул, поражаясь такому расчёту, и на принесенных слугой Югера листках бумаги начертал две ожидаемые от него расписки.