— Эй, Флютрю, очнитесь! Торжество Некрократической Завконности — это не про вас! — устало произнёс некромейстер.

— Где мы? — слабым голосом спросил Флютрю, приподнимая голову с чернокаменной лестничной ступеньки, совершенно целой. Окружающую тьму едва разгонял мёртвый огонёк фиолетового цвета, зависший между ладонями Гны. Вокруг угадывались стены, сводчатый потолок.

— В пещерной части Цанца, разумеется.

— Разве? А как мы сюда попали?

— При помощи громких слов, как я и обещал.

— Вот здорово! А меня вы научите, Гны?

— Нет.

— Нет? — переспросил Флютрю немного обиженно. Как-то не ожидал он столь быстрого отказа.

— Вы сами беззащитны перед громкими словами, Флютрю. Как же вы сможете ими управлять?

— А, вот в чём дело! Это потому я ничего не помню? — Флютрю осмотрелся. — Но место здесь для меня новое. В первый заход мы здесь не были. Ведь так?

— Цанц — большой город, Флютрю, — напомнил некромейстер, — а побывали мы с вами лишь на парадной лестнице. Сейчас мы в одном из периферических ходов. В северных пещерах Цанца, если вам это что-то скажет.

— Да? И что мы здесь делаем? Кажется, мы собирались вытащить товарищей из узилища в подземной крепости, находящейся у самого входа в пещерный Цанц…

— Всё так. Только мы с вами оказались не готовы провернуть эту задачу вовремя, используя тот переполох, который вызвали в наземном городе.

— Был переполох?

— Да, — безразлично сказал Гны, — я послал на верную смерть десяток стражников нашего знакомца Рига. Они побежали к центральным воротам, тем самым спровоцировав арахноидов на погоню. Другие стражники не разобрались и кинулись спасать своих. Точного результата не знаю, но они должны были сильно пострадать. Наверное, весь двор залит бальзамами, — Гны усмехнулся.

— А что же мы?

— Мы? Да слышали бы вы себя, Флютрю, когда бросались к охранникам на входе подземной крепости!

— Я что-то говорил?

— Нет, кричали. Вы чуть было не сдали меня охране, мотивируя это тем, что Некрократические Свободы граничат с вседозволенностью, нагло попирая принцип Торжества Некрократической Законности в отдельно взятом городе Цанц. От охраны-то я кое-как отделался, но ваши обличительные речи мне удалось заткнуть лишь приступом кашля. Вы прокашляли всю дорогу сюда от крепостных ворот.

Флютрю сглотнул и ощутил, как дерёт его горло: чуть ли не как у живого! Он почувствовал неудобство: надо же, так подвёл некромейстера. Заметив оттенок самообвиняющей грусти на лице спутника, Гны хлопнул его по плечу:

— Да не расстраивайтесь, Флютрю! Это я был неаккуратен. С этими громкими словами никогда не знаешь, кого и насколько сильно заденет!

— Что же теперь?

— Теперь к подземной крепости мы какое-то время не пойдём: там, если я что-то понимаю, должны устроить для нас ловушку. Может, оно и к лучшему, ведь прежде чем всей толпой прорываться из Цанца, мне нужно кое-что узнать.

— Что узнать? — переспросил Флютрю.

— Здесь ли находится магистр Гру, — напомнил некромейстер, — ибо если здесь, то жертв и разрушений с обеих сторон будет гораздо больше. Ваш бывший учитель, Флютрю, весьма силён как некромант и имеет достаточно личных поводов нам мстить.

Гны погасил свой мёртвый огонёк и поднялся со ступеньки, на которой сидел, в темноте отряхивая мантию от невидимой пыли. Флютрю вскочил вслед за ним, ожидая указаний по дальнейшему маршруту.

— Держитесь за мной, — посоветовал пропавший во тьме некромейстер, — ориентируйтесь на шум шагов, сами старайтесь не шуметь. Будем идти в темноте, так как нас могут искать.

Шаги Гны по каменным полам в тишине и заброшенности периферических ходов пещерного города раздавались весьма гулко, и Флютрю было нетрудно определять направление. Вслушиваясь в ритм и звучание шагов, он хорошо вписывался в повороты и не спотыкался на довольно узких крутых лестницах. Поскольку Флютрю не шумел и при этом не отставал, он постепенно преисполнялся известной гордости за открывшуюся у него способность двигаться в полной тьме. Конечно, лица Гны в полном отсутствии света, да ещё сзади — никак не разглядишь, но Флютрю почему-то казалось, что молчание некромейстера постепенно становится более доброжелательным, чем его недавние речи.

Или Флютрю путал в темноте желаемое с действительным? Хотелось бы, чтобы, несмотря на глупую и недостойную некроманта подверженность влиянию громких слов, некромейстер мог думать о нём с уважением. И тогда — кто знает — может, Флютрю обретёт в его лице нового учителя взамен утраченного магистра Гру?

— Вы хорошо двигаетесь в темноте, Флютрю, — похвалил его Гны на одном из поворотов, — и это умение вам пригодится, когда мы всё-таки найдём подземный ход за пределы Порога Смерти. В тех местах могут не зажигаться мёртвые огоньки. Знаю на личном опыте.

Флютрю растянул губы в довольной улыбке, конечно, ничуть не видной собеседнику — и тут же, как назло, обо что-то споткнулся, загромыхал на весь коридор. Правда, дело было не в потере верного направления: с некоторых пор ему, как, впрочем и Гны, мешали идти разнообразные предметы, кое-где собранные в непроходимые баррикады, а где-то просто наваленные на полу тонким слоем.

— О чём вам говорят эти завалы, Флютрю? — спросил Гны, дождавшись, когда сбитая с места баррикада из поставленных друг на друга пустых сундуков придёт в новое равновесие.

— Видимо, мы уже недалеко от центра, где карлики похозяйничали основательнее всего…

— Точно! — одобрил его предположение Гны.

Дойдя до следующего поворота коридора, Флютрю заметил, что стало как будто светлее.

— Там уже не так темно, как здесь… — указал он некромейстеру.

— Да, мы сейчас недалеко от парадной лестницы, а там, если помните по прошлому нашему визиту в Цанц, под потолком остались магические светильники, до которых карлики не дотянулись.

Флютрю припоминал парадную лестницу с некоторым содроганием. Там ведь их с Гны чуть не похоронила лавина. А ещё там довольно-таки светло. А ещё их там, наверное, ищут.

— А нам точно нужно к парадной лестнице? — спросил он на всякий случай.

— Нам с вами надо посетить два места: дворец Умбриэля Цилиндрона и усадьбу магистра Гру, — уточнил цель похода некромейстер. — К сожалению, это как раз у парадной лестницы, по обе её стороны. Вы правы, там нас теперь могут поджидать. Будьте к этому готовы.

Флютрю кивнул в ответ идущему спереди голосу Гны. Его кивок при слабом освещении, добивающем издали, был уже, наверное, отчётливо виден незримо скользящему во тьме некромейстеру, чья фигура, вроде, и должна была вырисоваться силуэтом на посветлевшем фоне, а всё же не проявлялась.

— Не пытайтесь меня сейчас увидеть! — заметив лёгкое замешательство Флютрю, посоветовал Гны. — Вы же сами знаете, что нам, некромантам, особенно легко оставаться невидимыми в темноте.

Флютрю с удивлением вспомнил, что он и сам такое умеет. Иллюзия растворения во тьме, ну конечно же! Магистр Гру давным-давно учил его этому фокусу в полутёмных залах Старых некрополей Отшибины. Флютрю, будучи старательным учеником, освоил всю несложную премудрость иллюзорного растворения за одно занятие. Вот только сейчас он почему-то сам не догадался обретённое тогда умение применить…

— Вот-вот, потренируйтесь, Флютрю, пригодится! — одобрил Гны его старания миг спустя (ибо Флютрю, следуя его примеру, таки попытался раствориться и сам). — Кстати, мы почти пришли. Видите вон те врата в стене коридора? Это боковой вход во дворец Управителя Цанцкого воеводства.

Некроманты подошли к воротам. Те оказались не просто заперты, но и запечатаны магически. Оно и не странно, ведь иначе вороватые отшибинские карлики снесли бы их в два счёта. Гны, в отличие от карликов, снимать печати умел преотлично, а вот с засовами пришлось провозиться изрядный кусок времени, да и то безрезультатно. С сожалением отступившись от ворот, некромейстер попросил:

— Попробуйте ещё вы, Флютрю. Если ничего не выйдет, придётся зайти через центральные ворота, выходящие на парадную лестницу. Они были распахнуты, я видел в прошлый заход.

Флютрю честно попытался открыть ворота, неподвластные самому Гны, но увы, сноровки в совершении взломов у него тоже не было.

— Мёртвый шар бы сюда! Мигом бы всё открылось, — сказал Флютрю, как бы оправдываясь, он испытывал неловкость от своей неудачи.

— Ну, с мёртвым шаром мы могли бы и ворот не искать! — усмехнулся Гны. — Помните круглые проломы в стене Цанца, через один из которых мы дважды уже прошли?

Ещё бы не помнить! Флютрю как представлял мёртвые шары такого размера — в великанский рост, не иначе — так им овладевала робость.

— Кстати, некромейстер, — опомнился он, — но ведь и вы должны уметь создавать такие шары!

— Вы правы, я это умею, — подтвердил Гны, — да каждый некромант от девятого уровня посвящения и выше умеет обращаться с мёртвыми шарами. Более того, магистры некромантии имеют право обучать созданию таких шаров любого некроманта под свою ответственность. Вы и сами, Флютрю, могли бы это дело освоить, если бы была на то воля вашего бывшего учителя.

Увы, ничему подобному магистр Гру своего самого старательного ученика не обучал. Выходит, не доверял ему до конца. Может, предвидел тот момент, когда судьба в лице посланника Смерти Чичеро уведёт его от учителя. И куда: в базимежские болота, к мятежникам, восставшим против самой Шестой расы и Владыки Смерти как её некрократически избранного предстоятеля перед Семью божествами. Конечно, если магистр Гру мог предвидеть то, чего никак не ожидал сам Флютрю, то он — существо воистину непобедимое. Хорошо, хоть рядом — некромейстер Гны со своим бесценным опытом.

— Но послушайте, некромейстер, если вы умеете создавать мёртвые шары, так почему же?.. — как-то неожиданно для самого себя выпалил Флютрю сразу по возвращении от воспоминаний в ситуацию здесь и сейчас.

Гны ответил со вздохом:

— Вряд ли нам сейчас поможет моё умение управлять мёртвым шаром. Если бы Гру вас этому обучил, вы бы знали, что для создания такого шара необходимо предварительное медитативное обращение к Владыке Смерти. Я же предпочитаю не связываться с Владыкой, ибо понимаю, что любое обращение к нему выйдет боком. В особенности мне и вам.

— То есть, ваше умение теперь бесполезно?

— Я этого не сказал. Просто пусть к Владыке Смерти обратится кто-то другой. Знаете, Флютрю, если бы в нас сейчас кто-то швырнул мёртвым шаром, это было бы очень к месту, ведь я могу перехватить управление! — в голосе Гны явственно зазвенели нотки превосходства, и тут же смолкли. — Увы, никто нас не атакует мёртвыми шарами. Стало быть, идём в обход.

* * *

У парадной лестницы пещерного Цанца было довольно светло от магического излучения потолочных светильников. Иллюзия растворения во тьме распалась, некроманты снова хорошо видели друг друга. Им повезло: они так никого и не встретили, прежде чем прошмыгнуть в распахнутые, а точнее снятые с петель ворота дворца.

Интерьер дворца — разрушенный и растоптанный едва ли не сильнее, чем разгромленные усадьбы в остальном городе — освещался ещё ярче парадной лестницы. Здесь тоже в тени не спрячешься, понимал Флютрю, жмурясь от света, льющегося с потолка.

Гны знаком остановил Флютрю на нижней площадке дворцовой лестницы и закрыл глаза, чтобы прислушаться к дальним звукам и ощупать помещение внутренним зрением. Затем обернулся к спутнику и улыбнулся с некоторым недоумением во взоре:

— Как ни странно, ловушек нет.

— А вы ждали ловушек?

— Глупо было бы их не ждать. Но тот, кто нас ловит, наверное, решил не распыляться и устроил засаду только в самих тюремных помещениях. Там её и легче всего придумать: кругом — падающие решётки, готовые к употреблению. И мы туда всё равно придём рано или поздно.

Пройдя, а кое-где протиснувшись по нескольким обезображенным вандалами из Отшибины коридорам, Гны и Флютрю вышли в огромный зал с разбитыми зеркалами на стенах. Под ногами захрустело стекло.

— Зеркальный зал! — воскликнул Флютрю.

— Да, это он. А вон на том некогда высоченном стуле (видите, в углу обломки валяются) когда-то принимал гостей сам Умбриэль Цилиндрон. Потом на этот стул залез вождь карликов Врод Занз-Ундикравн — и просидел недолго. А его наследнику Дулдокравну сие место так и не досталось. Не беда: недоброе место!

— Об этих событиях я и сам бы мог порассказать, так как видел их своими глазами! — напомнил Флютрю, застенчиво улыбаясь. — Дулдокравн ведь сам принял решение, что чем сидеть на этом стуле под контролем Гру, лучше вновь войти в состав посланника Чичеро и остаться на болотах.

— А за компанию с ним это решение приняли и вы, — поддержал Гны рассказ товарища.

Осторожно ступая по осколкам зеркал, некроманты обошли весь зал. Флютрю всматривался в разорённое великолепие, пытаясь вообразить, каким этот зал был пару месяцев назад. Действовали фонтаны, гордо вздымался под потолок чёрный стул, в зеркалах многократно отражались светильники. Здесь, наверное, было очень-очень красиво.

Жаль, что в своё время Флютрю так и не побывал в Цанце, а ведь собирался! К сожалению, Умбриэль Цилиндрон ввёл в своём городе сложную пропускную систему. Каждый, кто прибывал в город, должен был документально доказывать, что он не проходимец: один раз при въезде в наземную часть города, второй раз — в Мертвецком приказе. И лишь с соизволения самого Цилиндрона, или троих его помощников гость города мог очутиться здесь — в чудном пещерном дворце, где обитают радости мертвецкого сердца.

Кстати, сии порядки доступа к прекрасному в суровых красках расписал для Флютрю не кто иной, как сам магистр Гру, наезжая к своему любимому ученику в Дыбр пяток лет назад. Послушал он тогда обо всех этих сложностях, ужаснулся, да так и не выехал из Отшибины.

Пока Флютрю в фантазиях посещал прекрасный дворец, Гны внимательно обследовал его руины. В Зеркальном зале он осмотрел каждый уголок, заглянул даже за поверженный цилиндроновский трон, но не нашёл искомого. Дальше он с той же тщательностью обыскал соседний Пиршественный зал, потом поднялся в Овальный кабинет, в центре которого валялся на полу расколотый в щепы овальный стол.

— Под этим самым столом карлик Зунг подслушивал мои крамольные речи! — задумчиво улыбнулся некромейстер своим воспоминаниям.

— А потом всё-таки нашёл в себе силы сложиться в посланника Чичеро и уйти на болота, — напомнил Флютрю и застеснялся своих слов.

Гны внимательно посмотрел на него и заметил:

— Вы робко пытаетесь мне возражать. Сперва по поводу Дулдокравна, теперь по поводу Зунга. Когда мы выйдем из дворца Цилиндрона, я покажу места, где за мною следил третий из карликов Чичеро — Лимн. Если почувствуете непреодолимое желание напомнить, что и Лимн принял решение об уходе на болота, обязательно мне скажите.

— Зачем? — не понял Флютрю.

— Здесь одно из двух: либо я просто надоел вам своими несправедливыми репликами, либо у вас развивается последействие громких слов.

В задумчивости Флютрю проследовал за некромейстером далее по дворцу, уже не слишком стараясь реконструировать былые интерьеры. Ибо зачем, если эта красота навсегда прошла? Может, современный разграбленный лик Цанца — его подлинный лик?

В одном из боковых коридоров дворца Флютрю споткнулся о валяющуюся под ногами сидячую статую в человеческий рост — с отбитым носом, что не позволяло опознать прототип, да ещё покрытую какой-то непонятной чёрной плесенью.

— Что это за статуя? — заинтересовался Флютрю.

— Это Умбриэль Цилиндрон, бывший Управитель Цанцкого воеводства и хозяин этого дворца.

— И где же раньше стояла его статуя?

— Это не статуя, — терпеливо повторил Гны, — это сам Умбриэль Цилиндрон.

Флютрю присмотрелся к телу, скрючившемуся на полу. Показалось, или оно и впрямь издаёт глухой звон, когда о него спотыкаешься? Может, Гны шутит?

— Нет, Флютрю, я не шучу, — ответил его мыслям некромейстер. Управитель Цилиндрон был уничтожен изощрённым способом — при помощи сковывающих бальзамов, влитых в его жилы главой гильдии бальзамировщиков Цанца. Мне ли об этом не знать? Ведь я тоже стал соучастником этого преступления.

— Жалеете? — спросил Флютрю, пытаясь истолковать неопределённый тон Гны.

— Нет, Флютрю, не жалею. Разумеется, если бы тот заговор против Цилиндрона не состоялся, ему бы удалось воспрепятствовать организации в Цанце некрократического вече, отдавшего власть карликам из Отшибины. Если бы не пришли карлики, они бы не разрушили Цанц. И всё-таки — не жалею. Цилиндрон своё заслужил. Да и Цанц — при всей своей красоте — был изначально мёртвым городом… Что ни в коей мере не оправдывает разгромивших его карликов! — закончил Гны со злостью.

Флютрю хотел было что-то возразить, но тут же передумал, поскольку забыл, что именно. Мысль о том, что некромейстер не учёл его особой восприимчивости к громким словам, вытеснила бледные слова в защиту отшибинских карликов. Что же такое сотворил с его разумом этот мудрец, столь беспечный в вопросах некрократической морали и законности? Как он мог, как он смел? А вот как! Гны — предатель, вступивший в заговор против своего благодетеля Цилиндрона. Что хорошего можно ожидать от предателя? О каком торжестве некрократической справедливости и законности может идти речь, если…

— Что с вами, Флютрю? — с тревогой спросил некромейстер, оглядываясь на спутника.

Флютрю стоял перед ним с застенчивой улыбкой и разводил руками, стараясь выглядеть максимально благодушно. Осуждать старших негоже, понимал он. Так можно и до осуждения самого Владыки Смерти докатиться.

— Вы считаете мою позицию морально небезупречной? — задал Гны прямой вопрос.

— Да, — выдавил Флютрю.

— Тогда нам с вами нужно объясниться! — решил некромейстер. — Присядемте, Флютрю!

Флютрю оглянулся в поисках стула, или какого-нибудь предмета, на который можно было присесть, но все стулья поблизости были приведены в негодность мстительными карликами. Уж не на превращённом ли в «статую» теле управителя Цилиндрона предлагает Гны с удобством расположиться? Но нет, чистоплотный некромейстер уселся просто на кучу мусора и Флютрю пригласил туда же.

— Знаете ли, Флютрю, — молвил Гны, когда тот обратил на него своё любопытствующее лицо, — я стал некромантом вовсе не от глубочайшей веры в Смерть. Родился я в Адовадаи, где и по сей день на мертвецов и некромантов посматривают косо. И правильно делают.

Флютрю подумал, что Гны собирается теперь пересказать свою жизненную и посмертную историю; он хотел было воспротивиться, но ему стало интересно.

— Так вот, — продолжал некромейстер, — я и сам, как многие в Адовадаи, мертвецов и некромантов очень недолюбливал. Когда Порог Смерти начал своё движение на восток от Шинтона и Дахо, мой город негодовал, а когда царство Эуза объединило все окрестные земли в Восточно-Человеческую империю, противостоящую мертвецам, мой город ликовал. Я сам это прекрасно помню, ведь жил я именно в те годы. Дальше случилась катастрофа, наша империя была в нескольких жестоких битвах побеждена мертвецами, устроившими на её территориях свои воеводства да владычества, а Живой Император пропал без вести. В то грустное время я и обратился в посмертие.

— Но зачем? — спросил Флютрю. — Вы ведь в торжество непобедимой Смерти не верили?

— А вот зачем. Мне, да и каждому в те годы, было ясно, что решающая битва нашей империи против некрократии Шестой расы — проиграна. Время работало на Владыку Смерти, ведь его вошедшие в посмертие сторонники куда долговечнее живых врагов. Гордо и открыто сопротивляться отваживались одни самоубийцы, те, кому терять было нечего. Я к таким не принадлежал. Злое время надлежало переждать, даже с учётом того, что оно продлится дольше человеческой жизни. В тот момент посмертие мне показалось вполне подходящим средством.

— А, тогда понятно, — хмыкнул Флютрю.

— К сожалению, переход в посмертие меня изменил, — признался Гны, — нельзя оставаться полностью живым в душе, если душа заключена в «призрачную шкатулку».

— В киоромерхенную суэниту, — машинально поправил Флютрю.

— А вы знаете, что означают слова «киоромерхенная суэнита»? — поинтересовался Гны.

Нет, Флютрю с удивлением обнаружил, что точный перевод с мертвецкого на человеческий ему неизвестен.

— И никто не знает! — заверил его Гны. — Так вот, идея принять посмертие ради того, чтобы подорвать некрократию изнутри, выглядела более заманчивой, чем её реализация. Я стал сперва мертвецом, а потом некромантом, я просуществовал в разы больше лет, чем продолжается человеческая жизнь, я набрался знаний и умений, наполнился мёртвой мудростью, обрёл авторитет в своей гильдии, стал некромейстером одного из славнейших пещерных городов, достиг второго из высших уровней некромантского посвящения. Но приблизило ли всё это меня к исходной цели?

— Так уж и не приблизило?

— Не приблизило. Увело. Совершенствуясь в некромантском мастерстве, можно целую вечность прождать удобного случая для восстания против Владыки Смерти. Тем более, что понимаешь: мертвецы, искренне преданные Шестой расе — народ подозрительный и насквозь лживый; того и гляди, спровоцируют преждевременно раскрыться. Целых три заговора в некромантской среде, прошедших мимо меня, оказались провокациями Владыки, вычищавшего наши ряды. В заговор против Умбриэля Цилиндрона я, для разнообразия, поверил. Этот заговор готовился магистром Гру якобы в пользу Владыки Смерти — и потому не требовал от меня большого самораскрытия. Кто же мог знать, что не «якобы», а именно «в пользу»! — некромейстер горько рассмеялся.

* * *

Что именно разыскивал некромейстер в загубленных интерьерах дворца, осталось его загадкой. Флютрю специально не спрашивал, надеясь самостоятельно догадаться, но догадался лишь о том, что Гны, обойдя все дворцовые помещения, не нашёл искомого. Идя вместе с Флютрю к выходу, некромейстер сказал лишь следующее:

— Во дворце Цилиндрона нет никаких следов присутствия, либо отсутствия магистра Гру в Цанце. Придётся-таки навестить усадьбу самого магистра.

Флютрю не возражал. После краткой истории жизни и посмертия Гны, рассказанной им самим, поступки некромейстера стали понятнее — во всяком случае, прошлые поступки.

Некроманты вышли к парадной лестнице и быстрой перебежкой пересекли её. Лестница всё ещё не охранялась, и Флютрю это удивило:

— Мы ведь путешествуем по пещерному Цанцу более суток. С осмотром всех закоулков дворца управителя — так точно. Врагам известно, что мы в пещерном городе. Почему же тогда они не озаботились выставить стражников на лестнице, где выследить нас проще всего?

— От нас не ждали этой дерзости, — весело прокомментировал Гны, — надеялись, что если уж мы не стали прорываться в подземную крепость, то тогда спрячемся где-то подальше от центра. Там, где выследить нас всего труднее.

Усадьба магистра Гру находилась гораздо ниже цилиндронового дворца и терялась среди множества других пещерных усадеб со снесёнными фасадами. Глядя на однообразные дыры в стенах, Флютрю уже стал опасаться, что в поисках нужной усадьбы им придётся заглядывать в каждую, но Гны всё-таки хорошо знал город, в котором был некромейстером.

— Вот эта дыра! — указал он с завидной безошибочностью.

Разгромленная усадьба Гру мало чем выделялась из других усадеб не только снаружи, но и внутри. Следуя за некромейстером, Флютрю опять-таки терялся в догадках, к чему тот придирчивый подробный осмотр при свете мёртвого огонька, коему Гны подвергает помещение за помещением. Ведь и так ясно, что усадьба необитаема. Ну кто бы решил обитать в том мусорнике, который оставили после себя карлики?

— А ловушки здесь есть, — заметил Гны, — магические. И довольно ловко установленные. Некоторые уже сработали. Не завидую я карликам, которые в них попали. Не подходите к дальней стене, Флютрю.

У дальней стены лежало два обугленных трупа.

Обойдя все помещения усадьбы, некромейстер снова ничего не нашёл. Флютрю ожидал, что на этом Гны закончит свой осмотр, но ошибся. Кроме явных помещений здесь были ещё потайные.

Некромейстеру не пришлось долго вскрывать запечатанные двери первого из потайных помещений, они широко распахнулись, повинуясь простому повелительному жесту, причём с такой готовностью распахнулись, что слетели с петель.

Было ясно, что мародёрствующие карлики сюда не дошли. Чистенький коридор, освещённый вечными магическими свечами в массивном золотом канделябре сохранился от утраченного Цанцем мирного прошлого. Коридор загибался вправо и подводил к двери, запечатанной посложнее. Когда же Гны справился и с этой печатью, взорам некромантов предстала маленькая глухая комната, напоминающая погребальные камеры из Старых некрополей.

Посреди этой комнаты лежало обезглавленное человеческое тело в некромантской мантии. Мельком взглянув на него, Гны удовлетворённо проговорил:

— Ну вот, наконец-то что-то нашли!

Присмотревшись к лежащей рядом с телом лысой голове с тяжёлыми веками, закрывающими глаза, Флютрю моментально узнал магистра Гру.

— Значит, магистра больше нет?

— Не торопитесь делать выводы, — попросил Гны, — ибо это не сам Гру, а только его человеческое тело. Сам-то Гру, как вы знаете, оказался бородавчатым карликом из Шестой расы, который сидел внутри этой человеческой оболочки. Присмотритесь — и вы обнаружите внутри тела, да и головы, специальные полости.

Флютрю присмотрелся и обнаружил. Из дыры в корпусе полой человекоподобной куклы, которую он несколько десятилетий принимал за истинный облик своего учителя, дохнул в ноздри затхлый воздух подземелий нижнего мирового яруса. Последний привет от магистра Гру — его подлинный запах, пропитавший набальзамированную оболочку за годы, проведённые внутри. Какая гадость!

— Вам надо побыть наедине с телом учителя? — бодрым голосом спросил куда-то торопившийся Гны.

Флютрю кивнул.

— Тогда остальные потайные помещения усадьбы я обследую сам, — решил некромейстер, оставляя Флютрю у обнаруженного тела.

Что делал Флютрю, пока Гны занимался обыском оставшихся помещений, он и сам потом толком не мог вспомнить. Вроде бы к нему являлась статуя Цилиндрона — входила из коридора, демонстрируя особую походку вприсядку. Вроде бы голова магистра Гру просилась на руки и ныла:

— Флютрю, подними мне веки!

Флютрю отнекивался, но голова настаивала, и Флютрю соглашался. Он брал говорящую голову в руки, аккуратно поднимал тяжёлые веки, но голова магистра отказывалась глядеть, мотивируя это тем, что веки не подняты. Флютрю с негодованием отворачивался от лживой головы Гру, но тут над ним нависала статуя Цилиндрона с отбитым носом и отказывалась дышать в сложившихся условиях.

— Дышите ртом! — советовал ей Флютрю.

— Не могу, я же им говорю! — отвечала статуя.

Флютрю в ответ сильно раздражался, и на помощь ему приходило Торжество Некрократической Законности, готовое всегда расставить всех мертвецов по углам. Это самое Торжество возвышало свой голос, и Флютрю благодарно съёживался, видя, как мастерски оно орудует параграфами некрократических уставов.

В общем, вернувшийся после осмотра помещений Гны никакого Флютрю не застал. На его месте, урча от удовольствия, стояло Торжество Некрократической Законности и, сжимая в своих параграфах молчаливую голову магистра Гру, поучало её цитатами из «Истории Отшибины».