По пути к гильдии работорговцев Клех из Цанца задал Чичеро несколько практических вопросов. На большинство из них посланник затруднился ответить. Всё, что ему было известно о работорговле в Карамце — это то, что любая крупная сделка в городе происходила с участием гильдии и требовала немалого взноса. Что за взнос, чем именно помогает карамцкая гильдия, каков порядок назначения торгов — это и многое другое Клеху предстояло узнать самому. Чичеро поймал себя на том, что отвечает с оттенком пренебрежения.

Как истинный рыцарь Ордена посланников Смерти, Чичеро никогда не интересовался ни работорговлей, ни торговлей вообще. Продавать, покупать для перепродажи, выгадывать — не рыцарские это занятия, да и не мертвецкие по большому-то счёту. Элитные мертвецы на службе у Владыки Смерти никогда не бедствовали, и если иногда чем-то приторговывали, то лишь по старой памяти и для собственного удовольствия. Ибо куда денешь лишнюю кучу некроталеров? Мертвецы попроще в деньгах нуждались, но обычно не испытывали такой зверской алчности, как живые. А всё почему: мёртвым практически неведом настоящий голод. Возможность не питаться длительное время и при том не страдать от неприятных ощущений освобождает мертвеца от постоянных забот о своём теле. Правда, если совсем не заботиться, дело закончится перебальзамированием.

Но то — у мертвецов. Чичеро же нынче в совершенно иной категории, и сия перемена стала явной для него самого совсем недавно — при драконовском отборе живых людей для полёта в замке. Ну, а прежде, когда облюбованные бандитами руины Базимежа ещё не отошли за Порог Смерти? Прежде Чичеро зачастую забывал, что его карлики — живые, а значит, нуждаются в ежедневной пище. Хорошо, хоть сами карлики о себе помнили…

— Ладно, узнаю в самой гильдии, — недовольно вздохнул Клех, — не хотелось бы переплатить…

Остаток пути до гильдии работорговцев Чичеро думал о том, что раз уж он — не цельный законченный мертвец, имеющий все преимущества свободы от потребностей набальзамированного тела, а существо сложное, не чуждое жизни, то и от низменных вещей, вроде той же торговли, ему не следует воротить нос. Самоуговоры не помогли; интереса к предстоящей сделке у него так и не проснулось. Нет уж, в отличие от полностью живых базимежцев Чичеро не заработать хотелось на наложниках, а попросту избавиться от лишних забот.

Здание гильдии работорговцев, одной из богатейших в Карамце, легко было узнать по дюжине стоящих под широким полотняным навесом повозок с решётчатыми окнами (изделий изящных, но не более того). Здание было внушительных размеров и, по обычаю здешних торговых гильдий, своей мощью и сложностью архитектуры походило на замок, только очень уж чисто прибранный и щедро украшенный.

Оставив свою повозку под навесом, работорговцы спешились и завели лошадей на конюшню, после чего старательно отомкнули в повозке богато задрапированные ржавые решётки (и без того легко выпадающие). Наложники, радуясь временной свободе, спрыгивали с подножки, разминая затёкшие ноги. Высокомерный Клех демонстративно затеял перекличку: «Джамил, Хафиз…» — и так до Атая. В роли работорговца простой цанцкий парень выглядел всё органичнее.

Базимежцы, исключая разве что Клеха и самого Чичеро, не могли не выказать робость, подходя к богато отделанным вратам основного здания гильдии. И не могли не задержать дыхания, когда из врат на них дохнуло свежестью, контрастирующей с сухим и горячим воздухом карамцкой улицы. У живых торговцев богатство хвастливо, улыбнулся Чичеро, оно ощутимо во всём, даже в особом воздухе. В коридоре, по которому впечатлённые гости двигались к залу совета гильдии, повсюду зеленели в кадках широколистные экзотические растения. Многие из них в остальном Карамце не росли, а были доставлены откуда-то с дальнего юга, из-за моря Ксеркса, наверное, через Адовадаи. Между кадками совершенно неподвижно, словно статуи, стояли живые охранники с кривыми саблями, и их выправка была поистине достойна мертвецов.

При более внимательном рассмотрении здание гильдии ещё больше напоминало замок — своей полной самодостаточностью Оно включало в себя всё, что требовалось для успешной работорговли: зал совета гильдии, зал для проведения торгов, зал для отдыха, гостиницы для торговцев и для покупателей, клетки для товара, смотровые комнаты, караульные помещения, казарму для охранников, сокровищницу, кладовые и даже малую арену для гладиаторских боёв.

Назвавшись и описав свой товар секретарю гильдии, Клех из Цанца не сразу был допущен в зал совета, а получил приглашение подождать своей очереди в полузаполненном зале отдыха. Здесь, среди буйства экзотической флоры, в приглушённом свете магических свечей на канделябрах, можно было провести целую жизнь и не заметить. На узорчатых карамцких коврах вокруг хрустальных столиков, уставленных вазами с фруктами и кальянными приборами, раскинулись мягчайшие диваны для гостей гильдии, с каждым их коих соседствовали специальные золотые клетки — для имущества. Гости курили кальян и вели неспешные глубокомысленные разговоры, имущество стояло молча.

— А здесь уютно! — обрадовался Клех. Его чувство собственной значимости после разговора с секретарём гильдии, по-видимому, сильно выросло. С каждым вежливым словом, обращённым к нему в столь богатой обстановке, парень надувался, как павлин.

— Погоди, за весь этот уют ещё попросят заплатить, — уныло проворчал Дгай из Глукща.

— Уют бесплатен, — улыбнулся Чичеро, — мы ведь гости. А вот сумма взноса за помощь гильдии в совершении сделки может превзойти все ожидания.

— Да уж! — вздохнул Дгай и мрачно захрустел каким-то экзотическим фруктом, мстительно отнятым у одной из хрустальных ваз.

Устроившись в зале для отдыха, рабовладельцы и наложники разделились. Последним предписывалось отдыхать в клетках, о чём недвусмысленно сказал приглашающий жест охранника у распахнутой решётчатой дверцы. Джамил, Зульфио, Лейн, Зухр, Хафиз и Гюльч с Атаем безропотно послушались. Они-то уж давно познакомились с этикетом гильдии работорговцев, жёстко предписывающим во избежание путаницы держать выставляемых на торги невольников не в общих помещениях со свободными людьми, а за специальными загородками.

Оказавшись за золотыми прутьями клетки, наложники в ходе ожидания, растянувшегося на часы, несколько приуныли, едва оживившись лишь в момент вызова секретарём работорговца Клеха. Тот набрался уже такой самоуверенности, что решился идти один, не пригласив с собой даже Чичеро (последнему обстоятельству посланник только порадовался).

Отсутствовал недолго. Вернувшись же, скучно сообщил, что предварительный взнос за услуги гильдии ненамного превышал все имеющиеся ресурсы, но, учитывая качество предлагаемого товара, совет гильдии пошёл ему навстречу…

— Когда торги? — спросил Чичеро.

— Через три дня! К этому моменту съедутся все лучшие покупатели.

— Три дня? А ты подумал, что мы будем есть эти три дня, если все оставшиеся деньги уйдут на взнос? — возмутился Дгай.

Чичеро по старой памяти усмехнулся. Ох уж эти живые, думают только о еде! Но затем ему вспомнилась та досадная недооценка потребностей собственных живых частей, которая привела его к потере доверия драконов, а затем — к расколу среди карликов. Ах, если бы он вовремя понял, что за цель подвигла Зунга на кражу драгоценного камня, бедняга не бродил бы сейчас потерянный по Адовадаи… Впрочем, Чичеро его мотива до сих пор не понимает.

— Что будем есть?.. — задумался Клех. — Ну, при гильдии есть гостиница, там нас всегда накормят в счёт будущего барыша…

— Дорогая гостиница, — ядовито уточнил Дгай.

— Ну, дорогая. Но и мы продадим наложников не за дёшево, — пожал плечами Клех. — Кстати… Торги будут проходить по системе некрократического аукциона. Что это такое, я спрашивать не стал…

— Знаем эту систему, — кивнул Чичеро. — она разработана мертвецами специально для живых покупателей. Продавцам такое выгодно. Что ещё?

— А ещё, — победоносно произнёс Клех, — главная новость. Представитель одного из заинтересованных покупателей сейчас находится в помещении гильдии. Он испросил позволения взглянуть на товар и ожидает сейчас в смотровой комнате.

Чичеро вновь улыбнулся, слушая главную новость. Если Клех будет расхваливать достоинства товара на таком же эмоциональном подъёме, как факт заинтересованности покупателя, успех продаже будет обеспечен.

Доедая на ходу фрукты со стола, базимежцы потянулись вслед за клямцами, которых охранники уже вели к одной из смотровых комнат. Наложники в ожидании покупательских смотрин прихорашивались, напускали на себя томный вид — и были немедленно вознаграждены за все приложенные усилия!

* * *

Ах как повезло столь непросто добиравшимся до Карамца наложникам! Как удивили они своим бесцеремонным поведением начинающих базимежских работорговцев, а пуще всего — приставленную гильдией охрану. Какое счастье было написано на их лицах, когда у самого входа в смотровую комнату им встретился старый мёртвый слуга прекрасной Оксоляны! Зульфио, завидев его первым, откинул покрывало с лица и воскликнул, захлёбываясь от радости:

— Ынышар! Это ведь ты, Ынышар!

И как они прыгали чуть ли не под самый потолок коридора (впрочем, не очень высокий), когда узнали, что прекрасная Оксоляна одумалась и теперь вновь набирает сераль!

— Да она уж пару лет, как одумалась! — говорил верный Ынышар, растягивая своё узкое тёмное лицо в подобии улыбки, — уж набирала в Карамце самых лучших здешних красавцев, а всё ей не то. Жалела, что с вами пришлось расстаться, да увы: если что продано, оно больше не твоё…

А щёки Лейна просто-таки порозовели, когда он спросил, заискивающе глядя в добро прищуренные мёртвые глаза Ынышара:

— Так может быть, вы нас и купите?

— Надо договориться с вашим новым хозяином, — отвечал слуга Оксоляны рассудительно, — надеюсь, он не станет спешить выставлять вас на торги. Дело в том, что я сейчас не располагаю достойной вас суммой.

При этих словах Лейн просиял, а вот Джамил нахмурился, ибо всерьёз опасался несогласия своих новых хозяев, серьёзно потратившихся в Нефотисе на экипировку. И хмурился Джамил не напрасно.

— Мы, разумеется, подождём с торгами, — с видом серьёзным и значительным откликнулся Клех из Цанца, — если только нам это будет выгодно. А теперь, — строго добавил он расшалившимся наложникам, — живо за решётку!

Сераль прекрасной Оксоляны вмиг вошёл в берега приличий и, переступая порог смотровой комнаты, с изяществом протиснулся в стоящую посреди комнаты клетку. Представитель покупателя, изъявивший желание немедленно взглянуть на товар, оказывается, был уже на месте — сидел в удобном кресле, попивая чай.

Наложники своей бурной радостью при виде Ынышара сбили с толку Чичеро и других базимежцев, которые несколько поторопились заключить, будто именно слуга царевны Уземфа ждал их товар в комнате для осмотра. Но теперь и до самих наложников дошло, что встреченный у входа в смотровую комнату Ынышар — просто проходил мимо.

* * *

Большинство базимежцев остались ждать в коридоре, в смотровую комнату вслед за наложниками зашли только Клех, Дгай и Чичеро. При этом Клех всем видом старался показать, что главный здесь он.

Представитель покупателя, толстый неприятный живой человек в богатых одеждах уземфского кроя, прищурившись, окинул одним-единственным взглядом фигуры представленных ему наложников и тут же обратил своё внимание к приготовившемуся давать пояснения Клеху. Но увы: заученные ещё по дороге к Карамцу формулировки, живо обрисовывающие достоинства каждого из выставляемой на продажу семёрки, Клеху пришлось оставить при себе. У него спросили лишь одно: точно ли семеро, выставляемые им на торги, составляют сераль прекрасной Оксоляны.

Клех подтвердил свои прежние слова о подлинности товара. Богато одетый толстяк вполне удовлетворился его словом (кажется, в Карамце слово работорговца что-то значило). Следующий вопрос представитель покупателя задал об Ынышаре, которого мельком успел увидеть в открытую дверь: не собирается ли, дескать, выкупать сераль обратно для своей хозяйки. Клех, должно быть, не очень понял, к чему это было спрошено, но, чтобы поднять ценность товара, ответил утвердительно. Толстяк, выслушав его, неприятно улыбнулся и с ехидством заметил:

— Бедняга Ынышар поиздержался на прошлых торгах. За трое суток ему нужной суммы не доставят. Значит, он будет пытаться всячески оттягивать торги по вашему сералю. Так вот, уважаемый господин Клех, вам как человеку здравомыслящему, не пристало на такое соглашаться. Надеюсь, вы понимаете, почему.

— Да, конечно, — с умным видом кивнул Клех, но тут же запоздало спросил, — но почему, всё-таки?

— Причин не соглашаться на оттягивание уже заявленных торгов у вас несколько. Во-первых, в Карамце так не принято, во-вторых, торговцы живым товаром таких отсроченных торгов не любят и обычно не посещают, в-третьих, вам не советую лично я, как представитель покупателя, готового дать лучшую цену.

— Какого же покупателя вы представляете? — вырвалось у Клеха.

— Ваш вопрос бестактен, — едко указал толстяк, — но раз уж вы мне честно ответили на мой столь же далёкий от торгового этикета вопрос об Ынышаре, я всё же отвечу. За мной стоит сама Будула, живая и здравствующая царица Уземфа. Как вы думаете, кто вам способен заплатить за товар более щедро: моя госпожа или захудалая мёртвая царевна?

Не успел толстяк договорить, как из клетки в центре смотровой комнаты раздался леденящий душу вой. Ни один из наложников не остался безучастным к последнему сообщению. Даже сквозь опущенные на лица покрывала Чичеро, казалось, мог отчётливо видеть выражения сильного страха.

— Нет, не отдавайте нас ему! — взмолились Гюльч с Атаем, перед лицом ужасной перспективы заключившие друг друга в объятия.

— Это правда будет ужасно, — проникновенно сказал Джамил, откинув покрывало и глядя прямо в лицо то Клеху, то Чичеро, — дело в том, что царица Будула с детства ненавидела царевну Оксоляну за её красоту и добрый нрав. Нас у царицы ничего хорошего не ждёт, она сгноит нас ни за что…

— А ну прекратите! — прикрикнул на наложников Клех. — Что за вой развели? Напоминаю, что вы себе больше не принадлежите, и кому вас продавать — не вашего ума дело!

Дгай из Глукща его поддержал:

— Да не пугайтесь вы! Если охота вас купить царице Уземфа, то пусть себе покупает. Ей, как-никак, придётся раскошелиться, а дорого доставшиеся вещи обычно потом берегут.

Чичеро молчал, наблюдая за происходящим. На чьей стороне было его место? На стороне ли товарищей по банде Дрю, стремящихся увеличить выгоду? Или — на стороне несчастного сераля, рискующего никогда не встретить свою возлюбленную госпожу? Ох уж эти живые люди с их вечно перепутанными страстями; их Чичеро, кажется, не понимал даже в то давнее время, когда жил сам. А что понимал — изгладили годы посмертия.

Толстяк между тем допил свой чай, встал с кресла и направился к выходу из смотровой. На пороге он обернулся и с ядовитой ухмылкой сказал Клеху:

— Позвольте, о любезный собрат по ремеслу, дать вам ещё один полезный совет — на правах человека, дольше вашего занимавшегося работорговлей. Никогда не обсуждайте с товаром его дальнейшую судьбу, — с этими словами представитель царицы Будулы не спеша удалился.

Выполнить заветы собрата по ремеслу Клеху, однако, не удалось. Наложники бурно протестовали, среди них, как заметил Чичеро, одному Хафизу было как будто всё равно, остальные же разошлись не на шутку, требуя отложить торги.

— Откладывание торгов невозможно, так как влечёт уплату неустойки, — защищался от их страстных выпадов Клех, — а неустойка превышает размер самого взноса. У нас просто нет таких денег!

— Хорошо, пусть прекрасной Оксоляне мы не достанемся, — вздохнул Джамил, — но достаться царице Будуле смерти подобно: это ведь она подсылала к нам отравителей и погубила наших братьев Зарина и Гюзель-Саида! Можно ли будет в день торгов отказать в праве участия этому толстяку?

Ни Клеху, ни Дгаю такая идея не понравилась, ибо вела к убыткам. Как это можно: давать отвод покупателю, который, быть может, готов заплатить больше всех? Впрочем, и самому Чичеро было ясно, что отказ кому-либо в праве покупки неосуществим. Свобода конкуренции является основным правилом некрократии в области торговли. А в Карамце, хоть он и многим нелюбезен мертвецам запада, никто не отменял некрократические уставы. Один из видных пещерных городов, как-никак.

— Дело даже не в прибыли, — заметил Чичеро спорщикам с высоты имевшихся у него знаний, — а в принципе. Если торги будут проходить по системе некрократического аукциона, то никого из возможных покупателей мы не сможем до них не допустить. И выиграет тот, кто больше заплатит.

Клеху и Дгаю осталось горячо одобрить такую систему, а Джамилу и его товарищам по рабской доле — осудить. Чичеро и сам, к немалому собственному изумлению, сопереживал тому бедственному положению, куда артисты постельных утех завели себя сами. Но система такова, её не отменишь, даже во спасение доверившихся клямских наложников. Всё, что доступно в такой ситуации — перенести торги, либо и вовсе снять с торгов сераль Оксоляны. Простое перенесение, даже если где-то сыщутся деньги на оплату неустойки, вряд ли что-то даст: азартная сестричка-царица всегда сможет перебить любую цену, предложенную от имени царевны Оксоляны верным Ынышаром. А что даст отмена торгов? Она обесценит все усилия, предпринятые до сих пор, и уж наверняка позволит Ынышару скупить наложников по дешёвке.

— Вот что! — прерывая давно зашедшие в тупик перерекания Клеха, Дгая и наложников, произнёс Чичеро тем неподражаемым свистящим шёпотом, что так здорово удавался карлику Дулдокравну. — Сами мы ничего не решим. Необходимо вновь переговорить с Ынышаром. Если он действительно заинтересован в покупке сераля, и даст надёжные гарантии…

— Даст, даст! — воскликнули в едином порыве люди из-за решётки.

— …что сделка будет выгодной для нашей стороны, мы рискнём отказаться от торгов в гильдии.

— А кроме того пусть сначала вернёт нам все внесённые средства! — добавил Дгай, предпочитавший ничего не потерять любому баснословному выигрышу.

Клех из Цанца, до сих пор уверенно стоявший за получение максимума выгоды любой ценой, скрипнул зубами, но спорить с Чичеро не стал. Он сурово молчал и почти всё то время, что базимежцы вели клямцев по обсаженным зеленью гильдийским коридорам от смотровой комнаты к гостинице.

У самой гостиницы Клех, похоже, что-то понял о жизни и принял неизбежность учитывать пожелания живого товара. Более того, он вызвался сам разыскать Ынышара в гостинице гильдии и оговорить с ним условия. Опасаясь, что Клех может намеренно завести переговоры в глухой угол, Чичеро предложил ещё паре базимежских бандитов его сопровождать. Да и Дгай из Глукща пожелал присутствовать при разговоре, озабоченный в основном тем, чтобы ни один лишний некроталер не пропал зря.

Остаток ночи бандиты с болот провели на мягких постелях в чистых номерах со свежими фруктами на столе, а наложники из оксоляниного сераля — на мягких подстилках в золотых клетках. С первыми лучами яркого летнего солнца Клех, Дгай и ещё двое их товарищей отправились разыскивать номер Ынышара, Чичеро же, пожелав им успеха, отправился по собственному маршруту.

* * *

Путь бывшего посланника Смерти лежал в шёлковые ряды знаменитого карамцкого крытого базара. В этих самых рядах, и в особенности — в примыкающей к ним чайхане рыжего Фади предстояла встреча всех трёх групп, на которые разделилась банда Дрю для скорейшего выхода из за Порога Смерти. Чайхану Фади, как выяснилось ещё перед отлётом замка, хорошо знал не только посланник Чичеро, но и некромейстер Гны, а посланник Дрю если и не знал, то всегда мог спросить у любого в известных на весь Карамц шёлковых рядах.

Конечно, так быстро добраться до Карамца, как это получилось у живой части банды, ни Дрю, ни Гны не могли и мечтать (воздушные замки драконов, надо признать, летают очень быстро). И всё же, не питая особой надежды встретить кого-то из оставленных в Запорожье товарищей, Чичеро стремился на место встречи. Что с того, что Дрю и Гны ещё в дороге? Он ведь может оставить у рыжего Фади для них весточку. Мол, Чичеро уже в Карамце, добрался быстро, все, кто улетел с ним, живы…

К шёлковым рядам и памятной чайхане Чичеро пришёл по узкой солнечной улице Клош-Галанц, ужом извивающейся между двух-трёхэтажными старинными домами, изобилующими более новыми пристройками. У живых обитателей Карамца каждый род стремился к совместному проживанию, так что все разветвления рода отражались в архитектуре родового дома. Из этих родов, как догадывался Чичеро, почти не выходило мертвецов. Ну конечно же, старшее поколение всеми силами отвращало молодых от посмертия, а то мёртвые бы здесь быстро всё нарушили! Обретя посмертие, просто невозможно существовать в составе стареющей у тебя на глазах родовой общины.

Пройдясь по шёлковым рядам, Чичеро заглянул в чайхану Фади. Здесь его ожидал не менее яркий повод для изумления, чем посетил сераль Оксоляны при виде старого Ынышара. Казалось, встреться ему здесь Дрю из Дрона, или некроманты Гны и Флютрю, остолбенение посланника не стало бы сильнее. За дастарханом в ближнем углу зелёного двора чайханы сидел собственной персоной оставленный в небесном замке Бларп Эйуой и приветственно воздевал ладони.

Чичеро с недоумённой улыбкой подошёл к дастархану и после церемонного восточного приветствия и приглашения за стол, просто спросил:

— Какими судьбами, Бларп?

— В Карамце меня зовут Немо, — поправил его тот. А в чайхану зашёл для встречи с вами, Чичеро.

— Но вы же улетели в небесном замке… Как же вы успели вернуться? Не понимаю!

— В замке улетел, в замке прилетел, — пожал плечами Эйуой-Немо, — важнее то, куда я летал!

— Куда же? — спросил Чичеро, прищурив единственный глаз Дулдокравна.

— К начальнику объединённой разведки людей Эузы и драконов Небесного яруса. Я заинтересовал его вашей идеей о мёртвой разведке за Порогом Смерти.

— Вот как? — Чичеро машинально запихнул в рот большой кусок какой-то выставленной на дастархане восточной снеди (или это посвоевольничал жадный до всяческой еды одноглазый карлик?).

— Начальник разведки хочет поговорить с вами лично, после чего примет решение.

— Он что, здесь, с вами? — не понял Чичеро.

— Нет, — улыбнулся Эйуой, — Но я прибыл сюда, чтобы подготовить встречу. Замок подвёз меня почти к самому Карамцу, так что я в городе раньше вас. А вот в следующий раз замок прилетит через неделю. Он и доставит либо начальника сюда, либо вас, Чичеро, к начальнику — это уже детали. Только умоляю, посланник, — продолжил Эйуой с особенно весёлым видом, — если вновь придётся посетить воздушный замок, держите себя в руках при виде священных камней!

* * *

Разговор с Эйуоем протянулся с утра до вечера. По возвращении в гостиницу гильдии работорговцев Чичеро узнал две новости: хорошую и плохую. Хорошая состояла в том, что Клеху, Дгаю и ещё двоим бандитам удалось договориться с Ынышаром. Слуга прекрасной Оксоляны обещал выплатить за сераль сумму в восемьдесят тысяч манатов, и в знак своей доброй воли дал в качестве задатка двадцать тысяч. Поскольку задаток с лихвой покрывал все расходы базимежцев, экономный Дгай успокоился. Правда, Ынышар выдвинул встречные условия: чтобы сераль был немедленно снят с торгов в Карамце, чтобы продавцы своими силами доставили наложников в один из оазисов земли Уземф, чтобы при том ни одного из наложников они не потеряли.

Плохую новость донесли до Чичеро те бандиты, которые разговаривать с Ынышаром не ходили, а оставались в гостинице, весь день самоотверженно сторожа наложников. К ним в гости приходил вчерашний толстяк, представлявший интересы царицы Уземфа — мстительной Будулы. Толстяк знал уже о переговорах с Ынышаром и был ими весьма раздосадован. Ругался, угрожал расправой, пообещал, что в случае транспортировки сераля в земли Уземфа далеко наложники не уйдут.

— Вот змея! — слушая об угрозах толстяка, восклицал Клех из Цанца.

Кулаки парня сжимались, зубы скрежетали, и Чичеро с усмешкой подумал, что сделаться мирным работорговцем Клеху в ближайшее время скорее всего не светит.