Верёвочная лестница, спущенная с летучего замка, оставляла борозду на песке. Должно быть там, в вышине, замок понемногу относило ветром. Пройдя по борозде, Бларп и Чичеро настигли лестницу на вершине одного из барханов. Чичеро первым ухватился за её перекладины и полез, легко подтягиваясь на руках и переставляя ноги. Спутник какое-то время понаблюдал снизу за его движением, затем присоединился.

Когда они выбрались из отверстия в днище замка, Бларп Эйуой был задумчив, и Чичеро показалось, что думы его связаны именно с ним. Они постояли во дворе замка, потом, как только белокаменная махина стала набирать высоту, поднялись на стену. Было слишком темно, чтобы разглядеть уходящую вниз Уземфскую пустыню. Чичеро оглянулся на замок и убедился, что он — тот самый, который однажды его приютил: рядом виднелась знакомая разрушенная башня, пострадавшая от столкновения с невидимой преградой в Запорожье.

Рассматривая освещённый магическими огнями двор замка, посланник Смерти скромно ожидал, когда хозяин пригласит его в одно из внутренних помещений, но тот всё что-то взвешивал, уставившись на посланничий плащ.

— Вот чего я никак не пойму, — наконец молвил Эйуой, — не в обиду вам, Чичеро: как это получается, что с изменением количества карликов под плащом вы всегда остаётесь прежнего роста? Когда их было трое, они, как мне и самому случилось видеть, сидели друг у друга на плечах. И вот сейчас в вашем распоряжении находится один Дулдокравн, вы же выглядите пусть и несколько похудевшим, но — далеко не карликом.

Чичеро улыбнулся:

— Уж будьте покойны, Бларп, мне и самому известно о происходящем под плащом не намного более вашего. Я ведь гляжу глазами верхнего карлика, да и все прочие ощущения получаю в большинстве своём от него же. Только заглянуть под плащ мне не дано: я ведь при этом гарантированно исчезаю.

— А телесные ощущения Дулдокравна? О чём вам говорят они? — поинтересовался Бларп Эйуой.

— Странные ощущения, — признался Чичеро, — чувство такое, что карлик завис на высоте взрослого человека, высовывая свою голову там, где положено быть моей. Но при этом он виртуозно манипулирует мёртвыми руками и ногами, держа мою голову под мышкой. Я бы так не сумел, но он как-то ухитряется!

— То есть, он и сам не знает, как ухитряется?

— Не знает, — подтвердил Чичеро, — а отчего вас это так заинтересовало, Бларп?

— Я всё ещё не объяснил для себя той кражи камня в святилище, — просто ответил Эйуой. — А ведь я за вас поручился, Чичеро.

— Мои карлики назвали виновного, это Зунг, — напомнил посланник.

— Вернее, выбрали, — уточнил Эйуой.

Он, конечно же, не забывал о том, что Лимном и Дулдокравном вся полнота ответственности за кражу Глаза Ашогеорна была возложена на Зунга, но знал и о слабости доказательств его вины.

— Что ж, — вздохнул Чичеро, — во всяком случае, взятый мною сюда Дулдокравн — наименее вероятный виновник кражи. Он, в отличие от Лимна и Зунга, не обучался ремеслу разведчика, а значит, вряд ли мог что-то сотворить без их ведома. Боюсь только, это — единственное, чем я могу вас утешить.

Эйуой покачал головой в знак того, что утешать себя он и не просит, и наконец-то пригласил Чичеро в одну из башен. Это была та самая башня «для гостей», в которой — ещё в памятную эвакуацию из Запорожья — базимежские бандиты впервые встретились с клямскими наложниками, ныне доставленными в оазис Гур-Гулуз ценой невосполнимых жертв.

Пройдя в башню мимо посторонившегося Бларпа, посланник оторопел. Два человека, мирно беседовавшие на табуретах, оказались ему знакомы. В первом он узнал Уно — смотрителя с дозорной башни близ Цанца, устроившегося затем лесничим в районе Дрона. А вот собеседником Уно был не кто иной, как Хафиз. Ну ничего себе! Наложник, сбежавший от счастливой доли в серале у Оксоляны, нашёл приют в небесном замке. А его-то искали и в оазисе, и в пустыне, грешили на ни в чём не повинных картау…

— Здравствуйте, посланник. Добрый вечер, Бларп. Поглядите, кто к нам пришёл незадолго до вашего возвращения! — весело сказал Уно.

— Хафиз? — произнёс Чичеро тоном, в котором было множество оттенков.

— Рад видеть вас, посланник, — ответствовал беглец голосом довольно-таки бесцветным.

— А знаете ли вы, Хафиз, что товарищи вас ищут? Мы с Дгаем прочесали все окрестности Гур-Гулуза, Лимн облазил весь оазис… — Чичеро тщетно пытался успокоиться.

— Ищут? Догадываюсь, — признал Хафиз.

— Бларп, Уно, — обернулся Чичеро, — скажите, можно ли развернуть замок обратно к оазису?

— Полагаю, невозможно, — ответил Эйуой довольно жёстко.

Чичеро стал объяснять:

— Дело в том, что Хафиза надо вернуть в его сераль. Из-за него чуть не сорвалась сделка…

— Я отказываюсь возвращаться! — с резкостью, неожиданной в устах человека его ремесла произнёс Хафиз. — О том, что мне не по пути с бывшими товарищами по сералю, я уже говорил, не так ли?

Чичеро вынужден был признать, что Хафиз в чём-то прав. Действительно, беглец ещё по пути к Карамцу не раз откровенно заявлял, что поездку в Гур-Гулуз считает для себя нежелательной. Только кто его собирался слушать? Ведь Хафиз — неотъемлемая часть дорогого товара, которая себе не принадлежит.

— Вы подвели всех, Хафиз! — бросил Чичеро ему самое тяжкое обвинение. — Помните ли вы, что ради той сделки, о которой мечтали наложники Оксоляны, погибли люди? Знаете ли, что она чуть не сорвалась? Что для её свершения Клеху из Цанца пришлось занять ваше место?

— Вот как? Клех занял моё место? — без тени раскаяния переспросил наложник. — Что ж, каждый из нас совершает свой выбор. И я рад, что моё прежнее место отныне занято.

Понимая, что с бессовестным беглецом говорить бесполезно, Чичеро вновь обратился к Уно и Бларпу, выясняя возможность отправки Хафиза законной владелице хотя бы в будущем. Но первый отмолчался, давая понять, что решение таких вопросов выше его разумения, второй же заявил:

— Поймите меня правильно, Чичеро. Я не против рабовладения в тех случаях, когда оно устраивает всех. Здесь же ситуация иная: как я понял, Хафиз не хочет быть выданным своей мёртвой царевне. Принуждать его считаю неразумным.

Чичеро понял. Да, в этом летучем замке беглец принят в качестве полноправного гостя. Бларпу Эйуою, а драконам — тем более, нет никакого дела до мнения базимежских бандитов и товарищей Хафиза по сералю. К сожалению, это именно так. И что же теперь делать ему, Чичеро? Согласиться, предавая надежды Клеха, а также Дгая и Лимна, которые всё ещё рыщут по Гур-Гулузу и окрестностям? Или пренебречь чаяниями товарищей, помня о других — мёртвых — товарищах, из которых ему совсем недавно казалось важным организовать разведывательный отряд в Запорожье?

Воздух башни показался Чичеро душен, и посланник вышел во двор замка, летящего над пустыней. Здесь, не видя наглых глаз Хафиза, он постарался отнестись справедливо к беглецу. И в самом деле, Хафиза можно понять. Он не желал возвращения к Оксоляне, ибо полюбил другую. Его тяготила идея товарищей, столь сильно захватившая базимежских бандитов. Хафиз честно признавался в своих настроениях, разве нет? Товарищи по сералю давно уже смотрели на него косо, но он продолжал гнуть свою линию. С ним не считались, и только потому он в последний момент сбежал. Что за бред: неужели же Хафиз прав?

Ну а что теперь делать Клеху? Ясное дело, его расчёт на скорую поимку Хафиза не оправдался. Какое-то время он пробудет в серале Оксоляны нераспознанным заместителем наложника. Ынышар серьёзно ранен, и вряд ли скоро примется за осмотр купленного товара. Но рано или поздно подойдёт время, и Клеха попросят поднять покрывало с лица. Скажут: «Хафиз, открой личико!». И если подлинному Хафизу сейчас дать уйти, Клеху в тот момент придётся ой как несладко!

Хотя… Клех всё-таки не мальчик. Он быстро поймёт, что дальнейший поиск наложника обречён. Он не станет дожидаться, когда мошенничество вскроется, а попросту сбежит из дворца Оксоляны, а Дгай и Лимн ему в том помогут. Хорошо бы, чтобы так и случилось.

В глубоком размышлении Чичеро бродил по ночному двору замка, замок же летел прочь от земли Уземфа с такой скоростью, что только ветер свистел. Эйуой и Уно не стали выходить из башни вслед за ним, понимая, что посланнику Смерти важно побыть наедине с собственной совестью.

Посланник удивлялся своим колебаниям и в который раз отмечал особые трудности, всякий раз преследующие мертвеца при попытке судить поступки живых людей. Да, мёртвые — люди чести, их развитое чувство долга повелевает выполнять взятые на себя обязательства чётко и в положенный срок. Но и у живых есть своё чувство долга, и оно-то для мертвеца совершенно непостижимо. Силою непостижимости Хафиз всё-таки прав, а его товарищи и работорговец Клех — не правы, как бы сильно посланнику Смерти ни хотелось обратного.

Внезапно Чичеро зажмурился от боли при виде яркого ультрамаринового луча, ударившего в единственный глаз Дулдокравна. Где это я, подумалось ему. Сомнений не оставалось: каким-то чудом посланник вошёл в святилище Драеладра, даже не ведая того. Вовремя же он остановился! Увлечённый своей внутренней борьбой, Чичеро как раз подошёл к алтарю и даже вытянул свою мёртвую руку в направлении большого ультрамаринового камня.

— Дулдокравн, что ты делаешь? — в ужасе воскликнул Чичеро, забыв, что его собственные слова произносятся устами не чьими-либо, а именно принадлежащими Дулдокравну.

Дулдокравн не ответил, что тоже легко было понять: чтобы ответить посланнику Смерти от своего имени, карлику следовало выйти из-под плаща Чичеро, но только кому он тогда будет отвечать?

Впрочем, Чичеро и без ответа Дулдокравна всё же как-то знал, что карлик и сам в замешательстве. Не собирался он заходить в замковое святилище, меньше всего на свете хотел этого. Скорее, скорее из святилища, пока не произошло непоправимого. И что за глупое обыкновение у драконов: строить святилища, которые невозможно запереть на ночь? Примерно такой образ мыслей Чичеро неведомо как обнаружил за своим карликом.

Выйдя из открытого во все стороны арочного входа в святилище, Чичеро встретил Хафиза. Тот сидел на ступеньках святилища и, судя по всему, его ждал.

— Зашли помолиться? — спросил Хафиз.

— Что-то вроде того, — пробормотал Чичеро. Ведь не станешь признаваться беглому наложнику, что и самому не ясно, как ты сюда попал.

— Я искал вас, чтобы объясниться, — молвил Хафиз, — вы ведь думаете, посланник, что я просто стремлюсь избегнуть судьбы. Это не так. Моя судьба — иная. Она не связана с царевной Оксоляной.

— С кем же она связана?

— С вашей невестой, Лулу Марципариной Бианкой. Вы, верно, не знаете, но я сейчас лечу к ней.

— К ней? — изумился Чичеро. — Вы выяснили, где она живёт?

— Примерно там, куда летит замок, — отвечал Хафиз, — я специально спрашивал у Бларпа Эйуоя, он мне ответил.

Почему же я не спросил о Бяше у Бларпа Эйуоя, подумалось Чичеро. А ведь давным-давно пора была уже спросить!

— Смешно, не правда ли, — продолжал Хафиз, — мои товарищи посчитали себя свободными от службы у Лулу Марципарины, хотя она нас на волю не отпускала. И они же признали себя обязанными вернуться к Оксоляне, хотя она нас продала. Трудно бывает понять человеческое сердце.

* * *

Давно пора было спросить у Бларпа, куда конкретно летит замок. До сих пор Чичеро знал единственное: он летит к руководителю объединённой разведки драконов и живых людей Эузы. Посланнику этого казалось достаточно, ведь он, как и большинство введённых в посмертие детей Седьмой расы, в Эузе не бывал никогда. Что бы ему сказали точные названия пунктов назначения замка?

Эйуой наградил Чичеро проницательным взглядом и ответил:

— Мы летим в самое сердце царства Эуза. Слышали ли вы о Белой горе?

— Слышал, но, честно говоря, не представляю, где это, — признался Чичеро.

— Да и никто не представляет, — улыбнулся Бларп, — иначе, как по воздуху, туда и не доберёшься. А что вы о ней слышали?

— Только легенды. Их рассказывали в Карамце и Адовадаи. Если верить одной из них, Белая гора представляет собой единственную перемычку между нашим мировым ярусом и небесным. По другой же, эта гора образовалась из-за того, что от небесной тверди откололась огромная белая глыба и упала на землю. Будто бы, как возмездие за прегрешения людей против драконов. А ещё я слышал, что там, на Белой горе, находится тайный город Ярал. Его построили человеческие дети дракона Драеладра, когда за ними стали охотиться мертвецы из Шестой расы.

— Видите, Чичеро, вы и сами всё знаете! — заключил Эйуой. — Всё, что мне остаётся добавить, мы действительно летим к городу Ярал, расположенному на вершине Белой горы. К утру прибудем.

Значит, легендарный Ярал существует, без удивления принял к сведению посланник. А у Бларпа спросил, испытывая лёгкую неловкость:

— А правда ли, что там, куда мы летим, находится Лулу Марципарина Бианка, дочь Управителя Цанцкого воеводства Умбриэля Цилиндрона?..

— Да, — широко улыбнулся Бларп, — она живёт в Ярале. Её туда унёс дракон, когда заговорщики из Цанца направили убийц в замок Окс. Ну, да вы о тех событиях знаете…

— Знаю, — подтвердил Чичеро.

Неужели он завтра встретит Бяшу? Как-то даже не верится. И подумать только: встреча состоялась бы уже давно, если бы не досадная кража камня…

— И правда, почему бы вам не навестить свою невесту? — Бларп поглядел на Чичеро долгим изучающим взглядом. — Дела вам не должны помешать. Живёт она неподалёку от руководителя разведки, в малом флигеле дворца Драеладра. Хафиз у меня уже подробно выспросил дорогу, так что если вы с ним примирились, он вам её покажет…

* * *

Ранним утром со стен летящего замка Чичеро рассмотел широчайшую реку Эузу. Это она дала название огромному северо-восточному царству, чьё молчаливое противостояние козням Владыки Смерти вошло в поговорки. Царство Эуза не смирилось даже после падения Восточно-Человеческой империи, после сокрушительного поражения в Отшибине лучших войск Живого Императора.

— До Ярала уже недалеко, — сказал Эйуой, созерцая с высоты отражение утреннего солнца в водном зеркале, — предлагаю не уходить со стены: Белая гора особенно величественна при подлёте.

Чичеро и не собирался спускаться во двор. Он знал: возможность увидеть таинственные земли Эузы с высоты полёта замка представлялась не каждому. Среди мертвецов — никому.

За рекой Эузой тянулись луга, за ними — леса. Равнинный пейзаж начинал холмиться, на горизонте угадывались предгорья каких-то высоченных гор, по сравнению с которыми Серогорье — край, где родился сам Чичеро Кройдонский — казалось не столь уж и возвышенным.

А вон в тумане далеко за обычным горизонтом среднего мирового яруса — очертания огромного столба, соединяющего землю с небом. Неужто это и есть Белая гора? Чичеро поглядел искоса на Бларпа Эйуоя и получил утвердительный кивок. Стало быть, она. Против утреннего солнца вздымающаяся на востоке гора не выглядит белой, но дело-то не в цвете! Уж на что высоко над землёй парит драконий замок, а Белая гора — выше, гораздо выше. И впрямь — не гора, а перемычка между мирами. Легенды не лгут, даже если их сочинителям очень хочется…

По мере подлёта к Белой горе стало ясно, что она не только головокружительно высока, но и шириной уходит достаточно далеко на север и на юг, чтобы не казаться хлипким канатиком между ярусами. Нет, не канатик. Мощный, почти вертикальный столб.

Своими титаническими размерами гора немного напоминала Чёрную стену Порога Смерти, и Чичеро спросил у Бларпа:

— Белая гора рукотворна?

— Нет, — загадочно улыбнулся тот, — ведь у драконов нет рук.

Появилась возможность разглядеть подробности рельефа горы. Скалистые уступы, навесы, карнизы, на которых можно было бы уместить не один замок. Лишь кое-где — растительность, расцвечивающая белокаменную основу горы. Чичеро не то чтобы увидел против солнца на столь значительном расстоянии, но предположил, что видит тёмно-зелёные кедровые сосны и светло-зелёные лиственницы, украшающие южный склон.

— Да, — согласился Бларп, — сосны, лиственницы.

Не долетая Белой горы, небесный замок резко пошёл вверх. По мере этого взлёта Чичеро заметил, что участки горы, покрытые лесом, остаются внизу. Напротив поднимающегося замка громоздились голые скальные стены, а если задрать голову, увидишь в вышине сверкающие на солнце сквозь туман снежные шапки. И всё-таки вершины горы посланнику Смерти углядеть не удавалось.

— Город, куда мы летим, ещё выше? — восхитился Чичеро. — Догадываюсь, почему туда добираются лишь драконы и построенные ими замки!

— Да вон он: глядите-ка наверх! Видите дома на уступе и небесный пирс? Это и есть нижние постройки Ярала — его воздушный порт. Дворец Драеладра расположен чуть выше, снизу мы его не увидим.

Небесный пирс напоминал огромный каменный мост, отходящий от скалистой горы совершенно никуда. У этого моста свободно висело в воздухе несколько небесных замков — словно суда, увиденные в порту со дна морского.

— Пришвартовываемся! — сказал Эйуой. — Предлагаю спуститься во двор замка, на стенах может ненароком задеть канатом.

* * *

Потом по верёвочному трапу переходили со стен летучего замка на небесный пирс. Трапом воспользовалось четыре человека: Бларп Эйуой, Уно, Чичеро Кройдонский и Хафиз. Драконы — тоже все четверо — покинули замок через открытый верх донжона и, резвясь, полетели от Белой горы куда-то вверх и на северо-запад.

— Они вернутся? — спросил Хафиз.

— Конечно, — откликнулся Уно, — им ведь завтрашним утром предстоит везти нашего Чичеро обратно в Запорожье. Ведь так, Бларп?

— Да, — кивнул Эйуой, — но при одном условии. Вам, Чичеро, ещё предстоит убедить руководителя разведки. Он ждёт вас в нижнем павильоне дворца Драеладра. Я проведу.

Портовые постройки Ярала — прижавшиеся к высоким скалам дома и склады — строились в основном из того же белого камня, что и летучие замки. Из него же, кстати, состояла и сама Белая гора.

Уно отпросился у Бларпа пропустить стаканчик в портовом трактире, сам же он по дороге, круто поднимающейся по западному склону, ранним вечером того же дня вывел Чичеро и Хафиза к дворцу Драеладра — россыпи причудливых строений с открытым верхом, да стен, образующих лабиринты, да ещё башенок под шатровыми крышами.

— Павильон, в котором вас, Чичеро ждут важные дела, вон тот, ближний к нам, — Эйуой указал на белокаменное строение, напоминающее крытую оранжерею с башенкой, какие можно встретить при богатых усадьбах в Адовадаи.

— А Бяша живёт вон там, в изящном домике над пропастью, — предположил Хафиз.

— Совершенно верно, — оценил его догадку Бларп, и добавил в напутствие уже только для Чичеро:

— Надеюсь, посланник, вы успеете побывать в обоих зданиях. Но помните: замок, на котором вам предстоит лететь в Запорожье, отбывает завтра же утром. Драконы, к сожалению, очень пунктуальны.

Восходя к павильону руководителя разведки, Чичеро прикидывал, как бы ему и в самом деле всё успеть. Получалось, что если деловые вопросы его не слишком задержат, на свидание с невестой остаётся почти целая ночь. Интересно, как его примет Бяша? Не обидится ли, что он к ней добрался только сейчас? Любит ли она его по-прежнему.

У врат оранжерейного павильончика, который вблизи выглядел ещё более легкомысленно, чем снизу, вежливый Хафиз предложил посланнику:

— Давайте я вас обожду здесь. Вы ведь с Лулу Марципариной обручены, а я — лишь скромный её наложник; негоже мне являться к госпоже ранее вас.

Чичеро оценил деликатность Хафиза и в ответ пообещал:

— Я постараюсь вернуться поскорее. Заручиться поддержкой руководителя разведки — это ведь недолго.

Хафиз остался у дверей павильона, а Чичеро прошёл внутрь. Его встретил пожилой слуга мягко говоря, не военной наружности. Охраны не было. Ну конечно, ведь чужие в Ярал не пройдут. Не смогут преодолеть неприступную Белую гору. И всё же это зря. Помещению руководителя разведки охрана бы, право же, не помешала…

— Будьте любезны доложить руководителю объединённой разведки драконов и живых людей Эузы, что рыцарь Ордена посланников Смерти Чичеро Кройдонский прибыл по срочному секретному делу! — произнёс Чичеро уверенным деловым тоном.

— Да, — ответил пожилой слуга, — госпожа в курсе. Она ждёт вас.

Госпожа?.. Неужели?.. Чичеро шагнул в отворённые слугой двери и замер в ошеломлении:

— Вы?..

— Да, — рассмеялась весьма неплохо знакомая ему госпожа, — я и правда руководитель объединённой разведки. Вижу, такого вы от меня не ожидали?

Не ожидал. Уж кого-кого, а чувственную госпожу Кэнэкту представить занимающей столь серьёзный пост Чичеро ну никак не мог. Госпожу Кэнэкту, близкую подругу его невесты Бяши и соучастницу её оргий с наложниками! Госпожу, довольно неразборчивую в утехах, которую то и дело соблазняли и живые, и мёртвые. (Или это она их соблазняла — из разведывательных мотивов?).

— Простите за бестактный вопрос… Давно ли вы руководите разведкой? — не удержался Чичеро.

— Давно, почти с детства, — беззаботно тряхнула красивой головой госпожа Кэнэкта, — ведь эта должность — наследственная.

— Значит, когда я вас встретил в Цанце…

— В Цанце я опекала Лулу Марципарину Бианку. Она ведь — дочь дракона, вы же знаете.

— Сами, лично?

— А что прикажете делать? — вздохнула госпожа Кэнэкта, от чего заволновалась её пышная грудь. — В столь тонких делах, как воспитание дочери дракона, растущей в среде мертвецов, на кого я ещё могла положиться? Только на себя!

— Вы самоотверженны, — заметил Чичеро.

— Ещё бы! — согласилась она. — Ну скажите, кого ещё я могла бы подложить в постель к мертвецам, которых так стремилась познать наша с вами неразумная Бяша? Разумеется, только самоё себя, — гримаса на её лице выразила мечтательное отвращение.

Разговаривая с госпожой Кэнэктой, Чичеро куда полнее, чем прежде, начинал понимать случившиеся с ним события. Вот почему вслед за знакомством с Бяшей ему пришлось знакомиться и с её старшей подругой! И теперь ясна причина, почему госпожа Кэнэкта не вошла в посмертие, несмотря на возраст. Конечно же, дело не в непереносимости мертвецких бальзамов, а в том, что госпожа шпионила от имени живых в мире мёртвых!

Не случайно госпожа Кэнэкта ему встретилась и в замке Глюм. И не просто встретилась, а чуть не спасла от великана-тюремщика по имени Плюст. Это ведь она прибыла тогда в Глюм с великаншей, способной из Плюста верёвки вить. И благодаря ей Чичеро увиделся с невестой в замке Окс. А в последующий свой приезд — не увиделся, и снова благодаря неутомимой Кэнэкте: теперь она призвала для спасения Бяши белоснежного дракона.

Госпожа Кэнэкта, встретив старого знакомого, стала ещё более разговорчивой, чем посланник её помнил, и далеко не сразу Чичеро смог повернуть разговор в деловое русло. Преимуществ мёртвой разведки легкомысленная дама не поняла, но готова была верить посланнику на слово. Госпожа Кэнэкта руководила разведкой людей и драконов, повинуясь интуитивным озарениям, но сторонилась планов и трезвых расчётов.

Вроде бы разведчица уже соглашалась со всеми идеями посланника и дело оставалось за ним самим: найти в Запорожье остатки банды Дрю из Дрона и предложить им миссию, доступную лишь мертвецам. И всё-таки Чичеро чувствовал, что полноты согласия между ними нет. Чего-то госпожа Кэнэкта от него хотела, чего-то, чего не решалась озвучить открытым текстом. И чего же, в самом деле, могла желать эта любвеобильная госпожа?

Имя своей страсти разведчица озвучила, когда за окнами стемнело. Ну конечно же, она попросила Чичеро отпустить к ней на ночь карлика Дулдокравна! В прошлом она имела случай насладиться его ласками, и теперь ничего так не желала, как повторения!

— Ну конечно же, моя госпожа, — сказал Чичеро по возможности непринуждённо, — Дулдокравн ваш на эту ночь. Сказать по правде, он и сам уже скучал по вашему роскошному телу.

Чичеро говорил правду, но, разумеется, не всю. Кроме ночной страсти, вспыхнувшей между его карликом и Кэнэктой ещё в замке Глюм, Чичеро помнил страсть другую — свою собственную любовь к Лулу Марципарине Бианке. Он ведь так надеялся провести сегодняшнюю ночь с невестой. Интересно, как это у него выйдет, если остальные карлики, кроме обещанного Кэнэкте Дулдокравна оставлены им внизу, на равнинной земле Нефотиса и Гур-Гулуза?

Ненадолго отпросившись у чувственной разведчицы, уже томящейся в предвкушении ночи с возлюбленным, Чичеро вышел к терпеливому Хафизу, всё так же ожидавшему его у ворот.

— Ну наконец-то! — обрадовался ему наложник. — Я уж думал, мы сегодня до Бяши не доберёмся.

— Я не иду с вами к невесте, — с горечью проговорил Чичеро, — есть дела, которые меня к ней не отпускают. Не ждите меня больше, идите сами.

Хафиз от удивления всплеснул руками. Он пошёл было по крутой тропе в сторону занимаемого Лулу Марципариной малого дворцового флигеля, но обернулся:

— Что передать вашей невесте, посланник?

— Ничего, — вздохнул Чичеро, — я сам её разыщу, когда появится время.

Дождавшись, когда Хафиз отойдёт на приличное расстояние, Чичеро выпустил из-под чёрного плаща Дулдокравна, и тут же лёг наземь кучей безжизненных мертвецких останков. Карлик аккуратно собрал в посланничий плащ выпавшие части тела и, завязав его узелком, тяжёлой походкой несвободного человека направился в оранжерейный павильон — утешать госпожу Кэнэкту.

* * *

Встретиться с невестой Чичеро в тот день не привелось. Так уж получилось: пожертвовал собой ради дела! Дулдокравн всю недолгую летнюю ночь убеждал разведчицу Кэнэкту в пользе мёртвой разведки за Порогом Смерти, и перед рассветом убедил. Потом легконогому карлику с останками Чичеро под мышкой пришлось, рискуя угодить в пропасть, быстро бежать с горы в сторону воздушного порта. Он успел: пунктуальные драконы только собирались выводить в полёт свой разведывательный замок. Все прочие замки, которые Чичеро видел сутки назад, к тому времени уже ушли в свои рейсы.

На борту небесного замка Дулдокравн облачился в чёрный плащ, воспарил на высоту чуть выше среднего человеческого роста и превратился в посланника Чичеро. С грустью на лице посланник постоял на стене замка, наблюдая за удаляющейся Белой горой. Почему-то вся её грандиозность сегодня Чичеро не радовала.

Спустившись во двор, Чичеро стал разыскивать Эйуоя, но нашёл только Уно. Тот объяснил, что Бларп рано утром получил срочное задание и отбыл на совершенно другом летающем замке. Посланнику он просил передать, что верит в его возможности и надеется, что банду Дрю в Запорожье удастся поскорее разыскать.

Около недели воздушный замок с посланником Чичеро на борту летал в небесах за Порогом Смерти. Всё это время люди Дрю из Дрона вгрызались лопатами в землю, пытаясь осуществить идею подкопа под чёрную стену. К моменту прилёта Чичеро работы были уже завершены. Изрядных размеров нора пряталась в зарослях недалеко от неприступных и труднопроходимых горок Серогорья.