– Я уволился с работы.

Лица Паолы, которая в эту минуту принимает душ, мне не видно, но я прекрасно его себе представляю.

Я молча лежу в кровати минуты три. Потом на пороге ванной появляется моя жена в халате. Против света я не могу разглядеть ее выражения лица, но мне несложно представить и его.

– С какой работы?

– С той самой, где мне платили, если ты намекаешь на это, – отвечаю я.

– То есть ты будешь бесплатно тренировать ребят, а с нормальной работы уволился?

– Именно так.

– И можно узнать почему? Тебе ведь прекрасно известно, что мы с трудом дотягиваем от зарплаты до зарплаты?

Я мог бы прочесть лекцию на тему «Психология безнадежно больного», но без публики как-то неинтересно.

– Я решил, что в оставшееся время буду делать только то, что мне нравится. Кажется, это единственное разумное решение.

– Разумное с твоей точки зрения.

– Поссориться хочешь? Я и так уже завелся, лучше не провоцируй.

– Кто тебя провоцирует, кто? Ты сам сказал, никто за язык не тянул. Точка.

– Я не специально. Просто так вышло.

– Ладно, не злись. Как ты?

– Спасибо за беспокойство. Не считая постоянной боли в желудке, затрудненного дыхания и дерьмового настроения, все отлично.

– Сходим к другому онкологу, поговорим?

Я знал, что рано или поздно она это скажет. Это называется «пойти по спирали», то есть сначала идешь к одному врачу, потом к другому, и так далее, и каждый ставит тебе диагноз и назначает совершенно разное лечение. Из этой спирали не выбраться, она держит тебя, как персонажей картин Маурица Эшера.

Почти все семьи на свете попадали в эту бессмысленную и унизительную спираль. Вокруг тебя кружится хоровод лекарств, больницы и аптеки обогащаются, врачи берут пациента за руку и отправляют на тот свет, но сначала обдирают как липку. Но я не дамся. Я обещаю себе, что не дамся.

– Сегодня у меня еще одна томография. Тогда и решим.

Я говорю во множественном числе, намекая Паоле, что понятие «мы» для меня важно и даже фундаментально. Она молчит. Очевидно, что я обидел ее куда сильнее, чем мог предположить.

Я беру тетрадь с портретом Дзоффа и снова пишу ярко-красным:

сделать так, чтобы Паола меня простила

Пусть будут две главных цели. Если даже я вылечусь, а Паола меня не простит, это будет уже не жизнь.