Коррадо решил уговорить нас с Умберто прыгнуть с парашютом. Сам он прыгал уже более ста раз, у него есть свидетельство инструктора, хотя он этим и не занимается. Я соглашаюсь. Умберто – нет. Он будет ждать нас на земле и снимать на камеру, как мы приземлимся. Коррадо объясняет, что прыгать мы будет вдвоем, в связке. Он обращается со мной, как с заболевшим ребенком. Мне это совсем не нравится. Я выговариваю ему, и он обижается.

– Мне хотелось, чтобы ты провел день по-новому!

Я подтверждаю свое намерение сигануть в пустоту. Спрашиваю, не хочет ли Паола присоединиться, но ей нужно проверять работы студентов. Она бы все равно не поехала. С тех пор как я прокололся с синьорой Морони, она не выносит Коррадо.

Перед тем, как отправится на поле, я задаюсь резонным вопросом: кто изобрел парашют?

Мог бы и догадаться: Леонардо.

В «Атлантическом кодексе» мой любимый изобретатель записал, что «если у человека есть шатер из льняного полотна шириной и высотой в двенадцать локтей (примерно семь метров) с четко зафиксированной базой, которая позволяет куполу оставаться раскрытым, то человек сможет бросаться с любой высоты без опасности для себя».

Прыжок, который Коррадо заказал для меня, предназначен для начинающих и называется «тандем», потому что я буду прыгать вместе с инструктором. Сначала мы поднимемся на «Турбо-Финисте» на высоту 4200 метров, а потом прыгнем. Минута свободного падения, после чего Коррадо раскроет парашют, примерно в 1500 метрах от земли.

Страшно. Само описание процесса уже пугает.

Пока мы залезаем на борт крошечного самолета, Коррадо старается меня подбодрить.

– Прыгать с парашютом – это все равно что заниматься любовью с небом.

– Спасибо, дружище. Я ценю твои усилия придумать красивую метафору, но от страха это не спасает.

– Кончай, мы уже на борту.

Аэроплан летит до нужной высоты всего пятнадцать минут.

Пока мы готовимся, кто-то распахивает дверь.

Без малейшего предупреждения Коррадо сталкивает меня в пустоту. Клянусь: если выживу, задушу его голыми руками.

Через секунду я понимаю, что происходящее словами не описать. «Лететь вниз» совсем не то, что «падать», как можно подумать. Скорее, это как «плыть». Я даже могу передвигаться в воздухе и кружиться, прямо как под водой. Коррадо что-то кричит, но я не слышу. Шестьдесят секунд полного транса. Я – небесный пловец, мне нравится кружиться, кувыркаться, и мой сиамский близнец-инструктор вынужденно следует за мной. Потом Коррадо раскрывает парашют, магия заканчивается, и начинается совсем другое. Все мы привыкли видеть землю сверху из иллюминатора самолета, но без этого фильтра она совсем другая. Мы медленно скользим все ниже и ниже, мой опытный друг управляет полетом, мы совсем рядом с аэропортом, от которого стартовали.

– Ну как? Тебе понравилось?

– Почему ты раньше никогда меня не звал? – спрашиваю я с довольной миной.

– Потому что ты жуткий трус!

И это правда. Я вдруг понимаю, что всю жизнь только и делал, что трусил. Потом Коррадо показывает мне фильм, снятый камерой, которая была закреплена на мне и снимала мое лицо. На записи я целую минуту смеюсь. А я и не заметил. Я плаваю в небе и смеюсь, как младенец, когда его щекочут.