Я так обрадовался, увидев ее что чуть не подошел к ней и не обнаружил нечаянно, что мы с нею знакомы. Но что-то в ее лице остановило меня…

Она сильно побледнела и я заметил, как задрожала ее рука, лежавшая на руке спутника. Смущенная, она смотрела на меня, и глаза ее выражали не то страдание, не то чувство облегчения.

Через мгновение она уже прошла мимо меня, увлекаемая своим спутником, а в следующую минуту я услышал, что сзади кто-то произнес мое имя.

Обернувшись, я очутился лицом к лицу с лордом Ламмерсфильдом, который накануне остановил меня в Парк-Лэйне.

— А, Норскотт! — произнес он, кивая мне. — Я как раз хотел узнать, приехали ли вы? Встретить кого-нибудь в этом людском потоке — счастливая случайность!

Он цинично улыбнулся.

— Если хотите, уделите мне десять минут для разговора о некоторых делах! — прибавил он серьезно.

— Хорошо, — ответил я и мы вышли на площадку, на которой толпилось множество людей.

Затем мы прошли длинную галерею, на стенах которой висели фамильные портреты. Кабинет, в который ввел меня Ламмерсфильд, находился в конце галереи. Когда мы вошли в него, он был пуст.

Первые же слова Ламмерсфильда сбили меня с толку.

— Стены лбом не прошибешь, Норскотт, заявил он спокойно. — Денег у меня сейчас нет, и не имеется никакой возможности их достать!

Пораженный этими словами, я едва не воскликнул: «Какие деньги?» Но вовремя удержался.

— Будем говорить откровенно, — продолжал он добродушно, — я в ваших руках: если вы меня прижмете, мне придется продать Кренлэй и отказаться от политики! Британцы могут простить своим политическим вождям все, кроме банкротства! Последнее считается даже большим преступлением, особенно, если это результат неудачной игры на скачках… Если вы согласны подождать, то я уплачу вам при первой возможности, а с другой стороны, если меня и впредь будет преследовать неудача, то Кренлэй, вероятно, пойдет прахом, и вы ничего не получите!

Мне удалось настолько овладеть собой, что я мог, наконец, понять положение. Было ясно, что Норскотт одолжил деньги лорду Ламмерсфильду, и это была, очевидно, крупная сумма! Кроме того, из слов Ламмерсфильда было понятно, что срок платежа приближается.

Разумеется, я не имел понятия о том, что хотел Норскотт, но нет ничего приятнее, как быть великодушным за чужой счет, и я решил использовать данный случай.

Ламмерсфильд, между прочим продолжал:

— Я сейчас живу только на пять тысяч в год, которые я получаю от министерства внутренних дел. Если я выдержу до следующего года, то мои дела немного поправятся. Весной я получу деньги по страховой премии, кроме того, у меня есть пара годовалых скакунов по Брензелее, на которые Мориц очень надеется! Но их все-таки нельзя считать верным обеспечением…

Я засмеялся.

Мне хотелось взглянуть бы на какого-нибудь среднего либерала-выборщика, который бы сейчас послушал своего уважаемого вождя. Воображаю, какое интересное зрелище представило бы его лицо!

— Знаете, — сказал я, стряхивая пепел с кончика папиросы, — меня это обеспечение вполне удовлетворяет! Мне так нравится спекулировать своим капиталом!

Возможно, у моего собеседника не доставало некоторых способностей, необходимых для британского общественного деятеля, но своими чувствами он владел в совершенстве.

Он выслушал мои слова совершенно спокойно, и выражение его лица не изменилось.

— Может это звучит иронически, но я вам глубоко обязан, Норскотт! ответил он. — Откровенно говоря, я никак не ожидал, что вы примете мое заявление: ваше последнее письмо по этому поводу…

— Ах, — перебил я его, — не будем говорить об этом письме! Я переменил свою точку зрения с того времени!

Ламмерсфильд ответил на это вежливым поклоном.

— Как вам угодно, — сказал он. — Я бесконечно обязан вам и могу только прибавить, что если у нас будет какое-либо дело, я всегда постараюь быть вам полезным. И вы, не стесняясь, можете обращаться ко мне… Министерство внутренних дел — отвратительное учреждение, но он имеет то преимущество, что дает возможность иногда помогать друзьям.

Я улыбнулся.

Меня забавляли оригинальные взгляды его сиятельства на привилегии министерского портфеля.

Бросив папиросу в камин, я встал со стула.

— Очень вам признателен, — заявил я, — но видите ли, у меня пока нет надобности беспокоить такое высокое учреждение! Однако, я буду помнить ваше любезное предложение: может быть, меня когда-нибудь арестуют за слишком быструю езду по улицам…

Ламмерсфильд сухо рассмеялся.

— Хорошо, я буду готов к этому, — ответил он, поклонившись, — теперь вернемся в зал! В минуту слабости, я обещал одной знакомой моей жены представить ее некоторым государственным деятелям, и, хотя я не разделяю вкуса этой молодой дамы, все же слово остается словом!

Первое лицо, которое мы увидели, возвратившись в бальный зал, была Марчия. Она стояла у стены, едва слушая какого-то господина с длинными седыми бакенбардами.

Я принял неожиданное решение и сказал, обращаясь к Ламмерсфильду:

— Вы, вероятно, знаете здесь почти всех! Скажите, кто та красивая девушка, что стоит у стены?

Лорд посмотрел в сторону Марчии и ответил:

— Она прелестна, не правда ли? Это — мисс де-Розен! Хотите представлю!

В моей памяти было еще свежо воспоминание о бурной ночи, проведенной с Френсисом, и упоминание о леди Трэгсток меня несколько ошеломило. Но Ламмерсфильд не спускал с меня глаз, и я постарался подавить в себе всякие знаки удивления.

— Пожалуйста, если это вас не затруднит!

Я последовал за Ламмерсфильдом через зал туда, где стояла Марчиа со своим собеседником.

— Мисс де-Розен, — произнес лорд с вежливым поклоном, когда мы подошли, — разрешите представить вам одного из моих друзей, мистера Стюарта Норскотта!

Затем обращаясь к господину с бакенбардами, он шутливо заметил:

— А, Божан, мне как раз нужно вас видеть! Я думаю вы сможете его отпустить на минутку, мисс де-Розен: это время вас будет занимать Норскотт!

Это было сделано так ловко, что не успел я оглянуться, как мы с Марчией остались одни, а Ламмерсфильд уже удалялся, положив руки на плечо недовольного Божана.

Я серьезно взглянул на Марчиа и сказал:

— Мне надо с вами поговорить! Пожалуйста, пойдемте и поищем более удобное место.

Я предложил ей руку и она приняла ее.

От легкого прикосновения ее руки, мое сердце наполнилось чувством странной радости…

Мы пересекли бальный зал, наполненный танцующими парами, и спустились в вестибюль, направо от которого находился зимний сад — сказочный уголок, украшенный тропическими и цветущими растениями.

В отдаленном углу сала я увидел два удобных кресла, почти скрытых гигантскими пальмами, и направился туда.

Марчиа показалась мне очень красивой в тот вечер, на котором произошло наше оригинальное знакомство. Но здесь, при мягком свете, падающим на ее обнаженные прелестные плечи, она казалась обворожительной.

— Я часто спрашивал себя, увижу ли я вас еще когда-нибудь? — произнес я, опускаясь в кресло со вздохом удовлетворения.

Она посмотрела на меня и неожиданно покраснела от гнева.

— А теперь вы довольны, не правда ли? — спросила она надменно. — Но, если бы вы знали, как я ненавижу себя и проклинаю! Неужели вы думаете, что я могу спокойно смотреть на вас и не чувствовать, что изменила памяти моего отца?

Она немного помолчала.

— Вы знаете, что я живу у Трэгстоков? — неожиданно спросила она.

— Мне только что сообщил об этом Ламмерсфильд, но… завтра я уеду в Будфорд к Фернивеллу, так что в течение нескольких дней вам не угрожает такая отчаянная неприятность, как новая встреча со мной! — с горечью заметил я.

— Не думайте, что в Будфорде для вас будет безопасно!

— Во всяком случае, не более опасно, чем в городе! — засмеялся я. И, кроме того, ведь Мориц — мой двоюродный брат.

— Ваш двоюродный брат?! — изумленно повторила она, и вдруг внезапно свет озарил ее прелестное лицо.

— Не уезжайте! Я… — поспешно проговорила она, положив свою руку на мою.

В этот момент в вестибюле послышались шаги, и из-за пальмы показалась фигура непрошенного Божана.

— А, мисс де-Розан! — произнес он напыщенно. — Я нахожу вас, как аравийскую деву под пальмами! Почему вы удалились сюда?

— По той простой причине, — так же шутливо ответила ему Морчиа, — что в бальном зале невыносимо жарко!

— С вашего разрешения, я вас все же уведу из этого оазиса, продолжал Божан, демонстративно не замечая меня и обращаясь только к Марчии. — По дороге сюда, я встретил сэра Генри: он хочет поговорить с вами, и я обещал привести вас к нему.

Он предложил ей руку.

Марчиа одно мгновение колебалась, затем грациозно встала, бросив на меня быстрый взгляд.

— Вы еще расскажете мне, немного погодя, конец вашей занимательной истории, — обратилась она ко мне уходя.

Я поклонился.

Я получил поразительные сведения о Марчии: оказалось, она живет у Трэгстоков, и под чужим именем…

И все же, я не верил, что Марчиа была причастна к покушению! Это было такого рода убийство, с которым я никак не мог связать имя Марчии.

Дело явно запутывалось.

А тут еще этот Мориц, роли которого во всей этой истории я никак не мог определить. Очевидно, Марчиа что-то хотела сказать мне, или предупредить насчет Морица, известного ей. Но приход Божана помешал этому, и я мог только строить всякие догадки далекие от истины.

Я понял только, что Марчиа хотела, чтобы я не доверял Морицу, но предупреждение Норскотта и мой собственный инстинкт уже раньше привели меня к этому заключению…

Возможно, что он, как мой ближайший родственник, имел ввиду воспользоваться после моей смерти моим состоянием…

Я продолжал ломать себе голову над всей этой путаницей, как вдруг послышались быстрые шаги и, подняв глаза, я увидел Лорда Сангэтта, направляющегося ко мне.

— Прекрасно! — произнес он. — Я так и знал, что найду вас в зимнем саду! Пойдемте в кабинет, там будет удобно разговаривать.

Признаться, встреча и беседа с Марчией взволновали меня настолько, что я совершенно забыл о предстоящем разговоре с Сангэттом. Вечер, как видно, продолжал быть очень занимательным и интригующим.

Заперев дверь кабинета, Сангэтт начал с того, что налил два бокала брэнди и залпом выпил один из них. Затем, перейдя комнату, он вынул из ящика письменного стола несколько листиков, отпечатанных на машинке, и протянул их мне.

— Я набросал это после последнего разговора с вами. Если желаете, возьмите с собой, но лучше, если вы их просмотрите здесь! Может быть, вам придет в голову какое-нибудь замечание…

Я взял листки.

Большими буквами через всю первую страницу было напечатано следующее:

«Акционерное общество соединенных золотых россыпей Южной Америки. Капитал 2.000.000 фунтов стерлингов».