Всеобщее возбуждение еще окончательно не улеглось, когда я очутился вместе с Гордоном в маленькой комнатке рядом с залом суда. Гордон закрыл двери, заглушив таким образом смешанный шум голосов.

— Позвольте мне вас поздравить! — сказал он, как только мы остались одни.

Я пожал протянутую мне руку.

— Спасибо, я вам очень благодарен за все ваши хлопоты.

Он улыбнулся странной, вялой улыбкой и ответил:

— Меня вам нечего благодарить, всю вашу защиту вел ваш изумительный лакей. Я еще никогда не чувствовал себя таким лишним, как в этом деле.

Пока он говорил, все мои страхи за Мерчию и за Билли, утихшие на время, вернулись.

— Мистер Гордон, — сказал я, — может еще случиться, что ваша помощь будет мне нужна более, чем когда-либо. С мисс Солано случилось что-то недоброе. Билли должен был зайти за ней и привести ее в суд, а вы знаете, что их не было.

— Да, я это знаю! Но не надо особенно беспокоиться. Я еще вчера утром поручил сыщику следить за домом, где она живет; а затем, если только Престон не ошибается, Гуарец со своими товарищами находятся где-то в Ист-Энде. Они вряд ли посмеют…

— Я вовсе не Гуареца боюсь, — перебил я. — Я боюсь Сангетта.

— Лорда Сангетта? — повторил он в изумлении.

— Да! Он в нее влюблен, и эта любовь внушает мне большие опасения.

Едва я успел произнести эти слова, как послышался резкий стук в дверь, и в комнату вошел полицейский.

— Двое мужчин хотят немедленно видеть вас и мистера Гордона. Можно их сюда привести? А затем тут есть еще вот это письмо для вас, мистер Бертон. Одна дама в зале просила меня его вам передать.

Я взял записку и, узнав сразу почерк леди Бараделль, сунул записку в карман, не обратив на нее большого внимания. В ту минуту я мог думать только о Мерчии.

Вошел Билли. Я сразу увидел, что мои опасения были не напрасны. Билли был бледен и чрезвычайно озабочен. За ним шел низенький, черненький человечек в синем костюме, с острыми чертами лица.

— Что, плохи дела, Билли? — спокойно спросил я.

— Сангетт увез Мерчию, — сказал он несколько сиплым голосом. — Мы теперь преследуем его на моторе. Надеюсь, что поспеем.

Я хотел что-то сказать, но меня прервал сухой и резкий голос Гордона:

— Что это значит, Вильтон?

Человечек открыл было рот, но Билли не дал ему произнести ни слова.

— Мистер Гордон, нам теперь некогда пускаться в объяснения. Мисс Солано увезли на яхту лорда Сангетта в Бернгам. Я гонюсь за ними на моторе, который ждет меня на улице, и мне нужен человек, который не станет медлить по-пустому.

— Этот человек у вас будет, черт побери! — крикнул я, и, встретив удивленный взгляд моего друга, прибавил: — Билли, я уже свободен, дело обо мне прекращено. В последнюю минуту явился Мильфорд и представил явные доказательства, что убийца — Дa-Коста.

Билли схватил мою руку, и его лицо осветилось чувством удивления и радости.

— Чудесно! Чудесно, Джек! Берите свою шляпу, и сейчас же за ними вслед! Я вам все объясню по дороге.

— К черту шляпу! — крикнул я. — Билли, я готов.

— Вильтон, поезжайте с ними! — вмешался резким голосом Гордон и, обращаясь ко мне, прибавил: — Если эту девушку похитили насильно, вы вправе расправиться с негодяями как вам угодно. Закон вас оправдает.

— Очень рад это слышать, — сказал я угрюмо.

— А насчет этого дела вам уже нечего беспокоиться, — продолжал он, указывая головой на судебный зал. — Я буду здесь блюсти ваши интересы. Вы только дайте мне телеграмму, если вернетесь вечером в город.

Я кивнул головой: «Спасибо», и через минуту, пролетев стрелой по коридору, мы уже были на улице.

Нас ждал могучий «Роллс-Ройо», за рулем которого сидел несколько смущенный шофер. Он уже был окружен целой толпой зевак.

Билли без особых церемоний расчистил себе дорогу и распахнул дверцы машины.

— Садитесь рядом со мной! Вильтон сядет сзади. Мы быстро промчались по шумному, многолюдному

Стрэнду.

— Вот как это случилось, Джек, — сказал Билли, не дожидаясь моих расспросов. — Сегодня утром я приехал за Мерчией в половине одиннадцатого, как было условлено. Когда я позвонил и спросил ее, прислуга ответила, что она вышла утром, тотчас же после завтрака. Меня это не особенно встревожило. Я подумал, что она, вероятно, пошла за покупками и вернется через несколько минут; итак, я сказал прислуге, что зайду снова через четверть часа. Только я успел завернуть за угол, как вдруг мимо меня пролетел автомобиль, и кто бы вы думали из него выскочил?.. — Не кто иной, как наш приятель Вильтон. Я был с ним уже знаком — мы вчера встретились у Гордона, и сейчас же по его лицу я догадался, что случилось что-то неладное, даже чертовски неладное! Первым делом он меня спросил, вернулась ли Мерчиа. Когда я дал отрицательный ответ, он сделал еще более тревожную физиономию, и в две минуты я заставил его выложить всю историю. Оказывается, Мерчиа вышла из дома около половины десятого. Вильтон, которому было предписано Гордоном во что бы то ни стало не терять ее из виду, проследил за ней до самого дома Сангетта. Она вошла туда в три четверти десятого, после чего он проторчал у дома добрых полчаса. Потом вдруг к дверям подкатил автомобиль, вышел сам Сангетт вместе с Мерчией, и, пока Вильтон раздобыл извозчика, автомобиль уже скрылся из виду. Тогда Вильтону пришла мысль, что Сангетт, может быть, поехал проводить ее домой. Он вернулся к ее дому и встретил меня.

Билли на минуту замолк, в то время как наша машина, артистически управляемая шофером, ехала по переполненному народом кварталу. Я ждал продолжения рассказа с сердцем, полным тревоги и злости.

— Я отчасти предчувствовал это, — заговорил он опять. — Я знал от Мерчии, что в суде считали Сангетта самым главным свидетелем со стороны обвинения, и мне тут же пришло в голову, что он воспользовался этим случаем, чтобы вызвать ее к себе. Идя к нему, она только хотела прийти вам на помощь, — в этом я убежден. Нужно было во что бы то ни стало разузнать, какую он готовил очередную подлость. Живо обсудив этот вопрос, я решил, что лучше всего будет поехать к нему домой и узнать, когда там ожидают его возвращения. Вильтон был вполне согласен со мной; мы взяли извозчика и поехали в Бельгрэв-сквер. Его лакей, какой-то паршивец с бледным лицом и разбойничьими глазами, открыл нам дверь, а когда я спросил Сангетта, он объявил, что Сангетт уехал из Лондона. Сперва он ничего другого не хотел говорить, заявив, что не знает, где находится его сиятельство и когда он намерен вернуться. Но когда я слегка на него нажал, он оказался более сговорчивым. Я сейчас же понял, что его можно подкупить. Я ему прямо так и сказал, что он заработает десять фунтов, если только нам удастся повидать Сангетта до вечера. При таких условиях он согласился на сделку. Он, по-видимому, догадывался, что мне нужна была Мерчиа, и запросил двадцать пять фунтов. Конечно, мне пришлось согласиться, и тогда я узнал всю правду, по крайней мере, мне так показалось. Сангетт уехал на три или четыре дня на яхте, и я могу его поймать только в Бернгам-Круч, где стоит его яхта.

— Билли! — прервал я в полном отчаянии. — Неужели вы думаете, что Мерчиа на яхте, одна с этим зверем?

Билли положил мне руку на плечо.

— Джек, они опередили нас только на два часа! Но нам придется потратить время на то, чтобы достать какой-нибудь челнок по дороге.

— Но что же все это значит наконец? — воскликнул я. — Какую же чертовскую комедию он перед ней разыграл, чтобы убедить ее поехать с ним в Бернгам? Она ведь знает…

— Я думаю, — перебил меня Билли, — что она и понятия не имела о том, куда ее везут. Предположим, он уговорил ее прийти к нему в дом якобы для того, чтобы дать показания по вашему делу, а затем предложил ей привезти ее в суд. Это, конечно, только одно предположение, но вполне допустимое, принимая во внимание, какой он мерзавец. Раз девушка попала к нему в автомобиль, ей трудно сбежать от Сангетта, пока они не прибудут в Бернгам. А там… Но как может она одна бороться против двух или трех мужчин? Сангетт, безусловно, уверен в экипаже яхты.

Тяжело вздохнув, я сжал кулак и ударил им в стенку автомобиля.

— Если только ваши предположения верны, — медленно сказал я, — клянусь вам, Сангетт пожалеет, что он родился.

Мы замолкли. Машина мчалась по унылым окрестностям Стратфорда с такой головокружительной быстротой, что нам вдогонку со всех сторон сыпались крики и проклятия всех ломовых и разносчиков, которых мы оставляли позади.

— Рассказывайте дальше, Билли, — сказал я, устремив взгляд вперед. — Говорите со мной, черт возьми, или я совсем сойду с ума. Скажите, как вы достали автомобиль?

— Взял его на несколько часов в гараже на Боунд-стрит. Понадобилось около десяти минут, чтоб его приготовить, и пока они там возились, я послал Вильтона на извозчике узнать, не вернулась ли Мерчиа домой, а вслед за тем мы заехали прямо к вам в суд, чтобы перед нашим отъездом в Бернгам известить вас о настоящем положении дела.

Он нагнулся закурить папиросу, а затем продолжал:

— Мне, конечно, и не снилось, что вы поедете с нами. Мотор между тем катил через Ромфорд и Брентвуд: шофер, узнав о крайней срочности нашей поездки, пустил машину полным ходом. Выехав из города и оставив за собой уличное движение, мы повернули на восток и понеслись еще быстрее по бесконечным полям Эссекса.

Чтобы рассеяться, я начал рассказывать Билли о конце процесса и повторил всю историю Мильфорда. На это ушло много времени, и к концу моего рассказа мы уже успели доехать до разветвления устья реки Кручи. Вдали виднелась серая башня бернгамской кирки. Я никогда не забуду лихорадочного нетерпения и невыразимой злобы, от которых чуть ли не разрывалось мое сердце, когда Билли мне указал на нее.

Когда мы проезжали последние три мили, страдания от мучительной неизвестности усилились еще больше. Я чувствовал, что Билли разделял мое нервное напряжение, и заметил, что рот его угрюмо сжался. Так мы сидели молча рядом, и взоры наши были устремлены вперед, на цель нашей поездки.

Наконец, достигнув деревни, мы слегка замедлили ход, проехали по длинной главной улице, с ее маленькими, неприятными на вид серенькими домишками и, круто свернув вправо, выехали на набережную.

Не заботясь о целости шин, шофер сразу остановил машину, и мы моментально выскочили из нее.

Старый докер в синем костюме стоял, опираясь на перила, и любовался яхтами и пароходами, стоящими внизу; при нашем внезапном появлении он инстинктивно обернулся.

Мы с Билли подошли к нему:

— Не можете ли вы нам сказать, — спросил я, — не ушла ли уже «Чайка»?

Он вынул изо рта коротенькую черную глиняную трубку и задумчиво посмотрел на землю.

— «Чайка»? — повторил он. — Это та, что вошла в порт в четверг, и хозяина ее зовут Сангеттом?

Я утвердительно кивнул головой.

Тогда, заслонив рукой глаза от яркого света, он посмотрел в сторону моря.

— Вот она, — сказал он наконец, указывая на какую-то точку на реке.

Мое сердце словно замерло, когда я взглянул по указанному направлению. На расстоянии мили от нас я заметил изящненькое судно, приблизительно около пятидесяти тонн, быстро плывущее к морю, навстречу свежему, легкому западному ветру.

— Это, наверное, она и есть, — сказал старичок. — Вышла около часа назад. Хозяин приехал на моторе, как и вы.

— Он был один? — спросил я, смутно надеясь, что мы заблуждаемся.

Старик покачал головой.

— С ним была молодая девушка… она, видимо, была не совсем здорова. Я обратил внимание, что он ее внес на яхту.

В этот момент я, кажется, понял, что означает на народном английском языке «увидеть все в красном цвете».

Но Билли вмешался в разговор раньше, чем я успел справиться со своим гневом.

— Не найдется ли тут в порту какое-нибудь судно быстроходнее «Чайки»? Нам нужно передать очень важное письмо ее хозяину. Деньги для нас значения не имеют. Важно догнать яхту раньше, чем она выйдет в море.

Моряк снял фуражку и почесал затылок.

Его медлительность меня буквально сводила с ума.

— В Бернгаме нет сейчас такого судна, — ответил он медленно. — Разве только керосиновая моторная лодка, что причалила сегодня; возможно, что она с этим справится.

Он указал нам маленькое изящное судно, сильно кренившееся набок, которое, как раз под нами, медленно покачивалось на привязи.

— Кому она принадлежит? — спросил я.

— Право, не знаю, — ответил старик тем же тягучим тоном. — Такой полный молодой человек. Я слышал, он приехал из Вудфорда. Если вы хотите его видеть, то можете поймать его в гостинице.

Он повернулся, желая указать мне последнюю, вдруг воскликнул:

— Да вот и сам господин! Вон он стоит у фонарного столба.

Я поднял голову, и сердце мое подпрыгнуло от радости. В этом широкоплечем, симпатичном человеке я узнал старого знакомого — писателя Кемминга, того самого, которого встретил в баре «Болл», когда я гостил в «Аштоне».

Ничего не объясняя Билли, я быстро перешел через дорогу навстречу писателю. Он меня тотчас же узнал и поднял руку в знак приветствия.

— Здравствуйте, — сказал он, улыбаясь. — Надеюсь, что вы без труда нашли Бергамский мост?

Я остановился перед ним и посмотрел ему прямо в глаза.

— Мистер Кемминг, в тот день вы оказали мне огромную услугу. Не согласитесь ли вы теперь оказать мне другую, более важную?

Он помолчал минутку, как бы желая убедиться, что я говорю серьезно. Выражение моего лица, по-видимому, его в этом убедило.

— В чем дело? — спокойно спросил он.

Я повернулся и указал на удаляющуюся «Чайку».

— Женщина, которую я люблю, находится на том судне. Лорд Сангетт ее чем-то одурманил и увез с собой. Только ваша моторная лодка может нам помочь их догнать. Если вы возьметесь довезти нас до них, то с дальнейшим мы справимся сами. Не знаю, сколько у него человек на судне, но нас трое и…

— Слушайте, — перебил он, и глаза его заблестели, — вы не шутите?

Я покачал головой и слегка улыбнулся.

— Ах! Да ведь это восхитительно! — сказал он. Но, заметив выражение моего лица, он любезно прибавил: — Я, конечно, не то хотел сказать, но подумайте: я годами уже пишу про похищения, убийства и всякие такие штуки, и вот, наконец, первое действительное происшествие такого рода, в котором я приму участие.

— И вы нас повезете? — крикнул я.

— Повезу ли я вас? — повторил он. — Да, конечно, черт возьми! Ни за что на свете я не упущу такого случая.

Билли, подошедший как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу, похлопал его фамильярно по плечу.

— Не знаю, кто вы такой, сыночек, — сказал он, — но вижу, что вы молодец, и таких, как вы, немного. Давайте руку.

Кемминг, по-видимому, сразу разобрался в Билли, пожал, смеясь, протянутую руку, и через минуту мы уже летели вниз по ступенькам к воде. Вильтон с шофером вышли из автомобиля и пустились бегом по набережной вслед за нами.

— А для меня найдется место? — спросил шофер, сгорая от желания с нами поехать.

— А как будет с автомобилем? — спросил я, в то время как Кемминг, вскочив в шлюпку, поспешно вытаскивал весла из-под сиденья.

На лице его появилось успокаивающее выражение.

— О нем не беспокойтесь, сэр. Я дал пять монет старичку, чтобы он за ним присмотрел.

— Ну, тогда едем. Чем нас будет больше, тем лучше. И, не теряя ни минуты, мы все впятером вскочили в шлюпку.

Несколько взмахов весел, и мы достигли моторной лодки, в которую быстро пересели. Кемминг сейчас же опустился на корточки и начал приводить в действие рычаги и стрелки, а мы рассаживались, стараясь равномерно распределить наш вес.

— Хотите, сэр, я возьмусь за мотор? — спросил шофер. — Во Франции мне приходилось иной раз этим заниматься.

Кемминг кивнул головой в знак согласия, и, пока один из них брался за руль, другой завел мотор. Через минуту мы быстро летели мимо множества стоящих на якоре судов, держа путь к самой середине речного устья.

Как только мы порядочно отъехали и машина заработала ровно, Кемминг выпрямился и взялся сам за управление.

— Она легко может делать двадцать узлов, — заметил он самодовольно, — мы до них доберемся раньше, чем они выйдут из песков.

Затем, помолчав, прибавил:

— А какая у нас программа? Мы должны их только окликнуть или стать рядом и перескочить на яхту?

— Да разве лодка может так близко подойти? — спросил я.

— Она меня и до ада довезет, если там хватит воды, — весело ответил он. — Вопрос только в том, сможете ли вы, ребята, перепрыгнуть на ту палубу.

Билли угрюмо усмехнулся.

— Некоторые из нас смогут, ну, а остальные доплывут.

Маленькая лодочка поплыла между двумя пенистыми волнами. А далеко впереди плавно двигалась «Чайка», дополняя восхитительную картину безоблачного летнего дня. Согнувшись в дугу, я безмолвно глядел на разделявшую нас длинную серую полосу воды, длина которой уменьшалась с каждой минутой.

Билли порылся в указанном ему Кеммингом ящике с инструментами, затем придвинулся ко мне, протягивая тяжелый стальной стержень.

— Вот вам, Джек, — сказал он. — Вы держите это. У меня есть револьвер.

Я взял это коротенькое, но смертельное орудие и положил в боковой карман, надеясь, впрочем, что вполне достаточно будет моих кулаков.

— Билли, — сказал я, — если мы попадем на «Чайку» вместе, то предоставьте Сангетта мне.

— Ладно! — согласился он. — Там будет у меня довольно работы с экипажем, так что его сиятельство будет всецело предоставлен вам.

И, взглянув на «Чайку», которая уже находилась в полумиле от нас, прибавил:

— Не лучше ли вам, Джек, спуститься в каюту, на тот случай, если Сангетт сторожит? Если он вас заметит, то сейчас же догадается, что тут что-то кроется, и нам будет затруднительно попасть на яхту. Лучше выйдете наверх, когда мы уже встанем рядом.

Предложение Билли мне показалось таким благоразумным, что я тотчас же его исполнил, хотя мне страшно не хотелось уходить с палубы. Я спустился в каюту, где нашел бесстрашного Вильтона спокойно лежащим на деревянной скамье. Все происходящее, по-видимому, представлялось ему самым обыкновенным делом, входящим в программу его обыденной работы.

Когда я влез в каюту, он встал; никто из нас не сделал ни малейшей попытки завести разговор. Я был так раздражен, что не мог говорить, а Вильтон казался мне слишком угрюмым даже для сыщика. Словом, мы сидели молча, прислушиваясь к шуму машины и беспрестанному плеску воды, омывающей бока лодки.

Не могу сказать, как долго длилось наше выжидание. Оно было прервано появлением Билли.

— Мы уже равняемся с ними, — сказал он очень спокойным и довольным тоном. — Там на палубе стоят трое, но они как будто ничего не подозревают.

— Сангетт? — спросил я нетерпеливо. Он покачал головой.

— Никаких признаков, свидетельствующих о его присутствии и о присутствии Мерчии; они, вероятно, находятся внизу.

Я встал, и Вильтон за мной.

— Мы втроем должны напасть на них первыми, — продолжал Билли. — Кемминг должен внезапно подойти и стать рядом с яхтой. Мы перескочим через перила. С верхней каюты это, думается, вполне возможно.

— Ну, а потом? — спросил я, зная, что Билли уж заранее составил весь план действия.

Он с блаженной улыбкой похлопал рукой по карману, где лежал револьвер.

— Это уже мое дело блюсти порядок на палубе в то время, как вы с Вильтоном пойдете разыскивать Мерчию. Шофер останется сидеть в лодке. Ему хотелось бы присоединиться к нам, но нам нужно иметь кого-нибудь в помощь Кеммингу.

Он выскочил на узкую палубу. Вильтон и я последовали за ним. Мы плыли на одной линии с «Чайкой», но приблизительно на расстоянии ярдов тридцати. Трое мужчин на ее палубе не обращали на нас внимания. Один из них правил рулем, остальные усердно стягивали слабо завязанный канат.

У руля нашей лодки сидел Кемминг с папироской во рту, а невинный взор его был устремлен вперед на водное пространство.

Вдруг, не меняя направления своего взгляда, он подал чуть слышный, быстрый свисток. Билли, Вильтон и я поднялись на крышу каюты, и в тот же момент наша лодка повернулась и ринулась на «Чайку», как ласка на кролика. Крик ужаса, вызванный этим неожиданным нападением, вырвался из груди рулевого. Он с невероятным усилием повернул руль, чтобы избежать столкновения. В самый последний момент, когда катастрофа уже казалась неизбежной, Кемминг опять стал лавировать, а мы в тот же самый момент со всего размаха прыгнули вперед, стараясь ухватиться за перила «Чайки».

Моя левая рука сорвалась, а правая, казалось, была вывихнута от сильного ушиба. Но мне удалось удержаться, а через минуту, весь мокрый и ослепленный брызгами, я уже карабкался на палубу «Чайки». Оглянувшись вокруг, я убедился, что Билли и Вильтон так же удачно перескочили на яхту.

Двое матросов, занятых стягиванием каната, до того остолбенели, что не сделали ни малейшей попытки нас остановить. Мы очутились на самой палубе. И лишь когда я направился в кают-компанию, они набросились на нас с целым взрывом вопросов и проклятий. Только одному из них удалось вовремя меня схватить; он получил в ответ здоровенный удар в челюсть, от которого откатился к перилам. В то же время послышался голос Билли. Вооруженный револьвером, он смело и громко выкрикивал команду. Матрос остановился и поднял руки вверх.

Не выжидая дальнейших событий, я бросил его товарища вниз и, таким образом, одним взмахом очистил лесенку. Передо мной была дверь, белая каютная дверь с медной отделкой. Я схватился за ручку, с яростью открыл дверь настежь, и в верхнем отверстии в тот же момент показалось лицо Вильтона.

При моем входе в каюту передо мной предстал Сангетт, бледный от удивления, ужаса и ярости. Он, по-видимому, пил и курил, сидя за столом: на столе стояла бутылка бренди и наполовину выпитый сифон, а в каюте пахло сигарным дымом.

Такими же блестящими и полными ужаса глазами смотрела на меня Мерчиа. Она лежала на диване, на другом конце каюты, прижимаясь к стене, как красивый загнанный зверь, доведенный до отчаяния. Как только она увидела меня, лицо ее засияло невыразимым счастьем. Выкрикнув мое имя, она тотчас же встала с места.

Бесшумно, словно волк, набросился я на Сангетта. Он схватил бутылку за горлышко и изо всей силы швырнул в меня. Я отстранил ее левой рукой, и на нас обоих полился спирт и посыпались осколки стекла. В следующее мгновение оба мы, отскочив в дикой схватке от стола, всем своим весом грохнулись о противоположную стену каюты.

Сангетт был сильный мужчина, почти такого же сложения, как я, и боролся он с яростью животного, охваченного диким страхом; но его сила была ничтожна по сравнению с моей, так как я был доведен до бешенства. С невероятным усилием освободив правую руку, я ударил его кулаком по лицу и почувствовал, как кости хрустнули под моими пальцами, словно они были из хрупкого вафельного теста. Он уже схватил было меня за горло, но при этом ударе рука его ослабела, и он издал ужасающий, придушенный крик. Я собрал последние силы и швырнул его во весь рост на пол каюты.

Тут я услышал протяжный, тяжелый стон Мерчии.

— А… а!..

Я поднял голову; грудь моя тяжело дышала, лицо и платье были залиты бренди и кровью.

— Хотите, чтоб я его убил? — спокойно спросил я. Мерчиа приблизилась ко мне. Ее дорогое лицо было бледно, как смерть, но глаза были ясны и сверкали гордостью.

— Не нужно его убивать, — сказала она мягким голосом. — Вы всегда успеете это сделать.

Вне себя от счастья, я прижал ее к сердцу, и, несмотря на то, что я весь был покрыт кровью, она обняла меня и прижала свои губы к моим.