Волк, так сильно испугавший Анну, не хотел уходить, но он не настолько силен, чтобы противостоять взгляду Чарльза. Чарльз подождал несколько секунд и спокойно последовал за ним вниз по лестнице.

Этажом ниже, Джастин встал перед какой-то дверью и уже собирающегося в нее постучать. Чарльз был абсолютно точно уверен, что это дверь в квартиру Кары. Это его не удивило. Джастин воспользуется любым другим способом наказать Анну за унижение. Палач пошаркал ботинком по лестнице и следил взглядом, как другой волк высокомерно опустил руку.

— Кары нет дома, — указал ему Чарльз. — И нападение на нее будет не желательным.

Чарльз спросил себя, надо ли ему теперь его убить … отцу бы это не понравилось. Он мог убивать только тех, кто нарушал правила Маррока, и только после того, как их вина была доказана.

Анна сказала его отцу, что это Джастин обратил Алана МакКензи Фрейзера против его желания, но так как в этой стае было много неправильного, то, возможно, есть и смягчающие обстоятельства. Анна уже как три года оборотень, и никто не уведомил ее, что у нее не могло быть детей. А если она знала так немного, то вполне возможно, что этот волк знал не больше.

Был ли волк осведомлен о своих преступлениях или нет, Чарльз все же хотел его убить. Когда Джастин обернулся и встал лицом к нему, Чарльз позволил своему животному показаться в глазах и наблюдал, как другой волк побледнел и попятился вниз по лестнице.

— Найди Лео и передай ему сообщение, — приказал палач.

На сей раз, он дал понять Джастину, что последовал за ним, дал понять, что значит стать добычей для более крупного хищника.

Джастнин был жестоким. Он постоянно оборачивался, пытаясь противостоять Чарльзу, но отворачивался вновь, встретив его взгляд. Преследование возбуждало его волка; и Чарльз, все еще в ярости от того, как Джастин прижал к стене Анну, освободил волка немного больше, чем было нужно. Затребовалось много усилий, чтобы остановиться у входной двери и позволить Джастину выйти на свободу. Волку дали поохотиться, и это оказалась слишком короткой охотой.

Брату-волку еще не понравилось видеть Анну испуганной. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не убить Джастина прямо в квартире Анны. И только сильное подозрение, что она отвернется от него, начнет его бояться, пригвоздило Чарльза ко стулу, пока он не был уверен, что в состоянии управлять собой.

Четыре лестничных пролета должны были дать ему достаточно времени, чтобы заставить волка умолкнуть. Вот только Анна ждала его, со скалкой в руке, на площадке одним этажом ниже своей квартиры. Он остановился на лестнице, а она без слов развернулась и стала подниматься вверх. Пришлось последовать за ней в ее квартиру, там в кухню, где она повесила скалку на специальный для нее крючок — прямо рядом с маленьким держателем для ножей.

— Почему скалка, а не нож? — Его голос шипел от потребности в действии.

Она впервые посмотрела ему в лицо с того момента, как он появился на лестнице.

— Нож его не замедлит, а вот сломанные кости будут долго заживать.

Ему это понравилось. Кто бы мог подумать, что в дело войдет девушка со скалкой?

— Все в порядке, — сказал он. — Все в порядке.

Он резко отвернулся и оставил ее на кухне, потому что если бы он хоть на секунду задержался бы рядом с ней, то просто взял бы ее, обольстил бы ее. Жаль, что в квартире не так много места, чтобы можно было достаточно далеко отойти от нее. Ее запах, смешанный со страхом и возбуждением, опасен. Ему необходимо отвлечься.

Он вытянул один из стульев, сел на него и откинулся на спину, пока стул не накренился на две ножки. Сложил руки за головой и расслабился, наполовину прикрыв глаза, и попросил:

— Расскажи мне о своем перевоплощении.

Не хватает улик, — додумал он. Она слегка вздрогнула. Что-то не так с тем, как ее перевоплотили. Он сконцентрировался на этом.

— Зачем? — Спросила она, бросив ему вызов.

Остатки адреналина от посещения Джастина — условился он.

Она осознала свою ошибку и съежилась, как будто ожидала, что он взорвется. Он полностью закрыл глаза. Секунду он обдумывал вариант забыть все джентльменские манеры, которыми отец так старательно его обучал, и взять ее прямо сейчас, хочет она или нет.

Ох, но так она станет еще больше его бояться — решил он.

— Мне нужно знать, как Лео управляет стаей, — терпеливо вразумил он, что для него было очень трудно. — Я хочу узнать твои впечатления, а потом я задам тебе несколько вопросов. Так я лучше пойму что и зачем он делает.

…

Анна осторожно на него посмотрела, но он не шелохнулся. Она все еще чувствовала запах гнева в воздухе, но, возможно, это остатки от прихода Джастина. Чарльз был возбужден — она отметила это, хоть и знала, что это их общий результат от победы. Он ее игнорировал, она могла играть по тем же правилам. Анна глубоко вздохнула, и его запах заполнил ее легкие. Откашлявшись, она начала:

— Я подрабатывала в музыкальном магазине в Лупе, когда в первый раз встретилась с Джастином. он назвался гитаристом (каким была и я) и несколько раз в неделю захаживал туда и покупал струны, пластинки… и всякую мелочь. Он флиртовал и дразнил меня. — Она рассердилась на свою собственную глупость. — Я считала его милым. И когда он пригласил меня на ужин, то сразу согласилась.

Она посмотрела на Чарльза, но создавалось такое впечатление, будто он заснул. Плечи расслаблены, дыхание медленное и легкое.

— Мы встретились пару раз. Он водил меня в ближайший ресторанчик и в парк, даже в один раз сводил в заповедник. В итоге он пригласил меня прогуляться по лесу. "Полюбуемся луной" сказал он. — И даже теперь, когда она говорила обэтом, то у нее дрожал голос. — Он попросил меня подождать минутку и пообещал, что скоро вернется.

Она помнила, что он был очень взволнован, почти в бешенстве от чего-то. Он похлопал по карманам и объяснил, что забыл кое-что в машине. Она даже разволновалась, что он пошел за обручальным кольцом. Раздумывала как бы понежнее отказать ему. Ведь они совсем не долго были знакомы, а химии между ними вообще не было. Хотя он казался очень хорошим, ее все равно что-то в нем отталкивало, интуиция кричала Анне, бросить его.

— Прошло несколько минут, и я уже собиралась пойти искать его, когда вдруг услышала шелест в кустах.

От воспоминаний, кожу на лице начало покалывать.

— Ты не знала, что он был оборотнем?

Голос Чарльза напомнил ей, что она в безопасности, в своей квартире.

— Нет. Я считала, что оборотни — это только сказки.

— Расскажи, что было после нападения.

Ей не надо было рассказывать ему, как Джастин часами гонялся за ней, и всякий раз, когда ей казалось, будто она смогла оторваться, он из ниоткуда возникал у нее за спиной. Ему нужна только лишь стая Лео. Анна вздохнула от облегчения.

— Я проснулась в доме Лео. Сначала он был взволнован. В его стае была только одна девушка. Потом они обнаружили, кто я.

— И кто же ты, Анна?

Его голос похож на дым, подумала она, мягкий и невесомый.

— Покорная, — сказала она. — Низшая. — Его глаза так и остались закрытыми, она добавила: — Бесполезная.

— Они так тебе сказали? — Вдумчиво пробубнил он.

— Это правда.

В принципе, ее это должно было расстраивать: все те волки, кто не презирал ее, то просто жалели. Но она не хотела быть доминантом и причинять другим боль.

Он ничем не ответил, так что она продолжила свой рассказ, пытаясь поведать ему о всех деталях, которые могла припомнить. Он задал несколько вопросов:

— Кто учил тебя контролировать своего волка?

(Никто, она училась сама. Еще одна марка бесполезности, как объяснили ей, ведь она не доминант.)

— Кто дал тебе телефон Маррока?

(Третий Лео, Бойд Гамильтон.)

— Когда и почему?

(Прямо перед тем, как супруга Лео помешала ему отдать Анну любому мужчине, которого он хотел вознаградить. Анна пыталась избегать сильных волков и понятия не имела, почему он дал ей номер и вообще не хотела спрашивать.)

— Сколько новичков вошло в стаю начиная с тебя?

(Три, все мужчины, но двое из них не могли управлять собой, и их пришлось убить.)

— Сколько сейчас членов стаи?

(Двадцать шесть).

Когда он, наконец, остановился, то она удивилась, поняв, что прислонилась спиной к стене на другой стороне комнаты. Медленно, Чарльз поставил стул на пол и потер переносицу. Он глубоко вздохнул и впервые с того момента, как она начала говорить, посмотрел на нее.

Она задержала дыхание, увидев яркое золото его глаз. Он был очень близок к изменению, вызванному каким-то сильным чувством, и как бы она не всматривалась в его глаза, не старалась прочитать это в его теле или его аромате — все равно не получалось, ему удалось скрыть это от нее.

— Есть несколько правил. Во-первых, никого нельзя обращать без их согласия. Во-вторых, никого нельзя обращать, пока его не проконсультируют и пока он не пройдет простой тест, чтобы продемонстрировать, что они понимают, что означает обращение.

Она не знала, чем ответить, но она наконец-то вспомнила, что должна опустить глаза.

— Судя по тому, что ты сказала, Лео добавлял новых волков, и он не сообщал об этом Марроку. В прошлом году он приехал на наше годовое собрание с супругой и первыми четырьмя, (в том числе с Бойдом Гамильтоном) и объявил нам, что его второй и третий поженились.

Анна нахмурилась.

— Бойд был третьим, начиная с момента, как я попала в стаю, а Джастин вторым.

— Ты упомянула, что кроме тебя в стае только одна женщина?

— Да.

— Должно быть четыре.

— Про них мне никто не рассказывал, — ответила она.

Он проверил ее холодильник.

— Они берут с тебя плату. Сколько они просят?

Его голос был кипящим низким басом.

— Шестьдесят процентов.

— Ах. — Он снова закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Она чувствовала мускусный аромат его гнева, хотя его плечи все еще были расслаблены. Больше он ничего не сказал, она прошептала:

— Я могу чем-нибудь тебе помочь? Вы хотите, чтобы я уехала или говорила или включила музыку?

У нее не было телевизора, но было старое стерео.

Его глаза остались закрытыми, но он улыбнулся, точнее, слегка подернул губами.

— Обычно я лучше себя контролирую.

Она ждала, но, казалось, все только ухудшалось.

Его глаза неожиданно распахнулись, холодный желтый взгляд приковал ее к стене, где она сидела, он пересек комнату. Ее пульс неустойчиво подскочил и она прижала голову к груди, пытаясь стать еще меньше. Она скорее почувствовала, а не увидела, что он сел перед ней. Его руки прижались к ее щекам, придав им чашевидную форму, они были такими горячими, что она вздрогнула.

Он рухнул на колени, прижавшись носом к ее шее, дал отдохнуть телу, твердому как железо, заманив ее в ловушку между ним и стеной. Он положил руки по обе стороны от нее и застыл. Его горячее дыхание обжигало ее шею.

Она села как могла, в ужасе от того, что могло настолько сильно выбить его из колеи. Но что-то в нем не давало ей действительно испугаться, что-то, что говорило ей: он не причинит тебе боли. Он никогда не причинит тебе боль.

Что само по себе было глупо. Все доминанты причиняли боль тем, кто был слабее их. Ее так много раз избивали. И то, что она могла быстро исцеляться, не делало это ничуть не приятнее. Но вне зависимости от того, что она себе говорила, она должна его бояться, он — доминант, этого странного мужчину она впервые увидела прошлой ночью (ну, или точнее, очень ранним утром). Тем более от него пахло гневом, а еще весенним дождем, волком и мужчиной.

Она закрыла глаза и перестала бороться, позволив сладкой резкости его аромата смыть весь страх и злость, вызванную ее рассказом. Как только расслабилась она, то и ему стало лучше. Твердые мускулы смягчились, руки скатились со стены и оперлись ей на плечи.

Через некоторое время, он отодвинулся, но все равно остался сидеть, только приподнял голову выше ее. Он поднял большим пальцем ее за подбородок до уровня его глаз. Если бы она могла всю оставшуюся жизнь видеть эти глаза, то была бы самым счастливым оборотнем в мире. И это испугало ее намного больше его гнева.

— Ты что-то сделал, чтобы я себя так чувствовала?

Спросила она, не успев как следует обдумать это. Он не разрешал ей ничего спрашивать. Вместо ответа, он наклонил голову, волчий жест, но не разорвал зрительный контакт, хотя в его запахе не ощущалось вызова. Ей даже показалось, что он точно также изумился, как и она.

— Не думаю. Может быть, но не специально.

Он придал ее лицу чашевидную форму двумя руками. У были него такие большие и грубые ладони, они даже немного дрожали. Он наклонился, положив подбородок на верхушку ее головы.

— Я никогда ничего подобного не чувствовал.

…

Он мог бы вечно так сидеть, даже не смотря на боль в коленях. Он никогда ничего подобного не чувствовал — естественно, не с женщиной, с которой знаком меньше двадцати четырех часов. Он не знал, что делать, да и не хотел ничего делать, он был готов отложить все на неопределенное время до тех пор, пока мог так сидеть перед ней.

Но, конечно, вскоре ему придется что-то сделать, потому что, если он не ошибался, то к ним кто-то поднимался по лестнице. Четыре лестничных пролета, видимо, не задержали злоумышленников. Он закрыл глаза, и его брат-волк принюхался к запахам, пробуя инденфицировать их новых гостей. Стук в дверь.

Анна дернулась, резко втянув воздух. Часть его радовалась, что он смог отвлечь ее настолько, что она не заметила приближения посетителей. А другая часть заволновалась о ее уязвимости.

Неохотно он отдалился от нее.

— Входи, Изобель.

Дверь открылась и показалась голова супруги Лео. Она бросила взгляд на Анну и злобно усмехнулась.

— Я прервала что-то интересное?

Ему всегда нравилась Изобель, хотя он старался не показывать этого. Как палач отца, он давно научился не увлекаться никем, которого ему, возможно, когда-нибудь придется убить, что сделало его круг друзей очень маленьким: а точнее, состоящим из одного только отца и брата.

Анна встала и застенчиво улыбнулась Изобель, хотя все еще легко можно было заметить, как она потрясена. Тем не менее, к его удивлению, она сказала:

— Именно так. Но все равно входи.

Как только она получила приглашение, то сразу же понеслась словно мартовский ветер, одновременно закрывая дверь и протягивая руку Чарльзу.

— Чарльз, снова рада тебя видеть.

Он взял предложенную руку и наклонился к ней, слегка ее поцеловав. От нее пахло корицей и гвоздиками. Он и забыл, что она душится духами с глазной точностью, присущей лишь оборотням. Достаточно сильно, чтобы замаскировать себя и дать в каком-то роде защиту от острых носов ее соплеменников-волков. Даже если она будет очень сильно взволнована, то никто этого не узнает из-за парфюма.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал он, зная, что именно этого она и ждала.

И оказался прав.

— А мне следует выглядеть нервной, — сказала она, проведя рукой, которую поцеловал Чарльз, как расческой, по волосам, при этом распушив ее перистые волосы, скрепленные огромным количеством всяких заколок. Это делало ее похожей на сказочную принцессу. Она была ниже Анны и, пожалуй, слишком тонкокостной, но Чарльз никогда ошибочно не принимал ее за хрупкую. — Прибежал Джастин, бормоча о какой-то ерунде с встречей сегодня вечером. Было так несвязно — почему же ты довел мальчика до такого состояния? — я пообещала Лео, что зайду за более точными сведениями.

Поэтому то они и не стали друзьями.

— Лео получил мое послание? — Спросил Чарльз.

Она кивнула.

— И сильно напугался, и что, как я ему честно ответила, не красило его. — Она наклонилась вперед и слишком по-свойски сжала его руку. — Что принесло тебя на нашу территорию, Чарльз?

Он отстранился. Ему не нравились касания, о чем он почти забыл за время, проведенное с Анной.

Его Анной.

С трудом он перенес внимание к делу.

— Я приехал, чтобы встретиться с Лео сегодня вечером.

Обычно дружелюбное лицо Изобель огрубело, он ожидал вспышки гнева. Изобель была также сильно известна своим характером, как и красотой. Она была одной из немногих людей, кто может взорваться при Марроке и выйти сухим из воды (отец Чарльза тоже не остался к ней равнодушным). Но она ничего ему не сказала. Вместо этого она повернула голову в сторону Анны, которую, как он внезапно понял, до этого просто игнорировала. А когда вернула свой пристальный взгляд Чарльзу, то начала говорить, но не ему.

— Моя дорогая Анна, и что же ты ему нарассказывала? Жалобы о своем месте в стае? Выбери себе супруга, если не нравится. Я уже это тебе говорила. Уверена, что Джастин взял бы тебя.

В голосе не слышалось яда. Возможно, что если бы Чарльз не встретился с Джастином прежде, то не заметил бы, как побледнело лицо Анны. И, возможно, не услышал бы угрозы.

Анна ничем не ответила.

Изобель продолжала смотреть на Чарльза, хотя осторожничала и не встречалась с ним глазами. Он знал, что она изучала его реакцию, но прекрасно понимал, что его лицо ничего не выражало — он уже был готов к способу, каким его собрат волк возрастал в гневе, подталкивающем защищать Анну.

— Ты с ним спишь? — Спросила Изобель. — Он хороший любовник, не так ли?

У Изобель был супруг, но она все равно часто ходила на сторону, и Лео позволял ей удовлетворять любые свои желания, по-настоящему уникальная ситуация среди оборотней. Но при этом она сама ревнивой не была; Лео также поглядывал на других женщин. Чарльзу всегда казалось, что это были ненастоящие отношения, но они держались уже довольно долго. Когда она однажды начала с ним заигрывать, то он спокойно ей отвечал тем же, понимая, что он сам ей не нужен. Поэтому и не удивился, когда она стала уговаривать его попросить отца разрешить расширить Лео свою территорию. И приняла его отказ с чудовищной долей юмора.

Для них двоих секс ничего не значил, но не для Анны.

— Слушай и внимай, Изобель, — велел он ей. Позволив проникнуть в голос немного силы, он продолжил: — Возвращайся домой и передай Лео, что я поговорю с ним сегодня вечером.

В ее глазах засветился гнев, но она лишь передернула плечами.

— Я — не мой отец, — уже мягче проговорил он. — Ты ведь не хочешь проделывать со мной те же трюки.

Страх охладил ее — и его тоже. Духи, возможно, и скрывали ее запах, но не расширенные глаза вместе со сжатыми кулаками. Ему не нравилось пугать людей — не всегда.

— Изобель, иди домой. И проглоти свое любопытство.

Он закрыл за ней дверь и на мгновение упер на нее взор, не желая смотреть на Анну — хотя сам понятия не имел, с чего же чувствовал себя таким виноватым за что-то, что совершил за долго до того, как встретил ее.

— Ты собираешься ее убить?

Он посмотрел на Анну, не способный понять ход ее мыслей.

— Еще не знаю.

Анна подкусила губу.

— Она была добра ко мне.

Добра? Насколько он знал, все, что произошло с ней после обращения, не подходило под описание "добра". Но из-за отразившегося на ее лице беспокойства, он проглотил свой едкий ответ.

— Что-то не так в стае Лео, — сказал он ей. — И сегодня вечером я пойму что.

— Как?

— Спрошу их. Они прекрасно знают, что не смогут солгать мне, к тому же если откажутся отвечать на мои вопросы или встречаться со мной, то это автоматически будет считаться признанием вины.

Она выглядела озадаченной.

— Почему они не могут солгать вам?

Он постучал пальцем по носу.

— Учуять ложь довольно просто, если ты не имеешь дело с кем-то, кто не может отделить правду от лжи, но есть и много других способов для нахождения правды.

У нее заурчал живот.

— Хватит об этом, — сказал он, решив, что пришло время по-настоящему ее накормить, одного рогалика не достаточно. — Надень пальто.

Он не хотел брать машину в Луп, где, скорее всего, будет трудно найти парковку, потому что его характер был весьма неустойчивым рядом с ней. Но не смог уговорить ее на такси, что стало для него новым опытом, не много людей отказывались повиноваться ему, когда он говорил им, что делать. Но она была Омегой, не ограниченной инстинктивной потребностью повиноваться более доминирующему волку. Чарльз вздохнул в уме и помчался за ней по лестнице на улицу, потом на станцию.

Он никогда не был в чикагском подземном поезде раньше, и, если бы не кое-какая упрямая женщина, то не стал бы ехать на нем и в этот раз. Хотя он признал (но только самому себе), что ему даже понравились эти шумные толпы головорезов под видом подростков, пока они не стали его мучить.

— Эй, Индейчик, — сказал мешковато одетый парень. — Ты приезжий в городе? Рядом с тобой сидит одна рыженькая, если ее интересует лишь коричневое мясо, то многие из нас хотели бы показать ей преимущества белого.

Он стукнул себя по груди.

По Чикаго бродили настоящие банды с девизами на подобие: "ешь или тебя съедят". Но эти парни простые имитаторы, возможно, они сейчас на школьных каникулах и им скучно. Поэтому они придумали такое развлечение — пугать взрослых, которые не могли отличить настоящую банду от стайки любителей. Не то, чтобы группа мальчишек вообще не была опасной….

Пожилая женщина, сидящая рядом с ними, сжалась от страха, запах ее испуга смыл последние остатки терпения.

Чарльз поднялся на ноги, улыбнулся, и наблюдал, как самодовольство стирается с их лиц.

— Эта рыженькая, — вкрадчиво сказал он. — Принадлежит мне.

— Эй, мужик, — сказал парень позади первого говорящего. — Без обид, мужик.

Он позволил появиться на лице улыбке и наблюдал как, они поспешно ретировались.

— Сегодня прекрасный день, не так ли? Думаю, что вам следует пойти присесть на те пустые места, оттуда вы будете яснее его видеть.

Они поплелись в начало поезда, и, после того, как они заняли сидения, Чарльз присел рядом с Анной.

…

По его лицу растеклось такое удовлетворение, когда он сел, то Анне пришлось подавить усмешку из опасения, что один из мальчиков может оглянуться назад и решить, что она смеялась над ними.

— Один из примеров последствий отравления тестостероном, — сухо высказала она свое наблюдение. — И что ты будешь делать с этими девочками-скаутами?

Глаза Чарльза вспыхнули от развлечения.

— Теперь они знают, что должны осторожнее выбирать свою добычу.

Анна редко ездила в Луп, все нужное она могла раздобыть и рядом с домом. Он, очевидно, знал его лучше, чем она, даже несмотря на то, чтобы был приезжим. Он выбрал остановку, на которой они вышли и отвел ее к небольшому греческому ресторанчику, прикрытому тенью железнодорожной станции, там его поприветствовали по имени и отвели в приватную комнату с одним лишь столом.

Он позволил ей выбрать свой заказ и потом удвоил его, добавив еще несколько блюд.

Пока они ждали еду, он вытащил маленький, истертый блокнот с тремя кольцами и в кожаном переплете из кармана куртки. Он раздвинул кольца, снял несколько листов бумаги и вручил их ей вместе с ручкой.

— Я хочу, чтобы ты записала имена членов твоей стаи. Если ты перечислишь их от самого доминирующего к менее, то сильно мне поможешь.

Она попробовала. Анна не знала фамилии каждого и, так как все они превосходили ее, то не обращала сильного внимание на ранг.

Она хмуро вернула ему бумагу и ручку.

— Я забываю людей, и, кроме первых четырех или пяти, я могла ошибиться в ранге.

Он разложил ее странички на столе и вынул несколько печатных листов, и начал сравнивать два списка. Анна стремглав потянула свой стул вокруг стола, пока он не встал рядом с ним, и она не могла видеть то, что он делал.

Он взял свой список и положил его перед нею.

— Это — волки, что должны быть в твоей стае. Я проверяю имена тех, кого нет в твоем списке

Она просмотрела список, потом схватила ручку и записала еще одно имя.

— Он все еще здесь. Просто я про него забыла. И этот тоже.

Он забрал лист обратно.

— Женщин больше нет. Большинство из всех отсутствующих, были более старыми волками. Не осталось ни одного волка, кто был старше Лео. Есть еще несколько младших волков, их тоже нет. — Он провел пальцем по нескольким именам. — Они были еще молоды. Полу Лебшеку было только четыре года. Джордж не на много его старше.

— Ты знаешь всех волков?

Он улыбнулся.

— Я знаю всех Альф. Ежегодно встречаюсь с ними. Знаю большинство вторых и третьих. Одно из того, что мы делаем на встречах — это обновляем списки членства в стае. Альфы, как предполагается, держат Маррока в курсе, когда люди умирают, или когда пребывают новые волки. Если бы мой отец узнал, как много умерло волков, то он бы занялся расследованием. Хотя Лео потерял треть членов стаи, он проделал крупную работенку по их замене.

Он отдал список, который она написала, много имен, включая и ее, были тоже проверены.

— Они все новые. Из того, что ты рассказала мне, я предполагаю, что они все были обращены без их согласия. Уровень выживания случайных жертв нападения очень низок. За эти несколько лет твой Лео убил много людей, чтобы поддерживать численность своей стаи. Достаточно уже того, что это должно было привлечь внимание властей. Сколько из них стало волками после тебя?

— Ни одного. Единственный новый волк, которого я видела, это тот бедный мальчик. — Она постучала ручкой по бумаге. — Если они не оставляли тел и распространяли охоту, то, возможно, легко могли бы скрыть исчезновение ста человек в Чикаго за несколько лет

Он наклонился назад, закрыл глаза и покачал головой.

— Я плохо помню даты. Я не встречался с большинством недостающих волков, и не помню последний раз, когда видел прошлого второго Лео за исключением того раза, что был десять лет назад. Так что бы с ним ни случилось, это было после этого.

— Что бы ни случилось с кем?

— С Лео, как я предполагаю. Что-то произошло и это "что-то" заставило его убить всех женщин в своей стае, кроме Изобель, и большинство своих старых волков — волков, которые стали бы возражать, если бы он начал нападать на невинных людей, или оставил бы без должного обучения новых волков без разъяснения им правил. Я понимаю, почему он убил их — но почему женщин? И почему другой Альфа Чикаго ничего не рассказал моему отцу, когда это произошло?

— Он, может, и не знал. Лео и Джамий избегают друг от друга, нашей стае запрещено входить на территорию Джамия. Луп — нейтральная территория, но мы не можем пойти на север, если не получим специального разрешения

— О? Интересно. Ты слышала что-нибудь о том, почему они не соглашаются друг с другом?

Она пожала плечами.

Это длинная история.

— Кто-то сказал мне, что Джамий не захотел спать с Изобель. Кто-то еще сказал, что у них это было, и он обломал все, а она была оскорблена. Или наоборот, он не обломал все, и Лео пришлось вмешаться. Еще одна версия — это, что Джамий и Лео вообще никогда не могли толком договориться друг с другом. Я не знаю.

Она снова просмотрела список отмеченных новых волков в стае и внезапно рассмеялась.

— Что?

— Это глупо.

Она покачала головой.

— Расскажи мне.

Щеки вспыхнули от смущения.

— Ладно. Ты искал что-то общее в новеньких волках. Я просто подумала, что, если бы кто-то захотел перечислить большинство красивых мужчин в стае, то они бы все прошли отборочный тур.

Они оба удивились вспышкой территориальной ревности, которую он не потрудился скрыть от нее.

Это было, вероятно, самое лучшее время для прихода официанта с первым набором блюд.

Анна начала передвигать свой стул туда, где он изначально был, но официант поставил перед ней поднос и взял его от нее, усадив ее должным образом прежде, чем вернуться к сервировке блюд.

— И как вы, сэр? — Сказал он Чарльзу. — Все еще не сдались и не вернулись в лоно цивилизации?

— Цивилизацию переоценивают, — Чарльз положил листки бумаги назад в блокнот и закрывал его. — Если я могу прийти сюда несколько раз год и поесть, то буду уже счастлив.

Официант покачал головой с наигранной печалью.

— Горы прекрасны, но не настолько красивы как наш горизонт. Как-нибудь я вытащу вас в ночной город, и вы уже никогда не захотите уезжать.

— Филип! — По-птичьи тонкая женщина вошла в комнату. — Пока ты здесь болтаешь с мистером Корником, остальные наши посетители голодают.

Официант усмехнулся и подмигнул Анне. Он поцеловал женщину в щеку и ускользнул в дверь. Женщина подавила улыбку и покачала головой.

— Опять. Всегда болтает. Ему нужна хорошая жена, которая будет его контролировать. А то я уже слишком стара для этого.

Она развела руками и последовала за официантом.

По следующие двадцать минут к нам приходили ряд официантов и официанток, все так выглядело, как будто они были связаны веревочками. Они несли подносы с едой и никак не комментировали то, что едва ли двое могли бы съесть столько еды. Чарльз заполнил свою тарелку, посмотрел на нее, и сказал:

— Ты должна была сказать мне, что тебе не нравился ягненок.

Она посмотрела на свою тарелку.

— Да нет нравится.

Он нахмурившись, глядел на нее, взял ложку, и добавил еды к ней на тарелку.

— Тебе надо больше есть. Намного больше. Обращение требует много энергии. Тебе надо больше есть как оборотню, чтобы поддерживать твой вес.

После, по бессловесному взаимному согласию Анны и Чарльза, они ограничили их беседу общими темами. Они поговорили о Чикаго и о городской жизни. Она взяла немного риса, и он упер в нее взгляд, пока она не взяла вторую ложку. Он рассказал ей о Монтане. Она обнаружила, что он очень интересен в беседе, а самый легкий способ прекратить разговор, это спросить его о чем-нибудь личном. Не то, чтобы он не хотел говорить о себе, думала она, просто не находил это интересным.

Дверь распахнулась в последний раз, и вошла девочка четырнадцати лет с десертом.

— А ты не должна быть в школе? — Спросил ее Чарльз.

Она вздохнула.

— Каникулы. Все делают, что хотят. Но я? Иду на работу в ресторан. Хреново.

— Вижу, — сказал он. — Возможно, тебе надо бы позвонить в детский департамент социального обеспечения и рассказать им как тебя оскорбляют?

Она ему усмехнулась.

— Давно бы так и сделала бы, но это разозлит папу. Мне уже хочется что-то подобное выкинуть, лишь бы только увидеть потом его лицо. А если я расскажу ему, что это ты мне предложил это, то он, может, рассердится на тебя вместо меня? — Она сморщила носик. — Скорее всего, нет.

— Скажи своей матери, что еда была превосходной.

Она прижала пустой поднос к бедру и отступила к двери.

— Передам, но она уже предсказала это и попросила тебе сказать, что это не правда. Ягненок был немного жилистым — она ничего с этим так и не смогла сделать.

— Похоже, что ты часто сюда наведываешься, — сказала Анна, без особого энтузиазма кладя себе пахлаву.

Она не имела ничего против пахлавы, просто это ее первый нормальный обед за неделю.

— Слишком часто, — сказал он. Как она заметила, он не испытывал никаких затруднений в еде. — У меня здесь имеются некие дела, так что три-четыре раза в год я сюда приезжаю. Владелец ресторана — волк, один из стаи Джамия. И поэтому мне удобно устраивать здесь бизнес встречи.

— Я думала, что ты наемный убийца своего отца, — заинтересовалась она. — Ты три-четыре раза в год охотишься на кого-нибудь в Чикаго?

Он громко рассмеялся. Звук был ржавым, как будто он не часто смеется, хотя все должно быть не так — он ему очень идет.

Она зацепила вилкой немного пахлавы, она поиграла с ней прежде чем проглотила, и живот намекнул ей, что это ее придел.

— Нет, у меня есть и другие обязанности. Я еще забочусь о делах стаи моего отца. И очень хорош на обоих своих рабочих местах, — без намека на скромность сказал он.

— Верю. — Он из тех мужчин, которые если что-то делают, то делают это на высоте. — Даже позволю тебе инвестировать мои сбережения. Прямо сейчас у меня есть двадцать два доллара и девяносто семь центов.

Он свел брови, все веселье пропало у него из глаз.

— Шутка, — объяснила она.

Но он ее проигнорировал.

— Большинство Альф просило у участников десять процентов от их дохода ради пользы для стаи, особенно если стая новая. Эти деньги используются, к примеру, для гарантии, что есть явочная квартира. Как только стая твердо встает на ноги, потребность в деньгах уменьшится. Стае моего отца потребовалось на это много времени — но сейчас потребности в десятине нет. Лео здесь уже тридцать лет: вполне достаточно, чтобы хорошо укорениться. Я никогда не слышал о стае, требовавшей от членов сорок процентов, поэтому я из этого делаю вывод, что в стае Лео проблемы с финансами. Возможно, того молодого человека, о котором ты рассказала моему отцу, и несколько других, таких же как и он, продали. Ему надо было убить много людей, чтобы получить хотя бы одного оборотня.

Она обдумывала смысл сказанного.

— Кому он их продал?

— Об этом я и спрошу Лео.

— А почему не продали меня?

Она немного значила для стаи.

Он откинулся на спинку стула.

— Если Альфа продал одного из своих, то своими же руками поднимет бунт. К тому же, Лео пришлось через многое пройти, чтобы раздобыть тебя. С тех пор, как ты появилась в стае, больше никто не пропадал, и никого не убивали.

Это не было вопросом, да и отвечать она ему не собиралась.

— Нет. Ты — ключ к тайне Лео.

Она не смогла сдержать ехидного фырканья.

— Я? Лео понадобилась новая половая тряпка?

Внезапно он оказался на ногах, опрокинув стул, и стащив ее с ее же стула, и поднял на ноги. Она считала, что уже привыкла к скорости и силе волков, но он вырвал у нее из легких весь воздух.

Когда она смогла овладеть ногами, он метнулся к ней и прижался к губам долгим, темным, глубокий поцелуем, заставив затаить дыхание.

— Лео нашел тебя и понял, что нуждался именно в тебе, — сказал он ей. — Он послал к тебе Джастина, потому что любой другой его волк сразу же поймет кто ты. Даже до твоего обращения, они бы это узнали. Поэтому он послал полубезумного волка, ведь никто другой просто не смог бы на тебя напасть.

Бред, она отпрыгнула от него. Он выставлял ее как особенную, но она знала, что он лжет. Казалось, будто он говорил правду, но она знала, что не была никаким призом. Она была никем. Три года была никем.

Он заставлял ее чувствовать себя особенной, но она знала лучше.

Его руки на ее плечах были твердыми и отрезающими любые попытки к сопротивлению.

— Позволь мне рассказать тебе кое-что об омегах, Анна. Посмотри на меня.

Она смаргивала слезы, и, неспособная сопротивляться его приказу, подняла глаза и впилась в него взглядом.

— Почти уникальная, — сказал он и слегка ее потряс. — Я все время работаю с числами и процентами, Анна. Не могу точно сказать каковы шансы того, что Джастин выбрал тебя для обращения по-случайности, но, уверен, что бесконечно малые. Никакой оборотень, никогда бы не напал бы на омегу. И Джастин поразил меня тем, что сделал это.

— Почему? Почему он не напал бы на меня? И кто такой омега?

Очевидно, это был правильный вопрос, потому что Чарльз утихомирился, все его бывшее возбуждение исчезло.

— Ты — Омега, Анна. Держу пари, что, когда ты входишь в комнату, люди идут за тобой. Держу пари, что совершенно незнакомые люди говорят тебе такое, что никогда бы не сказали бы своим матерям.

Она недоверчиво на него уставилась.

— Ты этим утром видел Джастина. Он показался тебе спокойным?

— Я видел Джастина, — медленно согласился он. — И думаю, что в любой другой стае, его бы убили сразу же после обращения, потому что он не может держать под контролем своего волка. Не понимаю, почему его не убили. Но думаю, что ты позволяешь ему брать под контроль волка, и за это он тебя ненавидит. Ты не должна быть последней в стае. — Его руки скатились с ее плеч, он не взял ее за руки. Странно, от этого чувствовалось, что мы сейчас намного ближе, чем при поцелуе. — У волка омеги есть что-то сходное с индийскими знахарями, они как бы за пределами стаи. Они учили тебя опускать глаза, не так ли? Покорных волков обучать этому не нужно. Ты… они, должно быть, тебя били… Ты приносишь мир всем, кто вокруг тебя, Анна, — он пристально смотрел в ее глаза. — Оборотень, особенно доминант, всегда на грани с насилием. Я просидел в самолете, в замкнутом пространстве, с толпой людей несколько часов, и вышел оттуда с жаждой кровопролития, точь-в-точь как наркоман жаждет новой дозы. Но ко мне подошла ты и гнев с голодом исчезли.

Он сжал ее руки.

— Ты — подарок, Анна. Если в стае есть волк омега, то больше волков переживают обращение от человека к волку, потому что им легче контролировать себя рядом с тобой. Мы теряем меньше мужчин в глупых поединках за власть, потому что омега успокаивает всех окружающих его. Или ее.

Его аргументы имели слабину.

— А тогда? Ты почти сменил форму, когда разозлился.

Что-то прошло по его лицу, эмоция, распознать которую она не смогла. Когда он заговорил, слова вытягивались из него с видимым усилием с его стороны, как будто его горло напряглось и не хотело их отдавать.

— Большинство оборотней находят свою любовь, женятся, и проходит еще много времени, чтобы их волки признали ее или его как супруга.

Он опустил свой пристальный взгляд и отвернулся, пересек комнату спиной к ней. Лишившись тепла его тела, она почувствовала себя холодной и одинокой. Испуганной.

— А иногда все происходит не так, — проинформировал он стену. — Анна, тебе нужно отдохнуть, ты сегодня через многое прошла.

— Я устала от незнания, — выплюнула она, внезапно рассердившись. — Ты изменил все правила, которыми меня обучали, так что теперь потрудись разъяснить мне новые.

Так же резко как пришел, гнев и ушел, оставив ее шататься, пытаясь удержать слезы. Он повернулся, его глаза вспыхнули золотом, отразив тусклый свет комнаты.

— Ладно. Пусть будет, что будет, если ты желаешь правды. — Его голос распространился словно гром, хоть и был не очень громким. — Мой собрат волк выбрал тебя своею супругой. Если бы ты даже ничего для меня не значила, то я бы все равно не позволил бы таких надругательств, которые ты перенесла после обращения. Но ты — моя, и мысль о том, как тебе причиняли боль, и о том, что я ничего не могу с этим сделать, породила такую ярость, которую даже омега не сможет успокоить.

"Вау" — пронеслось в ее ошеломленной голове.

Она поняла, что он заинтересовался ею, но предположила, что это просто так, что это было не настолько серьезно.

Лео единственный женатый волк, которого она знала. Она не знала правил. Что он имел в виду, говоря, что его волк выбрал ее своею супругой? У нее вообще есть выбор в этом вопросе?

Он без усилий возбуждает ее, заставляет чувствовать, как будто она всегда его знала и хотела каждое утро просыпаться на постели рядом с ним всю оставшуюся жизнь, хотя они знакомы всего то несколько часов, откуда все это?

— Если ты позволишь мне, — промолвил он, — я буду мягко за тобой ухаживать и покорять твое сердце. — Он закрыл глаза. — Я не хотел тебя пугать.

Должно быть, она была очень испугана. Но вместо этого, она почувствовала себя очень, очень спокойной, как в самом центре урагана из эмоций.

— Мне не нравится секс, — начала она, ей показалось, что он должен это знать.

Он поперхнулся и открыл глаза, они были такими яркими, уступающими человеческим по темноте, как она заметила.

— Еще и перед обращением я не была от него в восторге, — прямо сказала она ему. — А когда меня отдали словно шлюху на год, пока Изобель не положила этому конец, он мне стал нравиться еще меньше.

Его рот напрягся, но он ничего не сказал, поэтому она продолжила:

— И такого не повторится. Никогда больше. — Она подняла рукава своей рубашки, чтобы показать ему длинные шрамы на запястьях. Она сделала их серебряным ножом, если бы Изобель не нашла ее, то она убила бы себя. — Поэтому Изобель, сказала Лео прекратить заставлять меня спать с мужчинами. Она нашла и поддержала меня. После этого я купила оружие и серебряные пули.

Он зарычал, но не на нее — в этом она уверена.

— Я не угрожаю убить себя. Но ты должен это знать, потому что — если ты хочешь быть моим супругом — я не буду как Лео. Не буду позволять тебе спать с кем-либо еще. И не позволю тебе насиловать себя. Мне хватило. Если это сделает меня собакой на сене, пусть будет так. Но если я стану твоей, тогда ты, черт возьми, будешь моим.

— Собакой на сене? — Порывисто выдохнул он, что, возможно, было полу смешком. Он снова закрыл глаза и сказал разумным тоном: — Если Лео переживет этот день, то я буду сильно удивлен. А если я переживу тебя, то я буду одинаково сильно удивлен. — Он посмотрел на нее. — Последнее время меня много удивляет.

Он шагнул к столу, поднял свой стул и поставил его там же, где он стоял раньше, и отошел. Остановился перед нею и мягко коснулся ее поднятого подбородка, потом рассмеялся. Все еще улыбаясь, он заправил прядку ее волос за ухо.

— Обещаю, что ты насладишься сексом со мной, — пробормотал он.

Каким-то образом ей удалось устоять на ногах. Но она уже была готова припасть к его ногам.

— Изобель сказала, что ты хороший любовник.

Он снова рассмеялся.

— Тебе нет причин ревновать. Секс с Изобель значил для меня не больше чем хорошая царапина на животе, а для нее и то меньше. Ничего стоящего повторения. — Из соседнего помещения раздался шепот, и он взял ее за руку. — Пора идти.

Он вежливо расхваливал еду, когда передавал кредитную карту молодо выглядящему мужчине, который назвал его "сэром" и пах оборотнем.

Владелец ресторана — предположила Анна.

— Куда ты хочешь пойти дальше? — спросила она, когда вышла на оживленный тротуар.

Он надел куртку и увернулся от женщины на высоких каблуках, которая несла кожаный портфель.

— Туда, где поменьше людей.

— Можно пойти в зоопарк, — предложила она. — В это время года там довольно безлюдно, нет даже школьников в День благодарения.

Он повернул голову и начал что-то говорить, когда нечто в витрине привлекло его внимание. Он схватил ее и бросил на землю, упав на нее сверху. Звук сильного удара, как в автомобильной аварии, и раз на ней он дернулся и потом неподвижно замер.