Что-то холодное и горькое капает мне в рот. Я бы выплюнула, но для этого нужны слишком большие усилия. Нежные пальцы, холодные, как лед, касаются моей щеки, и кто-то шепчет мне на ухо слова любви.

Ледяная жидкость превратилась в огонь и скользнула по горлу в живот, возвращая меня к реальности; я услышала рычание. Дикий гнев в этом волчьем рыке вызвал прилив адреналина и страха, и я окончательно пришла в себя.

Я лежала, обхватив клетку Стефана. Кол закатился под меня и теперь лежал между моими ребрами и полом. Свет опять не горел, и я чувствовала запах горелой плоти, он перебивал даже запах демона.

Я знала, что не должна ясно видеть в темноте, но моя способность видеть ночью почему-то необычайно обострилась. Я видела Адама: он смотрел поверх моей головы, сморщив морду, и в его ярко-желтых глазах горел гнев, обещавший смерть.

Я чуть повернула голову, чтобы понять, на что смотрит Адам, но увидела только Стефана.

Вампир просунул пальцы сквозь прутья в нескольких дюймах над моей головой. У него был порез на руке, глубокий порез, оттуда текла кровь. Часть крови попала на решетку, но больше стекало по его пальцам на пол. Моя шея и щека стали влажными от этой крови.

Я облизала губы и почувствовала вкус крови, а может, это был сложнейший эликсир какого-то средневекового алхимика. Только что кровь была сладкой и отдавала железом, а в следующее мгновение от нее горело во рту.

Темная кровь на прутьях решетки искрилась, искры вспыхивали и на коже вампира.

Лицо его было скрыто за поднятым коленом.

— Дело сделано, — прошептал он.

Я оттолкнулась от клетки и здоровой рукой неловко постаралась отбросить его дымящуюся руку, отпихивая Стефана внутрь клетки, подальше от прутьев. Его обгорелая кожа показалась мне приятно прохладной.

Он медленно убрал руку и поднял голову, закрыв глаза, когда тусклая лампа, освободившись от действия магии, снова вспыхнула.

— Действовать будет недолго, — сказал он мне. — Ты ранена, поэтому старайся не причинять себе дополнительный ущерб.

Я начала спрашивать, но тут Сэмюэль и Адам завыли забыв о Стефане, и я присоединилась к их хору. А когда их вой стих, я услышала, как кто-то спускается по лестнице. Похоже, Литтлтон что-то тащит.

Я упала на землю, закрыв лицо волосами, чтобы спрятать его, и только тут поняла, что чувствую себя лучше. Намного лучше. Да я поразительно хорошо себя чувствую!

Створка двери с треском распахнулась. Сквозь волосы я увидела, как в дверь влетел Андре и безжизненной грудой рухнул на пол.

Литтлтону нравится все бросать.

— Ты неправильно вел себя, — пожаловался он, втаскивая за заднюю лапу обмякшего рыжего волка. — Ты должен был делать, что я велю. Я не велел тебе убивать волка, ведь еще не полночь. И твоя торопливость не помешает мне развлекаться.

Он посмотрел на нас, точнее, на Стефана. Я почти закрыла глаза. Надеялась, что из-за волос не видно, что я в сознании.

— Прости, — сказал он сокрушенно, подходе к Стефану и по-прежнему волоча за собой Бена. — Я был не очень хорошим хозяином. Я не сознавал, что ты жаждешь, иначе предоставил бы тебе еду. Но, наверно, сейчас я это сделал.

Он бросил Бена и толкнул меня ногой.

— Я мог бы немного поиграть с этой, — сказал он со вздохом. — Но людей хватает надолго. Однако я, может быть, принесу несколько человек тебе на корм. Будет забавно выпустить их здесь и смотреть, как ты будешь их подзывать.

Бен не был мертв: я видела, как поднимаются и опускаются его ребра. Но и невредим он не был. На бедре у него была разорвана кожа, из разрыва сочилась кровь; одна нога была необычно изогнута на два дюйма ниже сустава. Его голову я не могла видеть: мешало остальное тело.

Литтлтон вернулся к Андре. Он поднял его и осторожно, как любовника, понес к свету между клетками.

По-прежнему держа Андре, он сел на свету. Уложил Андре, как куклу, устроив его голову у себя на коленях. Лицо Андре было залито кровью.

Я облизнула нижнюю губу, стараясь не наслаждаться вкусом крови вампира.

Литтлтон укусил себя за запястье, на мгновение продемонстрировав клыки, и поднес рану ко рту Андре.

— Ты понимаешь, — шептал он Андре. — Только ты. Ты понимаешь, что смерть могущественней жизни. Сильнее секса. Управляя смертью, управляешь всей вселенной.

Это должно было прозвучать мелодраматически. Но от лихорадочного шепота и у меня зашевелились волосы на затылке.

— Кровь, — говорил он бесчувственному Андре. — Кровь — символ жизни и смерти.

Наконец Андре шевелился, схватил запястье Литтлтона, подтащил ко рту и скорчился над ним. Как голодный Дэниэл свернулся возле запястья самого Андре во время суда. Мне бы хотелось, чтобы кровь Стефана не была такой вкусной.

Андре открыл глаза и осмотрелся.

Я ожидала, что глаза у него будут гореть, как у Дэниэла. Но нет, его взгляд был внимателен и напряжен. Он сосредоточился на Стефане.

Литтлтон гладил Андре по волосам и что-то бормотал, его глаза были закрыты. Поэтому я рискнула шелохнуться, привлекая взгляд Андре. Когда он посмотрел на меня, я пошевелилась энергичнее, открыв его взгляду кол.

Андре снова закрыл глаза, неожиданно выпустил руку Литтлтона, так что она упала, и перевернулся, встав на четвереньки и оказавшись между Литтлтоном и мной таким образом, что закрыл меня собой.

— Кровь — это жизнь, — сказал Андре голосом, какой я у него раньше не слышала. Голос распространялся по комнате, как туман, и оседал у меня на коже. — Кровь — это смерть.

— Да, — ответил Литтлтон ошеломленно, и я вспомнила, что чувствовала, когда Стефан пил мою кровь. До этого мгновения я и не вспоминала, что он пил мою кровь.

Литтлтон, которого совершенно не заботили мои страхи, сказал:

— Кровь — это жизнь и смерть.

— Кто распоряжается смертью? — спросил Андре, и его голос призывал и меня ответить.

Литтлтон встал на колени, и я увидела отпечаток позвоночника под его рубашкой.

— Я! — крикнул он. Вытянув руку, он схватил Андре под подбородком и наклонил так, чтобы было удобнее. И впился в рану, которую нанес зубами раньше.

Для меня это был лучший шанс. Я попробовала встать и едва не упала. Одна из моих лодыжек не выдерживала вес тела, хотя больно не было.

Но идти совсем недалеко.

Литтлтон склонился к Андре, его ребра были отчетливы видны под рубашкой. Кому-нибудь следовало сказать ему, что люди не носят рубашек в обтяжку. Я выбрала место между тонкими изогнутыми костями слева возле позвоночника, и ударила всем телом, как учил сенсей.

Если бы не моя лодыжка, все получилось бы. Но выучка сработала против меня. Я попыталась использовать всю тяжесть тела, чтобы вбить кол. Нога подо мной подогнулась, и острие вошло всего на дюйм и застряло между ребрами, не пробив их.

Литтлтон с гневным криком вскочил. Ударил не глядя и промахнулся, потому что я уже стремительно откатывалась от него. К счастью, я быстрее вампира. Я катилась, пока не ударилась об автомобильный аккумулятор, дававший свет.

— Сука! — шипел Литтлтон.

Я потрогала шею, но ожерелье исчезло с нее, потерялось, когда он швырнул меня через комнату. И пока я искала ожерелье, колдун кинулся ко мне.

Андре сзади схватил его за пояс, и они оба рухнули на пол рядом со мной. Литтлтон сумел прижать Андре к полу: я увидела, что кол все еще торчит у него из спины.

Я схватила аккумулятор за пластмассовые ручки и взвесила в правой руке. Крякнув от усилий, подняла его над борющимися вампирами и опустила на тупую часть кола.

Лампочка, все еще присоединенная к аккумулятору, упала на пол, и комната снова погрузилась в темноту. На этот раз я почти ничего не видела: действие крови Стефана проходило.

Изогнувшись, я дотянулась до ножа Зи в ножнах. На это потребовалось больше усилий, чем должно бы.

Литтлтон обмяк, Андре оттолкнул его, и колдун упал на пол навзничь. Кол проткнул его насквозь и на несколько дюймов вышел из груди. Он задел и Андре, над самой ключицей, но Андре как будто было все равно. Он лежал на спине и смеялся, хотя не казался довольным.

Вернулась боль, меня начало тошнить, закружилась голова. Я сглотнула желчь и с помощью здоровой руки села, заняв нужное положение. Нож выпал у меня из пальцев и ударился о пол.

Я убивала мышей, кроликов, однажды даже загнала оленя, бегая в обличье койота. Я убила двух человек — теперь уже трех. Но это не помогало мне посмотреть в лицо предстоящему. Брайан, мой приемный отец, часто охотился — и как волк, и с ружьем. Он и Эвелин, его жена, разрубали тушу, а я заворачивала куски в бумагу и укладывала в холодильник. Разделывать тушу мне еще никогда не приходилось.

Нож Зи погрузился в шею Литтлтона с влажным, хлюпающим звуком. Мне казалось, что Литтлтон мертв, я хочу сказать — мертвее, чем был раньше. Но когда нож начал его резать, тело судорожно задергалось.

Это движение привлекло внимание Андре, и он сел.

— Что? Нет, подожди!

Он сжал мою руку с такой силой, что остались синяки, и отвел ее. Голова Литтлтона свесилась набок. И это почему-то было отвратительнее, чем если бы я совсем ее отрезала.

— Отпусти, — сказала я, не узнавая собственный хриплый голос. Я дернула руку. Но он не отпускал.

— Он нужен Марсилии. Она сумеет с ним справляться.

С громким лязгом обрушился металл: магия колдуна рассеивалась, пленники могли выйти. Адам сел рядом со мной на мгновение раньше, чем с другой стороны появился Сэмюэль. Оба вервольфа рычали, почти беззвучно, и я, не глядя на них, поняла — их человеческая часть ушла, остался только хищник.

То, что это не испугало меня до смерти, доказывает только, до какой степени я была травмирована.

— Отпусти, — повторила я, на этот раз негромко, чтобы не возбуждать волков, дрожавших от запаха свежей крови. Я не знала, на кого они нападут сначала.

Андре посмотрел сначала на Адама, потом на Сэмюэля. Не знаю, попытался ли он контролировать их, но, если попытался, ничего не вышло. Адам зарычал, Сэмюэль взвыл, и оба сделали по шагу вперед.

Адам выпустил мое запястье. Я больше не стала ждать: мой нож резал плоть, хрящи, кости, пока голова Литтлтона не покатилась по линолеуму. Нож выпал у меня из руки.

Я ошибалась: когда голова совсем отрезана, гораздо хуже.

Рвать меня будет позже, подумала я. Сначала надо уничтожить тело.

Рюкзак совсем рядом, но у меня нет сил добраться до него.

— Чего тебе нужно? — спросил Стефан, оказавшийся по ту сторону тела, рядом с Андре. Я не заметила, что он тоже вышел из клетки, вообще не заметила его движения. Он просто вдруг оказался передо мной.

— Рюкзак, — сказала я.

Он встал так, словно ему было больно; двигался он без своей обычной живости, но вернулся с рюкзаком в руке. Оба волка застыли, когда он над телом Литтлтона протянул мне рюкзак. Стефан двигался медленно, потому что был в плохой форме, но, наверно, оно и к лучшему. Делать резкие движения рядом с вервольфом — неудачная мысль, даже если волки чуть расслабились, когда я отрезала колдуна голову.

Когда я потянулась к рюкзаку, Андре снова заговорил.

— Он нужен Марсилии, Стефан. Если у нее будет свой послушный ей колдун, остальные будут трепетать в ее присутствии.

— Пусть Марсилия справляется с ними сама, — устало ответил Стефан. — Колдун не послушное домашнее животное. Марсилия позволила алчности возобладать над здравым смыслом.

Медальон невелик, его легко закрыть пальцами. Но тяжелый. В конце концов, я нашла его на дне рюкзака. Достала и положила Литтлтону на грудь.

— Что это? — спросил Стефан.

Не отвечая, я склонилась к груди Литтлтона и прошептала:

— Drachen.

Гори, ублюдок, гори.

Металлический диск засветился и приобрел цвет вишни. Мне на мгновение показалось, что это все. Но вдруг тело вспыхнуло — голубым почти невидимым пламенем, как горелка Бунзена, когда правильно подается газ. Я лишь мгновение имела возможность удивляться внезапности происходящего, как Стефан перепрыгнул через тело, ухватил меня и оттащил быстрее, чем голодное пламя успело перекинуться на меня.

Его хватка напомнила мне о больном плече. Внезапная боль оказалась такой сильной, что я вскрикнула.

— Ш-ш-ш, — сказал Стефан, не обращая внимания на вервольфов, которые смотрели на него голодными глазами. — Сейчас спадет.

Он заставил меня опуститься на пол и зажал мою голову между коленями. Руки его были холодны, как у трупа. Чем он собственно и был.

— Дыши, — приказал он.

Я не могла сдержать истерический смех: мертвец приказывает мне дышать!

— В чем дело, Мерси? — спросил он.

От объяснений меня спас скрежет изогнутого металла: наружная дверь церкви открывалась.

Стефан повернулся лицом к новой угрозе, оба волка по бокам от него — тоже. Встал и Андре. Все они мешали мне видеть дверь, но запахи я чувствовала.

Даррил и еще двое. Испуганный ребенок во мне, которого не успокоило уничтожение Литтлтона, смог наконец расслабиться.

— Ты опоздал, Бран, — сказала я ему, пока последние языки пламени уничтожали вампира.

Ответил не Бран, а его второй сын Чарльз:

— Я говорил Даррилу, что не следует превышать скорость. Если бы полиция нас не остановила, мы были бы здесь десять минут назад.

Бран миновал вампиров так, словно их не существовало. Он коснулся сначала Сэмюэля, потом Адама.

— Чарльз принес вам одежду, — сказал он, и они исчезли в темноте. Вероятно, Пошли меняться и одеваться. Присутствие Брана не меньше, чем смерть Литтлтона — смерть навсегда, я имею в виду — позволило им справиться с собой и вернуться к человеческому облику.

Тусклый свет был за спиной Брана, поэтому мне трудно было разглядеть его лицо.

— Ты времени даром не теряла, — сказал он бесстрастно.

— У меня не было выбора, — ответила я. — Ты прочел то, что я тебе оставила?

Знаешь ли ты, что не все злодеи обратились в пепел?

— Да, — ответил Бран, и что-то во мне расслабилось. Он не знает, который из вампиров Андре, но он разберется.

Не обращая внимания на пыль или что там еще могло остаться от вампира, Бран наклонился ко мне — ему пришлось согнуться вдвое — и поцеловал в лоб.

— Это было очень глупо, — сказал он так тихо, что я едва расслышала.

— Я думала, ты не успеешь до утра, — сказала я.

— Я спешил.

Он положил руку мне на плечо.

— Ой! — сказала я, еще ниже опускаясь на пол.

— Сэмюэль, — крикнул Бран, — если можешь, поторопись: у тебя пациент.

Плечо у меня оказалось всего-навсего вывихнуто, и Сэмюэль по возможности мягко вправил его. Все равно болело страшно. Я тряслась и дрожала, с трудом сдерживая тошноту, пока Адам резким голосом, едва подавляя гнев, рассказывал всем, что происходило после того, как пришли мы с Андре.

Смерть Литтлтона словно ошеломила Андре. Стефан стоял рядом с ним, положив руку ему на плечо, и настороженно следил за волками.

Я подождала, чтобы убедиться, что смогу говорить без дрожи, и чтобы Адам закончил. Потом посмотрела на Стефана и сказала:

— Литтлтона сотворил Андре.

Андре ошеломленно посмотрел на меня, потом всей тяжестью бросился вперед. Не знаю, хотел ли он напасть на меня или просто убежать, но Стефан удержал его. И прежде чем Андре начал сопротивляться, Чарльз и Даррил уже помогали его держать.

— Я собирался спросить, уверена ли ты, — сказал Стефан, отпуская Андре: вервольфы способны удерживать вампира гораздо лучше. — Но Андре сам ответил на этот вопрос.

— У меня есть доказательство, — сказала я.

— Я бы хотел на него взглянуть, — ответил Стефан. — Хотя бы для того, чтобы представить его госпоже. Ну-с, сейчас есть здесь телефон, чтобы я мог позвонить в семью? Я высоко ценю вашу помощь, Адам, но, думаю, неразумно приводить в семью волков сейчас, когда еще не все прояснилось.

Пришли вампиры и увели Андре. Я думала, что Стефан пойдет с ними, но нет. По настоянию Сэмюэля меня отправили в больницу. Хотя Бена, который пострадал гораздо больше, Чарльз и Даррил в машине Даррила отвезли в дом Адама.

— Почему я не могу просто пойти домой? — ныла я. Плечо болело, и мне хотелось одного: оказаться в своей спальне и накрыть голову подушкой.

— Потому что ты не вервольф, — ответил Стефан. — Если у тебя сломана ключица, понадобится гипс.

Поездка на спортивной машине Адама, оказавшись внутри нее с тремя вервольфами и вампиром, для меня обернулась новым знакомством с невиданным количеством тестостерона. Когда Сэмюэль и Адам вместе со мной уселись на заднее сиденье, Стефан занял переднее. Бран промолчал, и Стефан остался.

Впятером мы ввалились в приемное отделение. Более- менее респектабельно выглядел только Бран; он нес меня. Лишь на ярком свету больничных ламп я поняла, как плохо мы выглядим. Я была в крови. Стефан тоже. Лицо у него было осунувшееся и усталое, хотя мирное. Мне не хотелось знать, как я сейчас выгляжу.

Сэмюэль даже в чистой свежей одежде словно неделю провел в загуле, а Адам?… Дежурная сестра бросила на него один взгляд и сразу нажала невинно выглядевшую черную кнопку под столом.

Ее привели в ужас не его одежда и усталость, а выражение глаз. Я очень обрадовалась, что с нами Бран.

— Все в порядке, Елена. — Сэмюэль с трудом сдержал рычание и проговорил почти как человек: — Я займусь ими.

Она снова посмотрела на него, и ее на лице отразилось крайнее удивление.

— Доктор Корник?

Она не сразу его узнала.

— Позвоните в кенневикскую полицию, — сказала я сестре. — Спросите Тони Монтенегро. Передайте ему, что у Мерси есть для него новости, пусть немедленно тащит сюда свою задницу.

Администрация больницы, конечно, будет расспрашивать Сэмюэля. Не знаю, пропустил ли он смену, но появление в таком обществе ему не простят. А вот полиция может его прикрыть. И, возможно, Тони тоже будет полезно убедиться, что вервольфы серьезно воспринимают его заботу. Да и волкам не худо знать, что в полиции у них есть друзья. Люди, которым можно доверять. Это особенно важно, если вервольфы хотят влиться в человеческое общество.

В комнате ожидания было несколько человек; все они перестали заниматься своими делами и уставились на Адама. Запах страха вытеснил запахи болезни и крови. Даже Бран слегка напрягся из-за такого потока запахов. Сэмюэль прошел через комнату, не обращая внимания на женщину, которая выясняла сведения о страховке.

Проходя вслед за Сэмюэлем во вращающиеся двери, Бран задержался возле этой женщины.

— Не волнуйтесь, дорогая, сказал он мягко, — доктор Корник позаботится, чтобы все документы были заполнены верно.

Тони вошел в приемное отделение с таким видом, словно не раз бывал здесь раньше. Он был в гражданском — в джинсах и футболке, а вот добродушный молодой человек, сопровождавший его, — в мундире.

Тони прошел к моей койке за задернутыми шторками и огляделся. Сэмюэля не было, он занимался какими-то своими врачебными делами, но остальные трое еще были со мной. Мы со Стефаном вымылись. На мне был нелепый больничный халат, а вот Стефан по-прежнему в окровавленной одежде. Бран сидел в кресле врача и медленно поворачивался; он напоминал скучающего подростка. Как и те, из комнаты ожидания, Тони не обратил на Брана никакого внимания; он смотрел на прислонившегося к стене Адама. Стефан сидел в углу. Полицейские бросили на него быстрый оценивающий взгляд и вновь все внимание устремили на Адама.

— Тони, это Адам Хауптман, мы говорили о нем накануне. Адам, это мой друг Тони.

Представлять остальных я не стала.

Лицо Тони застыло, он стал как вкопанный. Должно быть, не узнал Адама по газетному снимку, пока я не назвала имя. В газетах Адама изображали консервативным бизнесменом. Сегодня в нем не было ничего консервативного и ничего от бизнесмена. От него исходил такой гнев, что его ощущали даже люди.

— Послушай, Джон, — небрежно сказал Тони, сразу отведя взгляд от Альфы. Думаю, в служебной информации полицейским сообщили, что не стоит играть с вервольфами в гляделки. — Принеси нам обоим по чашке кофе.

Второй коп бросил на Тони пристальный взгляд, но спросил только:

— Сколько времени мне нести этот кофе?

Тони посмотрел на меня. Я пожала плечами и тут же об этом пожалела.

— Не больше десяти минут.

Когда второй коп вышел, Тони плотнее задернул шторки. Конечно, не самое уединенное место, но шум множества различных приборов и загадочных машин заглушит для человеческого уха все, что здесь будет сказано.

— Ты точь-в-точь размороженный покойник, — сказал мне Тони.

— Это было не в участке, — ответила я, слишком усталая, чтобы поддержать его обычные шутки. — Но всего в полумиле от него.

— Значит, ты его нашла?

— Да, и убила, — сказала я. — Думаю, отныне все успокоится.

Тони нахмурился.

— Убила?

— Да, — устало сказал Стефан. — Нечто такое, что нельзя было выпускать на улицы. Это не было убийство, сэр. Самозащита.

— Не волнуйтесь, — спокойно вмешался Бран. — Тела нет.

Спасибо, что он тогда обратил внимание на лежащую отдельно голову Литтлтона. Мы и от нее избавились с помощью медальона Зи. Я о ней совсем забыла. Наверно, голова все равно только до смерти испугала бы нашедших — тела ведь не было; но я была рада, что мы позаботились и об этом последнем куске.

Тони взглянул на Брана внимательнее.

— Могу я поинтересоваться, кто вы такой?

— Нет, — сказала я ему.

— Зачем тогда ты меня позвала?

Я открыла рот, собираясь отвечать, но в это время Сэмюэль отодвинул занавеску и вошел; в руках у него был рентгеновский снимок.

— Доктор Корник, — приветствовал его Тони как старого знакомого. Вероятно, копам часто приходится иметь дело с врачами приемного отделения. И тут общая настороженность помогла ему догадаться.

— Нужно, чтобы полиция прикрыла Сэмюэля, — сказала я, прежде чем он спросил, вервольф ли Сэмюэль.

Тони нахмурился и внимательно осмотрел всех присутствующих, никому не глядя прямо в глаза.

— Хорошо, — медленно сказал он. — Вы уверены, что теперь все вернется к норме?

Я хотела пожать плечами, передумала и кивнула.

— Насколько это вообще возможно.

— Отлично. — Он посмотрел на Сэмюэля. — Подтвердите, что вы не представляете опасности для своих пациентов.

Я с тревогой ждала какого-нибудь саркастического ответа, но Сэмюэль тоже устал. Он сказал только:

— Я не представляю опасности для своих пациентов.

— Хорошо, — сказал Тони. — Хорошо. Доктор Корник, если вас будут расспрашивать, скажите, что помогали полиции. — Он достал из бумажника карточку. — Дайте мой номер, если потребуется.

Сэмюэль взял карточку.

— Спасибо.

Тогда Тони повернулся к Адаму.

— Мистер Хауптман, — сказал он. — Мерси говорит, что по всем вопросам, касающимся вервольфов, я должен прежде всего обращаться к вам.

Адам устало потер лицо. Он так долго молчал, что я встревожилась. Наконец он почти обычным вежливым тоном ответил:

— Да. Мерси дала вам мой номер?

— Так далеко мы еще не зашли.

Адам собрался и даже улыбнулся одними уголками губ, что сделало его похожим на голодного тигра. Тони незаметно отступил на шаг.

— У меня сегодня нет с собой карточек, но можете позвонить в мой офис. Я распоряжусь, чтобы вам сообщили мой номер. Или Мерси — она всегда знает, где меня найти.

Ногу я всего лишь вывихнула. Пока Тони разговаривал с Адамом, Стефан исчез. Казалось, никто этого не заметил. Не знаю, воспользовался он способностями вампира или просто всем было не до него.

Адам хотел, чтобы я осталась в его доме. Но там собралась половина местной стаи, половина стаи из Монтаны и еще Кайл. И мне не хотелось присоединяться к этой толпе.

После того как все ушли в дом Адама, Сэмюэль отнес меня в мой побитый трейлер и двинулся в сторону спальни. Но я не хотела спать.

— Можешь отнести меня в кабинет?

Он по-прежнему почти не разговаривал. Но послушно изменил направление и отнес меня в крошечную третью комнату, где гудело множество электронных приборов.

Он посадил меня в кресло и опустился передо мной на колени. Его руки дрожали, когда он взялся за мои колени, развел их и создал пространство для себя. Потом прижался к моим ногам горячим телом и уткнулся лицом в мои бедра.

— Я знал, что ты придешь, — прошептал он, и от его властности волосы у меня шевельнулись. — Я очень беспокоился. А потом… потом верх взял волк. Адам сохранил контроль, он пытался помочь мне, но я был в худшем состоянии, чем Бен. А он ведь пробыл там дольше меня. Я утрачиваю контроль над своим волком и становлюсь опасен для тебя. Я уже сказал отцу, что как только ты выздоровеешь, я вернусь в Монтану.

Я обнимала его здоровой рукой.

— Присутствие демонов плохо сказывается на самоконтроле вервольфов.

— Из нас троих, — сказал он мне в шею, — у меня оказался самый слабый контроль.

Неправда. Я там была и видела, как он сражался, когда Бен полностью покорился волку. И тут я кое-что поняла.

— Эта церковь менее чем в полумиле от больницы, — сказала я. — Дядюшка Майк говорил мне, что демоны создают вокруг себя зону возмущения, и полицейские рапорты это подтверждают. Когда мы с Тони выясняли это, оказалось, что сфера влияния демона охватывает три мили. Ты незримо сражался с демоном с той самой первой ночи, как мы встретились с Литтлтоном. На Бена он влиял несколько дней, на тебя — недель.

Он задумался.

— В ту ночь, когда ты сорвался из-за несчастного случая с ребенком, — сказала я, — виноват был не ты, а демон.

Спинка моего кресла протестующе скрипнула под его руками. Сэмюэль глубоко вдохнул мой запах и слегка отстранился, чтобы посмотреть мне в лицо. Очень медленно, давая мне время отстраниться, он поцеловал меня.

Мне казалось, я люблю Адама. Сэмюэль в прошлом уже причинил мне боль, сильную боль. Я знала, что он хочет меня по одной причине — той же, что раньше. Но; зная все это, я не могла оторваться.

Ведь я едва не потеряла его.

Я с жаром ответила на его поцелуй, прижавшись к нему и вцепившись пальцами ему в волосы. Прервал поцелуй Сэмюэль.

— Сварю тебе какао, — сказал он, оставляя меня в кресле.

— Сэм? — сказала я.

Он остановился в дверях спиной ко мне, опустив голову.

— Я в порядке, Мерси; Просто я сварю нам обоим какао.

— Не забудь зефир, — сказала я.