В августе 1999 года звезды над Городком-на-Суше сошлись так, что астрологи, будь они хоть чуточку компетентны, должны были вытащить тамтамы и без остановки бить ими по башкам своих князьков, губернаторов, герцогов. Я тут сижу, жду, думаю, когда же кто-нибудь приедет и разрулит ситуацию. Неужели, никто не мог предвидеть, что поджог квартиры Томаса запустит такой маховик, что мало не покажется?

Я, конечно, предвидел, как будут развиваться события. Имея возможность наблюдать за всей шахматной доской, передвижениями явных и тайных фигур, я, признаюсь, получал ни с чем несравнимое удовольствие. О, как мне тогда было хорошо! Раньше что? Ну, убьют кого-нибудь, обворуют, изнасилуют — скукотища, а тут — История!!! Вся красота состояла в том, что герои, принимавшие участие в розыгрыше этой пьесы не знали, не подозревали, куда идут и каков их ждёт финал. Мало того, они только догадывались о существовании друг друга, ощущали присутствие врага, но не могли выйти на точку обозрения, чтобы за ним проследить. Самое смешное — они не могли знать, каково их истинное звание в этой игре. Конь? Слон? Одному герою очень хотелось думать, что он Ферзь. Пусть Ферзь, польстим ему, мы не жадные, но в шахматах эта фигура не всегда приносит победу. Как получится в этот раз? Посмотрим. Второму герою казалось, что он вообще не фигура: так, прогуляться вышел. Но чтобы он о себе ни думал, игра уже вовсю кипит. Вокруг «прогульщика» суетятся Ладьи, копают ямки, натачивают капканы, потирают в предвкушении ручоночки свои потные ... А зря — не на пешку напали!

Что же до итогов совета в Филях, то было принято решение оставить всё, как есть: на время снять соседскую с Тоней дачу, собрать информацию о поджоге — свидетели, слухи, версии. Дальше заняться намеченной программой по обработке «чистеньких» из списка, словно ничего не произошло. В случае новых поползновений, объявить тревогу и, ну как вариант, снова обратиться к «старичку из Курдюмовки» за помощью.

Вы поняли, в чем состоит ирония данной ситуации?

Уважаемые друзья и критики! Заявляю официально, не будьте жадными, это плохое чувство. Из-за жадности — запоры, бессонница и девушки не любят. А иногда от этого мерзкого склизкого греха страдают люди. Вот отдай Тоня мне всю Пионерскую, разве «старичок» не помог бы? На капельку, на граммулечку, но поделился бы информацией. Этого бы им хватило! Разве я бы скрыл, что в Городке орудует вредитель, саботажник и враг народа? Вариант: «А, подождем; а, рассосется — и не такое бывало», — это несерьезно. Надо было даже не прийти, а прибежать. «Авось» тут не сработало — жадность бьет «авось». Жадность много чего бьет. По сусалам, под дых до кровавой юшки и пузырей на губах. Тут, скорее всего, недоработала Петровна. Недобдела. Эх, старость не в радость — пожадничала, а ведь было время, за Тихоню горлянки зубами рвала...

Думаю, о тех легендарных временах надо рассказать подробнее.

Когда Князь решил, что он Томаса пруссакам не отдаст, то отправил его с Антониной Петровной подальше — в край, где легче всего было затеряться — в Дикое поле. То была земля ничейная, и до недавнего времени никому не нужная. Вот только благодаря человеческой настырности и любознательности под берегами Кальмиуса и Суши нашлись залежи углей, ртути и прочего, необходимого при капитализме богатства. Равнодушная ко всему, политая кровью кочевников, дикая ковыльная степь вдруг ожила. Это сейчас всем правит нефть, а сто лет назад нефтью был уголь. Не успели Князья оглянуться, а у них под боком иностранцы и доморощенные бродяги освоили до недавних пор целинный край — явив подобие Соединенных Штатов, вот только не Америки, а Руси. Донбасс пожирал всех. Шотландцы, валлийцы, бельгийцы, австрияки, сербы, черногорцы, греки — кто только сюда не набежал! Промышленники и купцы со всей Российской Империи сжигали миллионы золотых монет за шанс успеть присосаться к новому Клондайку. Буржуи богатели, разорялись, организовывали общества, покупали акции за полушку, продавали за червонец золотой. Бесконечным потоком, как вода в губку, стекались в донецкие степи сезонные и постоянные рабочие. Зимой — прилив, отлив летом.

Тоня ещё полностью не оправившегося от ранения Томаса привезла в Городок. Зимой 1913 года. Хотела дальше, да куда? — из Киева Дикое поле видится настоящим краем земли. Прибыв на место, им стала понятна абсурдность затеи — слишком много вокруг было пруссаков. Но бежать уже было поздно. Тогда Чертыхальски решил затихориться под землей — устроился на рудник «Альфред», который держали бельгийцы. Обычным шахтером. Жил там же — в землянке. Поначалу было тяжело, а потом пообвыкся. Скоро понял, что в этом деле его юные годы, худоба, жилистость, крепкие мышцы и луженый желудок — первые помощники. Попробуйте глубоко под землей полазить по крутопадающему пласту шириной в полметра — посмотрю я на вас. Толстому здесь делать нечего, а такому, как Тихоня — в самый раз.

Когда началась война с пруссаками, чему Томас нисколечко не удивился, работать стало труднее — шахтеров хозяева рудников на фронт не отпускали, но все равно нашлись дурни, записавшиеся добровольцами. Тем, кто остался, пришлось пахать за троих. Три с половиной года Томас вкалывал под землей наравне с взрослыми. Мимо него прошли восторги от первых побед и уныние после поражений, а потом все эти революции, контрибуции, экспроприации, национализации, бегство иностранцев, чему он, признаемся, был только рад. Надо пояснить, что всё безумие мира: болезни, голод, пожарища европейской войны — всё это было там, наверху, где солнышко светит и зеленая травка растет, где паучки паутину ткут, и соловьи весной смущают сердца. Горы мяса и озёра крови его не касались и не волновали. Уж кто-кто, а Томас лучше всех знал, кто был настоящим зачинщиком этой войны. Чтобы не думать о плохом, Тихоня во тьме подземного космоса известную ему правду глушил изнуряющей тело и дух работой. Жара, духота, угольная пыль, луч шахтной лампы стали его первыми друзьями. Уголь везде: на зубах, в глазах, коже, одежде; уголь на кальсонах, в кальсонах, даже когда он задницу подтирал, то вместо дерьма и там, если присмотреться, был уголь.

В конце семнадцатого пруссаки, наконец, узнали, где прячется Томас. Первая сволочь и конченая тварь — он же управляющий «Ртутного и Угольного дела» Леонид Эйлер — своим крысиным носом разнюхал о Чертыхальски. Дальше всё было, как в шпионских авантюрных романах. Чтоб этот сифилитик никому не смог рассказать о Тихоне, баронесса организовала стачку шахтеров и захватила, как учили в модных книгах того времени, управу, телеграф, обе железнодорожные станции, и, кажется, обложила пруссака — в этом помогли ребята из стачечного комитета. Вот только немец все равно сбежал, заодно прихватив кассу акционерного общества.

Большая война завершилась поражением большевиков — Чичерин в знакомом Томасу Бресте отдал немцам всё, что мог. Когда германские войска вошли на Украину, Антонина Петровна и Томас знали, куда они стремятся и зачем. Баронесса вышла на Яшу Свердлова, чтобы он надавил в верхах и помог Троцкому организовать военную помощь донецким рудникам. Яша обещал, но он уже так высоко ползал, что, наверное, просто забыл, а вернее всего, уже был не в силах их спасти. Пришлось искать иные варианты. Рванула в Ростов к Каледину уговорить ввести казачье войско на Донбасс. Героический генерал готов был воевать с пруссаками до последнего солдата, но, как поняла Антонина Петровна, не хотел, а может и боялся связываться с отрядами шахтеров. В итоге Томаса предали все: белым было не до пруссаков, наоборот, они с ними вдруг стали заодно; большевики были ещё слишком слабы и отступили. У Тихони не осталось выбора — пришлось вместе с отрядом красноармейцев бежать из Городка на восток.

В итоге комиссары пруссаков всё равно победили — иного исхода не могло и быть. Вернулся Чертыхальски через два года, когда стало понятно, что советская власть — это надолго, и присутствия немцев на своей земле они больше не потерпят. Именно в этот момент Тихоня понял, что с большевиками ему по пути.