Некоторое время старики молчали. Снова наполнили рюмки. Томас отставил свою.

— Если все сделано под меня, то в чем тогда проблема? К чему все эти разговоры? Разве я когда-нибудь шел против Князя? Не проще ли сказать, что мне делать?

— Приказать? — спросил король Лир.

— Да.

Горец подвинул рюмку назад к Тихоне.

— Таким, как ты, не приказывают. У кого бессмертная душа — на тех не надавишь. Когда прижмет, вы прислушиваетесь к своей совести, и мы с этим ничего поделать не можем.

Бай-батыр добавил:

— Князь чувствует в тебе сомнения. Но ты должен знать. Во всём, что произошло в последние дни, твоей вины нет. Это Тоня начудила и чуть не смазала наши планы.

Брови Томаса полезли вверх. Соловей хихикнул.

— Доучился б в Коллегии, знал бы.

Он вытянул вперед руку и рядом с полной рюмкой Тихони поставил латунную чернильницу с колпачком в виде шлема Меркурия. Следом появилась каменная статуэтка без головы, но с широким задом и полной торчащей в стороны грудью. Она чем-то была похожа на матрешку, выточенную из камня. Соловей достал из воздуха костяной почерневший от крови наконечник стрелы, кусочек заточенного с краю угля и желтый волчий клык, а король Лир поправил предметы так, чтобы они выстроились в ряд. Он сказал:

— Когда-то давно над нашим краем, лесами, горами, озёрами и реками, болотами и степью, тундрой и тайгой, взошел Узел Apricus, что означает, освещенный, очищенный Солнцем.

Бай-батыр продолжил:

— Вспомни, сколько лет ты провел, постясь: не пил, не знал женщин, по непонятной для тебя самого причине отрешился от мира, словно готовился к чему-то важному, значение чего и сам до конца не понимал. Как только приехал в Городок, тебя закрутили, спеленали и пустили с горы. Чистенькие были подобраны не случайно. Приняли на себя часть твоих старых грехов. Ты им исповедовался, с ними причащался.

Настала очередь говорить Соловью:

— Другой бы на это и внимания не обратил, но Князя не проведешь. Каждый встреченный тобой человек был по отдельности опасен. Помнишь? Сорока-белобока этому дала, этому дала. Поэту, Матери, Витязю, Художнику, Не Ведающему Страха — каждому по-отдельности было отмеряно немало. Вместе в одном городе они ещё сильнее, но если к ним присоединить Монаха, — Соловей к пяти фигуркам прибавил вырезанное из кипарисового ствола распятье, — то получится Сияющий Крест — непобедимая сила... Но... Можно всё переиграть.

Король Лир смахнул распятье на пол и положил перед Томасом карту Таро «шут».

— Теперь Apricus приобретает иное значение. Чистота превращается в святую простоту. Это тоже начало нового цикла жизни, новых дел. Символ наивности, неискушенности, но также и больших начинаний, перемен. Как раз то, в чем мы все нуждаемся, чего ждем. В этом сочетании присутствует энергия, оптимизм, сила и счастье. Теперь ты волен избирать любое направление. Идти куда угодно, делать что хочешь. Тоня гнула своё, только ей одной понятное, но в итоге помогла всем нам. Князь понимает баронессу, знает, что ей двигало. Женщинам позволительны слабости.

— Об этом мы тоже поговорим, — сказал бай-батыр.

Он выставил вперед руку, и Томас увидел, как на его ладони появилась засаленная старая колода карт с волнистым рисунком на рубашках.

— Друг, а не сыграть ли нам в «козла»?

Томас за свою жизнь, наверное, провел миллионы партий в эту старую шахтерскую игру, которая не имела ничего общего с обычным «козлом». В Городке были свои правила. Они не отличались особой сложностью, для преферансиста вообще казались детской забавой, но было в ней нечто притягивающее, заманивающее. В этой игре ощущалась какая-то магия. Томас любил карты. В двадцатых тынялся по шулерским притонам, где жульничал в буру; в тридцатых резался в парках культуры и культурного отдыха в преферанс — там играл честно. Одно время пытался вникнуть в деберц. В учителя заполучил самого Музыканта. Вообще, за все свои прожитые годы Тихоня при желании мог познакомиться с любыми знаменитостями: учёными, поэтами, певцами, актрисами. Кто бы отказался сыграть на бильярде с академиком Капицей или выпить чашечку кофе с Маяковским, Есениным? Побродить по ночным улицам Ленинграда под руку с Любовью Орловой или обменяться анекдотами с молодым Григорием Гориным? Томас мог, но не хотел. К тому же, вокруг таких людей обычно роем крутятся бесята, а Тихоня от этого гнилого племени старался держаться подальше... Для Музыканта сделал исключение. Втерся, подружился, навязался в ученики, но... не хватило ума. Как и в шахматах, память подвела. Его всегда подводила память... А вот в шахтерского «козла» с работягами рубился самозабвенно!

— Почему бы и не сыграть? — ответил Томас.

— Прежде, чем раздадим, послушай правила.

— Что-то новое?

— Нет, наш старый добрый «козёл», — ответил король Лир.

Томас посмотрел удивленно: тогда что не так? Но по ухмылкам стариков понял, что здесь всё не так. Они начали говорить — Соловей, король Лир, бай-батыр, Соловей, король Лир, бай-батыр — и Томаса не покидало ощущение, что это не три отдельных рассказчика, а один. Слова текли, цепляясь друг за друга, как бусинки мониста. На стол выкладывались карты одна за другой, когда надо было объяснить их значение. Это были не просто правила игры, а наставление. При этом деды, словно зазубрившие пьесу актеры и, наверное, проигрывавшие её на этих врытых в землю подмостках много раз, не упускали возможности порисоваться. Играли голосом, добавляя рокота и бархата, говорили тихо или громко, выделяя, как им казалось, важные слова. Деды не могли сказать, какое его ждет испытание, или «экзекуция», они просто решили научить его давно известной забаве...

Вдруг Тихоня задался вопросом: а сколько до него сидело в этом кресле охотников за старческой мудростью? Он отделался бутылкой из подвалов Тони, а какую цену его предшественникам пришлось заплатить за эту встречу, чем пожертвовать? Ещё здесь пахло хитростью, обманом...

Старики говорили так: «Послушай, у нас нет времени тебе объяснять, почему горит огонь, а птицы вьют гнезда, какая сила заставляет воду подниматься от корней до самых маленьких листьев, почему одни живут долго, а другие умирают молодыми. Мы всего лишь научим тебя играть в «козла». Правила достаточно просты для того, кто хоть раз в руки брал карты. Они давно известны, а мы слишком горды, чтобы задумываться над смыслом, таящимся в этой игре. Но шахтеры, как никто иной, близки к Небу. Простой душевный, даже простодушный народ, но ему открылась мудрость... Посмотри на игру по-новому, обрети её для себя.

Игра начинается, когда ты садишься за стол. Ты и ещё три игрока. В игре четыре игрока. Всегда четыре игрока. Ты сидишь за столом. Один игрок на твоей стороне. Всегда на твоей стороне есть игрок. Всегда. Если на твоей стороне нет игрока, ты проиграл. Если ты вышел играть один — ты проиграл. В одиночку никто не играет. За столом четыре игрока. Ты и тот, кто напротив — вы одно целое. Союзники, соратники, друзья. Против тебя всегда двое. Один справа, другой слева. Одолел одного, жди нападения второго. Они в союзе против тебя. Против вас. Таковы правила. Вас двое и их двое. Всё честно, всё поровну.

В колоде тридцать шесть карт. От шестерки до туза. Тридцать шесть. Раздается по девять на руки. Каждому. Вам восемнадцать и противникам восемнадцать. Всё честно, всё поровну. Все карты на руках. Стол чист. У тебя перед глазами девять карт. Соратники не знают, какой у кого расклад. Они видят только свои. Если между вами настоящее взаимопонимание, то и без слов догадаетесь, у кого слабая рука, а у кого есть сильные козыри. Это называется — союзничество. Вас двое и вы должны доверять друг другу, верить не только в себя, но и в того, с кем ты близок. Как себе. Даже больше, чем себе. Чем дольше вы играете, тем лучше узнаете друг друга.

Старшинство определяется по масти. Самые старшие — это трефи, крузы. Трефи всегда старше. Трефи старше. Пики слабее. Чтобы мы там себе не насочиняли, трефи старше, а пики слабее. Пики идут за крузами-трефами, а не наоборот. Запомни. Ниже нас стоят черви и бубны. Черви, а потом бубны. Бубны козыри самые слабые.

Отдельного упоминания заслуживают постоянные козыри. Это четыре витязя. Первый и самый главный: «хвал» — витязь по трефи. Всегда.

Хвал — всему пантеону голова — витязь крузов старший и бьет остальных валетов. За ним идут пики, и дальше по ранжиру — черви, бубны. С пиками не справиться червям и бубнам. Черви могут одолеть бубнового валета, но уступят хвалу и пикам.

Первый ход в игре у того, к кому пришел хвал. Он заказывает козырь и на будущее определяет козырь союзника. Первая раздача в игре всегда имеет козырь трефи-крузы. Всегда. При следующих раздачах этот игрок всегда будет заказывать кресту, его союзник — пики. Попал к тебе — ты хвалишь трефи. Попал к союзнику — всегда будешь хвалить пики. Навсегда. Как только хвал попадает к другой паре, первый заказывает козырь черви, а сидящий напротив — бубны-каро.

Сдатчик определяется по хвалу — у кого крестовый валет, тот и раздает.

Теперь старшинство козырей. Младшая — семерка козырной масти. Дальше старшинство возрастает от восьмерки до туза, четырех валетов и... главная карта раздачи — Мать. Мать — козырная шестерка. Мать бьет любого витязя: хоть крестового, хоть пикового. С матерью не шутят. Берегут или, наоборот, с неё заходят, когда на руках у тебя или у твоего союзника хвал. Тогда вы с первых заходов можете вывести из игры почти все козыри и забрать их себе. В игре двенадцать козырей. Ходят по одной карте. Масть в масть. Нет масти — бей козырем или сливай любую. Бери взятки и не давай их брать врагам. Итог считается по очкам. Сто двадцать зёрен. Когда хвал на вашей стороне, вы обязаны набрать минимум шестьдесят одно очко с раздачи. Хорошо, если не дадите противнику отобрать у вас более тридцати очков. Каждая раздача в копилку приносит от одного до трех. Партия считается законченной, если какая-либо пара игроков набрала двенадцать. Это длинная игра. Бывает короткая — до шести.

Возможно преждевременное окончание игры.

Разгром наступает в тот миг, когда союзники за раздачу так и не смогли выхватить из рук врагов ни одной взятки. Если вы не набрали ни одного очка, наступает «люся». Это обозначает только одно: какими бы вы ни были умными, богатыми и здоровыми, против вас играли все масти, козыри, витязи и — это самое главное — мать.

Вы проиграли. Люся — конец игре Понятно?«.

— Скорее да, чем нет, — ответил Томас тихо. — А...

— Подожди, помолчи, — перебил его король Лир. — Мы сказали то, что ты должен был услышать, — ни больше и не меньше. Мы не учим стратегии и тактике — эти знания ты получаешь по ходу игры. Сейчас не надо вопросов. Потом, когда ты с этим переспишь, обдумай наши слова и спроси себя, как ты понял правила.

Бай-батыр:

— Даем тебе совет. Тот, кто хочет получить правильные ответы, должен задавать себе короткие и емкие вопросы. Тогда твой разум будет лишен соблазна солгать себе.

Соловей:

— Какой короткий вопрос ты готов нам задать?

Томас ответил, упрямо мотнув головой.

— Зачем мы гадаем?

Старики притихли.

Вызвался ответить бай-батыр.

— Гадание — это индульгенция.

— Кому? — спросил Томас.

— Нам.

— От кого?

— От... Ты сам должен догадаться... Кто всё решает в этом мире, кто его создал и нас в том числе? Если есть мы, значит, есть и Он, логично? Гадание — это обряд ниспрашивания разрешения на будущие... поступки. Любая власть нуждается в сакральности. Только тот правитель имеет право на власть, за кем стоят высшие силы. Когда судьба указала на тебя, она тем самым разрешила всем нам действовать по своему усмотрению, без оглядки. Ты победил, мы победили, значит, высшие силы встали на нашу сторону. Мы получили право на власть, а остальные её лишились. Безумцы, однажды не пожелавшие с этим мириться, сотворили такое, что не забудется в веках — и нет им прощения. Сейчас перед тобой выбор небольшой — отдать победу другим или выиграть самому. Если окажешься сильнее, правда и дальше будет на нашей стороне.

— Нет, не так... — поправил бай-батыра Соловей. — Все поймут, что правда окончательно на нашей стороне и им придется с этим считаться, терпеть, как раньше терпели островитян. Мы получим индульгенцию на любые... Любые действия и поступки. Теперь понимаешь, что для нас значит гадание? Твой выигрыш не пустит войну на нашу землю. Теперь пусть другие воюют, а мы наконец-то сможем вздохнуть свободно, как никогда ранее.

Томас услышал всё, что хотел, но осталось ещё три вопроса.

— Почему Городок?

Ответил король Лир:

— Потому что здесь скоро будет решаться судьба всех народов.

— Кто «мы»? Я пришлый, чужак. Почему я должен решать за всех вас?

В этот раз все старики пожали плечами.

— Так и мы не здешние! — сказал Соловей. — Дружище, ты чухонец, я из голяди, что в болотах и чащах на севере жила; мой племянник с Алтая, а шурин с Кавказа. И все же нам всем придется разгребать эту гору серы, что в Дикое поле ветра нанесли.

Старики смеялись, а Томас становился все мрачнее.

— И последнее. Если я правильно понял правила, выходит Тоня старше Князя?

Бай-батыр цыкнул зубом. Улыбка потускла. Ответил с заметным сожалением:

— Да, Городок всегда имел пиковую масть. Она старше Лексеича — против матери не попрешь... Ладно, хватит о делах. Давайте посидим, выпьем. У нас Томас в гостях — столько всякого повидал. Думаю, ему есть что рассказать, а нам послушать.