Я еще несколько раз навещала Дэвика в больнице. Ранение оказалось не таким простым, как я думала. «Что там может быть сложного, в таком незатейливом месте», — с улыбкой думала я, сидя напротив Дэвика в его палате и наблюдая, как он чистит очередной апельсин. Но пуля задела что-то важное в самой глубине Дэвикова могучего организма, и ему пришлось задержаться в больнице дольше, чем хотелось бы.
Я давно заметила, что даже самый смелый и отчаянный мужик втайне боится зубного врача. Не говоря уже про хирурга. Дэвик не был исключением. Он был мнительным человеком и очень заботился о своем здоровье. Дэвик с удовольствием делал все процедуры, предписанные врачами, и доставал медперсонал расспросами о своей болячке. И так осточертел всем со своими стонами и жалобами, что медсестры, издали завидев Дэвика, старались испариться из коридора, что серьезно мешало лечебному процессу для остальных болящих.
Но наконец врач объявил ему, что опасность миновала, и Дэвик воспрял духом.
— Вы точно знаете, что я могу быть спокоен? — Дэвик пытал врача так, как не пытали инквизиторы в средние века самых рьяных еретиков. Врач, злой как черт, нервно шипел сквозь зубы, что все в порядке.
— А ты ему заплати, — сказала я, когда врач вышел.
— За что? — искренне удивился Дэвик. — Я и так оплатил свое лечение. У меня и чек есть.
— Ну, как, — я задумалась, — так принято. Я всегда плачу своим врачам…
— Ага, и потом мы все дружно боремся с коррупцией, — миролюбиво закончил Дэвик мою тираду.
Я об этом как-то никогда не думала. Положено платить врачам, вот я и платила. Так они становятся твоими друзьями. А друзей ведь всегда жальче, чем посторонних людей.
— И чего это ты вдруг стал заботиться о нравственном здоровье нашего государства? Ты же сам нотариус. И, небось, все время «подмазываешь» и приплачиваешь всяким там чиновникам? — я включилась в эту игру. А что же это могло быть, как не игра? Серьезно на эти темы не будет разговаривать ни один здравомыслящий человек!
— Ну, это же совсем другое дело! — возразил мне Дэвик. — А врачи, они, понимаешь, должны нас лечить, заботиться о нас. Они клятву Гиппократа давали.
— Клятву кого? — не поняла я.
— Гиппократа. Врач такой был. В древности.
— И чё? Они теперь из-за этого древнего врача должны голодными ходить? — искренне удивилась я. Дэвик задумался.
— Не знаю, — наконец признался он мне. — Я об этом не подумал.
— Во-во. А ты подумай, а потом врачу денег дай. Так он твой бред будет выслушивать с удовольствием и даже радостью. А то, вон, сбегает от тебя, как от чумы. Надоел ты ему со своими расспросами и жалобами.
Дэвик вздохнул.
— Вот так и все у нас. Никому никого не жалко.
Дэвик был холостым, и его жалоба лично мне была понятна. Наверное, ему хотелось просто немного человеческого тепла. А за это и в самом деле платить было как-то неправильно. Даже врачам.
Он недавно выписался и поехал долечивать свой драгоценный холодцеобразный зад в Европу, временно спихнув свою нотариальную контору на младшего компаньона.
— Ничего, пусть поработает, — ворчливо сказал мне Дэвик, когда я поинтересовалась, как же он оставит здесь бизнес без хозяйского глаза. — А то что-то в последнее время я его на работе почти не видел, все дела какие-то личные, сквозь зубы здоровается, и вообще непонятно, что с ним происходит. Пусть поработает вволю. Трудотерапия вылечит любой нервный стресс.
— Послушай, а это случайно не он тебя сдал? — вдруг оживилась я от собственной проницательности.
— Я уже думал об этом, — признался Дэвик, — но, понимаешь, никого тогда в офисе не было. Никто не мог нас с Сашком подслушать. Я специально всех услал куда подальше, как только Сашок мне позвонил и объяснил вкратце, чего он от меня хочет.
— Ну, тогда я не знаю, — задумчиво протянула я. Дэвик улыбнулся:
— Не дрейфь. Мы обязательно его вычислим, вражину семибатюшную.
Теперь мы просто перезванивались. Я не стала сообщать ему об изменениях в моей жизни. Зачем? Человек будет волноваться. А может даже и ревновать. Не стоит ставить двух мужчин на одну линию огня. А то можно потерять обоих.
Настоящие женщины знают об этом и никогда не нарушают этот неписаный закон.
Детективы регулярно, два раза в неделю, докладывали мне обстановку. Но ничего существенного ни вокруг Фёклы, ни вокруг моей бывшей квартиры не происходило. И никакого «хвоста», который так переполошил всех нас пару месяцев назад, уже давно не было видно. Наверное, баба Маша спугнула наших врагов. Ведь они никак не рассчитывали на круглосуточную опеку моей скромной персоны некоей внезапно появившейся престарелой родственницей. Одно дело, когда жертву можно взять голыми руками. Это же очень удобно, если молоденькая девушка проживает одна. Создается иллюзия ее полной незащищенности от всего этого опасного мира. Но совсем другое дело моя матерая мисс Марпл! Она так бурно и громогласно вела себя рядом с моей Фёклой, когда они выходили на прогулку — нельзя же сидеть без свежего воздуха! Так стоически находилась рядом с ней по двадцать четыре часа в сутки без перерыва, что ни у кого не было никакой возможности приблизиться к девчонке на пушечный выстрел.
Милиция еще пару раз посетила «меня», то есть, Фёклу. Но бабМаша их к Фёкле и близко не подпустила и дала им отпор: «Человек спит — отдыхает, и нечего здесь ходить, мирных людей тревожить». Больше никто не приходил. Что ж поделаешь, нарисовался у наших «органов» классический висяк. И я не собиралась помогать им с раскрываемостью преступлений в моей отдельно взятой квартире. Мне оставалось совсем недолго ждать своего колоссального наследства. А там мне вообще будет все «по барабану». Так сказал Дэвик.
Наши враги то ли затаились и легли на дно, то ли отказались от своих планов. Но, видимо, правильно говорят: подумаешь про черта, а уж он тут как тут!
Рано мы обрадовались. Мы — это я и Олег. Мой бессменный детектив, мои глаза и уши. Даже он, тертый калач, и то засомневался в целесообразности продолжения наблюдений. И как только мы ослабили хватку, враг, словно почуяв это, тут же нанес новый удар.
Звонок раздался совсем неожиданно, когда я, высунув кончик языка, дорисовывала в мастерской у Филиппыча мой первый толковый эскиз по ландшафтному дизайну. Первый по-настоящему толковый — я это видела уже и сама, безо всяких хвалебных поцокиваний языком самого Филиппыча и его друга Коли — настоящего, профессионального ландшафтного дизайнера, который и обучал меня этому, в общем, довольно простому делу. Оказывается, очень иностранное звучание этих слов заключало в себе совсем нашенский, слегка модернизированный труд обыкновенного садовника.
Есть хороший английский анекдот про старинные парки. На вопрос, как создать красивый парк, садовник отвечает: «Очень просто. Сажаете кустарники, траву и деревья. А потом аккуратно подстригаете все это в течение семисот лет». Ландшафтный дизайн — это примерно то же самое, только еще немного каменных статуй, современных водяных горок и бассейнов с лилиями или фонтанчиками и прочих садовых изысков. Если честно, то мне эта профессия пришлась очень по душе, и я с удовольствием фантазировала с помощью карандашей и красок — к компьютеру Коля меня еще не допускал. Он говорил — рано. Нужно по старинке сначала развить творческую фантазию и набить руку на карандаше.
— Компьютер, Зиночка — это машина бездушная. И там уже всё другие люди придумали. Подставляй в программу кубики, как в детском конструкторе, и все. А природа, она живьё любит, руку человеческую, душу. Так что с компьютером мы попозже разберемся, а пока так рисуй.
И я рисовала, высунув кончик языка.
— Зина, это Олег. Тебе бы срочно приехать. Тут кое с кем познакомить тебя надо. — Звонок детектива посреди моего приятного занятия выбил меня из колеи. Филиппыч, заметив, как изменилось мое лицо, ни о чем больше не спрашивал. Он вообще был мужик крайне понятливый, и во время наших пространных чаепитий я кое-что рассказала ему о моей жизни. Не все, так, часть. Но все остальное он и без меня додумал. Поэтому испуг на моем лице многое ему сказал.
— Зиночка, ты, давай, беги, раз что-то случилось. А эскиз мы потом дорисуем. Вон нам с Колей еще и заказ новый дали. Так что без дела сидеть не будем. Беги, девонька, — напутствовал меня Филиппыч. И, когда я через мгновение, выскакивая из дверей квартиры, обернулась, чтобы помахать ему не прощание рукой, то заметила, что он незаметно перекрестил меня. Я благодарно улыбнулась учителю и поскакала через три ступеньки прямо навстречу неизвестным мне неприятностям. А то, что это именно неприятности, я поняла по голосу Олега. Он еще никогда не разговаривал со мной таким встревоженным тоном. «Интересно, что за рыба попалась в мои сети?» — думала я, крутя руль вправо и влево, и продираясь сквозь положенную в это время московскую пробку.
— Вот, полюбуйтесь, Зинаида Иосифовна. Наш «вражина» собственной персоной.
Голос Олега заметно повеселел за то время, пока я добиралась от Филиппыча сюда. Напротив меня на стуле сидел рыжий краснорожий субъект. Руки его были связаны сзади.
— Чтобы не рыпался, — пояснил мне Олег. — А то больно шустрый. Если бы не Андрюха — он внизу уже его перехватил, то сбежал бы, скотина.
«Рыжий» теперь смотрел на меня во все глаза, и на его лице читалось явное недоумение. Я сначала никак не могла понять, в чем дело. Но потом сообразила. Он периодически бросал взгляд на мониторы, которыми была утыкана вся комната, а потом снова на меня. И так уже минут пять. При этом на его лице была полная неразбериха.
На мониторах Фёкла спокойно передвигалась по моей квартире, изображая меня, любимую, и естественно об этом даже не догадываясь. Она сейчас как раз мыла пол, что-то напевая себе под нос.
Глаза субъекта все это время вращались как антенны НЛО, только что не гудели, словно те же антенны. Но, видимо, он был более сообразительным, чем казался изначально. Поняв, что я и есть настоящая Зинаида Иосифовна — так меня периодически величал Олег, — а та девица на мониторах это совсем не я, он вдруг расхохотался.
— Ну, вы тут все даете, — хрюкал он весело. И это совсем не вязалось с той ситуацией, в которой он ныне пребывал. Мы все воззрились на него, теперь уже в свою очередь не совсем понимая, что вызвало такой хохот. Нахрюкавшись досыта, «рыжий» наконец пояснил причину своего веселья.
— Если бы вы слышали, как та стерва, что меня наняла, вас ненавидит, то вы бы сейчас здорово испугались. Она так шипела на ваш счет, — сказал «рыжий» кивая в мою сторону, — что тут и глухому понятно — она вас точно достать решила. До самого донышка. Только она, хоть и умная, но даже ей в голову не могло прийти, что вы тут маскарад развели. Да, эта девица, та, что в той квартире, — «рыжий» посмотрел на мониторы, — ну просто вылитая вы. Только у вас волосы другие. Но это не проблема, все равно здорово похожа. Мне же фотографию показывали. А я смотрю — что за ерунда такая? Зинаида Иосифовна и там, и здесь. Так же не бывает. Имя редкое. Ну и ну.
Я поняла, что мой детский обман раскрыт и повернулась к Олегу.
— И что теперь с ним делать? А если он «мамашке» нас выдаст. Она же за мной тогда точно сезон охоты объявит, и никакая Фёкла меня не спасет.
Олег задумался. Я опять обратилась к моему бесценному сериальном опыту. В таких случаях там всегда убирали всех ненужных свидетелей. Я поежилась. В моем личном случае этот опыт вряд ли был нужен.
Олег наконец что-то надумал и повернулся ко мне. Его лицо было слегка насмешливым. Я нетерпеливо заерзала.
— Зина, я думаю, что этого врага надо просто подержать здесь, пока все не уляжется. Потянем?.
А что, это мысль! Я сразу выдохнула в лицо Олегу целую кучу воздуха — так у меня отлегло от сердца. А ведь, и правда! Такие повороты во многих сериалах тоже случаются!
— Значит, нам не придется никого убивать? — бодро спросила я Олега, продолжая как бы отвечать своим мыслям. Лицо Олега сразу сползло и съежилось.
— Убивать? — его брови взлетели вверх.
— Ой, прости! Это я так. Задумалась, — затараторила я. «Рыжий», с внезапно появившимся напряжением на лице, следил за нашим диалогом. При слове «убивать» на его лбу сразу же выступила крупная испарина. Но держался он молодцом, и в наш разговор не лез.
— Зина, вы следите как-то за своими мыслями, — вежливо, но строго сказал мне Олег. Я кивнула и немного покраснела от возникшей между нами неловкости. Да, что-то я погорячилась насчет «устранения препятствий».
— Олег, а может его просто перекупить? Так сказать, сделать из него двойного агента? — я фантазировала на ходу, стараясь придумать вариант понадежней. Олег удивленно взглянул на меня.
— Зина, этот фрукт на такое дело не годится. Уж очень он с виду гниловат.
«Рыжий» недовольно засопел, но снова промолчал.
— А давай попробуем, — настаивала я. Олег почесал в затылке.
— Хозяин-барин. Но я в это не верю. Разве что, продаст нам какую-то информацию. Очень уж он ушлый с виду.
Мы обсуждали «рыжего» так, словно бы его здесь и не было. Но, я думаю, Олег делал это намеренно. Все же диапазон вариантов между «убивать» и «перекупить» был огромным. И на «рыжего» это могло произвести серьезное впечатление. В плане добровольного сотрудничества с нами. А если еще и за деньги…
«Рыжий» слушал нас настороженно и очень внимательно. Осознав, что принято решение его прямо сейчас не ликвидировать, он заметно приободрился.
Во всей этой истории нам все время приходилось «сидеть в засаде» и ничего не предпринимать. А так хотелось! Но без информации о планах противной стороны это было неразумно и даже опасно. Значит, надо было договариваться с представителем вражеской армии. Я знала, что Олег сумеет это сделать — я видела, как он умеет разговаривать с людьми, когда этого требует случай. Я бы никому не пожелала стать в этот момент его собеседником. Его прошлое содержало в себе много тайн, о которых я только немного узнала от его нынешних коллег — они были немногословны. Но то, что он в свое время служил «в органах», теперь мне было очевидно. Там умеют научить правильной беседе.
Олег поставил стул прямо перед ним и сел напротив.
— Договариваться будем? — жестко спросил детектив.
Подозревая, что разговор Олега и «рыжего» — его, кстати, звали Вованом, он так и представился: «Вован, без вариантов», сейчас будет напоминать что-то вроде общения удава Каа и обезьян-бандерлогов из детской сказки про Маугли, я вышла из комнаты и поплотнее закрыла за собой дверь.
Через пятнадцать минут Олег вышел. По его лицу ничего нельзя было прочесть, но я и так знала — все получилось. Бедный Вован! Может, «мадам» и была теткой с претензиями на суровость. Но, я думаю, ей было далеко до работника спецслужб. Даже бывшего.
— Ну, что, я его «размял». Теперь твое слово, — Олег выжидательно смотрел на меня.
— Послушай, пока ты там упражнялся в жесткой лексике, я тут подумала… А зачем он нам вообще сдался? Может, дать ему денег и просто отпустить? Я могу побольше дать. Чтобы он молчал. Ведь за хорошую сумму он меня не выдаст? И пусть катится, куда хочет.
Олег смотрел на меня с участием и даже как-то жалостливо.
— Хороший ты человек, Зина. Доверчивый. Нашей планете таких, как ты, явно не хватает. Но, к сожалению, добро еще не всегда побеждает зло. Мы его отпустим, и он поскачет прямиком к своей «леди-босс». Ты думаешь, он за твои деньги молчать будет? Ага! Жди! Да ему сколько ни дай, все будет мало! Я таких знаю, столько их в своей жизни перевидел. Этот Вован, чтобы еще немного подзаработать, так сказать, возместить упущенную прибыль, первым делом побежит к «мамашке» и расскажет ей про твой маскарад с «подсадной» Фёклой. А та, не будь дурой, чтобы хоть как-то тебе насолить, сообщит об этом куда следует. Фёкла же у ментов на первом же допросе может такого наплести, что мама не горюй. Просто из своей детской наивной непосредственности и грандиозности интеллекта! Мне лучше с Вованом этим договориться, чем с Фёклой. Ты же понимаешь, почему?
Я понимала: договориться с Фёклой было невозможно. В принципе. В силу физиологических особенностей ее мозга. Здесь с Олегом не поспоришь. Значит, будем действовать иначе.
— Хорошо. Тогда пойдем договариваться с этим мордоворотом. — Я снова почувствовала боевой запал, который почему-то вдруг оставил меня полчаса назад. Наверное, я просто стала уставать от войны. Нормальному человеку любые военные действия — хуже горькой редьки. Это уродам вроде торговцев оружием война — мать родная. Думали бы своей головой, чем надо торговать! А то ни себе покоя, ни людям. Бизнес у них такой, видите ли! Натуральные уроды.
Мы вернулись в комнату и продолжили переговоры уже в расширенном составе. После достигнутого взаимосоглашения и определения цены за информацию, «рыжий» Вован рассказал нам интереснейшую историю о том, как наша незабвенная «мамашка» придумала грандиозный план по моей нейтрализации.
Оказывается, пока мы здесь высиживали и выжидали врага на нашей территории или вообще хоть где-нибудь, она времени даром тоже не теряла. После неудавшегося покушения она придумала следующий вариант моего устранения. И временное отсутствие действий с ее стороны — это была часть новой тактики. По усыплению нашей бдительности.
— Что ж, она почти смогла достичь результата, — Олег задумчиво тер подбородок. — Да, терпения ей не занимать. Даже меня чуть не ввела в заблуждение.
Рассказ «рыжего» был пространным и очень для нас небесполезным. Потому что все подробности, которые он нам сообщил, позволяли понять, что «мадам» настроена весьма решительно. Он не сказал нам, как она на него вышла, да мы, собственно, и не настаивали, зато детально и обстоятельно поведал, сколько обещала заплатить и как и где они встречались.
— Она мне сказала, чтобы я сымитировал несчастный случай. В общем, вы должны были выпасть с балкона! — Мне стало слегка неуютно от этой информации.
— А как ты в квартиру попал? — спросил его Олег.
— А я с крыши залез, — гордо ответил Вован. И стал пространно рассказывать, как он придумал этот план, как именно хотел его реализовывать. Похоже, то, что он собирался сделать, его никак не волновало. В смысле содержания его поступка. А волновал его только сам процесс.
Я похолодела от ужаса. Таким цинизмом и совершенным отсутствием всего человеческого веяло от слов Вована. Он говорил о жизни и смерти как о чем-то мелком, «ничегонезначащем». Как о способе зарабатывания денег. На пропитание, что ли?
Значит, моя нежная, не приспособленная к жизни Фёкла могла запросто погибнуть сегодня такой страшной смертью! Ведь квартира находилась на предпоследнем этаже многоэтажки.
Я только теперь поняла, чего могла мне стоить моя беспечность, с которой я отнеслась ко всей этой истории. Иметь дело с такими людьми, как мать Эмика, всегда опасно. Они ничего и никому не прощают! Никогда! А особенно, если их провели таким вот, по-детски наивным способом, как это сделал Сашок. Это оскорбляет их простотой комбинации. Ведь такие люди обычно очень умны и предпочитают иметь дело с достойным соперником. А тут какая-то малолетняя финтифлюшка стала на ее пути и ведет себя как новый башмак — натирает мозоль на пятке и ничего с этим нельзя поделать. Это бесит таких людей больше всего на свете! Как же, брошен вызов их бесподобному, уникальному интеллекту! И тогда они идут напролом.
Я поняла, что во всей этой хитро закрученной судьбой комбинации мне пока дико везло. Везло тогда, когда промахнулся снайпер. Везло, когда мадам не опознала в моей Фёкле подставную куклу. Везло, что посланный к Фёкле (читай, ко мне) «убивец» попался в лапы моим бдительным и верным детективам. Но я прекрасно понимала, что в один прекрасный момент везение может закончиться. А достаточно ведь всего одного раза. Второй попытки может и не потребоваться.
Новая порция холодка от страха, теперь уже вполне осознанного, поползла у меня по спине.
Олег исподволь наблюдал за мной, видимо, метаморфозы на моем лице были достаточно явными. Наконец ему это надоело, и он сказал:
— Да брось ты себя грызть. Поймали же его.
— Ага, поймали. Когда этот исчезнет, то она другого найдет.
Олег промолчал. Он понимал, что я была права. Мы вышли в кухню — на перекур и просто посоветоваться без лишних ушей.
— Уехать тебе надо, — тихо сказал он после длинной паузы.
— Как я уеду? А Фёкла? А бабМаша? Где гарантия, что она и к ним не прицепится, если вдруг пронюхает, как обстоят дела на самом деле. Просто чтобы мне больно сделать. И пока еще есть возможность эту ведьму за нос поводить — Вован-то у нас, — я останусь тут. Время-то бежит, глядишь, и дотянем до нужного срока.
Олег не отступался.
— Дурочка. Ты уедешь, девчонок твоих домой вернем. Все будет нормально.
— Нет, Олег, не могу я их бросить один на один с этой стервой. — Я была непреклонна. Олег только покачал головой в ответ — решай, мол, сама. Хозяин-барин!
И тут меня вдруг занесло на очередном повороте моего жизненного сюжета. Я неожиданно для себя самой вдруг брякнула:
— Слушай, может нам самим этого «фрукта» ментам сдать? Чтобы вообще с ним не возиться. А он им и про «мамашку» расскажет. Ее тоже сцапают. И мне не надо будет никуда уезжать и прятаться. — Эта свежая мысль внезапно пришла мне в голову, и я ей страшно обрадовалась. А что, спихнуть его на специалистов, и дело с концом!
Наверное, после таких заявлений мужчины и придумали термин «женская логика».
Олег усмехнулся и посмотрел на меня взглядом врача, которому пациент с банальным насморком только что задал идиотский вопрос, типа: «Доктор, а я жить буду?»
— Ага. Видимо, тебе не терпится снова куда-то вляпаться! Тебе нужны лишние вопросы? — Олег ответил мне вопросом на вопрос. — Это только в сериалах менты бестолковые и свой зад от стула оторвать не могут. В жизни все иначе. Там знаешь, какие акулы! И челюсти у них жуть какие проворные. Сама не заметишь, как все на тарелочке с голубой каемочкой выложишь. И про наследство тоже. А им только дай. Разденут и разуют. Знаю я их нравы. — Олег приводил мне железобетонные доводы, почему мне не стоило в данном конкретном случае обращаться за защитой по официальным каналам: — Тогда тебе самой придется все рассказать в милиции. Спросят, почему раньше ничего не говорила. А про Фёклу ты что скажешь? Что она у тебя «подсадной уткой» трудится? Ну, ну. Это у тебя получиться намного интересней, чем если бы тот же самый вопрос менты задали самой Фёкле. Да и мое агентство за такие вот художества, — Олег обвел рукой пространство вокруг нас, — никто по головке не погладит. Это все допустимо по умолчанию. А если попался на чем-то, то изволь отвечать по закону. А у нас тут с тобой и заложник — Вован-то может чего угодно про себя наплести, и Фёкла, и мониторов две тонны. Объясняйся потом со всеми подряд, что все это означает.
Я понурила голову. Олег был прав. Никаких вариантов, кроме моих детективов у меня по-прежнему не было. И мысль насчет придания расследованию хоть какого-то официального характера в данном случае была глупой. А жаль!
«Ну и ладно, — подумала я. — Денег хватит, а там видно будет».
Я немного успокоилась. Деньги опять сослужат мне верную службу. «Ну, «мадам», теперь и ты держись! Ты меня уже начинаешь выводить из себя. А то вдруг я возьму, да и нарушу парочку своих нерушимых правил. А что, может самой обратиться к услугам этого непроходимо непробиваемого Вована?» Но я даже покрылась «гусиной кожей» от одной такой мысли. «Нет, это не наши методы», — вспомнила я слова Сашка. Господи, как мне его сейчас не хватало! Хотя, стоп! Это же по его милости вся эта каша и заварилась! «Вот поэтому-то и не хватает, — с легкой досадой подумала я, — Сам бы теперь ее и расхлебывал!»
Мы с Олегом решили перекусить — после всех этих треволнений я страшно проголодалась. Пользуясь минутой затишья, Олег рассказал мне, как им удалось взять «языка» — он обозвал «рыжего» этим военным термином, но в свете наших последних договоренностей с горе-киллером, его иначе было и не назвать.
— Я за монитором сидел. А Андрюха за сигаретами выскочил. Вдруг, смотрю, дверь в соседней квартире приоткрылась. Вроде бы там никого не было, она же пустая стоит, а тут — на тебе. Находчивый черт — через балкон залез, — хохотнул Олег. — Хорошо еще, что не в нашу квартиру нацелился. А то бы мы так ничего и не узнали. Могли сами его здесь и спугнуть. Так вот, смотрю, он к двери твоей — шасть! А бабМаша как раз только в магазин вышла. Видимо, он этого момента и ждал, чтобы Фёкла одна дома была. Говорит, с крыши смотрел. БабМаша действительно частенько в это время в магазин ходит, — Олег одновременно жестикулировал, показывая мне, как именно все происходило, и жарил себе яичницу. А я уплетала бутерброд со шпротами. Олег повернулся ко мне: — Знаешь, что странно? Странно, что этот Вован один, без напарника работал.
— Может, от жадности, — предположила я.
— Может быть, — Олег задумчиво поскреб сковородку. — Ну вот, значит, смотрю я, а он уже к двери пристроился и что-то там шерудить начал. Ну, я Андрюхе отзвонился, чтобы он клиента принимал, а сам из квартиры выхожу и задаю ему вопрос — чего это он там делает? «Язык»-то наш как с места рванул. Андрюха его хуком слева там внизу и принял. Вот такая вот история. А все остальное ты теперь знаешь.
Да приятного мало. Пока я у Эмика «отвисала», мадам продолжала строить козни против меня. Олег прав — терпения ей не занимать! Но и мы не лыком шиты. Будем теперь начеку.
Я вернулась в комнату, а Олег остался на кухне — он любил попить кофейку в одиночестве. Он называл это «мозговым штурмом со вкусовыми приятностями».
Андрей — напарник Олега — сидел, внимательно глядя на мониторы.
На одном из мониторов баба Маша возвращалась из магазина, а на другом ничего не подозревающая Фёкла почти закончила уборку квартиры. Я погладила рукой монитор, где была баба Маша. Пусть у вас все будет хорошо, мои девочки. Я об этом позабочусь.
Андрей сделал вид, что не заметил моих манипуляций. Но мне было все равно. Главное, что мои замечательные «девчонки» остались в целости и сохранности. А еще в счастливом неведении. Нервы в нашей жизни тоже нужно поберечь.
Олег вернулся «с обеда», и мы втроем еще раз детально обсудили с «рыжим» все аспекты нашего будущего недолгого — как я надеялась — сотрудничества.
Я смотрела на Вована и пыталась его понять. Но, видимо, мне это было недоступно. Смесь из жадности, какой-то неазартной кровожадности и еще неких неведомых мне чувств обуревала его душу. Это было видно невооруженным глазом. И вызывало неприязнь и гадливость. Поняв, что ни убивать, ни еще как-то вредить ему здесь никто не собирается, он вернулся в свое привычное развязно-насмешливое состояние, и спокойно, и даже деловито обсуждал с нами «дельце». Он был при этом абсолютно непробиваем. Он не возражал в принципе. Он не возражал ни против чего: ни против того, чтобы переметнутся в наш лагерь и просто «кинуть» свою несостоявшуюся клиентку. Он не возражал, если вдруг нам понадобятся его услуги. Он так и сказал: «Вы, там, если с кем разобраться, так не стесняйтесь. Я всегда готов. Тариф вы теперь знаете». Господи, с кем приходится договариваться! Со всякой мерзкой швалью! А все для того, чтобы все мои близкие люди, мои «девочки», как я называла Фёклу и бабМашу, спали спокойно. И не только спали. А еще ели, ходили и дышали. В общем, жили.
Но «договориться» с ним я посчитала необходимым — для безопасности моих детективов. Я рассудила, что если посулить Вовану некую сумму, то у него резко поубавится желания удрать прямо сейчас. А это было мне на руку. Олег был прав — такие, как этот «рыжий» никогда не упустят случая заработать. Даже самые грязные деньги. И сдать нас Мадам он мог с легкостью поедания школьником мороженого. Но всех своих резонов я решила Олегу не говорить. «Впутала кучу приличных людей в эту паршивую историю, теперь давай, неси за них ответственность, — такие мысли теперь грызли мне мозги. Но теперь уже поздно было что-либо менять. И я, по своему обыкновению, «действовала по-обстоятельствам».
Мы с Олегом решили не рисковать и из этой квартиры «рыжего» не выпускать. Пусть поживет. А деньги за его «информационные услуги» мы договорились выплатить ему после окончания его полудобровольного заключения.
— Куда он без денег от нас денется? Сбегать просто так ему невыгодно, — сказал Олег, когда мы с ним вышли для переговоров в соседнюю комнату. — Но последить за ним надо обязательно. Мало ли, что у таких субъектов на уме. Так, на всякий случай. Я таких людишек знаю. У них ничего святого нет.
Олег говорил со знанием дела, а я от его убедительного голоса как-то разволновалась. И правда, вдруг этот Вован какой-нибудь фортель выкинет? Невзирая на наши финансовые договоренности. И моя трясучка разыгралась у меня еще больше — от страха.
Олег, наконец, заметил, какой эффект производят на меня его слова:
— Ты не беспокойся. Я к нему аж целого специального человечка приставлю. Надежного. Он его в кандалы закует, и никуда твой Вован от нас не сбежит.
— В каком смысле, в кандалы? — переспросила я Олега. — Это что за средневековье?
— Да не переживай. Это я про наручники. Его нельзя оставлять на свободе, наручники — для страховки, — успокоил меня Олег. — Я ведь этому субъекту ни капельки не доверяю. Он же и просто сдуру может небедокурить. От недомыслия. А когда можно будет, то мы его под белы ручки отправим куда подальше. С такими деньгами, какие ты ему посулила, он может месяца на три куда-нибудь к солнышку махнуть.
Олег вдруг весело рассмеялся. Я удивленно смотрела на него.
— Неудачница она, эта твоя эмикова мамашка, — я рассказала Олегу про истинное положение вещей. Все же он мой потенциальный защитник, и скрывать от него столь ценную информацию я не могла. — Знаешь, если про нее слушок распустить, что она «нефартовая», то такие вот ребятишки, типа этого Вована, будут ее десятой дорогой обходить. Не любят они нефартовых. Боятся их, как черт ладана. Считается у них, что нефартовый человек — он как зараза, ну, грипп, что ли. Может этой бедой и других заразить.
Я не совсем поверила тому, что сказал мне Олег.
— Ну, одни побоятся, а другие согласятся. Из жадности. — Я нервно курила одну сигарету за другой.
— Ты все же подумай насчет отъезда, — еще раз посоветовал мне Олег и оставил меня наедине с моими невеселыми мыслями.
«Твоя эмикова мамашка», — эти слова Олега крутились у меня в голове, и никак я от них не могла избавиться. «И никакая она не моя. А просто Эмикова», — подумала я.
Вспомнив про Эмика, я расстроилась. Сердце пронзительно заныло от тоски. «И правда, так сильно люблю я его, что ли?» — как-то не очень уверенно подумала я. Разлука — странная вещь! Она иногда так смещает жизненные акценты, что вся прежняя жизнь кажется чем-то не таким важным, как «сегодня» и «завтра». Новые дела наваливаются неподъемной горой, кучей, наслаиваются друг на друга, и ты тонешь в этой «горе-куче». Но это только до поры до времени. Это я тоже знала.
Я иногда задумывалась, что, может, это неправильно, что я рядом с Эмиком? Может, лучше нам было бы расстаться? Или вообще не встречаться. «Держись подальше от этой семейки». Так однажды сказал мне Дэвик. Эти мысли иногда посещали меня. И следуя обычной человеческой логике, я просто обязана была с ними соглашаться. И я даже пару раз уговаривала себя, что надо всерьез задуматься об этой ситуации. И что-то решать.
Я себе врала. Отчаянно и настойчиво. Я врала, что хотела, чтобы все изменилось и это чувство отпустило меня на свободу. Врала, что это чувство было для меня «табу». И что мне будет лучше, если Эмик исчезнет из моей жизни раз и навсегда.
Только от самой мысли, что я его больше не увижу, мне становилось плохо.
И получалось, что неожиданно прав был Дэвик. Ни в коем случае нельзя было подпускать к себе никого из этой семейки. А то вот теперь разбирайся не только с ее членами, а и с чувствами. И я еще больше мучилась от сознания того, что сама себя загнала в какой-то тупик.
Конечно, ничего никуда само собой не девается. Сколько бы я не убеждала себя в обратном, я любила Эмика, несмотря на его долбанутую на всю голову мамашку, несмотря на моих любимых бабМашу и Фёклу. И в этом была самая главная неприятность моей нынешней жизни. Но и главная приятность тоже. И это все было очень и очень непросто понять.
«Будь, что будет, — решила я. — Или, как там говорили древние: «Делай, что должно, и будь, что будет», — вспомнила я изречение, которым пользовался Сашок. Эта мысль почему-то меня немного успокоила.
«Да, и правда. Чего это я расстраиваюсь. Прав не Дэвик, а Филиппыч. Я сижу в стане врага и слежу за ним». Найдя для себя приемлемое оправдание нахождения рядом с Эмиком, я окончательно успокоилась.