Глава тридцать пятая
Если у Роба и бывали сексуальные фантазии, то в них фигурировали женщины, которые работают в косметическом отделе.
Он так и не разобрался, откуда взялось у него это пристрастие, но было что-то такое в головокружительном аромате духов и безупречно накрашенных женщинах в строгих нарядах, перед чем он не мог устоять. Универмаги, магазины беспошлинной торговли в аэропортах — без разницы. Посещение любого из подобных торговых заведений для Купера приравнивалось к визиту в секс-шоп, и он мог зачарованно бродить там часами.
До сих пор единственным последствием этих тайных удовольствий были случайные вопросительные взгляды, но, сидя в кресле визажиста в студии «Скай-ньюс», Роб не мог избавиться от мысли, что его забавная слабость способна привести к серьезным неприятностям. Подтолкнул Купера к такой мысли тот факт, что женщина, которая припудривала его, то и дело проводила грудью по затылку клиента. Поскольку это было самое интимное прикосновение, которое выпало на долю Роба за последние шесть месяцев, эффект оказался мощным и обескураживающим, несмотря на то что Роб с пяти часов утра находился на ногах. Так как он побывал в этом самом кресле уже не раз и не два, то ему было доподлинно известно, что фартук, обернутый вокруг него, будет удален через шестьдесят секунд, и данное обстоятельство весьма беспокоило Купера.
Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и попытался подумать о чем-нибудь другом. О чем угодно, лишь бы отвлечься от того, что происходило в его разбушевавшемся воображении.
Разумеется, первым делом на ум пришло то, что занимало мысли Роба большую часть времени в последние несколько месяцев, а именно Джейн. Эти последние несколько месяцев были не чем иным, как кошмаром наяву.
Пресса испытывала огромный интерес к происшествию с Макдональдом, и хотя Роб и Джейн пытались не обращать внимания на то, что писали и говорили средства массовой информации, торжествующая реакция фанатов и отказ Чарли разговаривать с обоими родителями служили постоянным напоминанием о случившемся. В конце концов боль стала нестерпимой, и Роб, хоть и не уехал из дома, перебрался в другую спальню, а также завел привычку ночевать в гостинице после выездных матчей вместо того, чтобы мчаться домой.
Джейн тем временем снова ушла с головой в светскую жизнь, правда пообещав не делать глупостей. Роб догадывался, что обещание было сделано скорее ради Чарли, чем ради него. В целом же их отношения охладились настолько, что Роб и Джейн порой неделями не обменивались ни словом, да и события в клубе не способствовали домашней идиллии.
— Мистер Купер, мы вас ждем.
После мысленной проверки статуса его теперь, к счастью, затихшего паха, Роб стянул с шеи завязки фартука и пошел из гримерной вслед за ассистентом режиссера. Напоследок он успел бросить прощальный взгляд на грудь женщины-визажиста, которая выглядела еще лучше, чем была на ощупь. «Бог мой! — пригорюнился Роб, шагая в направлении сцены, где залитый ярким светом Эймонн Холмс рассказывал зрителям, о чем пойдет речь в следующей части программы после перерыва. — Мне срочно нужна женщина».
— Рад снова видеть вас, — сказал дружелюбный ирландец, когда Роб сел рядом с ним. — Как настроение?
— Бывало и получше, — ответил Купер, моргая в немилосердном сиянии студийного освещения.
— Вот и поговорим об этом через минуту. Поехали.
Эймонн обернулся к камере, а Роб глянул на свое изображение на одном из мониторов и прилепил на лицо улыбку.
— Добро пожаловать, мы снова с вами. Сегодня двадцать третье апреля, сейчас семь сорок пять утра, и ко мне присоединился президент клуба «Сити» Роб Купер, который, как многие из вас знают, в этом году должен выполнить некую миссию. Доброе утро, Роб.
— Доброе утро, Эймонн, — ответил Купер и подивился собственному преувеличенно бодрому голосу.
— Для тех наших зрителей, которые в последнее время жили на Марсе, мы вкратце сообщим, что в начале сезона вы унаследовали клуб «Сити» и получите в придачу свыше шести миллионов фунтов, если будут соблюдены определенные условия. Это так?
— Это так, — ответил Роб, продолжая растягивать губы.
— И что же это за условия?
— Чтобы клуб закончил сезон лучше, чем начал, и это касается как игры, так и финансового положения.
— И как идут дела?
— М-м, довольно неплохо. Вне поля наше положение укрепилось.
— Но что касается положения в лиге, то все не так хорошо?
Роб увидел краем глаза на мониторе, что на правой половине экрана показывают турнирную таблицу лиги.
— Оно могло бы быть и лучше.
— Итак, все сводится к количеству очков в конце сезона. Какова же магическая цифра?
— «Сити» набрал сорок четыре очка, мне нужно, чтобы было пятьдесят одно.
— Другими словами, вы хотите, чтобы за пять оставшихся игр команда набрала семь очков, или вы все потеряете, да?
— Да, — пробормотал Роб, все больше теряясь в догадках, к чему ведет их беседа.
— Но за последние пятнадцать игр «Сити» набрал всего три очка, и если ничего не изменится к лучшему, команда может покинуть лигу. Сегодня вас ожидает тяжелая игра в Саутенде. Должно быть, вы начинаете волноваться.
— У нас еще есть неплохие шансы, — сказал Роб, стараясь говорить уверенно.
— Не так давно все было не так уж плохо, но затем вы продали своего голкипера Уэббера в «Юнайтед», а затем уволили капитана команды и одного из наиболее результативных игроков. Оглядываясь назад, вы не жалеете о том, что сделано? Я имею в виду, что если бы вы оставили их в команде, то были бы на шесть миллионов богаче, не так ли?
— Может быть, — довольно резко ответил Роб. — Но Уэббер играет просто шикарно с тех пор, как оказался в «Юнайтед», и в основном это из-за него мы претендуем на выход в плей-офф.
— Ага, что мы слышим? Значит, «Юнайтед» — команда, за которую вы болеете по-настоящему, так ведь?
— Так, и только так.
— Но вам разве не кажется, что как владелец «Сити» вы должны с большей ответственностью относиться и к клубной команде, и к ее болельщикам?
— Что, болеть за врага? — воскликнул Роб в шоке от самой идеи. — Да ни за что на свете. Они ненавидят меня, я ненавижу их. Это так, и это мне нравится.
— Но…
— Послушайте, — продолжат Роб, приходя во все большее возбуждение. — Все эти слюни насчет «одной большой футбольной семьи» — чушь собачья. Настоящие фанаты знают, что, когда дело касается вашего местного соперника, вы можете ему пожелать только бед, несчастий и проигрышей.
— Вы думаете, поэтому столько людей ждут, что вы провалите свою миссию? И не только фанаты «Сити», мы говорим о фанатах по всей Англии. Даже Футбольная ассоциация высказалась против вас.
— Каждый имеет право на собственное мнение.
— Но, — говорил ирландец почти без паузы, — вы теперь оказались в ситуации, когда зависите от игры команды «Сити». Весь сезон вы критиковали их, продали капитана…
— У меня были на то основания, — процедил Роб сквозь стиснутые зубы.
— Ну, что касается ваших оснований, то не по их ли поводу сегодня состоится слушание в Футбольной ассоциации?
— Да, — проворчал Роб. — Он соблазняет мою жену на пари, а дисциплинарный совет обсуждает мое поведение.
— Вам не кажется, что реакция на то хм… событие могла быть иной? Я хочу сказать, что менеджеру команды будет трудно уговорить футболистов хорошо играть для вас.
— Им не нужно играть для меня! Они должны играть для того, чтобы зарабатывать!
— Но вы не видите иронии в том, что теперь в их руках находится ваша судьба? Из-за них вы можете все потерять.
— Как я всегда говорил, мне неважно, что именно произойдет в конце сезона, если я смогу вернуться на стадион «Юнайтед» с высоко поднятой головой. Вот от чего зависит мое счастье.
— И вы думаете, что сможете это сделать?
— Да, — отрезал Роб.
— Что же, я, как и вы, футбольный фанат, — ответил улыбающийся Эймонн, — и не могу не восхищаться тем, как вы следуете своим принципам, но мне не хотелось бы оказаться на вашем месте. Мы, на «Скай», будем внимательно следить за развитием событий, это точно. Салли, не пора ли узнать, какая сегодня будет погода?
Огонек на камере, снимающей Роба, погас, так как вся аппаратура теперь была направлена на симпатичную брюнетку, стоящую перед зеленым экраном. Эймонн Холмс потянулся и пожал Робу руку.
Роб слабо улыбнулся вместо ответа, и уже через несколько минут его препроводили обратно в тень. Приближаясь к гримерной, где его лицо будут приводить влажными салфетками в нормальное состояние, он почувствовал, что начинает тревожиться. И дело было совсем не в том, что ему предстояло еще одно рандеву с пышной грудью, которая заставила его так поволноваться всего десять минут назад.
Ну и денек. Сначала неловкое интервью на телевидении. Потом тягостное заседание в Футбольной ассоциации, где Куперу пришлось несколько часов кряду слушать препирательства юристов, ни к чему не приведшие, кроме разбухания их и без того астрономических счетов. Затем кошмарная поездка по трассе, в ходе которой пришлось расталкивать идиотов, которые, очевидно, считали, что любой человек за рулем «бентли» либо футболист, либо кинозвезда и потому должен быть непременно сфотографирован, рассмотрен или обруган во время обгона. Неудивительно, что к моменту прибытия в Саутенд Роб пребывал в ужасном настроении.
Его раздражение усугубилось еще и тем, что пришлось сократить свой ежедневный телефонный разговор с Чарли, так как у Роба не было сил и времени расшифровывать мычание и хмыканье, к которым сводились ответы сына в последнее время. Купер не мог не сочувствовать переживаниям сына, но порой это детское упрямство выводило его из терпения. Тем более что вечером Чарли собирался смотреть игру «Юнайтед», тогда как Роб вынужден был мучиться на очередном провальном матче «Сити», играющем против столь же дерьмовой команды из восточной части Лондона.
Ну и ко всему прочему Куперу опять пришлось избегать все более или менее приличные заведения общественного питания из боязни столкнуться с вражескими болельщиками, которые отправлялись на ту же игру, что и Роб, и потому к моменту приезда на место он зверски проголодался. Но так как к стадиону подъезжали все новые и новые машины, полные фанатов, не могло быть и речи о том, чтобы отправиться на поиски еды, ведь тогда стычки не миновать. Роб вручил паре местных парнишек десятку и послал их за жареной рыбой с картошкой. Обещание выдать вторую десятку в случае доставки заказанного, очевидно, затронуло в мальчишках предпринимательскую жилку, и примерно в то же время, когда на парковку въехал автобус с игроками «Сити», двое посыльных вернулись с белым пакетом изобилия.
— Спасибо, что не сбежал и с первой десяткой, — пробормотал Роб, принимая пакет и выдавая обещанную плату.
— А ты тот фанат с наследством, верно? — спросил мальчишка номер один, кладя в карман купюру.
— Ай, ай! — вскрикнул Роб, сунув в рот первый кусок рыбы. — Горячо как! Ну да, и что с того?
— Мой батя говорит, что ты мудак, — радостно сообщил малец номер два.
Роб с умудренным видом кивнул и выудил из пакета еще кусок рыбы.
— Надо познакомить его с моим отцом, у них много общего.
Почему-то парнишки не ушли заниматься своими делами, как ожидал Роб, а продолжали топтаться рядом с ним, так что Куперу ничего не оставалось, как протянуть им пакет.
— Так почему твой отец считает, что я — то нехорошее слово? — спросил он, когда пацаны запустили пальцы в его ужин.
— Он говорит, что ты измываешься над футболом.
Роб нахмурился:
— Вот как? И с чего он это взял?
— Не знаю, — ответил мальчишка, пожимая плечами. — Я не слушаю, что он болтает.
— Мистер президент…
Роб обернулся — позади него стоял Гэри Роджерс. Он забрал пакет с картошкой и рыбой у местных пацанов и протянул его своему менеджеру, тот с готовностью стал угощаться. Однако Роб не забыл и про мальчишек, которые, лишившись источника пропитания, закурили сигареты от нечего делать, и одним глазом поглядывал на них время от времени.
— Видел вас сегодня по телевизору.
— А, ну да, — сказал Роб. — Чертов Эймонн Холмс. Он издевался надо мной.
— Должен сказать, что парням не понравилось ваше замечание насчет зарплат.
Роб забрал пакет от менеджера и бросил на него красноречивый взгляд, говоривший: «А мне плевать».
— Им лучше не мои замечания обсуждать, а думать о том, как заработать сегодня три очка, — добавил он.
Двое парней фыркнули, и взрослые обернулись к ним.
— Ага, держи карман шире. Сегодня у них никаких шансов, — засмеялся малец номер один из облака дыма от «Мальборо».
— Может, вам стоит пригласить этих джентльменов поговорить с командой, — язвительно предложил Роб Гэри. — Пусть молодежь напомнит игрокам, что, собственно, стоит на карте.
— Но только за деньги, — тут же встрял юнец номер два. — Полтинник. Если дорого, то мы покороче выступим, за полцены.
Роб не устоял перед нахальством парней и захохотал.
— Игроки прекрасно знают, что стоит на карте, мистер президент, — без улыбки сказал Гэри, — и знают, сколько очков им нужно.
Какая-то новая интонация, прозвучавшая в голосе менеджера, заставила Роба внимательнее к нему присмотреться.
— Что вы имеете в виду?
— Умная птица в своем гнезде не гадит, мистер президент.
Роб озадаченно смотрел в спину менеджера своего клуба, пока тот шел ко входу на стадион. Когда тот исчез из виду, Купер со вздохом обернулся к двум подросткам.
— Ни фига себе, — сказал первый из них. — А батяня-то мой все перепутал.
— Ты о чем? — спросил Роб.
— Это не над футболом измываются, а над тобой.
Роб сидел и с хмурым лицом смотрел, как игроки гуськом убегают с поля. Поражение со счетом два-один в матче с командой, боровшейся за продвижение, трудно назвать совсем уж неожиданным, но Купер не был доволен тем, как шла игра. Он был очень-очень недоволен.
Начав игру с таким напором, будто от успеха зависела их жизнь, футболисты Роба быстро повели в счете. Но во второй половине игры «Сити» практически не играл, а словно приглашал «Саутенд» забивать мяч в их ворота. И мяч, сравнявший счет, и победный гол, и финальный свисток были восприняты приезжими фанатами почти с таким же восторгом, как и домашними болельщиками.
Как ни крути, но Купер только что лицезрел не просто проигрыш, а намеренный проигрыш. От одной только мысли об этом у Роба стало кисло во рту. Бросив привычный жест в сторону приезжих фанатов, которые начали поносить его, как только он поднялся, Купер двинулся в укрытие президентской ложи и, что было гораздо важнее, находящегося там туалета.
Он почти достиг заветной цели, но в этот момент к нему приблизился президент местного клуба с протянутой рукой. Роб неохотно пожал ее.
— Странная игра, — сказал хозяин ложи.
— Я подумал то же самое, — мрачно ответил Роб.
— Но вряд ли можно их винить, правда?
— О чем это вы?
— Да бросьте, — с ехидцей подмигнул ему коллега. — После всех тех штучек, что вы выкинули по ходу сезона? Понятно, почему они не желают ногой шевельнуть, это всех устраивает. Кроме вас, конечно же.
Их взгляды скрестились. Роб пытался оценить серьезность услышанного, но, по правде говоря, подобные мысли бродили на задворках его мозга еще со времени их краткой беседы с Роджерсом перед матчем. Оставшиеся четыре игры «Сити» должен провести с соперниками, которым уже не за что бороться, то есть в принципе у команды есть прекрасная возможность закрепить свое положение в лиге и при этом не набрать магическое пятьдесят одно очко, которое необходимо Робу для получения наследства. Возмущаться нечестной игрой начали бы только те клубы, которым грозил вылет из лиги, но доказать что-либо будет нереально. Да, умные птицы в свое гнездо не гадят.
— Посмотрим, — сказал Роб, выжимая из себя всю уверенность, на какую был способен.
Однако, направляясь в туалет, он давал себе отчет в том, что нервничает как никогда в жизни, а еще в том, что полностью утратил контроль над ситуацией.
Глава тридцать шестая
Растревоженный откровениями о загаженном гнезде, Роб предпочел поехать домой из Саутенда, а не ночевать в гостинице, поэтому, хоть и измученный, но в уюте собственного — пока еще — дома, он пил на кухне кофе и смотрел спортивные новости, когда туда вошла Джейн, только что вернувшаяся от почтового ящика у ворот.
— Это правда? — спросила она, бросив перед Робом номер «Сан». — Ты провалил дело?
Купер уставился на заголовок на последней странице, который вопрошал в тон Джейн: «Он продул?» Под названием красовался сам Роб, кусающий ногти, — на снимке, сделанном днем ранее.
— Блин! — вздохнул он. — Только этого мне не хватало.
— Говорю тебе, Роб… — заговорила Джейн, но ее прервал трезвон его мобильника.
Роб вынул его из кармана и бросил жене:
— Не сейчас, Джейн, ладно? Да, папа, в чем дело? А что, по телефону ты не можешь мне сказать? Ну хорошо, хорошо, сейчас приеду.
— Что там? — с тревогой спросила Джейн. — Что-то с Чарли?
— Нет. Какое-то другое дело, но он не хочет говорить. Мне придется ехать к нему.
Джейн взяла газету и расправила ее перед собой.
— Нам нужно поговорить вот об этом, Роб.
— Нет, не нужно, — отрезал он, направляясь в ванну принять быстрый душ. — Я все решу.
Джейн смотрела вслед и боролась с желанием побежать за ним. Не для того, чтобы все-таки добиться своего, а поскольку хотела сделать что угодно, лишь бы показать: она очень сожалеет о случившемся и она всегда будет на стороне мужа. За время пребывания в своем персональном чистилище, в которое превратилась ее жизнь, Джейн пыталась сделать это многократно, и каждый раз ее попытки разбивались о стену холодного равнодушия Роба. Сказать, что Джейн было больно, значит, ничего не сказать. А теперь еще и это — весьма реальная перспектива все потерять. Джейн даже не вообразить, насколько тяжело приходится Робу в данный момент. Разумеется, в какой-то степени он винит ее в ухудшении их шансов, но не так, как винит и казнит Джейн сама себя.
Поэтому, вместо того чтобы пойти за Робом, Джейн подошла к шкафу рядом с холодильником, открыла его, достала маленькую, ярко упакованную коробку и тонкий белый конверт. Все это она положила около чайника. После этого села у стола и стала читать газетную статью про мужа.
Она как раз закончила, когда послышался торопливый топот ног по лестнице. Джейн подскочила и встала рядом с чайником, где коробка и конверт дожидались момента вручения адресату.
Однако звук хлопнувшей входной двери поведал ей, что муж ушел, даже не попрощавшись, то есть предназначенное ему содержимое коробки и конверта останется не вскрытым еще некоторое время. Звук двери заставил ее сердце сжаться. Глаза защипало от набегающих слез.
Пришлось ей поскорее взяться за телефон и послать Чарли сообщение — без какой-то особой цели, но просто потому, что она привыкла так делать в минуты боли и нехватки общения с двумя людьми, которые всегда были и будут главными в ее жизни. Джейн знала, конечно же, что это сообщение, как и бесчисленное множество других, останется без ответа. Это была худшая часть ее наказания — Джейн обрекли на жестокое одиночество. И как бы ни старалась она цепляться за надежду, конца этому одиночеству не предвиделось.
Роб встал на пороге гостиной и уставился на четырех мужчин, сидевших перед ним.
— Я отказываюсь верить тому, что слышат мои уши. Что это вдруг с вами случилось?
— Мы говорили об этом в «Красном льве» вчера после матча, — сказал Бэз. — Ну и… и… понимаешь…
— А как же все это дерьмо, которым вы забрасывали меня последние месяцы?
— А… да… — забормотал Ричи. — Знаю, мы тебя поддразнивали, конечно, но послушай: это же шесть лимонов. Это охренеть сколько бабла.
— Ты думаешь, я этого не знаю?
— Между прочим, я ничего плохого про тебя не говорил. С первого же дня я был на твоей стороне.
Роб посмотрел на Джейми с уничижительным презрением.
— А не пойти ли тебе… Я же знаю, что это ты написал про меня в тубзике «Льва».
— Да ничего не я!
— Хочешь, докажу? Как пишется слово «анус»?
— А-н-н-у-с, — сказал Джейми.
— А-н-у-с, балда, — сказал Роб под дружный смех остальных приятелей. — А ты чего молчишь? Что можешь сказать?
Мик смутился, вытащил свою табакерку, долго возился, закуривая.
— Я просто хочу, чтобы ты поступил правильно. Вот и все. Шесть миллионов — это слишком много, чтобы отказываться от них из-за каких-то принципов.
— Но это же вражье! Разве только один я еще помню, что значит это слово?
— Конечно, мы помним! — ответил Бэз. — Но как ни крути, приятель, единственный, кто может оказаться в пролете, это только ты. Вот мы и решили поддержать тебя.
Роб оглядел комнату и затряс головой в полном замешательстве.
— Не-ве-ро-ят-но, — произнес он.
Расставшись с отцом и приятелями, Роб решил отправиться в гольф-клуб, вместо того чтобы поехать прямо домой. Сейчас он не хотел иметь никакого дела с Джейн, а это было бы неизбежно, вернись Роб туда. Кроме того, ему нужно было как следует поразмыслить, и он надеялся, что восемнадцать лунок обеспечат необходимые концентрацию и покой.
Но на пути в гольф-клуб Роб понял, что, во-первых, страшно голоден, а во-вторых, в машине заканчивается бензин. Поскольку и Купер, и «бентли» срочно нуждались в подзаправке, Роб при первой же возможности направил большую черную машину к приветливо освещенной площадке под навесом.
Он только-только вставил пистолет и в бак хлынули первые децилитры дорогостоящей жидкости, как к синему фургону, стоявшему у соседней колонки, вернулся после оплаты его владелец. Роб по возможности избегал встречаться с кем бы то ни было взглядом, однако заметил, что пухлое вражеское лицо мужчины озарилось узнаванием. «Ну все, приехали!» — промелькнуло у Купера в голове.
— Чтоб я сдох, — хрипло произнес водитель, стоя у своего фургона. — Ты козел, парень. Я бы вдарил тебе как следует, да рук об тебя марать не хочу.
При первых же словах Роб отпустил рычаг пистолета и повесил шланг на место. Сколько бы бензина ни залилось, придется обойтись этим количеством.
— Знаешь, что особенно смешно? — продолжал человек, по-видимому не догадывающийся, что его игнорируют. — То, что если мы вылетим, то единственным, кто пострадает от этого, будешь ты.
Роб вздохнул про себя. Не хватало еще, чтобы его доставал какой-то придурок, которого он впервые видит. Мириться с этим Купер определенно не собирался.
— Ну ладно, приятель, с чего это ты взял? — спросил он хмуро.
— А с того, что если ты думаешь, будто что-то изменится, если переведешь нас в нижнюю лигу, то ты глупец, — нагло заявил незнакомец. — Мы все равно будем болеть и в следующем сезоне, и дальше, потому что так ведут себя настоящие фанаты.
— Да неужели?
— Вот именно. И при этом мы еще словим кайф от того, что ты будешь в полном пролете.
Подавленный Роб проследил за тем, как мужчина забрался на свое сиденье и отъехал, выбросив на прощание один палец. Когда фургон скрылся, Купер побрел в киоск, бормоча ругательства и проклятия.
— Приветствую. А, да вы же тот самый футбольный наследник? — сказал кассир.
Роб схватил с прилавка горсть шоколадных батончиков и вытащил из бумажника кредитку.
— Да, я тот самый футбольный наследник, — процедил он. — А вы тоже намерены критиковать меня?
— Нет, — с улыбкой ответил кассир. — Но хотите, дам вам совет?
— Валяйте, — кивнул Роб, вставляя карточку в терминал. — И почему всем так хочется сунуть нос в мои дела?
— Так вот, мне кажется, что вы избрали неверное направление. Ваш пин-код, пожалуйста.
Роб раздраженно крякнул и вбил четыре цифры.
— Это несправедливо, — продолжал кассир.
— Несправедливо? — переспросил Роб. — О чем вы, вообще?
— Нельзя, чтобы футбольным клубом управлял человек, который этот клуб ненавидит. Это несправедливо по отношению к тем, кто любит этот клуб. Представьте, что бы вы почувствовали, если бы я был президентом «Юнайтед».
— Но если вы ненавидите «Юнайтед», то сделали бы все точно так же, как я!
— Я не испытываю ненависти ни к «Юнайтед», ни к другим клубам. Я люблю «Сити». Я люблю весь футбол.
— Ни черта не понимаю, — с досадой сказал Роб, забирая из терминала карту. — Слушайте, я никогда не просил о том, чтобы мне дали возглавить «Сити», так вышло помимо моей воли.
— Понимаю. Но в футболе главное достижения. Именно за них помнят спортсменов.
— Да, и что с того? — промычал Роб, приходя во все большее раздражение оттого, что ему постоянно приходится выслушивать советы от каждого встречного.
— Так чего вам хочется: чтобы вас запомнили за ненависть и проигрыш? Или за любовь и победу?
Роб посмотрел на улыбающегося кассира как на мессию, а потом забрал свои шоколадки и вышел на улицу.
Через пару минут он выехал с территории заправки на трассу, но повернул не в сторону гольф-клуба, а к «Джордж-парку».
Глава тридцать седьмая
В послематчевые дни Роб почти никогда не приезжал на стадион, и он был немало удивлен тем, что в приемной собралась приличная толпа журналистов, которые, как выяснилось, жаждали поговорить с ним. Разумеется, неожиданное появление Купера ничего для них не изменило, потому что он прошел, не поворачивая головы, прямо к лестнице, ведущей к кабинету, как делал всегда.
— Слава богу! А я никак не могу до вас дозвониться! — воскликнула Джоан, которую удивил приход шефа.
— У меня сегодня выходной, поэтому мой телефон выключен. И что бы ни случилось, я знать ничего не желаю. Просто хочу закрыться в кабинете и насладиться тишиной хотя бы полчаса.
— Зачем же вы в таком случае приехали сюда? — спросила Джоан недоуменно. — Мне всегда казалось, что вам не нравится здесь находиться.
— Мне тоже так казалось, — ответил Роб, — но мне сейчас кое-что объяснили, и теперь кабинет подойдет лучше всего на свете. Но для вас и всех остальных меня здесь нет, понятно?
— Понятно, но, может, вы хотя бы включите свой телефон? Мне очень нужно позвонить вам и сказать, чтобы вы немедленно тащили сюда свою задницу.
— Зачем?
— Совет клуба просит провести экстренное заседание.
— Да что вы говорите, — хмыкнул Роб. — И когда же?
— Они уже ждут вас в зале для совещаний. Вот почему я пыталась связаться с вами.
Теперь Роб уставился на нее в недоумении:
— Что им от меня вдруг понадобилось?
— Может, ваша голова?
— Глядя на то, как идут дела, они и так ее получат без проблем. А-а, да провались все пропадом, — сказал Роб, обреченно вздыхая. — Пойду посмотрю, что им надо.
— О, пока вы не ушли… — Джоан сунула руку в ящик и вытащила оттуда большой белый конверт. — Раз вы пришли, то можно вручить вам прямо сегодня. Открытку подписали почти все сотрудники. Я просила, чтобы поменьше нецензурных выражений было, но кое-кто все же… С днем рождения.
— Господи, у меня совсем выпало из головы, — сказал Роб, разрывая конверт и начиная читать. Только дойдя до последнего послания, он с широкой улыбкой поднял глаза на своего секретаря. — Спасибо, Джо. Огромное спасибо. Можно я приглашу вас на обед в честь праздника?
— С удовольствием, — ответила она мило. — Закажу столик в ресторане подороже, раз вы платите.
Шестеро членов совета клуба сидели вокруг стола и ждали, что Купер скажет в ответ на их предложение.
Для Роба оно стало абсолютно неожиданным, как гром среди ясного неба, и он даже попросил повторить основные моменты, чтобы убедиться, что все действительно так, как услышал.
— Это розыгрыш, верно?
— Вовсе нет, — с высокомерным видом сказал Йэн Уилсон. — Видите ли, не нужно быть гениями, чтобы понять: после вчерашнего вечера ваши фокусы обернулись против вас, и вы продули.
— Но вы же не можете пойти на это, — ужаснулся Роб. — Это же противозаконно.
— Боже праведный! — засмеялся делец в сфере вторсырья. — И он еще осмеливается учить нас тому, что хорошо, а что плохо!
— На самом деле это совершенно законно, — спокойно продолжал Уилсон. — Но мы должны провернуть все до последней игры сезона. Когда клуб перейдет в доверенное управление, будет слишком поздно.
— Потому что ваши акции потеряют всякую ценность, — заметил Роб, усаживаясь поудобнее в кресле, так как постепенно в его голове стала вырисовываться более ясная картина.
— Вот только не надо запугивать, — гневно запыхтел вторсырьевщик. — Вы сами весь сезон только и делали, что пытались прижать клуб и нас.
— Факт остается фактом, — сказал сердитый тщедушный человек. — Если не произойдет чуда, то через несколько недель вы потеряете всякую надежду на получение шести с лишним миллионов. А так, по крайней мере, закончите игру с приличной шестизначной цифрой на банковском счете.
— Как и все вы, — вставил Роб.
— Мы бизнесмены.
Роб хмыкнул с уклончивым видом:
— Но продажа стадиона убьет клуб. Вы ведь отдаете себе в этом отчет?
— Вы же добивались этого с самого начала! — сварливо проворчал вторсырьевщик.
— В договоре продажи будет пункт о новом стадионе, — сказал сердитый человек.
— Который никогда не построят! — Роб засмеялся. — Не держите меня за идиота.
— Честно говоря, мистер президент, — сказал искатель случайных знакомств, — вы не тот человек, который имеет право читать лекции об этике управления футбольным клубом.
Роб обвел взглядом членов совета и покачал головой. Его от них тошнило.
— Я всегда говорил, что члены совета любого клуба все как один продажные задницы.
— Да вам же плевать на этот клуб, — выкрикнул вторсырьевщик, едва не падая с кресла от распирающей его злости. — Так что не надо упрекать нас в равнодушии.
— А что, если я пошлю вас всех к чертовой матери? — спросил Роб. — Или сообщу о вашей маленькой схеме газетам?
— Тогда мы скажем, что вы кормите их враньем, пытаясь оправдать свой жалкий провал, — заявил Уилсон. — Не думаю, что вам поверят больше, чем нам.
Роб встал и направился к двери.
— Нам нужен ваш ответ, мистер президент, — сказал заспиртованный. — Время идет, так что не тяните.
Роб развернулся на месте и бросил всему совету:
— Знаете, за эти несколько дней я кое-что выучил. То есть мне кое-что напомнили. Так вот, пусть я болею за «Юнайтед» и пусть ненавижу ваш жалкий клуб всю свою жизнь, но прежде всего я — фанат футбола, и без нас, фанатов, эта игра на фиг никому не нужна. А вы, все вы — всего лишь кучка паразитов. Даже враг заслуживает лучшего руководства, чем вы.
— Заседание закончено, — провозгласил заспиртованный своим монотонным голосом.
— Вот именно, — рявкнул Роб. — На моем счету за этот год прибавилось немало глупостей, но я хотя бы не отступал от своих принципов!
Роб выскочил из зала совещаний в такой ярости, что даже многое повидавшая на своем секретарском веку Джоан испугалась.
— Что случилось? — встрепенулась она.
— Кит Мэйс здесь? — прорычал Роб, даже не услышав ее вопрос. — Если нет, найдите его!
— Хорошо, но… — Джоан не успела закончить вопрос, потому что Роба уже и след простыл.
Журналисты, которым редакторы поручили засаду в вестибюле стадиона «Джордж-парк» в течение сезона, не могли жаловаться на судьбу — задача была не из трудных.
Давно уже уверившись в том, что Роб не намерен говорить с ними, они проводили дни в ленивом ничегонеделании, разбавляемом просмотром телепередач, поглощением напитков и закусок за счет стадиона и попытками приударить за секретаршей Эмили, правда, пока абсолютно безуспешными.
И потому они были несколько шокированы, когда среди них вдруг появился президент клуба. Как обычно, Купер был в дурном расположении духа, но на этот раз сердился не на прессу, а на кого-то другого. И на этот раз он хотел говорить с журналистами.
— Слушайте все! — крикнул Роб на весь вестибюль. — Есть тут кто-нибудь из «Скай-ньюс»?
— Они вышли покурить, — ответили ему из задних рядов.
— Ладно, кто-то другой готов взять у меня интервью? Около поля, через десять минут. И пусть там будет камера, а то я не знаю, что сделаю!
Как один, журналисты рванулись к выходу. Роб дождался, пока не уйдет большинство из них, и обратился к Эмили, которая тоже выглядела потрясенной.
— Где мистер Мэйс? — сердито спросил Роб.
— Разумеется, он согласится, — фыркнул Йэн Уилсон. — Он же всего лишь жалкий работник районной администрации. Вы знаете, сколько времени ему понадобится, чтобы заработать две сотни штук на тех грошах, что там платят?
— А если все же не… — предположил заспиртованный.
— Да согласится! — не дал ему договорить вторсырьевщик. — У него нет выбора. Если что, поговорим с той дурой, которая ходит у него в женах. Она…
Трели звонившего телефона сбили его с мысли, и он сердито уставился на Йэна Уилсона, который достал мобильник из кармана и ответил на звонок.
Послушав секунду, Уилсон чуть не выронил телефон из руки.
— Включите новости! — крикнул он.
— Это что, ваша последняя попытка заскочить на уходящий поезд?
Роб попробовал отыскать за слепящими софитами того, кто задал этот вопрос, но в конце концов отказался от этой мысли и заговорил, обращаясь прямо к свету, который его обволакивал.
— Вовсе нет. Всего я не могу сейчас открыть, достаточно сказать, что в последнее время я получил несколько отрезвляющих «звоночков».
— Но допустим, что «Сити» не наберет пятьдесят одно очко, — продолжал издалека невидимый голос, — тогда по условиям завещания Артура Купера все так и будет. Так зачем вы делаете это сейчас?
— Хотелось бы уточнить, — попросил другой голос, прежде чем Роб успел ответить. — Вы с сегодняшнего дня передаете девяносто процентов акций «Сити» в руки болельщиков клуба. Это так?
— Абсолютно верно.
— То есть фактически клубом будут управлять фанаты?
Роб улыбнулся, и улыбка эта предназначалась не только журналистам, но и самому себе. Он уже слышал в своем воображении вопли, раздающиеся в зале для совещаний.
— Да, — произнес Купер прямо в камеру. — Теперь этим клубом управляют болельщики «Сити».
— Тогда что помешает им уволить вас?
Будучи на добрые шесть дюймов ниже секретаря клуба, Роб при всем желании не мог встать лицом к лицу с Китом Мэйсом, поэтому ему пришлось удовольствоваться неотступным проницательным взглядом.
— Я ничего об этом не знал. Даю вам честное слово.
Роб не сводил глаз с лица Мэйса, желая уловить хотя бы тень вины или лукавства, но через пару секунд кивнул и расслабился. Его телефон звонил не переставая. Купер вытащил мобильник из кармана и, глянув на дисплей, нажал на отбой.
— Хорошо. Я так и думал, что это не в вашем стиле. И что теперь? — спросил Роб, кладя телефон обратно.
— Я бы предположил, что, пока мы здесь стоим, они уже пытаются сбыть свои акции с рук и свалить поскорее из клуба.
— Нет, вряд ли, — сказал Роб. — Кит, признаю, я вел себя как придурок. Я это знаю, вы это знаете, все это знают.
— Примерно так и есть, — согласился Мэйс, кивая.
— Ну? И что мы будем делать, чтобы исправить ситуацию? — Роб достал телефон, который опять надрывался, и снова, поглядев на номер, дал отбой. Потом отключил звук.
Закончив возню с мобильником, Роб обрати внимание на Кита Мэйса, который стоял с индифферентным выражением на лице.
— В большой степени это зависит от того, что вы имеете в виду под исправлением ситуации, мистер президент.
Роб не успел закрыть дверь, как в холл влетела Джейн в образе разгневанной фурии.
— Почему ты не отвечаешь на мои звонки? — завопила она и заторопилась вслед за мужем, который прошел мимо нее в гостиную.
— Я был занят, — пробормотал Роб, садясь на диван, хватая пульт и включая телевизор — все единым, отработанным годами движением.
— Да, я знаю, был занят тем, что уничтожал состояние.
— Ты не понимаешь, — сказал Роб, даже не пытаясь скрыть полное отсутствие интереса к словам Джейн.
— Как ты смеешь принимать такие решения, не поговорив сначала со мной!
Вот тогда Роб взглянул на жену, так как не знал, сердиться ему или удивляться.
— С тобой?
— Половина наследства моя. И ты не можешь отдать все просто потому, что тебе так захотелось.
— Что?
— Ты слышал меня, — выкрикнула Джейн. — Я хочу свою половину. Вики сказала, что она мне положена.
— Вики! Она-то здесь при чем? Эта чертова кукла начинает действовать мне на нервы.
— Я серьезно, Роб. Половина тех акций моя. Ты не имеешь права отдать их, не спросив моего разрешения.
Роб издал издевательский смешок и уставился в телеэкран.
— Знаешь что, Джейн, если только я не сотворю какое-нибудь чудо, размер твоей половины будет равняться дырке от бублика. И это факт.
Глава тридцать восьмая
Проведя предыдущий день вне стен стадиона и подъезжая к воротам в пятницу утром, Роб был сражен удивительной переменой в атмосфере.
Дело было не только в том, что количество ругани, посылаемой в его адрес жалкой группкой фанатов, собравшихся на газоне перед воротами, стало гораздо меньше обычного. Главное — ощутимая почти физически ненависть, которая встречала Купера столько месяцев подряд, практически исчезла. Настроение от этого у Роба было не просто хорошее, но превосходное. Последний раз Роб чувствовал нечто подобное несколько лет назад, когда болел за первую игру «Юнайтед» в Премьер-лиге. Кстати, тогда после первых минут матча настроение стало быстро портиться.
Само собой, количество журналистов, поджидающих Купера в вестибюле клуба, выросло, но если репортеры рассчитывали, что отношения Роба с прессой изменятся в связи с его отказом от владения клубом, то жестоко ошиблись. Потому что он, как и раньше, быстро и ни на кого не глядя миновал корреспондентов на пути в свой кабинет.
— Доброе утро, мистер президент, — просияла при виде его Джоан, сидевшая за столом.
— Мистер президент? — повторил Роб с недоумением. — Это чересчур формально. Но о чем это я? Недолго мне радоваться этой должности. Прошу вас, скажите, что меня ждет спокойное приятное утро.
— В принципе я могла бы так сказать, — улыбнулась Джоан, вставая из-за стола и следуя за ним в кабинет, где положила на его стол кипу корреспонденции. — Но это было бы неправдой.
Роб посмотрел на бумажную гору и плюхнулся в кресло.
— Кофе?
— Здесь программа отпуска игроков на Кипре на следующей неделе, — продолжала Джо и подала ему еще одну папку. — Кит просил передать, что фан-клуб будет открыт уже к началу игры во вторник вечером.
— Хорошо.
— Он еще спрашивал, не хотите ли вы присутствовать на открытии.
Роб с укором взглянул на нее.
— Да, я предполагала, что ваш ответ будет именно таким, но вы можете сами ему все сказать. У вас с ним встреча в одиннадцать часов.
Роб посмотрел, как Джоан идет к двери, и улыбнулся, когда она остановилась на пороге, чтобы обернуться. Он знал, что одну новость секретарша обязательно припасет напоследок. Как всегда.
— Да, и хотела сообщить вам, что футболки изъяли из клубного магазина. Вы знаете, те самые, которые никто не покупал.
— Да, спасибо, Джоан, — ответил Роб сладким голосом. — И можно мне все-таки попросить кофе?
Роб стоял перед доской и смотрел на четыре названия, которые написал крупными черными буквами: «Йорк» (дома), «Нортгемптон» (дома), «Уиком» (на выезде), «Оксфорд» (дома).
Три игры из четырех на своем стадионе. Просить у судьбы большего он не мог бы.
Со вздохом он сел. Теперь Роб ничего не мог сделать, ему оставалось только верить и надеяться. Или даже только надеяться.
Куперу требовалось получить семь очков за четыре игры. Семь дурацких очков. Это вполне выполнимо при более или менее нормальных обстоятельствах, но они были далеки от нормы. Попросту говоря, Роб полностью зависел от команды игроков, которые не только ненавидели его, но и отлично понимали, что при том, как играют нижестоящие команды, им почти наверняка хватит и четырех очков, чтобы закрепить свой статус в лиге. У Роба не было сомнений, что играть они будут именно в этих пределах, что бы Купер ни говорил и ни делал. Да, он предложил спортсменам съездить на несколько дней на Кипр и погреться на солнышке перед финальной игрой сезона, может быть, этот жест немного подогреет боевой дух и даже воодушевит их перед последними играми, но кто знает, как команда отреагирует на это.
Идея исходила от Кита Мэйса, и Роб тут же согласился. Он также подумал, что такая поездка будет полезна еще и тем, что футболисты окажутся вдалеке от шумихи в прессе, которая нарастала с каждым часом и не проявляла признаков скорого ослабления. Однако успех или провал затеи с отпуском в большой степени зависел от Гэри Роджерса, и Роб долго беседовал с ним, пытаясь наладить отношения. Сработало это или нет, Купер не знал, но он определенно сделал все, что мог.
Вошел Кит Мэйс, и Роб поднялся, чтобы поприветствовать его.
— Как дела? — спросил Купер, затаив дыхание.
— Трудно сказать, — ответил Мэйс. — Прошел всего один день, но думаю, разницу уже можно почувствовать. Кажется, что всем стало чуть веселее.
— А какие новости от совета?
— Ни слова, — сказал Мэйс, качнув головой. — Думаю, они зализывают сейчас свои раны. Сволочи.
Роб улыбнулся. Это первый на его памяти случай, когда секретарь клуба так выругался.
— Я говорил с Ли Ингландом, — сообщил Купер. — Он начинает процесс передачи акций. Также я попросил его назначить вас временным президентом после моего ухода.
— Да, он звонил мне. И чуть раньше я говорил с Гэри, он сказал мне, что вы встречались.
— Ну вот, значит, вы в курсе, — сказал Роб. — Похоже, я сделал все, что было в моих силах, теперь остается только ждать. Как вы считаете?
Кит Мэйс обратил внимание на слова, написанные черным фломастером на доске, подумал несколько секунд, взял красный фломастер и написал напротив первых трех названий цифры 3, 1 и 1. После долгой паузы он поставил большой вопросительный знак напротив «Оксфорда».
— Ничего не могу сказать про эту игру, — произнес Кит задумчиво.
— Спасибо, — с печалью в голосе ответил Роб. — Вряд ли мне это помогло.
— О вас я даже не думал, — сказал Мэйс. — Я просто очень надеюсь, что мы не подойдем к финальной игре с необходимостью отстаивать свои позиции.
— Как ни забавно, но мне тоже очень не хотелось бы этого, — заметил Роб.
Глава тридцать девятая
Несмотря на то что кафе почти опустело, Чарли и Мик оставались сидеть на своих местах. Их взгляды были прикованы к большому экрану в правом углу заведения.
— Да сколько же можно, — пожаловался Мик. — У них, должно быть, не менее пяти минут дополнительного времени.
Едва он закончил, как на экране появился Крис Камара и затараторил восторженно, а под ним побежала синяя полоса с надписью: «Сити» 2 — «Йорк» 1.
— Да! — воскликнул старик и сжал кулак, сдерживая торжество, но потом обернулся к внуку и быстро добавил: — Чертовы враги.
Чарли усмехнулся на это:
— Никогда бы не подумал, дедушка, что увижу когда-нибудь, как ты радуешься победе врага.
— Я тоже, парень, — со смехом ответил Мик. — Но для твоего отца это важно. Пойдем, нам надо спешить. Мы договорились, что он заедет за тобой через час.
Роб стоял возле «бентли» и смотрел, как его сын бросает сумку в багажник и усаживается на пассажирское сиденье. Поскольку Чарли тут же уткнулся в свой смартфон, Роб догадался, что беседа на пути в Шеффилд не будет слишком оживленной.
— Ты слишком много куришь, — проворчал Роб, когда Мик достал свою жестянку и сунул в рот самокрутку. — Эти вонючки сведут тебя в могилу.
— Слишком поздно об этом волноваться, — сказал старик, щелкнув зажигалкой и вдохнув полные легкие дыма. — Хорошо сегодня отыграли.
— Да. Два позади, впереди еще три.
— Я говорил о «Юнайтед», — едко заметил отец.
Роб бросил на него вопросительный взгляд и через миг рассмеялся:
— Эти твои шуточки!
Мик медленно выдохнул и улыбнулся, следя за тем, как облачко дыма растворяется в послеполуденном воздухе.
— Что думаешь насчет вторника? У тебя там сложная задачка.
— Хрен знает, вот что я думаю, — вздохнул Роб. — Слушай, почему бы тебе не прийти посмотреть на матч? Мне моральная поддержка будет кстати.
Мик выпучил глаза от ужаса, а потом шагнул к машине и побарабанил по стеклу. Через секунду оно плавно и беззвучно опустилось.
— Твой отец спрашивает, не хотим ли мы посмотреть на «Сити» во вторник вечером.
Чарли даже бровью не повел, только бросил быстрый взгляд на отца. Роб улыбнулся ему и сказал, прежде чем стекло поднялось обратно:
— Зануда! И сними свои костыли с моей приборной панели.
— Как дела дома? — спросил Мик, когда мальчик вновь ушел в виртуальный мир в глубине звуконепроницаемого салона. — Получше?
— Она меня с ума сводит, — тихо ответил Роб. — И эта ее приятельница все время лезет между нами. Просто кошмар какой-то. Вечно нашептывает что-то на ухо Джейн, словно подстрекатель.
— А не устроить ли ей хорошую вздрючку, — предложил Мик. — Я бы мог…
— Даже близко к ней не подходи! — Роб ухмыльнулся. — Старая развалина вроде тебя не продержится там и пяти минут.
— Я имел в виду совсем другое.
— Ну да, и это другое тоже можешь не говорить. Мне не нужно напоминать, что я сам виноват в своих проблемах.
— И это не то, что я имел в виду.
— Ну ладно, что тогда ты хотел сказать?
Мик затянулся сигаретой в последний раз и швырнул ее в сточную канаву.
— Да черт с ним. Давайте уже, проваливайте. Моя передача через пять минут, а мне еще сначала нужно отлить.
— На-ка, получай!
Роб вскинул руки над головой, и одновременно с ним ярко окрашенные фигурки на экране бросились скакать в запрограммированном экстазе победы.
— Дерьмово ты играешь! — злорадно крикнул он сыну.
— Можно обойтись без подобных выражений? — спросила Джейн, входя в комнату с охапкой пакетов и сумок, которые затем бросила на пол у двери. — Чарли! Извини, что опоздала и не встретила тебя. Застряла в пробке.
— Привет, мам. Как ты, нормально? — отозвался Чарли, не отрываясь от экрана.
— Мне было бы приятнее, если бы мой сын обнял меня! — ответила она.
Чарли со вздохом поднялся и неохотно приблизился к матери, которая заключила его в объятия. И в этот момент Роб издал торжествующий клич:
— А между прочим, уже два-ноль!
— Это не считается! — запротестовал Чарли, высвобождаясь от рук матери и бросаясь к своему стулу. — Меня отвлекли!
— Очень приятно, — пожаловалась сама себе Джейн.
— Ничего не знаю, все считается, — продолжал Роб, не замечая, как в сердце жены вонзается нож обиды.
— Я слышала, вы сегодня выиграли, — сказала Джейн.
— Сколько раз повторять, — простонал Роб, не оборачиваясь от экрана. — Это не «мы», а «Сити».
— Без разницы. Так что это нам дает? И я имею в виду нас, а не «Сити».
— Очень смешно, — бросил Роб. — «Сити» нужно заработать четыре очка за три игры.
— И?
— Что «и»?
— Ради бога, Роб! — рассердилась Джейн. — У них получится или нет?
— А я-то откуда знаю?
— Ты должен сделать так, чтобы у них получилось, Роб. Я тебе говорила…
Прежде чем она закончила, Чарли встал и направился к двери. Он слышал все это сотни раз за последние месяцы и больше слушать не желал.
— Я пока побуду у себя.
Роб свирепо воззрился на Джейн, которая зажмурилась и вздохнула. Она снова это сделала.
— Ловко сработано, Джейн, — сказал Роб. — Офигеть, до чего ловко.
Джейн беззвучно сидела на диване, в то время как двое самых дорогих для нее людей игнорировали ее, как игнорировали почти постоянно на протяжении последних двадцати четырех часов. И как это она дошла до такого?
В четверг, когда Чарли позвонил Робу и попросился провести с ними выходные, она воспылала оптимизмом: решила, что сын вот так, не очень ловко, пытается смягчить давление, оказываемое на отца, возвращая их исковерканной семейной жизни хотя бы подобие нормы. А может, Чарли даже хочет помочь матери залатать в отношениях дыру-другую.
Увы, благодаря Джейн и ее болтливому языку эти надежды разбились практически с первых минут его визита. Она поморщилась, как от боли, припомнив, как неохотно подошел к ней Чарли, когда мать выразила желание обнять сына. Неприязнь, стыд, смущение — все это было на его лице. И сердце Джейн снова и снова переполнялось болью.
Но хотя бы с Робом сын вел себя почти как прежде, это уже кое-что. Однако это было их время, а Джейн отводилась роль незваного зрителя, стороннего человека, нелюбимого и одинокого.
Роб совсем не помогал ей. Никогда Джейн не видела мужа таким холодным и равнодушным. Она подозревала, что причиной тому и ее поведение в связи с наследством, и то, что Джейн наделала… Но поскольку Роб практически не общался с женой, наверняка она не могла знать. И сказать по справедливости, теперь Джейн могла вызвать мужа на разговор только брюзжанием и упреками, так что еще ей оставалось делать? В конце концов, она же извинилась за свою ошибку миллион раз.
А хуже всего было то, что если Джейн и нуждалась в Робе, то именно сейчас. Ей было страшно — страшнее, чем когда-либо за всю жизнь. Она боялась не потери денег, а потери всего. Джейн даже казалось, что это уже случилось.
Ее сердце сжалось, когда Роб резво поднялся на ноги и бросил, что им пора ехать. Сыну пора снова покинуть мать, а Джейн пора снова исчезнуть в пустой, черной яме, в которую превратилась ее жизнь.
Всеми фибрами души она молила, чтобы Роб и Чарли спросили, не хочет ли Джейн поехать с ними, но если они и услышали эту немую мольбу, то не обратили на нее внимания, так как приглашения не прозвучало. И потому, собрав остатки гордости и не попросившись в машину сама, Джейн утешилась тем, чем могла: вялым объятием на прощание, касанием щеки, краткими проводами в холле. Закрытая дверь и звук ожившего двигателя «бентли» послужили сигналом для начала слез, которые, она знала, не прекратятся еще долгие часы.
К тому моменту, когда за «бентли» закрылись ворота, Джейн Купер, жена и мать, рыдала в полный голос.
Мик сидел в кресле перед телевизором и прислушивался к тому, как на кухне звенит посудой его сын.
— Не забудь печенье! — крикнул старик. — Они в шкафу над чайником.
— Черт побери! — донесся ответ. — Я же гость как-никак.
Мик повернул голову к двери, из-за которой появился Роб, протянул руку, и вскоре в ней оказалась кружка с горячим чаем.
— Гость, чтоб мне провалиться. Это же ты плакался, что хочешь пить, — сказал Мик с довольной ухмылкой. — Ну? Как он побыл у вас?
— Более-менее, — сказал Роб. — По крайней мере, он теперь разговаривает.
— А как он вел себя с Джейн? Мне кажется, он скучает по ней, хотя виду не показывает.
— Не знаю, папа, — печально вздохнул Роб. — Все ужасно запуталось.
— Послушай, тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но… Может, следует быть с ней помягче? Не ради нее, — быстро уточнил Мик, опередив Роба, готового возразить. — Ради Чарли. Подумай сам, он застрял посреди ваших проблем. Это нехорошо.
Роб сел на свое место и воздел глаза к потолку.
— Знаю, — сказал он, продолжая разглядывать что-то наверху. — Я пытаюсь, но… Она изменилась. Она стала чертовски… — Роб замолчал, не сразу подобрав точное слово.
— Корыстной? Эгоистичной? — подсказывал Мик.
Роб перевел взгляд на отца и улыбнулся. Подходили оба варианта.
— Ты знаешь, в такие моменты я очень скучаю по маме, — внезапно признался Роб.
Мик молча переваривал услышанное несколько мгновений. Воспоминания о жене всегда омрачали его настроение и напоминали о собственной невеселой ситуации.
— Ну, скажи спасибо тому поганому недоумку, — в конце концов сказал он. — Это же он, придурок, утащил ее в Новую Зеландию. — В голосе Мика громче всего звучала злость, но слышались и отголоски обиды.
— Его зовут Энди, папа, и на самом деле он неплохой мужик.
— Он урод. Ну скажи, какой это мужик, если он не любит футбол, а?
— Это чертовски умный мужик, — вздохнул Роб.
Роб вернулся домой только во втором часу ночи и с удивлением обнаружил, что Джейн не ушла спать, а все еще сидит в гостиной перед телевизором.
Когда она подняла на него глаза, Роб выдавил дежурную улыбку — и замер потрясенный. Какая же она грустная. А точнее, несчастная.
— Что смотришь? — спросил он, не придумав ничего лучшего.
— Ничего. Просто телевизор включен…
— А-а. Хочешь чаю?
— Нет, спасибо, — ответила Джейн и подняла руку, в которой был зажат бокал вина. — Я уже напилась.
Роб заметил, что говорит она не очень четко. Он двинулся было к лестнице, ведущей на второй этаж, но через пару шагов сменил направление и, захватив из холодильника пиво, вернулся в гостиную, где, к удивлению жены, уселся на другой конец дивана.
— Как Чарли? — спросила она.
— Думаю, нормально. По дороге домой он почти ничего не говорил. Как обычно.
— Он ненавидит меня.
Роба потрясли не только слова, но и то, как она их произнесла: холодно и без единой эмоции в голосе и на лице.
— Нет.
— Да. Он стыдится меня. Так же, как и ты.
Это были не вопросы, а утверждения. Или выводы, сделанные человеком, окончательно сломленным судьбой, которую он создал своими собственными руками.
— Я не стыжусь тебя, Джейн. Я просто… — Робу пришлось умолкнуть, потому что он не смог подобрать слова, которые передали бы, сколько боли причинил ему ее поступок. — Я знаю, — сказал он тихо.
— Что знаешь? — спросила Джейн.
— Я знаю о Брайане. Всегда знал.
Джейн почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Оказывается, то, что она считала своей самой сокровенной, самой глубокой тайной, таковой давно не является. Когда этот невероятный факт достиг ее затуманенного алкоголем сознания, тут же стали возникать вопросы. Как Роб об этом узнал? Как он смог так долго молчать о своем открытии? Как терпел такую боль столько лет? Как бы все изменилось, если бы они поговорили об этом в то время? А если потом? А если бы она ушла?
— Хочешь поговорить об этом? — спросила Джейн, не глядя на мужа.
— Нет, — скорбно ответил Роб. — Теперь это не поможет. Просто заварушка с Макдональдом снова напомнила мне обо всем.
Джейн наконец повернула к нему лицо и улыбнулась — виноватой, слезливой и печальной улыбкой. А когда заговорила, ее голос был полон сожаления о содеянном:
— Прости меня, Роб. Мне так жаль.
— Знаю, знаю, дорогая, — сказал он, вымучивая ответную улыбку, несмотря на невыносимую боль в сердце. — Мне тоже.
И они оба заплакали.
Глава сороковая
Проведя большую часть воскресной ночи в слезах, Роб и Джейн посвятили понедельник тому, чтобы собрать осколки разбитой семьи и попробовать снова склеить их.
Освобождение от связанного с Брайаном груза, который Роб носил в душе долгие годы, принесло невероятное облегчение, притом что ознакомление с подробностями романа принесло столь же невероятное страдание. Он по-прежнему не знал, как сможет, если вообще сможет, примириться с фактом, что его жена серьезно думала бросить Роба и Чарли ради другого мужчины, но, по крайней, мере теперь Куперу была известна вся правда, а это уже кое-что.
Столь же катарсическим стало обсуждение тревог и вопросов Джейн. Роб был сражен наповал, узнав, что жена давно подозревает его в вынашивании тайных планов относительно других женщин, в частности Джоан. Хотя, к облегчению Купера, Джейн не думала, что он действительно изменял ей. Жена была уверена, что в противном случае почувствовала бы это.
В конце концов, после многочасовых разговоров они смогли сделать только два вывода. Первый заключался в том, что Чарли и его состояние имеют первостепенное значение для них обоих, а второй — в том, что если Роб и Джейн серьезно настроены залатать пробоины в корабле семейной жизни, то единственный способ сделать это — проводить больше времени вместе. Однако в данный момент последнее невозможно. В результате, чтобы позволить Робу сосредоточиться на ситуации в клубе, пара решила заключить перемирие до окончания сезона и тогда уже определиться, что делать дальше. Далекий от идеального, этот план все же был достаточно разумным. Однако согласиться отложить проблемы в отношениях — это одно, и совсем другое — попытаться применить данное решение в реальности. Поэтому, желая успокоиться, проветриться и настроить мозг на рабочий лад, после обеда Роб покинул дом и отправился в гольф-клуб, чтобы в одиночестве и с тяжеленной сумкой пройтись по восемнадцати лункам.
Он только что разделался с седьмой лункой и шагал по узкой гравийной дорожке к восьмой подставке, когда заметил человека, двигавшегося навстречу. Почти моментально Роб узнал в нем Пита Макдональда.
Роб хотел было выхватить самую длинную клюшку и как следует накостылять по шее тому, кто принес ему и его семье столько горя. Вместо этого Купер просто остановился посреди дорожки и стоял так до тех пор, пока бывший капитан его команды не вышел из задумчивости и не увидел, кто преградил ему путь.
Если Роб и ожидал какой-то враждебной реакции с его стороны, то ее не последовало. Макдональд замер как вкопанный, а потом с покаянным видом протянул Робу руку.
— У меня не было шанса принести свои извинения, мистер президент, — сказал он виновато. — Я поступил ужасно и прошу простить меня.
Роб несколько секунд сверлил его взглядом, но потом принял протянутую руку и сжимал ее так долго, что Макдональду стало неловко.
— Послушайте, — сказал тогда Роб. — Не знаю, как у вас, а у меня сегодня игра совсем не клеится. Не хотите выпить пива?
Глава сорок первая
На следующий день к моменту появления Роба в «Джордж-парке» новость о том, что Пит Макдональд заново подписывает контракт и снова будет капитаном команды, облетела коллектив клуба словно верховой пожар.
Сказать, что стадион гудел, было бы недостаточно. Когда Купер вошел в вестибюль, то даже попятился, так как был уверен, что Эмили собирается перескочить через свой стол и броситься ему на шею прямо на виду у толпы журналистов, как обычно, карауливших при входе. И как обычно, Роб проигнорировал их всех, хотя в этот день репортеры были особенно крикливы, добиваясь его внимания.
— Вам следует вести себя осмотрительнее, — сказала Джоан, когда Купер вошел в приемную. — Если так будет продолжаться и дальше, то вас здесь полюбят.
— Вряд ли, — засмеялся Роб, принимая от нее стопку бумаг с информацией о звонках и сообщениях. — Я всегда буду для вас врагом, мерзким подонком.
Джоан показала ему язык и улыбнулась.
Роб подмигнул в ответ и направился в свой кабинет.
— Ах да… — Он остановился уже у двери. — Я не забыл, что в пятницу так и не угостил вас обедом. Как смотрите на то, чтобы сходить сегодня куда-нибудь? Скажем, через час?
— Хорошо! — откликнулась Джо. — Но с одним условием: ни слова о футболе.
Когда в две тысячи шестом году Вики Чандлер встретила Гэри Коллинза в загородном пабе недалеко от Лидса, первым человеком, которому она сообщила об этом, была ее сестра Клэр.
И точно так же Вики созванивалась с Клэр, когда Гэри сделал ей предложение, когда у нее случился выкидыш, когда ей сказали, что у нее никогда не будет детей, когда узнала о выигрыше в лотерею и когда к ней пришла полиция с известием о том, что ее муж найден мертвым за рулем «феррари» с признаками обширного инфаркта.
Клэр была ее опорой, ее силой, ее лучшим другом, и из всех замечательных даров, что преподносила Вики судьба, превыше всего она ценила близость с сестрой. И сестра отвечала на это чувство взаимностью, если не большей любовью.
Поэтому, несмотря на то что по телефону они говорили постоянно, не реже раза в месяц, обычно когда одна из сестер чувствовала себя либо худой, либо толстой, Вики Коллинз и ее сестра встречались, чтобы как следует и со вкусом покутить.
Вот так и вышло, что однажды днем после серьезных и вдумчивых трат в магазинах две женщины сидели в шикарном ресторане в центре города и вкушали неоправданно дорогой обед, мелодично хихикая ни над чем конкретно. Тут-то Вики увидела, как в этот же самый ресторан входит, блаженно улыбаясь, Роб — рука об руку с хорошо одетой женщиной средних лет.
— Вы определенно знаете, как потратить мои деньги, — сказал Роб, зачерпывая пену со своего капучино и с аппетитом облизывая ложку. — Отлично поели.
— Точно, — произнесла Джоан с довольным видом. — Я объелась.
— Объелась? — поддразнил ее Роб. — Это не очень-то женственно.
— Это что, слышали бы вы, как я пукаю, — ответила она и прыснула со смеху. — О господи! Сама не верю, что сказала такое!
— Я в ужасе. — Роб затряс головой. — Все мои иллюзии разбиты.
— Ну что тут скажешь… Я слишком много времени провожу среди мужчин. Нам пора возвращаться, уже четвертый час.
— Да, я слышал, что начальник у вас не подарочек, — сказал Роб и жестом попросил у официанта счет.
— Он не так уж плох, — возразила Джоан, блестя глазами. — Я постепенно привожу его в форму.
Роб улыбнулся и занялся формальностями расчета с официантом. По их завершении Купер и Джоан еще несколько минут наслаждались, допивая кофе. Только съев и выпив все без остатка, Роб встал, обошел стол и придержал стул, помогая Джоан подняться.
— Благодарю вас, сэр, — продолжала она игру. — Вы очень любезны.
— Рад служить, мадам.
Джоан повернулась к нему, улыбнулась, потом встала на цыпочки и поцеловала Роба в щеку.
— С днем рождения.
— Спасибо. — Роб даже покраснел от удовольствия. — О, я совсем забыл спросить: как дела дома?
Лицо Джоан озарилось широкой улыбкой.
— Чудесно, — ответила она. — Просто чудесно.
Роб сидел один и предавался мыслям о своей полной и вопиющей беспомощности.
Хотя он давным-давно убедил себя, что почти наверняка не справился и в конце сезона должен будет уйти с пустыми руками, если не считать остатков зарплаты, которые Роб сумел уберечь от Джейн, после победы в субботу в его голове зазвучал тоненький голосок, нашептывающий: не все еще потеряно, и Купер сможет-таки вытащить счастливый билет.
В конце концов, «Нортгемптон» не выигрывал ни одного матча уже два месяца кряду. А при условии, что «Сити» сохранит свой нынешний боевой настрой, имелись все основания рассчитывать на то, что команда соберется и не только возьмет очко, необходимое для закрепления их статуса в лиге, но и еще три, которые нужны Куперу для достижения заветной цифры пятьдесят один.
Однако «Нортгемптон», несмотря на надежность своего положения в середине таблицы и отсутствие каких-либо шансов на продвижение в этом сезоне, играл так, словно от этого зависела жизнь команды, и большую часть матча полностью подавлял «Сити».
Хорошо еще, что неспособность противника превратить давление в голы позволила домашней команде выстоять, и финальный свисток, означающий «сухую» ничью, был встречен со стороны «Сити» такими бешеными плясками радости, которых не наблюдалось долгие годы. На какое-то время, к удивлению окружающих и самого себя, Роб и сам был захвачен волной эйфории.
Однако, поднявшись на верхние ряды стадиона, чтобы посмотреть, как команда совершает импровизированный круг почета перед битком набитыми трибунами, он был встречен бранью такой интенсивности, которая превосходила все то, чему его подвергали ранее.
Словно этого мало, домашний сектор в едином порыве поднялся и стал скандировать: «Хотим одно очко! Хотим одно очко!» Вскоре хор был подхвачен практически всем стадионом, включая, как подозревал Роб, некоторых игроков.
Разумеется, признавался Роб себе, все это он заслужил, но все равно ему было очень больно, поэтому, не дожидаясь ухода команды с поля, Купер ускользнул со стадиона и поехал домой. Когда он добрался туда, ему уже не хватило душевных сил, чтобы выйти из машины. Роб так и сидел в «бентли» под окнами гостиной, утонув в жалости к самому себе.
— Три очка, — произнес он вслух. — Каких-то три жалких очка.
— С кем ты разговариваешь?
От неожиданности Роб едва не нырнул под сиденье. В боковом окне маячило едва различимое в темноте лицо.
— Господи, Джейн! — воскликнул он, пытаясь вернуть сердце из пяток на место. — Ты с ума сошла? До смерти меня напугала.
— Уже полночь. Ты собираешься в дом?
Когда Роб наконец доплелся до кухни, Джейн готовила кофе. Он встал в дверях, набираясь смелости перед тем, как заговорить с ней.
— Полагаю, ты уже слышала.
— Угу, — сказала Джейн, не отрываясь от кофе. — И кто она такая?
Роб оторопел.
— Что?
— Кто она такая, Роб? Та женщина, с которой у тебя роман?
— Роман? У меня? Что ты несешь? — спросил Роб, совершенно сбитый с толку.
— Тебя видели, Роб, — повернулась к нему Джейн. — Сегодня днем. И как это называется? Сношение из мести?
Роб нахмурился, затем, через секунду или две, начал улыбаться.
— Не смейся надо мной, Роб, — взвизгнула Джейн. — Не смей!
— Так это про обед! Вот о чем речь, верно?
Выражение лица Джейн подтвердило, что догадка Роба попала в цель, и он снова засмеялся.
— Я угостил Джоан обедом. Черт возьми, разве мы все это уже не обсудили?
— Я прекрасно помню, что ты мне говорил, а еще я знаю, что мне рассказали. Вы вдвоем вели себя как два голубка.
— Послушай, мне плевать, что тебе рассказали, но правда — ты ошибаешься. Неужели в самом деле думаешь… Ох, да мне даже не хочется тратить время на эти глупости. Я пошел спать.
— Только посмей выйти из кухни, Роб, и всему конец. Я не шучу.
Роб тут же остановился и развернулся на месте. В нем закипала злость, и Купер, чувствуя это, старался сдерживаться.
— Я не шучу, — повторила Джейн. — Мне нужны ответы.
— Все-таки ты ужасная лицемерка, — фыркнул Роб. — После всего, что сделала сама, ты стоишь здесь и требуешь каких-то ответов от меня.
В глазах Джейн промелькнула тень смущения, но она тут же сурово прищурилась.
— Посмотри мне прямо в глаза и поклянись, что ты не трахаешь ту вертихвостку!
Роб понял, что жена будет гнуть свою линию, и устало вздохнул:
— У меня с Джоан нет романа. Довольна?
— Ты бессовестный лжец! — зарычала Джейн. — Ты целовал ее, и тебя видели!
— Это она поцеловала меня в щеку, потому что благодарила за обед и еще поздравляла меня с днем рождения, понятно?
Джейн громко рассмеялась, но это был неуверенный смех человека, который вдруг понял, что ведет себя очень и очень глупо.
— Или тебе нужны какие-то доказательства того, что между нами ничего нет? Кстати, они у меня есть.
— И что это за доказательства?
— Она лесбиянка, Джейн.
Джейн так и застыла с открытым ртом.
— Что? Не пудри мне мозги! — сказала она наконец. — Этого не может быть! Ты сам говорил мне, что у нее двое дочерей.
— Да, от мужа, которого она терпеть не могла. А теперь у нее есть подруга Дженни, с которой она очень счастлива. Так что вряд ли Джоан стала бы заводить с кем-либо интрижку, особенно с человеком не того пола!
— Не верю, — заявила Джейн, но с осторожностью.
— Как тебе будет угодно, — спокойно ответил Роб. — А теперь, так как у меня был прескверный вечер, я пойду все-таки спать. Надеюсь, ты не будешь возражать. Или хочешь обвинить меня в чем-то еще? Например, в крупном мошенничестве? Или в том, что я ношу женскую одежду в твое отсутствие?
Смущенная, как и следовало, Джейн помотала головой, и Роб ушел из кухни, оставив ее наедине со своими мыслями.
Глава сорок вторая
Для многих фанатов «Сити» это утро стало продолжением безудержной эйфории предыдущего вечера, и все благодаря тому факту, что реальный, длиной в сезон, страх вылететь из лиги больше не довлел над ними.
Для некоторых этот страх сменился мыслями о будущем сезоне и замечательных перспективах клуба, который будет находиться целиком в руках болельщиков впервые за всю историю.
Для других же место страха заняла другая эмоция — желание, а именно желание видеть, как Роб Купер повергнут в прах и страдает от всех возможных мук.
Андреа Баркер знала об этих настроениях лучше многих, так как, сидя напротив Роба и ожидая, когда он закончит телефонный звонок, держала в руке наглядное доказательство, зафиксированное черным по белому, то есть ручкой на листе бумаги.
— Паршивые бюрократы, — возмущенно заявил Роб, швыряя трубку на место. — Ну какого черта понадобилось звонить мне и сообщать о заседании дисциплинарного совета ассоциации в августе, если меня к тому времени давно уже и след простынет? Придурки. — Он сделал несколько вдохов и выдохов и обратил внимание на молодую блондинку с другой стороны стола. — Прошу меня простить. Итак, о чем вы говорили?
— О том, что билеты на финал распроданы, а желающие до сих пор стоят в очереди. Такого еще не бывало, должна заметить.
— И мы прекрасно понимаем, чем это вызвано, — надулся Роб и взял из ее руки листок.
— Да нет же, дело совсем не в этом, — солгала она из вежливости.
— Спасибо, Андреа, но будем откровенными: клуб вне опасности, а меня все ненавидят. Чему равняется два плюс два?
Андреа потупилась неловко, потом посмотрела в окно — что угодно, лишь бы не глядеть шефу в глаза.
— Тут и спорить не о чем, — продолжал Роб. — Досадить мне — для команды это единственный повод играть. Или не играть, как в данном конкретном случае.
— Но мне показалось, что вчера на матче вас меньше освистывали, — сказала Андреа, пытаясь сохранить видимость позитивного настроя.
— Думаю, помогла скидка на выпивку. Фунт за пинту — это же почти даром, вот они все и надрались, дармоеды вражеские, — пробурчал Роб и тут же глянул на нее с извиняющейся улыбкой: — Простите, я забылся.
— Может, если бы вы не были так сильно настроены против фанатов, — произнесла Андреа с некоторой холодностью, — то и они проявили бы больше терпимости.
Возражать было нечем, так что Роб только хмыкнул, а потом подскочил и стал мерить кабинет шагами, к большому неудовольствию Андреа: из-за похмелья после вчерашнего матча она была не в состоянии следить за тем, как он мечется.
— Черт, черт, черт! — прошипел Роб с такой силой, что Андреа вздрогнула. — Должен же быть какой-то способ… — Он внезапно остановился и сосредоточенно нахмурился. — Сколько билетов продано на субботнюю игру?
Капитально оконфузившись из-за беспочвенных подозрений в ночь после матча с «Нортгемптоном», Джейн вела себя относительно тихо и скромно. Поразмыслив над последними событиями, она наконец пришла к осознанию того, что в их жизни сейчас самым главным являлись не их отношения и даже не Чарли, а футбольный клуб. Будущее их семьи неизбежно зависит от того, что случится в «Джордж-парке» на протяжении ближайших десяти дней.
В результате она взяла с самой себя обещание проявлять максимум поддержки и оказывать максимум помощи Робу и в то же время не делать ничего, что могло бы раскачать и без того неустойчивую, протекающую лодку мужа.
Как следствие, Роб и Джейн сидели мирно и спокойно на кухне и завтракали под аккомпанемент голоса Эймонна Холмса, который вместе с командой канала «Скай-ньюс» рассказывал о последних событиях за пределами дома Куперов.
Однако если Джейн думала, будто впереди у них тихое утро, то ее надежды разбились о суровую реальность: с экрана донеслось имя Роба, и в кадре возникла Сара Уильямс, расположившаяся перед стадионом «Джордж-парк». Фоном ей служила очередь из нескольких сотен болельщиков «Сити».
— Отлично! — воскликнул Роб и сделал звук громче. — У нас аншлаг!
— Именно так, Эймонн, — восторженно щебетала Сара. — Как всем нам известно, президенту «Сити» Робу Куперу необходимо, чтобы его игроки заработали три очка, и тогда он станет обладателем шестимиллионного состояния.
— А если команда не получит этих трех очков, то он потеряет все, верно, Сара? — спросил Эймонн.
— Абсолютно верно. Вчера Роб Купер объявил, что он предлагает бесплатные билет и проезд всем фанатам «Сити», которые пожелают поехать на субботнюю игру в Уикоме.
— Что ты предлагаешь? — спросила потрясенная Джейн.
— Тише! — рявкнул Роб. — Я не слышу!
— И сейчас я стою здесь, в окружении сотен фанатов, которые…
Голос журналистки заглушило внезапное пение болельщиков, собравшихся вокруг нее:
Сара Уильямс сунула микрофон под нос одному из фанатов:
— Так что вы думаете об этом жесте со стороны президента?
— У меня самого есть пара жестов для него, пусть приходит, коли захочет посмотреть, — ответил парень, чем вызвал дружный хохот среди своих единомышленников.
— Болван, — сказал ему Роб из кухни.
— А что вы думаете? — обратилась Сара к другому фанату. — Будет «Сити» играть для него или нет?
— Да ни за что на свете. Две ничьи меня устроят. И этому уроду тогда не хватит очка.
— И это будет то что надо! — добавил еще один фанат.
— Да, — подхватил третий, — так ему и надо, вражине.
Камера отъехала, чтобы уместить в кадр всю толпу, которая дружно скандировала:
— Хотим одно очко! Хотим одно очко! Хотим одно очко!
Джейн схватила пульт и выключила телевизор.
— Да что же ты делаешь? — гневно набросилась она на Роба.
— Что опять не так?
— Почему ты идешь на поводу у этих недоумков? Лучше взгрей как следует своих игроков!
— Ты не понимаешь, — устало вздохнул Роб.
— Я понимаю одно: если ты не будешь осторожен, то через две недели мы…
— Мы что? — грозно спросил Роб.
Джейн хотела закончить фразу, но спохватилась, что сказала уже больше чем достаточно, и прикусила язык.
— Не обращай внимания, — сказала она виновато. — Прости. Конечно, ты лучше меня знаешь, что тебе сейчас нужно делать.
Роб смотрел на жену, еще разгоряченный стычкой, но через пару секунд смягчился и, потянувшись, пожал ее ладонь. И этот жест значил для нее больше, чем он мог себе представить.
— Надеюсь, что это так, дорогая, — сказал Роб. — Очень на это надеюсь.
Глава сорок третья
Если и существовал автомобиль, более приспособленный к пожиранию миль дорожного полотна и изрыганию переваренных остатков у себя позади, чем «бентли континенталь джи-ти», то Роб представить себе не мог, сколько бы такое чудо стоило. Его машина была идеальна для дальних поездок, и в тех нередких уже случаях, когда Купер задумывался над гипотетической утратой наследства, одной из самых болезненных перспектив для него был возврат ключей от «бентли» клубу.
Поскольку эта, пока воображаемая, картина причиняла ему слишком много боли, Роб обычно старался задвинуть ее в самый темный угол мозга. Но когда он готовился к путешествию в Хай-Уиком сегодня утром, неприятные образы так и стояли у него перед глазами. Ведь практически утратив контроль над событиями на поле, Роб прекрасно понимал, что предстоящая поездка может стать его последним шансом насладиться роскошной мощью, которую дают только машины стоимостью от ста двадцати тысяч фунтов.
Поэтому Купер решил, что вне зависимости от событий дня ему следует сделать все, чтобы получить максимум удовольствия от каждой секунды из трех часов, от каждой мили из ста семидесяти. К тому времени, когда он выехал на трассу и легко покатил по скоростной полосе, у него все было подготовлено: еда, питье, музыка и температура салона. Роб даже настроил на своем навигаторе любимый голос — женский с австралийским акцентом.
Если в двух словах, то все было идеально, за исключением одной детали: с Робом ехал пассажир.
При нормальных обстоятельствах Кит Мэйс отправился бы на матч в автобусе вместе с командой. Однако после матча футболисты двигали прямо в аэропорт, поэтому Мэйс обратился к плану Б, а именно — сесть во второй клубный автобус, поменьше, которым путешествовали представители администрации клуба и прочие более-менее официальные лица.
К сожалению, и этот план провалился, так как Мэйса задержала пресса, которая осаждала «Джордж-парк» во все большем количестве, и автобус был вынужден стартовать без него. Оставался еще план В: попроситься попутчиком к кому-нибудь еще. Но увы, в тот момент, когда Мэйс был готов ехать, все уже умчались. И в последней отчаянной попытке попасть-таки на матч Кит позвонил Робу, который, увидев на дисплее мобильника его имя и предположив, что секретарь клуба наверняка уже на пути в Уиком, имел неосторожность ответить. Вот таким образом двое мужчин оказались наедине. Они молча смотрели вперед, пока «бентли» нес их на юг и салон наполнял не любимый Робом северный соул и даже не разговор, а спортивное ток-шоу и бесконечное обсуждение ситуации в «Сити». Послушав в течение некоторого времени, как его имя сопровождается эпитетами от «тупицы» до «антихриста», Роб стал приходить в раздраженное состояние духа. Чтобы спасти остатки хладнокровия, он выключил радио и погрузил машину в оглушительную тишину. Мэйс первым ее нарушил.
— Ну вот, начинается, — сказал он.
Роб улыбнулся про себя. Годы поездок по трассам вслед за «Юнайтед» отточили его способность замечать автобус с фанатами в ту секунду, когда он появлялся в зоне видимости. К тому моменту, когда Кит заговорил, Роб уже давно наблюдал за тремя зелеными автобусами и многочисленными автомобилями с сине-белой символикой, которые двигались впереди «бентли».
— Сколько всего их едет? — спросил он, когда наконец смог различить слова «Сити» и «Иствудский филиал» на большом флаге, закрывающем заднее стекло последнего автомобиля в колонне.
— Официально мы отправили двадцать два автобуса, — ответил Кит, когда они поравнялись с отстающими машинами, — но набралось еще несколько автобусов без помощи клуба, а многие едут на собственном транспорте.
— То есть ушли все тысяча восемьсот билетов?
— У нас бы взяли еще столько же, но полиция не позволила распространить свыше лимита. Думаю, вам это только на руку. Довольно дорогая затея оказалась.
Роб хмыкнул в знак согласия и разглядел впереди еще одно скопление автобусов и машин, разукрашенных символикой его врага.
— Ну, — сказал Роб затем, — это не совсем мои деньги. Всего лишь часть доходов, которые я получил от управления клубом.
— Часть стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов, — недовольно проворчал Мэйс.
— Я бы не переживал из-за этого, — сказал Роб. — При том, как идут дела, через неделю-другую на вашем счету появятся дополнительные шесть миллионов.
В машине снова установилась тишина. Движение стало плотным, и Роб был вынужден жать на тормоз до тех пор, пока «бентли» не поплелся со всеми со скоростью не более сорока миль в час — чуть быстрее, чем автобусы на медленной полосе.
Неизбежно разница в скорости привела к тому, что «бентли» поравнялся с ними, и даже несмотря на разделяющую среднюю полосу, пассажирам автобусов не понадобилось много времени, чтобы узнать машину, так часто упоминаемую в новостных сводках.
— Задницы! — засмеялся Роб, когда увидел сбоку от себя четыре комплекта ягодиц, прижатых к стеклу.
— Как минимум четыре штуки, — сказал Кит и помахал болельщикам, которые теперь выражали свое отношение к президенту «Сити» жестами и неслышными из-за окон криками.
— Не надо махать им! — укорил его Роб. — Черт возьми, Кит, разве вы ничего не знаете? Никогда не показывай виду, что замечаешь оскорбления в свой адрес. Это будет принято за слабость с твоей стороны.
— Извиняюсь, — сказал Кит, не скрывая сарказма. — В отличие от вас, меня никто не стремится осыпать оскорблениями, и поэтому я не знаком с протоколом.
Роб искоса глянул на своего незваного пассажира и нажал на газ, поспевая за разогнавшимся движением.
— Ну ладно, давайте, — сказал Купер.
— Простите?
— Давайте, вы хотели высказаться с начала сезона, а сейчас отличная возможность — я никуда не сбегу.
— Начистоту? — спросил Мэйс после короткой паузы.
— Да, начистоту.
— Я думаю, что вы дерьмо, — резко произнес Кит. — По-моему, почти все, что вы сделали в этом сезоне, — дерьмо, и то, что заставили всех нас пережить, — полное дерьмо. Как вам это понравилось?
— Не надо стесняться в выражениях, — с невеселым смехом сказал Роб. — Зачем щадить мои чувства?
— И еще, — продолжал его пассажир, — я надеюсь, что вы продуете. Не только потому, что вы дерьмо, но и потому, что в таком случае шесть миллионов окажутся у «Сити», а нам эти деньги очень пригодились бы.
— Плюс вы останетесь с работой.
Тут засмеялся Кит Мэйс:
— Как это характерно для вас! Вы думаете, что все вокруг только и думают что о собственной выгоде.
— А что, не все?
— Не все.
Машина опять погрузилась в молчание, но Роб чувствовал, что откровения еще не исчерпаны. В конце концов он не выдержат напряжения.
— Ну, говорите, говорите, вы же еще не закончили.
— Хм, на самом деле, — сказал Кит, подумав, — я хотел только сказать, что ваши успехи на финансовом фронте произвели на меня большое впечатление. Очень большое впечатление.
Роб хмыкнул и продолжал смотреть на дорогу.
— Спасибо. Не хотите повторить это моей жене?
За годы своего увлечения футболом Роб испытал, как ему казалось, все возможные эмоции — от высочайшей из наивысших спортивных радостей до нижайшего из низших спортивных поражений. Он переживал каждый эпизод с полной отдачей, зная, что будет следующая игра, придет новый сезон, и все начнется сызнова: мыльная опера под названием «футбольный фан-дом» будет разыграна с нуля до финала еще и еще раз. Но никогда Купер не опускался в такие глубины отчаяния, в которые погрузился теперь.
Началось все неплохо. Воодушевленные возвратом Пита Макдональда футболисты «Сити» вышли на поле сражаться, поэтому предматчевые опасения Роба не оправдались: первую половину игры команда провела в атаке. И в конце концов напор увенчался трудовым голом, который, невзирая на постоянную и оглушительную ругань в адрес президента клуба, несшуюся с трибун, был встречен громкими приветствиями приезжих фанатов.
Второй тайм отличался от первого, как день от ночи. Потому что после перерыва «Сити» стал играть так, будто принимает участие не в последних матчах сезона, а в товарищеской встрече в межсезонье.
Перехваты были вялыми, пасы — необъяснимо слабыми, а тактика, если считать, что она вообще имелась, — смехотворной. Когда был забит неминуемый при такой игре ответный гол, фанаты «Сити» встретили его с большим восторгом, чем остальные три сектора стадиона вместе взятые. А дальше игра и вовсе превратилась в фарс: ни одна из сторон не желала делать ничего, что могло поставить под угрозу их очко.
Затем все было кончено, и местный стадион никогда не слышал такого рева, которым приветствовали финальный свисток. Да что там, назвать это явление ревом — значит, сильно преуменьшить действительность. Это было цунами звука, которое, благодаря совместным усилиям десяти тысяч торжествующих голосов, эхом окатывало стадионы, словно неумолимая, неукротимая сила. С каждой секундой оно только нарастало. И направлен этот шквал был на одинокую фигуру в президентской ложе.
Не то чтобы Роб что-то слышал. Он провалился в знакомый ему режим замедленного восприятия и потерялся в своих мыслях. Его самые страшные кошмары сделали еще один шаг к яви.
Толчок в плечо вернул Купера обратно в реальное время. Роб поднял глаза и увидел улыбающееся лицо Кита Мэйса, склонившееся над ним.
— Пойдемте, мистер президент, — сказал Мэйс. — По-моему, вам срочно нужно выпить пива.
Роб вздохнул и пошел вслед за секретарем своего клуба к бару, а за его спиной ликующие толпы болельщиков «Сити» слились в едином порыве:
— Хотим одно очко! Хотим одно очко!
— Неблагодарные твари, — пробормотал Роб себе под нос.
Глава сорок четвертая
Будет справедливо сказать, что, будучи футбольным фанатом десятки лет, Роб приобрел обширный и красочный словарь. Более этого, в рядах поклонников «Юнайтед» всем было известно, что если кому-то нужно подобрать хорошее крепкое словцо, то надо обратиться за помощью к Робу Куперу.
Поэтому, учитывая, какой день пришлось ему пережить, домой он прибыл во всеоружии, заряженный эпитетами по самые уши, готовый изрыгнуть поток или два словоизлияний на любого, кто будет глуп настолько, чтобы в этот момент попасться ему на глаза. Поэтому Роб даже обрадовался, когда еще с дороги увидел ватагу журналистов, разбивших лагерь перед его воротами. Он притормозил и стал ждать перерыва во встречном движении, чтобы свернуть к дому.
— Сейчас вы у меня получите, паразиты, — бормотал Купер, брызгая слюной, довольный тем, что его заметили и вся лужайка вокруг забора зашевелилась. — Сейчас я вам таких комментариев надаю, закачаетесь.
— Папа, — спокойно произнес Чарли, — это плохая идея.
Роб посмотрел на сына и быстро сообразил, что рядом с ним на подростковых плечах сидит мудрая голова.
— Знаю, — вздохнул Купер. — Просто мне нужна разрядка.
Он наблюдал за тем, как пресса суматошно готовится к десяти секундам бешеной активности, которые журналисты ждали, несомненно, долгие часы, и улыбнулся:
— Давай немного пошалим все же, а?
Чарли только покачал головой, когда отец выключил указатели поворота и, вместо того чтобы свернуть к дому, помчался по улице вперед.
— Какой же ты еще ребенок.
На протяжении получаса Роб пять раз проехал мимо дома и столько же раз инсценировал съезд к дому, и только на шестой он, хихикая, действительно повернул. Его маневры к тому времени полностью истощили журналистов, и они не сумели помешать его беспрепятственному проезду в раскрывшиеся ворота.
— Ну как, теперь тебе стало лучше? — спросил Чарли, немало смущенный поведением отца.
Оказалось, что Роб еще не наигрался. Створки еще не успели закрыться, когда он нажал на тормоза, хитро подмигнув сыну, выбрался из «бентли» и пошел обратно за ворота.
— Ну никак не угомонится, — вздохнул Чарли и тоже вылез из машины, но направился прямо к дому. — Старческий маразм, не иначе.
Суета и гам, которые приветствовали появление Роба, граничили с балаганом, но он не обратил внимания на хаос и отчаянные вопросы, а просто встал перед воротами и стал ждать, когда наступит некое подобие порядка.
— У меня есть краткое заявление, — сказал Купер среди вспышек фотокамер, — сделав которое, я не буду отвечать на вопросы. Вас это устроит?
Услышав одобрительный ропот, означающий, что такой расклад никого не устроит, но пусть лучше так, чем никак, Роб с сердечной улыбкой снова дождался относительной тишины. Он покашлял, прочищая горло, и затем нажал на кнопку пульта управления ворот, который держал в кармане. Ворота с клацаньем стали закрываться, вызвав переполох среди ждущей подачки толпы журналистов.
— Все вы можете проваливать ко всем чертям собачьим! — сказал Купер и добавил с поклоном: — Благодарю и спокойной ночи!
Роб сделал шаг назад в тот самый миг, когда разразилась буря возмущения, но повернулся он не раньше, чем створки ворот полностью сомкнулись перед его лицом. Только тогда Купер пошел по подъездной дорожке к дому, весело что-то насвистывая.
Даже вид поджидающей в холле Джейн не испортил ему настроения, хотя выражение ее лица предполагало, что она жаждет именно этого.
— Добрый вечер, дорогая, — бодро поздоровался Роб с женой, уверенный, что его тон только подогреет ее раздражение. — Как провела день?
— Не знаю, что тебя так развеселило, — с пол-оборота завелась Джейн. — Потому что ты и твоя…
— Гордость? Самонадеянность? Глупость? — предложил он россыпь вариантов.
— О, я рада, что ты видишь в этом повод для шуток. Всегда знала, что ты никчемный бездельник.
— Ладно, Джейн, — сказал Роб. — Давай не будем начинать.
— Нет, я буду начинать. Я знала, что ты все испортишь. Бог знает, почему я столько лет терпела тебя. Что за идиотка!
Роб вдруг заметил, что на лестнице стоит Чарли с видом сильно раненого человека. Джейн проследила за его взглядом, но, увидев сына, только жестче сжала губы.
— Вот он, твой отец, Чарли, полюбуйся! Он ничтожество во всем, за что ни возьмется. Всегда таким был и всегда таким будет.
Чарли сморщился, словно вот-вот заплачет, посмотрел на родителей и ушел наверх, ни слова не говоря.
— Молодец, Джейн! — рявкнул Роб. — И вообще что ты тут делаешь? Беги к своему богатенькому дружку, это может быть твоим последним шансом.
Прежде чем она смогла ответить, Роб развернулся и вслед за сыном поднялся на второй этаж. Когда он сунул голову в комнату Чарли, тот уже сидел у компьютера.
— Можно войти? — спросил Роб робко.
Чарли пожал плечами, как делают подростки во всем мире, сигнализируя о том, что просьба не осталась неуслышанной, так что Роб счел себя вправе войти в комнату и присесть на кровать рядом с сыном.
— Не обращай сейчас внимания на маму, сынок. Она… ну, она…
— Она дура, — сердито закончил за него Чарли.
— Эй! — В качестве нагоняя Роб шлепнул сына по колену. — Проявляй капельку уважения. Ну да, — согласился он, помолчав. — Но все равно она тебе мать, не забывай об этом.
В комнате воцарилось неловкое молчание, и в конце концов Чарли нажал на кнопку на своем сенсорном экране. Тишина в комнате сменилась ровным ритмом неизвестной Робу композиции, пробивающимся из-под наушников на голове сына.
Роб оставался сидеть на кровати. Вообще-то он так и не понял, как правильно оставить подростка наедине с его грустными мыслями, но в любом случае не хотел показаться равнодушным.
— Что слушаешь? — спросил он, чтобы не молчать, и добавил, не дождавшись ответа: — Да, не надо отвечать, мне все равно. Вся нынешняя музыка барахло. Я просто хотел завести разговор. С самим собой, разумеется. Ну что ж…
Он похлопал сына по плечу и встал, чтобы уйти, но неожиданно Чарли стянул с головы наушники.
— Так это еще не конец?
— Чему? Нашим с мамой отношениям? Я не…
— Нет! — торопливо остановил его сын, заставив сердце Роба больно сжаться. — Врагам.
— Ничто не кончено, пока не упал занавес, — улыбнувшись, ответил Роб. — А это случится только в субботу в шестнадцать сорок пять.
Чарли рассмеялся:
— Никогда не думал, что когда-нибудь захочу, чтобы враги выиграли матч.
— Добро пожаловать в мой мир, сын. Добро пожаловать.
Глава сорок пятая
Роб отшвырнул газету на стол и вздохнул.
— Глаза б мои не видели… — произнес он вслух.
В этот момент дверь открылась, и вошла Джоан с последней из длинной череды кружек кофе, которым она поила Роба по его требованию.
— Спасибо, — сказала она.
— Я не о вас, — уточнил Роб и потряс газетой. — Вот об этом.
— Вообще-то я догадалась, — призналась Джо. — Все утро я только и слышу ругательства. Не понимаю, почему вы никак не успокоитесь. Вы же говорили с Гэри, и он сказал вам, что это чушь.
— Да, но он сказал бы так в любом случае, — хмуро возразил Роб.
Джоан печально покачала головой. Ее саму тянуло сейчас в три разные стороны, и она не могла сказать, какая из сторон побеждает.
Естественно, как фанатку «Сити», ее радовало, что статус клуба в лиге надежно закреплен. Еще Джоан ощущала определенное удовлетворение оттого, что человек, который доставил ей столько горьких минут в начале сезона, наконец-то несет заслуженное наказание. Однако при этом она глубоко сочувствовала своему шефу, видя, как Купер всю неделю подвергается обвинениям в организации договорных матчей и прочих грязных делишках, хотя он как раз наконец-то стал действовать порядочно.
Инсинуации в сегодняшних газетах были особенно болезненными, так как намекали на то, что ведущей силой в предполагаемом сговоре относительно последних игр является не кто иной, как Пит Макдональд.
Роб дозвонился на Кипр до Гэри и получил заверения менеджера в том, что все это злые домыслы, но Джоан видела, что шеф так и не избавился от подозрений. Также чувствовалось, что его ранит возможное предательство Пита, которого Роб по собственной инициативе вернул в команду в расчете приободрить игроков.
— Повторюсь, — сказала Джоан, — я не верю ни слову из того, что там написано, и вам не советую.
Роб пожал плечами и отодвинул от себя газету.
— Вам легко говорить. В вашем доме не живет гитлер в юбке.
— Хотите пари? — засмеялась Джоан. — Но что касается Пита: завтра команда возвращается, и вы сможете расспросить его лично.
— Я так и собираюсь сделать, — сказал Роб. — Ну, а как поживает ваше семейство?
— Четыре женщины под одной крышей… Скажу только, что я стала понимать ваши мужские шуточки насчет ПМС.
Роб не успел ответить, потому что из-за двери послышался знакомый голос, и Джоан отлучилась на секунду, чтобы провести в кабинет посетителя — безупречно одетого, но несколько смущенного Ли Ингланда.
— Прошу прощения за вторжение, — сказал он, когда Джоан удалилась и мужчины обменялись рукопожатием. — Но мне необходимо кое-что обсудить с вами.
— Пришли расставить точки над «и» перед тем, как забрать у меня все?
— Не совсем, — замялся адвокат. — У меня есть для вас одно послание.
Он сунул руку в портфель и извлек оттуда письмо, которое и вручил озадаченному Робу.
— Мне нужно прочитать это сейчас?
— Да, если вас не затруднит.
Роб сел за стол и разорвал конверт, откуда вытащил и развернул два листа формата А4, покрытых текстом. Через пару минут он прочитал все, что там было написано, после чего взглянул на Ли Ингланда, терпеливо сидящего в кресле напротив. А потом прочитал послание еще раз.
— Вы знакомы с содержанием письма?
— Да, — ответил адвокат. — И прежде чем вы продолжите задавать вопросы, хочу сказать вам следующее: мне были даны строгие инструкции не рассказывать о существовании этого письма вплоть до среды накануне финальной игры. То есть до этой среды.
Роб уронил листки на колени и уставился в потолок. Ли Ингланд мог бы поклясться, что видел, как кровь отливает от лица его клиента.
— Святые сосиски, — сказал Роб. Его голос дрожал от шока. — Должно быть, мой дядя был засранцем каких свет не видывал.
— Как вам сказать, — промолвил юрист и посмотрел на часы. — Человеком он был своеобразным. С вашего разрешения, я вас на этом оставлю. А может, вы не откажетесь отобедать со мной?
Обед с Ли Ингландом затянулся почти до вечера, и Роб, употребивший большую часть бутылки вина и некоторое количество «Будвайзера», оказался перед выбором: очень дорогое такси домой, ночь на диване в гостиной отца или очень дорогой отель. Он предпочел последнюю опцию. Адвокат дал Куперу массу пищи для размышлений, так что ему требовалось спокойное место, а раз уж Роб платит за покой, то почему бы не насладиться им в комфорте.
Послав сообщение Джейн о том, что он ночует в городе, а затем Чарли, чтобы проверить, в порядке ли сын, Роб вооружился бутылкой водки и двумя литрами диетической колы, отключил телефон и устроился в своем номере. Двумя часами позже, когда тара опустела, Роб включил мобильник и позвонил домой.
— Привет, это я, — сказал он. — Как у тебя дела?
— Нормально, — послышалось в ответ. — А у тебя номер хороший?
Даже в своем алкогольном ступоре Роб расслышал в вопросе издевку, но решил не обращать на нее внимание.
— Тут шикарно, — весело сообщил он. — Тебе бы понравилось. Слушай, могу я тебя попросить кое о чем?
— Я не хочу говорить с тобой, когда ты пьян.
— Я не пьян, я счастлив. Ну серьезно, для меня это важно. Мне нужно…
— С какой это стати ты счастлив? — перебил его резкий и неприятный голос на другом конце линии.
Роб замолчал. Его заторможенный выпивкой мозг все же сумел увидеть очевидное: Джейн уже ответила на его вопрос. Зачем утруждать себя и ее, спрашивая, как бы жена отнеслась к необходимости вернуться к той жизни, которую они вели до появления письма о завещании Артура Купера? Ведь тон голоса Джейн уже дал все ответы.
— Ни с какой, — сказал Роб. — Забудь. А ты почему сегодня никуда не пошла?
— Вики занята.
— А-а.
— Что это значит?
— Ничего.
— У нее ведь есть и другие друзья, не только я одна!
— Разумеется есть, — сказал Роб.
— Ох, да пошел ты!
На линии стало тихо, и Купер опустил телефон на кровать.
— Да. Куча друзей с кучей денег, — вслух произнес он.
Затем Роб взял в руки пульт и откинулся на подушки перед телевизором. Он точно знал, что ему теперь делать. И еще знал, что делать ему это будет приятно.
Глава сорок шестая
Гэри Роджерс едва успел выйти из своей машины, как рядом с ним затормозило такси и оттуда вывалился встрепанный и опухший Роб.
— Бог мой, что с вами случилось? Вы прескверно выглядите, — сказал Гэри, пожимая протянутую руку президента.
— Чувствую я себя ничуть не лучше, — ответил Роб. — Как отдохнули на Кипре?
— Хорошо, для парней это было именно то, что нужно. Послушайте, насчет той болтовни в газетах…
— А, ерунда, — небрежно сказал Роб, похлопывая менеджера по руке.
— Да, но…
— Все в порядке, Гэри, правда. В эту субботу я все равно навсегда исчезну из клуба. Кроме того, это уже не мой клуб. Ах да, раз у меня есть такая возможность, хочу сказать, что вы отлично поработали. Честное слово, я очень вам признателен.
— Спасибо, босс, — сказал Гэри и покраснел.
— У меня тут возникла одна идея. Я знаю, у парней завтра тренировка, так что подумал: не захотят ли они выпить со мной пива после нее? Я бы хотел как минимум устранить недоразумения, если они есть…
Гэри улыбнулся, но не от приятной перспективы, а от смущения:
— Мне не кажется… То есть мне кажется, что им не… Ну, вы знаете, в субботу ведь игра…
— Да, это верно, — сказал Роб с оттенком разочарования. — Ну что ж, тогда передайте им от меня привет и пожелание удачи.
Гэри стоял и смотрел вслед Робу, который уже скрылся внутри вестибюля. «Что, черт возьми, это было?» — подумал он, но, не найдя ответа, вскоре отправился на свое рабочее место.
— Боже праведный, — сказала Джоан при виде Роба. — Что же вы вчера устроили?
— На самом деле я провел тихий вечер в полном одиночестве, — сообщил Роб. — А сейчас я хотел бы пригласить вас на пару слов, если вы не против.
— Не лучше ли сначала чашку кофе?
— Да, и две таблетки аспирина, если у вас найдется…
Через пять минут Джоан наконец присела напротив своего страдающего с похмелья, слегка растрепанного шефа и мило улыбнулась.
— Итак? — спросила она.
Сделав большой глоток обжигающего кофе и проглотив таблетки, Роб улыбнулся ей в ответ.
— Через несколько минут, — сказал он торжественно, — я уйду.
— Куда уйдете? — спросила Джоан, слегка удивленная началом разговора.
— Домой. На субботнюю игру я приеду, но моя работа на этом закончена.
— Но вы не можете все бросить прямо сейчас. Сегодня у вас несколько встреч…
— С ними прекрасно справится Кит. Все равно ему скоро принимать дела.
— Но я… — запнулась Джоан. — Нет, так нельзя, в смысле еще есть…
— Все кончено, Джо, — спокойно сказал Роб. — Что бы ни случилось, это случится, и я уже ничего с этим не могу поделать. Сейчас просто хотел поблагодарить вас за все. Я бы ничего не сумел достичь без вашей помощи, и это факт.
Джоан пребывала в растерянности и совершенно не знала, что сказать. Когда Роб только появился в клубе, она возненавидела его всей душой, но за прошедшие месяцы, незаметно для нее самой, эта ненависть постепенно сменилась привязанностью.
— Ну, для меня это было необычное время, — наконец произнесла Джоан дрогнувшим голосом. — В следующем сезоне все будет совсем по-другому, это точно.
— Да уж, очень на это надеюсь, — засмеялся Роб. — Но серьезно: вы блестяще справились с работой, несмотря на все мои фокусы.
— Мне было приятно с вами работать.
— Мне тоже. Честно.
Глава сорок седьмая
Осознание того, что Роб ничего не может сделать, а только сесть и постараться получить максимум удовольствия от того, что произойдет, стало для него чем-то вроде духовного прозрения.
Вследствие этого, а также чтобы спрятаться от урагана деятельности, который, Купер знал, неминуемо завертится в «Сити» в последние сутки перед финалом, он провел предыдущий день с отключенным телефоном, играя в голье и встречаясь с парнями из «Юнайтед». Разумеется, встречи эти проходили в атмосфере насмешек, издевательств, ругательств и личных оскорблений того рода, который понятен только настоящим футбольным фанатам, но это ожидалось и, признавался себе Роб, приветствовалось. В самом деле, хорошая доза привычного стеба — это же именно то, что ему было нужно, чтобы напомнить о лучшем грядущем.
Поэтому, проезжая мимо стаи ретивых репортеров, окопавшихся перед домом Куперов, и в последний раз направляя «бентли» в сторону «Джордж-парка», Роб был абсолютно расслаблен, готов в тому, что его ждет, и находился в чудесном расположении духа.
Единственным пятном на безоблачном горизонте его настроения была Джейн, которая непрестанно дулась и топала по дому, словно разъяренный носорог. В тех редких случаях, когда дело доходило до обмена репликами, диалог немедленно перерастал в ссору, так что в конце концов Роб стал просто избегать ее, хотя и понимал, что причиной несносного поведения жены является страх. А может, Джейн стала избегать его, Роб так и не узнал, да его и не интересовало это.
Он уже почти выехал из города, когда его телефон зазвонил в тысячный, наверное, раз за это утро. Однако теперь был звонок, на который Роб с радостью ответил.
— Папа, — сказал он. — Как дела? Все нормально?
— Да, — произнес электронный голос из динамика громкой связи. — Я только хотел пожелать тебе удачи. Мы будем болеть за тебя.
— А, спасибо. А Чарли там? Дай ему телефончик.
— Привет, батя, — донесся родной голос. — Мама с тобой едет?
— Да ты что. Она считает, что это ниже ее достоинства. Слушай, — продолжил Роб после паузы, — как ты смотришь на то, чтобы на следующей неделе побыть со мной?
— Ну хорошо, давай. Только у меня еще школа, не забывай.
— Не волнуйся об этом. Тогда возвращайся домой после игры как только сможешь, ладно? Я заеду за тобой.
— Ладно. Ну пока, удачи тебе, пап. Держись, мы с тобой.
Закончив разговор, Роб с улыбкой продолжил путь.
Пробравшись через плотное движение на дороге, а потом через кордоны прессы, ждущие его перед стадионом, Купер прибыл в вестибюль, где, как обычно, яблоку некуда было упасть между всевозможными журналистами и прочими околофутбольными личностями, жаждавшими общения с мистером президентом. Как и на протяжении всего сезона, Роб прошел мимо них не останавливаясь. Зачем ломать традиции?
Проходя мимо Эмили, он подмигнул ей, и секретарша ответила ему улыбкой.
— Наверху, в два часа, — сказал Роб.
— Знаю. — Эмили кивнула. — Джо говорила.
Кивнув в ответ и ухмыльнувшись, Роб скрылся за дверями и уже через несколько секунд вошел в свой кабинет.
В пять минут третьего Джоан, Андреа Баркер, Эмили и Кит Мэйс сидели вокруг письменного стола Роба. Каждый держал в руках бокал с шампанским. У женщин на глазах блестели слезы.
— Я только хотел сказать, что независимо от результата сегодняшней игры я очень благодарен всем вам. За те месяцы, что я здесь провел, мне пришлось многому научиться. Знаю, вы все ненавидите меня…
— Нет, мы не ненавидим вас, — перебил его нестройный хор.
— Ну, значит, ненавидели, — со смехом согласился Роб, — и у вас были на то серьезные причины. Но это неважно, я просто хочу сказать вам спасибо за помощь, даже вам, Кит.
Кит Мэйс потянулся через стол и пожал Робу Руку.
— Для меня это был интересный опыт, мистер президент. И я его никогда не забуду!
— Надеюсь, что нет! Ведь вы вступаете в должность сегодня в пять часов.
Роб отпустил руку Кита и затем обнял каждую из женщин, последней — Джоан.
— Ладно, — в конце концов сказал Купер, — сегодня важный матч, наверняка у вас еще много своих дел. Встретимся на трибунах и посмотрим, что уготовила нам судьба.
Все встали и направились к дверям.
Трибуны были набиты до отказа. Все билеты проданы, все места для прессы заняты, все ложи переполнены. Пришли даже все до единого смотрители стадиона. При виде Роба Купера стадион взорвался:
— Хотим одно очко! Хотим одно очко!
Впервые за сезон Роб не только оглядел трибуны и улыбнулся людям, сидящим вокруг него, но даже помахал рукой домашнему сектору. Реакция была именно такой, какую он ожидал — громкость рева возросла:
— Что там говорят насчет того, чтобы войти в логово льва? — крикнул ему на ухо Кит Мэйс.
— Сейчас я предпочел бы оказаться на стадионе «Ден» клуба «Миллуолл» в футболке «Вест Хэм», — крикнул в ответ Роб.
Кит засмеялся и хлопнул Купера по спине. На поле из туннеля стали выбегать игроки, их встречали бешеной овацией.
Вторую игру подряд Роб сидел на трибуне и смотрел в пустоту.
Как любого истинного болельщика, его ничто так не раздражало, как нежелание игроков делать свою работу, то есть играть. А в последние сорок пять минут Купер был вынужден наблюдать, как одиннадцать игроков передвигаются по полю исключительно для галочки. Ну ладно, десять, потому что голкиперу пришлось-таки нагнуться и вынуть мяч из сетки.
И все трибуны, казалось, поддерживают такой настрой игроков нескончаемым повтором лозунга:
— Одно очко! Одно очко!
Робу даже показалось, что кое-где кричат: «Ни одного очка».
— Это просто позор, — сказал он Киту. — Они даже не пытались сделать вид, будто играют.
Кит Мэйс пожал плечами и вышел из президентской ложи. Роб посидел подумал, а потом тоже встал и быстро направился к выходу.
Гэри Роджерс пил чай и беседовал с тренерским коллективом, рассевшимся вокруг него, а игроки бродили по раздевалке вразвалочку, словно их ни капли не волновал тот факт, что команда проигрывает. Если уж на то пошло, то лица у них были весьма довольными.
Так что для них стало немалым шоком, когда среди покоя и умиротворения возникла фигура президента клуба, который, судя по его мрачному виду, пребывал в ярости.
Вообще-то Роб пришел сюда не для того, чтобы излить гнев, а чтобы убедиться в подозрениях, что его обманывают. И чем дольше он стоял посреди раздевалки, тем сильнее крепли эти подозрения.
— Слушайте все! — выкрикнул он наконец, вдруг вспомнив, что с минуты на минуту может раздаться гонг, призывающий футболистов обратно на поле.
Почти сразу стало тихо, и все взгляды направились на Роба — какие-то с любопытством, какие-то с неприязнью.
— В этом сезоне я наделал много дерьма и не горжусь собой, но…
Робу пришлось прерваться, так как дверь распахнулась, и в раздевалку ворвалась его жена. Такой злющей он ее еще не видел.
— Какого черта… — начал он.
— Вы, куча ленивых ублюдков! — завопила Джейн. — Что вы себе позволяете? Что вы там творите, а?
— Джейн, прекрати! — крикнул Роб, хватая жену и толкая ее обратно к двери. — Уходи!
— Не смей меня трогать, придурок! Это из-за тебя и этого сброда мне придется вернуться обратно в жалкую нищету…
Но закончить свою тираду она не успела, так как вперед вышел Пит Макдональд и под удивленное аханье присутствующих плеснул в лицо Джейн стакан воды. Она тут же умолкла.
— Простите, миссис Купер, но вы перебили своего мужа. Если вы не против, мы бы хотели его дослушать.
В помещении наступила потрясенная тишина, а потом взорвался Роб:
— Зачем ты сюда явилась? Ты ведь даже сама не понимаешь, чего хочешь!
— Не смей на меня кричать! — заорала в ответ Джейн.
— Мне давно следовало накричать на тебя, может, тогда бы ты не превратилась в жадную эгоистичную сучку!
— Предупреждаю тебя, — процедила Джейн сквозь зубы. — Еще одно слово…
— Что с тобой случилось? Я уже не узнаю тебя.
— Я не шучу, Роб. Еще одно слово…
— Одно! — захохотал Роб. — Вот тебе одно слово: проваливай!
Джейн на миг застыла столбом, а потом с визгом рванулась к мужу, залепила ему пощечину и стала барабанить кулаками по груди.
Роб даже не шевельнулся, только смотрел на нее молча, зато Пит Макдональд опять не остался в стороне: оторвал Джейн от пола и вынес ее, плюющуюся и лягающуюся, в коридор. И как раз в этот миг прозвучал предупредительный гонг: две минуты до начала второго тайма.
Макдональд вернулся и посреди ошеломленного молчания в раздевалке произнес спокойно:
— Мистер президент, вы, кажется, не закончили?
Роб на мгновение задержал взгляд на своем капитане, и по его губам скользнула благодарная улыбка.
— К пяти часам вечера, — продолжил Купер, — этот клуб не будет принадлежать мне. Он полностью перейдет в руки болельщиков. Неужели вы хотите начать эту удивительную новую главу в жизни клуба, сдав финальный матч? Нравится вам или нет, но делаете вы именно это, и именно это станет первой строкой в вашей новой истории.
Роб помолчал, обводя взглядом лица, которые смотрели на него в напряженном молчании.
— Вы на самом деле не такие, и ваш клуб заслуживает лучшего. Так идите же и выиграйте. Не для меня, а для себя и для новых владельцев — ваших фанатов. Уж они-то точно достойны хорошего подарка после такого сложного сезона.
Роб постоял еще секунду, пока эхо его слов облетало стены помещения, а затем повернулся и вышел в коридор, по которому бегали люди, ответственные за проведение матча. Оказавшись там, Роб, не замечая ни суматохи, ни толкотни, ни любопытных взглядов со стороны администрации, прессы и случайно забредших игроков «Оксфорда», прислонился к стене. А тем временем за дверью, которую он только что закрыл, загудела какофония голосов.
Наконец Купер собрался с силами, улыбнулся про себя и направился к лестнице, которая вела к его ложе, но в последний миг остановился, поразмыслил и пошел в другую сторону.
Через пару минут он покидал территорию «Джордж-парка» в теплом свете послеполуденного солнца.
Все было кончено.
Глава сорок восьмая
Роб вольготно раскинулся на водительском сиденье «бентли» и слушал свой любимый северный соул, который сопровождал его в поездке через город. Вскоре он заметил, что из-за угла в конце улицы вывернули его отец и сын.
«Все действительно кончено, — подумал Купер, глядя, как они приближаются. — Больше не будет „Сити“, не будет прессы, не будет нервотрепки. Больше не будет Джейн». Ему было странно ощущать себя в таком покое и в согласии с самим собой после восьми месяцев непрекращающегося стресса, который забил каждую клеточку его мозга. Стресс иссяк.
— Ну, полагаю, ты можешь быть доволен собой, — сказал Мик, вставляя ключ в свою дверь. — Я-то думал, что ты еще торчишь во вражеском стане.
— Почему? Что случилось?
— Можешь не дурачиться, Роб.
— Я не дурачусь. Я ушел после первого тайма, телефон отключил. Так чем там дело закончилось?
— «Сити» выиграл два-один! — объявил Чарли с широченной улыбкой. — У тебя получилось.
Губы Роба растянулись в ответной улыбке, и он обнял сына. Затем включил мобильник и пошел вслед за отцом в дом. Почти сразу телефон запищал, информируя владельца о пропущенных звонках и сообщениях. А потом начал трезвонить, так что Роб снова отключил несносный гаджет.
— Собирайся, приятель, — сказал он Чарли. — Самолет ждать не будет.
Чарли озадаченно нахмурился.
— Мы уезжаем на пару недель, — пояснил Роб. — Не волнуйся, к плей-офф уже вернемся. Мы же не хотим это пропустить.
— А мама едет?
— Нет, приятель, на этот раз только мальчишки.
Чарли вприпрыжку побежал в свою комнату собирать вещи. Только когда за ним закрылась дверь, Мик обернулся к сыну:
— Это еще что такое?
— Я все расскажу тебе, когда мы вернемся, — сказал Роб.
Мик понимающе кивнул:
— Значит, ты сделал это, парень. Я всегда знал, что ты не пропадешь.
— Как же, знал ты! — усмехнулся Роб.
— Да, знал! — продолжал Мик с притворным возмущением. — Так что ты собираешься делать с этой кучей денег? Мне бы не помешала новая машина, кстати.
— Я подумал, что хорошо бы выкупить «Розочку» и снова открыть ее, — сказал Роб. — Будет здорово собираться там, как раньше.
— Мне нравится ход твоих мыслей, — ответил Мик задумчиво. — И твоему положению в «Юнайтед» такой шаг совсем не повредил бы.
— Ну да, это тоже надо учитывать, — согласился Роб. Он прекрасно понимал, что ему предстоит залатать немало дыр, образовавшихся в определенной сфере жизни, и процесс этот будет сопровождаться немалым количеством стеба и насмешек.
— Черт, только подумай, если бы ты профукал дело! Тогда и мне, пожалуй, пришлось бы не ходить на стадион — засмеяли бы!
С хитрой улыбкой Роб опустил руку в карман и протянул отцу письмо, полученное от Ли Ингланда. Прочитав оба листка, Мик аккуратно сложил их обратно в конверт. На его лице не отражалось никаких эмоций. Почти.
— И давно это у тебя?
— Со среды.
— Я же с самого начала говорил тебе, что он мудак, — заявил Мик, отдавая письмо и доставая из банки самокрутку.
— Говорил-говорил, но я как-то и сам догадался, — сказал Роб и спрятал письмо в карман.
— Почему ты ничего не сказал?
— Не знаю. Показалось, так будет лучше.
— Но ты не покупаешься на всю эту болтовню, что семья типа важнее, чем футбол, а?
Роб покачал головой:
— Нет, папа. Как и ты, да?
Отец улыбнулся — скорее самому себе, чем Робу.
— Конечно нет. Это же бред собачий.
— Ах ты, старый врун! — засмеялся Роб.
— Дай угадаю: Джейн не в курсе?
Роб покачал головой.
— Кроме тебя и адвоката, никто не знает.
— А ты позовешь меня, когда будешь ей говорить? О, бог ты мой, да у нее крышу сорвет напрочь!
— Нет, не позову, — сказал Роб смеясь. — Но сказать ей я должен. Хотя бы затем, чтобы посмеяться.
Эпилог
Роб привел «бентли» в «Джордж-парк» и в самый последний раз припарковался на месте президента.
Он посидел там несколько минут, просто слушая, как урчит мотор. Ах, как же Купер будет скучать по своей машине. Долгое время ему казалось, что она была единственным его другом в клубе, и когда Роб выключил зажигание, то почувствовал, как с поворотом ключа их дружбе настал конец. Роб знал, что с каким бы нетерпением ни ждал прибытия из салона новой машины, она никогда не будет значить для него столько же, сколько эта.
— Прощай, старушка, — прошептал Купер печально, поглаживая руль. — Мы славно с тобой потрудились.
Не в силах расстаться со своим первым «бентли», он посидел в машине еще, обводя взглядом полупустую парковку, где состоялись его первые встречи с Альфом, полицейскими, фанатами… На него вдруг нахлынули воспоминания, и Купер даже пожалел, что ничего из этого больше не вернуть.
Вздохнув, он вылез из машины, нажав на кнопку сигнализации и услышав из-под капота ответный грустный, как ему показалось, писк, быстро зашагал к главному входу. Бессменная Эмили встретила Роба в непривычно пустом вестибюле широкой улыбкой.
— Где вы были? — воскликнула она обрадованно. — Мы вас повсюду искали!
— Чтобы забрать вот это, разумеется, — сказал Роб, бросая ключи от «бентли» на стойку приемной. — Я ездил в отпуск, навещал мать в Новой Зеландии.
— Да, вы отлично выглядите, — лучезарно улыбнулась Эмили и нажала несколько кнопок на телефоне. — У меня в приемной мистер Купер. Хорошо, я ему скажу. — Она положила трубку на место и добавила: — За вами сейчас придут.
— Так как у вас тут дела? Кутерьма и суматоха, я полагаю? — поинтересовался Роб.
— Можно и так сказать. Я слышана о вашей жене.
— Скоро она будет называться моей бывшей женой, хвала небесам.
— В любом случае, мне жать.
— Не стоит, — улыбнулся Роб. — Мне вот не жаль. Она не была мне такой уж хорошей женой.
Купера отвлек звук распахнувшейся двери, и он обернулся: к нему деловитой походкой приближался Кит Мэйс и на ходу, издалека протягивал руку.
— Добро пожаловать! — сказал Купер с сердечной улыбкой. — Вы пропустили шикарную вечеринку на прошлой неделе.
— Да-да, наслышан. Но думаю, что мое присутствие не добавило бы удовольствия компании.
— Ну, насчет этого я не уверен. Но с другой стороны, вы же только что лишили клуб шести миллионов!
Роб улыбнулся. Его посетило желание показать Киту письмо, чтобы он сам прочитал его и узнал, что деньги никогда не предназначались клубу, вне зависимости от того, что могло или не могло случиться по ходу сезона.
Вся эта затея задумывалась Артуром Купером для того, чтобы заставить Роба понять: все-таки семья, верность и личное счастье превыше и важнее всего, даже футбола. И в большей степени его схема сработала. За неполный год небольшой клан Куперов прошел сквозь огонь, воду и медные трубы, и хотя брак Роба и Джейн в результате распался, так случилось только потому, что он не выдержал испытания. А точнее, его не выдержала Джейн. Да, если бы она проверила их банковский счет в один из двух последних дней перед финальной игрой, то узнала бы, что в среду на той неделе в самом конце рабочего дня туда поступили шесть миллионов двести семнадцать тысяч сорок фунтов тридцать семь пенсов, и тогда все могло бы быть по-другому. Но Джейн не проверила и показала свое истинное лицо. А если точнее, то она уже не один месяц демонстрировала Робу это лицо, так что теперь Купер был счастливее, чем когда-либо за многие, многие годы.
— Черт побери, — сказал он, желая сменить тему, — а ведь я скучал по клубу.
— Не хотите зайти ко мне в кабинет? У нас есть несколько тем для обсуждения.
На самом деле Роб этого совсем не хотел, но его так тепло встретили, что он чувствовал себя обязанным проявить добрую волю.
— Конечно.
— Отлично, — возликовал Кит. — Эмили, будьте добры, сообщите Андреа, что здесь Роб, и попросите ее заглянуть ко мне, хорошо?
— Так-так-так, — воскликнула Джоан, когда Роб вошел в ее комнату. — Посмотрите, кого к нам ветром занесло. Как ваши дела?
Купер улыбнулся, а Джоан вышла из-за стола, обняла и поцеловала его в щеку. Из всего, что было связано с клубом, Роб больше всего скучал по своей секретарше.
— Хорошо, — ответил он. — А вы как? Выглядите отлично. Нам нужно как-нибудь опять пообедать вместе и обменяться новостями.
— О, благодарю вас, сэр! — шутливо поклонилась ему Джо. — Я была бы рада.
— Джо, вы не приготовите нам кофе? — обратился к ней Кит. — И вам тоже необходимо присутствовать на этом совещании.
Роб был растерян, но все же послушно проследовал за Мэйсом в кабинет, который раньше называл своим. Все было так странно. Как будто он попал в фильм «Степфордские жены».
Купер остановился в дверях, не уверенный, где ему лучше разместиться, потом выбрал стул у окна. Только Роб уселся, как появились Андреа и Джо, причем блондинка первым делом подошла к нему, чтобы поцелуем в щеку засвидетельствовать радость от встречи.
— Ну хватит, а то у меня мурашки по коже побежали, — сказал Купер шутливо, когда все расселись. — Что происходит? Если вы ищете спонсора, то я только «за». Обратитесь к кому-нибудь в мою компанию, там будут готовы…
— Нет, мы не хотим привлечь вас как спонсора, — сказала Андреа. — Нам нужны именно вы.
— Нам нужно ваше решение, Роб, — добавил Кит. — Причем сегодня же.
— Решение о чем? — спросил Купер, окончательно сбитый с толку.
Трое его бывших сотрудников переглянулись. Робу показалось, что все они едва сдерживают улыбки, и от этого все еще больше запуталось в его голове.
— Ну? Что за решение?
— Благодаря вашей великодушной инициативе, — начал Кит, — в настоящее время клуб находится в доверительной собственности и управляется болельщиками.
— Ну да, и что из этого?
Кит Мэйс опять обменялся с женщинами таинственными взглядами.
— Ради бога, да выкладывайте, что там у вас!
— Видите ли, — снова начал Кит, — пока вы находились в отъезде, тут было немало разговоров, и, если подытожить несколькими словами…
Роб смотрел на Кита в полном изумлении. Он никогда раньше не видел, чтобы Мэйс запинался и мямлил, и зрелище это было в равной мере забавным и тревожным.
— Послушайте, — сказал Роб, — о чем бы ни шла речь…
— Мы хотим, чтобы вы остались президентом, — не выдержала Джоан. — Мы все хотим этого.
Роб застыл.
— Вы прикалываетесь надо мной?
— Нет, — сказал Кит. — Мы как никогда серьезны.
— Но с чего вдруг…
— Если вкратце, — вступила в беседу Андреа, — то этот сезон, несмотря на все ваши старания, оказался самым интересным и успешным за всю историю клуба.
— И давайте не забывать, что и с финансами стало гораздо лучше, — добавил Кит.
— Поэтому мы все подумали, — подхватила Джоан, — что если вы смогли достичь такого успеха, когда даже не хотели здесь находиться, то что вы сумеете совершить, если бы действовали с желанием?
Услышав такое, Роб остолбенел.
— Так что вы скажете? — спросил его Кит Мэйс.
Через пять минут Роб вышел в вестибюль и попытался осознать, что сейчас произошло. Он был в шоке, и это еще мягко сказано.
Эмили посмотрела на него из-за стойки и вдруг поднялась, протягивая ключи от его любимого «бентли».
— Думаю, это ваше, мистер президент.
Роб вышел из полумрака приемной и обратил лицо к теплому солнцу раннего лета. Он еще не был уверен, правильно он только что поступил или нет, и потому постоял некоторое время неподвижно, пока в его мозгу противоречивые эмоции сошлись в генеральном сражении за право решить: не вернуться ли ему обратно? Не сказать ли им, что он совершил крупную ошибку, но вот теперь передумал?
Однако через минуту-другую подоспела кавалерия здравого смысла и повергла сомневающихся в бегство. Конечно, он все сделал правильно, и сам это знает.
Стук мяча, скачущего по асфальту, заставил его забыть обо всем: от страха получить удар в лицо он сфокусировался на том, что его окружало, и стал судорожно выискивать глазами возможную угрозу, чтобы вычислить ее траекторию. Мяч он увидел только тогда, когда тот приземлился возле колеса «бентли».
Он все еще пытался успокоить сердцебиение, когда из-за угла выбежал мальчик, который при виде Роба испуганно остановился.
— Это ваша машина, мистер? — спросил он робко.
Роб подошел к черному автомобилю и поставил ногу на мяч, который как раз начал катиться по склону, ведущему к дверям вестибюля. Он постоял так секунду, потом легко толкнул его обратно, туда, где переминался с ноги на ногу мальчик.
— Нет, приятель, — сказал Роб, усмехаясь. — Я здесь больше не работаю.
С этими словами Купер побежал вперед и, ударив с разбегу по мячу, перебросил его через голову незадачливого пацана прямо в открытые ворота на улицу.
Еще до того, как мяч коснулся земли, Роб уже помчался вслед за ним, раскинув руки в сторону, словно крылья самолета, — в классической позе победителя.
— ГООООООООООООЛ! «Юнайтед»! «Юнайтед»!