ГЛАВА 13

ИГРОКИ, КЛУБЫ И Ф.А.

Есть одна вещь, которую особенно любят суппортеры, – когда игроки реагируют на них. Я не имею в виду похлопывание в ладони поднятых над головой рук, вызванное избитым “Только один…”, я говорю о настоящей связи между игроком и сектором за воротами, горластой толпой, которая в лучшие дни становится лишним игроком команды. Нам просто необходимо, чтобы парни, которым мы платим зарплату каждую неделю, чем-то – взмахом руки, косой ухмылкой, самым незаметным жестом – показывали нам, что мы, и то, что мы делаем, имеет значение, что от нас тоже зависит их игра, и мы любим это.

У нас в “Уотфорде” был такой игрок. Я не называю его имени, но любой фан “Уотфорда” сразу поймет, кого я имею в виду; он был настоящим героем дешевых трибун. Наверное, он был самым вспыльчивым игроком из всех мне известных – вам знакомы такие, чертовски талантливые, но ведущие себя так, будто им на все плевать. Но когда он был в настроении, сам бог не смог сравниться бы с ним. Мы любили его не просто за его мастерство, а за его внимание к нам, суппортерам за воротами, и своим поведением он доказывал, что мы в самом деле для него – не пустое место. Стоя на противоположной половине поля, в чужой штрафной, он махал нам рукой, призывая быть активнее, если мы умолкали; он кричал зрителям за воротами, а когда забивал гол, это надо было видеть – и голова его всегда была повернута в нашу сторону. Он любил это, он любил нас, и за это мы любили его, нет ничего проще.

Да, мы знаем, это звучит, возможно, слишком пафосно, и ясно, что во всем этом с его стороны была изрядная доля эгоизма, но почему бы всем не быть такими же? Разве не об этом мечтаем все мы? Конечно, об этом – чтобы гол был забит прямо перед вашим сектором, о том, что вы сделаете при этом; настоящее блаженство, полет фантазии. Печально, ФА призывает судей бороться с “отмечанием” гола, что само по себе просто преступно. Разве не ради этого мы ходим на футбол – тридцати секунд оргазма среди девяноста минут обыденности, тридцати секунд, когда мы все сходим с ума?

Конечно, великолепно, когда наши собственные игроки реагируют на наши заряды, но когда заряды адресованы игрокам противника, все бывает не так красиво. Первый раз свидетелем такого феномена я стал на матче “Уотфорда” на Мэнор Граунд, и та игра была если не последней, то одной из последних для одного футболиста “Оксфорд Юнайтед” перед его переходом в другой клуб. На наш взгляд, он явно берег себя, опасаясь получить травму, и играл поэтому вполсилы

Конечно, мы, приезжие фаны, сфокусировали свое внимание на том парне, который готовился к переходу в один из всемирно известных клубов, и постоянно оскорбляли его – не из-за трансфера, а из-за того, что он играл не так, как мог бы, а это самое страшное преступление в глазах любого футбольного суппортера. Представьте себе такую картину: “Оксфорд” атакует наши ворота, за которыми как раз находимся мы, и зарабатывает угловой. Тот игрок, как обычно, борется за выбор позиции в центре штрафной, а мы сыплем оскорблениями в его адрес. Внезапно он поворачивается к нам, нагибается и похлопывает себя по заднице, Все просто в бешенстве, чуть ли не беспорядки начинаются, мы пытаемся привлечь внимание судьи и полиции, игрок оскорбил нас, зрителей – неслыханно! Судья и полиция, что неудивительно, полностью игнорируют наши протесты, и остаток матча мы продолжаем поливать этого футболиста грязью, что даже становится катализатором для беспорядков после игры в окрестностях стадиона, а фаны “Оксфорда” абсолютно не понимают, в чем дело.

Естественно, по пути домой этот случай стал предметом бесчисленного количества шуток, потому что тот игрок сделал, наверное, то, чего мы и добивались, это была реакция на нас, и она отчасти извиняет наше собственное поведение. Нас разозлил не его жест сам по себе, а отношение к нам в целом. Тот факт, что вся трибуна битый час осыпала его оскорблениями, нисколько его не извиняет; и с тех пор тот футболист – в первой десятке самых нами ненавидимых.

Причина, по которой суппортеры оскорбляют игроков – это, конечно же, попытка вызвать ответную реакцию, и, к чести 95 процентов игроков будь сказано, они обычно никак не отвечают на оскорбительные заряды в свой адрес (если бы только зрители могли вести себя так же!). Но нас в данном случае интересуют остальные 5 процентов, потому что их поведение может спровоцировать серьезные беспорядки: например, если игроки дерутся на поле, это может привести к возникновению проблем среди зрителей. Если у вас есть какие-то сомнения, то давайте рассмотрим один-единственный инцидент, наглядно демонстрирующий как поступки игроков и суппортеров влияют друг на друга – случай, когда Эрик Кантона ударил фана. Это самый наглядный пример того, как поведение игрока может провоцировать суппортеров.

Мы не собираемся подробно останавливаться на том, что произошло тем январским вечером 1995 года на Селхерст Парк [стадион клуба “Кристал Пэлас”] – у нас есть свое мнение, у вас, без сомнения, свое, инцидент вызвал столько шума, что по сей день у всех в памяти. Совершенно очевидно, что реакция Кантона на оскорбление со стороны фана стоила “Юнайтед” чемпионства и Кубка Англии, и если какой-нибудь суппортер “Юнайтед” станет это отрицать, то он просто дурак. Более того, можно сказать, что Мэттью Симмонс, “тот самый” фан, сделал для победы “Блэкберна” в чемпионате не меньше, чем Алан Ширер или Кенни Далглиш [в то время был тренером “Блэкберна”], что явно говорит о влиянии суппортеров на результат Однако мы не станем говорить о самом инциденте, наша цель – эффект “снежного кома”, который вызвала та игра в целом. В данном случае эффект был сильный и привел к трагедии.

Возможно, нас обвинят в том, что мы выступаем против “Юнайтед”, но это не соответствует действительности. Мы выступаем против “Юнайтед” ничуть не больше, чем против любого другого клуба, чей стадион называется не Викарэйдж Роуд; мы против того, чтобы суппортеров поливали грязью, и здесь “Юнайтед” должны принять вину на себя. Поступок Кантона всех шокировал и вызвал очередную атаку медиа на суппортеров. Причем в этот раз “под прицелом” оказались и все мы, то есть те, кто не был на той игре. Нас снова представили в образе ультраправых расиствующих безработных молодчиков, столь любимом британскими СМИ, так как мы довели гения до такого поступка. В ближайшие дни среди нефутбольной публики распространилось мнение, что Мэттью Симмонс получил по заслугам, а в среде фанов “Юнайтед” широкое распространение получили листовки и майки с его адресом. Про-юнайтедская пресса дружно надела розовые очки и, что стало уже привычным, выступила со своей обычной позиции “ведь это же мы”.

Подобное событие вполне заслуживало вмешательства полиции и расследования ФА (еще одного!), так что медиа и так не оставила бы этот случай в покое, однако далее произошло наихудшее из возможного, по крайней мере для ФА: “Юнайтед” и “Пэлас” вышли в полуфинал Кубка Англии, который должен был состояться на Вилла Парк [стадион клуба “Астон Вилла” в Бирмингеме] в воскресенье 9 апреля. Справедливо полагая, что неприязнь болельщиков двух клубов вряд ли исчезнет за несколько месяцев (хотя в действительности ее и не было вовсе, пока не подключилась журналистская братия), ФА оказалась перед фактом встречи клубов в наиболее взвинченной и потенциально опасной атмосфере: в атмосфере полуфинала Кубка. ФА, нужно признать, не стала сидеть сложа руки, как обычно, а сделала кое-что для того, чтобы матч стал образцом спортивной дружбы и товарищества. На их счастье, сам по себе матч прошел без каких-либо эксцессов.

За пределами стадиона, однако, все было несколько иначе. Существовавшие до матча опасения, что фаны обоих клубов будут атаковать друг друга, подтвердились, и перед игрой произошло несколько небольших потасовок. Однако все это затмило немыслимое событие: смерть суппортера “Кристал Пэлас” в драке неподалеку от одного паба. Даже сейчас подробности инцидента не совсем ясны, но известно, что фаны обоих клубов достаточно мирно выпивали вместе, пока кто-то не начал разговор о Кантона. В результате все закончилось дракой, распространившейся по находившемуся рядом паркингу, в которой и погиб фан лондонской команды.

Футбольная общественность совершенно справедливо была возмущена этой трагедией, но опять-таки, ФА столкнулась с наихудшим из возможных сценариев: игра закончилась вничью, и предстояла переигровка. Поднялась шумиха по поводу даты переигровки. Полиция и ФА. хотели провести ее как можно быстрее, так как все равно рано или поздно пришлось бы ее проводить, а провести ее раньше – значило для них заслужить уважение со стороны “настоящих” фанов. “Манчестер Юнайтед” согласились с таким решением, в то время как “Пэлас” просили отодвинуть матч на более поздний срок, с тем чтобы дать двум лагерям суппортеров время успокоиться. ФА обратилась к руководителям “Пэлас” и клуба болельщиков с предложением пойти на необычный, но весьма болезненный шаг: попросить своих суппортеров не ездить на переигровку.

Матч, конечно же, вызвал огромный интерес со стороны медиа, все внимание было приковано к суппортерам, все ожидали только одного. Полиция, вместо того чтобы с пониманием отнестись к ситуации, задействовала на игре двойное количество своих сотрудников, и уверяла всех, что не допустит инцидентов среди фанов, потому что знает, как работать на таких больших играх, как на Вилла Парк. Такое утверждение само по себе уже выглядело странно, так как подавляющее большинство инцидентов на первом матче произошло за пределами стадиона. Игроки и официальные представители обоих клубов выступили на телевидении с обращением к суппортерам забыть о вражде и наслаждаться спортивным зрелищем.

Такое освещение событий со стороны медиа привело к тому, что за матчем наблюдала самая маленькая аудитория для кубкового полуфинала со времен войны. Во втором тайме, когда против Роя Кина были нарушены правила, он не удержался и наступил на нарушившего правила игрока, лежащего на поле. Другой футболист “Пэлас”, Даррен Паттерсон, подбежал и попытался ударить Кина, вслед за чем завязалась массовая потасовка. Все это случилось неподалеку от кромки поля, прямо на глазах суппортеров, которые вскочили и выкрикивали ругательства в адрес футболистов. Некоторые даже пытались прорваться на поле и принять участие в драке. “Взаимное уважение”, “спокойствие” и т.д. в считанные секунды было уничтожено теми самыми людьми, кто призывал к ним.

Последующее удаление было воспринято удаленным игроком с демонстративным неудовольствием, а его товарищи по команде всячески выражали ему свое сочувствие. Пресса и общественное мнение выступили с дружным осуждением инцидента. ФА, очевидно шокированная произошедшим, обещала принять дисциплинарные меры по отношению ко всем участникам инцидента (так часто мы слышим эти слова, и —так редко что-то следует за ними), но вскоре все получили прощение. Еще бы, неужели подобный инцидент на футбольном поле настолько серьезен, чтобы лишать игроков возможности сыграть в финале Кубка? Последствия инцидента в контексте вынесенного наказания футболистам абсолютно не важны. Важно понять, что происшествие в январе на Селхерст Парк повлекло за собой цепь событий, приведших к гибели футбольного суппортера. Такой вывод неизбежен, и, хотя многие отрицают это, нет никаких сомнении, что действия игроков оказывают прямое влияние на поведение суппортеров, наблюдающих за игрой.

Если игрок гостей нарушает правила, бьет рукой или головой игрока “Уотфорда”, с таким же успехом он мог бы ударить любого из нас. Это задевает каждого, и реакция, естественно, последует максимально негостеприимная. И хотя директора и прочие деятели в ложе всего-навсего неодобрительно покачивают головами, они знают так же хорошо, как и парни за воротами, что атмосфера игры немедленно изменится, и футболисты и зрители для достижения результата ничего не пожалеют. Здесь необходимо заметить, что футбол в самом деле мужская игра, и когда мы восхищаемся мастерством Ле Тиссье [легендарный форвард “Саутгемптона”] и Ходдла, все мы в глубине души понимаем, что матчи, по крайней мере в Англии, выигрывают харлоки и раддоки [Пил Раддок – известный защитник – “костолом”, выступавший за “Ливерпуль”, “КПР” и “Вест Хэм”]. Зубодробительные подкаты и борьба по всему полю – такие же неотъемлемые части английского футбола, как ввод мяча из-за боковой и угловые. Клубам это, конечно же, известно, и те самые тренеры, кто с таким похвальным усердием разбирают каждую секунду игры, в упор не видят, как их собственные игроки чуть ли не отрывают голову нападающему противника в своей штрафной, но зато способны разглядеть “очевидный пенальти” на другом конце поля. ФА отлично известно, что поведение многих игроков на поле абсолютно неприемлемо, и в прошлом некоторые из них достаточно быстро были наказаны в дисциплинарном порядке. Видеосъемки, скорее всего, будут использоваться и дальше, и я не сомневаюсь, что это отличная штука, так как в прошлые годы множество грубейших приемов остались безнаказанными.

Но хотя ФА в конце концов взяла под контроль поведение игроков на поле, их поведение за его пределами – совершенно другая тема для разговора, и здесь ФА абсолютно неэффективна. Как большинство фанов, мы относимся к профессиональным футболистам с огромным уважением и восхищаемся ими, а их личная жизнь скрыта от нас плотными жалюзи. И пока они на сто процентов выкладываются на поле, она нам безразлична, по крайней мере пока не задевает нас. Игрок может быть гомосексуалистом, может спать с чьей-то женой, может спать с овцой – нам-то что за дело? Это делает их даже более интересными; ведь они тоже люди, в конце концов, и в большинстве своем ничем не выделяются. Как часто в интервью среди своих любимых вещей они называют желтые газеты и журналы, бифштекс или Фила Коллинза? Так что об этом не стоит и говорить.

Однако если их поступки подрывают репутацию игры, это совсем другое дело. Таким образом они задевают и нас с вами, суппортеров, потому что нефутбольная общественность начинает считать, что наша игра – нечто недостойное, игра хулиганов и зрелище для быдла. В течение сезона 1994-95 годов игроки и тренеры неоднократно попадали в различные сомнительные ситуации и часто оказывались в полицейском участке, что ранее было просто немыслимо. ФА должна предпринять реальные шаги в отношении тех, кто позорит нас.

Мне нравится думать, что 99 процентов времени я – вполне приличный человек. Я не пью и не курю; даже детей своих не слишком часто шпыняю. Но если я изобью кого-нибудь в ночном клубе или на улице и попаду в участок, я буду рад отделаться парой зуботычин и штрафом. Если я нападу на кого-то на стадионе, то скорее всего буду избит полицейскими, а если полицейские в участке найдут при мне кокаин, то меня ждет, по меньшей мере, нехилое давление с их стороны, так как они постараются выбить из меня имя и адрес того, у кого я купил наркотик. Все эти вещи происходили с игроками премьер-лиги в течение сезона 1994-95 годов. И что же? Да почти ничего. Кантона отделался дисквалификацией от ФА и общественными работами от полиции, более чем мягкое наказание, учитывая его нападение на человека, да еще перед телекамерами, благодаря чему инцидентом “любовался” весь мир. Деннис Уайз подал апелляцию, а Полу Мерсрну и Крису Армстронгу просто помогли решить их же проблемы (хотя в случае с Мерсоном принудительное лечение было бы вполне адекватной мерой).

Постороннему человеку это говорит лишь об одном: футболистам сойдет с рук практически все. Если вы нарушите закон, против вас будут все и вся. Но игроков это не касается – они подают апелляции, их берут на поруки, и они снова играют за свои клубы. Почему? ФА, конечно же, почивает на лаврах, не делая ровным счетом ничего. Они оштрафовали Винни Джонса на 20000 фунтов и дисквалифицировали его на шесть месяцев за его книгу [книга Винни Джонса о всевозможных “грязных” приемах в футболе и о том, как сделать их незаметными для судей], но выступают против вмешательства полиции в случаях типа того, когда Данкан Фергюсон ударил противника головой.

Но если на проблему насилия и наркотиков ФА реагирует весьма вяло, то такая проблема, раздутая прессой, как трансферы скандинавских игроков в английские клубы, их никак не может оставить равнодушными. Обычному фану на это наплевать, ведь клубы покупают необходимых им игроков. Что с того, что кто-то имеет с трансферов деньги? Это нас не слишком заботит; пусть лучше разберутся со всем остальным, чем грести все деньги, которые мы приносим в игру.

В том же сезоне в новостях поднималась еще одна проблема, повергшая в шок всех любителей футбола – подкуп игроков. Не знаю, как вы, но лично мы не можем поверить в то, что кто-то в Англии может сдать игру. Да, периодически мы слышим о таких случаях на Дальнем Востоке [имеется в виду пресловутая Малайзия; для британцев Дальний Восток – Малайзия, Бангладеш, Таиланд и т.д.], но мы отказываемся верить в это здесь. По одной простой причине – мы не хотим верить в это, мы не можем даже допустить мысли, что какой-нибудь игрок может “кинуть” своих товарищей и суппортеров за круглую сумму на своем счету. Мы не поверим, что такое бывает в Англии, пока кто-то не скажет – “да, я сделал это”. И для нас это будет равносильно смерти, потому что будет означать, по нашему мнению, смерть игры.

Конечно, все, о чем мы говорили здесь, интересует нас только с точки зрения влияния на поведение суппортеров, и многое вовсе не так страшно. Мы знаем, что если игроки достойно ведут себя на поле, то и мы (с известной долей условности) ведем себя так же, а если какой-нибудь футболист постоянно нарушает правила, то подвергнется обструкции со стороны зрителей. Но что это значит, в конце концов? Разве это не добавляет игре шарма? Нам легко рассуждать, потому что мы вполне взрослые люди, мы понимаем, почему игроки делают то-то и то-то, но есть категория людей, всецело находящаяся под влиянием поступков футболистов: мы говорим о детях. Дети, и мальчишки и девчонки, любят футбол, и слава Богу; это значит, что игра в надежных руках. Парню, который каждую неделю приходит ко мне за абонементом в бассейн, всего восемь, но он владелец годового абонемента на Викарэйдж Роуд, и вся его семья никогда не пропускает матчей. Он приходит по четвергам, но говорит о последней домашней игре так, как будто она закончилась двадцать минут назад. Слава Богу, потому что, независимо от вашей точки зрения на присутствие семей на матчах, то, что дети любят футбол, для самого футбола – великолепно.

Последствия “дела Кантона” и поливание грязью всех, за исключением “нашего Эрика”, могут оказать огромное влияние – как и поступки любого другого профессионального футболиста, не имеет значения, кого именно – на поведение детей. Мне приходилось наблюдать за несколькими матчами юношеских команд, и я видел, как дети в майках “Ливерпуля” и “Манчестер Юнайтед” толкают, оскорбляют друг друга и дерутся на поле. Так что подумайте об этом.

Для многих клубов привлечение на трибуны детей и семей жизненно важно, так как увеличивает доходы. То же самое может быть сказано и о развитии мобов. Вовлечение новых членов, призванных заменять старых, необходимо для поддержания завоеванной репутации. Истеблишмент, а следовательно и общество в целом, в премьер-лиге начинают ощущать серьезный побочный эффект футбольного насилия, который мы. собираемся сейчас затронуть. На матчи многих клубов премьер-лиги сегодня практически невозможно достать билеты. Во многих случаях они распространяются по предварительным заявкам и через лотереи. Это означает, что огромное число людей не могут даже надеяться попасть на матчи, которые они хотели бы посмотреть, и приводит к ужасным последствиям для тех, кто путешествует по стране за своим клубом. Опять же, владельцы годовых абонементов пользуются привилегиями и из года в год выкупают их, таким образом, новые люди (дети) не имеют такой возможности, и средний возраст зрителей от сезона к сезону ощутимо возрастает. Все это неизбежно приведет к тому, что мобы в будущем не будут связаны с определенным (своим) клубом. Более того, многие мобы не могут смотреть матчи по субботам, так как их переносят на воскресенья из-за их показа по телевидению. И что же происходит, если моб по какой-то причине не может попасть на игру своей команды? Что они делают в таких случаях? Они отправляются на другие матчи, конечно же, и устраивают там беспорядки, или объединяются с клубом из низшего дивизиона и нападают и на местных, и на приезжих суппортеров.

Многие суппортеры вызывают беспорядки на других играх, когда их матч переносят, а они уже в пути, однако в наше время участились случаи, когда мобы клубов премьер-лиги отправляются на игры Первого Дивизиона, или когда известные фирмы громят уже не пабы или стадионы, а центры городов, и просто потому, что хотят развлечься. Это крайне опасный феномен, так как рано или поздно мы столкнемся с тем, что поддерживающие определенный клуб мобы даже не будут стремиться попасть на его игру. Нам уже известно о значительной группировке одного крупного клуба премьер-лиги, члены которой, осознав, что не могут вместе присутствовать на матчах, вместо этого в дни матчей собираются в пабе, чтобы посмотреть игру по телевизору или послушать репортаж по радио. Долго ли придется ждать следующих шагов в этом направлении? Результат может быть просто устрашающим.

Помещенное ниже письмо прислано нам суппортером из западной части страны, который пожелал остаться анонимом. Его содержание не оставляет сомнений в том, как автор относится к тем, кто управляет футболом, но также ставит весьма важные вопросы перед рядовыми фанами. Так как футбол становится все более и более бизнес-ориентированным предприятием, многие фаны воспринимают это все более враждебно и требуют вернуться назад или даже вовсе перестают интересоваться игрой. В самом деле, трудно найти другой вид деятельности, в котором потребители платили бы так много, а производители так мало бы руководствовались их вкусами и желаниями. Кого-то коммерциализация футбола только озлобляет; кого-то может подтолкнуть к насилию. Очевидно, данная проблема будет приобретать все большее значение в будущем.

Исповедь болельщика

Кто я? Я дышал слезоточивым газом в Турине, спасался от “Миллуолла” на той игре в Л*т*не, видел маленькую девочку с развороченной осколком кирпича, брошенным фаном “КПР”, щекой; в общем, много чего повидал за эти годы. Я не живот – я знаю, что к чему, но я устал от всего этого и решил наконец повзрослеть. Только после этого я понял, как сильно люблю футбол. Я покупал годовые абонементы, был членом клуба болельщиков, и я помню те величайшие дни, когда моя любимая команда избегала вылета в последнем туре, и как этому радовались фаны. Но теперь и это меня не интересует. Профессиональный футбол – дерьмо.

Почему вы позволяете относиться к себе как к скотам? Я не собираюсь быть чьей-то дойной коровой. Я просто офигеваю, когда слышу, что должен заплатить 12 фунтов, чтобы посмотреть игру против “Ноттс Каунти”. Как я могу объяснить другому человеку, почему это стоит столько, что выглядит почти нереально? Как могут люди, вкалывающие всю неделю, чтобы заработать на одежду для своих детей – если только им повезло, и у них есть работа – допускать такое? Почему они платят столько? Я скажу вам, почему; потому что профессиональные футболисты и их агенты – воры, они крадут нашу с вами игру прямо у нас из-под носа.

Каждый, кто разгуливает в майке с надписью “Барнс” или “Саттон”, заслуживает быть застреленным на улице. Если ты такой же – так повзрослей же, толстокожий ублюдок! Если ты платишь 3 фунта за программку; если ты считаешь, что хорошо, когда логотип спонсора на майке сборной написан крупнее, чем название самой сборной; если тебе нравится, что Кубок Лиги переименовали в Кока-Кола, и победители поднимают его под звуки рекламной мелодии; если на этой неделе ты купил майку “Манчестер Юнайтед”; если ты бог знает который раз набираешь номер телефона, чтобы узнать последние новости о твоей команде – значит, ты такая же мразь, как и все они. Я надеюсь, что ты закончишь свои дни в спонсоризированном ведущими корпорациями аду, где Вельзевул в майке с рекламой компании “Черти Инкорпорэйтед” будет поджаривать твою задницу, а “Скай” [крупнейшая британская телекомпания, “вотчина” Руперта Мердека] будет вести прямой репортаж с места событий.

Прагматики скажут, что “мы должны идти в ногу с Европой”, или будут распространяться насчет затрат на улучшение стадионов. Чушь собачья. Маленькие клубы на стену лезут от одних только цен на билеты в ложу на Хайбери, вот где правда-то. Больше всего меня бесит то, что чиновники ФА считают себя такими умными, хозяйственными, деловыми. Тогда пусть ответят на следующий вопрос. Когда вы смотрите спортивные трансляции из США, страны быстрых денег, видите ли вы на майках спортсменов логотипы спонсоров? Называется ли там Суперкубок “Кубком Ассоциации “Жареные Цыплята Кентукки”? Или Мировая Серия – “M&M's Trophy”? Нет, потому что американцы, мировые лидеры в маркетинге, понимают, что тем самым они обесценили бы продукт, озлобили бы фанов и превратили зрелище в нечто незначительное, лишенное традиций и величия.

Я даже думаю, что возвращение проблемы хулиганизма связано с ростом коммерциализации спорта. Игра всегда была превосходным зеркалом реального мира, причем одним из наиболее важных для рядового человека. У футбола есть свои войны, свои лидеры, свои герои, свои кризисы, свои негодяи и свои скандалы. Он велик, он всеобъемлющ, и все хотят выиграть, только в отличие от реальной жизни ликование длится всего лишь до следующего матча. Трудно удивляться тому, что и проблемы реального мира находят свое отражение в футболе: войны враждующих группировок, расизм и равнодушие к ближнему. Профессиональный футбол стал Футболом с большой буквы, чтобы платить игрокам до неприличия огромные суммы каждую неделю, и эти деньги идут из твоего кармана, и карманов таких же, как ты. Игра стала дешевкой; она уже не является чем-то особенным. Она все больше напоминает телепередачу Gladiators [развлекательное шоу на ТВ, одно время его можно было наблюдать и на нашем телевидении], идущую из недели в неделю, а ФА не может или не хочет остановить это.

Чтобы стать футбольным хулиганом, совсем не обязательно быть безработным; не обязательно жить в высотке в рабочем районе или вырасти без отца или матери. Чтобы стать футбольным хулиганом, достаточно просто устать жить в стране, где твое мнение ничего не значит даже в вопросах, касающихся тебя лично, и устать выслушивать нравоучения на тему того, что от гордости за свое английское происхождение недалеко до нацизма. Достаточно просто устать от того, что правительство готово продать страну любому, у кого есть бабки, и просто видеть, как место, где ты вырос и живешь, и твоя культура разрушаются ублюдками, для которых ты ничего не значишь. Мы были бы рады уважать закон, но мы не можем уважать его, потому что он не защищает нас, он защищает людей, нарушающих наши права. У нас оставался футбол – но теперь и он пошел тем же путем, шаг за шагом, и страдают больше всего как раз те, кто не имеет голоса, то есть фаны. Так называемые эксперты ничего не понимают. Нам все это надоело. Мы хотим вернуть свою игру назад, мы хотим знать, кто отнимает ее у нас, и почему смотреть ее стоит так дорого.

Вы читаете это, сидя в кабинете на Ланкастер-гэйт [резиденция ФА]? Если так, то засуньте свое исполнительно-спонсорско-ассоциативное дерьмо в свою задницу. Вы кинули всех суппортеров, и если хотите знать, почему озверевшие люди убивают друг друга на полуфинале Кубка, то сначала загляните на свою собственную жадность и как вы крадете у нас то, что всегда было нашим. Верните это нам, верните нам нашу замечательную игру, иначе следующему поколению не останется ровным счетом ничего.

Следующий рассказ – результат долгого и очень интересного разговора с таутом [так в Англии называют спекулянтов билетами], состоявшегося неподалеку от Уэмбли. Мы поместили его здесь, чтобы осветить часть футбольного бизнеса, которую обычно редко затрагивают в дискуссиях – распространение и продажу билетов. По всем понятным причинам рассказ анонимный, но тем не менее он дает хорошее представление о группе людей, которых большинство оскорбляет, но в которых многие нуждаются.

С точки зрения таута

Я продавец билетов. Не то чтобы это моя профессия, просто я занимаюсь этим делом. Я работаю не только на футболе, вы можете встретить меня поблизости от Уэмбли перед каждым важным событием, а также по субботам на крупнейших играх в столице. Многие думают, что мы являемся частью одной организации и работаем на одного человека, который гребет все деньги, но это не так. Я работаю в одиночку – и всегда буду так делать – и хотя действительно есть несколько больших групп, большинство таутов работают независимо. Завсегдатаи матчей хорошо знают нас в лицо. Нам приходится следить друг за другом, а также за полицейскими и теми, от кого можно ждать неприятностей.

Мы отлично знаем, как люди относятся к нам. Большинство считает нас немногим лучше вредных насекомых, но мы просто пытаемся заработать себе на хлеб. Несмотря на такое отношение к нам, я думаю, что многие уважают нас, и я могу сказать, что с этим у нас связано меньше проблем, чем может показаться Мне кажется, по нескольким причинам. Вечером люди знают, что если не смогут приобрести билет, тауты всегда к их услугам. Задайте себе вопрос: довольны ли вы нашим присутствием перед важной игрой? Конечно, довольны. Я знаю, что иногда мы завышаем цену, но только когда это оправданно. Много раз мне приходилось сбывать билеты менее чем за полцены или отдавать вообще за бесценок. Но я не жалуюсь – такова жизнь.

Вы, наверное, хотите знать, как мы достаем билеты, особенно на важные игры, когда “настоящие” фаны даже и думать об этом не могут. Конечно, этого я вам не скажу, потому что у меня есть семья, которую я должен кормить и защищать, зато я скажу вам, что, по моему мнению, футбол больше не принадлежит фанам. Он принадлежит корпоративному бизнесу. Многие ли из числа тех, кто всегда поддерживают свою команду, могут попасть на финал Кубка? Или лучше я поставлю вопрос несколько иначе: сколько на важнейшую игру сезона попадет людей, которые обычно в дни матчей отправляются играть в гольф или по магазинам? Заметили ли вы, сколько хорошо одетых женщин и детей было на финале “Манчестер Юнайтед” – “Эвертон”? Тысячи и тысячи, и я думаю, что вряд ли вы можете встретить их в очереди за билетами на Олд Траффорд под проливным дождем – вряд ли они даже знают, где это. Так что вы сами можете догадаться, как и где я достаю большую часть билетов. Мы знаем, что фаны ненавидят нас. но они счастливы встрече с нами, когда у них нет билетов, и могу честно сказать, что если бы не мы, то в дни финалов на Уэмбли было бы порядочно пустых мест.

Еще один вопрос, наверняка интересующий вас, – как все эти агентства по распространению билетов получают их столько, сколько мне и таким, как я, и не снилось, и как быть с накрутками на их цену? Накрутка на билет на Уэмбли может быть примерно 2,5 фунта, и помножив это на 80000, получается вполне приличная сумма Вы (то есть фаны) – лохи когда дело касается билетов. На Уэмбли вы не сможете сдать неиспользованный билет. Почему, спросите вы? Что, если у вас оказался лишний билет, потому что ваш приятель не смог пойти на игру, или ребенок заболел ветрянкой? И что делать? Я скажу, что – вы можете порвать билет, отдать его кому-нибудь даром или найти таута, который купит его у вас, и вы таким образом вернете хотя бы часть денег.

Конечно, вы можете попытаться продать билет сами, однако где гарантия, что человек, покупающий его у вас, – не полицейский в штатском? Однажды я был свидетелем, как неподалеку от Уэмбли человек с двумя детьми пытался продать лишний билет, когда появились мусора и повязали его, оставив изумленных детей в одиночестве! Я подошел к полицейским и попытался объяснить, что этот человек – не настоящий таут, но они заявили, что их этим не проведешь, и поволокли его в участок! К счастью, за него вступились другие суппортеры, и его отпустили в конце концов, но с этими новыми законами такие вещи происходят все чаще и чаще.

Все дело в том, что полиция не может справиться с нами, и они отлично понимают это. Мы знаем правила игры. Тогда они ищут мишень полегче, вроде того человека, о котором я рассказал, или других незадачливых суппортеров, чтобы оправдать свое существование. Тем, кто стоит на страже закона, так же как и тем, кто управляет футболом, нет дела до рядового фана, уж будьте уверены.

Наихудшая вещь для таута – это, конечно, возможность “кидалова”. Со мной, к счастью, это случилось только однажды, несколько лет назад на Уэмбли. Группа фанов “Ливерпуля” кинула сразу несколько таутов, не одного меня. Тогда я потерял порядочную сумму денег, и теперь я подумаю дважды, прежде чем продавать билеты на матч, в котором играет команда из Ливерпуля. Но я знаю, что люди, заправляющие билетным бизнесом в Ливерпуле, были определенно недовольны случившимся с нами, и я слышал, что некоторым из наших обидчиков пришлось потом несладко. Тауты, пострадавшие тогда, вернули со временем те деньги, из года в год продавая билеты скоузерс по более высокой цене. Вне всяких сомнений, быть таутом – рискованный способ существования, а иногда и просто чертовски тяжелая работа, но я в самом деле чувствую, что являюсь частью необходимого фанам сервиса, и может быть, вы еще вспомните об этом, когда останетесь за пределами стадиона.

 

ГЛАВА 14

ВЛИЯНИЕ ПРЕССЫ

В нашей стране – лучшие в мире спортивные репортеры, сомневаться в этом не приходится. В газетах и на телевидении, освещение спортивных событий у нас на порядок выше, чем где бы то ни было, и количество спортивных трансляций, особенно футбольных, на кабельных каналах не может не впечатлять. Однако мы будем говорить не о спортивной журналистике; нас интересует реакция медиа на проблему футбольного насилия. По нашему глубокому убеждению, задача независимой прессы – представлять факты, а не готовые выводы, позволяя таким образом читателю (зрителю) сформировать свое собственное мнение. Если это основное правило не соблюдается, то мистеру и миссис Среднестатистическим автоматически навязывается “единственно возможная” точка зрения. У вас есть какие-то сомнения? Тогда взгляните на телевидение в России, Алжире или Китае, где контроль над прессой означает контроль над государством. Мы не утверждаем, что Британия является тоталитарным государством, ни в коем случае (так же как мы совершенно не намерены отстаивать противоположное мнение), но пресса в прошлом и настоящем всегда с легкостью представляет только одну точку зрения, не позволяя высказаться тем, кто думает иначе. Освещение футбольного насилия – типичнейший пример.

У журналистов есть работа, которую они должны делать. Им нужно продавать свои издания. Для этого они должны писать статьи о разных событиях, новостях, происшествиях или спорте таким образом, чтобы мы, публика, хотели бы читать это издание, предпочитая его всем остальным. Может быть, это упрощенно, но в целом их работа заключается именно в этом. Не всем журналистам счастье улыбается настолько, что каждый день всевозможные истории сами сыплются им в руки, так что им приходится отправляться (или их отправляют) на поиски того, чем можно заполнить страницы. Есть много отличных тем для хорошей статьи – коронации, торжества и празднества, леденящие душу преступления, и т.д. и т.п. – но с недавних пор в этот ряд вошло и футбольное насилие.

Давайте представим гипотетический сценарий “репортажа на заданную тему”: сборная Англии играет на выезде. Газета отправляет репортера (не спортивного) вместе с фанами с целью как бы проследить за приемом, который им окажут, но на самом деле – с целью посмотреть, что они натворят. В подавляющем большинстве случаев ничего не происходит – а если и происходит, то либо нападение со стороны местных фанов, либо что-то настолько незначительное, что и упоминать об этом не стоит. Ничего серьезного, в самом деле, но вы этого не узнаете, потому что уже на следующий день английские газеты пестрят заголовками типа: “английские фаны снова позорят страну!” Любой ездивший за сборной скажет вам, что это вовсе не гипотетическая ситуация, потому что это было, и не раз и не два, а много-много раз. На протяжении семидесятых и восьмидесятых годов рассказы об английских фанах, принимавших участие в беспорядках на стадионах, в городах или об их депортации, можно было встретить в любой газете, обычно со ссылками на самих фанов, такими, как “Стив из Бристоля” или “Джон, фан “Челси”. Телерепортажи из Хитроу [аэропорт в Лондоне] о возвращающихся домой болельщиках очень удачно дополняли такие статьи, только вот интересно, скольких человек журналистам приходилось опрашивать, прежде чем они слышали то, что хотели слышать?

Тот способ, которым принято изображать футбольных фанов в прессе, может привести только к тому выводу, что каждый посетитель футбольных матчей – хулиган, потому что люди, не бывающие на матчах – мистер и миссис Среднестатистические, если хотите – получают только негативную информацию, и дня них это становится нормой. Чуть дальше на страницах нашей книги вы прочтете рассказ Дуги о матче сборной Англии в Германии и узнаете, что же произошло там на .самом деле– То, как вела себя тогда пресса – особенно две газеты, которые с тех пор мы не покупаем – было даже не отвратительно; это было просто позорно. Мы были представлены в образе перепившихся хулиганов, думающих только о том, как бы подорвать репутацию нашей страны. Истине, заключавшейся в том, что английские фаны были атакованы и спровоцированы, естественно, места в прессе не нашлось. Тот факт, что события имели место в Германии, на территории извечного противника Англии, абсолютно не важен; это могло произойти где угодно. Нагнетание страстей британскими СМИ и провокация со стороны полиции и немецких фанов привели к катастрофической вспышке насилия, вот что действительно случилось тогда до и после игры.

Нас не слишком удивляет то, с какой “сенсационностью” преподносятся в нашей стране репортажи о футбольном насилии, потому что в ней (сенсационности) нет ничего нового. Если мы вернемся назад в пятидесятые, когда моды и рокеры дебоширили на южном побережье, то увидим, как освещение тех событий в прессе приводило к “копированному” поведению. То же самое в шестидесятые было и со скинхедами. Одна статья о банде скинхедов в Лондоне, и внезапно такие банды появляются повсюду. Опять-таки, действия журналистов приводили к “копированному” поведению. Футбольное насилие – из того же ряда, так как широкое освещение в прессе немногочисленных сперва беспорядков в семидесятые привело к тому, что клубы один за другим столкнулись с проблемой, решить которую не могли. Толпы странствующих фанов каждую субботу стали заполонять города по всей Англии, и опрометчивые панические меры со стороны клубов вкупе с грубыми полицейскими методами оказались пустой попыткой контролировать ситуацию, которая из-под контроля уже вышла. Вне всякого сомнения, медиа сыграла значительную роль в распространении моб-культуры в то время, и влияние ее продолжается.

К счастью, сейчас многое изменилось. Хотя в местной прессе еще часты статьи о деятельности футбольных группировок, в прессе национального значения наметилась тенденция игнорировать повседневные столкновения, поскольку, по крайней мере на клубном уровне, это больше не привлекает новизной. Однако случись какой-нибудь крупный инцидент, пресса немедленно отправляется на место событий, и нас бомбардируют фотографиями разбитых физиономий, полицейских, ведущих людей в наручниках, и даже рыжих ирландских детей, жалобно глядящих в пространство (мы ненавидим этот снимок!) Справедливости ради отметим, что большинство “серьезных” газет стали гораздо более объективными, чем раньше. По крайней мере, если с английскими суппортерами обходятся недостойно, это встречает критику в определенной части нашей прессы (до событий в Дублине особенно), а поведение фанов расценивается позитивно.

Желтая пресса, конечно, ведет себя иначе. В подобной ситуации она видит возможность вновь блеснуть нелепыми заголовками (вы понимаете, о чем я: ДЕНЬ ПОЗОРА, ЭТО НЕ ДОЛЖНО ПОВТОРИТЬСЯ!, ЭТО ТОЛЬКО ИГРА!) и, как знают все суппортеры, стремится преподнести насилие как сенсацию вместо серьезного анализа проблемы. Нам всегда казалось странным, почему желтые издания, провозглашающие себя “народными”, отводят значительную часть полос тому, чтобы поливать грязью как раз ту часть общества, на которую, казалось бы, они и должны ориентироваться, и которая как раз и страдает, от агрессивного к себе отношения за границей. Очень странно.

Телевидение также несет ответственность за ряд провокационных репортажей. Беспрестанные сюжеты о беспорядках с участием английских фанов привели к тому, что понятия– “английский фан” и “хулиган” стали восприниматься как синонимы. Но, как все мы знаем, это соответствует истине далеко не всегда. Сюжеты о пьяных англичанах на улицах иностранных городов, к счастью, стали появляться реже, но еще встречаются, несмотря на то, что граждане других стран в этом отношении, как правило, гораздо хуже, и то, что большинство суппортеров отнюдь не являются идиотами. Документальные фильмы, посвященные данной проблеме, вопиюще безграмотны, особенно там, где речь идет об организованных группировках, и скорее прославляют то, что призваны осуждать. Вероятно, каждый суппортер помнит не так давно показанный по телевидению художественный фильм “Стая” [мы решили оставить общепринятый, хотя и неточный, вариант русской транскрипции (в оригинале, как известно, The Firm)], в котором изображена фирма хулиганов “кокни”. Хотя и комичный в некоторых аспектах, тем не менее этот фильм, наверное, наиболее близок к метине из всего того, что показывали по британскому ТВ, и кто-то даже мог бы назвать его печальным зеркалом своей собственной жизни.

И еще: хотя важно помнить, что в целом количество крупных инцидентов на играх заметно уменьшилось, это ясно, и мы об этом уже говорили, сама проблема не решена; она просто перешла в другую плоскость. Отправьтесь на любой матч в стране, и вы сразу окунетесь в атмосферу слухов – “такой-то моб сделал то-то”, или “ты слышал, как этот моб разгромил такой-то паб?” – и тогда вспомните поговорку, что нет дыма без огня. Усилия многих людей позволили продвинуться в решении проблемы на значительное расстояние, но впереди еще долгий путь, и от прессы в том числе зависит, как быстро мы его пройдем.

Сборная

Это случилось в сезоне 1986-87. Я в этом уверен, тогда я служил в армии на территории Германии, и мы предвкушали чемпионат Европы, который должен был состояться там в 1988 году. Я первый раз присутствовал на матче сборной заграницей, и хорошо помню тревогу относительно поведения английских солдат на игре – этого боялись так сильно, что хотели даже запретить продавать билеты военнослужащим. Правда, этого все-таки не случилось, но всем нам дали жесткие инструкции и предупредили, что любому, кто будет замечен в каких-либо инцидентах, не поздоровится.

Игра проводилась в Дюссельдорфе, неподалеку от голландской границы, и мы отправились туда на автобусе; все пассажиры были военнослужащими и болели за клубы со всех концов Соединенного Королевства. С нами было даже несколько шотландцев, поехавших на матч от нечего делать. Когда мы прибыли на стадион, который, как большинство немецких стадионов, просто супер, мы выгрузились поблизости от него и решили прогуляться вдоль паркинга. По пути нам встретились несколько групп английских парней, они рассказали нам, что целый день происходили стычки, поскольку местные и полиция, похоже, только об этом и мечтают. Как обычно в таких случаях, все эти маленькие группы стали объединяться вместе в целях безопасности. Группа немецких фанов ворвалась в паркинг, разгромила несколько британских автомобилей и завалила несколько человек, но затем немцы отступили, опасаясь столкнуться с реальным сопротивлением.

Ситуацию осложняло то обстоятельство, что некоторые англичане вели себя по-скамски и за деньги журналистов желтых газет демонстрировали стойки и швыряли кирпичи перед камерами. В то время футбольное насилие широко освещалось в прессе, и большинство отчетов о том матче не имело со спортом ничего общего. Вместо футбола им были нужны репортажи о беспорядках, устроенных английскими фанами, и разве могли они написать, что ничего не было? Атмосфера за пределами стадиона была, мягко говоря, не слишком гостеприимной, и когда мы прошли главную стоянку, где-то позади нас завязался махач. Я не знаю, то ли немецкий моб вернулся, то ли еще что, но полицейские немедленно прыгнули на нас, размахивая дубинками, и несколько наших парней пострадало. Было ясно, что после игры все будет еще хуже, и один из худших матчей, сыгранных сборной под руководством Бобби Робсона, положения дел нисколько не улучшил.

После игры нас продержали некоторое время, но многие англичане были сильно пьяны и пострадали от действий полиции во время игры. Это только накалило и без того уже плохую обстановку. Местные поняли, что им светит, и испарились с максимально возможной скоростью, так что все стычки происходили с полицией. Также всплыли на поверхность и прочие враждебные чувства: неприязнь между армией и ВВС привела к тому, что по крайней мере один человек был избит в туалете. Известное северно-южное противостояние также напомнило о себе, проявившись столкновением лондонцев с группой скоузерс.

В общем, атмосфера представляла собой тотальную ненависть – и ухудшалась с каждой секундой. Руководство стадиона, понимая, к чему приведет дальнейшее наше пребывание на нем, решило выпустить нас, и мы вышли, чтобы столкнуться лицом к лицу с плотной шеренгой вооруженного дубьем спецназа, причем самый маленький из них был никак не ниже 7 футов. Было так очевидно, чего они хотят, что становилось даже как-то не по себе, и с разгоряченными английскими парнями долго ждать им не пришлось. Все английские междоусобицы забылись, потому что, по всеобщему мнению, это была битва за свою страну, свою репутацию, и кроме того, нужно было показать этим ублюдкам, что они не могут безнаказанно избивать всех и каждого. Группа из примерно двадцати человек прорвалась в сторону паркинга, за ней проскочило еще около ста человек, и полиция не препятствовала им.

Не препятствовала, потому что вслед им бросились конные полицейские, топча и избивая дубинками всех, кто попадал под руку. Затем вернулся спецназ, и многие наши парни были повязаны, а многие получили серьезнью повреждения. Да, это была неплохая тактика; они быстро рассеяли толпу, но случилось это только потому, что остальные стояли сзади в бездействии, иначе этот вечер стал бы для полисов кошмаром. Смешно, но после этого все успокоилось. Полагаю, что зрелище избиения ваших приятелей может вас несколько успокоить. За все время, что я хожу на футбол, этот вечер был одним из худших, по двум причинам. Первая – это то, что многие люди серьезно пострадали, и хотя некоторые вполне заслужили то, что получили, подавляющее большинство пострадало абсолютно незаслуженно. Вторая – то, что такой атмосферы я до того никогда не видел (и с тех пор тоже). Это была тотальная ненависть, и это было страшно. На следующей день в британской прессе английские суппортеры были представлены в образе самых отъявленных подонков. Фотографии и телевизионные репортажи были подобраны так, чтобы создать впечатление о полной нашей виновности в случившемся, но все, кто были там, знают правду: что пресса и полиция так ждали беспорядков, что сами их и организовали. Полиция хотела доказать, что сможет с ними справиться, а британской прессе был нужен сюжет для рассказа.

Негативный подход прессы не ограничивается искажающими истину репортажами и выдуманными историями. Другой аспект проблемы заключается в том, что многие инциденты заграницей либо полностью игнорируются медиа, либо упоминаются вскользь. Например, во время Евро-88 был крупный инцидент, о котором многие люди в нашей стране так и не узнали. Помещенное ниже письмо прислано нам Дарреном из Болтона, который был свидетелем тех событий.

Гамбург

Даже сейчас, спустя годы, у меня возникает чувство досады, когда я вспоминаю, как освещалось в нашей прессе поведение английских фанов во время Евро-88. Конечно, каждый, присутствовавший тогда на матчах сборной, знает, что среди зрителей были “трудные элементы”, делающие свое дело повсюду, где они появляются, но почему-то нигде не поднимался тот факт, что британские журналисты платили людям, в том числе немецким скинхедам, по 100 марок за согласие попозировать перед камерой с Юнион Джеком на плечах, кидая булыжники в витрины. Другим “случайно пропущенным” фактом были инциденты с участием немецких и голландских фанов на всех играх их сборных. Наибольшее раздражение у всех вызвало то, что британская пресса практически полностью проигнорировала беспорядки в Гамбурге после полуфинала, в котором немцы встречались с голландцами.

После того, как Англия вылетела из турнира, у нас еще оставались билеты на оба полуфинала, и чтобы попасть на первый, нам предстояло проделать долгий путь до Гамбурга. Мы решили не ехать на поезде, а взять напрокат машину. Это было лучшее решение из всех возможных, хотя на тот момент мы этого еще не знали. Когда мы приехали в Гамбург (примерно за три часа до игры), город казался очень спокойным, чего мы совсем не ожидали – мы были уверены, что будут беспорядки. Вы знаете, чего можно ожидать на столь крупном матче, но там ничего этого не было – место казалось просто вымершим.

Мы поставили машину на стоянку и направились в бар, где договорились встретиться все английские фаны. Мы планировали собрать моб и поглумиться и над немцами, и над голландцами, но многие парни решили отправиться домой. Мне кажется, не так много людей действительно хотели этого – для большинства это была просто бравада.

Когда до начала игры осталось уже немного времени, некоторые решили продать билеты и посмотреть матч & баре по телевизору. Мы, раз уж приехали, решили пойти, так что сели в машину и поехали на стадион. Паркинг и сам стадион были окружены большим парком, и атмосфера, царившая там, скорее напоминала пикник. К нам подходили разные люди, но только чтобы пожать руку и сказать что-нибудь вроде “не повезло вам, англичане”. Выглядело это достаточно смешно.

Зайдя на стадион, мы обнаружили себя в секторе немецких фанов, а справа от нас находились голландцы. Также на нашем секторе присутствовало какое-то количество немецких скинхедов, и должен сказать, что больших ублюдков я в жизни не видел. Естественно, мы вдоволь над ними поглумились, но в целом это было образование, можно сказать – смотреть, как два лагеря фанов глумятся друг над другом совершенно иначе, чем это делаем мы.

Сама по себе игра проходила без каких-либо происшествий, когда, за минуту до конца, голландцы забили. Атмосфера моментально изменилась. Голландцы бесновались от радости, а немцы пребывали в шоке, и мы стали вести себя очень тихо. После финального свистка мы решили задержаться на некоторое время, чтобы посмотреть, как голландцы будут праздновать победу, и это не доставило нам особого удовольствия, честно говоря. Немцы же, в свою очередь, выглядели не на шутку расстроенными, покидая трибуны; очень не на шутку расстроенными.

Примерно через пятнадцать минут нам надоели все эти скачущие вокруг оранжевые танцоры, и мы вышли на улицу и двинулись по направлению к паркингу, храня на лицах выражение “мы проиграли, и нам очень плохо”, использованию которого большинству футбольных фанов приходится учиться в не самые приятные моменты выездов. Пока мы шли по парку, к нам присоединялись небольшие группы немцев, и вскоре мы обнаружили себя в центре достаточно крупной группы парней, причем все они были отнюдь не самыми безобидными арийцами. Впереди мы видели голландских фанов, прыгающих около своих автобусов, и когда мы вошли в паркинг, немцы, шедшие в первых рядах, начали раздавать пинки направо и налево. Полиции нигде не было видно, и все это выглядело весьма некрасиво.

Внезапно кто-то протрубил в горн, и шесть или семь вспышек взвились в воздух, осветив небо над стоянкой. Очевидно, это был условленный сигнал для начала махача. Должен сказать, что за всю свою жизнь я не видел столь хорошо организованного прыжка. У голландцев не было ни малейшего шанса, в то время как немцы крушили автобусы и вообще все транспортные средства с не-немецкими номерами. Некоторые вытаскивали людей из машин и избивали их, другие швыряли все, что попадало под руку. Все немцы с этими своими идиотскими прическами – вы понимаете, о чем я: коротко подстриженные волосы по бокам и длинные сзади – превратились в берсерков.

Мы постарались исчезнуть как можно быстрее, залезли в машину и заперлись изнутри, но немцы были повсюду, и вскоре окружили нас. Однако, спасибо немецким номерам, они оставили нас в покое. Некоторые кричали нам, предлагая вылезти из машины и поучаствовать в веселье. Без сомнения, это был единственный раз, когда я был рад, что во мне не узнали англичанина. Мы продолжали сидеть, “расстроенные поражением нашей команды”, и с тем и уехали.

У нас создалось такое впечатление, что полиция позволила всему этому произойти Во всем паркинге не было видно ни одного полицейского, казалось, что немцы бесчинствовали в нем целый час, хотя на самом деле, наверное, около десяти минут. Когда мы подъехали к выходу, мы увидели машины спецподразделений полиции, ожидающие снаружи. Заметив полицию, немецкий моб атаковал и ее. Они перевернули один из фургонов, он загорелся, полицейские высыпали наружу, так как ситуация уже полностью вышла из-под контроля. Немцы крушили уже все подряд. Мы были здорово напуганы и помчались оттуда с максимально возможной скоростью. Слава Богу, они так и не узнали, что мы англичане.

Было ясно, что пора ехать домой, но как все, попадающие в Гамбург, мы не могли не посетить Рипербан, известный квартал красных фонарей. Отправившись туда, мы увидели множество сотрудников полицейских спецподраздепений, которые, подобно нам, полагали, что этой ночью беспорядков будет несколько больше, чем обычно. Мы припарковались около бара, где находились ирландские парни, а сами зашли внутрь. Спустя примерно двадцать минут мы услышали шум, производимый немецкими фанами, но на этот раз их сопровождал спецназ. Ничего не подозревающие ирландцы сидели за столиками снаружи, пели как обычно, и как только немцы их увидели, сразу прыгнули на них Не осталось ни одного целого окна в пабе, все ирландцы были здорово помяты и, опять же, полиция не сделала почти ничего, чтобы остановить насилие. Я уверен, что кто-то там наверху очень переживал за нас, так как несмотря на весь беспредел, наша машина ничуть не пострадала. На ней не было ни одной царапины!

Остаток вечера толпа шумела по всему красному кварталу, крушила витрины, так что полиции скучать не приходилось. Не удивительно, что той ночью мы видели не очень много празднующих победу голландских фанов. В британской же прессе обо всем этом не было сказано ни слова. Смешно, но это факт.

 

ГЛАВА 15

ПОЛИЦИЯ

Дискуссии о месте полиции на футболе всегда проходят очень эмоционально. Каждый, с кем мы контактировали при создании книги, в той или иной мере сталкивался с ее методами, и далеко не все отзывались о них хорошо. Контроль за поведением зрителей непосредственно на стадионах в наши дни достигается за счет возросшего числа стюардов, плюс использование камер наблюдения сыграло большую роль в борьбе с насилием. Однако, их методы за пределами стадионов зачастую оставляют желать лучшего, так же как и действия полицейского руководства, к чему мы еще вернемся.

Хотя беспорядки на трибунах возникли вместе с самой игрой, ситуация стала серьезной в шестидесятые, когда футбол столкнулся с нашествием большого количества путешествующих фанов, что было связано в том числе с дешевизной и доступностью различных видов транспорта. Молодежь того времени рассматривала футбол как идеальное место для реализации своей агрессивности; иногда как дополнение, а иногда как замещение стиля жизни модов/рокеров, весьма модного в те годы. Люди, в особенности молодые люди, почувствовали притяжение открытых дешевых трибун и связанного с ними ощущения братства, и увлеклись этим. Поездки за своими клубами стали образом жизни для многих и представляли идеальную возможность показать, что ты можешь сделать что-то, чтобы доказать, что твой клуб, город или деревня – самые лучшие. И в то время как столкновения на большинстве матчей стали нормой для многих молодых людей, на некоторых они были просто обязательными. Противостояние Север-Юг приводило к конфликтам по всей стране, а местные дерби давали шанс доказать, что ваша группа – “самые крутые” парни в ваших местах, будь то пение, выпивка или драки, и все это вместе взятое вскоре привело к большому количеству крупных инцидентов на стадионах по всей Англии.

В “старые добрые деньки” футбольного насилия, семидесятые и ранние восьмидесятые, действия полиции при возникновении угрозы беспорядков обычно заключались в том, чтобы прибыть на место и арестовать как можно большее число участников беспорядков, что обычно делало плохую ситуацию еще хуже, поскольку ни один уважающий себя моб не допустит ареста своего члена. Я могу вспомнить из своего собственного опыта, а мой жизненный путь был, мягко говоря, тернистым, как, прогуливаясь мимо Шед на Стэмфорд Бридж, я спотыкался о различные штучки, которых было так много, что с легкостью можно было бы вооружить какое-нибудь небольшое африканское племя. Так как полиция продолжала обвинять в этой проблеме футбол, а футбол продолжал обвинять общество, полицейская стратегия совершенствовалась и привела к разделению трибун на сектора и использованию полицейскими “тяжелого” вооружения. Все было бы хорошо, но некоторые преисполненные энтузиазма полицейские начальники, как всегда, перегнули палку Своими действиями они озлобили не только футбольных хулиганов, но и “настоящих” суппортеров, которых должны защищать. Это, опять-таки, имело негативные последствия: в результате почти все суппортеры стали рассматривать полицию как второго врага, а иногда даже первого, особенно на выездных играх. Сильные мира сего не делали ничего для разрешения ситуации, и она таким образом только усугублялась, и инциденты становились все более частыми.

Получался замкнутый круг. Полиция стала относиться ко всем суппортерам как к хулиганам, а интерес к проблеме медиа давал ей (полиции) шанс показать свою эффективность в борьбе с беспорядками, которые, во многих случаях, она сама своим агрессивным поведением и провоцировала. Решетки, жестокие полицейские меры вкупе с ужасающим состоянием большинства арен привели к тому, что обычный рядовой болельщик стал ощущать себя животным, а значит, и вести себя как животное. Вспоминая те годы, я просто не могу поверить, что мы платили наши кровные денежки, чтобы стоять на открытой трибуне, лишенной каких-либо удобств, кроме туалета, причем если бы в любой забегаловке туалет был бы в таком состоянии, то ее немедленно бы закрыли. Запланированный ввод в действие идентификационных карточек и запрет на посещение матчей для приезжих фанов были нелепыми мерами, которые только доказывали, в какой панике находились футбольный истеблишмент, правительство и полиция. Создание полицией подразделений футбольной разведки было, вероятно, шагом в правильном направлении, но использование агентов (таких, как те, кто участвовал в известнейшей операции “Гол в свои ворота”) за пределами крупных клубов было ошибкой. Проникновение в мобы превратилось в игру вслепую. Мы знаем по крайней мере одну группу, парни из которой, вычислив такого агента, целый сезон подсовывали ему фальшивую информацию.

Тот факт, что медиа посвятила нескольким арестам большое количество репортажей, ответственные за проведение операций люди восприняли как признание успеха, которого, по сути дела, как такового и не было вовсе. Единственный шаг, который не сделали ни футбольная общественность, ни полиция, но который, возможно – нет, неизбежна —помог бы, это поинтересоваться мнением самих фанов и попросить их помощи. Вместо этого истеблишмент продолжал смотреть на суппортеров с тем же пренебрежением, а полиция продолжала рассматривать их как потенциальных преступников. Это классический пример навешивания ярлыков, и это ужасная ошибка. Полиция стала оказывать все большее влияние на порядок проведения матчей. Раннее начало, закрытие пабов, перенос игр на воскресенья и, в случае кубковых матчей, даже изменение места их проведения, стали обычным явлением и излюбленной полицейской тактикой, использование которой продолжается по сей день.

Единственное событие навеки изменило лицо футбола – трагедия Хиллсборо. Многое написано о событиях того судьбоносного дня 1989 года, но сам факт случившегося доказывает, что величайшая игра Британии находилась тогда в столь ужасном состоянии, что даже самими фанами расценивалась соответственно. Только после Хиллсборо футбол понял, чем же он стал, а фаны задались вопросом “что происходит”. То, что наше мнение было наконец-то услышано, доказывает, что наступил перелом, то есть понимание нашей роли в игре – а она, конечно же, наиболее важная, ведь мы – потребители. Вы можете соглашаться или нет с тезисами Сообщения Тэйлора, но нет никаких сомнений, что в наши дни подавляющее большинство арен стали гораздо чище, лучше и безопасней.

Ввод в действие камер слежения был провозглашен наиболее эффективным орудием в борьбе против насилия на стадионах в поздние восьмидесятые и ранние девяностые. Тот факт, что участники беспорядков будут быстро вычислены и арестованы, сразу на трибунах или позже, рассматривался как способ устрашения тех, кто планирует подобные акты. Это, скорее всего, было достигнуто, и насилие на уровне сражений на поле исчезло, видимо, навсегда. Однако, события сезона 1994-95 годов показали, что проблема “прорывов на поле” возвращается, а это значит, что камеры наблюдения, так же как и сегрегация [разделение на сектора] до этого, больше не являются столь мощным оружием. Люди осмелели и поняли, что если их не арестуют непосредственно в тот день, то вряд ли затем их станут разыскивать за выбег на поле. Проблема безопасности зрителей на стадионе еще напомнит о себе, и весьма скоро.

Несмотря на смещение акцентов в сторону мониторинга зрителей, поведение полиции на стадионах меняется не столь быстро, продолжает превалировать всем известный и всеми “любимый” образ вооруженного до зубов всемогущего диктатора. Понимают ли эти люди, что мы, как налогоплательщики, не только хотим, чтобы они стояли на страже закона, но и рассчитываем на уважение с их стороны? Мы не можем уважать людей, ведущих себя перед переполненной трибуной подобно фашистам, мы не можем уважать людей, которые отказываются выполнять просьбы тех, кого призваны защищать. Например, дважды я был свидетелем, как небольшие группы приезжих фанов просачивались на нашу трибуну, несмотря на предупреждения клуба, что будут удалены со стадиона в случае обнаружения. Группа суппортеров, поступающая таким образом, провоцирует беспорядки – это ясно. В обоих случаях полиция и стюарды были предупреждены домашними фанами; в обоих случаях они оставались в бездействии, и инциденты произошли. В результате – невынужденные аресты и негативное освещение событий в средствах массовой информации, но для меня хуже всего то впечатление, которое произвело случившееся на тех, кто пришел на стадион впервые. По их мнению, ничего не изменилось. Футбол навсегда потерял этих людей, и все потому, что полиция и стюарды не пожелали разобраться в ситуации.

Но если меры по борьбе с хулиганами непосредственно на стадионах достаточно своевременны и более-менее адекватны, за пределами стадионов мы движемся вперед черепашьими шагами. Клубы и полиция могут утверждать, что они прикладывают огромные усилия в отношении приезжих фанов и их комфорта, но в действительности все это оказывает крайне незначительное влияние на потенциальных траблмейкеров. Если моб хочет неприятностей, он их найдет, вот здесь-то и должна работать полиция. Многим нравится посещать другие города, попить там пива и посмотреть футбол, и в этом нет ничего плохого. Проблема заключается в том, что если вы делаете это в группе, вы столкнетесь с двумя “загвоздками”. Первая – полиция, которая уверена, что если вы – группа, то вы ищете приключений. И они пытаются доставить вас на стадион как можно раньше или даже задержать, пока игра не закончится. Вторая – домашние фаны. Это понятная проблема, потому что дома мы сами такие же: приезжий фан —продолжение приезжей команды, и, конечно же, мы хотим “побить” их. Как мы уже говорили, приезжий фан – наиболее очевидная мишень, и это понимают обе стороны. Наверное, это не самая прекрасная ситуация, но с этим ничего не поделаешь Либо вы не едете вовсе, либо вы едете “толпой”, либо вы будете очень осторожны.

Полиции известно, из кого состоит их местный моб и где они собираются, но это знание используется очень редко, в то время как отношение к приезжим фанам в Англии оставляет, мягко говоря, желать лучшего. Вот вам один яркий пример того, что люди ведут себя в зависимости от отношения к ним. Перед началом Чемпионата Европы 1988 года в Германии британским средствам массовой информации удалось всю страну убедить в том, что с прибытием англичан начнется Третья Мировая Война, и многие крупные фирмы действительно планировали заявить о себе. Однако полиция в Германии отлично подготовилась. Перед каждой игрой нам выделяли несколько улиц, на которых мы могли спокойно пить и отдыхать в барах – то, что нужно. Они понимали, что в целом мы – вполне дружелюбные люди, и мы вели себя соответственно (несмотря на все старания, британской прессе так и не удалось раскопать сколько-нибудь значительный инцидент). Я не говорю, что все англичане были ангелочками, но голландцы и немцы были намного хуже, о чем свидетельствует в том числе рассказ о массовых беспорядках в Гамбурге в предыдущей главе. Тот факт, что немецкая полиция и немецкие средства массовой информации относились к английским фанам с пониманием, привел к тому, что ко времени третьего матча нас принимали с распростертыми объятиями где угодно. Они знали, что мы будем вести себя так, потому что уважаем их за их вежливость и такт в отношении к нам. Они сделали правильные выводы из матча сборной Англии, состоявшегося там в сезоне 1986-87 годов, и разработали адекватный способ поддержания безопасности и охраны правопорядка. Можете ли вы представить что-либо подобное у нас?

Нет, в Англии вас будут держать часами в каких-нибудь закоулках в окружении орды полностью экипированных копперов. В такой ситуации трудно ожидать мира и гармонии – вряд ли вам понравится постоянно смотреть на человека, который мечтает только о том, чтобы “легально” избить вас. Мы вовсе не хотим сказать, что у полицейских легкая работа – это далеко не так – и мы не выступаем против полиции в целом. Однако: они сами выбрали такую работу, она хорошо оплачивается, . причем именно нами. Среднестатистический футбольный фан – не пикетчик и не участник беспорядков по поводу введения подушного налога, он (она) – обычный человек, у которого есть семья и работа, и который хочет провести свое свободное время за просмотром игры вместе с тысячами таких же индивидуумов.

Спасибо Сообщению Тэйлора, футбольные авторитеты наконец-то додумались начать относиться к нам с уважением, дав нам пристойные для посещения стадионы. Мы уверены, что теперь настала очередь полиции смягчить свои методы, особенно в отношении приезжих фанов. Они пробовали много разных вещей, и ничего не помогало. Почему бы не попробовать кое-что порадикапьней и не начать относиться к людям хорошо? Есть смутное предчувствие, что это может сработать.

Далее следует рассказ джентльмена, с которым мы познакомились несколько лет назад, и за годы знакомства он стал нашим хорошим другом. Рассказ анонимный – по слишком очевидным причинам, чтобы говорить о них здесь.

Мусор

В начале семидесятых я служил в полиции констеблем. Так как вырос я в восточном Лондоне, то был молотобойцем с ног до головы. Шанс на халяву смотреть игры любимой команды – просто сказка, но другим бонусом были гарантированные драки, а будучи коплером, проиграть вы не можете, уж поверьте мне. В те дни у Молотобойцев была не просто серьезная фирма, у них была серьезная толпа – почти каждый посетитель стадиона участвовал в столкновениях, и на каждой игре нам приходилось вмешиваться с дубинками и собаками, и нам это чертовски нравилось. Для большинства из нас это давало редкую возможность отплатить всем козлам за те неприятности, что они доставляли нам изо дня в день, и много раз парни вымещали злость в автобусе на каком-нибудь несчастном ублюдке, а потом выкидывали его, вместо того, чтобы повязать и отправить в участок.

Несение службы на Аптон Парк также давало мне возможность сделать кое-что для моего клуба, и могу с гордостью сказать, что ни разу я не повязал ни одного фана Молотобойцев. Обычно я имел дело с приезжими. У меня есть фото из одной газеты, вде я нахожусь в центре толпы во время беспорядков. Это отличное воспоминание – и я храню эту фотографию.

Сложнее всего, конечно, было на дерби, поскольку на дерби никогда нельзя точно сказать, с кем имеешь дело – с фанами Молотобойцев или их противниками. Естественно, речь о гостевом секторе – на нашем стадионе противник даже и не думал о заходе на домашний, по крайней мере тогда. Домой они поехали бы в гробах! На подобных играх с проблемами нужно разбираться очень быстро. Мы просто не могли позволить себе ждать – иначе ситуация моментально выходила из-под контроля.

Я помню один матч против “Челси”, обстановка была очень тяжелой. На входе мы отобрали множество предметов, используемых в качестве оружия, но многие сумели пронести их, и в середине первого тайма разгорелась массовая драка. Повсюду в воздухе мелькали кулаки и ботинки. Нам приказали немедленно вмешаться и погасить драку, но многие думали про себя “да черт с ними, пускай дерутся”. Вмешались сотрудники с собаками, но даже им пришлось несладко, и мы были вынуждены убрать их. Чем больше наших людей вмешивалось, тем больше народу переключалось на нас, и все зашло гораздо дальше, чем обычно. В те времена был один способ действий в такой ситуации:

арестовать кого-нибудь – виновного или нет, не важно – и вылезти оттуда как можно быстрее. Что я и сделал, причем парень, которого я вытащил, был, похоже, так же рад этому, как и я.