Через час Эрика и Мосс были на железнодорожной станции «Лондон-бридж». В переходе их ждал бодрый молодой человек по имени Алан Леонард – проект-менеджер по реновации станции. Он был тепло одет, а с поясной сумки у него свисал защитный шлем. Утренний час пик закончился, и в переходе было немноголюдно.

Эрика представилась.

– А что именно предполагается реновировать?

– Саму станцию, арки под мостом и, конечно, небоскреб «Осколок».

Они задрали головы. Перед ними возвышалась огромная башня из стекла. Одна из ее гигантских чугунных ног-опор стояла на краю пешеходной зоны неподалеку от них.

– Девяносто пять этажей, – Алан пытался перекричать оглушительный бой дрелей, которыми как раз начали что-то штробить. Ощущение было такое, что штробят повсюду. – Высота 309,6 метра.

– Большая часть пустует. И так и будет пустовать, поскольку их выкупят иностранные инвесторы? – прокричала в ответ Мосс.

– Всегда приятно поговорить с живым социалистом.

– Позвольте представиться, инспектор Кейт Мосс, – сказала она, протягивая руку. – И… да, меня правда так мама назвала. И… нет, меня никогда с ней не путают.

Он засмеялся.

– Я все равно скажу друзьям, что жал руку Кейт Мосс. Хотите ли вы прокатиться наверх?

У Эрики начало складываться ощущение, что они на экскурсии, поэтому она решила вернуть беседу к цели их приезда.

– Спасибо, но нам нужно посмотреть на этот кофейный транспорт.

– Пойдемте, и по дороге я все расскажу, – предложил он и сразу направился поперек пешеходной зоны в сторону Тули-стрит.

– Да, большая часть компаний освободили помещения. Основные работы ведутся сейчас под землей. А вообще – это один из самых крупных в Европе проектов гражданского строительства.

Они прошли под нависающим железнодорожным мостом около «Боро-маркет», и перед ними во всей красе предстал оживленный Саутваркский мост, сразу за которым возвышался одноименный собор. Казалось, его дорисовали позже, решив, что этому городскому пейзажу чего-то не хватает.

– Мы работаем строго по инструкции, – начал рассказывать Алан. – Когда мы что-то рушим, расчищаем или раскапываем, в обязательном порядке составляется опись всего, что было найдено. Утилизация тоже происходит в соответствии с правилами. А ваш велосипед там уже несколько месяцев валяется.

– Где его нашли? – спросила Эрика, когда они обходили перекопанный участок дороги и тротуара. В вырытой яме виднелись невероятно старые проржавевшие трубы.

– А вот и «Лондонская темница». Вернее, здесь этот музей был раньше. Сейчас его перенесли на Южный берег, – пояснил Алан.

Они продолжили путь по Тули-стрит, то и дело штурмуя временные мостки над разрытыми участками тротуара. Проезжая часть была перегорожена, повсюду работали экскаваторы, лежали электрические кабели, а строителям приходилось кричать, чтобы услышать друг друга за шумом оборудования. Пройдя мимо входа на станцию, они подошли к большой заколоченной двери. Над колоннами все еще можно было прочитать надпись «Вход на свой страх и риск».

– Здесь был главный вход в «Темницу», но теперь попасть внутрь можно только через другую дверь, – прокричал Алан.

Они пошли дальше, миновали бар и магазин велосипедов – тоже с заколоченными окнами. Зона проведения работ заканчивалась у перекрестка с тоннелем. Алан отодвинул перегородку, и они ступили на тротуар.

– Нам нужно пройти до середины тоннеля, – сказал он.

Они двинулись вдоль голых и влажных бетонных стен с качающимися лампами. По пути им встретился всего один человек: закутанный в зимнюю одежду мужчина на горном велосипеде.

Алан остановился около проржавевшей служебной двери и достал из поясной сумки ключ. Скрипнув, замок открылся, и они ступили во мрак. Внутри их взорам предстало необычное зрелище: по всей длине помещения – около двенадцати метров – тянулась вымощенная камнями улица викторианской эпохи. Тротуар освещала кованая лампа, отбрасывая вокруг слабый мерцающий свет. Рядом с лампой лежал кофе-велосипед – хитроумное приспособление серебристого цвета с деревянным ящиком сзади. Перед ним на мостовой валялась куча непонятных вещей, больше похожих на мусор.

– Нужно надеть шлемы, – сказал Алан, взяв два из горки в углу. Эрике и Мосс также досталось по фонарю.

Слева стояла массивная деревянная дверь, закрытая на засов. Было холодно, как в морозильнике.

– Господи! – воскликнула Мосс, направив свой фонарь на кучу, которую они приняли за мусор.

Это был труп женщины, замотанной в грязную одежду. Лицо ее застыло в гримасе боли. Мосс невольно потянулась за рацией, чтобы вызвать наряд, но Эрика положила руку ей на плечо, направив свой фонарь на женщину.

– Мосс. Она не настоящая. Смотри, это восковая фигура.

Они подошли ближе.

– А так похожа на настоящую, – протянула Мосс, вглядываясь в искаженное болью лицо. Изо рта у нее торчал гнилой зуб, а из-под серого берета выглядывала прядь волос.

– Здесь располагалась зона, посвященная Джеку-Потрошителю, – объяснил Алан. – Актер в полицейской форме приводил сюда экскурсионную группу и рассказывал про первую жертву этого серийного убийцы. Это – труп Мэри Николз, которую нашли на Бакс-роу в Уайтчепеле.

Эрика перевела фонарь на стену, и они увидели черный дорожный указатель. Даже понимание того, что это всего лишь музей, не помогало Эрике унять волнение. Сердце билось сильнее обычного.

– Это восковая фигура, но ее прототип, сама эта женщина, – реальный человек, – сказала Мосс. – Так же, как и Лейси Грин и Джанель Робертсон.

– Почему все это так здесь и лежит? – спросила Эрика.

– Поскольку в этом районе ведутся строительные работы, музей переместили на Южный берег. А все это будет разрушено на следующей неделе.

Эрике было холодно. Сделав усилие, она сконцентрировала внимание на велосипеде.

– Я ежедневно на связи с транспортной полицией, – продолжил Алан. – Потому что метро и электрички должны нормально функционировать в течение всего периода строительных работ. Я услышал, что они ищут кофе-велосипед, и вспомнил про этот.

– У вас есть болторез? – спросила Эрика.

Алан пошел в угол и принес оттуда нужный инструмент. Эрика перерезала замок, Мосс открепила его, и они аккуратно открыли деревянный ящик на багажнике. Верхняя его часть откидывалась на сиденье, а два торца раскрывались в стороны, свисая по бокам от заднего колеса. С внутренней стороны на них был напечатан прайс-лист. Внутри ящика на маленькой полочке стояла металлическая кофемашина, мини-холодильник, бумажные стаканчики, специи и коробочка для наличных.

– Ого, – Мосс открыла холодильник и тут же его закрыла. – Молоко здесь явно перележало.

Эрике стало дурно от резкого кислого запаха. Она сглотнула и провела рукой по сторонам кофемашины. Нащупав что-то, она достала айфон.

– Телефон Джанель? – оживилась Мосс.

Под кофеваркой оказалось отделение с аккуратно сложенной одеждой. Там поместилась пара джинсов, несколько топиков и пар нижнего белья. И маленькая сумка для стирки.

– Можно ключ к этому ящику для денег? – спросила Мосс, взяв его с багажника. – Он явно принадлежал Джанель.

Алан наблюдал за происходящим, стоя около запасного выхода.

– А у кого есть доступ к этому помещению? – спросила Эрика.

– Раз в сутки оно патрулируется службой безопасности. Но, поскольку это не самое обычное место и здесь много чего осталось от музея, сотрудники решили, что велосипед – часть экспозиции, как труп женщины и вымощенная улица.

– Они решили, что во времена Джека-Потрошителя можно было купить на улице латте в пластиковом стаканчике? – съязвила Мосс.

– У нас много иностранцев работает, – устало кивнул Алан.

– Вы можете узнать, когда этот велосипед здесь появился? – спросила Эрика.

– Не уверен. Текучка огромная, и мы работаем с разными охранными агентствами. Но я попробую.

– Спасибо.

Эрика оглядела помещение и снова вернулась к фигуре Мэри Николз, лежащей у лестницы.

– Закрываем эту зону. Нужно, чтобы всю ее огородили, а велосипед проверили с особой тщательностью.