Когда Александр проснулся, дома никого, кроме Олега, не было. Его одежда, выстиранная и поглаженная, лежала рядом, на стуле. Александр сразу догадался, что это Яна сделала. Яна — он думал о ней даже тогда, когда рассматривал синяки на лице. Яна была особенной. Он чувствовал её и знал, что и она чувствует его. Ничего подобного по отношению к Леоноре он никогда не испытывал. Леонора была девушкой из его круга. Такой же, как все остальные девушки, которых он видел ежедневно. Пока он не мог определить своё отношение к Яне. Его тянуло к ней. Тянуло непреодолимо. Вот и всё, что он знал. А её признание… оно просто ошеломило его. Она любит его, нищего голодранца, человека без имени, прошлого и будущего. Когда Леонора говорила ему о любви, он слышал её и радовался, а когда Яна сказала… Он сердцем почувствовал то, о чём она сказала. Однако… Александр потрогал шишку на подбородке, настало время заняться этими беспардонными личностями. Он спустился вниз и прошёл на кухню. Олег завтракал. Перед ним стояла чашка чая и два бутерброда. А рядом стояла такая же тарелка с бутербродами, но вместо чая стояла чашка великолепно пахнущего кофе.

— Яна принесла, пока ты в ванной был, — Олег кивнул на кофе.

— Что же не дождалась? — с сожалением спросил у него Александр.

— Работы много, — коротко ответил Олег и продолжил, когда Александр уже сел, — она сейчас за двоих работает. Вместо себя и тебя.

— Выпью кофе, схожу в милицию, а оттуда на работу!

— На работу тебя не велено пускать, — начал было Олег, но осёкся и как-то странно посмотрел на Александра, — в милицию? А в милицию зачем?

— Надо заявление подать на этого Мишу Зятчина!

— Не надо. Мы с Витьком сами разберёмся.

Александр отпил глоток кофе.

— Олег, ты не совсем правильно понимаешь происходящее. Нельзя нарушать закон. Это основа существования любого общества. Дело не в том, умею я драться или не умею. Важно не уподобляться отморозкам, подобно этому Мише и его отцу. Нельзя перенимать их методы, нельзя решать вопросы силой. Этот путь гибельный. История тысячу раз доказывала это. Вот воспользоваться законом и показать всем вокруг, что он есть, что как бы мы к нему ни относились, это единственно правильный путь…

— Какой закон? — перебил его Олег, — у мэра всё лежит в кармане. И твой закон, и твоя справедливость. Нашёлся умник. Ты что, хочешь сказать, что ни разу закон не нарушал?

— Один раз, без паспорта на поезде ездил.

— Издеваешься?

Александр пожал плечами, словно отвечая, хочешь верь, а хочешь не верь.

— И что, всегда все вопросы через милицию решал? — недоверчиво спросил у него Олег.

— Через суд, — поправил его Александр, — милиция лишь инструмент. Она предпринимает действия, но не решает ничего. Милиция представляет дело, а в каком свете это дело рассмотрят, их не касается. У милиции есть свои права и обязанности.

— Ну ты даёшь, какие у них могут быть обязанности?

— Как и у всех граждан, Олег. Пусть это и силовая структура, но и их полномочия не безграничны. Приведу пример. Если я сейчас сяду и напишу заявление на Зятчина, а потом отнесу в вашу милицию, они будут обязаны принять его и зафиксировать в журнале, с указанием даты и времени. А если они примут моё заявление, они обязаны будут открыть уголовное дело. Иду к врачу. Прохожу освидетельствование — документ, который на суде будет определять статью уголовного кодекса. Ну, допустим, в нашем случае — нанесение телесных повреждений средней тяжести, двумя или более лиц, статья… Александр осёкся. Олег сидел с широко открытым ртом и с нескрываемым изумлением смотрел на него. До него дошло, что он слишком увлёкся. Как он мог так забыться?

— Ну, ты чешешь! — с уважением произнёс Олег, — откуда набрался-то?

— Друзья-адвокаты есть!

— Понятно! Ручку листок принести?

— Неси!

Через четверть часа они покинули дом и, бросив мимолётный взгляд на несколько машин и забитое до отказа кафе, направились в сторону милиции. По дороге они обсуждали вчерашнее происшествие. Олег всё никак не мог понять, как можно быть таким спокойным после того, как тебя отфутболили по полной программе. Александр только улыбался в ответ. Он был уверен, что призовёт к ответу и первого, и второго Зятчина. Материала на них было более чем достаточно, но объяснять ничего не стал. Шёл всего лишь шестой день его бродячей Одиссеи, а ведь оставалось ещё целых 174 дня. Но ведь было намного больше, — думал Александр, шагая рядом с неумолкающим Олегом, — шесть дней, а сколько всего произошло. Меня бросали, толкали, унижали, поливали помоями, а вчера вот избили. Интересно, что меня дальше ожидает. Если буду двигаться в такой прогрессии, возможно, и не доживу до возвращения в Москву. И всё же, несмотря на всё произошедшее со мной, которое прежде я счёл бы недопустимым для себя — я радуюсь. Отсюда вывод: либо я стал полным идиотом, либо прежде ничего не понимал в жизни. После короткого спора с самим собой Александр решил, что второе выглядит для него более предпочтительней. Он понимал уже сейчас, что после его возвращения домой многое в его жизни изменится. Он уже не сможет быть таким как прежде.

— Ты чё всё время улыбаешься, — донёсся до Александра голос Олега, — он повернул голову в его сторону, пытаясь понять, что он говорит.

— Я спрашиваю про мужика пятый раз, а ты смотришь в сторону и улыбаешься.

— Про какого мужика? — не понял Александр.

— Ну, того, который вчера нам помог.

— Боюсь, ничем не могу помочь, — Александр развёл руками, — с того момента как меня первый раз стукнули и до того, как я очутился у вас дома… полный провал.

— Понятно, — разочарованно протянул Олег и неожиданно воскликнул, указывая рукой на киоск, стоящий рядом с дорогой, — Витёк!

Его закадычный друг, которого Александр сразу узнал по могучему телосложению, покупал бутылку колы в киоске. Александр и Олег подошли к нему. Они поздоровались с Витьком. Тот отпил глоток колы и протянул Олегу. Олег тоже отпил и протянул Александру. Тот вежливо отказался.

— Ну чё, гасим Мишутку? — лениво осведомился Витёк у своего друга.

Олег посмотрел на Александра, тот в ответ отрицательно покачал головой. Олег с виноватым видом посмотрел на своего друга:

— Нет, Витёк, мы решили через милицию!

— Как хочешь, — равнодушно произнёс Витёк.

Возле них затормозил милицейский «УАЗ». Правая передняя дверь открылась, и из неё вывалился здоровенный капитан милиции. Другого слова Александр подобрать не смог. Он по размерам даже превосходил Витька.

— Дядя Саня, отец Витька, — шепнул ему на ухо Олег.

Надо было сразу догадаться, подумал Александр, интересно, у них все такие?

Несмотря на холодную погоду, а на улице было около 0 градусов, капитан был весь взмокший. Он отобрал у сына бутылку с колой и одним махом выпил всё содержимое.

— Случилось чё, дядя Саня? — подал голос Олег, — мокрый ты, вроде как бегал за кем…

— Пачукаева брали, — отозвался капитан милиции.

— Опять что сотворил?

— Напился и у ДПСников мотоцикл с коляской спёр. А в коляске китель с палочкой гаишной лежали, да ещё фуражка. Так он, поганец, выехал на Саратовскую трассу одел китель и фуражку и начал все машины подряд тормозить. Остановятся — он им: давай сто рублей! Кто давал — отпускал. А кто отказывался — в морду.

Александр только и мог что качать головой. Вот даёт парень. Статей нахватал, выше крыши. А Олег с Витьком почему-то улыбались. Они ещё немного поговорили с Витьком и его отцом, а потом попрощались и пошли в сторону милиции.

— Посадят на полную катушку этого Пачукаева! — уверенно предположил Александр.

— Протрезвеет, отпустят! — с не меньшей уверенностью ответил Олег.

— С чего ты взял? — удивился Александр.

— Да он пришибленный маленько — этот Пачукаев. Он в Афгане служил. Не знаю, что там случилось, но когда вернулся оттуда, пять лет вообще не разговаривал.

— Привет, Данила!

— Привет! — Олег прервался, чтобы остановиться и за руку поздороваться с тремя парнями, после этого он нагнал Александра и продолжал, — а потом всё и началось. Как трезвый — так тихий, спокойный, а как напьётся, глазища красные становятся, кричит: «Душманы окружают, бей их», ну и после этого начинает всех подряд гасить, кто на пути попадается.

— Неужели нельзя его вылечить?

— Лечение одно — бухать ему нельзя!

Они и не заметили, как дошли до двухэтажного обшарпанного здания, на котором висела потрескавшаяся табличка с надписью: «Милиция».

Перед самим входом они встретили молодого сержанта, который сопровождал арестанта с метёлкой в руках. Бросив на них мимолётный взгляд, Александр вошёл в отделение милиции. Олег остался снаружи ждать его. Оказавшись внутри, Александр огляделся. Небольшое помещение. Справа находилось окно, за которым сидел дежурный милиционер. Слева тянулся коридор с многочисленными дверями. А впереди него начиналась лестница, которая, по-видимому, вела на второй этаж здания. Из мебели только старенький стул и несколько видавших виды стульев возле стены. А ремонта тут, по всей видимости, не делали лет пятьдесят.

Александр подошёл к окну и через маленькое отверстие в нём положил заявление на полку перед милиционером. Тот бросил мимолётный взгляд на Александра, потом протянул руку и взял заявление. Закончив читать, милиционер положил заявление обратно в окошечко.

— Приходите позже, — последовал короткий ответ, сейчас все заняты.

— Что значит «позже»? — спросил поражённый Александр, я что, на приём по личному вопросу к вашему начальнику пришёл? Примите заявление и зафиксируйте его в вашем журнале, как и предписывается законом.

Милиционер хмыкнул и высокомерным тоном посоветовал:

— Шёл бы ты отсюда, писатель. Тебе же лучше будет.

— Не примете моего заявления?

— Нет, — последовал наглый ответ, который привёл Александра в раздражение.

— Хорошо. В таком случае напишите на моём заявлении отказ, поставьте свою фамилию, поставьте время и дату!

— Ты чего привязался? Не буду я ничего писать, — милиционер приподнялся и, взяв заявление, швырнул его в окошко. Оно упало на пол. Александр нагнулся и, подняв его, снова сунул в окошко.

— Или вы сделаете одно из двух, или отсюда я поеду в прокуратуру. Вам решать!

Милиционер едва ли не с ненавистью смотрел на невозмутимое лицо Александра. С явной неохотой, но всё же ему пришлось принять заявление. И только когда оно было официально зарегистрировано в журнале, Александр ушёл, не забыв при этом поблагодарить милиционера.

— Ну, чё? — встретил его вопросом Олег.

— Приняли заявление!

— А не врёшь?

— Нет! Ну ладно, а теперь показывай, где у вас тут больница.

В больнице они провели около четырёх часов, но Александр, который никогда никого и ничего не ждал в своей жизни, остался доволен. В конце концов, он прошёл освидетельствование и получил необходимый документ. Он знал, что при сложившихся обстоятельствах следствие будут всячески затягивать, и был готов встретить любые неожиданности. Он был уверен в одном: дело двинулось вперёд, и как бы они теперь ни старались закрыть его — у них ничего не получится. Он им не позволит. Освидетельствование врача он не отнёс в милицию по одной простой причине: оно могло затеряться среди других документов. Если следователь сочтёт возможным с ним поговорить, он сделает копию и отнесёт ему. Вроде бы он всё предусмотрел, чтобы отрезать возможные пути у тех, кто захочет замять это дело. А то, что это будет происходить, он не сомневался. Домой они возвращались в приподнятом настроении.

Дома они решили затопить баню. Александр помог Олегу наносить воды, но когда баню затопили, не стал входить в неё вместе с Олегом, а дождался, как он говорил, «второго пара». Они помылись, пообедали. Олег сразу же куда-то ушёл, а Александр отправился во флигель. После хорошей бани тянуло спать. Он лёг на кровать и, накрывшись одеялом, крепко заснул.

Проснулся он ближе к девяти часам вечера оттого, что кто-то касался его головы. Движения были мягкими и медленными.

— Олег, — сквозь сон пробормотал Александр.

В ответ раздался звонкий смех Яны:

— Не знала, что у Олега появилась привычка гладить тебя по голове!

Яна ещё не сняла короткий фартучек, в котором обычно работала в кафе. Вид у неё был радостный. Она стояла рядом с кроватью и изображала на лице разные гримасы.

— Веснушки пытаешься удалить? — открыв один глаз, поинтересовался Александр и тут же спохватился. Она же не любит, когда про веснушки говорят.

Яна мгновенно посерьёзнела. Она опустила голову и направилась к выходу.

— Я пошутил, — крикнул ей вслед Александр, — Яна, я пошутил.

— Я тоже, — раздался ответ, а вслед за ним и заразительный хохот. Яна бесцеремонно отодвинула его к стенке и улеглась рядом, положив ему голову на грудь.

— Я с самого утра хотела это сделать, — призналась она, — целый день про тебя думала не переставая.

— В смысле, что приходилось делать за меня работу?

Яна толкнула его в грудь. Александр ойкнул.

— Прости, — вырвалось у Яны, — я забыла про твои…

— Всё в порядке, — остановил её Александр, он обнял Яну за плечо, чувствуя тепло её тела, — я тоже о тебе думал. Даже во сне видел. Ты пришла в таком симпатичном фартучке, легла со мной рядом, положила голову на грудь, а потом почему-то приподнялась и поцеловала в губы.

— Ну и обманщик ты, — Яна сощурила глаза, лукаво поглядывая на Александра.

— Ну, значит, сон был не вещий, — вздохнул Александр.

— Вещий, не вещий, — передразнила его Яна, — хочешь поцеловать, так поцелуй.

— Я думал, ты хочешь!

— А ты не хочешь?

— Хочу!

Яна приподнялась и приблизила свои губы к губам Александра.

— Я сделаю то, что мне хочется, а ты — то, что тебе, — прошептала она.

— Соломоново решение, — не мог не признать Александр, а в следующее мгновение ему было уже не до слов.

Губы Яны пьянили, дразнили и соблазняли. Он не мог и не хотел от них оторваться. Он чувствовал, как страсть волнами поглощает его, он чувствовал учащённое биение сердца Яны, но вряд ли осознавал, что и с ним происходит то же самое. Яна на мгновение оторвалась от его губ и прерывающим от страсти голосом прошептала:

— Я люблю тебя, Саша!

Он был счастлив, слыша эти слова, очень счастлив, но не знал, что ей сказать в эту минуту. Яна и не ждала от него слов. Она выражала свои чувства, говорила о том, что у неё на сердце, не прося что-то взамен. Они оторвались друг от друга и потом долго лежали молча, остро переживая возникшие между ними отношения.

Коротко поцеловав его в губы, Яна поднялась с кровати и поправила на себе одежду. Лёгким движением головы закинула копну русых волос себе за спину.

— Всегда бы вот так смотрел на тебя, — прошептал Александр, не в силах отвести от Яны восхищённого взгляда.

— Я бы тоже очень этого хотела, — призналась Яна. Александр видел, как светились любовью её глаза, когда она смотрела на него.

— Пора идти, — негромко произнесла Яна, — «Время» скоро начнётся.

— Время? — не понял Александр, — ты о чём?

— Программа «Время» в десять часов начинается. Мы любим все вместе сидеть и смотреть эту программу. Хочешь с нами? — неожиданно предложила Яна.

— Ты меня поражаешь, Яна, — Александр не мог скрыть удивления, — это же программа новостей, а не блокбастер от голливудских кинокомпаний.

— Ну и что? Посмотрим на президента, послушаем, что он скажет. Разве тебе не интересно?

— Нет, — отрезал Александр, — чего на него смотреть? Я лучше здесь полежу и поразмышляю.

— Тебе что, наш президент не нравится?

— А почему он должен нравиться? Сократил доходы нефтяных компаний с 50 % до 20-ти.

— И это всё, что ты видишь? — Яна возмущённо посмотрела на Александра и продолжала резким тоном, — а ты знаешь, куда пошли эти 30 %?

— Не знаю и знать не хочу, — отозвался Александр, — забрали и бог с ними.

— Да как ты можешь говорить такое, — возмущение Яны усиливалось, — он из сил выбивается, делает всё, чтобы таким, как ты, лучше жилось, а тебя беспокоят люди, которые сидят на трубах и считают, сколько тонн нефти из земли выкачано, при этом ещё и сокрушаются. Видите ли, у них деньги отбирают.

— Это расхожее заблуждение! Ты и понятия не имеешь, какой объём работ надо выполнить, чтобы эта нефть из трубы закапала.

— Может быть, и не знаю. Зато я знаю, что в 98 году мой отец потерял всё, что у него было. У нас почти все бедствовали. Люди по шесть месяцев зарплаты не получали. А когда получали, то только и могли купить что макарон и хлеба. Все колхозы вокруг нищенствовали. Ничего не осталось у людей. А сейчас посмотри, как люди живут. Наш городок, например. Мэр всё разворовывает, а люди всё равно вовремя получают зарплату, получают пенсии, всякие дотации. У них появилась возможность купить своё жильё. А представь, если б наша администрация честно выполняла всё, что планирует правительство. Как бы мы тогда жили? И, наконец, мы гордиться начали, что живём в России, а не в какой-нибудь другой стране. Только тот, кто понимает российский менталитет, может понять, какая огромная работа проделана. И благодаря ему в первую очередь. Впервые за последние сто лет Россию возглавил, умный, честный и порядочный человек. А ты 30 %. Да знаешь, что эти проценты пошли на детей, врачей, на молодых людей, у которых ничего не было, а теперь они могут спокойно пойти в банк и получить кредит, чтобы создать что-то своё.

— Сейчас, — насмешливо бросил Александр, — разбежались банкиры. Так и будут раздавать деньги.

— Ты прав, — неожиданно согласилась с ним Яна, — а знаешь почему?

— Ты мне скажешь, наверное, — с иронией предположил Александр.

— Да. Потому что во главе банков, во главе бизнеса стоят олигархи с такими же взглядами, как у тебя. Им плевать на общество, они думают только об одном — набить побольше свои карманы.

— Ну почему олигархи никому покоя не дают? — раздосадованный её словами, Александр сел на кровати и устремил на Яну неприязненный взгляд, — что, раз у человека много денег, значит надо у него их отобрать? А уж если родился богатым, то вовсе застрелить, по-твоему, так, что ли?

— Нет. Не так, — резко ответила Яна, отвечая ему таким же взглядом, — просто они должны понять, что есть не только они, богатые и умные. Есть государство, есть общество, есть миллионы людей, которые нуждаются в помощи. Они рядом с нами. Мы не можем, не должны делать вид, что их не существует. Это бесчеловечно. Вот ты, например, хоть раз думал о том, чтобы отдать из этих 800 рублей хоть один тому, кто больше тебя в них нуждается?

— Ты поэтому меня сюда привела? — с хмурым лицом спросил у Яны Александр, — увидела несчастного, бездомного нищего и пожалела?

— Дурак ты!

Не говоря больше ни слова, Яна повернулась и пошла к выходу.

— Иди, иди, — вслед за ней закричал Александр, и уже ложась на спину, на кровать, пробормотал, — Мать Тереза нашлась на мою голову!

Он не мог с ней согласиться в силу своих убеждений, но ссора оставила в его душе неприятный осадок. У него так хорошо складывались отношения с Яной и вот на тебе…

Впрочем, чего сожалеть, решил Александр, у меня есть невеста. В любом случае, эти отношения рано или поздно закончились бы. Так что всё может и к лучшему. Услышав шорох, Александр посмотрел на дверь. Там стояла бледная Яна.

Извиняться пришла, подумал довольный Александр, но, услышав слова Яны, вскочил с постели.

— Олега арестовали!

— Как такое могло произойти?

— Не знаю. Витя рассказал. Он сейчас у нас.

— Пошли!

Обеспокоенный Александр вслед за Яной направился в дом. Витю он застал сидящим в кресле с опущенной головой. Напротив, на диване, сидели Данилов и Раиса Петровна, у которой глаза были красные от слёз.

— Что произошло? — с ходу спросил Александр, присаживаясь рядом с ним.

— Забрали Олега в отделение, — не поднимая головы, ответил Витя, — я дома был. Отец приехал и велел к вам бежать, рассказать, что Олег в камере сидит.

— За что его арестовали, известно?

— Отец говорил, за драку!

— Бред какой-то, — Александр почувствовал, что начинает злиться, — но не могли же его просто так взять и арестовать. Должно было поступить заявление.

— Да они сами, что хочешь, напишут, — подал голос подавленный Данилов, — они могут что-нибудь подбросить, могут дело приклеить.

— Отец велел сказать, что если заберут заявление на Мишку, Олега отпустят, — подал голос Витя.

Увидев, что вся семья непонимающе переглядывается, Александр рассказал, что это он написал заявление на Зятчина.

— Зачем? — закричал на него Данилов, из-за тебя мой сын сидит в камере…

— По-вашему, лучше сидеть и делать вид, что всё хорошо? Или ждать, пока этим подонкам не вздумается сделать ещё чего-нибудь? — резко спросил Александр.

— Мы ничего не можем сделать, — слова Александра мгновенно охладили Данилова.

— Мы можем призвать их к ответу — возразил Александр, — и сделаем это в отличие от них законным путём.

— Но Олег…

— Они могут продержать его 48 часов, а после этого должны будут либо отпустить, либо предъявить обвинение, — перебил Данилова Александр, — в любом случае, как бы ни протекали дальнейшие события, мы не должны идти у них на поводу. Пора с этим заканчивать. Если, конечно, вы не хотите прожить всю жизнь с нависшим топором над головой.

— Саша прав, — неожиданно поддержала его Раиса Петровна, — сил больше нет терпеть всё это, — и уже обращаясь конкретно к нему, спросила:

— Что мы можем сделать?

— В данном случае мы должны выждать 48 часов, — уверенным голосом ответил ей Александр, — если они отпустят его, хорошо. Нет — тоже не стоит беспокоиться. Я знаю отличных адвокатов, которые всё сделают бесплатно.

— А это не опасно? Ты уверен, Сашенька, что Олег не пострадает?

— Раиса Петровна, я знаю одно — есть закон. И какие бы сложности ни возникали, нельзя решать вопрос другими методами. Иначе они бумерангом вернутся и стукнут по вам же.

— Будем ждать? — Раиса Петровна посмотрела на мужа. Тот кивнул поникшей головой. Яна тоже кивнула. Раиса Петровна улыбнулась вымученной улыбкой и сказала:

— Мы послушаемся твоего совета, Саша!

— Вот и отлично, — Александр не скрывал своей радости.

Возвращаясь обратно во флигель, он уже раздумывал над планом дальнейших действий на тот случай, если Олегу всё же предъявят липовое обвинение. Нет, рано об этом думать, решил Александр, отпустят они его, никуда не денутся. И, уже раздеваясь, вспомнил, как Яна от него отвернулась, когда он уходил. Ну и характер у Яны. Нелегко будет помириться. Долго ещё ворочался в постели Александр, думая то об Олеге, с которым у него завязались по-настоящему дружеские отношения, то о Яне, с которой всё разладилось, пока сон не прервал всех его размышлений. Но спать в эту ночь Александру так и не удалось. Он проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел заплаканную Яну и сразу понял, что произошло нечто ужасное.

— Приехал дядя Саня, — сквозь рыдания сообщила Яна, — Олега до полусмерти избили в камере.

Александр мгновенно поднялся с кровати и быстро оделся. Яна проводила его на улицу, где стоял милицейский «УАЗ», в котором уже сидели Данилов и Раиса Петровна. За рулём сидел тот самый капитан, которого Александр видел утром. Увидев его, он только сказал:

— Ну зачем надо было писать заявление?

Александр молча сел в машину, и они поехали в отделение милиции. Дверь была заперта, но капитан Малышев постучал в окно и крикнул, чтобы открыли дверь. Через минуту дверь открылась и Александр увидел того самого милиционера, который не хотел принимать заявление.

— Привёз его, дядя Саня? — негромко спросил у Малышева милиционер, — а то ведь жалко парня. До утра кровью изойдёт.

Александр, в котором бушевал гнев, не смог сдержаться:

— Избили его, а теперь жалеете, да?

— Помолчи, — осадил Александра Малышев. Он провёл всех внутрь. Попросил Данилова с женой сесть у стены, а Александра посадил за стол. После этого он вошёл в дежурку и вышел оттуда, держа заявление Александра и ручку с пустым листом.

— Порви своё заявление и напиши новое. Пиши, что отказываешься от своих показаний. Парень ты грамотный, так что знаешь, как писать.

Александр с ненавистью посмотрел на Малышева и отрицательно покачал головой:

— Не буду я ничего рвать, а тем более писать. Никто меня не заставит. И мне стыдно находиться рядом с вами. Вы подонки, похуже Зятчина, потому что позволяете ему творить всё, что он пожелает. Но со мной ваш дешёвый шантаж не пройдёт. Понятно, — закричал на Малышева Александр, — и не доводите меня. Иначе клянусь, к утру…

— К утру Олег может умереть, — перебил его Малышев, — или ты думаешь, мне всё нравится? Если б я мог что-то сделать, я давно сделал бы. На втором этаже сейчас сидит Абалымов, начальник милиции. Он сказал дежурному, чтобы не выпускали Олега, пока ты не заберёшь заявление. Это понятно?

— Саша… — Раиса Петровна со слезами на глазах умоляюще смотрела на него.

Александр почувствовал, что его загнали в угол, чего с ним ещё ни разу не происходило. И оттого ещё больше разозлился:

— Хорошо!

Сжав зубы, Александр написал требуемое заявление. И, вручая его Малышеву, сказал:

— Я сделал это только из уважения к Даниловым. Но запомните мои слова и передайте всем. Часть сотрудников в этом отделе милиции — преступники. И я не успокоюсь до тех пор, пока они не отправятся в такие места, где им самое место.

— Помолчал бы от греха подальше, — попросил его Малышев. Он взял заявление из рук Александра и отдал его дежурному, а потом куда-то ушёл. Вернулся минут через пятнадцать, неся на руках Олега. Александр был потрясён видом Олега. До этого он лишь смутно представлял его состояние. Лицо Олега почти всё составляло сплошной кровоподтёк. Один глаз опух и почернел. С головы до сих пор в двух местах сочилась кровь. Рубашка, брюки — всё было в его собственной крови. Руки и ноги безвольно свисали. Александр окоченел от ужаса. Что они сделали с этим прекрасным, добродушным парнем?

— Олежек, — Раиса Петровна бросилась к сыну, но Малышев отстранил её:

— Не время. В город надо срочно везти. Плохо парню.

— Жить буду, — еле выдавил из себя Олег. — Видишь… Санёк… Вот тебе и за… кон…

Александр молча проводил взглядом всю группу. Вышел вслед за ними на улицу и смотрел, как укладывают на заднее сиденье «УАЗа» Олега. К нему подошёл Данилов и протянул связку ключей:

— Будь с Яной. Мы вернёмся, как только Олегу станет лучше. Я сейчас только на тебя могу надеяться!

Александр внезапно почувствовал, что человек, стоящий перед ним, которого он с первого взгляда невзлюбил, стал ему близок, стал родным человеком.

— Конечно, дядя Серёжа. Позаботьтесь об Олеге. Обо всём остальном позабочусь я.

Данилов с чувством пожал ему руку, сел в машину, и они уехали.

— Что делать? — Этому вопросу Александр посвятил всё время, пока возвращался домой.

Мириться с происходящим? Всё в нём восставало против этого. А что же тогда? Нарушить условие деда? После того, что ему довелось пережить? Тоже не выход. Тогда придется ждать. Ведь он даже своим сотрудникам не мог позвонить. Он не мог рассчитывать ни на чью помощь. Только на самого себя. Ах, если бы не это, он уже сегодня встретился бы с заместителем генерального прокурора России, которого знал лично как в высшей степени честного человека. «Но раз у меня нет такой возможности, — продолжал размышлять Александр, — все, что мне остаётся делать — это собирать материалы против этих подонков и ждать своего часа, который непременно наступит». Александр даже не подозревал, что где-то могут твориться такие бесчинства. Просто уму непостижимо. Неужто они и вправду надеются, что всё это сойдёт им с рук? Беззаконие порождает насилие. Насилие порождает монстров. Монстры порождают ужас.

Нельзя равнодушно взирать на эту страшную цепь, которая может обвиться вокруг шеи любого из нас. Нельзя и смертельно опасно. Он не собирался молча смотреть на все эти беззакония.

«Будем действовать в рамках ограниченных возможностей», — решил Александр.