Июльская ночь. Под небом усыпанным звёздами, горят сотни костров. У костров сидят солдаты и офицеры с мрачными лицами. Они вполголоса обсуждают тяжёлое положение русской армии. Именно так в эту ночь выглядел лагерь в Дриссе, куда отвёл первую армию Барклай де Толли. Несмотря на тяжёлые арьергардные бои, положение первой армии оставалось весьма устойчивым, чего нельзя было сказать о второй армии.
Желая пресечь объединение русских армий, французы ударили и овладели Николаевым и Минском, тем самым поставив вторую армию перед угрозой полного окружения. Путь на Дриссу Багратиону был отрезан. Император Наполеон ликовал. Он во всеуслышание объявил о том, что вторая русская армия находится в его руках. А уничтожив её, уже не представляло сложности расправиться с оставшейся частью русской армии. Всё это и привело к тому, что в лагере воцарилось полное уныние. И ощущалось это уныние повсюду, даже в штабе командующего армией. Барклай де Толли то и дело проезжал вдоль всего лагеря, тщательно высматривая все слабые и сильные стороны. На самом деле, всё это он знал наизусть. Ему было просто необходимо себя занять чем-нибудь в ожидании вестей о положении второй армии. Вернувшись в очередной раз после осмотра в штаб, командующий первой армией застал там императора. Александр выглядел довольно бодро, хотя был озабочен тяжёлой обстановкой гораздо больше других. Однако жизнь при дворе отца, императора Павла, научила его не показывать свои истинные чувства. Глядя на военного министра, Александр думал о письме сестры полученном накануне. Сестра умоляла его отказаться от должности командующего и передать его другому полководцу. Александр вполне отчётливо осознавал, что у него нет плана противодействия Наполеону. Он не в состоянии принимать решения, ибо на самом деле не знает что делать. Все эти размышления и привели императора к решению передать общие полномочия командующего военному министру. Тот во всяком случае, знал что следовала делать и всегда говорил уверенно. Александром овладела твёрдая уверенность в правильности принятого решения, когда на вопрос о положении второй армии, Барклай де Толли с уверенностью ответил, что Багратион вполне способен справиться с положением, в котором оказалась его армия. Не прошло и нескольких минут после сказанных военным министром слов, как в штабе появился офицер, посланный Багратионом. Офицер привёз два пакета и оба вручил военному министру. С молчаливого одобрения императора военный министр вскрыл первый пакет. Пробежавшись глазами по донесению, он радостно воскликнул:
- А не говорил ли я вашему императорскому величеству об умении князя Багратиона! Он форсировал Березину. И когда все французы знали, что он пойдёт на север, нам навстречу, князь Багратион второй раз форсировал Березину в обратную сторону и пошёл на юг, на Несвижь. Затем он совершил ещё один манёвр и повернул на восток. Сейчас он вырвался из окружения и ведёт армию в Бобруйск.
Император в эти мгновения несколько раз менялся в лице, а под конец с огромным облегчением произнёс:
- Сообщите всем эту новость!
В то время, как несколько штабных офицеров отправились сообщить радостную новость всей первой армии, военный министр вскрыл второй пакет. Пробежав по нему глазами, он с изумлением произнёс:
- Князь сообщает о баталии, свидетелем коей стал он лично. Третий резервный полк под командованием,…вероятно, здесь кроется ошибка. Такое не представляется…
- Читайте! - нетерпеливо перебил его император.
Барклай де Толли поклонился и продолжил чтение.
- Здесь говорится об унтер-офицере Арсанове. Под его командованием полк отбил сорок пять атак кавалерийского корпуса.
- Арсанов? - Александр встрепенулся, услышав знакомую фамилию.
- Да государь? В донесении говорится, что сам Арсанов пал на поле боя.
- Пал? - император, услышав эти слова, расстроился и негромко проронил: - отправьте гонца к князю. Я хочу знать все подробности баталии.
- Слушаюсь государь!
- И вот ещё что. Я решил назначить вас главнокомандующим. Сам я покидаю лагерь и еду в Москву.
- Государь! - Барклай де Толли низко поклонился.
- Незамедлительно информируйте меня обо всех ваших действиях!
Император покинул штаб и вернулся в свою резиденцию. Настроение у императора значительно улучшилось после полученных новостей. Его беспокоила лишь одна навязчивая мысль. Неужели он ошибся? Неужели без причины наказал невиновного? Эта мысль всё больше и больше тревожила императора. Он вызвал своего адъютанта. Когда генерал Орлов появился перед императором, тот с задумчивым видом, спросил:
- Как вы полагаете,…способен ли человек, который во главе полка не побоялся противостоять кавалерийскому корпусу… - способен ли он на убийство беззащитного?
- Нет, государь! - без запинки отвечал Орлов.
Император кивнул.
- Я тоже так считаю. Известите предводителя Смоленского дворянства. Я заеду к нему в гости по пути в Москву. И ещё…отправьте от меня лично соболезнование семье унтер- офицера…графа Арсанова.
Этим же вечером новый главнокомандующий отдал приказ отступать на восток. Сражение, на которое так надеялись французы…- не состоялось.
Первыми начали отбывать из Дрисского лагеря полевые лазареты с раненными. Сразу после них отступление начали регулярные части первой армии. В арьергарде, прикрывающем отход армии находился и второй эскадрон лейб-гусарского полка.