Глава 16

На Z-8 никогда не бывало хорошей погоды. Более того, на Z-8 никогда не наступал день. Находясь на задворках ЦЗС, планета недополучала тепла и света от естественного светила, а терра-машины обеспечивали её лишь минимально необходимым для жизни количеством тепла. Погружённая в вечную искусственную ночь планета-тюрьма существовала по своим собственным законам, главный из которых гласил: «Не переступай границу своей личной камеры, потому что эта тонкая черта отделяет тебя от забвения».

На Z-8 заключённых перевозили субсветовики, каждый рейс занимал около трёх месяцев. Из обжитых планет дальше только Крокос и Криопсис, располагающиеся в других звёздных системах. Захар и Лидия прибыли в один из вахтовых городков надсмотрщиков мирным рейсом вместе с провизией и эскорт-группой фирмы «Мир утех». Живая плоть среди заключённых всегда пользовалась спросом. Многие предпочитали тратить на утехи весь тюремный заработок, а кто-то — оставшиеся на свободе резервы, распоряжаясь ими с помощью юристов и адвокатов. Обычная практика. Законы Э-Системы не отличались драконовской жестокостью, не даром называясь Мягкими, в отличие от Земли и её сателлитов, но упечь в неволю там могли почти любого.

Разнообразие тюрем могло поразить воображение несведущего жителя Э-Системы. В зависимости от вида тюрьмы, основной контроль осуществляли роботы, компьютерные программы или автоматические системы. Но за каждой автоматикой и программой стоял человек. Лёгким режимом считалась колония-поселение старой формации с людским контролем. Некоторые не без оснований полагали, что такие колонии мало чем отличались от самих вахтовых городков. Жизнь там была вполне самодостаточной и текла бурным потоком, а охрана почти не вмешивалась. Редко в чью дурную голову могла прийти мысль о побеге: бежать, по сути, было некуда. Впрочем, примерно раз в пять-шесть лет находился самоуверенный безумец, пытающийся угнать звездолёт, но ещё никто не покидал Z-8 по своей воле.

И мало кто прилетал туда по своей воле. Захар и Лидия стали исключениями. Они прилетели с чёткой целью — найти Генри Шлуппа. Мойвин до сих пор сомневался в перспективах поиска, но Лидия, как всегда, была крайне убедительна. Настолько, что убедила даже Козински оснастить её всем необходимым для непростого задания, в том числе напарником в лице Мойвина. Она выбрала его сама, как единственного, помимо начальника Праймовского филиала, в ком не сомневалась. Захар окончательно понял, что по уши повяз в Банковских сетях и уже не распоряжался своей судьбой. Спасти его могли только крайние меры, о которых когда-то упоминала Лидия, но для этого ему пришлось бы начать устранение препятствий с самой девушки. Непростая задачка, как ни крути.

Один из аргументов Лидии базировался на парадоксальном факте: отправив свидетелей на планету-тюрьму, Козински, с одной стороны, подвергал их опасности угодить в капкан Шлуппа (если тот действительно находился там), с другой же — уберегал от куда более многочисленных капканов «Долгого рассвета», расставленных по всему Прайму, включая, казалось бы, безопасный Даст-Сити.

Не смог Козински проигнорировать и хладнокровные действия Лидии на Пятом кладбище. Как чётко ей удалось обезвредить предателя, затем подставных полицейских и в качестве бонуса привести в Банк экзотический фрукт по имени Арчи Диккер, он же Реставратор. Не оставалось никаких сомнений в профессиональной подготовке девушки. Курсы наверняка обошлись недёшево и заняли кучу времени.

Главным же аргументом оставалась убеждённость охотницы в правильном направлении поисков, а так же заинтересованности самого Козински в поимке Шлуппа. По уверениям Лидии, сбежавший миллионер располагал крайне важными сведениями о подпольной деятельности «Долгого рассвета».

— Но что он может делать на Зэт-Восемь? — недоумевал Захар, едва узнав о пункте назначения. Его проинформировали в последний момент.

— Когда я работала в «Генрилэнде», — терпеливо пояснила Лидия, — постоянно собирала любую информацию, касающуюся Шлуппа. Так вот, на одной вечеринке он рассказывал гостям об экстремальных забавах на планете-тюрьме. Для очень узкого круга лиц, включая Генри, само собой. Говорят, за долгие десятилетия там сложилась своя отдельная модель мироустройства, и богатенькие пасынки Э-Системы готовы платить неплохие деньги за путешествия на Зэт-Восемь в качестве туристов.

Мойвин непонимающе уставился на новоявленную напарницу:

— Туристов? И какие же это забавы для избранных?

— Вот и узнаем.

— И только из-за тех разговоров ты решила, что Шлупп на Зэт-Восемь?

— Его объявило в розыск Правительство Э-Системы. Козински говорил, что внедрённые в «Долгий рассвет» агенты подтвердили озабоченность самой корпорации. Судя по всему, Генри прихватил с собой немало их секретов. Если ты ещё не понял, то скажу проще: Шлуппа ищут все. И куда ему спрятаться, будучи столь лакомой дичью, чтобы никто не подумал на это место?

Захару требовалось время, чтобы принять эту версию. Но и к концу полёта его преисполняли сомнения. Правда, они ничего не значили — придётся заниматься этим делом, и всем оказалось плевать, что в отличие от Лидии, у Захара была лишь одна подготовка — лётная. Но она как раз и пригодилась.

Козински использовал связи с «Миром утех» и пристроил своих людей в команду. Мойвин был запасным третьим пилотом, а Лидия — административной фигурой или кем-то вроде «мамочки». Парней и девушек — непосредственных исполнителей утех — в каждой вахтовой смене насчитывалось около сотни каждого пола. За глаза их называли плотью и вторсырьём, уподобляя бездушным секс-ботам, созданным с одной единственной целью — ублажать клиентов. Ранее Захар и сам пренебрежительно относился к живым проституткам, хотя втайне и мечтал пользоваться ими чаще, чем ботами.

На борту во время разгона и торможения звездолёта, пока пассажиры бодрствовали, он не отказал себе в искушении завязать пару знакомств. Девушки приятно удивили его интеллектуальными способностями, а чуть позже он понял, что на Z-8 чаще всего летают элитные группы. В их задачи входило удовлетворить отрезанного от мира клиента не только физически, но и ментально. Впрочем, оплата тоже не рядовая, а как минимум двойная. Если без извращений, а их тут почитали.

Продвинутые и потенциально опасные технологии на Z-8 входили в список запрещённого груза, не считая самих охранных систем и их комплектующих. Суть заключения на планете-тюрьме состояла в том, чтобы лишить преступника всех технологических благ. Отбросить его на несколько веков назад и заточить в прошлом.

Но в любых правилах имелись исключения. Банку Времени удалось спрятать у своих агентов-охранников на Z-8 партию синхронизирующих модулей и транс-ампул. Проверенные эскорт-группы «Мира утех» пользовались ими, а в обмен предоставляли Банку Времени информацию: регулярные отчёты о циркулирующих слухах и копии заинтересовавших Банк воспоминаний проституток.

Детальный план поиска Генри Шлуппа Лидия озвучила Захару незадолго до приземления.

— Искать по внешности и даже цвету кожи сейчас бессмысленно, — сказала она. — Только по ДНК. Каждый парень и девушка будут сдавать материал после каждого сеанса.

— Так мы тут застрянем на годы! — возмутился Мойвин.

— Ты не дослушал, — пожурила его Лидия. — Во-первых, вахта закончится через полгода. Это наш максимум. Во-вторых, нам придётся войти в доверие к охране и собирать различные слухи.

— Слухи?

— Да. Если Шлупп здесь, он наверняка не ограничится тривиальным сидением в колонии и обычными половыми актами. Помнишь, что я говорила про его болезнь?

— Какая-то там филия? Любитель поджигать…

— Угу. — Девушка кивнула. — Пирофилия.

Захар кисло усмехнулся:

— Думаешь, он отважится сжигать проституток на Зэт-Восемь?

— Имея связи с охраной, это можно устроить.

— Меня пугает твоя убеждённость.

— Я просто смотрю на вещи взглядом, не затуманенным хромовской пропагандой всеобъемлющего добра. Да, Захар, в этой галактике не меньше дерьма, чем в Млечном Пути, просто здесь этого не скрывают.

Мойвин выставил ладони вперёд, пресекая в зародыше спор о системах и пропагандах.

— Ладно, допустим, — согласился он. — Значит, нам надо настроить рецепторы на запах дыма. Образно говоря.

— Не только. На всё, что покажется подозрительным, — повторила девушка. — Я не знаю, какой каприз ему может взбрести в больную голову. А вот что точно помню, так о его бисексуальности. Причём, обычно он предпочитал пару мальчик-девочка. — Она помолчала, будто взвешивая в уме необходимость последующего признания. — Однажды мне пришлось сыграть роль в дуэте.

Захар помассировал пальцами лоб. Что он мог на это сказать? С такой ярко-выраженной одержимостью он ещё никогда не сталкивался. Хотя нет, встречал он курсантов, готовых на всё ради успешной карьеры. И речь не о тех предателях, подмешавших Захару гепротик в алкоголь.

— Почему ты не воспользовалась моментом и не убила Шлуппа? — спросил он.

— Уже объясняла. Мне недостаточно его смерти. Я хочу, чтобы он страдал. Так же, как и моя сестра. И чтобы все узнали о том, кто он на самом деле.

Разговор прервал сигнал входящего сообщения на персофон Лидии.

— Козински, — сообщила она и ловко подключила линзу, чтобы образ начальника филиала был виден и Мойвину.

В тесной каюте возникла голограмма. Искусственность образа не скрывала отпечатавшейся на лице Козински усталости. Выглядел он скверно, постаревшим и осунувшимся. И это учитывая, что перед ними была запись, а не прямая связь, невозможная из-за расстояния между планетами. Не исключено, что сейчас начальник филиала выглядел и того хуже.

— Пока обычная проверка связи, — заговорил он. — Надеюсь, вы благополучно добрались. Жду от вас регулярных видеоотчётов, начиная с посадки. Отдельным файлом я вышлю вам имена наших местных информаторов. Но учитывая обостряющуюся обстановку в Э-Системе, с ними тоже будьте осторожны. В конце концов, они всего лишь наёмники. А любой наёмник — это лот на аукционе. Кто больше заплатит, к тому он и пойдёт.

Таким пессимистичным аккордом Козински закончил своё короткое выступление. Проанализировав услышанное (и увиденное), Захар сказал:

— А я грешным делом обрадовался при упоминании информаторов.

— Если хочешь выживать в стае волков, рассчитывай только на себя, — посоветовала Лидия. — Обратил внимание на его видок? Похоже, у Бобби бессонница.

— Наверно, Реставратор организовал ему связь с братом, — предположил Мойвин. — Как думаешь, что в их семье могло случиться?

— Это не моё дело. И не твоё. Наша задача — Шлупп. О нём и стоит заботиться.

* * *

Шум прибоя донёсся до моего слуха и ударил по перепонкам. Я приоткрыл глаза. Солнечный свет пробивался сквозь узкие щёлки и беспощадно отпечатывался на сетчатке. Тело казалось окаменевшим, словно я превратился в статую раньше отведённого. Побочный эффект длительного отсутствия. Интересно, сколько прошло времени? Субъективное восприятие в Големе длилось не больше двух недель, а это значит, что страховка держалась на честном слове, превратившись в тонкий волосок. Прорываться из глубины личности Бёрна оказалось непростой задачей. Как ни парадоксально, мне помогло сканирование «Прогноза». Оно в определённом смысле прочистило путь. Иначе бы… Мы бы с Клеем вместе отправились в долгое путешествие в его сны. Только вот после пробуждения я бы превратился в личностный придаток Бёрна, с немалой долей вероятности списанный им на приступы шизофрении.

Хорошо, что каждый из нас пошёл своим путём. Правда, я пока не имел никаких идей, куда меня привела извилистая тропинка.

Попробовал чуть шире открыть глаза. В пустой комнате с вишнёвыми стенами пахло морем, возле открытого окна колыхались занавески. Я лежал на жёсткой кровати с белыми простынями. От лица к ступням тянулись датчики и массажёры. Эту новость можно считать положительной — по крайней мере, кто-то позаботился о моих мышцах.

Прежде, чем я верну полный контроль над телом, пройдёт час или два, в зависимости от давности нахождения в вегетативном состоянии. Частично я смогу двигаться и через несколько минут, но что мне это даст? Даже до окна не доползу, а если и доползу, то непременно вывалюсь в него в попытках получше рассмотреть прелестные виды.

Итак, по прошествии десяти минут никто не явился. Значит, за мной не наблюдали ежесекундно — ещё одна неплохая новость. Есть возможность собрать рассыпанные по дну разума мысли, проанализировать прошлое, настоящее и будущее. Судя по всему, я в лагере Нисона. Конечно, лучше быть в плену у него, чем у мистера Смита из «Прогноза». По крайней мере, мы играем за одну команду, пусть и в разных составах. Отпустит ли он меня, если я сообщу ему утащенные из Голема сведения? И главное — поверит ли? Разумеется, нет. Потащит в лабораторию препарировать память. Выжимать из неё информацию до последней капли, как воду из мокрого полотенца. А такие выжимки чреваты последствиями. Вряд ли он станет заботиться о моём благополучии, ведь я для него — лишь материал. Выработал ресурс, и добро пожаловать в утиль.

Если кто ещё не понял — я решил свалить при первой же возможности. Задача кажется невыполнимой. Наверняка сторожевые бульдоги Нисона оберегают меня как следует. Но разве мне впервой сбегать из сработавших капканов?

В последний раз мне помог отец, сам того не ведая. Скоро годовщина его смерти, и если я буду жив, обязательно смотаюсь на кладбище. Он остался в той же позе: сидящий в каменном кресле уставший человек, будто задремавший ненароком, голова слегка запрокинута. После происшествия с матушкой за уходом статуи следил дядя Боб. Заказал кресло, нанимал реставраторов, навещал. А я впервые посетил отца спустя десять лет после случившегося, уже будучи повзрослевшим юношей. Примерно тогда же я и узнал многое из тайного прошлого нашей семьи.

Пожалуй, пора и для вас открыть двери семейных шкафов и вывалить груду спрессованных скелетов. Те, кто продолжают следить за моими приключениями, определённо заслужили.

Итак, Майло Трэпт — метузела. Впрочем, уверен, для многих эта новость не стала неожиданной. Как правило, имуннозащищённость являлась врождённой и чаще всего передавалась по наследству (так же, как и передача супервируса в оставшихся девяноста девяти и девяти десятых процентах случаев, не требуящая от новорожденного пересекать Портал, чтобы заразиться), из-за чего в Э-Системе формировались целые династии метузел. Для прочих же новоявленных уникумов афишировать свою сущность и кричать о ней на каждом углу считалось верхом безрассудства. Позволить себе снять маски могли лишь представители династий, а так же метузелы, добившиеся высокого положения в Э-Системе и способные самостоятельно оплачивать дорогущие процедуры регенерации на Земле. Вроде самого Нисона или Генри Шлуппа, хотя последний официально не числился в списке. Новичкам приходилось скрываться и становиться агентами ХРОМа ради регулярных процедур. Этакое добровольное и полезное рабство. Впрочем, не всегда полезное. Порой Холдинг подвергал своих рабов опасности, отправлял на рискованные задания, порождая ироничный круговорот: в погоне за долголетием бедолаги могли не дожить до «законных, гарантированных Библией и Порталом» семидесяти-восьмидесяти лет. Но бесплатный сыр сами знаете где. Хочешь быть сытым упитанным долгожителем — полезай в мышеловку. Причём, начинать процедуры нужно не позднее двадцати пяти лет, когда запускается процесс старения организма. А можешь плюнуть на всё и наслаждаться отведённым сроком, как душа пожелает. Каждый решает сам, что для него в приоритете. И вот в двадцать два я столкнулся с таким непростым выбором.

Стоит рассказать, куда уходят корни. Я отнюдь не отпрыск династии, всё проще и куда интереснее. У моего инфицированного деда, Тэо Козински, родились неинфицированные близнецы, один из которых — мой отец Саймон, другой — дядя Боб. Дед ухитрился сохранить в тайне не только их метузелувую сущность, но и сам факт рождения, будто знал, чертяга. Ну и, само собой, предусмотрительно разделил яйца по разным корзинам. Боба оставил в своей семье, а Саймона пристроил «кукушонком» в гнездо боевого товарища по фамилии Трэпт и с помощью ранней пластики изменил структуру лицевых костей и мускулов. Определение иммунитета требовало целого ряда анализов. В целом, несложных, но пропагандируемая в Э-Системе свобода личности — в необходимый противовес земному тоталитаризму — не разрешала «Долгому рассвету» или кому-то ещё против воли подвергать граждан обследованию. Что позволяло метузелам беспрепятственно скрываться годами и даже десятилетиями.

По достижению двадцатилетнего возраста разлученные близнецы узнали правду и были вправе распоряжаться своими жизнями сами. Боб выбрал работу на ХРОМ, позже перейдя в дочернюю корпорацию Банк Времени. Саймон же долгое время пользовался подпольными регенерационными клиниками. Дешевле и никакой рабской зависимости от официалов. И побочные действия мелким шрифтом внизу страницы. Проблемы начались далеко не сразу. Саймон успел пожить вволю, сколотить капитал для пользования официальными клиниками и завести семью к началу седьмого десятка. Так появился я. Так появились проблемы.

Постепенно организм Саймона перестал воспринимать регенеро-процедуры. Процесс старения понёсся со скоростью летящей с крутой горы тележки с барахлом, где тележка — это жизнь Саймона, а барахло — нереализованные планы, устремления и мечты.

С годами становилось хуже, первые признаки окаменения проявились, когда мне стукнуло одиннадцать. Отцу удавалось скрывать их, но отчаяние — штука въедливая, точно паразит, поражающий естество. Испробовав все доступные ХРОМу технологии, истратив накопления долгих десятилетий, выразив готовность ещё раз кардинально сменить внешность, получить новое лицо и стать рабом Холдинга, Саймон оказался у черты забвения.

Спасти его могла единственная ниточка, эксперимент ХРОМа под названием «Перерождение». Могла или нет — неизвестно, потому что я собственноручно обрезал её. Но из того, что мне известно сейчас, скорее, не могла. И вот почему. Первые опыты «Перерождения» базировались на синхромодулях. Эти артефакты с Титана пролежали бесхозно почти три столетия и заработали лишь после того, как их заправили, привезя с Криопсиса концентрат гепрагонов. Разложить инопланетную технологию по винтикам оказалось такой же непростой задачей, как и постичь принцип действия Портала или джамп-звездолёта, но, как и в предыдущих случаях, земным учёным удалось запустить процесс эксплуатации. Ситуация из разряда «Машина едет, но мы не знаем, как». Пытались узнать и быстро сообразили, какие горизонты им открывают синхромодули. Ведь речь шла о переносе сознания в другое биологическое тело! До вечной жизни, казалось бы, рукой подать. Но не тут-то было. Имелся ряд нюансов.

Первый: управляющее сознание способно находиться в теле грегари лишь при работающем модуле и постоянной подпитке транс-раствором. То есть, один модуль на одного потенциального бессмертного — непозволительная роскошь. Расу не спасёшь, но на верхушку власти артефактов хватило бы. В экстракте гепрагонов дефицита тоже пока не было, и неудобство сводилось лишь к дальности Криопсиса. Но тут вмешивается второй нюанс: даже если запустить синхромодуль на постоянно основе и раз в неделю делать инъекции ампул, это не спасёт оригинальное тело управляющего сознания от старения и разрушения. Заморозка не подходит, так как нарушит тонкую связь тела и сознания, вынесенного за орбиту привычного обитания. А это значит, что вы сможете жить в новой оболочке до тех пор, пока ваша старая биологически жива. Продлить жизнь — возможно, достичь бессмертия — нет. Но регенерационные процедуры и без того позволяли жить почти до двухсот лет.

И вот тогда идейные проектировщики «Перерождения» пошли ва-банк. Они попытались совершить безвозвратную трансплантацию сознания. Переместить его в донорское тело, приживить и обрезать связь с исходником. Амбициозная задумка, не лишённая смысла и потенциала, но вряд ли осуществимая до тех пор, пока принцип действия синхромодулей не будет тщательно изучен и понят. Судьба проекта «Перерождение» мне неизвестна. Вряд ли его закрыли окончательно, но после ряда неудач синхромодулям нашли иное применение. Так появился совершенно другой коммерческий проект — «Банк Времени».

Я не виню отца. Возможно, он бы относился ко мне иначе, окажись «кукушонком» не он, а дядя Боб. Его убийство не доставило мне удовольствия, уж поверьте. Я просто-напросто спасал себя, расценив в подслушанном разговоре прямую угрозу. Хотя всей подоплёки и масштабов не знал. На похоронах дядя Боб утешал мою мать, которая утешала меня. Братья давно поддерживали связь, тайно. Вероятно, Боб и вывел брата на закрытый проект «Перерождение», хотя сам в этом так и не признался. Чтобы узнать правду, мне пришлось бы воспользоваться синхронизирующим модулем и покопаться в мозгах дяди. Но иногда лучше переворачивать страницы, чем вчитываться в строчки, размытые кофейным пятном. Ко всему прочему, дядя Боб осторожно, не привлекая внимания, взял нас с матерью под свою опеку.

Через десять лет, на годовщину смерти отца, мать переборщила с транс-раствором и угодила в Обитель Грёз, а дядя Боб, наконец, раскрыл мне все карты и предложил пресловутый выбор пути. Пара лет на раздумья ещё оставалась, но я не стал тянуть кота за причиндалы и быстро сообразил, по каким правилам существует этот мир и как их можно нарушать. Зачем становиться «хромированной крысой», впадать в зависимость от Холдинга, если твой родственник — без пяти минут начальник крупнейшего филиала Банка Времени на Прайме? Вот и я решил, что незачем. О нашем родстве никто не знал, дядя Боб мог беспрепятственно проводить меня на процедуры в провинциальной (но официальной) клинике, пользуясь своим положением в ХРОМе. А я мог работать в интересах корпорации теневым джокером, сохраняя при этом фактическую независимость. Выслушав моё предложение, дядя Боб почесал макушку и обозвал меня хитрой обезьяной. Но согласился, узрев в подходе сияние чистого разума.

Так в двадцать три года я стал процентщиком в Банке Времени. Неплохое начало. И неясный конец, учитывая, где я сейчас находился.

Минул час, тело стало послушным, поэтому я не стал медлить. Стянул датчики, массажёры и слез с твёрдого лежбища. Босыми ступнями ощутил холод напольного мрамора. Провёл ладонью по гладким, идеально выбритым щекам. Подойдя к окну, я лицезрел картину райского залива. Неестественно голубое небо походило на фантазию опьянённого гепротиком художника. Экзотические пальмы с тремя стволами клонились к белоснежному точно снег песку. Бриз обнял меня, поиграл в волосах и принёс аромат морской стихии. Сюрреалистичность вида нисколько не напугала меня. Такое случается после длительных отлучек из родного тела. Я ощущал себя папашей, укатившим в длительную поездку и по возвращении с трудом узнающим в незнакомом тинейджере подросшего сына.

Неожиданно боковым зрением я заметил фигуру справа от меня. Вопреки опасениям ей оказался не губернаторский мордоворот, а стройная девица с ногами, по ощущениям, длиннее меня всего, гладкими и ниспадающими до поясницы волосами цвета разгорающегося угля — чёрно-пепельные с огненными прядями. Тело до бёдер скрывал свободный белый балахон с обрезанными рукавами. Предплечья сплошь в татуировках, запястья — в браслетах. Ни дать ни взять ещё одна участница команды сенсоджея Кроффа.

Мы молча смотрели друг на друга с полминуты, потом девушка произнесла слово на незнакомом мне языке и кого-то позвала. По винтовой выстланной мрамором лестнице уже поднималась её подмога в лице такого же экзотического юноши. Тот был чуть выше, не столь худ и с волосами до плеч.

— Миа, счастливчик вернулся, — сказал юноша на юнике. Я не понимал, как интерпретировать его лёгкую ухмылку, но предпочёл не обострять.

— Долго ждали? — спросил я, готовясь в случае чего сигануть в окно. Высота не смертельная, хоть и неприятная.

— Понятие времени для меня абстрактно, как и многое в бытие, — ответил юноша и погладил девушку (Мию?) по волосам. Оба не сводили с меня взгляда.

— Что-то ты моложаво выглядишь для профессора философии.

— А ты — для агента Банка Времени. Не стоит выпрыгивать, угодишь в абстракцию.

Что бы значило это предупреждение? Я ещё раз посмотрел в окно и облокотился о холодную стену.

— Кто ты такой?

— Вэтло. А это Миа. — Он указал на девушку, отстранился от неё и приблизился ко мне. — Должен признать, ты провернул неплохой трюк, Майло. Хоть губернатор и пытался скрыть от меня причину твоего вегетативного состояния.

Ага, вот и подошли к делу.

— Где Нисон? Полагаю, у него ко мне множество вопросов.

Вэтло небрежно махнул рукой, будто речь шла не о губернаторе, а роботе-уборщике.

— Нисон отправился к праотцам. Там его заждались, знаешь ли.

Вот так новость! Сколько же времени я провалялся тут? Очевидно, Вэтло прочёл не озвученный вопрос по моим глазам и сказал:

— В общепринятом понимании ты пробыл в статике чуть больше двух стандартных месяцев. Здесь — около месяца. Губернатор обратился ко мне, когда ощутил опасность. Просил присмотреть, и эту часть просьбы я, как видишь, выполнил.

— Хм, — изрёк я. — Кто его пришил?

— Как кто? — удивился Вэтло. — Я.

— Зачем? Разве вы не заодно, коль уж он обратился к тебе?

— У него не оставалось выбора. Мои гончие загнали бедолагу в угол. Нисон превратился в неактуальную фигуру на шахматной доске.

— Гончие? — Я как можно громче вздохнул. — Парень, говорить загадками с человеком, едва вернувшимся после двухмесячной командировки в чужое тело, как минимум нетактично.

Вэтло невозмутимо пожал плечами:

— Увы, сказать тебе всей правды я не могу. Обратного пути у тебя уже не будет, придётся уйти в забвение или присоединиться к нам.

— Ты работаешь на «Долгий рассвет»?

Он покачал головой и для верности пригрозил пальцем:

— Не пытайся копать там, где есть зыбучие пески. Тема природы моего нанимателя слишком опасна для тебя. Но что тебе следует знать — я не отношусь ни к одной из известных тебе фракций, корпораций и династий.

По крайней мере, я понял одно: Вэтло либо псих, либо обладает знаниями, способными поставить под сомнение многие догматы современности. Не знаю, что хуже для меня и какой вариант даёт больше шансов на побег.

— Ясно, — кивнул я, — ты — опасный перец. В голове у тебя склад секретов Системы, но, честно говоря, меня интересует лишь одна проблема: смогу ли я уйти отсюда на своих двоих и чтобы не в забвение?

Вэтло изобразил задумчивость. Зря старался. И дураку очевидно: он давно решил, что со мной делать.

— Ты не представляешь угрозы для моих нанимателей, — заговорил он, оценивающе глядя на меня. — Ты пешка, Трэпт. И даже не представляешь, что на самом деле происходит в мирах по обеим сторонам Портала.

— Тогда какого чёрта ты нянчился со мной столько времени, всезнающий юноша? — спросил я, даже не пытаясь скрыть ехидства.

— Я же говорил, время для меня абстрактно. Скажем так, я наблюдаю за некоторыми процессами и очищаю игровое поле от неугодных фигур.

Он точно псих. А от них я быстро устаю.

— Ладно, раз я пешка, то могу спокойно покинуть ваше игровое поле и заняться своими пешачными делами?

— Да, — тут же согласился Вэтло. — За тебя уже внесли залог, если можно так выразиться.

— Залог?

Вэтло обернулся и что-то сказал девушке на том же незнакомом языке. Она подошла и встала рядом с ним, не сводя с меня глаз. С такого расстояния её лицо мне начало казаться смутно узнаваемым. Пока догадки роились в голове, сменяя друг друга, юноша объяснил:

— Правильнее будет сказать — жертву. Она перед тобой.

— Но я не знаю, кто это… — уверенность стремительно просачивалась сквозь слова, как пляжный песок. Определённо, я знал девушку, но не мог вспомнить.

— Неужели ты не узнаёшь Меган? — возмутился Вэтло и нежно приобнял её.

Сконцентрировавшись на всплывающем в памяти образе, вычленив из изменившегося лица знакомые черты, я в ужасе осознал: схожесть просматривалась, но была ювелирно замаскирована переменами так, что при беглом взгляде не бросалась в глаза.

— Это не может быть Меган… — проговорил я полушёпотом.

— Уже нет, — подтвердил Вэтло. — Сейчас она — Миа. Процесс трансформации ещё не завершён, но вскоре от прошлой оболочки не останется ничего.

На несколько остановившихся мгновений я превратился в приросшую к мраморному полу статую. Как в подобное можно поверить? Вероятно, передо мной сестра Меган или кто-то ещё, но не она сама. Будто намеренно руша мои отчаянные зацепки, Вэтло продолжил:

— Тебе сложно поверить, но это правда. Нисон просил присмотреть не только за тобой, но и за госпожой Дайер. Но она, в отличие от тебя, пребывала в ясном сознании и быстро поняла, что я не тот человек, кем меня считают все, включая губернатора. Она вывела меня на откровенный разговор. Я сказал, что узнав правду, обратной дороги для неё не будет, кроме как примкнуть к моей стороне. Меган согласилась при условии, что я отпущу тебя. Если ты вернёшься в тело, само собой.

Я всё ещё пребывал в статическом состоянии, не рискуя открывать рот. Всё равно ничего осмысленного пока не смог бы сказать. А вот Вэтло мог и с охотой говорил:

— Сейчас я мог бы нарушить обещание. — Он снова погладил девушку по длинным волосам. — Она ничего не помнит о нём, как и о тебе. Разве что смутно, но всё временно. Прошлое для Мии — медленно тонущий на дно корабль, где Майло Трэпт — всего лишь не спасшийся пассажир. Однако я выполню уговор. Всегда ценил в людях самопожертвование. Сначала она спасла тебя ценой карьеры, а потом и ценой жизни. Это не может не вызывать восхищения. Даже у такого, как я.

Наконец, мне удалось стряхнуть с себя оцепенение и вернуть ясность мышления.

— Но зачем тебе потребовалась Меган, если ты до неузнаваемости изменил её? Не только тело, но и личность!

— Но не душу, — отпарировал Вэтло.

— Душу, — повторил я.

— Единственное, что нельзя заменить, скопировать и трансформировать. Зато можно наполнить иным содержанием. Тем, что ты называешь личностью.

Я осторожно подошёл, оказавшись с ними на расстоянии вытянутой руки. Вэтло наблюдал за мной с выхолощенным высокомерием и умиротворённой ухмылкой, а Меган-Миа смотрела с детским любопытством, естественным и неподдельным. Может, она и узнавала меня смутно, но на её лице и в глазах узнавание никак не отражалось. Майло Трэпт стал для неё утонувшим пассажиром. Как и она для меня.

— Верни ей прежнее естество! — потребовал я с удивившей даже меня самого злостью.

— Поздно, — хмыкнул Вэтло.

— Ни черта подобного! — Я схватил его грудки. Свободный балахон отлично подходил для такой цели. — Смог разобрать, сможешь и собрать.

Вэтло резким движением отцепил мои руки, после чего толкнул ладонями в грудь. Движение не выглядело опасным, однако импульс толчка отбросил меня на добрый метр назад. Я едва удержал равновесие.

— Не испытывай судьбу, Трэпт, — предупредил юноша. — И моё терпение. Тебе не справиться со мной. К тому же, я могу передумать насчёт уговора.

Вот же напасть! С виду этот долговязый дрищ казался не страшнее ручной собачонки. Это провоцировало повторить попытку. Не обладай он вшитыми в тело способностями, я бы без труда отправил его на больничную койку. Но проблема как раз в том, что его как следует прошили.

— Она будет работать на тебя? — спросил я, сохраняя дистанцию.

— После завершения трансформации станет одной из гончих, — сказал Вэтло. — Впоследствии займёт место на одной горизонтали со мной, и уже сама будет набирать гончих.

Пытаться расспросить Вэтло о гончих и специфике его работы не имело смысла. Я чувствовал, что ещё пара неправильных вопросов, и он сотворит со мной то же, что и с Меган. Бедняжка Меган. Сделал бы я то же самое для неё? Не спрашивайте, не знаю.

— Мы с тобой ещё не закончили, Вэтло, — сказал я и подошёл к бывшему лежбищу, демонстрируя готовность одеться и покинуть гостеприимного хозяина.

— В самом деле? — Он скрестил руки на груди. — Буду ждать следующей встречи. Но боюсь, она станет для тебя последней в сущности Майло Трэпта.

— Где тебя искать?

Вэтло рассмеялся.

— Я сам тебя найду, когда это потребуется. — Он щёлкнул пальцами, и прямо из стены вылетел дрон с висящим костюмом. — А пока наслаждайся жизнью пешки.

С трудом подавив желание наградить его самодовольную физиономию хуком справа, я принялся суетливо одеваться. Костюмчик сел, как выполненный на заказ. Правда, чёрный похоронный дизайн не поднимал и без того паршивого настроения.

— Готов к путешествию, Майло? — Вэтло подошёл и приложил горячую ладонь к моему лбу.

Я не успел ничего ответить, ощущая падение в пропасть. Такую же чёрную, как и надетый костюм.

 

Глава 17

Козински угостил горячим чаем и предоставил новую одежду взамен промокшей. Меня, как того пресловутого кукушонка подбросили к воротам его дома в разгар ночи и проливного дождя. Дожди на Прайме редко доставляют радость, обычно не предвещая ничего хорошего. Первое, что я увидел после противной физиономии Вэтло, был змей-идентификатор. Охранные системы опознали меня и разбудили хозяина. Племянник не племянник, а все процедуры по идентификации персоны будь любезен пройти.

Несмотря на меры предосторожности, дядя Боб, казалось, так и не мог до конца поверить в моё чудесное возвращение. Я бы на его месте точно не поверил.

— Выкладывай мне всё! — потребовал он, едва я переступил порог его технологичного жилища.

Как всякий уважающий себя холостяк, Козински заключил «брачный договор» с умным домом, самостоятельно выполняющим все функции по поддержанию порядка, ремонта, восполнению запасов еды и прочего. Современному человеку статуса Козински негоже отвлекаться на низменный быт. Мебель сама подстраивалась под желание гостя сесть в той или иной точке апартаментов. Я выбрал укромный уголок подальше от окон, за которыми притаилась иссечённая дождём умирающая ночь. Дядя Боб дал распоряжения по поводу одежды и чая, а я имел дерзость добавить в список ночной ужин.

На весь пересказ последних событий ушло полночи. Выводы, к которым мы пришли, утешительными никак не назовёшь. Но самое неприятное заключалось в том, что у Козински тоже не нашлось хороших новостей. Это походило на обмен ударами ядовитыми шпагами.

— Боже, они действительно нашли на Криопсисе нечто непостижимое! — сокрушался дядя Боб, лакая напиток покрепче чая — виски. — Как и многие, я считал, речь идёт о сказочных машинах времени, но всё намного сложнее.

— Вот именно, — кивнул я, утопая в блаженной мягкости безопасной мебели. — Оригинальные циферблаты — изобретения, не уступающие по сложности Порталу, если не превосходящие его.

— Есть идеи, как «Долгий рассвет» мог получить к ним доступ?

— Вероятно, колонисты «Рассвета» нашли циферблаты в первые годы освоения Криопсиса, — предположил я. — Не стали афишировать находку и прикарманили артефакты. Второй вариант: «Долгий рассвет» сотрудничает с «Магелланом». Какое объяснение тебе больше по душе?

— Никакое, — буркнул Козински. — Не хочу даже думать, что осталось в этих треклятых пустынях.

— Придётся думать. Или даже лететь.

Я отставил чашку, чувствуя себя бочкой с чаем. Дядя Боб неодобрительно покосился на меня:

— Смотрю, тебе не терпится ввязаться в очередную авантюру?

— Мы нащупали толстую нить от клубка загадок.

— Нить одна, а клубки всё множатся. И времени на распутывание у нас не остаётся. — Козински встал, потёр уставшие глаза и неожиданно заявил: — На Прайме становится слишком опасно. Даже в Даст-Сити.

— Здесь всегда было опасно.

— Нет, ты не понял. В Холдинге и Банке Времени происходят перестановки. К нам проникло слишком много крыс. Такое ощущение, что филиал пытаются уничтожить или как минимум отрезать от информационного потока.

— Неужели? — Я не сдержал улыбки. — По-моему, сейчас мы и являемся информационным потоком.

— Что делает наше положение ещё более опасным, — заключил Козински.

Он поведал мне о неудачной попытке переправить на Землю свидетелей и возможных последствиях этой неудачи. Которой предшествовал эпичный провал на Тропике и последующее бегство Шлуппа.

— Теперь Шэн Чанг пытается использовать инцидент и обвиняет руководство филиала в некомпетентности. Мне сообщили, он лоббирует кандидатуру своего человека на мой пост.

— Леви мог быть крысой Чанга, а не «Долгого рассвета», — тут же сообразил я.

— Я тоже об этом подумал, — кивнул Козински и хлебнул виски. — Кажется, земной отдел стремится подчинить как можно больше подразделений Холдинга в Э-Системе. Возможно, Чанг действует в обход самого Ольтера. Взять хотя бы Нисона.

— Кстати, есть информация, где он?

— В личном сквере в Нью-Парадисо, — хмыкнул шеф, смакующий приятный факт, как и дорогую выпивку. — Реставраторы потрудились над ним на славу. Так, что статуя выглядит лучше исходника. Этот твой загадочный Вэтло сказал правду. У Нисона были поистине губернаторские похороны. Но когда о них объявили по новостям, я не смог порадоваться как следует. Ведь он не оставил сведений, где держит тебя.

— Одного не пойму: какой ему был резон работать на Чанга?

— Не знаю. Но узкоглазый что-то замыслил, а мы ему точно кость в горле. И как всегда, первые в списке, кого необходимо поменять.

Кажется, я понял, куда он клонил.

— Нам стоит сменить штаб-квартиру?

— Не нам. Я никуда исчезнуть не могу, что бы тут ни происходило. Тебе придётся сыграть роль одного из главных активов филиала и покинуть планету.

Меня нисколько не удивила грядущая перспектива. И уж тем более не напугала.

— Намечается командировка на Землю? — угрюмо спросил я.

— Нет, — мотнул головой Козински. — У нас есть запасной штаб на Крокосе.

— Крокосе?? А поближе ничего нет?

— Тебе придётся осесть там на какое-то время, — продолжил босс, невзирая на моё межстрочное возмущение. — Ни при каких обстоятельствах не возвращайся назад, даже если я сам прикажу тебе.

— Я не ослышался?

— Нет. Меня с лёгкостью могут использовать как грегари для связи с тобой. Нельзя рисковать. Я остаюсь сражаться за рушащийся старый бастион, а твоя задача — укрепить новый. Но перед этим тебе придётся заскочить в пару мест.

— Куда? — на автомате спросил я, не до конца усвоив предыдущий поток информации.

— На Элизиум и Зэт-Восемь.

Элизиум — Z-8 — Крокос. Маршрут мечты построен. Я всё понимаю, но… Какого дьявола?

— Какого дьявола, дядя Боб? — за последние три года я считанные разы обращался к нему так. — Что мы забыли на Элизиуме и Зэт-Восемь?

— Не что, а кого.

* * *

Первые два месяца на планете-тюрьме ушёл у Захара и Лидии на адаптацию и налаживание связей с охраной. Борт вахтёров приземлился вблизи одного из городков надсмотрщиков, но команда «Мира утех» с помощью местного мобильного транспорта обслуживала практически целое полушарие — сырьевое, то, на котором располагались преимущественно тюрьмы старой формации, с лёгкими режимами и без передовых технологий. Если же Шлупп засел на другом полушарии в одной из «ультра-темниц», то достать его не представлялось возможным. Никаких проституток, туристов и посетителей туда не допускалось, а из людей только заключённые и операторы охранных систем в укреплённых подземных городах. Жуткое местечко без обратного билета.

Пара новоявленных агентов разделила усилия и работала по отдельности с разными группами. Захару пришлось вжиться в новую роль начинающего сутенёра. Они бороздили тюрьмы и колонии Z-8, присматривались, собирали слухи и анализы ДНК с каждого мало-мальски подозрительного субъекта. Пока ни о каких «туристических забавах», о которых упоминала Лидия, Захар не слышал. Развлечения заключённых не выходили за рамки. Впрочем, границы рамок, как оказалось, были шире привычных. Концентрация воспалённых умов, рождающих нездоровые фантазии, на Z-8 зашкаливала и служила ширмой для проделок Генри.

— Шлупп наверняка начнёт с безобидных забав, — повторяла охотница. — Безобидных по местным меркам.

И первые два месяца Захар убеждался в её правоте. Ни одного случая, за который можно зацепиться. Пары девушка-парень заказывал едва ли не каждый третий заключённый. Необычная поначалу работа стала обрастать вязкой рутиной, бдительность притуплялась, будто нож, которым постоянно резали один и тот же твёрдый предмет и забывали подтачивать.

Но на исходе второго месяца, когда Лидия отсутствовала в длительной командировке, Мойвин узнал о пропаже трёх девушек из «Мира утех» и их сопроводителя. Они не вернулись с рядового задания в Горную колонию. Она славилась мягким режимом даже по меркам аналогичных поселений и относилась к первому уровню. Предельный срок заключения в ней — пять лет. По сути, Горная колония представляла собой поселение мелких неудачников, нашаливших детишек, вынужденных скоротать пару сезонов под домашним арестом без конфет и любимых игрушек. Но конфеты и игрушки можно было попросить за умеренную сумму. Надсмотрщики делали неплохой бизнес на поставках еды и забав для заключённых. Не желаешь платить — сиди на стандартном пайке и играй сам с собой. У большинства жителей Горной колонии оставались активы в Большом Мире, поэтому они могли позволить себе такие мелочи, как вкусная еда раз в неделю и секс-бот дважды в месяц. А кто-то и не бота.

Пропавшие девушки должны были провести в колонии десять дней, состричь немало плазменов с местных обитателей, но прошло пятнадцать, а никто не вернулся. Никто, кроме плазменов. Удивительным образом на счёт «Мира утех» поступила сумма, вдвое превышающая требуемую. Казалось, начальника вахтовой смены — детину по фамилии Питкин и прозвищу Плешь — такой откуп вполне устроил. Он предпочёл благополучно забыть о своих работниках, вычеркнув их из списка, будто заболевший скот. На стороне Питкина был пункт в контрактах каждого вахтёра, гласивший, что посещение планеты тюрьмы — рисковое предприятие и добровольное, поэтому каждый осознаёт опасность и не имеет претензий к фирме-нанимателю в случае возникновения форс-мажорных ситуаций.

Как понял Захар, такая пропажа с лёгкостью могла вписаться в категорию «форс-мажора». Если «Мир утех» не забьёт тревогу и не инициирует расследование, никто не станет заниматься поиском исчезнувших проституток. А «Миру утех» совсем не выгодно устраивать переполох. Они заняли место на вершине Олимпа именно благодаря политике вседозволенности, не официально декларируемой, а межстрочной. Да, они щедро платили, но в то же время не гарантировали безопасность и редко когда затевали процессы против клиентуры. Клиентура знала об этом, с охотой пользовалась и обеспечивала «Миру утех» процветание. А секс-рабы — расходный строительный материал этих взаимоотношений.

— Парень, ты как не от мира сего. В Э-Системе действует Свод Мягких Законов, — устало пояснил Питкин. — Конечно, это не значит, что ты можешь взять лучевик и палить по прохожим, но в деликатных ситуациях… — Он заговорщицки прищурился. — Возможны варианты. Если грамотно всё рассчитать. Это тебе не хромированный тоталитаризм. Хочешь в безопасную клетку — шуруй за Портал.

Захар не рискнул говорить, откуда он родом, но спросил:

— А где та грань, отделяющая мягкое законодательство от анархии?

Питкин наигранно рассмеялся.

— Всё просто, Э-Система — и есть грань. Кто умеет долго ходить по ней, тот оказывается на Тропике, а кто переступает, — и обвёл руками доступные взору просторы: — Тот оказывается здесь. Или в забвении, одно из двух.

— Значит, те девушки просто-напросто не удержали равновесие?

Питкин пожал плечами с выражением глаз невинного пёсика:

— Вроде того.

Мойвин дождался возвращения Лидии из очередной поездки, запер дверь комнаты и уселся на стоящий по центру стул.

— Выяснила что-нибудь? — спросил для начала.

— Пусто по всем направлениям, — хмуро проговорила девушка, поправляя волосы. — Ни одного совпадения по ДНК и никаких игр с огнём. — Затем пристальнее изучила Захара. — А ты выглядишь так, будто что-то накопал.

— Да само как-то выкопалось.

— Выкладывай!

Он рассказал ей о пропаже малой группы, не забыв возмутиться циничным подходом мистера Питкина. Лидия перекрыла поток возмущения, как прорвавший кран, больше заинтересовавшись самим фактом исчезновения.

— Горная колония? — спросила она. — Так и называется?

— Да, — буркнул Захар, умолкая.

Лидия улыбнулась, вмиг стряхнув с лица усталость и не красящую его хмурость.

— Хоть одна зацепка. Над ней и поработаем.

— С чего начнём?

— Я наведаюсь в это славное местечко и разнюхаю, что к чему.

— Одна?

— Это будет пробная вылазка, ознакомительная. А ты останешься на базе и свяжешься со мной, если вдруг получишь сведения из других поселений. Нам нельзя убирать руку с пульса.

Мойвин постучал по деревянной спинке стула.

— До этого ведь оставляли базу, — сказал он. — Думаешь, ко мне тут будут прибегать и докладывать обо всё подряд?

Девушка не успела ответить. Как и в предыдущий раз, их разговор прервало входящее сообщение на персофон Лидии.

— Козински! — сказала она, подключая линзу.

Через несколько секунд в комнате возник образ начальника Праймовского филиала Банка Времени. Лицо гладко выбрито, но свежести оттого не прибавилось, а угрюмости не убавилось. Он редко отправлял сообщения, обычно предпочитая получать их. А если и отправлял, то не просто поинтересоваться, как идут дела у агентов-новобранцев.

— У меня для вас две новости, — начал Козински. — Как обычно, хорошая и не очень. — Он вздохнул, намереваясь озвучить ту, что не очень. — Наш филиал оказался под угрозой центрального поглощения. Шэн Чанг делает всё возможное, чтобы подорвать нашу репутацию и инициировать комплексную смену руководства. Не исключено, что покушение на вас было организовано им, а не «Долгим рассветом». — Он взял паузу, позволяя адресатам усвоить первую часть послания. — Это означает, что возвращаться на Прайм опасно. По крайней мере, до тех пор, пока тут всё не устаканится. У нас есть дублирующий штаб на одной из планет Э-Системы. Туда вас доставит Трэпт. Он жив-здоров и уже направляется к вам — вот хорошая новость.

— К нам?? — вырвалось у Лидии.

Козински будто услышал её восклицание и пояснил:

— В какой-то степени он теперь тоже является важным свидетелем. Я не могу рисковать им. Майло поможет вам завершить задание, но при любом исходе вам придётся последовать вместе с Трэптом в более безопасное место.

— Чёрта с два, — проговорила девушка. — Пока я не разберусь с Шлуппом, я никуда не улечу с Зэт-Восемь.

— Но ведь вахта… — начал было Захар, однако образ начальника прервал его заключительной частью сообщения:

— Ориентировочно он прибудет через неделю после этой записи. На «Агрессоре», в образе сутенёра «Мира утех». В рекламных целях Майло притащит с собой дополнительную секс-группу экзотов. Разумеется, подставных, так как экзоты — товар штучный и дорогостоящий.

Напоследок Козински пробормотал традиционные напутствия и пожелал удачи. С минуту после исчезновения проекции в комнате царила тишина. По лицу Лидии Захар заключил, что девушка не в восторге от нового плана.

— Тебя не подбадривает компетентность Трэпта? — спросил Мойвин. — К тому же, он чист.

— Был, — уточнила Лидия. — Ты разве знаешь, где он побывал, что Козински почти списал его со счетов? И сможешь ли поручиться, что он вернулся прежним Майло? Я — нет.

— Но…

— А прибытие этой подставной группы экзотов — само по себе риск. Во-первых, привлечёт ненужное нам внимание, а во-вторых, рано или поздно правда об их обычности всплывёт.

— А в-третьих, ты не собираешься следовать за Майло в новый штаб, — закончил Захар.

— Верно.

А это значит, мысленно обратился к себе Мойвин, что тебе придётся решать, чью сторону занять, когда дело дойдёт до столкновения интересов. А оно, несомненно, дойдёт. Трэпт, ещё будучи Паркером в теле Ротмана (как бы не запутаться в звеньях этой чудной цепочки), достаточно ярко продемонстрировал свой подход к делу. Церемониться он не станет, ни с ним, Захаром, ни с Лидией. Если потребуется — расправится без раздумий, под аккомпанемент очередной остроты. Однако Лидия тоже не лыком шита. Может, им удастся полюбовно решить спорные вопросы. Пожалуй, так было бы лучше для всех, а главным образом, для Захара Мойвина — единственного звена, которым двигал не инстинктивный профессионализм и даже не перезревший зародыш мести, а изначальное желание заработать средства на лечение сына. Осталось ли оно сейчас, это желание? Безусловно. Но с каждым новым витком события всё дальше отбрасывали Захара от дома, а воронка судьбы неумолимо засасывала в пучину межгалактического противостояния корпораций.

— Надеюсь, мне удастся нарыть что-нибудь существенное, — фраза вырвала Захара из пучины размышлений. Лидия уже стояла на пороге, не намереваясь терять ни минуты. — А ты карауль важную информацию и Трэпта. Если он явится до моего возвращения, убеди его, что мы почти определили местонахождение Шлуппа.

— Сделаю, что смогу, — заверил Захар.

Она вышла из комнаты и оставила Мойвина наедине с пираньями разума, успешно мимикрирующими под здравые мысли. Почему он должен послушно сидеть в пассажирском кресле, пока все вокруг норовят потянуть штурвал их шаттла кто куда? Пора подумать и о себе. И если потребуется — перейти к крайним мерам. Захар Мойвин — гражданин Земли. Ему чужды Мягкие Законы, неуловимый Генри Шлупп и секретный штаб Банка Времени в Э-Системе. Он непременно должен вернуться домой, чего бы это ни стоило. Решено.

* * *

«Ах ты, сукин сын! Чёртов процентщик, пропади ты пропадом!» — последнее, что я услышал от Эла Монахью перед тем, как покинуть его райскую обитель, раскинувшуюся на целое небесное тело. Не «Всего доброго, мистер Трэпт» или «До скорых встреч, Майло», а именно этот крик высеченного божка, нагретого на миллион плазменов и с уязвлённым чувством собственного превосходства над остальным миром. Что ж, я вполне понимал его чувства и никакой обиды, ясное дело, не таил. Насчёт него не уверен. Но у меня появилась чудесная возможность выяснить это. Как вы помните — если вам по какой-то причине не стёрли память с нашей последней встречи — Козински дал поручение посетить Элизиум Прайм перед тем, как отправиться к «логову бегущих тараканов», как окрестил я тайный штаб Банка на Крокосе. После Элизиума шла ещё одна «автобусная остановка» с ожидающими пассажирами под названием Z-8, но до неё ещё предстояло долететь.

Итак, что Козински потребовалось от Эла Монахью? Спрятать одного старого бородатого хрыча. Что за хрыч? Некто Реставратор, в прошлом — Арчи Диккер. Его душещипательную историю я прослушал дважды, сначала в ремиксе босса, затем в оригинальном исполнении. Существенных различий не заметил. Если совсем коротко: Арчи родился на Криопсисе, а спустя годы, уже будучи жителем элитарного района Прайм-Сити, вдруг осознал, что быть отшельником интереснее. Ещё позже он открыл в себе способности общаться с ушедшими. Как я понял, каждая статуя аккумулировала в себе остатки разума человека. Скорее даже не аккумулировала, а заточала, не позволяла покинуть окаменевшее тело. Арчи Диккер, именовавший себя Реставратором с большой буквы, умел извлекать эти остатки из каменных тисков и устанавливать контакт.

Ранее я неоднократно сталкивался с подобными «медиумами». Только в кавычках и с маленькой буквы. Все как один оказывались шарлатанами. Но Арчи, похоже, не играл в их песочнице, а действительно обрёл дар в песках Криопсиса. Я бы ни за что не отнёсся серьёзно, не расскажи мне Козински о проверке.

— Я попросил его пообщаться с Саймоном, — заявил дядя Боб, выкорчёвывая мой скепсис каждым последующим словом. — И знаешь что? Я склонен поверить мистеру Диккеру. Он безошибочно рассказал мне историю твоего отца.

— Звучит многообещающе, — сказал я, стараясь скрыть за зевком зарождающееся волнение.

Мы по-прежнему сидели в особняке дяди Боба, приветствуемые первыми лучами восходящего светила. Козински чуть опьянел от виски, но к рассвету успел протрезветь, а вот моя голова изнывала от информационной интоксикации, как тогда в Големе, когда я был Клеем Бёрном.

— А где гарантии, что Диккер не узнал эти сведения из других источников? — поинтересовался я.

— Реставратор — во многом случайная находка. Как он мог знать, что окажется… под моей юрисдикцией?

— Хорошо, — признал я убедительность аргумента. — И что же именно он тебе рассказал?

Козински что-то промычал, помялся и всячески избегал прямого ответа. Потом всё же проговорился:

— Знаешь, Майло, есть кое-что, о чём я пока не готов тебе сообщать. У нас есть более важные текущие задачи. Прошлое — это прошлое. Оно не способно ничего менять.

— Ошибаешься, дядя Боб, — ответил я и тут же махнул рукой, дескать, не стану настаивать. — Но когда-нибудь я узнаю это «кое-что»?

— Безусловно. Ты обязан узнать эти сведения. Но не сейчас.

На том и порешали. Компромисс — удобная штука. Помогает не только избегать конфликтов, но и запирает шкафы с семейными скелетами на надёжные замки. Козински лучше бы спросил для начала: «Майло, а ты хочешь порыбачить? Сегодня мы закидываем удочки в прошлое, и ты можешь вытащить оттуда огромного леща». Я бы ответил: «Нет, дядя Боб. Мне хватает якорей. И вообще я предпочитаю смотреть вперёд».

Кажется, я увлёкся.

Итак, даровитый пасынок планеты пустынь составил мне компанию на пути к Элизиуму. А если называть вещи своими именами — являлся ценным грузом, который я намеревался спрятать в одной из консервных банок Монахью. В чём же ценность Диккера? Конечно, не в беседах с моим отцом, о чём бы тот ни поведал Реставратору. Если верить Козински, Арчи в своё время сумел пообщаться с субъектом куда более загадочным, чем неудавшийся метузела, убитый собственным сыном. Речь об Экспонате, представителе прошлой цивилизации, населявшей Э-Систему. Не исключено, что именно они создали Портал, супервирус П-21, джамп-звездолёты и нас. Их мотивы окаменели вместе с ними, и кто как не Реставратор со своими способностями мог бы устроить статуям допрос?

По его словам, у него получилось слиться с разумом одного из Экспонатов. Арчи Диккеру открылась правда, о которой не догадывалось ни одно живое существо по обе стороны Портала. Возможно, эти знания перевернули бы оба мира, но вот незадача — Арчи напрочь забыл о сути диалога. Хотя нет, не забыл. Просто человеческий мозг не способен вместить в себя весь объём представленных истин, и бедное серое вещество Реставратора превратилось в набухшую губку, из которой сочились переполнявшие её знания. Утекло не всё, что-то осталось. Например, туманный намёк на причину спешного бегства цивилизации — они столкнулись с опасностью, к которой оказались не готовы. Ещё что-то про некий Паприкорн и Горизонты вечности.

Жаль, что ничего более определённого, кроме названий, Реставратор не знал. Но, в отличие от Боба Козински, Реставратор не знал и о таких хитрых штуках, как мемодубликаты. Если не всё, то как минимум существенная часть полученных от Экспоната знаний сохранилась в резервных отделах памяти. Вот эта часть и являлась для нас тем ценным грузом, ради которого Козински готов был простить Элу Монахью его мелкие, но непомерно раздутые грешки. Арчи Диккер оказался сундуком, набитым сокровищами, запертым и не осознающим своей истинной ценности.

Впрочем, я не исключал варианта, что перед нами очередной шарлатан, лишь более искусный в сравнении с остальными.

— Как тебе космические виды, Арчи? — спросил я на подлёте к Элизиуму.

«Агрессор» сбрасывал скорость и пробудил нас, как и полагается по инструкции, за несколько дней до прибытия. Присутствующие на борту Ротман и малая группа «Мира утех» продолжали спать в отсеках сна. До планеты-тюрьмы ни грегари, ни подставные экзоты мне не требовались.

Диккер хмуро покосился в окно и процедил:

— Я же просил не называть меня так.

— Прости, всё никак не излечусь от гиперсонной амнезии. — Я наглядно хлопнул себя ладонью по лбу и улыбнулся.

Не знаю, устроило ли его это шутовское объяснение, но ответ на заданный вопрос я всё же получил.

— Последний раз я летал почти полвека назад, — сказал Реставратор. — Но эти виды никогда не впечатляли меня. Холодное безжизненное пространство. И куда вообще мы летим?

— Разве Козински не сказал? — удивлённо спросил я, прекрасно понимая, что босс не раскрыл Арчи и половины карт.

В самом деле, зачем говорить человеку, что его везут заморозить на неопределённое время? Может так статься, что на десятилетия.

— Нет, — ответил Реставратор. — Сказал лишь про безопасное место на каком-то спутнике.

— Там действительно безопасно, — подтвердил я. — Мне приходилось бывать на том спутнике.

На сей раз Козински выполнил основную часть задания самостоятельно, не ожидая моего скорого возвращения. Он связался с резиденцией Монахью — благо, после снятия масок это стало делать намного проще — и предложил сделку. Банк Времени перестаёт «доить» Элизиум Прайм и окончательно закрывает его дело, в ответ же Монахью принимает и надёжно прячет одного должника. Разумеется, у Эла возникли вопросы, чем должник заслужил столь повышенное внимание к своей персоне. По легенде дяди Боба, до Диккера пыталось добраться Центральное подразделение, но выдавать его Центру было совсем не в интересах филиала. Монахью размышлял недолго и смекнул, что ничего не потеряет, согласившись на сделку. Земной Банк Времени его нисколько не страшил. Обычно «осы» не покидали Гнезда, решая вопросы через засланных агентов. И как в случае с Реставратором, Монахью вовсе не обязательно было знать про активность Шэн Чанга, намеревавшегося узурпировать власть за Порталом. Меньше знаешь — крепче спишь. На Элизиуме эта вечная поговорка обретала дополнительные смыслы.

Остаток пути я слушал историю жизни Реставратора в его собственной интерпретации, задавал уточняющие вопросы, интересовался мнением Реставратора, что могло случиться с цивилизацией Экспонатов.

— Думаю, они нарвались на другую расу, превосходящую их в развитии, — предположил он. — Экспонатов попросту поглотили.

— Я слышал о подобных теориях, — сказал я. — Где же тогда эта раса поглотителей сейчас? И почему они не трогают нас?

Реставратор пожал плечами.

— Вероятно, мы их пока не заинтересовали.

— Вот как? Интересная версия.

И не лишённая смысла, стоит признать. Большинство современников из Э-Системы уже не придавали особого значения инопланетным артефактам. Более того, они не считали артефакты инопланетными, а воспринимали их как данность, известную с рождения. Они не называли себя «потусторонними», так как «той стороной» для них являлась Земля, Солнечная система и Млечный Путь. Поколения сменялись быстрее, чем в Осином Гнезде, и вместе со сменой поколений стиралась актуальность загадок прошлого. Людям некогда было тратить ограниченные годы, а то и десятилетия на изучение вопросов давно минувших веков. Всех устраивало, что «колесо» крутится, а принцип его действия не столь важен.

На Земле иначе смотрели на проблему исчезновения расы Экспонатов, но своим видением они не делились. Портал давно стал для них неким цензором, непреступными вратами, через которые изгонялись неугодные граждане, бежали «мотыльки» и крайне редко проникал кто-то извне.

Мы причалили к орбите Элизиума, и я тут же отправил кодовый запрос. Таможня получила от Монахью задачу усыпить Реставратора в атмосферном лифте и доставить в надёжно спрятанную криокапсулу. Диккер должен погрузиться в глубочайший анабиоз без искусственных снов. Его памяти ни к чему инородные примеси. При благоприятном развитии событий мы вернём Арчи спустя пару-тройку лет и отправим в земную лабораторию на расшифровку мемодубликатов. Увы, в Э-Системе подходящих специалистов не имелось. Технология сложная, закрытая и не до конца отлаженная, её разработкой занимался ХРОМ. Пытаться доставить Реставратора за Портал сейчас — сущее безумие. Козински банально не мог связаться с Ольтером Хромом в обход Чанга. Издержки связи через Портал. А это значит, что донести сведения незамеченными до главы Холдинга почти невозможно.

— А ты не идёшь? — удивился Диккер.

— Нет, мне ещё надо забрать твоих друзей. Тех, с которыми ты познакомился на Пятом кладбище.

— Они мне не друзья, — буркнул Реставратор и зашагал к выходу из рубки.

— О тебе позаботятся, — бросил я ему вслед. — А мы скоро вернёмся.

Ну вот, роль курьера успешно сыграна, теперь начнутся серьёзные игры.

— Мистер Монахью желает поговорить с вами, — неожиданно сообщила таможенная служба сразу после того, как Реставратор покинул борт «Агрессора».

— Раз так, давайте удовлетворим его желание, — сказал я и принял расслабленную позу в пилотском кресле.

— Прошу подождать вас несколько минут.

Несколько минут оказались получасом. Я уже начал терять терпение, в то же время во мне зарождалось беспокойство, что там задумал Монахью. Наконец, на экране появилось знакомое лицо, гладко выбритое и нисколько не постаревшее. Эл, судя по всему, вышел на связь из своих личных апартаментов, напоминавших хоромы уязвлённого тщеславием владыки. Кругом сверкали драгоценные металлы, туда-сюда сновали десятки роботов и дронов.

— Привет, Майло, — поздоровался владыка планетки.

— Хай, Эл. Не обессудь, но в этой обстановке ты похож на привилегированного пациента Обители Грёз.

— Ты хотел сказать — на главврача, — поправил он.

— Я сказал именно то, что хотел. А ты наверняка приготовил для меня речь, раз уж соизволил проснуться. Не ради же привета.

Эл хитро улыбнулся. Благо, хоть никаких обид и неприкрытой вражды в его виде я не улавливал.

— Ваши корпоративные войны мне не интересны, — заговорил он, — но не скрою — мне любопытен доставленный тобой субъект.

— Козински ведь…

— Да-да, — закивал Монахью, — я в курсе про должника и прочее. Но вы ведь не думали, что я куплюсь на эту дешёвую версию?

Я всеми силами постарался сохранить невозмутимость.

— Полагаешь, она не стоит миллиона плазменов?

— Я не знаю, сколько она стоит. Вероятно, сам Арчи Диккер стоит для вас куда дороже. Да, пока ты терпеливо ожидал, я пробил вашего клиента по базе и узнал кое-что интересное о нём.

— Например? — осторожно спросил я.

— Долго рассказывать, но ведь ты и сам знаешь. В определённых кругах его именуют Расхитителем гробниц, сам же он называет себя Реставратором. Родился…

— Ладно, достаточно! — перебил я. — Вижу, у тебя неплохая база данных.

Лицо Монахью самодовольно засияло.

— Одна из лучших в Э-Системе, — нескромно заявил Эл. — И уж точно лучше, чем у Банка Времени. Когда проводишь жизнь в ирреальности, надёжная информационная подпитка — залог успеха и долголетия.

— Почему-то твоя подпитка не уберегла тебя от Банка, — напомнил я.

— Потому что вы — отростки запортального Холдинга, а я не могу в достатке получать информацию из-за Портала. У меня нет засланных агентов, в отличие от ХРОМа с его крысиной политикой.

Препирательства начали мне приедаться. Очевидно, за ними стояло что-то более высокое и осмысленное. Поэтому я напрямую спросил у Монахью, чего он желает добиться этим разговором.

— Реставратор ведь знает нечто грандиозное, ради чего вы и решили спрятать его у меня, — утвердительно заявил Эл. — Для вас моя обитель — самое надёжное место в Э-Системе. Даже надёжнее Зэт-Восемь и Крокоса.

— Тебе видней, — уклончиво ответил я. Отчаянно скрывать правду не имело смысла.

— Это связано с Экспонатами, верно?

Я вздохнул и размял затёкшую шею. Послышался неприятный хруст.

— Да, только Диккер ни черта не помнит, — сказал я. — Чтобы узнать те сведения, нам придётся подвергнуть его опасной процедуре, а таких технологий нет по эту сторону Портала.

— Ты про считывание мемодубликатов?

— Э… Да. Тебе знаком этот термин?

Монахью снова улыбнулся.

— Я сказал, что не могу получать в достатке информацию из-за Портала, но это не значит, что я ничего не знаю о происходящем по ту сторону. Среди моих постояльцев есть несколько диверсантов из ХРОМа, не выдержавших тоталитарного гнёта.

— Понятно, — закивал я. — Крысиная политика, значит, не про тебя?

— Они сами явились ко мне, — парировал Монахью. — Как мухи в лапы паука.

— Ладно, и что с Реставратором?

— Ну, я мог бы покумекать над ним и извлечь интересующую нас всех информацию.

— Не вздумай! — предупредил я и едва не выскочил из кресла. — Покумекай лучше на толчке. Ты можешь повредить данные так, что мы никогда не сможем их расшифровать.

— Я потренируюсь на постояльцах, чьи внешние счета близки к нулю. Я ведь не смогу их отпустить. Обычно я отключаю программу «Элизиум Меморис» и погружаю должников в альтернативную программу «Топь», но кто мешает мне поэкспериментировать с их мозгами? Даже контракты не мешают.

Не повезло бедолагам. Вот они — те самые лягушата, готовые к препарированию и не имеющие никакой возможности защитить себя.

— Слушай, Эл, — заговорил я примирительным тоном, — давай условимся так: ты станешь первым, кому я сообщу о результатах расшифровки мемодубликатов Реставратора? Идёт?

— А где гарантии?

— Прямо сейчас они готовятся к консервации, разве нет? Пока Диккер будет у тебя, мы же ничего не сможем с ним сделать. А когда настанет время действий, мы вернёмся к этому разговору и подумаем о гарантиях.

С минуту Монахью натужно размышлял, массируя рукой то лоб, то челюсть. Результатом стало признание разумности моей позиции:

— Умеешь ты убеждать, Трэпт. Хм… Хорошо, я пока не стану трогать Диккера. Но на должниках буду отрабатывать технологию. Вдруг наступление подходящего времени у вас затянется на столетия? А мне уже сейчас крайне любопытно узнать, что скрывает разум Реставратора.

Ну что ж, не победа, но и не поражение. Скажем там, в очередной раз мне удалось договориться с Монахью.

— Кстати, Эл, — сказал я напоследок. — У меня есть задачка для твоей базы данных.

Похоже, он заинтересовался.

— Выкладывай.

— Имя «Вэтло» тебе ни о чём не говорит?

— Нет, а должно?

— Проверь его. Мы с Козински ничего не нашли, может, у тебя получится.

— И кто это? — Монахью тут же дал распоряжения одному из роботов заняться поиском информации.

— Ещё одна из загадок Э-Системы, которую не мешало бы разгадать.

— Пытаешься переключить моё любопытство с Диккера на какого-то фантома? — Эл прищурился. — Я ведь сразу распознаю обман, Майло.

— Не сомневаюсь. Но тебе ведь всё равно нечем заняться. Поэтому если что-нибудь накопаешь, пришли мне сообщение.

Я отключил связь, не позволяя Монахью оставить за собой последний ход. Пора двигаться дальше.

До Z-8 от Элизиума «Агрессор» добрался менее чем за месяц. Начиная со стадии разгона, я отправился в неглубокий сон, загрузив одну из доступных симуляций жизни на планете-тюрьме. На чёрном рынке они пользовались спросом у индивидуумов с особым, извращённо-атрофированным складом ума, получающих удовольствие от заточения и издевательств со стороны других заключённых.

Я же воспользовался симуляцией чисто в познавательных целях. Перед тем, как ступить на Z-8, стоило слегка испачкать свою личность местным колоритом. Искупать в грязевой ванне.

Вернувшись в реальность на стадии торможения, я первым делом проверил входящие на компьютер звездолёта сообщения. Единственное полученное исходило от Монахью. Что же он нарыл? Я устроился в кресле первого пилота с пробуждающим шоколадным коктейлем и загрузил изображение на центральный экран.

— Ну что, Трэпт, — заговорил Эл. — Я проверил имя. — Пауза. — Скажем так, данные по нему весьма любопытны.

— И? — нетерпеливо подгонял я записанный образ. Но тот, как назло, не спешил делиться данными.

— Строго говоря, это не имя вовсе. Прозвище. Я не знаю, откуда ты его вытащил, но меня это интересует не меньше, чем Реставратор. Полагаю, нам стоит обсудить всё по прямой связи, если это возможно. Если нет, то жду от тебя остальных сведений, которые ты мне не сообщил о Вэтло. В ответ я пришлю тебе всё, что удалось нарыть моим ищейкам в базе.

Изображение погасло, оставив меня в полном недоумении. Вот же говнюк, этот Монахью! Заставляет играть по его правилам. Ладно, этот ход за тобой, Эл.

Я записал для него сообщение, в котором аккуратно изложил перипетии моей встречи с Вэтло, не упоминая о «Големской операции». Посмотрим, что скажет Монахью. Я надеялся получить ответ до того, как окажусь на Z-8.

И я его получил.

 

Глава 18

Весть о прибытии дополнительной группы «Мира утех» разнеслась по городку надсмотрщиков задолго до того, как чёрный звездолёт с изображением красного скорпиона на обшивке приземлился на парковке. Захар отправился встречать борт экзотов в первых рядах. Трэпта и Ротмана он узнал не сразу — оба замаскировались под сопровождающих администраторов. Ротман и вовсе прошёл пластическую корректировку. Фигура осталась прежней, а вот лицо и цвет волос изменились. Теперь он был кареглазым блондином с более овальной физиономией.

Прочие девушки и парни — всего двенадцать человек — выглядели не только экзотично, но и элитно. Гримёры постарались на славу. Интересно, подумал Мойвин, кто спонсировал этот спектакль, фирма или Банк?

— А вот и наш залётный парнишка, — так Трэпт поприветствовал Захара. В руке у него болталась чёрная сумка.

Ротман ограничился кивком и прошагал мимо, возглавляя прибывшую группу.

— Ты один? — спросил Майло.

— Лидия проверяет кое-какую информацию в одной из колоний, — ответил Захар.

— Да у вас всё по-взрослому, — хмыкнул Майло и подошёл ещё ближе, почти вплотную. — Что по Шлуппу?

— Судя по всему, он в Горной колонии, — выдал Мойвин заранее приготовленную речь. — Там пропали три девушки. Лидия отправилась туда с другой группой осмотреться и собрать образцы ДНК.

— На Зэт-Восемь шлюхи постоянно пропадают, — проворчал Трэпт. — Есть что-нибудь посущественнее?

— Она вернётся на днях, — невозмутимо проговорил Захар.

— Мы должны отчаливать как можно скорее. Приказ Козински.

— Будет глупо упустить Шлуппа, едва сев ему на хвост.

Трэпт осмотрелся. Их препирания в терминале космопарковки он считал явно не лучшей затеей, поэтому жестом предложил Мойвину следовать за ним к мотелю.

— Где вы поселились?

Захар показал направление. Трэпт догнал Ротмана, дал ему инструкции и вернулся к Мойвину.

— Теперь ты доверяешь своему грегари действовать самостоятельно? — спросил Захар, стараясь не оголять сарказма.

— Роль сутенёра Алексу всегда удавалась лучше его собственной роли.

— Собственной?

— Прожигателя жизни.

Они вошли в комнату, Майло бросил сумку на кровать, а сам плюхнулся в кресло. Закинул ногу на ногу, осмотрелся и скривил гримасу:

— Нищебродская дыра.

Захар остался стоять.

— Зато никто нас не пытался убить, — сказал он.

— А из окон не вылетают тела негров, — проницательно добавил Трэпт. — У нас есть три дня, чтобы убраться отсюда. Независимо от того, найдём мы Шлуппа или нет. Есть задачи поважнее.

— Например?

— Спасти свои шкуры. Центральное подразделение Банка Времени настроено сменить управляющий штат в филиале.

— Козински говорил об этом.

— Ну вот.

Захар постоянно держал в уме слова Лидии о том, что Трэпт побывал в непростой передряге и мог вернуться уже не совсем собой.

— А ещё Козински говорил, что ты едва уцелел, — осторожно начал Мойвин. — Что с тобой произошло?

Вопрос нисколько не смутил Трэпта. Он небрежно махнул рукой, дескать, мелочи.

— Долгая история, по пути расскажу.

— А сейчас чем займёмся?

— Ты расскажешь мне всё, что тут происходило и что удалось узнать.

К вечеру вернулась Лидия с очередной дозой информации. Она не сомневалась: Шлупп — или тот, кем он стал — находится в Горной колонии.

— Это что, разжиженное дерьмо местного парнокопытного? — спросил Трэпт, потягивая из стакана сомнительную тёмно-коричневую субстанцию.

Они сидели в дальнем углу унылого бара для местных. Там играла древняя музыка, и подавали отвратную еду. С напитками дело обстояло не лучше. Захар заказал яичницу, Лидия предпочла салат из местных овощных культур, а Майло ограничился питательным шоколадным коктейлем. По правилам Z-8 все заведения на планете-тюрьме выполнялись в искусственно-старинном стиле, даже те, которые предназначались для свободных колонистов, а не заключённых. Впрочем, понятие свободы на Z-8 являлось условным — все колонисты, так или иначе, были заключёнными. И даже те, кто заработал достаточно средств для безбедной старости в Большом Мире, не всегда успешно возвращались обратно. Скорость жизни на планете-тюрьме значительно отличалась от стремительно бегущего потока в Э-Системе. Большинство бывших колонистов-тюремщиков, проведя годы в ином измерении, не могли влиться в современный поток, захлёбывались или снова уплывали в тихие воды.

Вопрос Майло остался в категории риторических, поэтому он задал следующий, уже по существу:

— Откуда уверенность, что Шлупп в этой колонии?

— Стопроцентной уверенности нет, — признала Лидия, ковыряя вилкой в салате. — Но есть немало косвенных улик. Например, один из заключённых стал неожиданно проявлять несвойственную ему ранее жестокость и агрессию.

— По отношению к другим заключённым?

— И не только. Мне удалось выяснить, что пропавших девушек последний раз видели именно в той части поселения, где обитает наш кандидат.

— И это всё?

— Нет. Ещё он заказал себе пару девушка-парень. Срок доставки: три дня, сегодня второй. «Мир утех» уже сформировал группу на завтра.

Трэпт отставил почти полный стакан и скрестил руки на груди.

— Ладно, что это за перец? — спросил он.

— Его имя Нил Таннер. Угодил сюда за финансовые махинации, отсидел четыре года, остался последний. Всегда отличался спокойным нравом, но в последний месяц резко изменил модель поведения. Вступил в одну из группировок, инициировал несколько конфликтов и официально убил двух заключённых. Сжёг заживо, — эту деталь она особенно подчеркнула. — Оправдан согласно новым поправкам к Мягким Законам.

Майло показал большой палец:

— Неплохая работа, агент. Но если парень сидит четыре года, он не может быть Шлуппом. Даже не смотря на факт сжигания.

Лидия покачала головой:

— Я думаю, он совершил подмену. Присвоил себе личность Таннера.

— А что насчёт ДНК?

Девушка замешкалась. Похоже, для неё это было главной сложностью.

— По первичному анализу принадлежит Таннеру.

Трэпт усмехнулся и развёл руками:

— Шлупп и ДНК присвоил себе? Не выдавай желаемое за действительное, Лида.

— Он мог подменить последние пробы, — предположила девушка. — Потому что я не смогла достать оригинальные образцы, пришлось ограничиться уже внесёнными в базу данных колонии.

— Хм, — Трэпт задумался. Данное обстоятельство меняло весь расклад.

Воспользовавшись замешательством Майло, Лидия привела ещё один мощный аргумент:

— Не стоит исключать и варианта с грегари. Шлупп может управлять настоящим Таннером из надёжного укрытия. Возможно, это и есть часть игры.

После минутного размышления Майло признал убедительность доводов:

— Предположим, это действительно Генри. Если он управляет Таннером, его поимка нам мало что даст.

— Поэтому мы должны аккуратно поймать Таннера, — сказала Лидия. — Так, чтобы Шлупп не успел отключиться.

— Это будет сделать не так легко.

— Знаю. Нам нужен чёткий план. Пока я ехала сюда, у меня появились кое-какие мысли.

* * *

Я не собирался задерживаться на Z-8, но вместо оперативного бегства к Крокосу, ввязался в очередную авантюру, связанную с поиском канувшего в неизвестность Генри Шлуппа. Его действительно искали все: агенты «Долгого рассвета», чьи секреты, по-видимому, утащил Генри, служба безопасности «Магеллана», чьи учёные предсказуемо погибли в отеле Шлуппа, ну и мы до кучи. Стоило разобраться во всей этой кутерьме и в причинах странного ажиотажа вокруг персоны молодого миллионера-метузелы. У нас появилась отличная возможность нанести «Долгому рассвету» очередную пробоину в шпионской войне. После того, как я раскрыл тайну Голема, их позиции уже значительно просели. Пока потенциально, потому что мы не спешили вытаскивать козыри из рукава. Атаковать лучше массированно и с должной подготовкой, а не с шашкой наголо, едва найдя эту шашку.

Если бы Лидии не удалось ни за что зацепиться за время их самостоятельного нахождения на планете-тюрьме, я бы не стал задерживаться на Z-8 и тратить лишние дни на бесперспективные поиски иголки в стоге сена. Но я давно понял, а сейчас убедится, что месть — это квантовый двигатель работоспособности человека. Девицей двигали не навязанные корпоративные требования, а личные мотивы. Возможно, ей действительно удалось нащупать пушистый хвост Шлуппа. Козински настоятельно убеждал меня мчаться на Крокос как можно скорее. Его интуиции я доверял даже больше, чем своей. Многолетний опыт руководителя — то, чем не обладал Майло Трэпт. Дядя Боб многое повидал и, в отличие от моего отца, с юношества конвертировал годы в навыки и качества, позволившие ему к восьмому десятку добиться немалого. И раз он чувствовал надвигающуюся опасность, точно вышколенный сторожевой пёс, стоило прислушаться.

Операция по проверке Нила Таннера должна была занять не более одного дня. Я посчитал это разумным разменом на возможность прищучить Генри. Но сразу предупредил Лиду: если Таннер оказывается чист, мы тут же улетаем с Z-8. Её согласие не показалось мне искренним. Впрочем, я был готов применить силу и увезти их с Мойвиным против воли. Захар мне показался странным и излишне отстранённым. Будто варился в соку собственных глубоких переживаний. Возможно, то была усиливающаяся тоска по дому, семье. Воспоминания после перемотки — особенно прерванной — возвращаются мучительно долго и отрывисто. Для Мойвина лучше бы они вообще не возвращались. Для меня тоже.

Итак, какова суть плана: мы не станем сопровождать группу «Мира утех», мы станем этой группой. Лидия и Захар исполнят роли девушки и парня, а я — их охранника-сутенёра. В теле Алекса, разумеется. Этот образ подходил ему куда больше, хоть Лида и пыталась убедить меня в обратном. По её мнению, я не тянул на охранника, зато был «вылитым сутенёром».

— Мы переправим «Агрессор» на открытую площадку вблизи колонии, — сказал я, сверяясь с картой местности. — В случае неожиданных проблем, у вас будет возможность оперативно вернуться на борт. Я буду там.

— И нам позволят сесть на той площадке? — скептически спросила Лида. Её пессимизм начинал меня напрягать.

— Почему нет? Здесь зона лёгкого контроля. Кому какое дело до места нашей парковки? Скажем, что в Горную колонию долго и неудобно добираться…

— А так и есть, — вставил Алекс, поглощая мороженое. — Я поговорил с девочками, бывавшими там.

Как обычно, Ротман не терял времени, совмещая выполнение моих поручений со своими прихотями.

— Тем более, — заключил я и тут же перешёл к следующим этапам операции. — После того, как мы окажемся в камере Таннера…

— В апартаментах, — исправила меня Лида. — Тут не камеры, а апартаменты.

— Ладно, не важно, как называется его конура, — резко ответил я. — Попав внутрь, мы должны как можно скорее нейтрализовать объект вот этой штуковиной. — Я продемонстрировал короткую тонкую иглу из богатого агентского арсенала, который мне в чёрной сумке передал банковский человек на таможне. — Крепится к браслету. Мгновенное усыпление. Если сознание Шлуппа внутри Таннера, на короткое время мы поймаем Генри в ловушку.

— Насколько короткое? — поинтересовался Захар.

— Минута-две, — навскидку прикинул я. — Нет сомнений, что негритос использует базовую страховку. Выключение временного носителя вернёт его в родное тело.

— Значит, за две минуты нам необходимо узнать все секреты Шлуппа? — Мойвин выглядел если не напуганным, то как минимум озадаченным.

— Желательно за одну. Но я знаю, что делать. Ваше участие сводится к содействию моего проникновения в апартаменты заключённого. — Предпоследнее слово я особенно подчеркнул, глядя на Лиду. Та лишь молча хмыкнула. Я продолжил: — После того, как я соберу необходимую информацию, нам потребуется веский аргумент вернуться на борт звездолёта, не вызвав подозрений. И успеть всё сделать до того, как Шлупп очнётся в своём убежище и поднимет тревогу. Наверняка у него есть человек в охране.

Я увидел, как Лида качается головой и продолжает усмехаться. Я вопросительно посмотрел на неё:

— Ну, что?

— Теперь ясно, почему ты пойдёшь в теле Ротмана. Дело короткое, но опасное. С живым щитом, конечно, надёжнее.

Какой смысл отрицать очевидное?

— А ты как думала? — Я приложил указательный палец к виску. — Здесь слишком много бесценных для нашей расы знаний, чтобы рисковать ими.

Девица не удержалась, чтобы не рассмеяться. Вполне убедительно.

— У нас появился второй Реставратор, — обратилась она к Захару и Алексу. — Если Майло знает, о ком речь.

— Знаю.

— Конечно, разве мог дядя Боб не поведать племяннику о таком интересном персонаже.

— Хорош вам жалить друг друга, — не выдержал Алекс, как обычно наделяя себя статусом миротворца. — Кстати, раз уж зашла речь. Как там дела у Арчи?

— Лучше, чем у всех нас.

Наконец, мы покончили с обсуждениями и препирательствами. Осталось урегулировать мелкие детали, провести бессонную ночь и провернуть нехитрое, но, как верно подметила Лида, опасное дельце.

Почему ночь обещала стать бессонной? Всему виной полученное накануне сообщение от Эла Монахью. Уже не первые сутки я размышлял над услышанным, стараясь при этом не терять фокусировки на основной цели прибытия на Z-8.

— Любопытная странность, Майло, — так начиналось последнее сообщение Эла. — Человека, взявшего тебя в плен и назвавшегося Вэтло, не иначе как призраком далёкого прошлого не назвать. — Он прервался, нагнетая таинства. — Конечно, если это именно он, а не его тёзка. Его настоящее имя — Иэн Стрэйтон, не слышал о таком? — Образ Монахью сменился калейдоскопическими архивами с изображением человека в тёмно-синей форме. — Он был одним из первых пилотов-испытателей джамп-звездолётов, обнаруженных на Прайме. Капитаном. И именно его экипаж бесследно исчез в две тысячи сто десятом году.

Я вглядывался в лицо капитана Стрэйтона, с трудом различая в нём знакомые черты. На вид ему было не меньше сорока пяти, в то время как Вэтло тянул максимум на двадцать, но при желании можно было найти сходство. Как если бы речь шла об отце и сыне. Будто прочтя сквозь время и расстояние мои мысли, Монахью сменил изображения Стрэйтона в капитанской форме на более ранние гражданские. И вот теперь сходство стало очевидным. Я вглядывался в лицо молодого Иэна, а запись Эла продолжала речь:

— Если это один и тот же человек, думаю, ты без труда узнал его. По данному тобой описанию вроде соответствует. Почему вы с Козински не смогли найти о нём никакой информации? Потому что Вэтло — это неофициальное прозвище Стрэйтона в бытность его курсантом «Долгого рассвета». Тогда, на закате двадцать первого века, «Долгий рассвет» ещё был дочерней корпорацией ХРОМа, нацеленной на терраформирование планет и спутников Солнечной системы. — Архивные калейдоскопические записи вновь сменились статичным образом Монахью. — После обнаружения артефактов на Титане они начали закрытую программу подготовки пилотов, техников и прочих исследователей артефактов. Иэн Стрэйтон вошёл в неё, едва ему исполнилось тридцать. Он был одним из лучших молодых пилотов «Рассвета» до девяносто пятого (года находки) остался таковым и после. Неудивительно, что спустя пятнадцать лет тренировок на субсветовиках и после тщательного изучения джамперов, ему доверили испытательную миссию. — Эл невесело улыбнулся. — Но как мы знаем, первые полёты прошли неудачно. Два независимых экипажа исчезли, и больше о них никто не слышал. Теперь ты понимаешь, в чём любопытная странность твоего интереса к неизвестной ипостаси капитана Стрэйтона?

Ещё бы, едва не воскликнул я бездушному изображению. Мне не терпелось обсудить всё это с кем-нибудь, и я успел пожалеть, что не задержался на орбите Элизиума. Тогда бы Эл, вне всякого сомнения, составил мне компанию.

— Я ещё покопаюсь в архивах и базах данных, — заканчивал сообщение Монахью. — Если Вэтло не соврал тебе насчёт своих нанимателей, то он работает на силы, позволяющие возвращать молодость и… жить вечно. Я бы непременно должен встретиться с Вэтло. Ты организуешь нашу встречу, Майло. Если желаешь вернуться Реставратора. Жду от тебя новостей.

Монахью исчез, а я ещё долго смотрел на погасший экран, за которым раскинулась панорама-планеты-тюрьмы. Дьявольски символично, да?

* * *

Захар отвёл взгляд от настенного зеркала, устыдившись собственного отражения. Грядущая операция требовала перевоплощения в тщедушного леди-боя, коих предпочитал Генри Шлупп. Как отметил Майло, «хорошо, что роль не придётся играть до конца». На такое бы Мойвин не пошёл, но вырядиться в шута неопределённого пола — пожалуйста. Не самая болезненная из жертв, принесённая с момента первого посещения Банка Времени ещё на Земле.

— Ничего не забыл? — спросила Лидия у Паркера — Майло, переодетого в Алекса. Наконец, Захар перестал путаться в именах и псевдонимах.

— Всё необходимое здесь. — Паркер похлопал по чёрной сумке средних габаритов. — Ампулы, модули и рекордер памяти. Маленький арсенальчик агента.

Лидия одобрительно кивнула и поправила причёску — собранные в пучок осветлённые волосы, удерживаемые двумя шпильками с тёмно-красными головками, похожими на две поспевшие вишни. Тело девушки частично скрывал чёрно-розовый наряд с кричащим дизайном. На Захара нацепили нечто похожее. Эластичный материал обволакивал кожу, будто срастаясь с ней. Паркеру повезло чуть больше — он ограничился бежевыми штанами и чёрной рубашкой с белыми узорами.

Их трио покинуло борт «Агрессора» в вечерних сумерках и до Горной колонии добиралось на выделенном джипе с открытым верхом. За рулём сидел усталый охранник, то и дело посматривающий на часы. Как и предполагал Трэпт, приземлиться на открытой площадке не составило труда. Горная колония являлась образцом Мягких Законов в действии. Охранники жили по соседству с заключёнными, отличаясь лишь цветовой гаммой одежды. По периметру поселения располагались посты с ужесточённым контролем, что говорило о главном принципе подобных колоний: внутри может происходить всё, что угодно, главное — не выносить сор и избы. Захар задался вопросом, что случится, если теоретически попытаться выкрасть заключённого с помощью «Агрессора», припаркованного на неохраняемой территории? Наверно, побег в таком случае станет до безобразия простецкой задачей, но всех страшили последствия. Мягкие Законы превращались в Жёсткие, когда речь шла о преступлениях, связанных с вмешательством в размеренную жизнь на Z-8. С вмешательством, выходящим за рамки. По сути, их атака на Таннера-Шлуппа немногим отличалась от привычных забав на полушарии лёгкого режима.

Гораздо острее для Мойвина стоял другой вопрос: как избавиться от Трэпта в случае успешного выполнения задания? Он спрашивал у Лидии, что та намерена делать после достижения намеченной цели. Девушка призналась, что планирует вернуться на Землю уладить кое-какие дела там, а уже потом упорхать за Портал, осесть на какой-нибудь периферийной планете и со спокойно душой дожидаться своего каменного века. Лидия уверила Захара, что без проблем разыщет способ преодолеть Портал и проникнуть в Титан-Сити, как только «Шлупп перестанет существовать, а прежде поделится всеми необходимыми сведениями». Именно это обстоятельство убедило Мойвина занять сторону девушки. Своими силами ему вряд ли удастся раздобыть билет на ту сторону. Однако, в отличие от Лидии, он не желал убивать Трэпта. Несмотря на сволочную сущность последнего. Лидия оставалась непреклонной и сказала, что будет действовать по обстоятельствам. Если получится, она просто обезвредит Трэпта и оставит в живых.

Атаку они намеревались осуществить на борту «Агрессора». По первоначальному плану это должно было случиться в апартаментах Таннера, но Трэпт наотрез отказался покидать безопасное убежище, предпочтя действовать в шкуре Ротмана. Не беда, уверила Лидия, разделаемся с ним в его же убежище, воспользовавшись эффектом неожиданности и моментом упоения триумфом. В такие моменты самовлюблённые типы вроде Трэпта особенно уязвимы. От Захара же требовалось немногое — не мешать, страховать и пилотировать.

Охранник резко остановил джип возле железных ворот. Несмотря на высоту около трёх метров и массивные прутья, ворота носили скорее декоративную функцию. За ними начиналась безлюдная пустошь на десятки километров в любом из направлений, что отбивало всякую охоту прогуляться за территорией колонии. Ворота, оборудованные датчиками движения и никем не охраняемые, открылись автоматически.

— Почти как в средние века, — усмехнулся Паркер. — Не хватает замков и рвов.

Их высадили возле административного трёхэтажного здания. Вокруг слонялись люди, явно никуда не спешащие, в отличие от водителя джипа. Появление пёстрой троицы оживило местных обитателей.

— Дальше своим ходом, — буркнул охранник, вылезая из салона. — Номер здания и апартаментов у вас есть.

— А здесь безопасно передвигаться своим ходом? — поинтересовался Захар.

Охранник посмотрел на Мойвина, как на умалишённого, всем видом словно говоря: «Если вы сунулись сюда, то и не заикайтесь о безопасности». Но сказать ничего не успел, Паркер опередил его:

— Заботы утопающих — дело рук самих утопающих. — В его руках блеснул невесть откуда взявшийся компактный лучевик. Охранник кивнул, подтверждая высказанный принцип, и поспешил исчезнуть.

— Здесь что-то весьма похожее на анархию, — высказался Захар, когда они зашагали к месту назначения.

Паркер шёл по центру и чуть впереди, как и подобает персоне с его статусом.

— Это называется саморазвивающееся независимое поселение, — пояснил он с видом знатока. — Суть таких колоний в том, чтобы предоставить местному населению возможность самостоятельно определять уклад жизни. В задачи охраны входит блюсти нерушимость границ и ограничивать заключённых в использовании благ современного мира.

— А ты неплохо подготовил матчасть, Майло, — поддела его Лидия.

— Эту часть работы я поручил Алексу, — ответил тот. — Завладев его телом, я так же завладел и полученными им знаниями.

С каждым разом Захар узнавал всё больше граней этой замысловатой технологии. Одно он понял точно — никогда больше он не согласится стать чьим-то грегари. Если разобраться, то в чём их отличие от тех же проституток из «Мира утех»? И те и те продали свои тела во временное пользование. Транс-ампулы позволяли при необходимости отключать сознание, проводя чёткую границу между физическим использованием и ментальным. Как признавался Трэпт, ментальное стоит дороже, но лишь в том случае, если тебе есть что продавать.

— Таннер живёт в этом корпусе, — сообщил Паркер, сверяясь с данными наручного компьютера.

Перед ними раскинулось трёхэтажное строение с множеством ответвлений и причудливо-аскетичным для современного человека дизайном. Путь от ворот занял не больше пяти минут. Никаких неожиданностей и актов агрессии местных. Никаких досмотров.

— Нам точно не отобьют головы? — спросил Мойвин. Взгляды прохожих — у кого безумные, у кого похотливые — не сулили ничего доброго.

— Когда я была здесь на разведке, — заговорила Лидия, — мне пришлось отправить в лазарет парочку придурков. В противном случаем я бы вряд ли вернулась.

— Ты не говорила об этом, — опешил Захар.

— Чтобы напугать тебя ещё больше? — Она покачала головой. — Здесь действительно опасно, но вряд ли они решатся наброситься на нас всем скопом.

Они вошли в здание через центральный вход, поднялись по чисто вымытой лестнице на второй этаж и оказались в длинном пустом коридоре с множеством дверей.

— Немноголюдно, — констатировал Мойвин.

— В девять вечера по местному времени на главной площади колонии состоятся гладиаторские поединки, — сказал Паркер и постучал в дверь с нужным номером. В ответ раздалось «открыто».

— Гладиаторские поединки? — переспросил Захар.

— На смерть, — подчёркнуто добавил Паркер. — Победитель вечера получает билет в «Парк лучшей жизни» на целый день. Так на Зэт-Восемь называется единственное местечко на планете, где заключённые могут выйти из тени прошлого и прикоснуться к современности. Правда, лично я считаю посещение парка лишним поводом осознать свою оторванность от лучшей жизни.

Пока Паркер рассказывал про местные устои, они успели зайти в апартаменты и обнаружить себя в тускло освещённой пустой комнате. Посередине стоял стол, заваленный фруктами и не раскупоренными бутылками. Вечер задумывался с безобидной прелюдии. Паркер остановился перед столом, ни то размышляя, что слопать, ни то выбирая, в какую из смежных комнат нужно идти. Голос справа развеял сомнения:

— Проходите, располагайтесь. Я выйду через минуту.

Лидия подошла к Паркеру, встав слева от него. Захар замкнул расположившееся вдоль стола трио.

— Я бы не советовал это есть, — успел проговорить Паркер.

Дальнейшие события протекли для Захара точно в режиме замедленного воспроизведения и отпечатались в мозгу поистине пугающей детализацией. Боковым зрением он заметил, как Лидия потянулась к затылку, будто кто-то приказал ей поднять руки и убрать их за голову. Нащупав две «вишни», она вытащила их из волос. Осветлённые пряди стали падать на плечи, обретая свободу. В следующий миг девушка резко развела руки в стороны, как пловец, пытающийся выбраться из засасывающей его воронки. Захар услышал неприятный треск и испытал вспышку острой боли. Его тут же схватило удушье, он почувствовал, как от шеи по груди и ниже потекли струи тёплой крови. Инстинктивно он схватился за горло — из него торчала пугающей длины шпилька. Значительная её часть ушла внутрь.

Сердце забилось в агонии, в глазах помутилось. Перед тем, как отключиться и рухнуть на пол, Захар увидел Паркера с окровавленной шеей. В руке тот угрожающе сжимал вытащенную шпильку и смотрел на Лидию.

 

Глава 19

Двумя одновременными ударами эта сука убила троих: Мойвина, Ротмана и Паркера. Я прочувствовал всё почти до последнего вздоха, не смотря на переполнявшее желание мгновенно отключиться от Алекса. Пока ресурс тела позволял, я хотел использовать его по максимуму. Лида решила разделаться с нами, едва мы переступили порог апартаментов Таннера. Сделала она это столь неожиданно и профессионально, что мне ничего не оставалось, кроме как констатировать эти три смерти. Третью, конечно, условно.

Я не сомневался, Алекс — не жилец. Мойвин уже отправился к праотцам, через секунду распластавшись на полу. Мистеру Паркеру повезло чуть больше. Сумка выпала из руки и шумно приземлилась на пол, но я сумел вытащить орудие убийства — пятнадцатисантиметровую шпильку — и сохранить сознание. В определённой степени мне помогало дистанционное управление телом Алекса. Я не впадал в панику, зная, что сам нахожусь в безопасности и даже в случае внезапной отключки вернусь в себя с помощью заранее вшитой страховки. Возможность не использовать экранирование сознания превращает вас в неуязвимого оператора марионеткой.

Девица явно не ожидала, что я останусь на ногах после её атаки. Вероятно, она недостаточно точно рассчитала точность удара, угодив вместо кадыка или сонной артерии в левую голосовую связку. Я поискал взглядом на столе нож, но ничего не заметил. Зато вспомнил, что на запястье закреплён шип с усыпителем молниеносного действия. Лида не решалась бросаться на меня и попыталась сделать подсечку. Снова ловко и профессионально, но мне удалось отступить на шаг назад. Я решил, что это мой единственный шанс и кинулся на неё, стараясь задеть шипом. Девица увернулась, вдобавок ударив меня коленом. Силы и сознание вытекали из тела Ротмана вместе с кровью.

— Мать вашу, что тут происходит?? — Из соседней комнаты выбежал молодой парень в шортах и с обнажённым торсом. Нил Таннер. Он смотрел на разыгрывающуюся баталию с не меньшим ошеломлением, чем я.

Лида бросилась на Таннера, очевидно решив, что Паркер не представляет для неё серьёзной угрозы. Что ж, она была права. Через несколько секунд я уже не мог контролировать тело Алекса. Поняв это, я тут же отключился, за миг до падения.

— Чёртова крыса! — первое, что сорвалось с моих уст после возвращения в себя на «Агрессоре».

Лидия оказалась предательницей, главный вопрос — чьей. Нас она использовала для того, чтобы добраться до Шлуппа. История про месть за сожжённую сестру — всего лишь эффектная легенда.

У меня оставалось два пути: прыгнуть в пилотское кресло «Агрессора» и умчаться в направлении Крокоса, оставив на Z-8 всё как есть, либо рискнуть уже собой настоящим и попытаться прищучить не только Шлуппа, но и Лиду. Ставки повышались. Я представил, что мне предложили сыграть в суперигру после победы в основной конкурсной программе. Победишь — приумножишь выигрыш, проиграешь — потеряешь всё. Если бы дядя Боб наблюдал сейчас за мной, приказал бы уносить ноги и довольствоваться той информацией, что у меня есть. Проблема в том, что весь собранный багаж знаний представлял собой чемоданы с кодовыми замками. Я ими обладал, но понять содержимое не мог, пока не подберу правильные комбинации. Чутьё подсказывало, что кое-какие комбинации я могу получить от парочки, оставшейся наедине в тюремных апартаментах.

Поэтому я решил действовать незамедлительно. Благо, мы заранее продумали запасной план, предполагающий моё участие в случае острой необходимости. Меня загримировали и вырядили в клоунское тряпьё из гардероба «Мира утех» для роли ещё одного парнишки-проститута. Из оружия, чтобы не вызывать подозрений, я мог взять с собой лишь аналог усыпляющего шипа, закреплённого на правом запястье. Не левом был неизменный защитный браслет. При его активации голосовой командой он менее чем за секунду создаст вокруг меня сверхпрочный кокон.

В грузовом отсеке звездолёта стоял универсальный двухместный аэроскутер, приспособленный и для движения по земле. Я выкатил его наружу, убедился в том, что «Агрессор» надёжно закрыт, и помчался в Горную колонию.

Автоматические ворота впустили меня, но путь преградил не к месту появившийся охранник в зелёной униформе. Для убедительности и грозного вида он как бы невзначай перебросил табельный пулевой пистолет из одной руки в другую.

— Куда летишь, петушок? — беззлобно спросил он.

— Мистер Таннер попросил подкрепление, — ответил я, сбавляя ход до минимума, но не останавливаясь окончательно.

— Это к тем трём, что уже у него?

— К двум. Один из них просто следит за нашей сохранностью.

— Ясно. — Объяснения, похоже, вполне устроили охранника. — Будь осторожен, а то смотрю ты без сопровождения.

Я поблагодарил его за совет и продолжил движение к цели. Скутер я оставил за углом здания и аккуратно прошмыгнул ко входу вдоль стены. Окна апартаментов Таннера выходили на другую сторону, но перестраховка лишней не бывает. Меня спасали гладиаторские поединки в трёх километрах к центру — из-за них на улицах стало немноголюдно.

Внутри никого не оказалось, как и пятнадцать минут назад, когда я проходил здесь в образе Паркера. Взбежав по лестнице на второй этаж, я прижался сбоку и осторожно заглянул в коридор. Пусто и никаких звуков. До двери я крался едва ли не на цыпочках, постоянно оборачиваясь. На тот случай, если меня запустили в капкан и намереваются напасть со спины.

Дверь была закрыта. Прежде, чем войти, я с полминуты напряжённо прислушивался, не происходит ли там чего. Тишина. Никаких шорохов, шагов и движения. Лишь моё мерное дыхание и учащённый ритм сердца. Я вошёл внутрь.

Перед столом лежало два тела — Мойвина и Ротмана — в лужицах собственной крови. Фрукты и выпивка выглядели нетронутыми. В соседней комнате меня ждала ещё одна находка — бездыханный труп Нила Таннера. Лишь присмотревшись, я увидел, что на его левом ухе образовалась корка запёкшейся крови. Рядом с телом валялась расстёгнутая сумка. Покопавшись в ней, я понял, чем пользовались и без труда восстановил картину произошедшего. Лиде удалось обезвредить Таннера и скачать воспоминания с помощью рекордера памяти. После чего она через ухо ввела ему смесь растворов и подключила синхромодуль на максимальных настройках холостой работы. В результате нехитрых манипуляций мозг бедолаги непоправимо пострадал. На жаргоне банкиров процедура называется КВС: «кустарным выжиганием сознания». Мемодубликаты извлекать уже бесполезно. Чертовка знала, что делает.

В апартаментах она не пряталась — я проверил каждый угол. Попробовал запереть дверь, но та оказалась магнитно-автоматической, без всяких механических засовов и замков, и подчинялась голосовой команде жильца или представителя охраны. Ко всему прочему, и открывалась наружу, что исключало «комодную блокировку». Что ж, придётся рисковать.

Я схватил сумку и метнулся обратно в гостиную. Бегло осмотрев тела, я с удовлетворением обнаружил, что у этих двоих мозги в полном порядке. Не считая биологической смерти, конечно же. С момента кончины есть максимум час, прежде чем клетки начнут безвозвратно разрушатся, а информация — теряться. По грубым прикидкам, прошло не более получаса, так что запас имелся. Я подключил рекордер памяти сначала к голове Мойвина — там могло храниться больше важных сведений, чем у Алекса, который провёл последний месяц перед полётом в тепличном убежище Банка Времени. Я сканировал и записал в рекордер биотоки Мойвина и, используя нейтральную транс-ампулу, перекачал в чистый раствор воспоминания Захара примерно за последний год. Можно было и больше, но не хотелось попусту возиться и терять драгоценное время. Прока от его земных воспоминаний было не больше, чем от вагона с макулатурой — жену и сына он никогда не увидит, так какой смысл помнить о них?

Закончив с Мойвиным, я спрятал ампулу в карман и приступил к Алексу. До предполагаемого часа оставалось ещё минут двадцать пять, а это значит, что максимально я мог спасти не больше пяти лет из жизни Ротмана. С другой стороны, я пришёл не на аттракцион, в любую минуту меня могли застать в апартаментах с тремя трупами. Следовало поторопиться, поэтому я ограничился двумя последними годами — с того момента, как судьба свела нас с Алексом повторно, после университетского периода.

Я прекрасно понимал, что предпринятые мною меры преследовали скорее личный интерес получить доступ к потенциально полезным знаниям, нежели чем отчаянная попытка спасти две личности. В узком смысле их уже ничто не могло спасти, но в широком — можно на какое-то время продлить существование их бета-версий. Обычно скаченные воспоминания использовали статично: загружали в себя и иллюзорно проживали выбранные отрезки в реальном времени или в замедленном воспроизведении. Всё равно, что посмотреть качественный реалистичный фильм.

Но имелся и «динамичный вариант» использования: стать на короткое время тем человеком. Имплантированные и активированные воспоминания жили от одной до двух недель, после чего выветривались. Их нельзя было перезаписывать, продлевая каждый раз отрезок, и тем самым сохранять и развивать ненастоящую личность. В противном случае все бы гонцы за бессмертием так делали. Но временно воскресить ушедшего эта процедура всё же позволяла. Я знал немало случаев, когда люди не могли смириться с потерями близких, создавали десятки копий их воспоминаний и периодически загружали их в других членов семей. На две недели те ментально превращались в ушедших родственников, а порой носителям даже придавали внешнее сходство с исходниками. Такие активации совершались поочерёдно всеми членами семейства или династии и становились традициями. Например, возвращать ушедшего раз в год накануне памятной даты. И так до тех пор, пока не закончатся копии транс-ампул. Удовольствие недешёвое, но востребованное элитарными слоями.

Наконец, рекордер закончил работу. Я убрал вторую ампулу в карман, повесил сумку на плечо и уже намеревался двинуться к выходу, как обнаружил себя на прицеле. Лида стояла в противоположной стороне гостиной, у выхода. Лучевик направлен точно на меня. Долбанная магнитная дверь!

— Не рыпайся, Трэпт, — приказала она и тут же приняла превентивные меры: — Снимай браслет.

Я не стал спрашивать, какой именно, а предпочёл выполнить указание. Она знала лишь про усыпляющий шип, защитный же браслет походил на безобидный аксессуар, органично сочетаясь с костюмом проститута.

— Молодец, — похвалила меня девица. — Теперь нам надо попасть на «Агрессор».

— Поведёшь меня на мушке? Или пойдём в обнимку, как пьяные любовники?

— Не юли, Майло. Я видела, как ты приехал на скутере.

— Видела? — искренне удивился я. — И столько времени ждала, прежде чем выйти на сцену?

— Хотела узнать, что ты предпримешь. Я была уверена, что ты не улетишь, не разобравшись в ситуации. — Она кивнула на лежащие тела. — Думаешь, там много ценных для тебя знаний?

Я пожал плечами:

— Кто знает. На кого ты работаешь?

— Ага, вот так взяла и сказала. Давай двигай к скутеру. И без резких движений, руки держи на виду.

Я послушано зашагал. Что ещё мне оставалось? Без сомнения, Лида — профессионал высокого класса. Внедрённый в логово врага агент, ни разу не вызвавший подозрений. Ни у меня, ни у Козински. Мы все купились на её легенду, как школьники, поверившие в целомудренность главной красотки класса. А все они нагло врут.

— Дай мне сумку, — потребовала Лида, когда мы подошли к аэроскутеру. — Заводи.

Мы сели, и я тут же почувствовал упирающийся в рёбра холодный ствол лучевика. Нажмёт спуск и — мгновенная смерть. По крайней мере, без долгих мучений. Сумкой она прикрыла руку с оружием, умно, ничего не скажешь.

— Не опасаешься, что Шлупп пришёл в себя и сейчас устроит нам облаву? — поинтересовался я на подъезде к воротам.

— Он не придёт в себя, — ответила Лида. — Та версия Шлуппа, которую я убила, вполне самодостаточна.

Я не совсем понимал, о чём она говорила.

— Версия?

— Угу. Проезжай, пока никого нет!

Мы прошмыгнули в открывающиеся ворота, и я прибавил скорости.

— Если хочешь выжить, Трэпт, — продолжила девица, — то должен задавать как можно меньше вопросов.

Толстый намёк на то, что она планирует оставить меня в живых при должном уровне послушания? Такие как она не оставляют свидетелей. Мы примчались к звездолёту за считанные минуты. Аэроскутеру я дал команду вернуться в грузовой отсек, сам же первым зашёл на борт под дулом лучевика. Едва выход заблокировался, мне в спину полетели новые указания:

— А теперь мы возвращаемся на Тропик. Настраивай курс.

— На Тропик? — машинально переспросил я, оценивая в уме перспективность момента. — Решила взять отпуск после успешного выполнения задания?

Лида не оценила юмора и метнула в меня злобный взгляд. Убьёт ли она меня сразу после того, как я подниму «Агрессор» на орбиту и задам ему координаты планеты-курорта? Или рискнёт и сохранит до конца полёта? Лучше не проверять. Ни на секунду она не сводила с меня оружия.

— Ну же, детка, — упрашивающим тоном протянул я, медленно приближаясь к панели управления. — Давай играть в открытую. Расскажи мне о своей миссии. — Я обернулся, сохранив положенную дистанцию от предметов вокруг себя. — Знаешь, честность творит чудеса.

Прежде мне не приходилось проверять технологию «Газокок» в действии, я видел лишь симуляции. Всё произошло молниеносно. Кодовая фраза «Честность творит чудеса» одновременно активировала защитный браслет и выпуск парализующего газа в вентиляционной системе звездолёта. Оказавшись в коконе, я совершенно ничего не видел и не слышал в течение минуты, после чего временное мини-убежище исчезло. «Агрессор» стабилизировал дыхательную смесь, выветрив частицы газа. Я вдохнул с напрасной опаской.

Лида распласталась по центру пилотского отсека в позе морской звезды. Лучевик валялся возле правой кисти, едва касаясь пальцев. Я подобрал оружие и принял первостепенные меры предосторожности: основательно связал ноги и руки девицы, усадил её в пассажирское кресло и вдобавок перетянул ремнями туловище. Если верить инструкции «Газокока», в запасе оставался час до полного пробуждения усыплённого субъекта.

Для начала я решил задать «Агрессору» команду подниматься на орбиту. Не стоило задерживаться на Z-8 дольше необходимого. Запуск атмосферных двигателей, настройка автопилота и прочие предстартовые операции заняли минут двадцать. Оперативно внеся в компьютер нужные комбинации, я взял рабочую сумку и вернулся к пленнице. Лида ушла в царство глубоких снов, не вспоминающихся после возвращения в реальность. Я покопался в её карманах и нашёл то, ради чего она трудилась последний год, а может и больше — транс-ампулу с тёмно-синим раствором. Цвет говорил о том, что скачивание проходило в формате архивирования в мемодубликаты. У меня не оставалось сомнений, что в этом растворе содержалась сжатая жизнь — вся целиком — убитого Лидой заключённого Таннера — Шлуппа. Архивирование позволяло перекачивать воспоминания быстро и в больших объёмах, но исключало возможность просматривать их или загружать в другое сознание. Теперь эту ампулу мог расшифровать только специалист по мемодубликатам с кучей узконаправленного оборудования.

Ладно, подумал я, прямым рейсом до знаний Генри мне пока не добраться, зато можно испробовать обходной путь. Через разум Лиды. Я не сомневался, в нём меня ждало немало интересных открытий. В другом её кармане я нашёл «ластик воспоминаний» — ампулу с прозрачным раствором, вызывающим безвременную амнезию. Продолжительность зависела от введённого количества, целая ампула способна стереть десятилетие. В лабораторных условиях возможно «затирать» определённые периоды, но Лида носила с собой «ластик» с единственной целью — напрочь уничтожить свою память в случае попадания в плен. Враг не должен узнать никаких сведений, но «Газокок» лишил её возможности принять необходимые меры.

Для верности я вколол ей транс-ампулу с тропическим путешествием какого-то зажиточного туриста. Такие ампулы всегда присутствовали в арсенале агента и стоили недорого. Лида ведь хотела вернуться на Тропик, вот я ей и предоставлю такую возможность. Теперь у меня в запасе было времени хоть отбавляй. Прежде всего, я переоделся, выбросив петушиную униформу «Мира утех» в утилизатор. Затем подключил рекордер памяти к голове девицы и для верности задал диапазон последних пяти лет. Несущественные периоды всегда можно перемотать, но главное — не упустить ни одной важной детали.

Я убрал ампулу с позеленевшим раствором к уже имеющимся, во внутренний карман костюма, развернул пилотское кресло к пассажирскому и сел в позе мыслителя. Вскоре Лида начала приходить в себя. Я привстал и отвесил ей несколько смачных пощёчин.

— Отпуск закончился, детка! — Ещё один хлёсткий удар. Девица едва слышно застонала. — Открывай свои бесстыжие глаза. Или лучше сказать — крысиные глазки?

— Отвали, Трэпт, — протянула она. — Что ты со мной сделал?

— Поверь, я ещё даже не начинал.

Лида хищнически огляделась, насколько позволяли ремни. Похоже, до неё стало доходить, что из хищницы она превратилась в пойманного зверька. Однако на самоуверенности это никак не сказалось.

— Ты не жилец, урод. — Она сплюнула, целясь мне в ноги, но промахнулась. — Вам всем скоро конец.

— Нам — это кому? — уточнил я.

— Марионеткам Лэнса. Его философия давно устарела. Вы гонитесь за призраками.

Я покачал головой. Что за чушь она несла? Стоило задавать прямые вопросы и требовать на них предельно ясные ответы.

— Ты работаешь на «Долгий рассвет»?

— Иди к чёрту.

Я встал и без предупреждения выписал ей хук справа вполсилы. Голова Лиды дёрнулась, волосы упали на лицо. Девица стойко приняла удар, не издав ни звука. Тогда я решил, что можно добавить по шкале силы и нанёс более мощный удар слева. На губах застыли капельки крови… и ехидная ухмылка.

— А ты из тех, кто любит избивать связанных девушек? — Она снова сплюнула.

— Ты для меня не девушка, а крыса, — ответил я и вернулся в кресло. — Ненависть к предателям укоренилась во мне с детства.

— Развяжи меня, сразимся в равном бою. — Лида вперила в меня испытывающий взгляд. — Без всякого оружия, голыми руками.

Я сделал вид, что всерьёз раздумываю над её предложением, затем рассмеялся и показал ей вытянутый в струну средний палец.

— Сезон джентельменских поступков закончился. Мне нужна информация. Всё, что ты знаешь.

Она усмехнулась:

— Боюсь, сезон подарков тоже закончился. Ты опоздал на раздачу.

— Не думаю. — Я пнул ногой стоящую рядом чёрную сумку. — Думаешь, я не позаботился о скачивании твоих воспоминаний? — Затем вытащил из внутреннего кармана транс-ампулу и приблизил к лицу девицы. — Ты не успела воспользоваться спасительным «ластиком». Здесь около пяти последних лет твоей жизни. Прямая конвертация в раствор, как видишь по цвету. Я могу просмотреть каждую минуту из этого периода, реконструировать каждую твою мысль. Да, работка непростая, хлопотная, но уверен, она стоит тех знаний, которые там спрятаны.

Я внимательно следил за реакцией Лиды, но она не выражала никаких эмоций, как и подобает выхолощенному боевому агенту.

— Ты должна понять, что я узнаю всё и без твоего участия. Если будешь играть в стойкого шпиона — отправишься прямиком за борт. Стоит мне дать голосовую команду «Агрессору», и он тут же катапультирует тебя. Ты уже успела убедиться, сколь эффективными могут быть мои голосовые команды искину звездолёта.

— У тебя кишка тонка, — процедила девица.

— Мой отец тоже так считал. И вот уже пятнадцать лет не покидает кресла, в котором я его застрелил.

Аргумент сработал — в глазах Лиды промелькнула искра испуга. Она знала мою историю из первых уст.

— Но если расскажешь обо всём сама, я отправлю тебя в статику и сброшу в ближайшем порту, — пообещал я для пущей убедительности. — Выбирай.

Девица опустила голову. Выбор не из простых, как агент я её прекрасно понимал. Поэтому позволил проанализировать ситуацию. Сам же сходил до жилого отсека и налил себе чёрного кофе с сахаром. Вернулся на место допроса и пригубил горячий ароматный напиток.

— Я тут подумал… Почему бы мне не выплеснуть эту чашку в твою милую мордашку? А уже потом катапультировать. Через несколько часов. Знаешь, каково терпеть боль от ожога на чувствительных частях тела?

— Достаточно, Трэпт! — зло бросила Лида. — Не сомневаюсь, ты способен на самые изощрённые пытки, больной ублюдок!

Я скорчил гримасу, но не стал перебивать этот крик души.

— Узнаешь ты правду или нет — для вас уже ничего не изменится. Слишком поздно.

— Тем более не вижу причин ерепениться. — Я звучно отхлебнул кофе. — Итак, начнём сначала. Ты работаешь на «Долгий рассвет»?

— Не угадал, — после непродолжительной паузы заговорила Лида. — Я из НЕО-ХРОМа.

— НЕО-ХРОМа? — искренне удивился я. — Его не существует уже лет сто пятьдесят.

— Официально — да. Но всё это время Нельсон и Елена продолжают действовать в тени. После распада Триумвирата у них осталось множество сторонников и последователей. Лишь ослеплённая и зомбированная масса продолжает служить устаревшей и рабской идеологии Лэнса Хрома, который нашёл новое пристанище в своём отпрыске Ольтере. Но ты ведь не знал об этом?

Я не сразу сообразил, что она имела в виду, посчитав выражение всего лишь цветастой метафорой.

— Ольтер продолжает линию отца, это всем известно, — сказал я.

Лида замотала головой:

— В том-то и дело, что вас всех накормили лживой лапшой. Ты никогда не задавался вопросом, почему распался Триумвират? Куда исчезли Нельсон и Елена? И почему Ольтер после этого так резко изменился, отказавшись от нового курса освоения запортальной Э-Системы и продолжив старый отцовский курс? Лэнс добился успеха в проекте «Перерождение» и загрузил свою личность в тело Ольтера, младшего из своих сыновей.

Я ошарашенно уставился на Лиду, изо всех сил стараясь обнаружить брешь в её логической цепочке. А она упивалась моим кратковременным нокдауном. Надеюсь, мне удалось скрыть постигшее меня удивление.

— Очередная теория заговора, — осторожно заговорил я. — Таких десятки, если не сотни. В разных интерпретациях.

Лида кивнула на мой костюм.

— В твоём кармане все доказательства, сам сказал.

Я встал и заходил по отсеку, вливая в себя небольшие порции кофе.

— Если «Перерождение» успешно сработало ещё в те годы, то почему до сих пор проект считается засекреченным? — спросил я. — Мой отец ведь…

— Я знаю про твоего отца, — нетерпеливо перебила Лида. — С «Перерождением» не всё так просто, именно поэтому Лэнс с момента переселения в Ольтера ещё ни разу не покинул убежища, укреплённого мощными энергетическими полями.

— Что значит «не покинул»? Кто же тогда выступает перед публикой? Двойник?

— В яблочко, Трэпт! Настоящий Лэнс руководит Холдингом из убежища и не высовывается.

— Почему?

Она пожала плечами:

— Что-то пугает его. Мы пока не выяснили, что именно, но точно не мы и уж тем более не «Долгий рассвет» или «Магеллан».

Я швырнул пустую грязную чашку в утилизатор и приблизился к пленнице. Тут же вспомнилась встреча с Вэтло в странном месте на берегу залива, а вместе с ним и Меган… Всё равно, что пошевелить кочергой угасающие головешки воспоминаний, намеренно залитые водой. Вэтло говорил про некую скрытую силу в Э-Системе, и речь явно шла не о нанимателях Лиды.

— Но ты и без того знаешь чересчур много, — сказал я. — У меня очередной наболевший вопрос: откуда эти знания?

— НЕО-ХРОМ успешно функционирует многие десятилетия, ему известна почти вся деятельность старшего брата, если можно так выразиться. Мы с тобой живём в эпоху, когда внутренняя борьба обострилась до предела, и вот-вот случится смена власти.

— Ты в этом настолько уверена?

— Да, Майло, потому что ХРОМ давно изжил себя. Они добились своей главной цели — получили ключ к потенциальному бессмертию. Освоили технологию переноса сознания в другое тело, но по каким-то причинам до сих пор не сделали ставку на эту технологию, продолжая возиться с регенерацией. Будто любой ценой хотят жить вечно в одном теле, а не меняя их.

— Может, это и есть игра на публику? — предположил я, неожиданно для себя принимая озвученный Лидой расклад. Чего греха таить, в официальных версиях всегда зияли чёрные дыры. — Сама ведь сказала, они пичкают нас лживой лапшой. Зачем горстке управленцев делиться секретом бессмертия с обычной массой, если проще управлять ею с помощью регенерационного рабства?

Лида отдала должное моей проницательности:

— Когда-то мои предшественники думали именно так, но теперь мы знаем, что причина кроется в ином. Лэнс напуган и всеми силами пытается реанимировать своё старое тело. Если это и спектакль, то тщательно скрываемый и для избранных.

— Хм. Не исключено, что у «Перерождения» имеются побочные действия.

— Не исключено, — подтвердила Лида. — Я знаю многое, Майло, но не всё. Как и предупреждала.

Увязывая сказанное девицей с тем, что поведал Вэтло, я всё больше убеждался: наниматели Вэтло и есть те, кого так боится Лэнс. Но почему?

— Ладно, — я снова вернулся в кресло и посмотрел Лиде в глаза. — А теперь расскажи подробнее о том, чем занимается НЕО-ХРОМ.

— Тем же, чем и двести лет назад.

— По-прежнему грезит об экспансии за Порталом с помощью оцифровки сознания? Силюсь понять и никак не могу: чем же вы лучше Лэнса?

Лида сдула упавшую на подбитый левый глаз прядь волос. Я во всей красе разглядел плод своего творческого и несильного удара. Нет, стыдно мне не стало, потому что тут я же напомнил себе: эта гадина убила двух классных парней и мистера Паркера.

— Мы не приветствуем тоталитарные принципы выжившего из ума старика, — пояснила Лида. — Его интересуют лишь две вещи: бесконечная жизнь и безграничная власть. Мягкие Законы Э-Системы, на наш взгляд, немногим лучше. Они были созданы в противовес ХРОМу, но со временем мутировали и приобрели нездоровую форму. Вскоре Э-Система превратится в высокотехнологичный мир варваров, где воцарится анархия и власть инстинктов.

Я демонстративно захлопал в ладоши:

— Они неправильно использовали твой ресурс. Тебя бы в агитаторы, а не в охотницы за сбежавшими неграми. Кстати, о Шлуппе. Чем он вам так насолил?

Прежде, чем ответить, девица выдержала долгую паузу. Я не спешил подгонять её новыми ударами или угрозами. Она и так рассказала немало, причём, на удивление легко. Стоило лишь поправить ей макияж и пригрозить ожогами лица. Женщины, что тут скажешь.

— Генри Шлупп был нашим агентом, — заговорила Лида. — Он не метузела, как многие считают. Своим успехом он обязан НЕО-ХРОМу. Мы внедрили его в «Долгий рассвет» несколько лет назад, когда пытались разобраться в тайнах закрытого города Голема.

— Преуспели?

— Нет. План по скупке аналогичных консерв не сработал. Те, с кем контактировал Шлупп и сами ничего не знали о происходящем в Големе, поэтому нам пришлось приготовить для Генри бизнес-легенду: якобы он скупал законсервированных с целью перепродажи. Классический подход коммерсанта.

— Теперь многое проясняется. Выходит, Шлупп играл роль двойного агента? — спросил я, не без удовлетворения осознав, что целой корпорации не удалось вскрыть крепкий орешек под названием Голем. А мне удалось.

— Да. И обе роли были тщательно скрыты. «Долгий рассвет» думал, что Генри их человек и тайно передавал им сведения о деятельности нашей корпорации. Но лишь те, которые мы сами ему предоставляли для передачи. Мы же должны были получать всё, что Шлупп нарывал у конкурентов.

— Должны были, но не дополучили? — предположил я, скрестив руки на груди. Лида кивнула, и на какой-то невообразимо короткий миг мне даже стало её жалко.

— Я думаю, Генри сам запутался, кто его на самом деле завербовал. У моего руководства появились опасения, что Шлупп стал сливать «Рассвету» запрещённые сведения о технологии трансмиграции сознания в оцифрованное пространство. Для жителей Э-Системы это был шанс обмануть супервирус П-21. Впервые с момента открытия Портала. Только вот вряд ли трансмиграция станет общедоступной. Я уверена, «Долгий рассвет» подчинит жизнь за Порталом по примеру ХРОМа. И Мягкие Законы станут частью истории.

— Кажется, ты совершенно не веришь в перспективы человечества, если только им не будет управлять НЕО-ХРОМ, — высказался я.

— Мы не собираемся никем управлять! — тут же возразила девица. — Наша цель — избавить мир от внутриусобных войн, тоталитарного гнёта по одну сторону Портала и зарождающейся анархии по другую. Мы хотим воссоединить расколотую цивилизацию, пока осколков не стало больше, чем два.

Её явно готовили толкать речи, отметил про себя я и сказал:

— Тебя послушать, весь НЕО-ХРОМ — ангелы во плоти. А смерти Ротмана, Мойвина и десятков других бедолаг, о которых я не знаю, — издержки ангельской политики. Ведь учёных «Магеллана» тоже убили вы? И Шмелёва. Используя соблазнительных туристок и темнокожих администраторов. А мы с Козински всё ломали голову, кто мог снабдить «Долгий рассвет» синхромодулями. А никто и не снабжал, у НЕО-ХРОМа их в избытке, судя по всему.

Похоже, я раскусил её. И уязвил. Лида не стала возражать и оправдываться. Вместо этого она нагло смотрела на меня, на лице читалось полное пренебрежение.

— Зачем вам понадобились учёные «Магеллана»? — спросил я.

— Чтобы дискредитировать ваш филиал, — с готовностью и без тени смущения выдала девица. — Центральное подразделение Банка Времени давно стало нашим основным рычагом воздействия на ХРОМ, и Козински оставался главной преградой к полному поглощению этой дочерней корпорации.

— Значит, Шэн Чанг — очередная ваша марионетка. Как и Леви.

Засилье предателей поражало воображение, но в условиях корпоративных войн на иное рассчитывать не приходилось.

— Леви получил задачу любой ценой сорвать доставку свидетелей за Портал, — сказала Лида. — Даже если придётся убить меня.

— А вместо этого ты убила его.

— Кто-то из нас должен был стать расходным материалом. Мы оба это понимали. У Леви было ощутимое преимущество, потому что я не могла атаковать первой. Но он им воспользовался неважно.

— Вернёмся к Шлуппу, — сказал я. — Как ты узнала, что он скрывается на Зэт-Восемь и как с ним связан заключённый по имени Нил Таннер?

— А вот это самая важная часть, Майло. Если я откажусь говорить, ты приступишь к пыткам?

— С превеликим удовольствием. Давно никого не пытал.

Поколебавшись с минуту — скорее для проформы — и выслушав от меня экзотические виды причинения боли, Лида всё же сообразила, что раскрыв мне всю колоду карт, глупо прятать последнего туза.

— Шлупп умудрился украсть две технологии, «Трансмиграцию» у нас и «Перерождение» у Холдинга. Причём, не просто технологии, но и тестовые модели аппаратов, что значительно облегчило ему задачу. Он знал, что в его отеле намечается заварушка с участием многих сторон, поэтому благополучно принял меры и слинял. Причём, не просто слинял, а… размножился.

— В каком смысле? — тут же спросил я.

— Оцифровав себя, Шлупп не остановился на этом. Он создал множество копий своей личности в виртуальном пространстве, некоторые поместил в стазис, а некоторые загрузил в заранее отобранных индивидов. И целиком поглотил тех людей. Своё родное тело он потерял, так как тщательное сканирование личности, дающее максимальное сходство с исходником, подразумевает почти в ста процентах случаев уничтожение тела или его стремительное старение. Но вместо одного Генри Шлуппа в Э-Системе и за Порталом появилось сразу десять копий, а может и больше. У всех одинаковая стартовая база, но совершенно разные тела и условия, в которых они оказались. С течением времени эти личности будут меняться, и далеко не факт, что в лучшую сторону.

Признаюсь начистоту, подобное я представлял себе либо в отдалённой перспективе, либо в научной фантастике, но никак не у себя под боком в настоящем. Впрочем, удивился я не особо. События последних месяцев закалили столь ядовитой информацией, что у меня начал вырабатываться иммунитет к сюрпризам и неожиданностям.

— А сукин сын Генри не так глуп, как я думал. — Вместо усмешки у меня получился какой-то нелепый стон.

— Мы не можем допустить, чтобы технологии попали на чёрный рынок, — продолжила обрабатывать меня Лида. Теперь я понял, почему она столь охотно делилась со мной знаниями — надеялась, что я испугаюсь общего врага и перейду на её сторону.

А может, она просто боялась кофе в лицо, не знаю.

— Поэтому устроили масштабную охоту на всех разбежавшихся по разным углам тараканов — носителей личности Генри Шлуппа?

— Да. Операция называется «Бесконечный Генри», мы задействовали все ресурсы, чтобы изловить и уничтожить копии Шлуппа. Все до одной.

— Но ведь он размножился после той заварушки на Тропике, — напомнил я, стараясь увязать события и хронологию.

— Верно. На Тропике у меня была задача пасти Шлуппа и помочь коллегам в устранении учёных с Криопсиса, в результате чего я оказалась в тылу другого нашего врага.

— Праймовского филиала Банка Времени.

— Ага. После такого поворота моё задание скорректировали, при этом во главу угла ставился поиск частей «Бесконечного Генри» и их уничтожение.

Наконец, я сформировал в уме представленную пленницей картину закулисных баталий. Осознание масштабов и значимости до конца не пришло, но я нутром чуял — всё намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Картине ещё не хватало нескольких пазлов, касающихся инопланетных артефактов с Криопсиса и теневой силы, представляемой Вэтло.

— Скольких вам удалось уничтожить? — спросил я.

— Шестерых. Таннер был седьмым. — Тон Лиды неожиданно сменился с нейтрального на доверительный. — В скаченных мною мемодубликатах, возможно, зашифрована информация о местонахождении других копий. Нам стоит как можно скорее переправить дубликаты на Тропик. В одном из анклавов базируется наш технологичный штаб.

Ну вот, как я и говорил.

— Нам? Мне надо на Крокос, детка, или ты забыла?

— Не делай вид, что тебе начхать на будущее нашей цивилизации, Трэпт, — с вызовом проговорила девица. — Или ты до сих пор не осознал возможных масштабов проблем? Последствия будут чудовищными, поверь.

Я подавил искусственно вызванный зевок и посмотрел в окно. До орбиты ещё лететь и лететь, а надобность в пленнице уже отпала. Сомневаюсь, что у неё остались для меня важные сведения и вообще что-то помимо приёмов психо-агитации.

— Призываешь к объединению? — Я встал у неё за спиной, дабы лишить её возможности визуального контакта. — Тогда объясни, какого чёрта вы до сих пор не объединили усилия с Холдингом? Вы ищете копии Шлуппов, а между делом не забываете подтачивать позиции конкурентов. Например, захватить власть в Праймовском филиале. — Я положил руки Лиде на плечи и с силой сжал. От неожиданности она напряглась, но не закричала. — Иначе бы Козински не спровадил меня на Крокос, настоятельно советуя лететь туда как можно скорее.

— Твой дядя уже мёртв, — заявила Лида. — Или близок к этому. Ты вовремя улетел, иначе бы разделил с ним смерть. А что касается твоего вопроса… Козински пропитан верностью линии ХРОМа. С ним, как и с Лэнсом, бессмысленно и невозможно сотрудничать. Даже если бы они помогли нам решить проблему «Бесконечного Генри», то сразу после успешного решения попытались бы уничтожить и нас. Потому что мы для них ещё большая угроза…

Она не договорила. Я накрутил её осветлённые волосы на руку, резко дёрнул на себя так, что лицо девицы оказалось устремлено вверх. Затем слегка наклонился. Наши лица разделяли сантиметры, я чувствовал её испуганное дыхание.

— Козински жив, а вот ты — пойманный в капкан зверь на пороге забвения, — проговорил я. — Извивающийся, но беспомощный. Ты избавила себя от мучений, добровольно рассказав обо всём, но это не значит, что я намерен сохранить тебе жизнь.

Отпустив волосы, я подошёл к панели управления. Лида провожала меня оторопелым взглядом. О чём это я? — читалось в её глазах.

— Но ведь ты обещал… — Она запаниковала, тщетно пытаясь избавиться от ремней. — Лживый мерзавец!

— Мне нравится нарушать обещания. — Я улыбнулся и ввёл в компьютер необходимую комбинацию. — Особенно данные предателям. Ты ведь знаешь, что я с детства ненавижу предателей.

— Нет! — Паника усиливалась в геометрической прогрессии. — Постой! Я могу пригодиться тебе!

— Сомневаюсь. — Я совершил финальное нажатие. — Приятного полёта.

Это были последние слова, которые услышала девица перед тем, как «Агрессор» катапультировал её прямиком в атмосферу Z-8. Мы поднялись достаточно высоко, так что путешествие к поверхности обещало стать для Лиды долгим и увлекательным. У самого же пульс подскочил, а ладони вспотели. Не каждый день приходится вышвыривать пленных пассажиров за борт с помощью катапульты. Пусть даже врагов.

Пожалуй, стоит выпить ещё одну чашку чёрного кофе с сахаром. Или чего покрепче.

Орбитальный пропускной контроль я прошёл без труда — сканер не засёк на борту заключённого, а значит, я мог спокойно покинуть планету-тюрьму. На каждом заключённом выбивали подкожную идентификационную татуировку, невидимую невооружённым глазом. Определить её мог лишь высокотехнологичный сканер, доступный охранным системам на орбите. Он же и впускал суда в атмосферу из космоса. Вы могли обмануть нерадивый охранников на Z-8, но не эти машины.

Едва я вышел в вакуумное пространство, искин «Агрессора» сообщил о входящем видеосообщении с Прайма. Я сразу понял, что это Козински и не ошибся. Он сидел в офисе Банка, из-за тонированных окон невозможно было определить времени суток.

— Майло, если ты ещё жив, то спешу сообщить тебе тяжёлую новость — наш запасной штаб на Крокосе рассекретили. — Дядя Боб покачал головой и закрыл ладонями лицо, будто сам узнал эту новость только что. — Кажется, всё сложнее, чем я предполагал, и нам противостоит сила, с которой прежде мы не сталкивались. Это не «Долгий рассвет» и не Шэн Чанг, хотя они продолжают осложнять нам жизнь. Большего сказать не могу. Тебе немедленно следует изменить курс и вернуться на Прайм. — Он выставил руки вперёд, будто предупреждая моё возмущение. — Знаю, я лично предупреждал тебя, чтобы ты ни при каких обстоятельствах не отступал от первоначального плана, но… Вынужден признать, такого поворота никто не прогнозировал. Мы прокололись. Мне больно осознавать, что я отправил тебя в пасть забвения, но я хотел лишь сохранить тебе жизнь. — Очередной тяжёлый вздох. — В Даст-Сити сейчас небезопасно, но мы успешно держим оборону. А на Крокосе тебя ждёт засада. — Дядя Боб помолчал секунд пять. — Это всё. Решай сам.

Я откинулся на спинку кресла первого пилота и сцепил кисти на затылке. По иронии, сообщение пришло в тот момент, когда мне следовало задать курс «Агрессору» на ближайшие два месяца. Планета-тюрьма находилась примерно посередине между Праймом и Крокосом. Полететь и в процессе решить, куда именно причаливать я не мог. Мне следовало выбрать одно из двух противоположных направлений.

Пока звездолёт двигался на минимальной инерционной скорости в сторону Крокоса, я принялся ломать голову, какова вероятность, что Козински сказал мне правду? Он сам предупреждал, что из него легко могут сделать марионетку, чтобы отловить всех скрывающихся агентов. С другой стороны, если запасной штаб действительно захвачен, то я добровольно прыгну в капкан с целым ворохом ценных знаний.

В итоге всё сводилось к игре в рулетку с полупустым барабаном. Или полу-заряженным. Я проклинал себя за поспешное решение катапультировать Лиду. Возможно, под угрозой пыток она бы поведала мне о вероятном захвате НЕО-ХРОМом Праймовского филиала или запасного штаба. В её воспоминаниях могли содержаться нужные сведения, но их отлов займёт непозволительное количество месяцев, а то и лет. Зато она с уверенностью говорила, что Козински уже мёртв, а если нет, то скоро будет. Блефовала или проговорилась? Пятьдесят на пятьдесят, как и в случае с проклятым сообщением.

Впрочем, оставался радикальный вариант: использовать «запаску» и реанимировать личность Лиды на короткое время. Но в эту секунду мне в голову пришла другая мысль-лазейка. Просочилась, как песок.

— Скорпион, — подал я голосовую команду искину «Агрессора», — собери данные о ближайших портах, из которых курсируют суда на Криопсис.

Поиск занял у компьютера считанные секунды. Список высветился на главном экране. Почти все суда отправлялись с Прайма или с Крокоса и перевозили, по большей части, сырьё для «Магеллана». У корпорации имелись резиденции на некоторых планетах, и поставками занимались исключительно свои фирмы. Что несколько осложняло выполнение плана, но не переводило его в ранг невозможных.

Я решил не выбирать из двух мешков, в каждом из которых мог оказаться зубастый и прожорливый кот. Даже если Козински — а вернее тот, кто им управлял — солгал, и штаб на Крокосе безопасен, то мне бы пришлось на неопределённое время стать подпольщиком, боящимся высунуть нос наружу. Такая перспектива меня не прельщала.

После откровений Лиды стало ещё очевиднее — недостающие пазлы находятся на далёкой планете пустынь. В Э-Системе я собрал немало уникальных сведений, став носителем обрывков, принадлежащих разрозненным группам, фракциям и корпорациям. За аналогичные прегрешения и игру в многоликого божка на Генри Шлуппа охотился весь НЕО-ХРОМ. Похоже, я обрёк себя на похожую участь. Но обратного пути не существовало. А если и существовало, то на Криопсисе. Неспроста ведь ходили слухи, что там изучают артефакты, воздействующие на пространство-время. После циферблатов я готов был поверить и в такое.

Осталось подумать, как договориться с «Магелланом». С этими парнями мне ещё не приходилось иметь дел, и я всегда надеялся, что не придётся.

Времена меняются.