Не могу забыть и другие его слова. Как-то раз я пожаловалась Эдди Игнатьевичу Рознеру на свои жизненные трудности, сказав, что временами жалею, что окунулась в эстрадную жизнь так рано.

«Да, это нелегкий, очень тернистый путь». И еще: «Запомни, Нинуля, если вступил на подмостки сцены, обратного пути уже не будет».

Я еще не раз буду возвращаться в своих рассказах к Рознеру, но сейчас спешу рассказать о следующих эпизодах своей жизни.

Однажды во время концерта Рознер отозвал меня в комнату, протянул лист бумаги, на котором было что-то написано, и сказал: «Вот тебе номер телефона, позвони».

Я позвонила по телефону и услышала в трубке мужской голос очень приятного и мягкого тембра. Мы договорились о встрече, и уже через день-два я приехала по адресу, где проживал в ту пору композитор Ян Абрамович Френкель.

Открылась дверь, на пороге стоял очень высокого роста мужчина средних лет, с большими черными усами. Я запомнила маленькую комнату, в которой жила семья Френкеля: — Ян Абрамович, жена Наталья Михайловна и дочь Нина. Все они, как оказалось позже, были на редкость добрыми и милыми людьми.

Френкель сыграл и спел мне песенку, которую я должна была записать с оркестром кинематографии для художественного кинофильма «Женщины», стихи песни написал Михаил Танич, и называлась она «Любовь-кольцо».

Не могу сказать, что эта песня произвела на меня прекрасное впечатление, скорее наоборот. Воспитанная уже в определенной джазовой традиции и поработавшая с большим джаз-оркестром, я имела свое представление о том, какой должна быть песня. Главное — это смысловая нагрузка, песенная форма и, конечно же, красивая гармоничная основа. А тут я услышала очень простую, незатейливую мелодию, слегка напоминающую «цыганочку», и обычные стихи, что меня немного расстроило и даже озадачило, но тем не менее вскоре я отправилась на запись, где меня уже ожидали.

Увидев огромный оркестр, студию, множество стоявших всюду людей, я начала нервничать, затем — один взмах дирижера, и вот я уже пою. Ни людей, ни проблем! Одна музыка! Один дубль, второй — и песня записана. Аплодисменты оркестрантов! Говорят, что, когда они аплодируют, это высшая похвала для музыканта или певца.

Прошло некоторое время, и не успел фильм выйти на экраны, как песня «Любовь-кольцо» зазвучала повсюду, сделалась очень популярной у любителей песни. Я стала часто бывать в доме у Яна Френкеля. Там меня, как мне показалось, очень полюбили, его жена Наталья Михайловна называла меня «советская Эдит Пиаф» и часто угощала тортом собственного приготовления. Помню, как во время моего очередного визита к Френкелям, Ян Абрамович достал какой-то песенный клавир и сказал: «Нина, у меня лежит песня, которую два года назад спела одна филармоническая певица. Песня прозвучала один раз по радио, но никуда, к сожалению, не пошла. Если она вам понравится, то ее можно спеть в оркестре Эдди Рознера».

Он ее сыграл, а я от изумления и восторга начала прыгать и хлопать в ладоши, восклицая: «Ян Абрамович, это же потрясающая песня!» Он смотрел на меня с удивлением и при этом очень смущался, что вообще было ему присуще.

А вскоре я уже пела эту песню в авторских концертах Яна Френкеля и просто в концертных выступлениях. Песня называлась «Август», на стихи Инны Гофф.

Начало самостоятельного пути

Начался новый этап моего творческого, уже самостоятельного пути. Была весна 1966 года. Все казалось прекрасным. Меня начинали узнавать, что вносило в мою жизнь какую-то особую радость и ожидание чего-то нового, до того неизведанного.

Френкель пригласил меня поехать с его авторским концертом, к которому я подготовилась, выучила еще несколько его песен. В концерте участвовал известный поэт Константин Ваншенкин. Выступления должны были состояться и в Ленинграде. Публика, перед которой мы выступали, была преимущественно молодая, наши песни пользовались огромным успехом, а особенно хорошо принимали «Август», песни на стихи К. Ваншенкина и, конечно же, «Любовь-кольцо».

Однажды вечером после концерта в Ленинграде ко мне в номер кто-то постучался. «Кто там, войдите!» На пороге стоял Я. Френкель. «Нина, вы что-нибудь ели?» — «Нет», — ответила я. Он достал бутылку молока, одну булочку и сказал: «Вам половина и мне половина». Я была очень тронута его заботой.

Вспоминаю наше с Френкелем выступление в Лужниках, где праздновалась годовщина Комсомола. Трибуны были переполнены людьми. Шел концерт, объявили Яна Абрамовича, который сел за рояль и спел несколько любимых и популярных в ту пору песен, затем, подойдя к микрофону, который был поднят очень высоко под его рост, стал объявлять меня. В зале раздались бурные аплодисменты. Я подошла к микрофону. Публика начала смеяться, ведь оба мы напоминали смешных персонажей Пата и Паташона.

Он смотрел на меня сверху вниз, я смотрела на него снизу вверх. Картина выглядела смешной. Затем Ян Абрамович начал медленно опускать стойку с микрофоном, подбирая правильную для меня позицию. Люди на трибунах смеялись все громче, а когда Френкель установил микрофон на достаточной позиции — а это означало на уровне своих бедер, что быдо для меня в самую пору — зал разразился диким хохотом, который невозможно было остановить. Наконец, когда стало тихо, Френкель спросил меня: «Нина, вам так удобно?» — и зал опять начал хохотать.

В ту же весну мы приехали в Днепропетровск, где параллельно с нами выступал Ансамбль скрипачей Большого театра. Руководитель этого коллектива Ю. Риентович подарил мне букет цветов, на который я смотрела и не верила тому, что все это происходит со мной.