Вот уже полчаса я ныла. Не плакала, а именно ныла над душой у Горона в попытке убедить его, что мы с ним не пара.

– Гор, ну ты сам подумай, мы разные, – объяснение было старо, как мир, но в первый момент ничего другого не пришло в голову. – Ты привык, что женщины подчиняются и молчат, а я так не смогу. А эти ваши дурацкие законы? По ним мужчинам можно все, даже жену соседа, если он одержит победу в поединке, а женщинам остается только смиренно раздвигать ноги. Опять же ваши гаремы. Я мириться с твоими изменами не буду.

– У меня нет гарема, – вначале Горон мне еще отвечал, пусть и односложно.

– Это сейчас нет, а потом я тебе надоем, ты себе вторую жену заведешь или парочку наложниц. А я мстительная, я ведь за такое и зарезать могу.

– За убийство мужа полагается смертная казнь.

– Вот где логика? Убивать мужа нельзя, а жену можно. И это притом, что женщин у вас и так не хватает. А самое странное в том, что одолжить жену на ночь гостю это нормально, а если ее изнасиловали – это приравнивается к измене.

– Хельга, я тебе вчера уже это объяснял. Обычай предоставлять свою жену на ночь гостю был введен очень давно, для вливания свежей крови в кланы. Дети после таких ночей считались родными. А после изнасилования рождался ребенок врага, такого даже мать не могла полюбить, он был постоянным напоминанием ее позора и боли. Поэтому в войны, женщины старались либо избавиться от плода, либо покончить жизнь самоубийством.

– Так вот почему у вас нехватка женщин!! Из-за скотов мужиков! – мой возмущенный возглас разнесся далеко над просторами озера. Этот разговор начался, когда мы еще плыли обратно. А теперь мы шли по берегу в сторону нашего лагеря.

– Хельга, это прошлое. Сейчас все не так. Если мужчина вступил в физическую близость с женщиной, он обязан о ней заботиться. Часто этим пользуются вдовы, они выбирают обеспеченного мужчину или сильного воина, соблазняют, а потом пользуются их покровительством.

– Ага, значит, помимо других жен, клановых наложниц, ты мне еще и с вдовами изменять будешь?!

– Меня не интересуют другие женщины! Сколько можно это повторять?! – Горон потихоньку терял терпение.

– Хорошо, – решила сменить тему и вспомнить о бытовых проблемах. А то подумает, что я к нему неравнодушна, раз меня так волнуют другие женщины в его жизни. – Но есть еще ряд моментов. Я абсолютно не приспособлена к вашей жизни, печку топить не умею, от стирки вручную у меня трескается кожа, и готовить я привыкла из других продуктов. Гор, это сейчас я кажусь тебе привлекательной экзотикой, а когда начнется бытовая жизнь, ты все чаще станешь задумываться, зачем тебе такая неумеха. Тем более у тебя такой возраст, что все привычки уже укоренились, ты не будешь подстраиваться в угоду мне даже в мелочах. Надеешься, что это буду делать я? Зря. У меня тоже устоявшаяся позиция и совершенно другое воспитание. Тебе больше подошла бы молоденькая девушка, воспитанная в ваших традициях, привыкшая к беспрекословному подчинению. Ведь наверняка в вашем клане есть такие, что смотрят на тебя с восхищением. Ты только представь, как это приятно, когда жена считает тебя богом, ловит каждое твое слово, старается угодить во всем. Даже в постели смиренно ждет, когда ты почтишь ее своим вниманием, а не закатывает истерики, что ты мало ей его уделяешь. А уж как будут довольны гости.

– Хельга, не беси меня! – рявкнул Горон, но меня уже было не остановить.

– Вот видишь, мы знаем друг друга несколько дней, а я тебя уже раздражаю. А что будет дальше? Ты подумал, как сложится наша семейная жизнь? Или дальше парочки совместных ночей ты не заглядывал в будущее?

– Еще слово и наша семейная жизнь начнется прямо сейчас! – с угрозой произнес мужчина, и сомнений, что он ее выполнит, у меня не возникло. Поэтому «дикарь» и другие менее приятные эпитеты я произнесла мысленно. Горон смерил меня подозрительным взглядом и потащил за собой дальше.

У меня в голове крутилась еще масса причин, которые я не успела озвучить демону, но решила подождать, пока он успокоится. Спрашивается, почему я не сказала самого главного, что не люблю его и не хочу за него замуж? Ха, это были первые мои слова. Правда, я их немного смягчила, сказав, что Горон неплохой и привлекательный мужчина, что если бы я не была влюблена в Рона, то подумала бы над его предложением. Но мне четко дали понять, что отрицательный ответ не принимается. То есть предложение Горона не более чем формальность, он для себя все решил, а я должна, скромно потупив глазки, молча осознавать свалившееся на меня счастье. А все потому, что ни отца, ни других близких родственников мужского пола у меня в этом мире не было. Естественно я начала протестовать, так слово за слово мы и пришли к тому разговору, что привел к моему вынужденному молчанию.

– Гор, – позвала я мягко, надеюсь, он все-таки не маньяк. Мужчина резко развернулся, судя по молниям в глазах, я его действительно достала. – Я только спросить, а как быть с Марбутом и шаманом?

– С ними я сам разберусь, – помрачнел демон, кажется, планов на этот счет у него пока никаких.

– Я так понимаю, об обещании, данном тобой на острове и раньше, мне можно забыть, – я не спрашивала, зачем и так понятно, что это были просто слова.

Горон стиснул зубы, нахмурился еще больше, но оправдываться не стал, просто пошел дальше, ведя меня за руку. А я расстроилась окончательно, почему-то разочаровываться в Гороне было неприятно. Спрашивается, когда я успела причислить его к практически идеальным мужчинам? Это все его благородство виновато, вел бы он себя грубо, я бы его тихо ненавидела, как Марбута. Хмыкнула, вспомнив, что его забота и внимание продлится недолго, ровно до свадьбы, а потом…

Выход только один, оттянуть свадьбу и попытаться сбежать, потому как на Рона надежды мало. Столько было возможностей меня спасти, а он ими не воспользовался, значит, действительно ушел. Думать о том, что его могли убить не хотелось. Пусть лучше он будет жив и счастлив.

В лагере опять было пусто, стоял шатер, горел костер, даже готовилась какая-то похлебка в чугунке, а вот людей или, правильнее сказать, демонов.

– Иди, переодевайся, – подтолкнул меня к шатру Горон, а сам сделал вид, что ему срочно надо заняться мокрым одеялом. Вот спрашивается, зачем его было вылавливать из озера и мучиться тащить? Неужели это такая редкость? Хотя, может, оно дорого Гору, как память? Ехидный внутренний голос подсказывал, что у меня будет целая жизнь, чтобы все узнать о своем похитителе. Радости это знание мне не добавляло, поэтому я молча зашла в шатер, увидела постель, а на ней свои вещи, аккуратно сложенные. Сняла мокрую одежду, надела сухую, расплела косу, чтобы просохли волосы, забралась под одеяло и уснула. Тем более семена сомнений были мною посеяны, осталось дождаться всходов. Уверена, поразмыслив над моими словами, Горон поймет, что во многом они справедливы.

* * *

Горон сидел у костра и размышлял. Он уже развесил мокрые вещи, доварил завтрак, отправил вернувшихся воинов дальше охранять их с Хельгой покой. Девушка же из шатра так и не вышла. Не хочет его видеть? Может быть. Горон решил дать Хельге побыть одной, подумать, возможно, мысль о замужестве с ним уже не будет ее так пугать. Ведь большинство ее слов были от страха или неуверенности в нем. И тут он, конечно, виноват, нельзя было доверять похищение девушки Марбуту. Но он думал, что племянник не так напугает Хельгу, как незнакомый демон. Да и когда он планировал все это, был уверен, что старается для Марбута. Зайдя в тот вечер в шатер, он с трудом сдержал рвущийся из ножен кинжал, желание защитить девушку было сильнее родственных чувств. Но тогда он не стал ничего менять в планах, только отправил Марбута домой, чтобы дать Хельге успокоиться. Себя же утешал тем, что часто будет бывать в доме молодых на правах гостя, вряд ли Марбут был бы против. Племянник никаких чувств к девушке не испытывал, если не считать уязвленное самолюбие и обычное влечение к привлекательной женщине.

Горон не привык лгать себе, уже после первого поцелуя он понял, что не сможет видеть девушку с другим мужчиной. Произошедшее на острове только это подтвердило. Так же он понимал, чувств у Хельги к нему нет, это и ее слова больно задевали душу. Многое из сказанного ею – правда, он и сам все это знал, и не раз говорил себе, что такая девушка, как Хельга, не для него. Но что делать, если от молчаливых и покорных девиц уже тошнит? Что делать, если их притворная лесть, навязчивое желание угодить и размахивание своей лживой невинностью бесит? Конечно, есть и хорошие скромные девушки, но ему такая не нужна. Он хочет искреннюю, веселую, немного отчаянную и такую доверчивую, как Хельга. Да что там, с того поединка все его мысли заняты только одной женщиной, ее серо-зеленые глаза снятся ему каждую ночь.

Горон встал и пошел в шатер, он собирался сказать Хельге, что готов подождать, а заодно позвать ее завтракать. Девушка спала, улыбаясь во сне. Горон постоял, посмотрел, скинул до конца непросохшие штаны и залез к будущей жене под одеяло. Он подождет, но недолго. Хельга что-то пробормотала во сне и закинула на него руку. «Он подождет совсем чуть-чуть, если сможет», подумал Горон, устраивая голову девушки на своем плече и проваливаясь в сон, где ему тоже не было покоя.

* * *

Меня разбудили легкие поглаживания. Приятно, а еще тепло, удобно и никто не говорит, что пора вставать. Интересно почему? Мы что, никуда не торопимся? Потянулась, не спеша открывать глаза, ведь тогда уже не сделаешь вид, будто еще спишь и видишь сон. А если я сейчас томно прошепчу: «Ро-о-он», Гор разозлится или обидится? Я даже глазки невинные сделаю потом, будто спросонья перепутала, ведь засыпала я одна, а сниться мне мог кто угодно.

На самом деле спутать Рона и Гора даже с закрытыми глазами невозможно. Чего стоит гладкая кожа на торсе у демона. Провела ладошкой по груди Горона, слыша, как его сердце убыстряет свой бег. Возникло желание немного похулиганить, подразнить демона. Зачем? Не знаю, просто чтобы ему тоже жизнь малиной не казалась. Зевнула, потерлась щекой о плечо мужчины, на котором было так удобно лежать, открыла рот, чтобы сказать примерно такую фразу: «Мне такой страшный сон приснился». По плану я потом должна была открыть глаза, скривиться и промолвить: «Не приснился», но Горон спутал все карты, взял и сдвинул мою руку со своей груди на низ живота.

– Что за… – чуть не матюгнулась я, поспешно отдергивая руку от интимного места мужчины, но воспитание взяло свое, поэтому добавила: – шутки?

– Я о том же тебя хотел спросить, – резко перевернув меня на спину и нависнув надо мной, произнес Горон. – Я тебе мальчик, что ли? Только не надо мне говорить, что перепутала и ласки предназначались не мне. Или думаешь, я не заметил твои пунцовые щечки и лукавую улыбку?

– Ах, извините, пожалуйста, если вам не понравилось, впредь даже рядом лежать не буду, – за раздражением я пыталась скрыть свое смущение, ведь Горон был полностью голым и почти лежал на мне.

– А, так это был все-таки мне подарок?! – ехидно ухмыльнулся мужчина. – Значит, за мной ответный ход.

– Обойдусь, ты меня уже обидел, – лучше всего съехать, это прикинуться оскорбленной. Правда, с Гороном этот номер не прошел, он широко улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы, при этом по его глазам было понятно, что он мне ни на грош не поверил. Медленно склонился ко мне, я затаила дыхание, давая себе установку ни в коем случае не отвечать на его поцелуй, еще бы сердце так заполошно не билось, выдавая меня. Но Гор и тут поступил по-своему, проигнорировав губы, он сразу принялся целовать мою шею. Нежно, невесомо, и в то же время опаляя кожу своим горячим дыханием. Я могла бы сдержаться и не начать целовать в ответ Гора, но мурашки, что побежали по телу, жили, видимо, своей жизнью.

– Гор, прекрати, – попыталась столкнуть мужчину с себя. Где там, он всего лишь сдвинулся ниже и то потому, что его заинтересовала ложбинка меж моих грудей. Жар хлынул в лицо, я схватила за волосы мужчину и потянула, желая избавить себя от соблазна поддаться его ласкам.

– Моя кошечка любит погорячее? – ухмыльнулся этот наглец и, резко нагнувшись, слегка прикусил выделяющийся сосок прямо через рубашку. Охнула, сердце забилось чаще, но вместе с желанием меня охватила злость. Да что он себе позволяет?!

– Хватит! Ты ни чем не лучше своего племянника, – стиснув зубы, произнесла я с разочарованием.

– Даже так? – зло сузил глаза Горон. – Значит, я такой же садист? Или, может, я тебя ударил хоть раз?

– А ты думаешь, если ни разу не ударил и не изнасиловал, то я должна сама к тебе в постель залезть? Может, еще кланяться и приговаривать: «Как пожелает мой господин»? Губу закатай, что называется. Я не твоя наложница и пока даже не жена!

– Следи за языком, женщина! – демон отстранился от меня и сел.

– Иначе что? Забудешь о том, что не бьешь женщин? Или отдашь Марбуту на воспитание? А что, удобно, ты весь такой хороший и правильный, а как надо сделать грязную работу, девушку украсть, избить ее или припугнуть, то всегда есть племянник. После него замужество с тобой любой покажется лучшим вариантом. На это и был расчет? Я права? – я тоже поднялась, трясущимися руками от еле сдерживаемой ярости поправляя на себе одежду. Как я раньше не подумала, что это все подстроено. Почему-то захотелось плакать.

– Ты, правда, так считаешь? – в глаза Гору смотреть было страшно, в них кипела ярость пополам с обидой.

– А что мне еще думать, Гор? Ты меня все время обманываешь, а обещания не держишь, – хотела сказать это с вызовом, гордо, а получилось тоскливо. Для пущего эффекта не хватало только заплакать. Сдержалась, уткнулась носом в колени. Горон резко встал, задел головой шатер, ругнулся сквозь зубы и вышел в чем был. То есть совершенно голый. Хотя кого ему там стесняться, мужики же одни.

Горон вернулся быстро, уже одетый и с завтраком, кажется, он даже успел успокоиться.

– Хельга, поешь и одевайся, через полчаса выезжаем, – присел он передо мной. Я видела, что он еще что-то хочет сказать, поэтому не стала перебивать, пусть выговориться. – Я сдержу обещания, если ты сдержишь свои. А еще не буду трогать тебя до свадьбы, если только ты сама не попросишь. Но ты будешь моей женой! И я больше не хочу слышать ни слова о том, почему это невозможно, и что мне нужна другая.

Сказал и ждет моей реакции, по-моему, он за столь короткое время успел продумать ответы на мои еще невысказанные вопросы. А я? Что делать мне? Кричать и обвинять его, что на мои чувства он наплевал? Биться в истерике и плакаться ему о погубленной молодости и любви? Требовать привилегий, льгот или что там еще положено женам?

– Ты уже ел? – вместо всего этого спросила я. Просто мне надо было подумать, а еще не хотелось портить отношения. Пусть они у нас странные, но хоть невраждебные.

– Нет, я приготовил, думал, позавтракаем, зашел, а ты уже спишь, – Гор старался говорить спокойно. Но его глаза выдавали облегчение, охватившее его после моего, казалось бы, обычного вопроса.

– Значит, будем есть холодную кашу? – улыбнулась я.

– Почему холодную? Она стояла с краю, на углях, потрогай, еще теплая, – он взял мою руку и прислонил к миске, она и правда была немного горячей. Но не это было главное, Гор, глядя мне в глаза, произнес: – Спасибо.

– Давай кушать. А насчет свадьбы мы позже поговорим, я все же думаю это не очень хорошая идея. И не надо на меня так смотреть, слов про «невозможно» и «других женщин» не было, – улыбка у меня, наверно, вышла очень хитрая, раз Горон не выдержал и рассмеялся. Что поделаешь, с кем поведешься от того и наберешься, в общем, это он меня плохому учит.

Выехали мы не через полчаса, а через час, а все потому, что я спросила у Горона, нет ли у него расчески или гребня.

– Я уже три дня волосы расчесать не могу, нечем, – пожаловалась демону. После озера они вконец запутались, и их желательно было бы хорошо промыть, но меня ждать никто не собирался. Горон сказал, организует мне баню на весь день, когда приедем.

Гребень нашелся, красивый, вырезанный из кости. Но не это было странно, а то, что за эти дни я не видела, чтобы Гор им пользовался, да и вид у гребешка был больше женский. Логическое мышление бежало вперед, напоминая, что мужчина едет с ярмарки. Стало быть, это подарок и явно не Марбуту или другому мужику. И даже не мне, иначе я бы им уже владела. Вывод? У этого гада есть женщина, с которой он, судя по всему, расставаться не собирается.

– Какой красивый гребень! – восхищенно воскликнула я. – Ты же не против, если я оставлю его себе? Он все равно тебе не походит, смотри узоры, цветочки. Или у вас невесте непринято подарки дарить?

– Хельга, что опять не так? – прямо спросил Горон, сразу заподозрив неладное. Вот как с ним разговаривать или вообще жить? Он же сразу видит, когда я пытаюсь соврать или, наоборот, смолчать. Правда хороша, но иногда лучше сладкая ложь.

– Ничего. Ты купил подарок своей женщине. А с учетом того, что ты мне сделал недавно предложение и вдобавок клялся, что тебя другие не интересуют, мне неприятно, что ты опять мне лгал.

– Хельга, это действительно подарок женщине. Этот гребень я покупал для матери Марбута. И чтобы сразу все прояснить, она не моя наложница или любовница.

– Но это не значит, что ты этого не хотел, – решила я его подколоть и попала в точку, судя по тому, как сжал губы мужчина.

– Когда Марбуту исполнилось тринадцать, мой брат погиб на охоте. Ему выстрелили в спину, но не об этом сейчас. У нас непринято брать вдов в жены, это как навлекать на себя смерть. Мне тогда исполнилось двадцать семь, и я был влюблен в жену брата, она старше меня на два года. После похорон и положенного траура я пришел к ней и сделал предложение. Я звал ее стать моей женой, а она выбрала покровительство обеспеченного и немолодого воина.

– Ты ее все еще любишь? – не удержалась от вопроса, как любая женщина, я не могу остаться равнодушной к чужой неразделенной любви.

– Нет, чувства давно прошли, спустя год или два после той истории я благодарил духов, что Мариса ответила мне отказом, – хмыкнул Горон, покрутил в руках гребень. – Давай, я тебя расчешу, так будет быстрее.

– Только волосы мне не выдирай, – повернулась к мужчине спиной. – А почему Марбута ты воспитывал, если у него мать до сих пор жива?

– По нашим законам мальчиков воспитывает старший в семье мужчина, после смерти брата им стал я. Если бы у них была дочь, то она бы находилась в доме матери до пятнадцати лет, а потом бы ее выдали замуж, я бы решал за кого именно.

– Не поняла, у тебя есть свой дом, у Марисы свой, а Марбут, стало быть, живет с тобой?

– Жил до двадцати лет, потом построил собственный дом, отец оставил ему неплохие сбережения. У нас мужчина не может жениться, пока у него не будет хотя бы одного дома. Поэтому женятся лет в тридцать, редко раньше.

– Вообще-то это правильно, не можешь позаботиться о семье, нечего ее заводить, – я вздохнула, вспоминая свой мир. Скучала ли я по нему? Скорее не по миру или людям, а по комфорту и книгам. Меж тем Горон осторожно расчесывал мои волосы, прядка за прядкой. М-да, будь они у меня чистые, я бы наверно млела от удовольствия, а так мне было неловко за их неухоженность.

– Знаешь, думаю, твоим волосам этот гребень подойдет больше, – произнес мужчина, когда закончил заплетать мою косу.

– Ясно, мне ты подарок не приготовил, – ехидно сказала я.

– Приготовил. Но у нас подарки дарят не невестам, а женам, вот после свадьбы его и получишь, – сказано это было почти таким же тоном, что и у меня был. Интересно, что там за подарок? Жаль, нельзя его получить, а свадьбу не играть. Эх, видимо, по этой причине у них только женам подарки делают, скорее всего, их женщины тоже хитрые.