Мы сидели в кабинете правителя и битый час обсуждали мой план. В этот раз, помимо Князя, Саида и меня, присутствовал доверенный человек Джанжуура и Августиан. Последний навязался в нашу, практически дружную компанию врожденной наглостью и шантажом. Монарх напомнил мне и Князю, что я все еще являюсь его подданной и служу на благо своего государства, а также что он может в любое время отправить меня домой.

Я ни капли не удивилась такому заявлению, а вот Саид был неприятно поражен. Похоже, он еще больше уверился, что на родине меня не любят и не ценят, а некоторые еще и угрожают. Уверена, дома меня ждет очередной разговор с Саидом, где он будет мне доказывать, что так жить нельзя, что призвание женщины быть любимой и счастливой, а не слушать оскорбления от чужих мужчин, будь они хоть трижды короли. И это он еще не знает, о чем мне говорил Августиан, когда мы шли в столовую. Но я об этом никому не скажу, только от деда скрывать не буду, чтобы он понял, почему им с мальчишками не стоит торопиться с возвращением на родину.

Но об этом я подумаю вечером, а сейчас мне нужно убедить Джанжуура, что беседа с бывшим советником необходима. Я думала, Князь не пустит меня в гарем и не разрешит допрашивать его обитательниц, но нет, с этим он согласился сразу, и даже пообещал обеспечить сопровождающими для прогулки по территории дворца и всего паркового комплекса. То есть мне намекнули, что я могу идти куда пожелаю, только бы не приставала с глупостями к занятым и умным мужчинам, которые будут искать «гиену», пробравшуюся в «стадо» Князя.

— И все же я настаиваю, — твердо произнесла я, игнорируя гневное сопение Августиана. — Вы, уважаемый Князь, сами мне подарили дом бывшего советника, так будьте же последовательным, разрешите мне с ним поговорить, пока еще есть такая возможность.

— Леди Рибианна, уверяю вас, это совершенно не имеет смысла. Преступник ответил на все вопросы, даже те, которые ему не задавали. И вообще, зиндан — не место для благородной женщины. А бывший советник не в том состоянии, чтобы внятно говорить, — скривился Джанжуур, своим ответом подтвердив мою догадку.

Я прекрасно понимала, что за такой короткий срок признательные показания можно вырвать только пыткой. Вот только они теряют всякий смысл, ведь так можно любого человека заставить сознаться в чем угодно.

— Князь, я всего лишь хочу успокоить приговоренного к смерти, сказать, что позабочусь о его жене и ни в чем не повинных детях, — решила я применить хитрость, раз уж на разумные доводы Джанжуур не реагирует.

— Женщины, — скривился он. Тут в корзинке завозился малыш, кряхтя и возмущаясь. Джанжуур посмотрел на сына и улыбнулся, разом став любящим родителем, а не холодным и жестким правителем. — Хорошо, леди Рибианна, вы можете поговорить с приговоренным. Манор вас проводит, он же будет гарантом вашей безопасности.

— А он знает, в какой темнице сидела преступница? — как бы невзначай уточнила я.

— Идите, леди Рибианна, Манор полностью в вашем распоряжении. Можете задавать ему любые вопросы, которые касаются убийства Нияматы. Завтра жду вас к десяти утра, будут готовы списки, и мы с вами вместе их посмотрим, — поспешил избавиться от меня Джанжуур.

Все же из-за присутствия Августиана о женах Князя и моих подозрений на их счет мы не разговаривали. Мало какой мужчина готов признаться, что неспособен уследить за своими женщинами. А правитель Объединенной Степи тем более. Так что я ни словом, ни делом не намекнула, что подозреваю жен или наложниц Джанжуура. Я свой интерес к гарему объяснила тем, что у преступницы могла быть соучастница среди прислуги. К тому же никто не осматривал комнаты Нияматы, их просто закрыли. Князю было тяжело входить в них, а пускать кого-то чужого туда, где был счастлив, это все равно, что дать потоптаться в своей и без того кровоточащей душе. Конечно, мужчина этого не говорил, но я видела его глаза, взгляд, уставшее и постаревшее за последние сутки лицо. «Да и что там искать?» — спрашивал у меня Джанжуур. И его поддерживали все присутствующие, ведь они знали, пусть и со слов Князя, что Ниятмату убили совсем в другом месте. Я тоже не знала, что хочу найти в комнатах наложницы, но считала необходимым проверить все версии.

— Всего доброго, уважаемый Князь, завтра я обязательно прибуду к назначенному времени, — склонила голову, прощаясь. Потом вспомнила, что надо для приличия и Августиану сказать парочку слов: — Ваше Величество, позвольте откланяться?

— Леди Рибианна, уделите мне несколько минут. — Король подхватил меня под локоток и отвел в сторону. — А скажите-ка мне, драгоценная кузина, с каких пор вместо того чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями, вы подвизались на расследовании преступлений? Славы захотелось? Или вам не дает покоя, что лавры за прошлые расследования достались не вам?

Я опешила. Ему что, мало тех оскорблений, которыми он меня осыпал до обеда? В душе закипал гнев, и только врожденное благородство не позволяло опуститься до грубых слов в адрес собственного сюзерена. Пока боролась сама с собой, успела заметить, что в этот раз Августиан не активировал свой амулет от подслушивания. Я бросила быстрый взгляд на Джанжуура и поняла, что монарх все это говорил с вполне определенной целью — чтобы его услышал князь и его помощник. Но зачем?

— Ну что вы, Ваше Величество, для меня первоочередную роль играет торжество справедливости, — подарила Августиану свою самую обворожительную улыбку, а вот свое отношение к мужчине из взгляда прятать не стала. Пусть видит, как я к нему отношусь. — И я не могу оставить своих новообретенных родственников без помощи. А насчет обязанностей, смею напомнить, что траур продлится еще несколько дней.

Король дураком не был, сразу понял к чему я клоню и куда его тактично посылаю. Глаза Августиана полыхнули, он сунул руку в карман, и на миг я заметила, как нас окутало марево. Ага, включил все-таки свою глушилку, теперь будет портить нервы по-настоящему.

— Анна, я не перестаю вам удивляться, — зашипел король. — Горячий ветер степей совершенно испортил ваш характер. Или это заслуга князя Мансура? Но больше всего меня расстраивает, что вы за несколько дней растеряли всю свою рассудительность и осторожность, забывая, что эта поездка не продлится долго и вам придется вернуться на родину.

— Вы так уверены, что я вернусь? — улыбаясь, спросила короля. Конечно, я не собиралась оставаться в степи и бросать мужа из-за угроз Августиана, но почему бы не попугать монарха? — Вы же сами говорили, что моей репутации нанесен непоправимый урон, что теперь меня не примут ни в одном приличном доме. Да и Двэйн выберет работу, а не меня. И что мне остается? Похоронить себя в поместье? По полгода ждать, когда супруг решит нанести визит своей неугодной жене? И не надо мне напоминать о другом варианте, который вы озвучили перед обедом. Мой ответ — нет.

— Почему? — глухо спросил Августиан, удивив меня таким вопросом. Честно признаюсь, я ждала нового витка угроз и оскорблений.

— Потому что для меня верность не пустой звук. Не репутация, которой кичатся все прочие аристократы, а именно верность — своей семье, своим принципам. Те отношения, что вы предлагаете, для меня существуют только в браке.

— Как же с тобой сложно, Анна, — вздохнул Августиан. — Иди, ищи настоящего убийцу, расследование у тебя получаются лучше, чем дипломатические переговоры. Только не делай глупостей — не лезь в самое пекло. Вокруг тебя крутится достаточно мужчин, пусть они подставляются под нож или арбалетный болт.

Я молча склонила голову в знак согласия и отошла к Саиду, все еще пытаясь понять, что творится с Августианом. То он угрожает и шантажирует меня, то чуть ли не извиняется и выказывает заботу. Друг тут же подставил свой локоть, явно с трудом подавляя желание обнять меня, а может, и ударить Августиана.

— Всего доброго. — Еще раз склонила голову перед своим королем и Джанжууром, прощаясь. Потом посмотрела на князя и новоиспеченного помощника: — Ну что, в путь, господа?

Уже выйдя за дверь, я услышала начало разговора между Джанжууром и Августианом.

— Не знал, что у леди Рибианны есть опыт в раскрытии преступлений, — произнес князь.

— О, не только, — ответил король. — Только благодаря ей был предотвращен переворот в моей стране. Но эту секретную историю я вам, дорогой друг, не расскажу. А вот другую, не менее занимательную…

— Анна, как думаешь, какую историю Августиан Третий решил рассказать князю Джанжууру? — спросил Саид, косясь на идущего немного впереди Манора.

— Наверно ту, что нас и познакомила, — произнесла я, размышляя о том, зачем кузену это понадобилось.

— Если бы мне было дано знать будущее, я похитил бы тебя, Анна, в тот самый день, когда впервые увидел. Отвез бы не Двэйну, а на край света, — тихо проговорил князь, погладив мои пальчики.

— Саид, не на людях. — Я скинула ладонь мужчины со своей руки.

— А дома можно? — лукаво усмехнулся князь.

Я возмущенно фыркнула, но отвечать не стала, не хотелось посвящать посторонних в наши непростые отношения.

— Буду считать, что это «да», — нагло заявил мужчина, улыбаясь.

— Саид, ты невозможен…

— Еще как возможен. Вот же он я: сильный, красивый, замечательный, — продолжал немного ехидничать князь, явно нарываясь на комплимент.

Но сегодня мне уже пришлось выслушать одну оду себе любимому, поэтому я нервно рассмеялась. Вышло громче, чем следовало, даже Манор оглянулся, но я быстро сделала серьезный вид, чтобы он не подумал, что мы с Саидом обсуждаем его.

— Анна, твой смех обиден.

На лице Саида появились красные пятна от волнения, а в глазах действительно обида.

— Прости, просто у меня сегодня странный день, я уже второй раз слышу самохвальные речи.

Чуть крепче сжала руку мужчины и посмотрела на него раскаивающимися глазами.

— Чего от тебя хотел монарх? — нахмурился друг, сразу поняв о ком я.

— Поговорим об этом дома, — сказала я, показав взглядом на Манора.

— Знаешь, Анна, я еще никогда так не рвался домой, как сегодня, — вздохнул Саид. Всего на мгновение в его взгляд промелькнула тоска и пропала. Он стал смотреть строго вперед, а его лицо приобрело суровое выражение.

— Саид, может, мне съехать? — заикнулась я, потому что в душе опять проснулась жалость к другу. Зачем его мучить своим присутствием, если есть куда переехать? Конечно, делать мне этого не хотелось, рядом с Саидом я чувствовала себя под надежной защитой, но я готова была отринуть эгоизм ради спокойствия дорогого для меня человека.

— Нет, — резко ответил князь, но потом добавил: — Не сейчас, когда тебе угрожает опасность. Обо мне не беспокойся, я не юнец, который не может справиться со своими чувствами. Ты мне веришь, Анна?

— В моей жизни не так много людей, которым я доверяю безоговорочно: дед, Двэйн и ты, Саид.

Настала моя очередь вздыхать. Так хотелось пожаловаться другу на Августиана, на его гадкое предложение и шантаж, но я мужественно терпела.

— Спасибо, Анна, для меня это много значит. Я никогда не предам тебя.

Саид порывисто поцеловал мою руку и дальше мы уже шли молча, думая каждый о своем.

* * *

Как и следовало ожидать, тюрьма располагалась далековато от дворца и в самом нищем районе города. Внимание людей раздражало. Если в богатых кварталах народ был более гордый и воспитанный, то в бедняцких на меня показывали пальцами, нагло пялились открыв рот, а то и лезли под колеса, стремясь лучше рассмотреть. Вот когда я пожалела, что здесь нет закрытых карет, только коляски с навесом от солнца, в одной из таких мы и ехали. Хорошо хоть никто не отпускал грубых слов и пошлых намеков, но за это надо благодарить Пазыла и его людей, которые разгоняли кнутами особо наглых и любопытных проходимцев.

Тюрьма находилась в крепостной стене, точнее, она к ней вплотную примыкала. Имела два наземных этажа и еще на два уходила под землю. Снаружи она выглядела, как неприступный форт, ни окон, ни дверей, только глухая стена и натыканы трубы воздуховодов. Через такую разве что мышь сбежит. Вход в зиндан находился наверху. По мере подъема на стену, а потом спуска к темницам, Манор объяснил принцип, по которому сажают в камеры. Всё было просто, чем тяжелее совершенное преступление, тем глубже тебя помещали. Неудивительно, что и советник, и та служанка сидели в ямах для смертников. Хотя скорее плавали, потому что яма была примерно на локоть заполнена водой и нечистотами. Запах стоял жуткий. Еще пока мы спускались, степняк пару раз ехидно спросил у меня, хочу ли я все еще поговорить с предателем? Я настаивала — он мрачнел и вел дальше. А я радовалась, что он идет впереди и не видит, как я вздрагиваю от каждого крика боли или душераздирающего стона, которые раздаются из ям и камер. Саид еще крепче сжимал мою ладонь, а в самом низу и вовсе подхватил на руки.

— Здесь крысы, — тут же объяснил он свой поступок. И я промолчала, потому что прекрасно слышала их мерзкий писк.

Внутри ямы темно, но гадкий Манор специально опустил сквозь решетку факел, чтобы я смогла «полюбоваться», что делали с государственными преступниками в степи. Зрелище жуткое. Бывший советник сидел прямо в воде, не замечая ни плавающих фекалий, ни крыс, ловко карабкающихся по стенам. Я же не понимала, почему этих тварей здесь так много, будто их специально подкармливали. А может, их привлекала кровь, которая сочилась из мелких и крупных порезов на мужчине. Он осторожно придерживал левой рукой правую ладонь, на которой не осталось ни одной целой кости. Мне это прекрасно видно сверху и даже в неярком свете факела. К горлу подкатила тошнота, а в глазах замерзли слезы. Мне понадобилась пара минут, чтобы совладать со своими эмоциями.

— Господин бывший советник, — позвала я мужчину, запоздало вспомнив, что даже не знаю его имени. — Вы меня слышите?

Пленник поднял голову, демонстрируя избитое лицо и цепкий, несломленный взгляд. И я вспомнила его, вчера он так же находился среди свиты Джанжуура. Вот только вчера эта был подтянутый немолодой, но еще привлекательный мужчина, а сегодня грязный избитый старик.

— Леди Рибианна? — хрипло произнес он, сразу узнав меня. — Что вы здесь делаете? Неужели вас тоже сюда?

— Слава богу, нет, — ответила я, осенив себя знаком, отводящим беду. — Я пришла поговорить с вами. Вы же знаете, что через несколько часов вас казнят?

— Я уже все сказал Князю, мне нечего вам повторить, — прислонился затылком к стене мужчина. — Я был верен Джанжууру, но кому это интересно.

— Я верю вам, не зря же вы налаживали свою собственную агентурную сеть. — Мои слова заставили пленника вздрогнуть и по-другому посмотреть на меня. — Не знаю, как вы на это отреагируете, но Князь подарил мне ваш дом с имуществом и домочадцами. Не буду вас мучить и скажу сразу — я помогу вашей жене.

— Спасибо, — искренне произнес мужчина, но я видела, его еще что-то беспокоило. — Что ждет остальных?

— Наложниц продам или подарю кому-нибудь, вы же не будете отрицать, что эти женщины вряд ли приспособлены к чему-то другому. А вот что делать с детьми я не знаю. Некоторые из них совсем маленькие, продавать их в рабство, по-моему, будет бесчеловечно. — Я и в самом деле не знала, как поступить с детьми. Правда, собиралась поинтересоваться мнением жены советника, вдруг кого-то она захочет забрать с собой. — Вот если бы вы сказали, кто их отцы…

— Думаете, их бы это обрадовало? К тому же доказать отцовство невозможно. Но вы можете оставить их себе, вырастите из них преданных слуг, — усмехнулся уголком рта пленник. — Только не идете по моим стопам — не увлекайтесь политикой. Подумать только, держать столько ниточек в своих руках и так глупо попасться…

— А может, именно потому, что держали много ниточек? Кому-то могло не нравиться плясать под вашу дудку, — с намеком произнесла я.

Советник, видимо, и сам так думал, потому что лицо его исказила злая гримаса. Действительно, избавиться от советника по внутренней безопасности дело легкое, достаточно эту самую «безопасность» нарушить. И не просто так, а убив любимую наложницу Князя. Тогда смертный приговор советнику обеспечен. Конечно, это была одна из версий, но, на мой взгляд, самая вероятная, потому что советник пострадал больше всех.

— У одного древнего мудреца однажды спросили: «Сколько звезд на небе?» И он ответил: «Этот вопрос и меня волнует с давних пор. Но я думаю, что решить его можно только в том случае, если самому подняться на небо и сосчитать звезды. Однако тут возникают два препятствия. Если начать эту работу днем, то боюсь, что множество дел и толпы зевак помешают мне. Остается только подняться ночью на небо и заняться подсчетом звезд. Но это тоже опасно, потому что я не знаю, смогу ли найти на небе свечи или лампу, а в ночной темноте подсчитывать звезды невозможно. Вот эти два препятствия и мешают мне решить вопрос о количестве звезд на небе». Все вокруг глубокомысленно закивали головами, ведь мудрец был стар и очень умен, а значит, даже самые глупые его высказывания принимались за откровения богов. Тут же последователи и ученики мудреца принялись искать иносказательный смысл в изречении. Строили предположения, приводили доказательства, спорили. И только мальчишка-рыбак не участвовал во всем этом, он не знал, сколько звезд на небе, зато знал, что без улова его семья будет голодать. Но каждый раз, глядя в черные воды озера и видя отражения звезд, он думал: «А сколько их на самом деле?»

— И в чем же смысл этой притчи? — спросила я. Никогда не любила загадки, а тут явно какой-то намек.

— Разве я похож на мудреца, леди Рибианна? — рассмеялся кашляющим смехом бывший советник. — Скорее, я тот мальчик-рыбак, который выуживал рыбку и слишком замечтался о звездах, что не заметил, как его съел аспид Пашута. А кто вы, леди Рибианна? Не отвечайте, мне это уже неинтересно, потому что свою битву я проиграл. Дело за вами.

— Пойдем, Анна, он больше ничего не скажет, — тихо произнес Саид, поднимая меня с края ямы.

— Да, вы правы, князь Мансур, — с достоинством сказал пленник. — Поэтому заберите леди отсюда, здесь ей не место.

— Да не оставят вас духи предков в этот недобрый час, — проговорил Саид и понес меня обратно. Он хоть ничего не сказал о глупости моей затеи, но ему явно не нравилось, что я настояла прийти в тюрьму.

Мне и самой посещение этого мрачного и гадкого места не доставило удовольствия. Я надеялась хоть на какую-нибудь информацию, ведь не мог приговоренный к смерти человек не попытаться оправдаться? Или мог? Что он вообще сказал? Почти ничего, если не считать странной притчи и упоминания аспида Пашуты. Мог советник просто сойти с ума от пыток? Мог, но не сошел, слишком ясный взгляд. А если он о чем-то хотел рассказать этой притчей? О чем там было? Звезды, небо, рыбак, озеро, змей. Может, нужные мне документы нужно искать в пруду? Сомнительно, во-первых, бумаги от влаги могут испортиться, а защитить их от воды так, чтобы даже капли не попадали, сложно, во-вторых, неудобно доставать незаметно, а ведь компромат может понадобиться срочно. Но пруд надо проверить, и весь сад с домом, вдруг в какой-нибудь беседке есть звездное небо или аспид Пашута. Кстати, а кто он такой? Какой-нибудь монстр из этноса степняков? Надо будет спросить у Саида.

Мы как раз поднялись на уровень выше, пол стал суше, а пробегающих крыс значительно меньше.

— Саид, дальше я сама.

Пользоваться нежными чувствами мужчины мне претило, да и надоело ловить ухмылку Манора.

— Анна, здесь ужасный смрад, я вижу, ты пытаешься задерживать дыхание, но делаешь только хуже. От недостатка воздуха ты можешь потерять сознание, я быстрее донесу тебя на поверхность, чем ты дойдешь сама, — взывал к моей логике Саид, а сам весьма быстро нес меня дальше.

Я уже хотела плюнуть на все и позволить князю доставить меня к нашей коляске, как к решетке одной из камер подскочил арестант — грязный седой старик. Он что-то кричал, протягивал ко мне руки, мычал. Я его не понимала, и не только потому, что он говорил на языке степняков, но и потому, что у него были какие-то серьезные нарушения в дикции. Но не это меня зацепило, а след силы.

— Стойте! — резко окликнула сразу всех: Саида, Манора, Пазыла и еще парочку его людей, которые сопровождали меня к темнице советника.

Князь растерялся, чем я и воспользовалась, шустро соскочив с его рук. Вернулась на пару шагов назад, чтобы посмотреть на узника. Тот упал на колени и что-то отчаянно зашептал, шепелявя и коверкая слова, по его изможденному лицу текли слезы, а взгляд о чем-то молил.

— Кто это? И что он говорит?

Посмотрела на Манора, на душе было тяжко, хотелось кричать и разнести эти застенки на мелкие камешки. Но я понимала — без тюрем спокойная жизнь невозможна, потому что только боязнь наказания заставляет многих людей исполнять законы.

— Это сумасшедший провидец, ему не повезло озвучить старому Князю свое пророчество. Никто не знает, что он ему такое сказал, но отец Джанжуура рассвирепел, приказал отрезать старику язык и закрыть в клетку. С тех пор и сидит, лет тридцать уже, — равнодушно ответил Манор.

— Он говорить, белая госпожа услышать его, — подошел ближе Пазыл. — Прийти к нему, простить ему обман и зло. Просить забрать свой дар и освободить его от клятвы. Не может умереть, духи предков не слышать его, не хотят забирать.

— Я же говорю, что он сумасшедший, — фыркнул Манор, демонстративно сложив руки на груди. Мужчина был типичным степняком, худощавым, черным, со слегка раскосыми глазами и неприятным взглядом на несимпатичном лице. Мне он сразу не понравился, но Джанжуур ему почему-то доверял.

Я еще раз посмотрела на узника, который повторял одно и то же, а потом перевела взгляд в его камеру, вздрогнула, заметив, что все стены исцарапаны письменами и не только. Нагло забрала у одного из телохранителей факел и поднесла его ближе к решетке. Сердце забилось с бешеной скоростью — некоторые надписи искрили силой, очень похожей на ту, чей след я заметила на воротах города. Что там сказал Манор, что этот старик провидец? Тогда на этих стенах сокрыта тайна будущего, возможно, всего мира.

— Манор, мне нужно, чтобы вы нашли какого-нибудь художника, чтобы он скопировал все эти рисунки и надписи, — распорядилась я, присаживаясь перед узником, но не спеша к нему прикасаться.

— Леди, вы забываетесь, Князь поручил мне помогать вам в расследовании, а не в каких-то глупостях, — хмыкнул Манор, уверенный в своей правоте.

— А вы уверены, что это задание не относится к расследованию? — Посмотрела на мужчину снизу вверх. — Сможете это доказать Князю? Знаете, доверие власть предержащих очень переменчивая штука, сегодня оно есть, а завтра вы уже сидите в яме с крысами и кто-то другой смеется над вашими бедами.

— Змея, — бросил мне сквозь зубы Манор, за что по ним же и получил. Саид силу не сдерживал, поэтому мужчину откинуло на несколько локтей. Туда ему и дорога, мог бы быть и повежливее. Понимаю, что степнякам непривычно подчиняться женщине, но всегда же можно успокоить себя, что это приказ Князя.

Пока друг разбирался с моим обидчиком, Манору не понравилось, что его бьют и он решил нанести Саиду ответный удар, а Пазыл с другими телохранителями спокойно смотрели на драку, я повернулась к узнику. Старик перестал бормотать, всего лишь тоскливо смотрел, а на его пальцах, которые он тянул ко мне, постепенно разгоралось сияние — радужное и красивое. В памяти возникли слова из одного древнего манускрипта, найденного в библиотеке у деда:

— Мавна ва маи, — тихо проговорила я, дотрагиваясь до сияния, или правильнее будет сказать до «света жизни». Из того же манускрипта я знала, что некоторые маги не могут умереть, не передав дар. Этому старику не повезло, он столько провел в тюрьме и даже с помощью смерти не мог освободиться. Но хуже того, что не любому можно передать дар. Свет вспыхнул ярче и втянулся в меня. Похоже, я повесила на себя еще одну головную боль, но зато сделала доброе дело — спасла чью-то душу. Старик на миг зажмурился, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, а потом его морщинистое лицо расплылось в беззубой улыбке, счастливой и совершенно неуместной в этих мрачных стенах. Да так и застыло, пугая меня остекленевшим взглядом.

— Анна, ты что, прикасалась к этому несчастному?! Он же может быть заразным!

Саид подхватил меня на руки, судя по его целому лицу, Манор проиграл в схватке. В чем я и не сомневалась.

— Саид, успокойся, я до него не дотрагивалась, — ответила другу, передавая факел Пазылу.

— Госпожа освободить дух, — с гордостью заявил мой телохранитель. — Он улетать к свету, к предкам.

Все посмотрели сначала на Пазыла, а потом на мертвого улыбающегося старика и резко побледнели. Особенно Манор, который теперь считал меня не только змеей, но и ведьмой. Вон даже Саиду некомфортно. Глядишь, такими темпами он вообще во мне разочаруется. Но это и к лучшему, наверное. Нервное напряжение, смрад, усталость взяли свое, и сознание начало мутиться, голова налилась тяжестью, а непонятные картинки хаотично мелькали перед глазами. Уловить что-то одно или разобраться в мешанине образов у меня не получалось, поэтому я просто положила голову на плечо Саиду и закрыла глаза. К демонам всех, мне надо немного отдохнуть.