Я сидела в лодке и куталась в плащ, ночью ощутимо похолодало и было сыро из-за тумана. Саид держал меня за руку, то ли подбадривая, то ли чтобы не потерять снова. Ему очень не понравилась моя способность «исчезать». На самом деле я никуда не девалась, а всего лишь на несколько минут отвела глаза Пазылу и его людям. Еще в беседке мы договорились с Саидом, что он разбудит меня около полуночи, когда все, кроме охраны, будут спать. То, что молодой мужчина решил в одиночку куда-то поехать ночью, ни у кого не вызвало бы подозрений. Я должна была идти следом за князем под «отводом глаз», а за первым поворотом он взял бы меня к себе в седло. Так всё и произошло, но с одним существенным нюансом — Саид тоже меня не видел и поэтому очень волновался. Особенно пока ждал меня за поворотом. По его словам (а он все мне высказал, когда я появилась рядом с ним), он в жизни ни за кого так не боялся, как за меня. И его не смогло убедить мое заявление, что под мороком мне ничего не грозило, ведь увидеть меня мог только человек с даром.

— В том-то и дело, Анна! Этот человек мог бы подкрасться к тебе незаметно и убить, а я ничего этого не увидел бы! — яростно шептал Саид мне на ухо, пока мы ехали верхом. Хорошо, что недалеко, иначе князь точно решил бы вернуть меня обратно в дом и не выпускать дальше сада до окончания дипломатической миссии.

Доверенные люди князя ждали нас у реки с лодкой, Саид отправил их туда заранее, выбрав из тех, кто не задействован в охране его дома. Я так поняла, он не хотел, чтобы и после нашей «разведки» мои телохранители узнали, что их ловко провели. Мне понравилось, что друг не стал защищать Пазыла и говорить, что раз он доверенное лицо Джанжуура, то опасаться его не стоит. Саид сразу принял мою позицию — не доверять никому из тех, кто находится в окружении правителя степи. Потому что его предал очень близкий человек. И Джанжуур это сам прекрасно понимал, потому и не расставался с сыном ни на минуту.

Не знаю, как лодочник ориентировался в темноте и тумане, но вел он свою посудину уверенно, и до берега мы добрались без приключений. Саид отправил двух своих степняков на разведку, а мы с ним и еще четверо мужчин остались в лодке дожидаться их возвращения. Я понимала, что соваться наобум не стоило, но как же мне хотелось поговорить с другом и узнать наши дальнейшие действия. Но приходилось молчать, потому что звуки в тумане распространяются лучше, а мы хоть и на законных основаниях находимся на территории, но все же собираемся поймать преступников.

Честно признаться, то, что днем казалось заманчивым и увлекательным, ночью уже не вызывало у меня такого энтузиазма. Спрашивается, кто меня дернул напрашиваться на эту слежку? Спала бы сейчас спокойно в теплой постели и не вздрагивала от подозрительных шумов, а утром Саид мне все рассказал бы. Говорить князю, что я, как всякая женщина, подвержена импульсивным выходкам, не стала. Он, конечно, даже обрадуется, что я захотела домой, но осадок и у него, и у меня останется. И в следующий раз я вряд ли смогу уговорить его на какой-нибудь сумасбродный поступок. А я еще не забыла, что Джанжуур обещал нам показать древний город араев.

Наших шпионов не было минут двадцать, я уже начала замерзать и поэтому совсем не возмущалась, когда Саид обнял меня за плечи и притянул к своей груди.

— Я вот думаю, может, нам каждую ночь сидеть в засаде? — почти касаясь губами моего уха, прошептал князь.

Возразить или еще как-то выразить свой протест я не успела, вернулся один из степняков и дал понять, что путь чист. Мы выгрузились на берег и лодка сразу отплыла. Это что же получается, возвращаться мы будем через ворота? Или за нами вернутся к утру? А если мы поймаем преступников буквально через час? Буду надеяться, что Саид все учел и продумал.

Как же все-таки в темноте меняется представление об окружающем. Еще меньше суток назад сад казался мне сказочным и прекрасным местом, а в ночи и с плывущими по аллейкам клочьями тумана — призрачным и опасным. Мы крались к пруду вдвоем с Саидом, который так и не выпустил из своей руки мою ладонь. Наши спутники давно растворились во мгле, как будто их никогда и не было. Я им завидовала белой завистью, они умудрялись передвигаться бесшумно и незаметно, в отличие от меня. Даже Саид, имея высокий рост и солидный вес, ступал неслышно, тенью скользя над землей. А я таким умением похвастать не могла, мне постоянно попадались какие-то веточки, листья, корни, кусты, камни — в общем, все то, что в нормальном саду и быть не могло. Друг красноречиво помалкивал, но уверена, он уже триста раз пожалел, что поддался на мои уговоры. Откуда я знаю? Просто каждый раз, когда под моей ногой хрустела ветка или шелестели листья, Саид вздрагивал, а его ладонь напрягалась.

Путь до пруда у нас получился каким-то неестественно длинным. Вот еще одна странность темноты, в ней любое расстояние кажется больше, чем есть на самом деле. Так и хочется помолиться богу, чтобы он разогнал бесов, которые путают во тьме дорогу. Конечно, бесов я никогда не видела, как и других персонажей из пантеона нечистой силы, но однозначно утверждать, что их не существует, не стала бы. Раз есть магия, провидцы и прочие явления, выходящие за рамки обыденного, то и нечисть может где-нибудь таиться. Кстати, среди степняков суеверия были очень распространены. Когда я готовилась к поездке в степь, основную информацию о местных обычаях и жителях приходилось брать из книг. В моем распоряжении были не только заметки путешественников и отчеты наших послов, но и сборник притч и легенд. Весьма увлекательное чтиво, я даже собиралась некоторые сказки прочитать детям.

Вспомнив о мальчишках, я загрустила. Мы не виделись уже три недели, и я безумно по ним скучала. Днем, после разговора с Саидом, я все-таки написала письмо деду, поведала ему обо всем случившемся: о подслушанном разговоре, о подсыпанном наркотике королю и Саиду, об убийстве, угрозах Августиана и многом другом. Из-за того, что вся эта информация и мои выводы о ней носили конфиденциальный характер, послание пришлось писать с помощью тайнописи. Двэйну тоже составила письмо. Оно было коротким и лаконичным — написала, что люблю и скучаю, что дети с герцогом Анзорским решили навестить мою сестру и родителей, и чтобы сам Двэйн поберегся. Я с радостью рассказала бы любимому супругу все, но боялась довериться бумаге. А тайнописью Двэйн не владел.

— Побудь тут, — прошептал Саид, подталкивая меня к небольшому проходу между беседкой и кустом. — Я сейчас вернусь…

Я и оглянуться не успела, как князя и след простыл. И как это понимать? Решил спрятать меня в сторонке, а сам побежал организовывать засаду? Где-то вдалеке залаяла собака. Страх цепкими когтями ухватился за меня, поежилась и присела под тенью куста. Еще и «отвод глаз» накинула, чтобы уж точно никто не нашел. Саид отсутствовал недолго, но мне эти минуты показались вечностью. Он неожиданно появился почти рядом со мной, заставив меня дернуться и отпрянуть. Как я не закричала, не знаю, наверное, горло от страха перехватило спазмом.

— Анна, — тихо позвал Саид, он явно услышал меня, но все еще не видел.

— Я здесь, — ответила, снимая «отвод глаз». — У меня чуть сердце не разорвалось…

— У меня тоже, — в темноте сверкнули белые зубы Саида. — Держи подушку и двигайся, нам здесь долго сидеть.

Только теперь я заметила, что князь держит под мышкой какой-то объемный сверток. Оказалось, что он достал из беседки две подушки и плед.

— Анна, как долго ты можешь держать свою «невидимость» и получится ли у тебя накинуть ее и на меня? — спросил Саид, помогая мне устроиться удобнее и закутывая в плед.

— Если ничего не отвлекает, то полчаса я смогу продержать «отвод глаз». Но такое бывает редко, я все еще легко теряю концентрацию. А чтобы на тебя накинуть, мне нужен тактильный контакт, — не успела я договорить, как Саид обнял меня. Да так крепко, что я дышала через раз. — Держать за руку будет достаточно.

— Считай это тренировкой на концентрацию, — хмыкнул князь, но руки немного разжал. — Я буду тебя отвлекать, а ты делать вид, что меня рядом нет.

— Саид, я понимаю, что вокруг ночь, звезды отражаются от глади пруда, светлячки своим светом настраивают на романтический лад, но вообще-то мы в засаде, — напомнила я мужчине. Мне не хотелось, чтобы он об этом забыл и попытался поцеловать меня. А он явно об этом намекал. Или я ошибаюсь?

— Поэтому сидим молча, — недовольно закончил за меня Саид. — И вообще, я тебя грею, а не то, что ты подумала…

Я поспорила бы, ведь после того, как он принес мне плед, обнимать меня уже было необязательно, а тем более невесомо касаться моих волос губами. Так получилось, что шапочку с монетками я не надела, опасалась, что их звон выдаст меня. А капюшон слетел, когда мужчина заворачивал меня пледом. Так что я его молча поправила, чтобы объятия Саида были действительно согревающими, а не пристающими. Князь грустно вздохнул, но тоже промолчал.

Мой взгляд скользил по окрестностям, но в темноте я видела плохо: только тени деревьев и кустов, гладь пруда невдалеке, и ничего подозрительного или примечательного. Вот будет обидно, если никто не придет. Руки Саида и ровное биение его сердца расслабляли, настраивали на лирический лад и философские мысли. Почему в жизни все так непонятно и сложно? Почему счастье одного человека практически всегда боль для другого? Глупо искать справедливость в масштабах целого мира, но как же хочется верить в чудо. Мысли с каждой минутой текли медленнее, а тепло и уверенность рядом сидящего мужчины успокаивали. В какой момент я уснула.

Казалось, я только прикрыла глаза, но вот уже Саид зовет меня, нежно гладя по щеке:

— Анна, просыпайся. Ну же, хватит спать, милая, а то преступники уже устали ждать, когда их отправят в тюрьму.

— А? Что? — резко села я, оглядываясь по сторонам. Небо посветлело и говорило о том, что рассвет уже скоро. — Я что, все проспала? Почему ты меня не разбудил?

— Анна, ты так сладко спала, да и лекарь говорил, что тебе надо больше отдыхать. Не расстраивайся, все равно в темноте мало что было видно, да и ничего интересного это отребье не рассказало, — произнес Саид, помогая мне подняться.

Тело закономерно затекло, все же спать почти на голой земле было для меня непривычно. Хорошо хоть не замерзла. Судя по тому, что там, где я спала, подушек и одеял увеличилось вдвое, Саид постарался сделать мой отдых максимально комфортным. Несколько лет назад мне было бы стыдно, что я все проспала. А сейчас я отнеслась к своему провалу почти с юмором, ну что поделаешь, если «полевая» работа не для меня. Прав был Двэйн, говоря, что каждый должен заниматься своим делом.

— А что они вообще говорят? — спросила я, отряхивая одежду и приглаживая волосы на голове.

Саид смотрел на меня с умилением, будто перед ним стояла не лохматая и не выспавшаяся женщина, а чуть ли не первая красавица какого-нибудь королевства. Нет, я понимаю, что если он не испугался, увидев меня сразу после родов, то сейчас об этом и мечтать не стоит, но все же как было бы проще всем.

— Обычное ворье, — скривился Саид. — Их наняли найти тайник. Золото они должны были забрать себе, а вот все бумаги сжечь. Заказчик был в маске.

— Тебе не кажется, что это нелогично? — нахмурилась я. — Сам посуди, что мешало этим наемникам оставить себе и золото, и бумаги?

— Я тоже думаю, что дело нечисто. Наверняка за домом следили не только мы, и если бы все пошло по плану, от наемников просто избавились бы, — предположил князь. Его мысль была дельной и требовала обдумывания.

Я приняла руку Саида и пошла с ним к пруду, захотелось посмотреть на этих горе-преступников. Ими оказались трое подростков. Вид они имели жалкий и обреченный.

— Саид, а что им будет? — спросила у друга, рассматривая троих парней. Двое были обычными представителями своего «ремесла» — худые, верткие, хитрые, а третий, хоть и выглядел родным братом обоих, вызвал у меня странное любопытство. Еще бы понять чем? Подумаешь, чуть мельче своих подельников и грязнее, а одежка на нем висит живописными лохмотьями. Страх в глазах? Так они все трое боятся.

— Ну, воровство им не предъявишь, ничего стащить они не успели, — хмуро оглядывая компанию, произнес Саид. Подростки перевели дух, и взгляд у них стал более уверенным. Вот же глупцы, только что сами себя выдали, что понимают наш разговор. — Так что все конечности останутся при них. А за то, что они проникли на чужую территорию, им грозят плети и принудительные работы. Князь Джанжуур милостив к детям. Вот только они не доживут даже до завтра, не то чтобы до окончания срока наказания. Свидетели никому не нужны.

— Но мы и правда ничего не знаем! — выпалил самый мелкий, кусая губы. Его подельники пихнули паренька в бок, заставляя молчать.

— Кстати, а их обыскивали? — холодно спросила я у Саида, но при этом посматривая на мальчишек. — Вдруг они все-таки успели что-нибудь украсть? В их тряпках можно многое спрятать. Я думаю, их надо раздеть и тщательно осмотреть…

От моих слов все трое побледнели, но особенно тот мелкий парнишка, который не сдержался и пытался оправдаться. На его глазах выступили слезы, а на губе кровь, так сильно он ее прикусил.

— Анна, ты знаешь, что за кражу отрубают руку? — тихо спросил Саид. — Я считаю, что наказание должно быть, но не калечить же этих детей? Не похожи они на прожженных убийц и преступников. Явно же первый раз влезли в чужой дом, слишком много ошибок совершили.

— Саид, я тебе верю, но и ты верь мне, — улыбнулась князю и махнула рукой одному из его людей. — Подведите ко мне мальчишку. Вон того, самого языкастого.

Двое оставшихся друзей, а может, братьев, дернулись в попытке защитить мелкого, но их хорошенько стукнули лбами, чтобы вели себя поспокойнее.

— Как тебя звать? — спросила у мальчишки, внимательно его разглядывая. Или правильнее сказать ее? Потому что чем дольше я смотрела на мелкого воришку, тем больше убеждалась, что передо мной девочка.

— Расим, — сжимаясь под моим взглядом прошептал подросток. А может, девочка боялась Саида или того степняка, который цепко держал ее за костлявое плечо.

— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — тихо спросила я. — Поверь, лучше признаться мне, чем дать увидеть всем твою маленькую тайну.

— Я вас не понимаю, госпожа, — чуть не плакала девочка, ее короткие, криво обрезанные волосы торчали во все стороны. В стране, где даже преступницам и проституткам не остригают волосы, никто и не подумает, что девушка может сознательно обрезать волосы. Или это сделали братья?

— А я думаю, понимаешь, Расима, — тихо проговорила я, наблюдая за реакцией подростка. И она не заставила себя ждать: девочка покраснела, побледнела и бросила испуганный взгляд на Саида.

— Вы ошиблись, госпожа, — промямлила она, с трудом держась на дрожащих ногах.

— Вполне возможно, — не стала я настаивать на своем. — Но ведь это легко проверить. Можно даже здесь. Если окажется, что ты мальчик, пойдешь в тюрьму вместе с братьями, а если девочка — продам тебя в рабство. И не надо своим жалким видом пытаться разжалобить князя Мансура, вашу судьбу будет решать не он, а я. Потому что вы имели наглость забраться в мой дом. Может, князь Джанжуур и милостив, но я считаю, что каждый должен отвечать за свои поступки. Саид, в доме найдется какая-нибудь кладовка без окон и с надежной дверью? Пусть в ней закроют этих малолетних бандитов и приставят к ним охрану. Вечером решу, что с ними делать. Может, действительно продать?

— Исполнять, — махнул рукой князь, вид его был крайне хмурый и недовольный, но при своих людях и подростках он не стал высказываться о моей жестокости. А я была уверена, что именно так он и думает обо мне сейчас. Может, и дальше играть эту роль?

Тем временем девочка все же расплакалась, а ее братья одарили меня ненавидящими взглядами. Ну-ну, пусть помучаются от неизвестности, они еще не знают, что лучше сидеть в кладовке, чем в зиндане. Подростков увели, а мы с Саидом остались вдвоем у пруда.

— Анна, я не ожидал от тебя такого! — воскликнул мужчина, запустив обе ладони в свои кудри. — Я понимаю, что ты права, что они преступили закон, что наказание должно быть. Но зачем так? Они же еще дети.

— Саид, прежде чем обвинять меня в жестокости, скажи, что ты сам с ними сделал бы? Отпустил? Чтобы они обворовали кого-нибудь еще? Или чтобы их убили до заката? А может, отправил бы в тюрьму? Так мы с тобой вчера видели в каких условиях содержат заключенных. Так что кладовка — это почти курорт в их положении. Или тебя так расстроили мои слова, что я продам эту Расиму в рабство? Звучит ужасно, не спорю, но даже если бы я это сделала, жизнь девочки была бы намного лучше того, что ей довелось бы испытать в тюрьме. Ты же не думаешь, что ее настоящий пол удалось бы долго скрывать? Так что не переживай, к вечеру они точно все вспомнят и наверняка захотят сотрудничать, только бы избежать озвученного наказания.

— Прости, я и забыл, какой ты можешь быть, — сразу же успокоился Саид и даже грустно улыбнулся.

— Какой?

— Холодной, жестокой, властной. — Князь резко шагнул ко мне и обнял. — Но я знаю, что это маска, что у тебя самое доброе сердце. Ты ведь даже наложниц не хочешь продавать, хотя они будут только рады оказаться в очередном гареме, потому что не привыкли работать.

— Кстати, о них. Пойдем, поговорим с вдовой советника. Ее я хочу отпустить к детям, надо только выделить ей охрану и транспорт. А вот с наложницами и с их детьми надо что-то решать. Заодно и спросим, вдруг кто-то все-таки хочет жить самостоятельно?

Я высвободилась из объятий Саида. Надо будет с ним серьезно поговорить, пусть вокруг никого нет, но все же с объятиями пора заканчивать. Князь мне нравился, да и мужчина он сильный, привлекательный, но каждое его прикосновение ко мне отдавалось душевной болью, будто я предаю Двэйна.

* * *

Вдову советника будить не пришлось, судя по ее утомленному и постаревшему виду, женщина в эту ночь вообще не спала. Я рассказала о последнем разговоре с ее мужем, боялась, что она разразится рыданиями, но нет. Женщина стойко выдержала, не проронив ни слезинки, только поблагодарила меня за все. Я ее не поняла, ведь ничего такого для нее или для бывшего советника я не сделала. Позже Саид объяснил, что у степняков нет такого обычая, как «отпускание грехов» перед смертью. Считается, что если ты кого-то убил, ограбил или натворил что-то еще плохое, то после смерти с тебя все спросится. И тогда все будет зависеть от того, какие причины ты назовешь. Например, месть считается священной, а вот предательство или убийство детей ничем не оправдать. Поэтому приговоренные к смерти и хотят знать, что у их родных все хорошо, чтобы умереть со спокойным сердцем. Ведь если ты умираешь, а твои дети и семья остались по твоей вине в беде, то духи предков никогда не простят тебе этого предательства. Не будет перерождения, не получит твоя душа нового шанса на жизнь.

Вдова захотела поехать к сыну, он у нее жил за пределами Камсура, но я пообещала, что расстояние не станет препятствием. Еще она попросила отдать ей малышку, смешливую трехлетнюю девчушку, которая озорным бесенком носилась по всему дому, несмотря на ранний час.

— Но это же не ваша дочь? — с сомнением спросила я. — Вдруг ее мать хочет оставить девочку себе?

— Не хочет. Она ее и дня не кормила грудью, пришлось самой вспоминать, как это делается, — вздохнула женщина с грустью и нежностью поглядывая на маленького ребенка, который вздумал поприставать к Саиду.

Князю девочка тоже понравилась, он ее пару раз подкинул в воздух, вызвав жизнерадостный смех и детское «еще, еще». Конечно, малышка говорила на языке степняков, но сложно было не понять ее мимику и подпрыгивание перед Саидом с протянутыми руками. Я не удержалась от улыбки, как и вдова советника.

— Князь Мансур красивый и добрый воин, повезет той женщине, кому он станет мужем.

— Я даже не сомневаюсь, — согласилась с ней. — Можете взять девочку с собой, надеюсь, у вас обеих все будет хорошо. Кстати, можете забрать любые вещи из дома, только не обижайтесь, но я дам распоряжение, чтобы их все проверили перед вашим отъездом. У вашего мужа были кое-какие бумаги, важные, и они мне очень нужны.

— Да, супруг слишком увлекся политикой, — произнесла женщина. На ее лицо опять набежала тень и только объятия маленькой проказницы, которая прибежала к ней сразу же, помогли вдове собраться. — Но меня он в свои дела не посвящал. Говорил только то, что считал нужным. А еще подчеркивал, что наложницы ему нужны для дела, а не для развлечений. Не хотел, чтобы я ревновала. Мы ведь поженились по любви, и он поклялся, что в его жизни никогда не будет другой женщины.

— Но вы все же ревновали и подозревали, а стало быть, расспрашивали наложниц, узнавали то же, что и супруг, делали свои выводы. Пусть у вас нет доказательств, но вы должно быть многое знаете? Не боитесь, что можете не доехать до родных? Преступник может решить, что вы знаете больше, чем положено добропорядочной жене.

— Вы ошибаетесь, леди.

Женщина умела держать лицо, но что-то мне подсказывало, она действительно боится. Но не за свою жизнь, а за эту маленькую девочку.

— Не думаю. Но сейчас у меня нет времени на долгие разговоры, я зайду к вам вечером. А вы пока поразмышляйте над тем, что мне расскажете. Кстати, пока идет следствие, вам и наложницам придется какое-то время пожить в этом доме. Так что можете не торопиться и спокойно готовиться к отъезду.