Что-нибудь из другой оперы, типа Верди. Мало ли под рукой? Вообще – в круговерти. Безразлично о ком. Трудным для подражанья птичкиным языком. Лишь бы без содержанья.

Скоро мене полста. Вон гоношится бобрик стриженого куста. Вон изменяет облик, как очертанья льдин, марля небесных клиник. Что это, я – один? Или зашел в малинник?

Розовый истукан здесь я себе поставил. В двух шагах – океан, место воды без правил. Вряд ли там кто-нибудь, кроме солнца, садится, как успела шепнуть аэроплану птица.

Что-нибудь про спираль в башне. И про араба и про его сераль. Это редкая баба если не согрешит. Мысль не должна быть четкой. Если в горле першит, можно рискнуть чечеткой.

День пролетел. Пчела шепчет по-польски «збродня». Лучше кричать вчера, чем сегодня. Сегодня оттого мы кричим, что, дав простор подошвам, Рок, не щадя причин, топчется в нашем прошлом.

Ах, потерявши нить, «моль» говорит холстинка. Взгляда не уронить ниже, чем след ботинка. У пейзажа – черты вывернутого кармана. Пение сироты радует меломана.