Теперь Хугюнау ежедневно наведывался на Фишерштрассе к господину Эшу. Следуя многократно проверенному деловому обычаю, он ни единым словом не касался дела, ради которого приходил, а ждал инициативы со стороны партнера, он болтал о погоде, распространялся об урожае, говорил о победах. Заметив, что о победах Эш и слышать ничего не желает, оставил их в покое и ограничился погодой.

Во дворе он как-то встретил Маргерите. Девочка отнеслась к нему доверчиво, вцепился за его палец и захотела снова посетить типографию.

Хугюнау подумал: "Ага, ты думаешь, что это опять принесет тебе двадцать пфеннигов, но дядя Хугюнау еще недостаточно богат, на все требуется время".

Тем не менее он всучил девочке десять пфеннигов для копилки,

"Ну, так что же мы будем делать, когда оба разбогатеем?.," Девочка ничего не ответила, а уставилась в землю. Наконец нерешительно проговорила: "Уедем отсюда".

Хугюнау по непонятной причине было приятно это слышать: "Значит, для этого нужны тебе деньги… Ну что ж, когда мы разбогатеем, то сможем уехать вместе, Я беру тебя с собой". "Да", — согласилась Маргерите.

Когда он поднимался к Эшу, она, как правило, карабкалась за ним, садилась на пол и слушала. Или же, по крайней мере, провожала его до двери.

Зная, что девочка слышит его, Хугюнау сказал: "Люблю детей",

На Эша, как показалось, это произвело хорошее впечатление. Он усмехнулся: "Это сорванец… Она, наверное, и убить способна".

"Hai'ssez les Prussiens",- не смог удержаться от такой мысли Хугюнау, хотя Эш был вовсе не пруссаком, а люксембуржцем. Эш продолжал: "Я частенько думаю над тем, чтобы удочерить этого маленького сорванца… у нас ведь нет детей". Хугюнау удивился: "Чужой ребенок!.."

Эш сказал: "Чужой или свой… это же все равно… он ведь никому не нужен".

Хугюнау засмеялся: "Так ведь и о собственном не всегда можно сказать наверняка".

Эш продолжал: "Отец интернирован., я говорил жене, что можно было бы удочерить… девочка ведь почти что сирота".

Хугюнау задумчиво произнес: "Хм, но тогда вам придется о ней заботиться".

"Естественно", — ответил Эш.

"Будь в вашем распоряжении немного денег или получи вы их, например, продав что-нибудь, тогда вы могли бы заключить договор страхования жизни для своей семьи. Я поддерживаю связи с различными компаниями". "Ну", — отреагировал Эш.

"Я, слава Богу, холостяк, в столь тяжелые времена — неоценимое преимущество. Но если бы я вознамерился обзавестись собственным домом, то все-таки обезопасил бы свою семью деньгами или еще каким-нибудь образом. Да, но у вас-то завидные возможности сделать это…"

Хугюнау ушел. Во дворе его ждала Маргерите. "Ты хотела бы остаться здесь навсегда?" "Где здесь?" — поинтересовалась девочка. "Ну, здесь, у дяди Эша".

Девочка зло уставилась на него. Хугюнау подмигнул "отрицательно покачал головой:

"Нет, не так ли?" Маргерите ответила ему улыбкой.

"Значит, ты не хочешь…"

"Нет, мне здесь не нравится".

"Он тебе вообще не нравится… он наверняка очень строг с тобой, а?" — и Хугюнау показал, как стегают ремнем. Маргерите презрительно скривила губы:

"Не…" "А она… тетя Эш?.,"

Ребенок пожал плечами.

Хугюнау остался доволен: "Значит, ты здесь не остаешься. Мы уедем вдвоем, вместе, в Бельгию, Давай теперь мы пойдем к господину Линднеру в типографию".

Словно два друга они направились к печатной машине и стали смотреть, как господин Линднер заправляет бумагу.