Поблекшая весна окаменевшего закона,

Поблекшая весна Сионовой невесты,

Шум городской поблекший, беззвучно также

Исходящий из той невидимой сети,

Воскресный день, отточенный из камня, не источающий ни мягкости, ни доброты,

Небес поблекший лик, свой взгляд бросающий на панцирь из асфальта площадей,

В зев улиц пропастей бездонных, и, словно мерзкая чесотка, Ползет бездушный камень по коже нежной, земляной. О, город полный ложного огня, о, город, полный лживых воплей,

Взор грешника не может различить деревьев зелень, И в поисках душа его того местечка, где в покаянной глубине Восстанет святость из Закона, Источнику живительной воды подобно, из мыслей, Из книг священных, из сомнений и колебаний. То — город странников, и грешников, трясущихся от страха, и аскетов, Город того народа, что Бога благосклонный взор к себе привлек, Народа, что, размножаясь безучастно, лишь сыновей своих считать привык,

Народа старцев, что, стоя у окна, молитвы звуки издают,.-? Словно монахи бородатого народа, связь с Богом непрерывную хранящего,

Блюдущего все праздники, носящего и ремешки, и культам своего предметы,

А жены между тем хлеб пышный монастырский замесили И тусклый огонек светильников на масле раздули в день поминальный;

Народ, берущий женщин, дабы в постели был зачат Юнец безликий с бородкой театральной, Юнец Иакова, пред которым и ангелы склоняли головы свои, И истина которому была открыта, перст указующий дорогу К тому источнику, где ангелы вкушали воды живительную благодать, К тому источнику, где овцы у Рахили воду пили. О, город серый, привал кочевников бесцветных ликом, Бредущих по пути Сиона, что к Богу должен привести, Безбожный град, охваченный безжалостным корсетом, Камнем безучастным обнесенное пространство, где боли и проклятьям нет конца,

Где Армии спасенья барабана тонкий голосок струится, Так что грешники не могут продолжать свой бег губительный, Путь истины, что милосердья полон, найдя, бредут они домой, Тем преисполненным любви путем Сиона. И в этом городе Берлине, в весенние те дни Нухему Зуссину встретилась Мари святая. Какое-то мгновенье души их робели, Затем — колени друг пред другом преклонили; И не было в них ощущенья когтей судьбы жестокой, Сион им виделся, и благодареньем стала вся их жизнь.