Господи, почему он здесь? Гарри лежал, зарывшись лицом в волосы Алессандры; их ноги переплелись, яркий свет раннего утра освещал сплетенные тела, отбрасывая блики от стен спальни.
Какого черта он здесь делает?
И тут Гарри вспомнил. Он пришел к ней вчера вечером, чувствуя себя совершенной развалиной и неудачником. Алессандра впустила его, накормила, заставила принять душ, а потом позволила ему ныть и изливаться в течение долгих часов. Она слушала его, задавала вопросы и помогла ему сделать выбор, разработать план новой жизни, даже позволила лечь с ней в постель, когда он попросил об этом. Она сделала это, хотя ничем не была ему обязана, если не считать того, что он переспал с ней.
Алессандра пошевелилась, повернулась к нему, открыла глаза и… Она никак не ожидала увидеть его здесь.
— Привет, — сказал Гарри, выбрав самое умное и подходящее слово из своего лексикона.
На Алессандре была та самая шелковистая пижама, которая так ей нравилась. Его рука скользнула между курткой и штанами, и он ощутил, какая гладкая у нее спина. Они были так близко друг к другу, что он видел веснушки, тут и там рассеянные у нее по щекам и носу; они всегда казались ему очаровательными. Сердце его на мгновение остановилось от восторга: она была близка к совершенству настолько, насколько быть возможно.
Алессандра несколько мгновений смотрела ему в глаза, будто пыталась что-то разгадать в нем, потом покачала головой.
— Гарри, я не хочу…
Он поцеловал ее, не желая слышать продолжение. Она сопротивлялась долю секунды, прежде чем он почувствовал, как ее тело тает в его объятиях. Он поцеловал Алессандру еще крепче и окончательно преодолел ее сопротивление.
С его стороны было нескромно срывать с нее фланелевую пижаму, но он хотел почувствовать все ее тело, его нежность и гладкость. Не правильно было прикасаться к ней так, как он это делал, и ласкать, как он ее ласкал, целовать все более страстно и оказаться в ней в одно мгновение, когда ее бедра раздвинулись, готовые принять его.
Внезапно он отпрянул.
— Кондом!
Но Алессандра привлекла Гарри к себе и здравомыслие окончательно покинуло его. Она двигалась в его объятиях медленно, томно… Это было восхитительно для раннего утреннего часа. Они двигались в одном ритме, и он проникал в нее все глубже, а ее руки сжимали его все крепче.
— Да, — прошептала Алессандра.
Когда речь заходила о сексе, Алессандра хорошо знала, чего хочет, и не стыдилась своих желаний. Она не была застенчивой и робкой в постели.
Ее глаза были полузакрыты, она издала легкий вздох, когда почувствовала, что он заполнил ее всю.
— Я только собиралась сказать, что не хочу заниматься любовью с тобой прямо сейчас — Она улыбнулась какой-то необычной для нее лукавой улыбкой. — Но теперь приходится признать, что я не была вполне честна.
Гарри заколебался:
— Ты уверена? Потому что…
Потому что она значила для него гораздо больше, чем он хотел ей показать. Это вовсе не являлось бездумным совокуплением двух существ — их вела любовь, и так было с самого начала. Он просто настолько туп и слеп, что сразу не понял этого. Он любил эту женщину, целиком и полностью принадлежал ей. Накануне вечером Гарри сидел здесь и разглагольствовал о том, как ему трудно отказаться от охоты на Майкла Тротта и как хочется снова добиться доверия Шона и Эмили. Но он был слишком труслив, чтобы поведать о своих чувствах к Алессандре. Тогда ему казалось невозможным сказать ей, что он ее любит.
И поэтому он не сказал ничего.
Алессандра заставляла его проникать все глубже в ее тело, и ему было так хорошо, что он чуть не разрыдался.
— Поцелуй меня, Гарри, — прошептала она.
Он поцеловал ее так бережно и нежно, как только умел, надеясь, что она поймет — он действительно по-настоящему ее любит.
Войдя в кухню, Шон остановился как вкопанный.
— Доброе утро, — сказал Гарри.
Уж кого-кого, а отца Шон никак не ожидал увидеть сидящим за кухонным столом.
Первой его реакцией было повернуться, выбежать из кухни и скрыться наверху, в спальне.
Вместо этого Шон подошел к буфету, открыл его, притворяясь, что ищет овсяные хлопья; на самом деле он просто пытался выиграть время.
— Кто тебя впустил? — спросил он, все еще стоя спиной к отцу.
Гарри пошевелился на своем стуле.
— По правде говоря, у меня есть ключ. Это удобно, потому что я собираюсь поселиться здесь.
— Поселиться? — Шон резко обернулся.
— Ну да.
Должно быть, прежде чем прийти сюда, Гарри приложил немало усилий, чтобы привести себя в порядок: волосы его были аккуратно подстрижены, подбородок чисто выбрит, выстиранные джинсы плотно облегали фигуру.
— Ты действительно собираешься здесь жить?
— Я же сказал — да.
— В тех случаях, когда будешь приезжать в город?
— Да.
Шон снова вернулся к своим хлопьям. Конечно, Гарри имел в виду именно это — он будет наезжать в город не чаще раза в год.
— Если точно, начиная с этой минуты я буду жить здесь всегда, — добавил Гарри. — В понедельник я отправляю своему боссу прошение об отставке.
Всегда! Шон не позволил взмывшей в душе радости охватить его целиком. Он попытался обуздать себя. Чему он научился за два последних года — так это умению не обольщаться.
Вытащив наконец коробку с хлопьями, Шон прерывистыми, неуверенными движениями открыл ее и высыпал содержимое в миску.
— Значит, бросаешь работу и мы снова становимся одной большой семьей? И ты будешь участвовать в родительских собраниях класса Эмили, а может быть, даже сможешь потренировать мою бейсбольную группу?
— Конечно, если ты этого хочешь. Шон с грохотом поставил миску на стол, и часть хлопьев разлетелась по кухне.
— Нет, папа, я этого не хочу, потому что у меня нет бейсбольной группы. Она была у Кевина. Жаль тебя разочаровывать, но я не Кевин. Я танцор. Так уж случилось, что я люблю танцы. — Шон взял молоко из холодильника и плеснул в миску. — И еще: прежде чем ты спросишь, могу ответить, что я не педик, хотя и танцор.
Он сел за стол и принялся запихивать хлопья в рот.
— Не спеши, — сказал Гарри. — Это верный путь к боли в желудке. Я знаю, что ты танцор, и, кажется, с тех пор, как тебе исполнилось четырнадцать, вопрос о твоих сексуальных предпочтениях тоже был решен. Но возможно, я ошибаюсь. Моя вина в том, что мы слишком долго не общались. — Гарри откашлялся. — Как я слышал, сегодня в Денвере пройдет отбор танцоров для летней группы.
Шон пристально посмотрел на него.
— Так ты знаешь об этом?
Гарри кивнул.
— И еще я знаю, что ты не Кевин. Я не хочу, чтобы ты был Кевином. Ему никогда не приходилось прилагать усилия, чтобы добиться чего-нибудь. Слишком легко плыть по течению, но только тогда, когда приходится останавливаться и сражаться, ты становишься мужчиной. — Гарри помолчал, ожидая, пока Шон поднимет голову. — Я понимаю тебя, парень, — продолжал он. — Ты не боишься посмотреть мне в глаза. Да, черт возьми, это так, и это хорошо! Я горжусь тобой. Я слышал, что ты один из лучших танцоров в северной части штата Колорадо…
Шон отодвинул свой стул от стола и выплеснул хлопья в мойку, потом взял губку и вытер крошки со стола. Он молча стоял некоторое время, боясь, что его голос дрогнет, боясь показать, как много для него значат слова отца.
— Да, это трогательно, Гарри, просто надрывает душу, но два года — слишком большой срок, чтобы тебе удалось одной только прочувствованной речью поставить все на свои места.
— Знаю. Это будет нелегко, но ведь я тоже боец, Шон. Нам придется потолковать и посоветоваться. Я попытаюсь опротестовать твою петицию с просьбой разрешить тебе сменить имя и предоставить опеку.
Шону наконец удалось справиться с грозившими пролиться слезами.
— Ты даже не представляешь, как мне хочется тебе верить.
— Ты и не обязан. Я здесь и никуда не собираюсь уезжать.
— Только не делай этого наполовину, — сказал Шон, и голос его задрожал, несмотря на все старания держать себя в руках. — Если ты собираешься вернуться в Нью-Йорк на следующей неделе или через месяц, лучше уезжай сейчас.
— Говорю же тебе, что я не…
— Сразу после несчастья, после того как погибли мама с Кевином и мы переехали сюда, к Мардж, я не мог спать по ночам, — сказал Шон. — Я знал, что ты в Нью-Йорке, знал, что ты охотишься за людьми, убившими маму и Кевина. Вряд ли ты поймешь, что значит постоянно лежать ночью без сна, чувствуя себя больным от беспокойства и страха, что и тебя тоже убьют. Примерно год при каждом телефонном звонке мне становилось плохо, я бежал в ванную, и меня рвало — я был уверен: сейчас нам скажут, что тебя убили. Но потом мне стало ясно — это уже не имеет значения: ты бросил "нас, тебя в качестве нашего отца больше не существует, как не существует мамы и Кевина. — Голос Шона снова дрогнул. — Я до сих пор не могу избавиться от этого странного чувства. Каждый раз, когда я вижу тебя, мне кажется, что это ежегодное явление призрака из прошлого, и каждый раз мне бывает от этого больно.
— Я буду здесь, когда ты вернешься домой из Денвера, — негромко проговорил Гарри.
— Поверю этому, когда увижу собственными глазами. — Шон направился к двери. — Прости, мне пора упаковывать вещи.
— Даже если ты сломаешь ногу, парень, — сказал Гарри ему вслед, — помни, что я люблю тебя.
— Об этом пусть лучше судят присяжные, — мрачно пошутил Шон.
— Гарри, подожди!
Он садился в машину, когда на террасе появилась Мардж.
Она сбежала по ступенькам и помчалась к машине по бетонной дорожке.
— Думаю, тебе лучше войти и прослушать сообщения на автоответчике.
— С этим нельзя повременить? Я хотел собрать свои манатки и расплатиться в мотеле.
— На автоответчике скопилось не менее двух десятков сообщений. Вчера вечером я отключила телефон, потому что ожидала дурацких выходок от своих студентов, и включила только сейчас…
В словах Мардж не было никакого смысла.
— Сообщения? Для меня? Никто не знает этого номера. Никто не знает, что я здесь.
— Из офиса ФБР в Фартинге. Тебе следует послушать.
Гарри круто повернулся. По-видимому, кто-то из Бюро выследил его. Но как? Он рванулся к дому.
Если его обнаружило ФБР, значит, и Майкл Тротта отстанет ненамного. Необходимо немедленно найти Алессандру.
— Сейчас же бери Эмили и Шона. Никаких вещей — просто прыгайте в машину и уезжайте! — Гарри был уже на ступеньках крыльца. Он вытащил из кармана пачку купюр, которые теперь постоянно носил с собой, и сунул в руку Мардж. — Покупайте что хотите, но не пользуйтесь кредитными картами. Не останавливайтесь в отеле, где у вас заказаны номера. Не ездите на просмотр Шона…
Шон уже спускался вниз по ступенькам; Эмили шла за ним, все еще одетая в пижаму; лицо ее выглядело слегка испуганным.
— Отправляйтесь в Денвер, в штаб-квартиру ФБР, — продолжал Гарри, — скажите им, кто вы. Я боюсь, что Майкл Тротта может попытаться использовать вас, чтобы добраться до Элли. Ее настоящее имя — Алессандра Ламонт, Тротта хочет ее убить — у него двухмиллионный контракт на ее жизнь. — Он повернулся к Шону:
— Прости, малыш. Мне очень жаль.
— Ты же сказал, что бросаешь работу!
— Да, — ответил Гарри. — Но мафии об этом не сообщили.
— Черт бы тебя побрал! Я тебе не верю! Гарри схватил Шона за руку и потащил к машине Мардж.
— Пожалуйста, — сказал он. — Мне нужна твоя помощь. Тротта способен захватить тебя, Эм, убить Мардж — ты и глазом не успеешь моргнуть. Вам необходимо уехать сейчас же. Не останавливайтесь, пока не доберетесь до Денвера, ясно?
Шон кивнул, его лицо побледнело. Тем временем Мардж помогла Эмили справиться с ремнями безопасности.
Гарри прижал к себе сына.
— Все будет хорошо, парень. Мы скоро догоним вас, и я все тебе объясню, ладно?
Шон крепко сжал руку отца.
— Будь осторожен, па.
— Я постараюсь. — Гарри склонился к машине, где уже сидела Эмили, и погладил ее по голове. Эмили посмотрела на него огромными круглыми глазами.
— Элли и есть господин президент? — спросила она.
Гарри не успел ответить, он даже не понял, почему Эм это спросила.
Мардж уже вырулила на подъездную дорожку, и он вбежал в дом, чтобы позвонить в офис в Фартинге — ему надо было срочно узнать, что, черт возьми, происходит.
Алессандра шла по городку в надежде найти Аннерозу Герти до того, как та отправится в супермаркет, и сказать ей, что их сегодняшний обед отменяется. Но старушки дома не оказалось. При обычных обстоятельствах Алессандра не стала бы менять своих планов, но то, что случилось, едва ли можно было проигнорировать. Она подозревала, что после беседы с Шоном Гарри потребуется общество друга. Миссис Герти наверняка ее поймет.
Этот день Алессандра собиралась закончить в постели с Гарри. Она намеревалась сказать ему «я люблю тебя» и очень надеялась, что признание поможет ей справиться со всеми ее сложностями. Но пока еще этот момент не настал — сперва он должен уладить свои отношения с детьми. Было бы жестоко взвалить сейчас на него еще одну эмоциональную нагрузку.
Алессандра на мгновение прикрыла глаза, моля Бога, чтобы Шон не растерзал Гарри на клички, из которых потом трудно будет сложить что-нибудь путное.
Она заметила Хантера, спокойно разлегшегося на тротуаре возле входа в супермаркет, — пес был привязан к столбу, отмечавшему границу парковки. Это означало, что миссис Герти все еще там, внутри…
И тут Алессандре показалось, что кровь в ее жилах на мгновение застыла.
По какой-то странной прихоти она продолжала идти вперед, хотя видела, что Айво стоит на противоположной стороне улицы прямо перед зданием, где помещалась сухая химчистка. Айво, наемный убийца Майкла Тротта. Спутать его было нельзя ни с кем — высокий, с заметно выступающими скулами и незабываемыми глазами. Он только что вышел из роскошного черного седана в сопровождении четырех мужчин. Затем они разделились — мужчины двинулись в разных направлениях, а Айво пошел прямо к ней.
— О Иисусе сладчайший, — удивился Джордж. — И ты рассказываешь мне, что впервые услышал об этом? А что, никто из офиса не предупредил тебя?
— Они не только не предупредили, — прорычал Гарри в трубку. — Я пытался дозвониться по номеру, оставленному на автоответчике, но там все время занято. Скажи мне наконец, как обстоят дела?
— Дела не очень, — ответил Джордж. — Мы выследили вас через…
— Через петицию об опеке, — перебил Гарри. — Все эти бумаги — общественное достояние, черт бы их подрал! Я так и знал! Что-то не давало мне покоя, и не зря.
— Отдел в Колорадо обязан защитить вас, — неуверенно заметил Джордж, — обеспечить надзор, так сказать. Получается, что это новая ловушка с использованием Алессандры Ламонт в качестве приманки. Господи! Я убью Ники. Гарри, мы уже раз позволили Тротта узнать местонахождение Алессандры, и теперь этот сукин сын совсем съехал с катушек. В этом нет никакого смысла, но он увеличил цену за ее устранение до трех миллионов Если его головорезов еще нет около вас, то они скоро будут. Что касается агентов из Фартинга, они обязаны уже находиться на месте…
— Обязаны? Проклятие!
Гарри, не простившись, бросил трубку и выбежал из комнаты.
Уголком глаза Алессандра видела, как Айво остановился у края тротуара, пережидая, пока проедут машины. Потом он перешел через дорогу…
Она опустила голову, вжала ее в плечи и попыталась сгорбиться, как учил ее Гарри.
Интересно, как этот тип нашел ее здесь — Гарри ведь был так уверен, что они в безопасности!
Боковым зрением она видела, что Айво, прищурив глаза, смотрит прямо на нее. Взгляд его был, как всегда, безжалостным.
Утреннее солнце согревало лицо, воздух был чистым и свежим; она вдыхала его с особым наслаждением, понимая, что каждый вдох может оказаться последним. Еще один, еще…
Господи! Как ей не хотелось умирать!
Рука Айво скользнула под куртку — вероятно, в поисках револьвера.
Нет, она так просто не сдастся.
Хантер!
Он был привязан к столбику прямо у ее ног и, увидев ее приближение, встал на задние лапы, рванулся к ней, но на этот раз Алессандра не позволила себе поддаться обычной робости — она направилась прямо к нему, зная, что этот пес, предмет ее самых страшных кошмаров, сейчас может спасти ей жизнь.
А она так хотела жить!
Алессандра присела на корточки возле Хантера и обняла его огромную голову. Когда его разверстая пасть с гигантскими зубами вплотную приблизилась к ее лицу, она закрыла глаза, и тут Хантер… лизнул ее. Язык его оказался шершавым, а когда она осмелилась снова открыть глаза и посмотреть на него, ей показалось, что он ей улыбается.
Искоса продолжая наблюдать за Айво, она увидела, что мафиози повернул в сторону: он ведь знал, что если Алессандра Ламонт чего и боится больше всего в жизни — так это собак, но не догадывался, что его она боится еще больше.
Алессандра крепче обхватила голову Хантера.
— Спасибо, — прошептала она псу на ухо. В ответ он снова лизнул ее в ухо.
Поднявшись, Алессандра потрепала его на прощание по голове, стараясь выглядеть непринужденно, будто больше всего на свете любила собак, а потом неспешной походкой Элис Плоткин двинулась в сторону, противоположную той, куда ушел Айво. Она миновала гараж Ренни Миллера и дошла уже до угла улицы Макдуглас, как вдруг…
— Йо-хо-хо!
О Господи! Нет! Только не миссис Герти! Алессандра опустила голову как можно ниже и энергично двинулась прочь.
— Элис, куда же вы?
Вот почему Гарри хотел, чтобы она взяла неприметное имя, например Барбара — оно ничуть не напоминало ее собственное. Стать Барбарой было бы намного безопаснее.
В большом зеркальном стекле витрины аптеки Бодина она видела, как Айво, обернувшись, направился к ней, видела его руку, снова скользнувшую под куртку. Он не спешил — ему просто некуда было спешить.
Алессандра не стала дожидаться смены сигнала светофора — она повернула на улицу Макдуглас и помчалась со всей скоростью, на которую только была способна.
Гарри первым увидел Айво из окна своей машины — подручный Тротта бежал куда-то, размахивая руками; и тут же на противоположной стороне улицы показались еще двое мужчин подозрительного вида. Айво отдал им указание сесть в автомобиль, ожидавший их, и Гарри понял, что ему следует действовать немедленно.
Потом он заметил ее.
Алессандра бежала по улице Макдуглас с такой скоростью, как будто рассчитывала заработать золотую олимпийскую медаль.
Айво вытащил свой револьвер и, держа его для верности обеими руками, прицелился в голову своей жертвы.
И тут Гарри сделал единственное, что только мог в этих обстоятельствах: он въехал на тротуар, загородив Алессандру.
Пуля ударилась о крышу его машины с глухим стуком, и Алессандра в ужасе обернулась, но ее ужас тотчас сменился облегчением, когда за рулем она увидела Гарри. Машина с визгом затормозила, и она, сама не зная как, оказалась внутри. Гарри нажал на педаль еще до того, как она захлопнула за собой дверцу.
— О Господи! — прошептала Алессандра. — Господи! Это Айво!
— Знаю.
Выбор у Гарри был небольшой: направиться к ближайшему полицейскому участку или, выехав на шоссе, гнать в штаб-квартиру ФБР в Фартинге. Местный полицейский участок был крошечным — обычно там дежурило не более двух офицеров, и не было никакой уверенности, что они смогут противостоять Айво и его подручным.
— Ты не заметила, сколько всего там было людей?
— Четверо.
Четверо! Итак, остается шоссе!
Гарри прибавил скорость — он хорошо знал здешние дороги и мог добраться до Фартинга менее чем за три часа.
— Как ты догадался? — спросила Алессандра. Выражение ее лица казалось озадаченным. — Я сказала: «Это Айво», а ты ответил: «Знаю».
— После объясню. — Только сейчас Гарри заметил в зеркало заднего вида приближающийся черный автомобиль — он двигался слишком быстро, чтобы принадлежать какому-нибудь добропорядочному обывателю. — Ты не заметила, на какой машине приехал Айво?
Алессандра повернулась и посмотрела назад.
— На этой, — ответила она.
— Тогда держись крепче.
На этот раз Гарри выжал максимум скорости из своей маленькой машины — благодаря ее размерам он мог маневрировать, проскакивать между машинами, идущими навстречу. Для встречных это едва ли представлялось слишком приятной забавой, но зато они уносились все дальше и дальше от черного крейсера на колесах, принадлежавшего Айво.
И все же не требовалось обладать умом гения, чтобы понять, куда они направляются, — конечно, в Денвер, а не на восток, в Фартинг.
Миновав границу штатов, они выехали на скоростное шоссе.
Алессандра сидела, вцепившись в ручку на дверце машины, бледная как полотно.
Машина Гарри была быстроходной — она пожирала и пожирала мили, опережая Айво и его приспешников. Ее мотор тоже был прожорлив, но в такие моменты, как этот, жаловаться не приходилось — Гарри мог выжать из нее девяносто пять миль не моргнув глазом.
И все же им пришлось остановиться.
— Черт!
Алессандра посмотрела на него и покачала головой:
— Не люблю, когда ты так говоришь — это не предвещает ничего хорошего.
— Сегодня утром я залил полный бак, а сейчас там почти пусто. Похоже, бензин вытекает — должно быть, пуля продырявила бак.
Гарри огляделся. Они находились в середине… неизвестно чего и двигались к отрогам Скалистых гор. Да поможет им Бог! Следующий поворот на восток от Харди должен быть по крайней мере миль через четырнадцать — в их ситуации они не смогут проехать эти мили, а сбавить скорость означало подставить головы под пули Айво.
— И что же нам остается? Попросить у кого-нибудь помощи? — Голос Алессандры зазвучал неуверенно. — Наверное, это единственный выход…
— Хорошо бы, но, боюсь, нам никто не поможет. Мы сами по себе.
— Значит, ты снова подставил меня и даже не позаботился о том, чтобы обеспечить нам прикрытие? — Алессандра была в бешенстве.
— Клянусь, я не имею к этому никакого отношения…
— Думаешь, я тебе поверю? Все это уже было.
Прозвучавший сигнал сообщил им, что бензин на исходе. Звук был мрачным, даже устрашающим. В этой ситуации действовать следовало немедленно.
— Ладно, съезжаем с шоссе, — сказал Гарри. — Держись крепче.
— Ненавижу тебя! Не могу поверить, что доверяла тебе!
Отрог Скалистых гор был достаточно высоким; Гарри подъехал к нему, ища возможности свернуть.
Затормозив, он оставил на шоссе длинный жирный след от колеса, затем миновал обе полосы и направил машину к склону холма, скользнув вниз по траве.
Если им по-настоящему повезет, Айво и его головорезы двинутся в Денвер и не остановятся, пока не окажутся там.
Но Гарри приходилось рассчитывать и на худший расклад: Айво увидит следы их шин, уводящие в лес, а там уж найти машину будет для него парой пустяков. Им с Алессандрой надо двигаться в горы, и как можно скорее.
Выйдя из машины, Гарри открыл багажник и, рассовав по карманам куртки патроны, взял бинокль и пакет, до отказа набитый препаратами, способными поддерживать энергию.
— В отделении для перчаток есть карта. Возьми ее, — сказал он Алессандре. Гарри знал, что она ненавидит его, и не осуждал ее за это. Сейчас он и сам себя ненавидел. Ему следовало все это предвидеть. Как только он нашел письмо от поверенного и прочел слова «повестка с требованием явиться в суд», ему следовало сообразить, что кто угодно, включая и Майкла Тротта, теперь мог найти его детей и Алессандру.
В багажнике оказалось два запасных свитера — один из них для Алессандры, другой для него. Ночь обещала быть холодной, и эта одежда могла им очень пригодиться.
Алессандра молча надела свитер. С мрачным видом она протянула Гарри карту, и он спрятал ее в карман.
— Я не устраивал ловушки.
Выражение ее лица не изменилось, а это означало, что в дальнейшем ему предстояла нелегкая работа убедить Алеесандру в своей невиновности. Впрочем, сейчас гораздо важнее было уцелеть, остаться живыми. Гарри проверил свой револьвер.
— Пошли.
Они двинулись в гору; Гарри протягивал Алессандре руку там, где, как ему казалось, ей не под силу преодолеть очередное препятствие; но она так ни разу и не приняла его помощи.