Южный хребет Шотландского нагорья, 1803 год
«Миссис Блэкберн, этот вояж сумасшедший, и я не из тех, кто даст грязному разбойнику возможность убить нас, даже если вы заплатите мне двойное жалованье, что, я думаю, вряд ли будит. Я знаю, што вы не дадите мне рикомендацию, но мне все равно, потому што толку в рикомендации для мертвой женчины? Всиво вам хорошево, вы были хорошая госпожа и я па-малюсь за вашу душу.
Сью Маккрей».
«Ну вот, — подумала Кейт, — стоило мне решить, что можно больше не ждать от жизни никаких сюрпризов, и вот вам пожалуйста». Она понятия не имела, что Сью Маккрей умеет писать. По крайней мере употреблять модные слова вроде «вояж».
Она невольно рассмеялась. Шум в соседней комнате стих, и сидевшие там посмотрели через невысокую перегородку, отделявшую общий зал трактира «Белая роза» от отдельной комнаты, где расположилась Кейт. Она придвинулась ближе к жалкому подобию огня, развести который вынудила трактирщика.
Скомкав записку, Кейт бросила ее в тлеющий огонь, удивляясь, почему предательство служанки так задело. Всевозможные случайности преследовали молодую женщину так давно, что ей пора было привыкнуть к подобным происшествиям.
Сначала карманный воришка в Эдинбурге лишил ее кошелька. Потом, не отъехав и тридцати миль от города, их экипаж сломался, и им со Сью Маккрей пришлось провести холодную ночь на дороге, закутавшись в тонкие одеяла, пока кучер Дугал чинил его. После чего Дугал потребовал дополнительной платы сверх той, что обещал его конторе маркиз Парнелл, заочно нанявший экипаж. В довершение ко всему разразилась зимняя буря, и так не вовремя, что можно было с полным основанием заподозрить, что стихия вступила в сговор с этим вымогателем.
Не удовлетворившись, судьба привела ее в конце концов сюда, в это подозрительное место, почему-то называвшееся «Белой розой», в тесные помещения которой набилось множество народу — людей неприятного вида и с еще более неприятным запахом, укрывшихся от непогоды. И теперь, подлив масла в огонь, ее горничная, которая не только служила за гроши, но была относительно хороша, несмотря на то что, как правило, пребывала в подпитии, исчезла. Что еще может с ней произойти?
Кейт в смятении посмотрела на мужчин в соседнем помещении. Они тайком бросали на нее затуманенные спиртным взгляды.
Она поплотнее закуталась в плащ, размышляя о положении, в котором оказалась. К этому времени сплетник-хозяин уже разболтал, что ее служанка ушла и что теперь она осталась одна, если не считать Дугала, весьма сомнительного защитника. Наверное, ей не стоит оставаться здесь, но кто-то из «джентльменов», расположившихся в соседнем помещении, может счесть ее уход в свою комнату за приглашение. Мужчины, как говорил ей недавно приобретенный опыт, всегда видят приглашение там, где его не существует. Особенно если речь заходит о бедных вдовах. С другой стороны, если она останется здесь, на виду, это может быть истолковано как еще более настоятельное приглашение. А она ничего не ела с… ну да, с самого утра.
Кейт мысленно подбросила монетку и решила остаться, несмотря на то что тревога подтачивала ее и без того скудные силы. Здесь по крайней мере мужчинам придется считаться с окружающими. Хотя они и обращались друг к другу с подчеркнутым дружелюбием, друзьями они не были. Вместе их свела непогода, а не взаимная симпатия.
Только тесный кружок четверых мужчин, сидевших за низким столиком, походил на компанию. Дым от очага мешал ей рассмотреть их, но все они были крупные парни, грубые, с мощными плечами и бычьими шеями, с мясистыми руками, сжимавшими жестяные кружки, которые трактирщик то и дело наполнял крепким элем. Остальные путешественники сидели поодиночке либо парами, найдя здесь приют еще до того, как к ледяному ветру, который сотрясал окна и выл за дверью, добавились все прелести темноты.
Кейт тайком бросила взгляд туда, где сидел последний из прибывших. В отличие от большинства находившихся в комнате, шотландцев из долин, этот был горцем.
Когда он вошел, большой поношенный плед свисал с его плеч, как крылья какой-то огромной хищной птицы, а лицо затеняли широкие поля шляпы. Не сказав ни слова, он направился в темный угол и сел на свободный стул. Откинув назад свой потрепанный плед, он придвинул стул к стене и вытянул длинные ноги, обтянутые видавшими виды кожаными сапогами. Под пледом у него была темно-зеленая куртка, украшенная черными шнурами и серебряными пуговицами.
Он стянул с себя поношенные кожаные перчатки и извлек из кармана глиняную трубку и кисет. И с тех пор он сидел, зажав в зубах трубку, спрятав подбородок в воротник, и единственной видимой частью его лица была темно-золотистая щетина на подбородке. Бледные глаза посверкивали в неверном свете угольков, тлеющих в его трубке. Он не делал никаких попыток присоединиться к остальным, чья общительность все возрастала, равно как не делал никаких попыток утаить направление своего взгляда.
Он смотрел на нее.
Кейт это не нравилось. Честно говоря, именно этот взгляд удерживал ее здесь, усталую и измученную после долгого дня, проведенного на плохих дорогах в разбитом экипаже. Этот взгляд тревожил ее.
Она украдкой посмотрела на него. Дым от его трубки уходил вверх и терялся в тени под полями шляпы. Табак почти прогорел, поэтому в темноте уже не было видно его глаз.
Кейт быстро отвела взгляд, снова поразившись, как далеко она ушла от той живущей в полной безопасности молодой женщины, которой была когда-то. Ведь были времена, когда одна мысль о том, что ее пути могли бы пересечься с путями такого человека, показалась бы смешной. Но за три года она узнала, что такие, как она, бедные, но благородные, постоянно сталкиваются со всякими нежелательными типами.
И не всегда в ущерб себе.
Например, она узнала, что пьющая и не имеющая рекомендаций горничная умеет укладывать волосы вполне прилично и что свободное расписание может оказаться настолько соблазнительным для такой горничной, что она не станет обращать внимания на нерегулярную выплату жалованья. Хотя, подумала Кейт, слегка улыбнувшись, в отношениях между работодателем и работником путешествие в «дикие места» представляет собой, очевидно, непреодолимое препятствие.
Нужно хорошенько запомнить: никогда не вовлекать в опасное путешествие горничную, которой не платишь.
Не стоит ли ей написать книгу советов? Памфлет. Что-то вроде «Полезного справочника для благородной, хорошо воспитанной леди, которой предстоит жить в стесненных обстоятельствах». Конечно, торговое сословие примет это как учебное пособие по аристократическим манерам. Почему бы не написать книгу о том, как жить в достойной бедности? Если только это не оксюморон — сочетание слов, противоположных друг другу по значению.
Уголки ее губ приподнялись от удовольствия, и она вспомнила, как когда-то думала, что навсегда разучилась улыбаться. Слава Богу, она ошиблась. Но все-таки, напомнила себе Кейт, сейчас не время для веселья. Чувство юмора может спасти ее от отчаяния, которое так быстро унесло жизнь их матери, но оно же может привести к осложнениям. Как в тот раз, когда она убедила мясника, что гости Джасперов — убежденные вегетарианцы, а потому им не нужно мясо, которое тот нарубил к их субботнему обеду, и она, Кейт, готова избавить его от него, по заниженной цене, разумеется. Миссис Джаспер с тех пор перестала с ней разговаривать.
Громкий стук сообщил о прибытии очередного путешественника, ищущего укрытия от непогоды. Краснолицый юнец ввалился в дверь, подталкиваемый завесой из дождя со снегом, руки у него были засунуты под мышки, лицо обветренное.
— Закрой дверь, дурень! — рявкнул один из сидевших за столом, вскакивая на ноги.
Юнец, казалось, не слышал. Едва переступив через порог, он согнулся и принялся отчаянно дуть на свои сложенные лодочкой ладони, поскуливая при этом. Кончики его пальцев подозрительно побелели. Бедняга может лишиться пальцев…
— Говорю тебе, закрой дверь! — Огромный мужчина схватил юнца за плечи и толкнул к стене. Вытянутые руки парня ударились о дерево, и он вскрикнул. Сердце у Кейт гулко забилось от сочувствия.
— Заткнись, парень! Никому неохота слушать твое вытье! — Когда незнакомец схватил юношу за воротник, намереваясь выбросить его за дверь, Кейт узнала его. То был Дугал, ее кучер. Подумать только!
В комнате все замолчали. У некоторых лица насмешливо скривились, кто-то из собутыльников Дугала довольно фыркнул, но большинство просто смотрели, не вникая в происходящее.
С тошнотворным ощущением неизбежного Кейт осознала, что она стоит. Она вся, как и паренек, дрожала, но отступить не могла. Потому что наравне с чувством собственного достоинства, которое было у нее когда-то, она еще обладала и гипертрофированным чувством ответственности. И никак не могла от этих проклятых черт избавиться. Ей бы промолчать, закрыть глаза и отвернуться, как это сделали некоторые в комнате. Но… Дугал работал на нее, она ответственна за него.
Сердце ее бешено стучало, ее мутило от страха перед тем, что неминуемо произойдет, если она вмешается. Ноги перетащили Кейт через порог в общее помещение, где Дугал снова встряхнул юнца:
— Может, я и позволю тебе войти, если ты запомнишь, что дверь нужно…
— Отпусти его, — услышала Кейт спокойный голос. Слава Богу, голос был не ее.
Дугал обернулся посмотреть, кто это осмелился ему помешать. Говорившим оказался высокий человек в поношенном пледе.
— И еще, — тихо добавил горец, — закрой эту чертову дверь, хорошо?
— Интересно, кто ты такой, что смеешь мне приказывать? — поинтересовался Дугал, держа в одной руке, похожей на окорок, съежившегося паренька.
Передние ножки стула осторожно опустились на пол, и оборванная фигура поднялась с жутковатым плавным изяществом. Лицо горца по-прежнему затеняли поля шляпы.
— Малый замерз, и ты ведь сам не пускаешь его закрыть дверь. — В его спокойном голосе промелькнуло что-то угрожающее.
— Да иди ты к черту! — бросил Дугал. — Закрою дверь, как только вышвырну этого…
Паренька сняли с пальцев Дугала осторожно, точно спелую грушу с низко свесившейся ветки. И в следующий момент он уже летел в сторону двух молодых людей, судя по виду, арендаторов, наблюдавших за разыгравшейся сценой молча, но с явным неодобрением. Потом, так же спокойно, как он решил судьбу юнца, горец протянул руку мимо Дугала и захлопнул дверь.
— Ну вот. Скорее начнешь — скорее закончишь, как говаривала моя старая матушка. — Горец склонил голову набок и продолжал уныло:
— То есть если бы у меня была матушка, она, конечно же, именно так и говорила бы.
Один из посетителей нервно фыркнул, но Дугал был не из тех, кто позволял сбить себя с толку. Лицо у него побагровело как свекла.
— Я не люблю, мистер, когда вмешиваются в мои дела. А вы вмешались. Верно ведь? — Дугал повернулся к своим приятелям. Те закивали и, прищурившись, посмотрели на спасителя паренька. Мало того что у Дугала отобрали его жертву — их самих лишили развлечения.
Горец вроде бы ничуть не встревожился.
— Полагаю, вы правы, — согласился он. — Этот недостаток уже не один раз пытались из меня выбить.
— Ага! Ну вот мы и посмотрим, может, на этот раз урок пойдет впрок, а, ребята? — спросил Дугал.
Те рявкнули в знак согласия. Но тут вперед вышли те двое, под присмотр которым отдали жертву Дугала.
— Послушайте, — обратился к Дугалу тот, что был поприземистее. — Нам не больно нравятся ссоры, вроде той, которую вы затеяли…
— Отойди, дружище, — остановил его горец. — Я ценю твой жест, но, имея дело с четырьмя такими бравыми воинами, намеревающимися уложить меня, мне некогда будет волноваться, все ли с тобой в порядке.
Два молодых арендатора обменялись испуганными взглядами.
— Сидите, ребята, а я поставлю вам пинту. — Горец повернулся к трактирщику, стянул с себя выцветшую зеленую куртку, а Дугал напрягся, точно шакал, завидевший кусок мяса.
— Осторожней! — крикнула Кейт, но горец уже поднырнул под кулаки Дугала, повернулся, и его кулак попал прямо в толстое брюхо кучера. Дугал выдохнул: «Уфф!» — споткнулся и рухнул на пол.
Его дружки бросились вперед, остальные вскочили, чтобы лучше видеть происходящее. Один из приятелей Дугала схватил тяжелое металлическое блюдо и стал размахивать им, орудуя как топором. Высокий горец отпрянул, шляпа его упала, открылись спутанные отросшие рыже-золотистые волосы.
Кейт успела разглядеть заостренный подбородок и худое лицо, покрытое грязью после трудного путешествия, а лотом он отступил, и самый крупный из собутыльников Дугала начал надвигаться на него. Еще двое теснили горца по бокам, прижимая его к стене, и… перед ней сомкнулось кольцо зрителей, она оказалась вне этого кольца, а Дугал все еще хватал ртом воздух, корчась у ее ног.
Толпа разразилась криками. Взлетели вверх шляпы, руки замелькали в воздухе. Кто-то из наблюдающих вздрогнул, другие закричали еще громче, глядя на происходящее. Кейт почти ничего не было видно — мелькали кулаки, мельтешили напряженные, покрытые потом лица. Раздавались ругательства и проклятия, слышались удары кулаков по телу.
Кто-то испустил угрожающий крик, и внезапно круг перед ней распался. Она увидела двух собутыльников Дугала — один лежал на полу бесчувственной грудой, другой пытался подняться на колени. А горец неожиданно появился прямо передней.
Он сбросил свою шотландскую куртку, льняная рубашка вылезла из штанов, один рукав на плече был оторван, в прорехе виднелась мускулистая спина. Волосы прилипли к шее темными влажными прядями. Он дрался с самым страшным на вид дружком Дугала. Горец побеждал, отбивая удары противника, как если бы они были чем-то несерьезным.
Он дрался, как какой-то дьявольский механизм, — методично и сосредоточенно. Он отражал каждый удар противника, а малейшую ошибку использовал для немедленного беспощадного ответа. Наконец удар снизу угодил его противнику под челюсть, тот пошатнулся и покатился по полу, пока не остановился у ног Кейт.
Горец шагнул следом за ним, и ее испугали разворот его плеч и выражение лица. Человек у ее ног перевернулся на живот и пополз. Шотландец наклонился и схватил упавшего за воротник. Его зубы, отчетливо белые на темном лице, сверкнули в усмешке.
Он поднатужился и водворил толстопузого мужлана на ноги.
— Ну-ну, приятель, не надейся так скоро лишить меня своего общества. Если ты куда-то спешишь, ступай, но сперва отдай ножичек — тот, которым ты меня дразнил, потому как не хочется, чтобы он торчал у меня из спины.
О Дугале он забыл.
Кейт тоже.
А Дугал что-то воинственно проревел и бросился с пола прямо на горца, не обращая внимания на Кейт, стоявшую между ними. Шотландец отпустил того, кого держал, и подставил Дугалу ногу. С быстротой молнии горец опустился на колено, протянул руку, схватил Кейт за запястье и, рывком убрав ее с дороги Дугала, отбросил к зрителям. Молодой арендатор успел поймать ее на лету, прежде чем она упала.
Кейт обернулась и увидела, как Дугал поднял свой кинжал. Все еще стоя на одном колене, горец схватил Дугала за запястье, остановив его руку на полпути. Плечи его напряглись, на шее обозначились мускулы, похожие на канаты. Дугал заскрежетал зубами, в уголках его рта проступила пена, а шотландец медленно, с трудом встал на ноги, выжимая все шестнадцать стоунов массивного тела Дугала.
Толпа притихла.
— Брось, не то тебе будет очень больно, — мрачно посоветовал горец.
— Иди к черту, ублюдок!
— Вот и хорошо! Честно скажу, я бы сильно огорчился, получив твое согласие сдаться.
Внезапно горец повернулся, рванув Дугала прямо на себя. В то же время он опустил плечо ниже локтя Дугала и вывернул его руку. Приглушенный треск ломаемой кости наполнил комнату.
Кейт затошнило. Дугал смертельно побледнел, нож выпал из потерявших чувствительность пальцев и звякнул об пол. Кучер безобразно скривил рот и завыл.
На лице горца выразилось отвращение, и он толкнул что-то бормотавшего Дугала к его дружкам, потом подозвал трактирщика:
— Хорошо бы наложить ему на руку лубки, не то он никогда уже не сможет править лошадьми.
Эти слова заставили перепуганную Кейт встрепенуться. Горца она не видела, только слышала его пророческие слова, и вдруг осознала, что у нее больше нет кучера.
На подгибающихся ногах она подошла к трактирщику, онемевшими пальцами пошарила в кармане и вынула пару крупных монет, зашитых в подол плаща.
— Найдите кого-нибудь, кто сможет заняться его рукой, — сказала Кейт и повернулась, чтобы выйти, хотя и не знала, куда отправится.
Если не удастся нанять другого кучера, придется сесть в почтовую карету и вернуться в Йорк. Учитывая, что разбойников и грабителей на большой дороге становилось все больше, а также ранний приход суровой зимы, немногие частные конторы рисковали посылать своих людей и лошадей на север Шотландии. Ее удивило, что маркизу удалось нанять экипаж в это время года. Если придется вернуться в Йорк, то этой зимой попасть в Клит она едва ли сможет.
А попасть в Клит ей просто необходимо, хотя, похоже, ее последний шанс вернуть то, чего они лишились, теперь утерян.
У нее закружилась голова, и впервые в жизни Кейт почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Слишком мало еды, слишком мало надежды. Она покачнулась, закрыла глаза, протянула руку, чтобы за что-то ухватиться, но ничего не нашла. С другой стороны, какое облегчение, что можно отказаться наконец-то от всяких попыток…
Сильные руки схватили ее за локти, не давая упасть. От горца пахло кожей, потом и металлом. Кейт открыла глаза.
Он стоял спиной к очагу, и свет, падавший из-за спины, создавал огненный нимб вокруг его темно-рыжей шевелюры. Лица почти не было видно, только щетина поблескивала по краю тяжелого подбородка.
— Кто вы? — спросила она.
— Я-то? — прогудел густой голос. — Да ведь, голубушка, я ваш ангел-хранитель.
Кейт кожей чувствовала, что сейчас произойдет нечто очень важное. Она попятилась, а горец, чтобы не дать ей упасть, шевельнулся, слегка притянув ее к себе. От этого движения он повернулся, и свет упал на его лицо. Впервые за весь вечер Кейт смогла отчетливо рассмотреть его безжалостные глаза, как зеленый лед, губы распутника и подбородок кельтского воина.
И в глубоком обмороке она поникла на руках Кристиана Макнилла.