Нед не видел леди Лидию ни завтра, ни послезавтра, ни в любой другой день следующей недели, но не потому, что ему не хотелось этого или пропал интерес, а потому, что он ставил разум выше эмоций, предпочитал понять человека, прежде чем решить, как с ним обращаться, а самое главное, он не хотел руководствоваться импульсами, которые завлекли бы его в плен очаровательной богатой наследницы.

Столь сильное и внезапно вспыхнувшее чувство было для него необычным. С раннего детства он был склонен к анализу своих действий и осмотрительности. За годы плавания по бурным эмоциональным морям в Джостен-Холле и последующей службы на военном корабле эта черта стала основной в его характере, способствуя воспитанию в нем самообладания и выдержки. Это не означало, что он в случае необходимости был не способен к решительным и немедленным действиям. В разгар сражений ему не раз приходилось принимать молниеносные решения, но он делал это с полным осознанием своей ответственности за результат решения, которое могло стоить жизни его людям.

Были также и другие причины, которые мешали ему присоединиться к толпе поклонников, ежедневно наводнявших, как уверял его Бортон, гостиную леди Лидии.

Он даже видел в «Будлз» помещенный в книге записи ставок список женихов, получивших отказ. Он хорошо понимал, что его шансы получить согласие знаменитой лондонской красавицы на предложение выйти за него замуж практически равны нулю. Очевидно, леди Лидия была вполне довольна своим положением либо очень точно знала, мужчина какого типа может убедить ее изменить свое положение одинокой женщины. Нед был отнюдь не уверен, что является таким мужчиной.

Проведя половину своей жизни в море, Нед чрезвычайно мало знал женщин. Те, кого он знал, были либо супругами его товарищей-офицеров, либо его ближайшими родственницами. Они были непохожи на леди Лидию. Но на нее никто не был похож. И хотя его зеркало подтверждало, что ему досталась добрая доля импозантной внешности Локтонов и атлетическое телосложение, три недели, проведенные в Лондоне, показали, что он не является ни щеголем, ни денди, ни светским львом и не принадлежит ни к какой другой разновидности джентльменов, перед которыми преклоняется высшее общество.

Он не понимал модных джентльменов с их склонностью к манерности и мелочной суете, ему чужда была их притворная опустошенность и легкомысленное стремление уклоняться от ответов на прямые вопросы. Однако леди Лидии, кажется, нравились эти денди — по крайней мере Чайлд Смит ей нравился. Она тепло поздоровалась с ним, и, судя по всему, была рада его видеть.

Нет, кажется, не было смысла длить это знакомство.

Тем не менее ему хотелось его продолжить. Если не считать того дня, когда он сбежал из дому, чтобы пойти служить во флот, почувствовав, что сыт по горло семейными драмами, он очень редко делал то, что хотелось сделать лично для себя. Он делал то, что требовал долг, и относился с ответственностью к своим обязанностям.

Но когда речь шла о леди Лидии Истлейк, все было по-другому.

Мысли о ней осаждали его по ночам и не давали покоя днем. Ему вспомнился ее наигранный акцент, с которым она говорила в лавке Рубале, и он улыбнулся тому, что она могла подумать, будто он не признает в ней продавщицу из ювелирной лавки. Он без конца вспоминал их разговор в саду леди Пиклер, радуясь тому, что общение получилось неожиданно искренним, что, как он понял теперь, было большой редкостью среди представителей бомонда.

Да. Ему хотелось узнать ее получше. Но такое продолжение знакомства было бы пустой тратой времени, а отпущенное ему время, как сказал Джостен, истекало. Кредиторы начинали терять терпение.

Поэтому Нед сосредоточил внимание на знакомствах с другими молодыми женщинами из высшего общества. По большей части это были хорошие, вполне приятные молодые леди, обладающие многочисленными превосходными качествами. Темноволосая Дженни Пиклер, например, была весьма недурна собой и серьезна, хотя ее мамаша делала неприемлемой даже мысль о том, чтобы начать за ней ухаживать. К тому же Бортон сообщил ему, что состояние Пиклеров наследуется таким образом, чтобы принадлежать исключительно последующим поколениям Пиклеров. Леди Дебора Госсфорд была превосходной пианисткой, чьи «плохие зубы» имели просто чуть неправильный прикус и Неду показались очаровательными, но она боялась воды и заявила, что не будет жить возле моря. Леди Энн Мейджор-Трент была очень приятной особой, но ему было не о чем с ней говорить.

Очевидно, по чистой случайности через неделю после обеда у Пиклеров Нед оказался перед домом леди Лидии как раз в то время, когда леди обычно принимают визитеров. Как человек с хорошими манерами, он решил, что было бы уместно оставить у нее свою визитную карточку. Ливрейный лакей, попросив его подождать, отправился узнать, дома ли леди Лидия. Несколько минут спустя Неда пригласили в дом.

Он почти не заметил окружающую обстановку, от которой осталось лишь впечатление легкости и изящества. Он проследовал за слугой по коридору до первой двери, забавляясь своим нетерпением. Слуга открыл дверь и отошел в сторону, пропуская Неда. Он сразу же увидел ее.

Она сидела на банкетке цвета темного золота перед окном, выходящим на юг. Луч солнца падал на ее каштановые волосы и освещал округлость щеки, придавая профилю сходство с камеей. Она радостно улыбнулась, и он подумал, что напрасно запрещал себе видеть ее, но сознавал при этом, почему так делал: она зажигала в нем какую-то часть его существа, заржавевшую от долгого неупотребления, побуждая его действовать не раздумывая и без промедления. И это казалось ему подозрительным.

— Капитан Локтон, — сказала она, вставая с банкетки.

Нед вдруг почувствовал себя неловко. Это было еще одно неприятное и чуждое ему ощущение: он никогда не чувствовал себя неловко. Но его пульс участился при виде Лидии, а глаза жадно вглядывались в ее лицо. Да, кожа у нее была подобна слоновой кости. Да, ее волосы лоснились, как тюленья шкура. Да, глаза были цвета фиалок. Или ежевики. Или гелиотропа. А губы манили к поцелуям. Какое-то безумие.

— Мэм, — поклонился он.

— Не присядете ли, капитан? — спросила она.

— Благодарю вас. — Он уселся в кресло напротив нее и только тогда понял, что они ни одни. В кресле возле другого окна неподвижно сидела миссис Код, тихо похрапывая на солнце. Он взглянул на леди Лидию, которая приложила к губам палец.

— Может быть, мне уйти? — тихо спросил он.

— Нет, — спокойно ответила она. — В этом нет необходимости. Миссис Код спит очень крепко. Разбудить ее может только очень громкий звук. Мы можем разговаривать.

Да, если бы он мог придумать, что сказать. Ему, конечно, хотелось сказать многое, расспросить поподробнее о ее семье, узнать, что она считает важным, какие книги читает, какими людьми восхищается — то есть все, что позволяло узнать, что она за человек… Однако обычай требовал, чтобы он задавал только самые безобидные вопросы, на которые она находила бы столь же безобидные ответы. Он обычно без труда поддерживал такого рода вежливую беседу с другими леди, но сейчас ему хотелось другого. Хотелось вернуть ту задушевность, которая возникла между ними на приеме у леди Пиклер.

— Еще один холодный день, — наконец сказал он.

— Да, — сказала она, — сегодня очень холодно.

— Как вы поживали после празднества у леди Пиклер?

— Спасибо, хорошо. А вы?

— Хорошо, — пробормотал он. — Как мило, что вы об этом спрашиваете.

Она опустила глаза, остановив взгляд на своих руках, сложенных на коленях..

— Это сущий пустяк по сравнению с добротой, которую вы проявили к моей подруге миссис Код. Не могу передать, как я вам благодарна, капитан Локтон. Я ваша должница…

— Дело не стоит благодарности, — смущенно сказал Нед. Он не хотел, чтобы она благодарила его. Он сделал только то, чего требовала простая порядочность. — Лучше забыть об этом инциденте.

— Боюсь, что я не смогу этого сделать.

Он удивился. Большинство людей с радостью приняли бы предложение не считать себя в долгу.

— Миссис Код слишком много для меня значит, чтобы я могла принять как должное любой акт доброты по отношению к ней.

Он взглянул на нее, уже позабыв о своей неловкости, и понял, что она сказала это не потому, что в свете так следовало отвечать, а потому, что она искренне любила свою странную компаньонку.

— Миссис Код повезло, что у нее есть такой друг, — сказал он.

Вместо того чтобы покраснеть и возразить, Лидия рассмеялась.

— Ей не так повезло со мной, как мне с ней. Какая еще дуэнья будет так своевременно дремать, когда знает, что я хочу поговорить с кем-то один на один? — Она кивком указала ему на миссис Код, губы которой — он был готов поклясться в этом — дрогнули в улыбке, исчезнувшей с ее лица так быстро, что он подумал, будто это ему привиделось. Ему показалось, что она притворяется спящей.

Леди Лидия снова продемонстрировала необычайную искренность…

И тут до него дошел смысл слов леди Лидии. Она только что сказала, что хотела бы поговорить с ним наедине. Он взглянул на нее, и в этот момент, постучав в дверь, вошел ливрейный лакей. Он подал ей визитную карточку на серебряном подносе. Взглянув на нее, она кивнула.

— Проводи их, пожалуйста, сюда, Джеймс.

Как только лакей вышел, она спросила:

— Капитан, вы знаете миссис Джонас Пендергаст и ее дочерей: миссис Сэмюел Баллард и миссис Фицхью-Хилл?

— Нет. Не имел удовольствия познакомиться с ними.

— В таком случае я сочту своей приятной обязанностью исправить это обстоятельство, — сказала она и поднялась на ноги в тот самый момент, когда лакей открыл дверь и в гостиную, шурша юбками, вплыли три дамы, которые протягивали к ней руки, как это делают друзья, приветствуя друг друга.

Он встал с кресла. И они увидели его.

Они опустили руки и с изумлением глядели на него. Потом перевели взгляды на леди Лидию, и он удивился, заметив, что она покраснела. Неужели его визит смутил ее? Не означали ли эти взгляды некоторое неодобрение? А может быть, между ними происходил какой-то разговор, понять который ему, как мужчине, было не дано? Если он и раньше сознавал, что сравнительно мало знает о женщинах, то теперь был вдвойне уверен в этом. Легкость общения с леди Лидией исчезла перед лицом вновь прибывших. Он, конечно, не сомневался в том, что его манеры не вызовут нареканий в любом обществе, но их разговор утратил прежнюю естественность и он сожалел об этом.

Леди уселись в кресла, стали обмахиваться веерами, копаться в ридикюлях, шуршать платьями, искоса бросая на него оценивающие взгляды. Горацио Нельсон тоже, бывало, смотрел на него критическим взглядом в те моменты, когда ему следовало отчитаться в своих действиях, и он стоял под этим взглядом, ничуть не сомневаясь в своей правоте. Но под взглядами трех незнакомых леди он почувствовал себя неуютно.

Как только их познакомили и истекли положенные пять минут для обмена любезностями, он извинился и покинул их компанию, хотя подозревал, что это скорее похоже на бегство. Так старается удрать с дороги шаланда, оказавшаяся на пути у флотилии.

Однако на следующий день он снова явился в городской дом леди Лидии. Явился он и через день, и четыре раза на следующей неделе. И всякий раз его визиты прерывались и укорачивались появлением других визитеров. И все же ему было приятно быть с ней, наблюдать за ее взаимоотношениями с другими людьми, видеть, как часто она улыбается и как спонтанны проявления ее удовольствия и сочувствия.

Высший свет казался Неду искусственным и ограниченным, погрязшим в экстравагантности и излишествах. Он боялся, что ее вкус притупится, если она будет постоянно питаться только чем-то экзотическим, и что она утратит способность чему-то удивляться, если будет заключена в этот узкий круг. Однако о ней ничего такого нельзя было сказать. Она умела полностью отдаться какому-то моменту, разговору или эмоции.

Это было обворожительно. Это было безумно привлекательно.

На следующей неделе он появился у дверей ее дома, прекрасно понимая, что пришел раньше, чем обычно начинают принимать посетителей. Ливрейный лакей взял его карточку и попросил подождать. Он стоял у дверей долго, и ему стало казаться, что его не примут, но неожиданно дверь распахнулась, и открыл ее не лакей, а запыхавшаяся, сияющая леди Лидия в очаровательной шляпке шоколадного цвета и серовато-коричневой накидке на плечах.

— Ах, капитан Локтон! — воскликнула она. — Я как раз собиралась выйти из дома. Надо кое-что купить, утром я совсем забыла это сделать, и вот… Смотрите, мне кажется, выглянуло солнце!

— Да, мэм, — сказал он, наклонив голову и отступая на шаг в сторону, чтобы пропустить ее. — Простите, что я приехал слишком рано.

— Забудьте об этом, — сказала она, спускаясь по лестнице на улицу.

Нед огляделся вокруг. Обычно, когда леди уезжала из дома, снаружи ее ждал экипаж, однако принадлежащего леди Лидии очень заметного ландо с желтыми колесами нигде не было видно. Возможно, ландо ремонтируют. Однако в этом случае, насколько он знал, ее лакей должен был позаботиться о том, чтобы ее ждал наемный экипаж.

— Позвольте мне найти для вас средство передвижения, леди Лидия, — предложил он.

Она огляделась вокруг с явно смущенным видом.

— Ах да. Да. Спасибо.

И тогда он кое-что понял. Она решила отправиться за покупками только после того, как получила его визитную карточку. Он вел себя слишком напористо, его внимание было слишком заметным, и она не хотела поощрять его далее. Он замер, удивленный тем, что, поняв это, испытал острую боль.

Он шагнул на дорогу и поднял руку. Кучер наемного экипажа, поджидавший клиентов за воротами, отделяющими территорию, относящуюся к резиденции, поднял кнут в знак согласия и направился к ним. Нед повернулся к леди Лидии с вежливой улыбкой.

Он посадит ее в экипаж, но не вернется в ее дом. Он увидится с ней на различных светских раутах, и этого будет достаточно.

Этого будет достаточно.

Наемный экипаж, качнувшись, остановился рядом с ними. Он открыл дверцу до того, как кучер успел выдвинуть ступеньки. Ни слова не говоря, Нед протянул руку, и она положила свою руку на его предплечье. Даже сквозь сюртук и рукав сорочки он чувствовал прикосновение каждого ее тонкого пальчика. Она ухватилась за него крепче, и он заглянул в ее лицо.

Она смотрела на него вопросительно. Между темными бровями появилась тонкая морщинка. Он не знал, что сказать и как объяснить свои действия. Он стоял, потрясенный чувством утраты, чуждым ему, но от этого не менее острым.

— Капитан? — сказала она как-то нерешительно.

— Да, мэм? — умудрился ответить он.

— Я… Миссис Код прилегла вздремнуть и… Видите ли, сегодня вечером я пригласила друзей к ужину, и мне не хотелось бы лишать мой обслуживающий персонал лишней пары рук — моего ливрейного лакея Джеймса… — Она глотнула воздуха, и ее фиалковые глаза испытующе заглянули в его глаза. — Поскольку вы все равно пришли ко мне с визитом, то… если у вас нет никаких неотложных дел… — Она не закончила фразу и закусила нижнюю губу, чувствуя себя униженной.

И тут его осенило: она хочет, чтобы он сопровождал ее.

Она вовсе не пыталась отбить у него охоту интересоваться ею. Напротив. Она вышла из дома, надев шляпку и накидку, надеясь, что они смогут провести некоторое время вместе и поговорить, чтобы им не мешали визитеры. Вот почему она так запыхалась. Вот почему ее не ждал кучер. Вот почему она так густо покраснела.

Она лихорадочно глотнула воздуха и отвела глаза.

— Конечно, у вас масса других дел.

Он слишком долго стоял молча. Она покраснела до корней волос, на глаза от обиды навернулись слезы. Она буквально бросилась в экипаж и, крикнув: «Джеймс! Помоги мне!» — протянула руку, чтобы захлопнуть дверцу.

Он опередил ее и, повернувшись, сказал приближающемуся ливрейному лакею:

— В этом нет необходимости, Джеймс. Я буду сопровождать леди Лидию. Если, конечно, она позволит мне.

Лакей искоса взглянул на свою хозяйку. Леди Лидия снова покраснела, хотя на сей раз не так ярко, и кивнула.

— Спасибо, — тихо сказал ей Нед и закрыл дверцу экипажа. Потом он обошел экипаж и сел в него с другой стороны.