У Лорен захватило дух, когда она увидела Ника в черном смокинге, белой рубашке и черном галстуке-бабочке.

— Ты великолепно выглядишь, — прошептала она.

Он тоже даром времени не терял, с восхищением огладывая ее прекрасное лицо, блестящие волосы, уложенные в замысловатую прическу, покрытые легким загаром груди в низком декольте облегающего фигуру бархатного платья с разрезом сбоку чуть выше колена.

— Тебе не нравится? — спросила Лорен, отдавая Нику черную бархатную накидку с белой шелковой подкладкой.

— Я их люблю, — сказал Ник, вновь остановив взгляд на ее груди.

И Лорел зарделась, поняв смысл его слов.

Отель «Уэстинг» располагался в великолепном «Ренессансном центре» Детройта. В честь бала лестница до самого входа в отель была застлана красным ковром, а по обеим сторонам от него расположились телевизионные камеры.

Едва лимузин Ника остановился, как газетные репортеры тут же насторожились. Швейцар отеля спустился и поочередно открыл двери роскошной машины. Взяв Лорен под руку, Ник повел ее вверх по лестнице. С обеих сторон заработали телекамеры и фотоаппараты.

Первым, кого увидела Лорен, войдя в переполненный бальный зал, был Джим. Он их тоже заметил и с нескрываемым торжеством смотрел, как они идут к нему. Однако, когда Джим протянул руку Нику, тот помедлил, прежде чем пожать ее. Лорен не могла не заметить этого.

— Что-то ты рано вернулся из Чикаго, — заявил Джим, делая вид, что ничего необычного не происходит. — Интересно знать, почему?

— Кто-кто, а ты отлично знаешь почему, — мрачно отозвался Ник.

Брови Джима поползли на лоб, однако он оставил Ника в покое и обратил свое внимание на Лорен.

— Я бы сказал тебе, как великолепно ты выглядишь, но боюсь, что Ник с трудом подавляет желание выбить мне сразу все зубы.

— За что? — не поняла Лорен и посмотрела на посуровевшее лицо Ника.

Джим с ухмылкой ответил:

— Это имеет отношение к тем двум дюжинам роз, что я прислал тебе, и поцелую, которому он стал свидетелем. Ведь он забыл о девушке, в которую я был так влюблен, что боялся попросить ее стать моей женой. Устав от моей нерешительности, он послал Эрике две дюжины роз….

Ник рассмеялся и от всей души пожал руку Джиму.

— Ну и ублюдок…

Этот вечер стал для Лорен настоящей волшебной сказкой, наполненной волшебными ароматами, волшебными огнями и волшебной музыкой. Весь вечер она танцевала с Ником или просто стояла рядом с ним, и он знакомил ее со всеми, кого знал сам, а знал он почти всех в этом огромном зале.

Едва они выходили из танцевального круга или останавливались, чтобы взять бокалы с шампанским, как их тотчас окружало множество людей. Лорен понимала, что Ника любят и уважают, и она, хоть это было и нелепо, гордилась им. И он тоже гордился ею… Лорен не сомневалась в этом ни на минуту. Она ощущала это в его ласковой улыбке, с которой он представлял ее своим знакомым, и чувствовала по властному жесту, когда он обнимал ее за талию.

— Лорен!

Это было уже после полуночи.

— Ммм? — улыбнулась она.

— Кажется, нам пора…

Лорен заглянула в серые глаза Ника и сразу все поняла. Она лишь кивнула в ответ и, не сказав ни слова, позволила ему увести себя из зала.

Едва она подумала, что это лучшая ночь в ее жизни, как знакомый голос испугал ее до дрожи в коленях.

— Ник, — услышала она голос Филиппа Уитворта и сразу же увидела вежливую маску на его лице, — приятно видеть тебя здесь.

У Лорен кровь застыла в жилах. О нет! Не сейчас! Не здесь! Боже, спаси и помилуй…

— Кажется, мы не знакомы с твоей дамой, — продолжал Филипп, обратив вежливо-вопросительный взгляд на Лорен, которая с трудом удержалась от вздоха облегчения.

Она перевела взгляд с Филиппа на Кэрол Уитворт, потом на Ника. Мать и сын смотрели друг на друга как чужие. Стройная, по-королевски величественная блондинка и высокий темноволосый мужчина, у которого были в точности такие же серые глаза, как у нее. Не проявляя особого дружелюбия, но вежливо Ник представил их как «Филиппа Уитворта и его жену Кэрол».

Через пару минут они уже были в лимузине, и Лорен почувствовала, что Ник не сводит с нее глаз.

— Что случилось? — удивленно спросил он.

Лорен перевела дух.

— Я знаю, что Кэрол Уитворт — твоя мать. Мэри сказала мне несколько дней назад.

На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Да, она моя мать.

— Если бы я была твоей матерью, — прошептала Лорен, отвернувшись, — я бы гордилась тобой. Каждый раз, глядя на тебя, я бы думала, какой у меня красивый, умный, сильный…

— …возлюбленный.

И Ник обнял Лорен, притянул к себе и принялся покрывать нежными поцелуями ее лицо.

Лорен запустила пальцы в его густые темно-каштановые волосы.

— Я люблю тебя, Ник.

Он облегченно вздохнул.

— Я уж думал, ты никогда этого мне не скажешь.

Прижимаясь к Нику, Лорен понимала, что нельзя долго скрывать от него свою тайну. Филипп Уитворт не выдал ее при неожиданной встрече. Лорен, естественно, обрадовалась, но скоро радость вновь уступила место страху. Сделав вид, будто она не знакома с Филиппом и Кэрол, Лорен стала участницей лжи, которая унижала ее возлюбленного в их глазах. Страх заполонил ее душу. Потом, когда они устанут от любви, она все-все скажет ему. Надо обязательно все ему рассказать, пока она совсем не запуталась в паутине вранья.

Когда они приехали, Ник снял с Лорен накидку и повесил ее на спинку кресла. Потом он расстегнул смокинг и снял его. Лорен ощутила прилив возбуждения. Она отошла к окну, стараясь успокоиться. Ник встал за ее спиной.

— Хочешь выпить? — спросила она дрожащим голосом.

— Нет.

Ник обнял ее за талию и прижал к себе, потом наклонился и поцеловал в висок. Лорен задышала взволнованно и часто, когда он стал целовать ее ухо, шею, а его руки принялись ласкать ее тело. Одну ладонь он прижал к животу Лорен, а другой накрыл защищенную бархатом грудь. Однако бархат не был Нику помехой, и когда его пальцы скользнули за вырез платья, чтобы коснуться ее груди, Лорен словно обдало горячей волной.

Ник развернул Лорен лицом к себе, она больше не сопротивлялась охватившему ее страстному желанию. Он нежно прижал ее к себе. Его губы сначала едва коснулись губ Лорен, а потом он с жадностью приник к ним, раскрыл их языком и стал наслаждаться завоеванным счастьем.

Ощутив бездонную глубину своей любви к Нику и боясь при этом его потерять, Лорен, приникала к нему и стонала от наслаждения, чувствуя его руки на своей спине, на бедрах и возвращая ему ласки.

Где-то в глубине замутненного сознания у Ника мелькнула мысль, что Лорен целует его совсем не так, как целовала тогда, в Харбор-Спрингс, и ласкает иначе, словно знает, как сделать так, чтобы доставить ему большее удовольствие. Но он постарался не думать об этом и не стал сравнивать страстно ласкавшую его женщину с застенчивой девочкой, какой она была в Харбор-Спрингс, пока она не отодвинулась от него и не начала расстегивать пуговицы на его рубашке.

Ник смотрел на изящные руки Лорен, и предательская память тотчас восстановила похожую сценку в Харбор-Спрингс… разве что тогда ему пришлось едва ли не заставить ее расстегнуть его рубашку. Тогда она была совсем неопытной и робкой. Наверное, с тех пор опыта у нее прибавилось.

Сожаление, разочарование окатили Ника ледяной волной, и он накрыл руки Лорен своими ладонями.

— Дай мне что-нибудь выпить, — попросил он, ненавидя себя за свои мысли и за свое отношение к этой прекрасной женщине.

Испугавшись усталого печального голоса Ника, Лорен опустила руки. Она подошла к бару, налила «Бурбона» с водой и подала ему стакан. От нее не укрылось, как он грустно улыбнулся, заметив, что она запомнила, какой напиток он предпочитает.

Лорен ничего не понимала. Однако Ник недолго держал ее в недоумении.

— Давай покончим с этим. Сколько их у тебя было?

Она вопросительно посмотрела на Ника, не понимая, о чем он говорит.

— Кого?

— Любовников.

Лорен не верила собственным ушам. Измучив ее тем, что моральные устои он считал детской чепухой, утверждал, что сексуальная неразборчивость — чуть ли не добродетель, что мужчины предпочитают опытных женщин… вдруг начал ревновать ее. Значит, она ему небезразлична.

Не зная, как лучше поступить, ударить Ника, выгнать или поцеловать, Лорен решила не сразу ставить точку над «i», а сначала немножко его помучить.

Подойдя к бару, она взяла бутылку белого вина.

— Количество имеет значение? — спросила она с самым наивным видом. — В Харбор-Спрингс ты говорил мне, что мужчинам давно наплевать на невинность, что вы, то есть мужчины, предпочитаете опытных любовниц, которые понимают толк в сексе. Правильно?

— Правильно, — с мрачным видом подтвердил Ник, не отводя взгляда от ледяных кубиков в стакане.

— Ты еще говорил, — продолжала Лорен, изо всех сил стараясь не рассмеяться, — что у женщин точно такие же желания и они имеют право их удовлетворять, когда и с кем пожелают. Ты тогда очень горячился, убеждая меня…

— Лорен, — перебил он ее, — я задал тебе простой вопрос. Мне все равно, что ты ответишь, но я хочу знать… Скажи, сколько их было? Скажи, ты испытывала к ним симпатию или тебе было на них наплевать? Или ты использовала их, чтобы забыть меня? Скажи, Лорен. Это никак не отразится на наших отношениях.

Так я тебе и поверила! Ха-ха-ха! Лорен была счастлива как никогда, воюя с пробкой, которая не желала поддаваться.

— Ну, конечно, не отразится, — заметила она, — ведь ты особое внимание уделил…

— Знаю, чему я уделил внимание, — вновь перебил ее Ник. — Сколько?

Лорен стрельнула в Ника взглядом, делая вид, что ей совсем не нравится его тон.

— Только один.

Страдальческий огонь полыхнул в глазах Ника, и он весь напрягся, словно его ударили.

— Ты… Ты любила его?

— Думала, что любила, — как ни в чем не бывало, отвечала Лорен, все еще занимаясь пробкой.

— Ладно, забудем о нем, — потухшим голосом сказал Ник.

Только теперь он заметил тщетные усилия Лорен открыть бутылку и отправился ей на помощь.

— И ты сможешь о нем забыть? — спросила Лорен, с восхищением глядя, как он одним движением расправился с пробкой.

— Смогу… Когда-нибудь.

— Что значит «когда-нибудь»? Ты сам говорил, что нет ничего плохого, если женщина удовлетворяет свои естественные потребности…

— Я знаю, что говорил, черт подери!

— Почему же ты злишься? Или ты лгал мне?

— Не лгал, — сказал он, ставя бутылку и доставая из бара бокал. — Тогда я в это верил.

— Почему?

— Потому что мне было удобно в это верить, — признался он. — Тогда я тебя не любил.

Лорен показалось, что она любит его все сильнее и сильнее.

— Хочешь, я расскажу тебе о нем?

— Нет, — как будто испугался Ник.

Ее глаза блеснули, но на всякий случай Лорен отошла подальше.

— Тебе бы он понравился… Высокий, красивый, смуглый. Очень элегантный, опытный и умный. За два дня ему удалось сломать мое сопротивление и…

— Хватит, черт подери!

Ник был вне себя от охватившего его отчаяния.

— Его зовут Джон.

Ник повернулся к Лорен спиной.

— Не хочу ничего слышать!

— Джон Николас Синклер.

Неожиданно Ник ощутил такое блаженство, что не знал, как с ним справиться. Он повернулся к Лорен, которая стояла посреди комнаты. Она была похожа на ангела, хотя черный бархат ее облегающего платья не должен был бы сочетаться с образом воздушного небесного создания, более того, ангел провоцировал Ника на решительные действия. Удивительная красавица, излучающая сладострастие каждым движением своего стройного юного тела. Но было в ней и нечто такое, что уберегало ее от ни к чему не обязывающих притязаний мужчин.

И эта женщина любит его…

Он может сделать ее своей любовницей. Может сделать своей женой. В душе Ник знал, Лорен может быть только его невестой, потому что иначе он растопчет ее гордость. Свое прелестное тело она отдала одному ему. Не может же он принять такой бесценный дар и в ответ сделать ее своей тайной или не тайной любовницей. Пусть Лорен еще очень молода, но она любит его, и ей хватит мудрости не играть с его жизнью. А еще она упрямая, смелая и мужественная и может постоять за себя. Это он понял за последние недели, которые нелегко ему дались…

Ник долго смотрел на Лорен, ничего не говоря, потом тяжело вздохнул.

— Лорен, — торжественно произнес он, — я хочу иметь четырех дочерей с косящими синими глазами и в очках на их симпатичных носиках. И еще мне очень нравятся твои волосы цвета меда. Если бы ты могла… — Он увидел, как слезы радости наполняют глаза Лорен, и прижал ее к себе так крепко, как только мог, разделяя все ее чувства. — Радость моя, не плачь. Пожалуйста, не надо, — шептал он, целуя ее лоб, щеки, подбородок, губы…

Напомнив себе, что для Лорен это всего лишь вторая ночь в постели с мужчиной и он не должен быть слишком напористым, Ник поднял ее на руки и понес в спальню.

Не отрываясь от губ Лорен, он прижимал ее к себе, и у него перехватывало дыхание от предвкушения счастья обладать ею. Когда он разделся, Лорен тоже разделась, то и дело вспыхивая под его неотрывным жгучим взглядом. Но когда последний кружевной лоскуток упал к ногам Лорен, она подняла голову, и Ник не увидел на ее лице даже тени стыда.

У Ника немного дрожали руки от переполнявшей его нежности, когда он брал ее лицо в свои ладони. Много недель она бескомпромиссно отвергала его и холодно воспринимала все его покушения на ее тело, а теперь смотрела на него с нескрываемым обожанием. В ее глазах светилась любовь, такая любовь, что он вдруг почувствовал робость и ни с чем не сравнимую гордость, потому что сумел вызвать подобное чувство.

— Лорен, — прошептал он, — я так люблю тебя.

В ответ она обвила шею Ника руками и, обнаженная, прижалась к его крепкому напряженному телу, зажигая в его жилах такой огонь страсти, который прежде и не снился ему. Пытаясь сдержать себя, он наклонился к ней и поцеловал, и она раздвинула влажные трепетные губы… Ник хотел лишь выразить ей свою нежность, но поцелуй затянулся, и он потерял контроль над собой. Со стоном он положил Лорен на кровать и, повернув на спину, принялся ласкать и целовать ее, забыв обо всем на свете.

Лорен тоже потеряла голову, но все же где-то в самой глубине сознания у нее промелькнула мысль, что Ник совсем не такой, как был в Харбор-Спрингс. В Харбор-Спрингс он обращался с ней как маэстро, в совершенстве владевший искусством обольщения, а сейчас, лаская и возбуждая ее, он был — мучительная нежность и бесстыдное почтение. В Харбор-Спрингс Ник отлично контролировал себя, а сейчас он потерял голову, почти как и сама Лорен.

Он целовал ее груди, ласкал губами ее затвердевшие соски, и Лорен забыла обо всем на свете, кроме его прикосновений. Она гладила его плечи, затылок, прижимала к себе его голову и шептала, все время шептала одно и то же:

— Я хочу тебя, Ник! Я хочу тебя!

Ник тоже не молчал, и его страстные слова воспламеняли Лорен, кружили ей голову, проникали в самую душу. Каждое прикосновение его пальцев и губ уводило ее все выше и выше, туда, где нет ничего кроме красоты и любви.

Когда Ник раздвинул ноги Лорен, она застонала, но не отодвинулась от него, а, наоборот, подалась ему навстречу, и Ник прижался губами к ее губам.

— Двигайся, родная, двигайся вместе со мной, — прошептал он ей на ухо, и, когда Лорен послушалась его, он вошел в нее весь, до конца.

Лорен не задумываясь подчинялась ритму его движений, с каждым разом все более приближаясь к тому беспредельному наслаждению, которого жаждало ее воспламененное страстью тело. На мгновение замерев, она не сдержала мучительный стон, вырвавшийся из ее груди, и Ник все понял. Покрепче обняв ее, он последним движением присоединился к ней в благословенном забвении.

Рано утром Лорен разбудил телефонный звонок. Перегнувшись через Ника, она взяла трубку.

— Это Джим… Тебя, — сказала она, подавая трубку Нику.

Коротко поговорив с Джимом, Ник спрыгнул с кровати и пригладил волосы.

— Придется лететь в Оклахому, — сказал он с сожалением. — Несколько месяцев назад я купил там нефтяную компанию у человека, который уволил всех своих рабочих. Мои люди попытались заключить с ними новые договоры, но они привыкли к тому, что обещания обычно не выполняются. Поэтому рабочие требуют меня, а иначе грозят устроить забастовку.

Говоря это, он успел надеть брюки и взялся за рубашку.

— Завтра увидимся на работе, — пообещал он, уже стоя возле входной двери.

Ник крепко обнял Лорен, поцеловал долгим страстным поцелуем и неохотно отпустил.

— Даже если мне придется провести в самолете всю ночь, завтра я прилечу. Обещаю.