Лед. Он повсюду, он полностью закрывал землю. Если уж совсем точно — ровно девяносто восемь процентов земли. Тут было столько льда, что если бы он вдруг растаял разом, то воды Мирового океана поднялись бы на двести футов — достаточно, чтобы затопить береговые линии всех континентов. В Америке исчезли бы Вашингтон, округ Колумбия, Балтимор, Филадельфия и Нью-Йорк, а штат Флорида затопило бы полностью. И все восточное побережье — тоже. Да что там Америка, все остальные страны и города — Лондон, Копенгаген, Осло и Бангкок, за исключением немногих — оказались бы под водой. Пока что это еще не стало трагической реальностью, но с учетом глобальных изменений климата на планете вполне могло произойти.
Только не сегодня.
Ивонн Сегур проверила температуру воздуха. Минус тридцать по Фаренгейту. У них выдалась еще относительно теплая ночь, если сравнить с другими антарктическими базами. Но недостаточно теплая, чтобы обойтись без специального многослойного нижнего белья, уж не говоря о верхней одежде, разработанной для сверхнизких температур, а именно парки.
Ивонн посмотрела на себя в зеркало. Прямо снежный человек какой-то, а не женщина. Ярко-оранжевая парка, чтобы человека было видно издалека, с большого расстояния и даже в сероватой туманной дымке, что постоянно окутывала окрестности. Но только не ночью. Ночью вообще ничего не разглядеть.
— Ты чего там делаешь, Айви?
Она вздрогнула, обернулась.
— Господи, Николя, ты меня напугал.
Француз вошел в помещение с бокалом вина в руке. Он почти не расставался с ним.
— А все наши удивляются, куда это ты запропастилась, — сказал он. — И я тоже.
— Еще бы, — пробормотала она в ответ. Последние несколько недель Николя из кожи вон лез, чтобы убедить ее бросить своего дружка, находившегося на расстоянии тысяч миль отсюда. Пока что это ему не удавалось.
— Могу помочь тебе вылезти из этого костюма, — сказал он с акцентом, особо подчеркивая последнее слово. Подошел и взял со столика толстые перчатки. — Зачем это ты вообще в него вырядилась, а?
— Для выхода.
— Куда? На улицу? О чем это ты, черт возьми?
Оба знали, что выходить на улицу ночью здесь не просто глупо — смертельно опасно. Она вырвала у него из рук перчатки.
— Вон! Пошел отсюда! Или у тебя до сих пор проблемы с английским?
Он смотрел с нескрываемым любопытством.
— Играешь со мной, да? — Протянул руку, ухватил застежку молнии на парке. — Потому как если ты… — Потянул застежку, молния раздвинулась на дюйм. Айви усмехнулась:
— Ну когда ты наконец поймешь?
Николя рассмеялся.
— Никогда, наверное.
Молния раскрылась еще на несколько дюймов.
— Я же говорила тебе. У меня есть друг. Парень.
— А я говорил тебе, мне на это плевать, — пробормотал он и раздернул молнию до конца.
— Но что подумают остальные? Почему нас до сих пор нет?
— Да пусть думают что хотят. Все уже пьяные.
— Это ты пьян.
Николя поставил бокал на стол и, запустив руки под парку Айви, крепко обнял ее за талию.
— Похоже, ты удивлен, что я позволила тебе зайти так далеко?
— Еще как, — пробормотал в ответ Николя. И, весь дрожа от возбуждения, поцеловал ее в шею, за ухом. — Никогда раньше не позволяла заходить так далеко…
Сегур обняла его за шею.
— Может, я просто ждала подходящего момента.
И с этими словами она вонзила прямо ему в спину, под лопатку, кинжал с острым шестидюймовым лезвием, который до этого прятала под паркой. Николя медленно осел на пол. Айви, хмурясь, смотрела на неподвижное тело и размышляла о том, что при других обстоятельствах не помешало бы им сойтись поближе. Впрочем, теперь нет времени для подобных размышлений. Есть дело, которое надо завершить.
Она взглянула на наручные часы. Все остальные члены экспедиции разойдутся спать не раньше чем через час. Николя, наверное, говорил правду — они сильно напились. Вечера команда базы Ньюмейера проводила по большей части за распитием спиртных напитков, игрой в карты, потом пили еще и еще и лишь иногда — когда пить просто надоедало — отвлекались на прямые свои обязанности — измерение температур и анализ собранных данных.
Кровь Николя Айви вытерла с пола одеялом, затем в него же завернула тело и затолкала этот сверток под одну из коек. Потом застегнула парку на молнию, захватила перчатки и другие необходимые вещи и, выйдя из комнаты, направилась по коридору к загрузочному люку.
— Айви?
Она продолжала шагать.
— Это ты, Айви?
Она обернулась.
— Доктор Марш, вы уже считали показания со спутников?
— Не совсем, то есть не до конца, — пробормотал он в ответ. — Ты, случайно, Николя не видела?
— Как раз собираюсь встретиться с ним у дальнего входа. Там проблема с одним из лифтов. Хочет, чтобы я взглянула.
— Могу прислать Малькома, если хочешь.
— Нет необходимости. Думаю, мы с Николя вполне справимся вдвоем.
— Хорошо, — кивнул доктор и вдруг спросил: — Все в порядке? В последнее время ты стала какой-то нервной…
— Слишком много дел и проблем, есть над чем поразмыслить, — ответила она, с тревогой наблюдая за тем, как Марш потянулся к ручке двери, за которой находилось помещение, где она убила Николя.
— Да, у всех нас наблюдается то же самое, — протянул доктор Марш и открыл дверь.
— Позже поговорим, — заметила она и, развернувшись, зашагала по коридору. Сердце тревожно и громко билось в груди под паркой. Она старалась отойти как можно дальше, прежде чем он заметит, что произошло с Николя.
— Айви!
Она так и застыла на месте.
— Да?
Обернулась, полезла под парку за пистолетом. Дрожащие пальцы сомкнулись на спусковом крючке.
— Это твое? — Он держал в руке какой-то предмет.
В сумеречном освещении коридора Айви никак не могла разобрать, что это такое. Щелкнула предохранителем.
— Что там у вас? — Она судорожно перебирала в уме все возможности и варианты. Может, она забыла выдернуть нож из трупа? Никак не удавалось вспомнить…
Марш шагнул и оказался в свете лампы. Только тут она увидела, что он держит в руке бокал Николя.
— Вообще-то это довольно невежливо и глупо, вот так разбрасываться хорошим добрым мерло. Следующая поставка морем ожидается только через месяц.
— Постараюсь принять это к сведению, — сказала Айви. Обычно любые замечания она принимала в штыки, но обстоятельства требовали сдержанности.
Путь по коридору показался бесконечным. И вот наконец она добралась до двери в шлюзовую камеру, приблизила лицо к запорному устройству, чтобы то сканировало сетчатку ее глаз. Замок щелкнул, дверь отворилась, она вошла в камеру. Там она натянула перчатки, плотный шлем, надела специальные защитные очки, словом, сделала все, чтобы защитить особо чувствительные участки кожи лица и рук, когда откроется наружная дверь. Тридцать ниже нуля — это, конечно, не самый страшный вариант, бывало и хуже, весь вопрос только в том, сколько времени ей придется пробыть на холоде.
И вот с шипением дверь шлюза отползла в сторону, и взору ее предстал ледяной полярный пейзаж. На миг Сегур засомневалась в успешном исходе дела — что, если шум, который она поднимет, услышат члены команды Ньюмейера? А впрочем, неважно. Все перепились, все равно не успеют среагировать.
В свете ярких ламп, что свисали с потолка над головой, был виден транспорт, на котором собиралась ускользнуть Айви, — специально разработанный для условий Арктики красный гусеничный снегоход фирмы «Пистон Були». Она сбежала к нему по настилу, открыла боковую дверцу, влезла в кабину. Повернула ключ зажигания, который никогда не вынимали из замка, прислушалась к сердитому ворчанию мотора — ну прямо как медведь, которого вывели из спячки.
Айви сдала назад и отъехала от входа в загрузочный отсек по настилу. Затем включила передние фары снегохода и оглядела здание полярной станции, которое раскинулось перед ней во всей своей странной футуристической красоте, — корпус в виде широченной трубы крепился на нескольких высоких изогнутых ножках. Сооружение походило на гигантского белого жука, и вообще все вокруг напоминало кадр из фантастического фильма. Что было близко к истине, поскольку станция изначально предназначалась для работы на окололунной орбите. И нынешнее ее местонахождение было ненамного ближе.
Она сняла перчатки и очки. Вздохнула, глядя, как воздух изо рта моментально превращается в пар. И, вся дрожа от холода, включила в снегоходе отопление. Потом полезла во внутренний карман парки, достала из него устройство, напоминающее маленький переносной радиопередатчик, с той разницей, что у этого вытянулся на передней панели целый ряд кнопок. Надавила на первую и увидела, как в нижней части полярной станции загорелся маленький красный огонек.
Вот оно. Крохотная красная точка вдалеке.
Мысленно Айви представила, что вскоре будет происходить с людьми внутри. В том числе и с Ньюмейером. Ощущение нехватки воздуха. Помутнение в глазах. Тошнота, которая вскоре превратится в просто невыносимую тошноту. Мышечные судороги. Кровотечение из носа. Жжение в легких. А затем — смерть.
Она взглянула на часы. Еще десять минут — и вся станция наполнится ядовитой воздушной смесью. Оставалось только ждать. Почему она не захватила с собой какую-нибудь книжку?..
Снова взглянула на часы. Осталось девять с половиной минут. Время тянулось с удручающей медлительностью. Как такое возможно? Примерно то же самое ощущение испытала она на задании в Гонконге — тогда то было худшее, самое мучительное ожидание из всех в ее жизни. Там она изображала проститутку, вступила в связь с британским дипломатом и отравила его бокалом вина. Первые несколько минут наблюдала за тем, как он судорожно хватает ртом воздух, и едва сдерживалась, чтобы не броситься к телефону и вызвать «Скорую». Но разум возобладал над чувствами, и она заперла его в ванной.
Сегур ждала, когда он наконец умрет, и время показалось ей вечностью. Она до сих пор помнила, как он, задыхаясь, скребся и царапался в дверь. Ужасно… Лишь через час шум в ванной наконец стих. Она вытерла слезы, поправила макияж и вышла на улицу, молясь о том, чтобы больше ей не приходилось выполнять такие задания. И вот вам, пожалуйста, всего через несколько месяцев оказалась примерно в такой же ситуации. Можно было сколько угодно лгать самой себе и оправдываться. Но истина состояла в том, что она обречена на эту работу, как обречены теперь на смерть люди, задыхающиеся на полу полярной станции.
Прошло десять минут. За это время ни одна из дверей станции не открылась, а это означало, что ни один из ее обитателей не избежал своей участи. И вот она нажала на вторую кнопку на панели и активировала тем самым мощную внутреннюю систему вентиляции, встроенную в станцию. Полное очищение воздуха займет всего несколько минут. Возбуждение понемногу прошло, Айви сидела в теплой кабине снегохода, слушала тихое урчание мотора, и ее начало клонить в сон. Она приказала себе: не спать! Затопала ногами, захлопала в ладоши и даже попыталась спеть песенку, слышанную по радио накануне. Веки так и норовили сомкнуться, но она то и дело напоминала себе о важности задания и продолжала бодрствовать.
И вот наконец Айви надавила третью кнопку на приборе, та приводила в действие датчик, способный определить, пригоден ли воздух на станции для дыхания. Ответ должен был высветиться специальным маячком, закрепленным у основания сооружения.
Вот он моргнул желтым. Условия до сих пор неприемлемые.
Айви тяжко вздохнула и уже не в первый раз пожалела, что не захватила с собой книжки.
— Ну давай же! — взмолилась она. — Дай мне зеленый!
И словно по волшебству, в тот же миг загорелся зеленый огонек. Всего-то и надо было, что попросить как следует.
Она двинулась на снегоходе вперед, к зданию, переключила рычажок на приборной доске, чтобы опустить настил. Вход был освещен изнутри, светился и сиял так зазывно, точно приглашал в рай. Но Айви знала: то, что ждет ее внутри станции, будет мало походить на рай. Совсем даже наоборот…
Сегур взялась за ручку, отворила дверцу и выпрыгнула из кабины снегохода прямо в снег. А потом, оскальзываясь на каждом шагу, побежала к настилу. Немного замедлила шаг. К чему спешить? Ведь там ее никто уже не ждет.
И вот она подошла к шлюзовому отсеку, компьютер сканировал сетчатку ее глаз и разрешил войти. Она вышла в коридор, и тут ее вдруг охватил страх. А что если датчик поврежден? Что, если зеленый свет зажегся случайно и вся станция представляет собой смертельную ловушку? Все равно уже слишком поздно.
— Эй, есть тут кто? — окликнула Айви. И прислушалась к своему голосу, что эхом разнесся, отталкиваясь от металлических стен коридора. Ответа не было. Вот если бы кто откликнулся, то был бы шок. И при одной только мысли об этом ее пробрала дрожь. Точно ступила на борт населенного призраками судна.
В конце коридора открывался вход в главное жилое помещение. Обычно там всегда бывало очень оживленно. Но только не сегодня. Кругом, на диванах, креслах, просто на полу, лежали неподвижные тела — словно всю станцию околдовала какая-то ведьма, наслала на ее обитателей сон. Только все эти люди не спали, они были…
— Х-х-х-х-с-с-с-с…
Айви чуть до потолка не подпрыгнула. Огляделась, чтобы понять, откуда исходит этот звук, может, какая-нибудь труба отошла от стены или в воздушном шаре из тех, что запускают для наблюдения за погодой, образовалась дырочка и из него выходит воздух. Похожий звук. Выходит воздух, это точно. Или, скорее…
— Х-х-х-х-х-с-с-с-с-с…
Айви резко развернулась, поняв, что источник загадочного звука находится за спиной.
— Нет, — произнесла она вслух. — Этого просто не может быть…
Звук исходил от членов команды. Они все еще были живы — правда, едва. Она осторожно приблизилась к одному из тел. Наклонилась, опасаясь, что этот полуживой человек вдруг вскочит, набросится на нее, как какой-нибудь зомби из фильма ужасов. Но он лежал тихо и неподвижно, лишь грудь под синим свитером слабо вздымалась и опускалась. Да, печальное зрелище, ничего не скажешь. Айви успела привязаться почти ко всем членам команды. Но теперь, несмотря на ее растущее сострадание к ним, все они должны умереть.
Она полезла в карман парки за пистолетом. Его там не было. Что такое? Неужели потеряла, выронила где-то снаружи? Она с трудом подавила желание бежать к снегоходу и проверить, не оставила ли пистолет там. Но мысль о том, что некротоксин скоро выветрится и, вернувшись, она застанет команду живой и в ярости, ее остановила.
Нет, не годится. Нужно найти какое-то другое решение. И быстро!
Айви вбежала в кухню и начала шарить в ящиках в поисках ножа. Вернее, ножей. С их помощью удастся умертвить хотя бы нескольких человек. При мысли о том, что предстоит сделать, ее затошнило. Ведь все должно было пройти гладко и безболезненно — пускаешь на расстоянии ядовитый газ, и все до одного умирают. Быстро и безболезненно. По крайней мере для нее. А теперь…
— Х-х-х-х-х-х-х-с-с-с-с-с-с…
Шипящий посвистывающий звук нарастал в соседней комнате. Отчего так получилось, подумала она. Может, газовая смесь оказалась недостаточно мощной, или… Впрочем, какое теперь это имеет значение?
Она выложила на стол перед собой шесть ножей, повернутых режущей поверхностью вправо, выложила «по росту», от самого маленького до большого. Взяла один из середины и стала размышлять, как лучше действовать. Нанести удар прямо в сердце? Или перерезать горло? Ко всему она привыкла подходить серьезно и с научной точки зрения, но сейчас как-то не очень получалось. Ведь она знала этих людей, слушала их рассказы о семьях, о планах на будущее. И вот теперь она положит всему этому конец.
— Х-х-х-х-х-х-х-х-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с…
— Нет, с этим надо покончить раз и навсегда, — твердо сказала она себе. Ведь другого выхода у нее просто нет. «Черные Фемы» сказали свое слово, и она должна помочь господину осуществить план.