С началом учебного года начались и утренние строевые занятия в составе училища. Дождливая осень почти всегда встречала нас на плацу. Гарнизон еще не перешел на зимнюю форму одежды, но на строевую мы выходили в шинелях. Частенько сыпал холодный дождь, и за час тренировок шинели тяжелели от мелкой пороши, тульи фуражек темнели и капли скатывались прямо за шиворот.

Начиналось все с одиночных занятий, когда каждый из нас, двигаясь по квадрату, отрабатывал строевой шаг под мерные удары большого барабана, а заканчивалось прохождением торжественным маршем побатальонно под «Прощание славянки». Новоиспеченный четвертый курс — теперь третий взвод, — как водится, только имитировал строевой шаг, на ходу рассказывая друг другу анекдоты.

Как правило, девятая рота, никогда не отличавшаяся подтянутостью и молодцеватостью, проходила демонстративно едва поднимая ноги, но в тот раз вдруг что-то случилось, и мы пошли в полную силу.

«Что случилось с вами, девятая рота? Лучше всех прошли!» — неожиданно для всех громко одобрил через любимый мегафон наше прохождение полковник Ашихмин. Иван Фомич, гордый за свою роту, не поворачивая головы, отчетливо произнес: «Щас споем, вообще офуеете».

Ашихмин оторопел от такой наглости «Бздыня» и хотел было одернуть его, но звонкие голоса запевал не дали ему это сделать. «Наверх вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает! — затянули они, и тут же остальные громко и дружно подхватили: — Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!!» Почему-то всегда с особенным смаком возглашали: «Прощайте, товарищи! С Богом, Ура!»

Из наградного листа на гвардии старшего лейтенанта Ашихмина Степана Георгиевича, 1921 года рождения, командира роты 770 сп 204 стрелковой Витебской дивизии:

«В Красной армии с 19.09.1939 года. Участие в Великой Отечественной войне с 6.04. 1942 года. Ранения и контузии: 1.08.1942 г., 7.12.1942 г., 13.11.1943 г., 21.03.1944 г.

Ранее награждался: орден Красной Звезды, орден Боевого Красного Знамени.

Описание подвига: 22.04.1944 года в районе железнодорожного моста станции Гордэнэ Латвийской ССР его рота отразила две контратаки противника, поддержанного танками и самоходными пушками. Противник, потеряв до 30 немецких захватчиков, откатился назад. В напряженный момент боя старший лейтенант Ашихмин лично поднял красноармейцев с криком «ура». Мощным огнем своего оружия отбросил противника. При прорыве танков противника вглубь нашей обороны тов. Ашихмин не дрогнул, своим огнем продолжил уничтожать автоматчиков противника. Завоеванный рубеж был прочно удержан старшим лейтенантом Ашихминым.

11.10.1944 года при наступлении на дер. Велейнай Литовской ССР рота старшего лейтенанта Ашихмина, преодолев сопротивление, первой ворвалась в деревню, выбила противника, при этом уничтожив до 25 немецких захватчиков. В этом же бою тов. Ашихмин лично уничтожил огнем автомата и захватил пулемет противника.

Достоин правительственной награды — ордена Отечественной войны I степени».

Командир 700 сп 204 сд подполковник Второв 19 октября 1944 года.

Исполнили «Варяга» действительно знатно, но Ашихмин поморщился. Он не любил, когда девятая рота пела эту песню, а пели ее мы всегда с чувством, но чувство это было, скорее, отрицательного свойства.

Дело в том, что исполнялся «Варяг» всегда в качестве протеста. Начальство не любило нашу роту и частенько относилось к нам несправедливо, ругало почем зря, и тогда с гневом и яростью звучало: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!» Обычно это «посвящалось» училищному начальству, но могло относиться и к одному из командиров взводов, и в адрес Селукова — как в защиту всего личного состава, так и отдельного курсанта, и даже в защиту ротного, если того требовала обстановка. В строю кто-нибудь бросал клич «Варяга!», и тогда над плацем разлетались гневные аккорды и слова героической песни. Как-то в сердцах полковник Ашихмин не выдержал и прокричал в ответ в свой любимый мегафон: «Девятая рота, утонул, утонул ваш «Варяг!» Но нет, его вымпелы до сих пор вьются в сердцах выпускников девятой роты.

Обычно мы пели либо «Эх, ты гуляй, гуляй, мой конь, пока не споймают», адресуя ее нашему следующему ротному по прозвищу «Конь», либо «Летят над полем пули, над полем пули, и падают снаряды». Но и эту песню мы извращали до похабности в таком варианте: «Летят над полем пули, а фули пули, коль падают снаряды».

Отношения с новым старшиной сержантом Титовым складывались трудно, несмотря на то, что мы, второкурсники, уже имели некоторые преференции как во внутреннем наряде, так и в ношении формы одежды; у меня, например, появилась офицерская полевая сумка вместо обычной сержантской. Мы стали носить «вшивники» (от слова «вошь») — то есть нательную неуставную одежду. У меня тоже появился шерстяной джемпер с глубоким вырезом, связанный моей бабушкой Анной Григорьевной Марининой по моей же просьбе. Это было удачное изобретение, так как, чтобы выявить вшивники, офицеры приказывали расстегнуть две верхние пуговицы и продемонстрировать нательную рубаху и тельняшку. Наказания курсанты за это обычно не несли, так как носили их поголовно все, но сей вид одежды непременно конфисковывался. Мой джемпер оставался, благодаря вырезу, незаметным очень долгое время. Признаться, впоследствии он был вычислен кем-то из офицеров и был изъят.

Спустя много лет я случайно узнал, что не я был здесь первопроходцем и изобретателем такого рода одежды. Такой джемпер получил название в честь генерала Джеймса Томаса Браднелла, седьмого главы графства Кардиган, которому приписывают изобретение данного предмета одежды с целью утепления форменного мундира.

Сержант Титов относился к нам с предвзятостью, а мы к нему не относились никак. Мы подчинялись, стараясь при этом соблюсти лицо второго курса, и пытались отстоять свои права, если таковые существуют в армии вообще. Старшине это не нравилось, но он посягнул на годами сложившиеся устои курсантской иерархии.

Титов мог сгоряча и не разбираясь объявить строгое взыскание, однако потом, как положительный момент, он не стыдился, вникнув в ситуацию, его отменить, тем самым признав свою ошибку.

Тот наряд по роте складывался для нас с Костей Кож-мяковым тяжело. Во-первых, двое дневальных, вопреки устоям, были назначены старшиной со второго курса и один с первого, притом что первокурснику досталась трудовая зона ответственности, не свойственная младшему — класс ТСП, ленкомната и бытовка, а нам с Костей — санузел и ЦП.

Ночь мы провели, глядя в унитазы — чаши «Генуя» — и старательно отчищая налет мочевины кирпичом. Почти в полном изнеможении мы добрались до вечера и приступили к сдаче наряда, не особо беспокоясь, потому что все сутки только и делали, что драили подведомственные объекты.

Первокурсник, который был дневальным вместе с нами, быстро сменился, а у нас наряд принимал лично сержант Титов. Три часа подряд мы раз за разом приглашали его, чтобы сдать умывальник, и неизменно старшина с невозмутимым лицом колупал ногтем грязные пятнышки на стене, которые на поверку оказывались дефектом кафеля, тер пальцем черные полоски, которые оказывались трещинками в старой плитке, хмуро осматривал блестевший чистотой пол, а затем уходил, так и не приняв работу.

За пятнадцать минут до отбоя мы с Костей решили побороться за свои права и осмелились напомнить старшине об уставном положении, по которому запрещалось задействовать сменившихся дневальных в течение четырех часов.

Титов зловеще и не без ехидства посмотрел на нас и отпустил спать. В двадцать три часа мы, наконец, улеглись, но уснуть не успели. Замкомвзвода Миша Будилов объявил всему взводу: «Поступила команда от старшины выделить двух человек для помощи дневальным в сдаче наряда. — Потом сделал паузу и добавил: — Кожмяков, Бронников, подъем!» Иными словами, мы были назначены в помощь самим себе, чтобы сдать наряд.

В санузле нас уже ждал Титов с изуверской улыбкой на губах. На тот момент в конфронтации мы со старшиной не были, «залетов» также не имели. Для меня до сих пор осталась загадкой причина такого откровенного издевательства.

Примерно в это же время у нас во взводе случилось ЧП училищного масштаба, а именно: драка. Схватились замкомвзвода Будилов и командир первого отделения Леша Зимняков. Конфликт носил затяжной характер, и, в конце концов, нарыв лопнул. Дело было субботним вечером, и в расположении почти никого не было — кто в увольнении, кто в клубе на фильме, кто-то убежал заниматься спортом, — и свидетелей почти не было, а для командования, которое пыталось провести расследование, — так и вообще никто ничего не видел. Появилась версия — «упал с брусьев». Так или иначе, отчислены были оба, а жаль. И тот, и другой были прирожденными десантниками. Спецназ потерял двух потенциальных отличных офицеров.

Заместителем командира взвода стал выпускник Калининского суворовского училища младший сержант Юрий Козлов. Таковым он и оставался до нашего выпуска.