Круговерть времени продолжала затягивать в свою воронку дни и часы, события и даже чувства, отбрасывая их в глубины прошлого. Уехали по замене одни офицеры, на их место прибыли другие. Вместе с Гербичем пополнили ряды командиров групп Саша Загнойко, ставший мне надёжным другом, и Миша Сергеев, с которым я был дружен ещё в училище. Лейтенант Загнойко хотя и был выпускником киевского военного училища, но по духу он был совсем иной. Даже бытовала шутка о том, что надо Загнойко выдать почетный диплом выпускника 9-й роты РВВДКУ. Сергей Лукьянов пополнил ряды штабистов. Тогда же приехал Витя Юшкин, который был определен в соответствии с дипломом в роту спецвооружения командиром группы. Примерно в это же время прибыл прапорщик Горшанов, и его усилиями в части был создан духовой оркестр. На весенней проверке 1982 года они довольно бодро выдували несколько военных маршей и гимн СССР. Обновился и начальник медицинской службы. На эту должность прибыл капитан Бабинец. Уехал старший лейтенант Талалакин. Впоследствии он сделал хорошую карьеру, получил генеральское звание. Погиб нелепо в Москве. Прямо на переходе его сбила машина.

Сравнивать, кто из нас лучше или хуже, некорректно, мы просто были разные. Киевляне — хорошие службисты, на них держалась дисциплина. Рязанцы — разгильдяи в повседневной службе, но в деле задачу свою исполняли наилучшим образом. Майор Федырко полностью оправдал свою кировоградскую репутацию, и даже более того. Ему тут же дали точное прозвище «Федерико Амо-ралес». Я до сих пор не могу понять, за что он меня невзлюбил. Дисциплинарных «залётов» ни у меня, ни у моих подчинённых не было, а все учения я проходил на «отлично». Казалось, был достоин полного игнорирования с его стороны, ан нет — издёвки сыпались на меня при каждой встрече. Я протестовал, как мог, а мог я только смотреть ему прямо в глаза, не отводя взгляда.

Письмо с войны

Здравствуй, Андрюха.

Как я рад был, приехав на новое место в Кандагар. Тут же получил два письма, одно от тебя, второе из дому от мамы. Место тут чудное, много нашего брата, коллектив, на первый взгляд, хороший, дальше посмотрим.

Ротные все молодые, в этом году «лестница» как никогда. Так что Анвар Хамзин стал ротным. Место «хлебное» — куда ни плюнь, везде есть работа. Завтра принимаю роту. Через пару дней в поля — время быстро пролетит. До августа провоюю и вперёд, к тебе, чуть позже я уточню срок этого мероприятия.

Побывал у Людки Широковой, через полтора месяца они уезжают в Союз. Латаев где-то на подходе. Стряпчев (офицер связи в ЗабВО. — От авт.) из Лагодех приехал — едет в Джелалабад. Рудой тут «оператором» (в оперативно-разведывательном отделе. — Прим. авт.) работает. Из ЗабВО народ валит валом. Карнач там же где-то. Вот такие дела, Андрюха.

Пиши скорее, Саня.

Однажды, в конце сентября — начале октября, глубокой ночью сработал сигнал «боевая тревога». Всего в ВС существуют четыре вида боевой готовности: постоянная, повышенная, военная опасность и полная. Для частей спецназа ГРУ третьей — «военная опасность» — не существовало. Иными словами, когда все армейские соединения работали по расчету «военной опасности», для бригады уже начиналась война со всеми вытекающими последствиями, вплоть до боевых действий или отправки разведгрупп первой очереди в тыл потенциального противника.

Я жил на втором этаже в четвёртом, ближнем к части подъезде, и поэтому батальонный посыльный всегда начинал с моей квартиры. Вследствие этого в батальон я всегда прибегал первым, следующим, как правило, был комбат — он жил на пятом этаже. На этот раз посыльный был не в себе. С выпученными глазами он сообщил, что сработало табло «боевая тревога». Это могло означать только одно — начинаются боевые действия. Реальные. Во время отработки занятий и прочих срочных сборах части срабатывал сигнал «учебная тревога». Поцеловав на прощание жену, я через мгновение уже мчался в расположение батальона. Со мной вместе бежали несколько офицеров, в частности Коля Пархоменко, живший со мной на одной лестничной площадке. Лица у всех были сосредоточены и серьёзны. Даже учитывая наш образ жизни, направленный именно на то, что сейчас происходило, на душе было жутковато.

К моему удивлению, бойцы, перекрыв все нормативы, со всем военным скарбом находились уже вне казармы. Окна были плотно завешаны светомаскировкой. Тем не менее я вбежал внутрь. Там, как раненый зверь, ревел и подгонял пинками отстающих солдат рядовой Нечухаев. «Вы что, суки, спите на ходу. Война началась!» — это были самые мягкие и вежливые слова из его лексикона на тот момент. Около года назад он был разжалован из сержантов в рядовые за мордобой. Это было ещё до моего прибытия в часть. Поговаривали, что Нечухаев просто стал крайним, хотя дедовщина в бригаде была, и очень жестокая. Но именно он, а не действующие старшины и сержанты, принял на себя командование батальоном в критический момент.

Следом за мной в казарму ворвался комбат, но на этом всё закончилось. Прибежал посыльный из штаба и сообщил, что система оповещения дала сбой и сигнал сработал ошибочно. С того момента прошло более тридцати лет, но эмоции, которые я испытал тогда, до сих пор вспыхивают во мне, когда я вспоминаю этот случай.

Лето прошло мгновенно. Становилось всё холодней и холодней. На осеннюю проверку приехали начальник штаба округа генерал-полковник Верёвкин-Рохальский и начальник разведки генерал-майор Ерешко. Мне посчастливилось ни с кем из них не встретиться. Говорили, что генерал-полковник вёл себя проще, чем подчиненный ему начальник разведки.

Тогда же Ерешко почтил своим присутствием одну из разведрот во время ночной стрельбы. Общая оценка за подразделение выставляется, исходя из конкретного количества отличных, хороших, удовлетворительных оценок, а также «неудов». Начальник разведки, обнаружив определённую периодичность абсолютно точной стрельбы, и в очередной раз чуть не бегом ринулся на огневой рубеж. Там он обнаружил, что отличная стрельба достигается с помощью НСПУ — ночного стрелкового прицела. Ярости высокого начальника не было предела. Он рвал и метал в праведном гневе, обрушивая всё своё хамство на растерянного командира роты. Жалкие попытки комбата объяснить, что ночной прицел есть штатное вооружение старшего разведчика, и именно при его помощи солдат должен вести огонь в боевой обстановке, ни к чему не привели. И командир батальона, и ротный прямо на месте получили строгие взыскания, а подразделение — неудовлетворительную оценку. Этот инцидент удалось благополучно разрешить в «генеральской» бане, где окончательно, во время беспробудной пьянки проверочной комиссии, были утверждены — отличные и хорошие — результаты сдачи проверки. Так делалось всегда, но, несмотря на это, все предметы сдавались с полной отдачей сил.

Минул год. Свою первую годовщину службы в офицерском звании — день военной разведки — я не помню. Время в армии идёт совсем не так, как в гражданской жизни, отношения между однополчанами тоже. Порой тот, с кем прослужил менее года, кажется тебе другом детства, а уж если этот период в несколько раз больше, так и вовсе становится братом на всю жизнь. Даже если отношения во время совместной службы не всегда были безоблачными.