Первое действие
Картина 1
Старая деревенская изба где-то в Свердловской области. А может быть, и не Свердловской, а Челябинской или Пермской. Не важно. Через заросли малины в палисаднике выглядывают маленькие окна. Некоторые из них кое-как закрыты ставнями, где-то ставни отвалились и стоят прислоненные к бревенчатой стене. На улице жара, а в доме прохладно. Замер цветок на подоконнике, старая мебель все еще кого-то ждет, завешано зеркало на стене, паутина кругом, пахнет сыростью. Входят Кирилл и Алла . Алла рукой нашарила на стене выключатель, щелкает им.
Алла. Света нет. Видимо, отключили. Ну, ты заходи, чего встал-то?
Кирилл. Ты уверена, что тут можно жить?
Алла. Можно-можно. Вон, смотри, вся мебель на месте. И шкаф, и кровать.
Кирилл. Она же старая.
Алла. Кирилл, она не старая, а винтажная.
Кирилл. Какая?
Алла. Хватит притворяться дураком, а? Чемоданы заноси!
Кирилл уходит. Алла ходит по дому, снимает с зеркала ткань, смотрит на себя, поправляет прическу. Входит Кирилл с чемоданами.
Кирилл. Думаешь, мы тут сможем жить?
Алла. У тебя есть другие варианты?
Кирилл. Нет.
Алла. Значит, сможем.
Кирилл. Алла…
Алла. Что?
Кирилл. Скажи, что все это сон.
Алла. Ой, не ной, а? Вот только не ной, я умоляю! Без тебя тошно! Все хорошо будет, слышишь? Это же не навсегда, это же временно. Вот расплатимся с долгами…
Кирилл. Чем расплатимся? Нет у нас больше денег!
Алла. Так заработаешь! Ты же мужик!
Кирилл. Я маркетолог!
Алла. Вот и отлично. Устроишься на местную фабрику. У них там маркетологов точно нет и не было отродясь.
Кирилл. И не будет.
Раздается голос Татьяны: «Эй, паскуды, сволочи, а ну пошли оттудова!»
Кирилл. Это кто?
Алла. Я-то откуда знаю? Иди, разберись.
Кирилл хочет выйти, но сталкивается в дверях с Татьяной .
Татьяна. Ой, здрасьте.
Алла. Вы к кому?
Татьяна. А вы к кому?
Алла. Мы к себе, а вы?
Татьяна. Я думала, ребятишки в дом забрались. Баб Нюра тут жила раньше.
Кирилл. Вы извините, извините.
Алла (Кириллу). Успокойся! (Татьяне.) Мать это моя, понятно?
Татьяна. Понятно. Приехали, значит.
Алла. Приехали-приехали.
Татьяна. А я вот соседка. Думала, ребятишки забрались.
Алла. Индюк тоже думал, да в суп попал.
Татьяна. Вы Аллочка, да?
Алла. Алла Сергеевна.
Татьяна. Простите, просто баб Нюра вас Аллочкой всегда называла, вот я и привыкла. Я-то соседка, Татьяна. Вон, через огород живу. Не помните меня?
Алла. Не помню.
Татьяна. А вы на лето, да?
Алла. На лето, на лето. И на осень, и на зиму.
Татьяна. На зиму? Ну не знаю, как тут зимовать-то? Печь-то дымит, дымоход не чищен.
Алла. Прочистим. Кирилл у нас специалист по прочистке дымоходов.
Татьяна. Правда?
Кирилл. Я…
Алла. Танюша, а вы раз соседка, то знаете, наверно, почему в доме света нет?
Татьяна. Так во всей деревне нет. Выключают же с часу до трех. И вечером еще бывает.
Алла. До сих пор? Ясно. А магазин на набережной работает?
Татьяна. Закрыли давно, только стекляшка работает.
Алла. А фабрика?
Татьяна. Загибается. Полгода зарплату не платят. Заказов нет.
Алла (Кириллу). Я же говорю, им маркетолог нужен!
Кирилл. Не смешно.
Алла (Татьяне). Танюш, ну вы забегайте к нам. Попозже. Завтра-послезавтра. А то мы с дороги, устали, чемоданы надо разбирать.
Татьяна. Так и вы заходите, коли чё надо будет. Соль там или чё…
Алла. До свиданья.
Татьяна уходит.
Вот сука. Через пять минут уже вся деревня будет знать, что мы приехали. Ты хоть не трепись тут никому, почему мы здесь. Не дари им такой радости, тварям этим деревенским, кости наши перебирать. Скажем, что надоело все. Или нет, давай, скажем, что ты больной, и тебе доктор свежий воздух прописал.
Кирилл. А чё я больной-то сразу? Почему бы правду не сказать?
Молчание. Алла достает маленькую фляжку, делает пару глотков, убирает ее обратно. Подходит к зеркалу, подкрашивает губы.
Алла. Ну конечно, давай, давай! Гноби меня! Напомни в сотый раз, что это я во всем виновата! А то я забыла! Давай! Давай!
Кирилл. Аллочка, перестань, я никогда так не говорил! Аллочка, милая! Алла, ну что ты… Алла, милая, что ты…
Алла. Ой, да заткнись!
Молчание. Алла подходит к шкафу, открывает его, он полон старых вещей, аккуратно сложенных в стопочки. Потом заглядывает на кухню, что спряталась за шторкой. Места там мало, не развернешься.
Алла. М-да.
Кирилл. Как мы будем тут жить?
Алла. Как все живут, так и мы будем. Я же жила раньше как-то. И ничё. Выжила. Стюардессой стала, весь шар земной облетела.
Кирилл. Мы же не навсегда сюда приехали? Да? Вот цель себе поставим – вернуться, и все, все вернуть, что было у нас. И вернем! Правда?
Алла. Думаешь все можно вернуть?
Кирилл. Все не все. Хотя бы часть.
Алла. Хотя бы квартиру!
Кирилл. Хотя бы.
Молчат.
Алла. Тут туалет на улице.
Кирилл. Я уж понял.
Алла. И ванны нет.
Кирилл. Баня?
Алла. Была. Завалилась, поди. Пойдем, посмотрим?
Кирилл. Пойдем.
Уходят.
Картина 2
Баня. Горят свечи. На полке́ лежит Кирилл . Алла парит его веником.
Кирилл. Хватит, всё, всё, не надо!
Алла. Лежи давай! Расслабься. Смотри, романтика какая! Свечи…
Кирилл. Я не…
Алла. Расслабься, я сказала!
Кирилл. Господи…
Алла. Вот, вот так. Дыши спокойно. Спокойно говорю! Чувствуешь? А? Пробирает до костей? Эх!
Кирилл. Пробирает. Все, я могу идти?
Алла. Лежи! Расслабься! Да расслабься же ты! Ну, что ты скрючился весь?
Кирилл. Горячо же.
Алла. А ты терпи! Ты же мужик!
Кирилл. Всё? Всё?
Алла. Да иди, иди, иди!
Кирилл выходит.
Да какой ты мужик, о чем я говорю?
Алла садится на полок, закрывает глаза, вдыхает горячий воздух.
Господи, ты кого мне подсунул в очередной раз? Я разве такого просила? Хотя знаешь, ты прав, прав. Я же доброго просила? Просила. И чтоб меня любил. Любил. Да и до сих пор любит. Не любил бы, не поехал бы сюда со мной. Вот только что я теперь тут делать буду с его любовью? А? Что? Что я тут вообще буду делать? Чё молчишь-то? Отвечай, давай. Издеваешься только над людьми. Совсем, видимо, делать нечего. Нет, чтоб всех счастливыми сделать. Да-а-а, это тебе не под силу. Мстишь нам, да? Вот только я тебе ничего плохого не делала. Слышишь меня? Слышишь? Да и нет тебя. Не видела. Сколько лет летала, всё, всех видела, а тебя нет! Слышишь?
Заглядывает Кирилл .
Кирилл. Ты звала?
Алла. Звала. Заходи. Парить меня будешь.
Кирилл. Я не…
Алла. Да заходи уже! Просто погрейся.
Кирилл заходит, залезает на полок.
Носом дыши, так легче.
Кирилл громко дышит носом.
Ну как?
Кирилл. Жарко.
Алла. Ты как первый раз в бане!
Кирилл. Второй.
Молчат.
Алла. А я девственности в бане лишилась.
Кирилл. В этой?
Алла. Нет. В другой.
Кирилл. Ты не рассказывала мне.
Алла. Да я так, сама не знаю, что вспомнила.
Кирилл. Там также жарко было?
Алла. Нет, там сауна с бассейном.
Молчат. Алла разглядывает Кирилла.
Кирилл. Алла…
Алла. М-м-м?
Кирилл. А тут часто так электричества нет?
Алла. Отключают с часу до трех, и вечером, бывает. А что? Не нравится? (Смеется.) Зато как хорошо. Ты красивый сразу стал такой, загадочный. Даже брутальный. Как незнакомец какой. (Пододвигается к Кириллу.) Здравствуйте.
Кирилл. Здравствуйте.
Алла. А как вы очутились в наших краях, таинственный незнакомец?
Кирилл. Так я это…
Алла. Мимо проходили?
Кирилл. Мимо проходили. Вот.
Алла. Ясно. Значит вы странник, да? Много путешествовали?
Кирилл. Да, да, много.
Алла. И много девушек красивых видели, да?
Кирилл. Да, да, много.
Алла. Но таких красивых, как я, никогда не встречали?
Кирилл. Да. Нет. Не встречали.
Алла. И таких сексуальных, как я, тоже никогда не встречали? (Еще ближе пододвигается к Кириллу.)
Кирилл. Не встречали, не встречали.
Гаснет одна свеча.
Кирилл. Что это?
Алла. Свеча погасла.
Кирилл. Пойдем домой, а?
Алла. А как же твоя жажда, странник? Не дать ли тебе воды колодезной, напиться?
Кирилл. А, да, давай… те.
Алла зачерпывает из ведра ковш воды, медленно выливает на себя.
Алла. Так лучше? М-м-м?
Кирилл. Пить все еще хочется.
Алла. Иди ко мне, я утолю твою жажду!
Алла подходит вплотную к Кириллу, ластится к нему. Вдруг раздается стук в окно. Кирилл вздрагивает.
Кирилл. Мамочки! Что это? Кто это? Черти? Черти? Мне говорили, говорили, что в бане черти водятся! Господи прости!
Алла. Да помолчи ты!
Раздается голос Татьяны : «Вы не угорели там, соседи? Ау! Баня-то угарная, поди!»
Кирилл. Кто это? Алла, кто это?
Алла (в окно). Все нормально! Живые!
Голос Татьяны. Точно?
Алла. Нет, не точно, дура!
Голос Татьяны. Чево?
Алла. Все хорошо! Нормально все!
Становится тихо. Задергалось пламя свечи. Алла садится на полок.
Кирилл. Можно я пойду?
Алла. Иди.
Кирилл уходит. Алла начинает париться, затем берет ведро с водой, обливается, гаснет последняя свеча, становится темно.
Картина 3
Прошло несколько дней, а может, и недель. В доме, который стал приютом для Аллы и Кирилла, появилось много новых вещей. Точнее вещи эти не новые, просто здесь, на фоне старых стен, они словно обрели новую жизнь. Правда, вписываются в интерьер весьма негармонично. Несчастной греческой вазе явно холодно на дощатом полу, итальянские шторы слишком велики для маленьких окон, и они нелепо болтаются, как блестящие кишки выпотрошенной рыбы. В углу тихонько скорбит пустой аквариум. В старом кресле сидит Алла , на лице у нее косметическая маска, на глазах – кружочки огурцов. Кирилл сидит за столом, в руках у него газета.
Кирилл (читает). «Фермер Кривошеин, столкнувшись с низким спросом на перепелиное яйцо в розничных магазинах, стал выставлять свою продукцию на крупных рынках и заключать договоры с кафе и ресторанами. Городские гурманы охотно покупают диетическое перепелиное мясо. Благодаря такому сотрудничеству, традиционный спад потребительского спроса на продукцию фермер переживает без особых потрясений…»
Алла. Может, к нему устроишься? Смотри, деловой какой. У всех кризис, а он перепелками торгует!
Кирилл. «2 июля на полевой дороге СМЗ-Курьи обнаружен труп 57‑летней женщины с телесными повреждениями. В ходе оперативно-розыскных мероприятий сотрудники полиции установили, что причиной смерти стал…»
Алла. Ф-у-у, перестань! Есть там что-то поприличнее?
Кирилл. «В России могут временно запретить выдачу кредитов в иностранной валюте, а максимальные проценты по рублевым займам – ограничить. Соответствующий законопроект внесен…»
Алла. Ты что, специально? Ты издеваешься что ли? Лишний раз решил напомнить?
Кирилл. Да попалось просто так.
Алла. Нормальные новости читай!
Кирилл. «В Лохове отметили 280‑летие села. Отсчет ведется с 1735 года, с момента первого упоминания деревни Лохово в переписных книгах. Организацией праздничных мероприятий занимались практически все немногочисленные жители села…»
Алла. Господи! Ужас какой! Не дай бог там жить!
Кирилл. Ты в соседней деревне так-то.
Алла. Ну и что, тут хоть название красивое.
Кирилл. Огурцово?!
Алла. Нормальное название (съедает кружок огурца), тут огурцы потому что самые вкусные растут (съедает второй кружок огурца).
Молчание.
Кто бы мог подумать, что девочка, выросшая в глухой деревушке, побывает не только в каждом городе нашей страны, где есть аэропорт, но и вообще почти в каждом городе мира, где есть аэропорт! Я помню в детстве, где-то перед школой, мы гуляли с детьми, как обычно, гурьбой. И самолет летит. Мы сразу же головы вверх, смотрим. А одна девочка говорит, что это коршун непослушных детей, связанных веревками между собой тащит. Ну, вроде как самолет – это коршун, а след от самолета – это куча детей. И она причем старше меня была. А я на нее смотрю и думаю: «Вот ты – дура!». Так, наверное, и родилась моя любовь к небесам.
Алла встает, заходит за кухонную шторку. Почти сразу возвращается обратно.
Кирилл. Ты пила?
Алла. Нет!
Кирилл. Алла…
Алла. Воду! Воду я пила! Понял? Воду.
Кирилл. Алла, ну зачем?
Алла. Слушай, давай без нотаций, а? Опять мне на мозги собрался капать?
Кирилл. Я просто переживаю.
Алла. Вот и переживай! Только не вслух! Все настроение испортил только. Лучше бы в газетке своей вакансии искал.
Кирилл. Маркетологов точно нет, я смотрел.
Алла. А ты думал, они тут нужны? Бортпроводниц тоже смотрел? Не требуются?
Кирилл. Не требуются.
Алла. Во-о-от! Не требуется! А кто им нужен?
Кирилл. Обрубщик мяса на рынок.
Алла. И все?
Кирилл. И все.
Алла. Да, не густо.
Алла снова ненадолго отлучается на кухню. Возвращается.
Ну и что?
Кирилл. Что?
Алла. Что ты думаешь по этому поводу?
Кирилл. Какому?
Алла. Работы!
Кирилл. Обрубщиком мяса?
Алла. Ну да.
Кирилл. Ты серьезно?
Алла. Нам нужны деньги!
Кирилл. Ну не до такой же степени!
Алла. До такой!
Кирилл. Ты что, Алла? Ты серьезно думаешь, что я пойду работать на рынок?
Алла. Ты же сам сказал, что мы выкупим все обратно! Кирилл!
Кирилл. То есть ты хочешь сказать, что те деньги, которые у нас оставались, – закончились?
Алла. Я закинула их на кредит.
Кирилл. Ты совсем что ли?
Алла. Я хочу обратно!
Кирилл. Мы миллионы должны! Нам не выплатить их никогда!
Алла. Ты такой пессимист.
Кирилл. Не буду, не буду я никогда обрубщиком мяса работать! Не буду! Как ты это себе представляешь вообще, а? Пришел такой на работу, рукавчики закатал и вперед? Нет, ты расскажи, как ты себе это представляешь? А?
Алла. Да не ори ты! Вся деревня слышит! А что ты предлагаешь? Мне пойти обрубщиком работать?
Кирилл. Должен же быть другой способ.
Алла. Какой?
Кирилл. Другие вакансии.
Алла. Какие?
Кирилл. Давай вазу продадим.
Алла. Нет!
Кирилл. Ну, люстру тогда, которую ты из Китая привезла.
Алла. Нет!
Кирилл. Алла, у нас целый сарай вещей! Хороших вещей, заграничных, дорогих! Если их не продать, разворуют!
Алла. Мне так-то это все не просто досталось! То рейс к морю и пальмам… а оттуда выдернут к комарам на Север. И я отовсюду все домой тараканила, крутилась, вертелась, как могла! И так почти все продали! Остатки жалкие!
Кирилл. Ты сама знаешь, почему мы…
Алла. Да знаю! Знаю! Не гундось. (Пауза.) Ладно, шубу продай. Там в ней Джек Дэниалс спрятан, сюда неси.
Кирилл. Алла…
Алла. Все! На выход!
Кирилл уходит, хлопнув дверью. Алла наливает воду в умывальник, смывает с лица маску.
Картина 4
Вечером. Алла , Кирилл и Татьяна сидят за столом. Алла пьянее всех остальных, что-то показывает Татьяне в сотовом телефоне. На столе стоит початый пакет дешевого вина и пироги.
Алла. Это в Багдаде. Это Лондон. Вот Рио-де‑Жанейро. А это старая фотография. Это я еще на «разворотах» работала.
Татьяна. А это как?
Алла. Короткие рейсы туда-обратно.
Татьяна. А длинные?
Алла. А длинные – «эстафеты», когда платят и суточные, и командировочные, и на экскурсию по городу времени хватает.
Молчат. Алла смотрит в телефон.
Татьяна. Мне даже и не верится, что я вот так запросто сижу рядом со стюардессой! Это же фантастика!
Алла. Почему фантастика-то?
Татьяна. Ну а как! Стюардесса, это же что-то такое, заоблачное, красивое. Нереальное. У меня-то все просто – скотина, да огород, да работа на рынке, а тут – небо, пилоты-самолеты. Как в кино! Романтика!
Алла. Да уж. Этот вон тоже (показывает на Кирилла) думал, что романтика! Влюбился в меня в небе. Так и прилип. Только разбился наш самолет! (Кириллу.) Да? Разбился? Или нет еще? Долетим на автопилоте? (Татьяне.) Вот так вот, Танька! Двадцать три года в небе! Это тебе не просто так. Самое тяжелое – это летать на «Аэробусах». Они почти вертикально поднимаются. Перегрузки. И высоту набирают бо́льшую. У некоторых даже кровь носом идет. У меня, правда, ни разу. А еще знаешь, болят глаза. Воздух в самолете очень сухой. И прав много, и обязанностей. В небе ты всегда должна быть веселой. Вот что трудно.
Алла пьет вино, морщится, ест пирог.
Татьяна. А я вот Гришеньку своего поминаю, напекла пирогов-то. Мне одной-то не съесть. А потом вспомнила – соседи же теперь есть. Вот вина купила. Пришла. Помянем?
Алла. Так, что за вино, я не поняла? (Рассматривает.) Да… это тебе не дьюти фри.
Татьяна. Хорошее вино, вкусненькое.
Алла. Шикарное! (Показывая что-то в телефоне, Татьяне.) А это я унитаз в отеле сфотографировала. Такой же хочу.
Татьяна. Унитаз?
Алла. Ага, у него вот такая форсунка, и из нее вода льется.
Татьяна. Куда? Зачем?
Алла. Туда. Для гигиены.
Татьяна. А-а-а. Не видела я таких.
Алла. И не увидишь.
Татьяна. У нас-то все по-простому.
Алла. Да уж.
Молчат. Алла уткнулась в телефон. Вдруг Кирилл начинает говорить.
Кирилл. Все в нашем мире так непостоянно. Как тонкий лед, который в одно мгновение может треснуть и разлететься на тысячи хрусталиков. Каждый хрусталик так прекрасен, искрится. И в то же время ты проваливаешься под лед, из-под которого ты не можешь выкарабкаться. И остается только замереть. И опуститься на дно. На дно жизни, океана. Иллюзия воды. Ведь что в сущности лед? Это та же вода, которая тебя держала на поверхности. Как рыбы не видят воды?
Алла. Ты чего? Перепил?
Татьяна. Я же говорю, хорошее вино.
Кирилл. Как?
Алла. Хорошее. Очень.
Кирилл выбегает на улицу. Алла уходит за ним, но быстро возвращается, берет ведро, тряпку, швыряет их куда-то туда, Кириллу, со словами: «Сам убирай! Ты же знаешь, я не переношу этого!»
Татьяна. У меня Гришенька тоже так любил пофилософствовать! Выпьет вечерком и говорит, говорит. Как в телевизоре. Любил поговорить, да.
Алла прислушивается, что происходит за дверью. Потом садится обратно за стол.
Алла. Ну вот, видишь, вышла я на пенсию, вот мы и приехали сюда. На свежий воздух, так сказать. А ты, Таня, где работаешь? В магазине, говоришь?
Татьяна. Да не, на рынке. Мясом торгую.
Алла. На рынке? А вам там обрубщик мяса все еще нужен?
Татьяна. Нужен.
Алла. Так вот Кирилл хочет.
Татьяна. Да ну? Какой он обрубщик!
Алла. Ну а что? Не мужик он что ли?
Татьяна. Так он, поди, топора-то в руках никогда не держал!
Алла. Все он держал!
Татьяна. Дак как он рубить-то будет? Искромсает там мне все.
Алла. Рубить же, не скульптуру лепить.
Татьяна. Ну не скажи. Рубить тоже надо уметь. Где кость, где мякоть знать.
Алла. Так ты покажешь ему, научишь как надо.
Татьяна. Ну, пусть приходит, мне-то чё. Попробует.
Алла. Придет. Попробует.
Вдруг входная дверь открывается. Входит Гнида .
Гнида. Таня-я-я!
Татьяна. Чё приперся?
Гнида. Таня-я-я!
Татьяна. Иди, иди, некашной!
Гнида падает. Засыпает.
Алла. Это кто?
Татьяна. Кто-кто. Гнида это.
Алла. Кто?
Татьяна. Муж мой. Бывший.
Алла. Ты говорила, что он умер.
Татьяна. Так это другой. Хороший умер. А Гниде ничего не делается.
Алла. И что с ним делать?
Татьяна. Да ничё. Сам уйдет. Поспит и уйдет.
Алла села за стол. Молчат. Гнида захрапел. Алла начинает плакать.
Ты чё? Ревешь что ли? Ты чё?
Алла. Что за жизнь-то такая, Танька, а? Что за сраная жизнь?
Татьяна. Ты из-за Гниды что ли?
Алла. Вот скажи мне, а? Вот ради чего все? Ради чего я горбатилась всю жизнь?
Татьяна. Да где горбатилась-то? Летала на самолетах.
Алла. Летала… И, знаешь, везде, везде хорошо живут. Одни мы в говне.
Татьяна. Не правда. Мы хорошо живем.
Алла. Кто, кто мы?
Татьяна. Россияне. Мы очень хорошо живем. И будем жить еще лучше. И всех победим. И знаешь, почему?
Алла. Ну, расскажи, почему…
Татьяна. Потому, что у нас космические технологии. У нашего президента самый главный советник – инопланетянин. У американцев тоже инопланетянин, рептилоид. Но у нас круче.
Алла. Ясно. Ну-ну… Это, как его убрать-то отсюда, гниду эту твою?
Татьяна. Да пусть спит. Хорошо сидим. Он не помешает.
Алла. Как ты с ним жила? Он что, всегда так?
Татьяна. Не знаю. Как-то жила. Мы давно с ним жили, я молодая еще была.
Алла. А чё разошлись?
Татьяна. Так вот.
Алла. Ну а второй муж? Он что?
Татьяна. Пил тоже. Помер, правда. От воспаления легких.
Алла. Давно?
Татьяна. Да лет 15 назад.
Алла. И ты все одна?
Татьяна. Ну да. Ну, вот этот таскается. Когда пропьется, так еще ничего.
Алла. А дети?
Татьяна. Да, как-то не сложилось. Бог не давал.
Алла. А мне давал. Да я не брала.
Татьяна. Почему?
Алла. Я летать хотела.
Входит Кирилл . Идет к умывальнику, в нем нет воды. Увидел Гниду.
Кирилл. Это кто?
Алла. Гнида, Танькин муж.
Татьяна. Бывший, бывший муж.
Кирилл. Что с ним?
Татьяна. Спит.
Кирилл. Я тоже сплю, скажите, скажите, что я тоже сплю.
Алла. Опять двадцать пять. Я тебе работу нашла.
Кирилл. Где? Кем?
Татьяна. Обрубщиком, пойдешь?
Кирилл. Кем? Нет.
Алла. Я уже договорилась!
Кирилл. Я сказал – нет! Хватит! Хватит! Я мужик! Я сказал – нет!
Алла. Ой, да заткнись ты. Иди, проспись.
