Он стоял у выхода из терминала «Е» с табличкой в руках.
«U.T.A», — машинально прочла Ольга первые три буквы названия ее туроператора — Unlimited Travel Agency. Значит, это за мной. И, волоча за собой тяжелую сумку на колесиках, подошла к встречающему. Остановилась, не зная, как обратиться. Французским она не владела. Английский — худо-бедно… Пока Ольга раздумывала, как же поздороваться, он улыбнулся:
— Здравствуйте!
— Боже, вы говорите по-русски! — облегченно выдохнула Ольга. — Какое счастье! Здравствуйте…
— Как долетели?
— Спасибо, хорошо.
Ольга, наконец, примостила сумку и встретилась с ним взглядом. И почувствовала, что ее словно ударило током. Коленки задрожали, спина стала мокрой от пота.
«Да что со мной?»
Обычный парень, молоденький, лет двадцать — двадцать пять от силы, худенький, невысокий. Встреться такой в Москве, она бы просто прошла мимо. Только вот глаза у него… Карие, огромные и такие… теплые, что ли? Почему-то захотелось дотронуться до них. Ольга почувствовала такую жгучую необходимость сделать это, что невольно подняла руку. И тут же опустила ее, надеясь, что парень не заметил странного порыва. Она смотрела на него, замерев, и не сразу услышала, что он говорит ей.
— Простите, — Ольга тряхнула волосами, пытаясь избавиться от странного наваждения, — вы что-то сказали?
— Я говорю, извините, но мы должны дождаться еще нескольких прилетающих. Трансфер заказан один на все отели, — он виновато улыбнулся. — Ничего?
— Конечно, — ответила Ольга, — подождем. Только вот… курить очень хочется. Где можно?
— О, это запросто! — рассмеялся он. — Пойдемте покурим вместе.
— А как вас зовут? — спохватилась Ольга.
Он обернулся:
— Саргис. А вас?
— Оля, Ольга, — ответила она, выходя за ним из здания аэропорта на улицу.
Париж дохнул ей в лицо холодом, отчего у нее даже закружилась голова. Небо было серым и пасмурным. Такой контраст по сравнению с душной и пыльной Москвой…
— Будете? — Саргис протянул ей свою пачку сигарет. Ольга аккуратно вытащила одну.
— Спасибо.
— Не за что, — улыбнувшись, он дал ей прикурить. — Откуда вы?
— Из Москвы.
— Первый раз в Париже?
— Первый. Давно собиралась, да все как-то… А теперь вот решила увидеть Париж и умереть, — пошутила она.
— Нет, не надо умирать, — покачал он головой, — Париж прекрасен. Скоро сами убедитесь.
— Откуда вы так хорошо знаете русский?
— Я родился в Армении. Жил там до пяти лет, а потом мы с родителями переехали во Францию. С тех пор и живем здесь. Так что я знаю и русский, и армянский. Ну и французский, само собой.
— Здорово, — искренне восхитилась Ольга, — а в России бывали? В Москве?
— Никогда, — сказал он, — но хотелось бы. Знаете, нам, наверное, надо вернуться к терминалу. Объявили следующий рейс.
— Конечно.
Он снова встал с табличкой у входа, и через несколько минут к ним подошла небольшая группа туристов. Ольга совершенно не запомнила, сколько их, кто эти люди… Как в тумане, она вежливо здоровалась, кажется, спрашивала, откуда они и как долетели, — дежурные вопросы. А потом они дружной толпой уселись в просторный автомобиль типа русской «Газели», и Саргис повез их в Париж. Каждого в свой отель. Ольга сидела сзади, у окна. Пыталась не смотреть в зеркало заднего вида, чтобы не встретиться с ним взглядом. Пыталась, но не получалось. Он тоже смотрел на нее, и она это видела. Не просто видела, а чувствовала кожей.
«Да что со мной?! В конце концов, я взрослая женщина, мне почти сорок лет… А это просто мальчик… И он даже не в моем вкусе… Перестань! Прекрати немедленно!» — приказала она сама себе. И вновь встретилась с ним взглядом. Щеки моментально вспыхнули, Ольга закусила губу и поспешно отвернулась. Из-за всего этого она толком и не разглядела дорогу, по которой они ехали, хотя давала себе слово, что будет упиваться Парижем, запоминать каждую улицу, каждый дом, чтобы прочувствовать этот незабываемый, самый красивый город на планете…
Разумеется, ее отель оказался последним. Саргис остановил автомобиль возле входа, ловко втиснув его между двумя машинами не знакомых Ольге марок. Открыл дверцу, протянул Ольге руку. «Не прикасайся к ней», — успела мелькнуть у нее мысль. Мелькнула и пропала. Рука у него была теплая и сильная. Ольга легко спрыгнула на землю и оказалась лицом к лицу с Саргисом.
«Мы с ним еще и одного роста… Боже, какой же он молоденький…»
— Все в порядке? — спросил он.
— Да, — выдохнула Ольга, — спасибо…
— Не за что, — он выпустил ее руку и открыл багажник, чтобы достать вещи. — Вот вы и дома. Помочь с регистрацией?
— Не стоит, — Ольга выдавила из себя улыбку, — я большая девочка… Спасибо еще раз.
— У вас очень красивые глаза, — вдруг сказал он негромко, — можно пригласить вас на чашечку кофе?
— Когда? Сейчас?! — испугалась Ольга.
— К сожалению, нет, — рассмеялся он, — сейчас я никак не могу, работа. Да и вам надо отдохнуть после перелета. А вот вечером… Часов в семь?
Ольга машинально бросила взгляд на свои часы: половина третьего.
— Кстати, не забудьте перевести время, — сказал Саргис, — с Москвой у нас разница ровно в час. То есть в Париже в данный момент половина второго.
— Спасибо… Я поняла.
— Так вы согласны?
— Я? На что? — глупо переспросила она.
Он снова тихо рассмеялся:
— Вам определенно нужен отдых… Я насчет кофе.
Она молча кивнула.
«Зачем?! Зачем я согласилась?!»
— Отлично, — обрадовался он, — тогда в семь я за вами заеду. Дадите телефон?
Ольга вытащила из кармана мобильник и протянула ему. Он опять засмеялся, красиво запрокинув назад голову:
— Спасибо! Сейчас верну.
И набрал с ее телефона, видимо, свой номер, чтобы сохранить его в памяти.
— Вот и все! — он вернул ей телефон. — Теперь вы от меня никуда не денетесь…
— До свидания, — Ольга поспешно вошла в раздвижные двери отеля.
Ее номер был маленьким, но очень уютным. В распахнутые окна врывался парижский ветер. С улицы доносилась непривычная смесь звуков: обрывки разговоров на незнакомых языках, чей-то смех, шум проезжающих по улице машин. Ольга быстро разобрала вещи, разложила по полочкам, приняла душ… Подошла к окну и замерла.
«Что со мной происходит? Я так долго хотела приехать в Париж. Так старалась. Закончила все дела, купила новые платья специально для поездки, предвкушала, как буду гулять по парижским улицам, подниматься на Эйфелеву башню, кататься на катере по Сене… Столько экскурсий заказала… так радовалась… А теперь… Хочу бежать отсюда сломя голову. Прочь… И только потому, что мне понравился этот милый французский (или армянский?) мальчик… Вот именно что мальчик… Сколько же ему лет? Есть ли у него жена, дети? Просто девушка? И зачем ему я? Старая одинокая русская женщина… Хотя еще ничего. Да, еще очень даже ничего, — Ольга посмотрела в зеркало. — Фигура вроде в норме, не зря хожу в спортзал и сижу на всевозможных диетах; морщин, кажется, пока нет? Глаза у меня тоже большие, тоже карие… Многие мужчины считали их красивыми, это правда. Седину в волосах я регулярно закрашиваю. И волосы у меня прелестные: черные, до пояса, блестящие. Может, я и не выгляжу на свои сорок? Какие сорок, милочка? — сердито одернула себя Ольга. — Тебе пока еще тридцать восемь — и ни годом больше!»
Тридцать восемь… Ольга легла на кровать и закрыла глаза. Итак, тридцать восемь. Сейчас июль. Осенью будет уже тридцать девять. И кто она? Для тридцати девяти… м-м-м восьми вроде не так уж и мало: красивая, умная, юрист в преуспевающей фирме. На работе проблем нет, ее ценят, уважают, некоторые побаиваются. А в личном… Пара неудавшихся романов. Ни семьи, ни детей, ни любимого мужчины. В личном — полный ноль. А уже тридцать восемь… как говорится, биологические часы тикают, тикают и скоро остановятся… Что она только ни пробовала! Даже на сайтах знакомств зависала. Долго, упорно искала его, своего, того самого… Ноль. Полный ноль. Одни извращенцы, озабоченные малолетки или женатики. «А что ты хотела, дорогая? Все твои ровесники давным-давно женаты, у всех семьи, дети и даже внуки». Молоденькие мальчики Ольгу никогда не интересовали. О чем с ними говорить? Что с ними делать? Нет, это не для нее. Ей нужен мужчина зрелый, состоявшийся, без материальных проблем, разведенный или вдовец. Желательно симпатичный, высокий… Мужчина мечты, короче говоря. Таких не бывает. А если и бывают, то с ними рядом уж точно не тридцативосьмилетние тетки, а молоденькие двадцатилетние модели, глупенькие и прекрасные в своей молодости и глупости.
«Да я же сейчас разревусь, — с удивлением подумала Ольга. — Этого еще не хватало! А ну-ка перестань себя жалеть! Вставай немедленно! Ты в Париже! Впереди — пять дней (почти пять, если учесть дни прилета и отлета), пять дней фантастических экскурсий, море впечатлений, лето, солнце, в конце концов! Подумаешь, встретила мальчика. Подумаешь, утонула в его глазах. Ты взрослая женщина, бери-ка себя в руки и вставай немедленно с кровати!» Ольга вскочила на ноги, ворвалась в ванную, снова приняла душ, села перед зеркалом освежить макияж.
«Самое правильное, что я могу сделать, — это не брать трубку и не встречаться с ним. Никогда, — так думала Ольга, яростно крася ресницы. — Никогда! Это было минутное помешательство, не более. Все. Решено».
Пусть звонит, пусть думает о ней, что ему угодно. Она не пойдет с ним пить кофе и точка. Она будет наслаждаться Парижем. Одна.
И когда раздался звонок ее мобильного, она сдержала слово. Телефон зазвонил еще раз. Ольга молча сидела и смотрела на экран, где упорно продолжал высвечиваться длиннющий безымянный номер. «Как они их запоминают?» — пронеслось у нее в голове. А телефон поперхнулся мелодией и замолчал. «Вот и все», — подумала Ольга. И в этот момент раздался сигнал о входящем сообщении. Поколебавшись, она открыла его. Латинскими буквами там было написано всего одно предложение: «Я жду вас в холле». Ольга испуганно швырнула телефон на кровать. Встала и заметалась по комнате. Что делать? Она в ловушке. Спуститься вниз и пройти мимо него? Глупо. Закрыться в номере и просидеть в нем весь вечер? Ее первый вечер в Париже! Еще глупее. В конце концов, он может подняться и сюда. И дальше что? Оказаться с ним наедине? Ни за что. Лучше уж на людях, в кафе… Схватив сумочку и ключ от номера, она бросила на себя последний взгляд в зеркало, увидев свои перепуганные глаза и бледное лицо, выдавила улыбку, расправила плечи и гордо шагнула за порог.
Он действительно стоял у стойки регистратора и о чем-то говорил на французском с портье.
«Я пропала, — Ольга снова почувствовала, что ноги стали ватными, — значит, не прошло…»
— Bonsoir! — громко сказала она одну из немногих фраз, что знала по-французски.
— Bonsoir! — первым ответил портье.
— А я скажу по-русски, можно? — он подошел близко-близко и взял ее за руку. — Привет, ты прекрасна… Ничего, что я на ты?
— Конечно… спасибо… — ответила Ольга. И подумала: интересно, он слышит, как у нее бьется сердце? Ей казалось, что это слышно даже на улице.
— Я звонил, но ты не отвечала…
— Была в душе, — соврала Ольга. Он кивнул:
— Я так и подумал… Пойдем?
Париж обрушился на нее внезапно, как цунами. Ольга даже на миг перестала дышать от красоты его улочек, вымощенных блестящим булыжником, таких узких, что совершенно непонятно, как по ним проезжают автомобили; от элегантности зданий, очаровательных домиков, деревьев, ярких вывесок магазинов и множества кафе. Кафе на каждом — нет, не углу, а шагу! Море людей, столики маленькие, посетители сидят практически на тротуаре, и прохожим приходится буквально переступать через них… Все смеются, о чем-то разговаривают… Веселые, беззаботные лица…
— Мы же ненадолго? — робко спросила Ольга, идя с ним за руку. Ее руку он, взяв еще в холле отеля, так и не отпустил.
— Ты куда-то спешишь? — удивился Саргис.
— Не совсем… Просто… — она лихорадочно придумывала хоть какую-нибудь стоящую причину, — просто я устала очень… Отдохнуть так и не успела… Глаза закрываются…
— Не волнуйся, сегодня я тебя долго не задержу.
«Почему сегодня?» — глупо подумалось Ольге. Но ответить или спросить она ничего не успела: Саргис толкнул двери небольшого кафе и завел ее внутрь. Людей там было не так много, как в уличных кафешках. Они сели за круглый деревянный столик в углу. Буквально из воздуха материализовался улыбающийся официант. Саргис стал о чем-то быстро-быстро говорить на французском, а Ольга уставилась в окно…
Очнулась она, когда перед ней поставили дымящуюся чашку кофе.
— Ты где? — спросил Саргис.
— Еще в самолете, — попыталась пошутить она, — но уже объявили посадку.
Он негромко рассмеялся.
— А ты веселая… Расскажи о себе!
— О себе? — Ольга даже испугалась.
Что же она может рассказать этому мальчику? О своих романах? О еле пережитом выкидыше? О делах компании? О том, что ей безумно хочется семью, ребенка? Или о том, как часто она плачет по ночам в своей московской квартире?
— Лучше ты мне скажи… Как здесь живется? Чем ты занимаешься?
— Работаю, — Саргис пожал плечами, — ничего особенного: у нас с братом транспортная компания, занимаемся трансферами. Обычная жизнь.
— Ты женат? — вырвалось у Ольги.
— Нет, — он пристально посмотрел ей в глаза. — Не женат, детей нет, ни с кем не встречаюсь.
— Ни за что не поверю.
— Во что? В то, что не женат, или в то, что ни с кем не встречаюсь?
— Ну, если и не женат, то девушка уж явно у тебя есть!
— Почему? — он удивился, как ей показалось, довольно искренне. — Вы, русские, странные люди. Значит, по-вашему, у меня обязательно должна быть какая-то девушка, даже если я еще ее не встретил?
— Ну да, — кивнула она, — а как иначе? Ты молод, у тебя горячая кровь, все такое… Не может быть, чтобы рядом с тобой не было подружки.
— Ольга, при чем тут моя кровь? Я действительно еще не встретил ту, с которой хотел бы провести жизнь. Все просто. А если ты имеешь в виду мои физиологические потребности, то позволь нам с тобой их не обсуждать, ладно?
— Конечно, — смутилась Ольга, — ты прав. Это было бестактно с моей стороны. Прости.
— Да не извиняйся, — он улыбнулся, — все в порядке. Ты очень красивая…
— Спасибо… Мне уже это говорили.
— Не сомневаюсь. А есть ли у тебя рядом тот, кто говорит об этом каждый день?
— Нет, — она отпила из чашки и в упор посмотрела на него, — у меня никого нет. Но, надеюсь, мы не станем обсуждать мои физиологические потребности?
Он снова засмеялся:
— 1:1! Ты прелесть!
Ольга закурила и, выпустив струю дыма, спросила:
— Сколько тебе лет, Саргис?
— Двадцать пять, — нисколько не смутившись, ответил он, — а что?
«Угадала, — подумала Ольга, — совсем еще мальчик… как же жаль, Господи!»
А вслух произнесла:
— Ты так бессовестно молод… Это ужасно!
— Без… чего? — он непонимающе посмотрел на нее. — Я плохо понял… Ты сказала: без чего я молод?
— Бессовестно, — вздохнула Ольга, — это значит, что для меня это ужасно… Ужасно молод…
— Не понимаю, — он весело посмотрел ей в глаза, — почему так? Объясни!
— Потом, — улыбнулась Ольга, — не хочу портить вечер.
— Мне ты его не испортишь. Мне очень-очень нравится этот вечер.
— Я испорчу его себе, — негромко сказала она и добавила: — Забудь. Не обращай внимания. Расскажи мне о Париже!
— Что тебе интересно? — он нашел ее руку на столе и, не спрашивая разрешения, взял в свою. Она не стала вырываться.
— Мне интересно все. Я первый раз здесь.
— Давай я тебе его покажу. Хочешь?
— Сейчас? — снова испугалась Ольга.
— Я хотел бы сейчас, но понимаю, что ты после самолета… Завтра. Ты согласна?
— Завтра? — Ольга растерялась. — У меня такая плотная программа…
— Знаю я твою программу. Вечером ты уже будешь свободна, поверь. Я могу заехать в это же время. Согласна?
— Не знаю…
— Ольга, ты чего-то боишься?
«Боюсь, — подумала она. — Если бы ты только знал, как же я тебя боюсь… И себя боюсь…»
— Нет, конечно, — ответила она вслух, — а как же твоя работа?
— Какая работа? — удивился он. — Вечером надо отдыхать, ты же в Париже! Ну что, договорились?
Ольга нашла в себе силы просто кивнуть.
— Хорошо. Тогда курим, и я тебя провожу до отеля. Тебе действительно надо выспаться.
Она смутно помнила, о чем они еще говорили. В памяти остался лишь его негромкий смех, бархатный голос, бесподобные карие глаза. И этот взгляд, которым он смотрел на нее… От него у Ольги подкашивались ноги, а сердце просто выпрыгивало из груди. Как в пятнадцать лет… как на первом свидании…
В сумерках они дошли до отеля. Он поцеловал ей руку и ушел.
В свою первую ночь в Париже Ольга не могла уснуть. Мыслей было так много. И они все сводились к одной: ей понравился этот мальчик… Этот милый французский (или армянский?) мальчик. Очень понравился. Так быстро и так сильно, что Ольге было страшно. И совершенно непонятно, что же делать дальше.
Утром она пришла к «Гранд-Опера», встретилась с группой, гидом, и небольшой, но комфортабельный автобус повез их на ее первую экскурсию по городу. Они посетили Монмартр, Собор Базилика Сакре-Кер, Латинский квартал, пообедали в уютном ресторанчике. И Ольга как будто отвлеклась. Получила истинное удовольствие от увиденного и влюбилась в этот город. Париж прочно поселился в ее сердце.
Под вечер, усталая, но счастливая, она вернулась в свой отель. «Может, не так уж все и плохо, — размышляла она, лежа в ванной, — я просто поддалась первому впечатлению, это пройдет». К тому же он тоже мог осознать, что их встреча — просто встреча, не более. Может, он вообще ей не позвонит. Ну и пусть. Так даже лучше. А она сможет спокойно жить дальше.
Но он позвонил. Ровно в семь. И она, в глубине души точно зная, что позвонит, уже была совершенно готова: распустила волосы, накрасилась, надела легкое белое платье. Ненавидя себя за все это.
— Как прошел твой день? — Саргис распахнул перед ней дверцу автомобиля. И Ольга на миг даже задохнулась от нахлынувших на нее чувств: как же он красив, этот французский (или армянский?) мальчик!
— Прекрасно, — ответила она, усаживаясь на пассажирское сиденье, — я завидую всем, кто живет в таком чудесном городе!
— Это ты прекрасна, — сказал он, отъезжая от отеля, — и я тебя везу в самое прекрасное место в Париже.
— Это куда? — с любопытством спросила Ольга.
— Увидишь, — загадочно ответил он и взял ее за руку.
«Отлично, я уже начинаю к этому привыкать», — грустно подумала она.
Саргис привез ее к Эйфелевой башне. Ну конечно! Куда же еще? Очередь за билетами вилась длинной змейкой, у которой не было видно ни конца ни края.
— Приготовься, — сказал он, — мы простоим здесь долго, но это того стоит, поверь мне!
— Я готова, — кивнула Ольга. Очередь двигалась медленно. Ольгу поразило количество людей, желающих увидеть Париж с высоты птичьего полета: сотни или даже тысячи! Продвигаясь, Саргис как бы невзначай обнял ее за талию. Начинается…
— Послушай, — Ольга обернулась и посмотрела на него, — сколько тебе лет?
— Ты забыла? — удивился он, но руки не убрал. — Двадцать пять. Скоро двадцать шесть.
— А мне тридцать восемь… Понимаешь? А скоро тридцать девять.
— Ну и что? — он выглядел таким искренним, что Ольга даже растерялась:
— Как это что? Я старше тебя на… — она покосилась на людей, стоявших рядом, и понизила голос, — на… страшно сказать… на целых тринадцать лет!
— И? — он продолжал непонимающе смотреть на нее. Ольга разозлилась. Он что, прикидывается?
— А то, что я не Пугачева, а ты не Галкин! — сердито выпалила она.
— А кто это? — с любопытством спросил он.
— Боже, ты что, не знаешь?
— Нет, — он покачал головой, — а должен?
— Никогда бы не подумала… Это наши российские звезды, певица и ее муж. И он моложе ее лет на тридцать.
— И что? — повторил он, продвигая ее вперед, — они живут вместе?
— Живут, — растерялась Ольга, — и даже дети есть вроде…
— Ну так я снова спрашиваю тебя: и что с того, что ты меня старше?
— Но как же… Это ведь неправильно…
— Почему?
— Не знаю. Неправильно, и все тут!
Саргис рассмеялся. Ольга заметила, что он вообще часто смеется, и решила, что это, в принципе, неплохо: значит, у человека легкий нрав. А он тем временем продолжил:
— Хорошо. Тогда ответь мне, а если бы было наоборот? Если бы я был тебя старше на… сколько там ты сказала? На тринадцать лет? Это было бы правильно?
— Да, — уверенно ответила Ольга.
— Но это же просто смешно! — воскликнул он. — Почему когда мужчина старше — это правильно, а когда женщина — нет? Кто это придумал? Или у вас в России такой закон?
— Нет, Саргис, не закон. Просто это естественно. Женщина стареет раньше. Зачем молодому мужчине старуха рядом?
— По-моему, это чушь. Я категорически не согласен.
— Поговорим об этом лет через десять, — грустно улыбнулась Ольга, — может, тогда ты поймешь.
— Обещаешь? — вдруг серьезно спросил он. И она снова испугалась.
— Что именно?
— Через десять лет. Поговорить об этом.
К счастью, подошла их очередь, и Ольга не успела ничего ответить. Саргис купил билеты, они прошли досмотр, и маленький желтый лифт поднял их на третью, самую верхнюю секцию башни.
— Смотри! — сказал он.
И Ольга увидела. Увидела Париж с высоты 321 метра.
— Боже мой…
У нее не нашлось слов. Он лежал перед ней, весь переливаясь разноцветными огнями домов, соборов, фонарей на улицах. Это был он. Париж. Ее Париж. Город снов, город любви… По Сене плыли кораблики, мигая огоньками, и от этой красоты у Ольги перехватило дыхание. «Я запомню это, — подумала она. — Я запомню это на всю жизнь. Я вижу это! Какое счастье видеть все это! Хочется оттолкнуться от ограды и взлететь ввысь, и парить, парить над Парижем, как птица… Свободная и гордая птица, широко расправив крылья…»
Ольга вдруг поняла, что Саргис обнимает ее сзади за талию. Оказалось, он все время, пока она любовалась Парижем, так и стоял, обняв ее сзади. А потом он уткнулся носом ей в шею. И Ольга ахнула. Попыталась отстраниться, но Саргис держал ее крепко. И уверенно. Так они стояли долго. Очень долго. И Ольга неожиданно осознала, что все, к чему она стремилась в своей жизни, — это просто молча стоять вот так, на третьей секции Эйфелевой башни, когда тебя сзади обнимает красивый французский (или армянский?) мальчик.
И ей захотелось плакать.
Наверное, он это почувствовал. Наверное. Потому что тихо прошептал ей на ухо:
— Пойдем? Или хочешь еще постоять так?
«Хочу! Я хочу всю жизнь простоять так!» — закричала Ольга. Про себя, разумеется. А вслух сказала:
— Пойдем, хватит. Я действительно увидела Париж и умерла… Спасибо тебе.
— Не говори глупости, — сказал Саргис, когда они стали спускаться вниз, — умирать не надо точно, а спасибо ты мне скажешь потом… лет через десять.
Ольга сделала вид, что не услышала.
— Хочу выпить с тобой по бокалу вина, — заявил он, когда они подошли к машине.
— Ты же за рулем!
— Ничего, я чуть-чуть, — он засмеялся и завел двигатель. — У нас с этим очень строго: если поймают, сразу лишат прав. Так что не бойся.
— Я и не боюсь уже, — тихо сказала Ольга. А про себя добавила: «Наверное».
К ее удивлению, в маленьком уличном кафе было не так много посетителей. Саргис быстро нашел для них свободный столик, заказал вино: бокал белого и бокал красного.
— Попробуем вместе, — сказал он Ольге, — тебе должно нравиться…
— Понравиться, — поправила она его.
— Понравиться, — покорно повторил он.
Ольга осторожно пригубила красное. Она не любила вино, считала, что от него у нее потом раскалывается голова. Но ведь сегодня она в Париже. Как же может болеть голова от настоящего французского вина?
— За тебя! — Саргис нарушил молчание, подняв свой бокал с белым вином.
— За Париж, — возразила Ольга, — этот город заставляет делать глупости. Волшебный город… Лучший город на свете…
Они чокнулись, сделали по глотку, а потом… Она не запомнила, в какой момент его губы оказались так близко к ее губам… «Вот он, настоящий французский поцелуй, — думала Ольга, слыша, как в висках стучит кровь, — и меня целует настоящий французский мальчик… Или армянский?»
Губы у него были мягкие, теплые и вкусные. Очень вкусные. Ольга даже слегка прикусила их. Он отреагировал как положено: впился в ее рот со всей своей юношеской страстью, свободной рукой схватив ее за роскошные волосы. Потом резко откинул их назад, открыв себе доступ к ее шее. Теперь застонала Ольга… «Что я делаю? Зачем я это делаю? Утром я возненавижу себя, его и самый красивый город на Земле…»
— Хватит, остановись! — она решительно высвободилась из его объятий.
— Почему? — встревожено спросил он. — Тебе не понравилось?
— В том-то и дело… — пробормотала она, поправляя волосы.
— Извини? Как ты сказала?
— Я сказала, что мне понравилось. Даже очень. Но не надо больше, пожалуйста.
Она вытащила из пачки сигарету и прикурила сама. Саргис даже не успел щелкнуть зажигалкой.
— Я обидел тебя?
— Нет, что ты, — она мягко коснулась рукой его щеки. — Ты очень хороший… мальчик…
— Я мужчина, — резко оборвал он, — не мальчик. И я знаю, что делаю. И я знаю, что ты этого тоже хочешь.
— Хочу, — кивнула Ольга, — безумно хочу. Только дальше что?
Он тоже закурил, помолчал мгновение и произнес:
— Я точно не знаю. Была бы ты здесь, в моем городе… А твоя Россия очень далеко. Была бы ты здесь, я бы вообще не сомневался.
— Саргис! — воскликнула Ольга, — перестань, прошу тебя. Ты молодой мальчик. Ни за что не поверю, что у тебя нет кучи поклонниц. Это ненормально! А сейчас в тебе просто играют гормоны. Вот и всё.
— Что ты хотеть сказать? — от волнения в его голосе даже появился акцент.
— Я хотела сказать, что тебе абсолютно все равно, с кем переспать. Это мужская природа, полигамность, слышал?
— Ты нельзя так говорить! Не так! — он был просто в ярости.
«Боже, — подумала Ольга, с изумлением глядя на его сверкающие глаза, — да он, чего доброго, сейчас меня ударит!»
— Успокойся, я сказала правду…
— Это твоя правда, да? Это плохой правда, плохо так говорить! Я — не все мужчина, понимаешь? Я не как те… не так те…
От волнения он вообще перестал говорить по-русски. Ольга услышала, как он выругался, видимо, на армянском. Она же просто сидела молча и курила.
— Ольга, — он взял себя в руки и повернулся к ней, — я не все. Я хочу, чтобы ты это узнала.
— Знала, — машинально поправила она.
— Неважно, — отмахнулся Саргис, — знала, узнала, тебе есть разница? Ты же поняла, что я тебе говорил.
— Поняла, — Ольга затушила сигарету и посмотрела ему в глаза, — а ты понимаешь, что я не хочу стать просто твоей девочкой на ночь?
— Девочка на… что? Слушай, я не понимаю тебя!
— Или хочу… — прошептала Ольга, — Господи, зачем все это?!
— Идти сюда, — Саргис резко притянул ее к себе и снова впился в ее губы.
Ольга перестала сопротивляться. Физически. А вот в голове у нее не утихала борьба с собой.
«Нельзя так!» — кричала ее половина. Правильная половина, из-за которой Ольга ушла от своего любовника, узнав, что он женат и счастлив в браке, о чем молчал целых шесть лет; та самая половина, которая приказала ей отступить, когда ее лучшая подруга «случайно» забеременела от ее жениха, о чем Ольга узнала за два дня до свадьбы; та самая половина, которая всегда убеждала ее в том, что секс без любви — это отвратительно, что нельзя размениваться, надо ждать свою пресловутую половинку — и неважно, что она может вовсе не встретиться, а может встретиться лет так в пятьдесят восемь, когда никакого секса, в общем-то, уже, наверное, не хочется.
«А сейчас хочется! Хочется!» — это подключилась неправильная Ольгина половина. Именно она словно кричала в ухо: «Ну и пусть ему двадцать пять! Ну и пусть вы больше никогда не встретитесь! Зато ты в Париже! У кого-нибудь из твоих подруг был секс в Париже? Нет! Ни у одной! А у тебя может быть! Если перестанешь вести заумные разговоры с этим мальчиком, если просто расслабишься, выкинешь всю дурь из башки и насладишься Парижем в полном смысле этого слова. Тебе еще не пятьдесят восемь, Ольга! Тебе тридцать восемь! А ты помнишь, когда в последний раз тебя целовал мужчина, а? О сексе я вообще молчу! Помнишь? Вот и я подзабыла… Так что не валяй дурочку, милая, бери то, что само плывет в руки. А об остальном подумаешь завтра… А еще лучше — в своей пыльной Москве».
— Идем, — Саргис неожиданно встал, крикнул что-то официанту, швырнул на стол деньги и потащил Ольгу за руку к машине. Она едва успела схватить сумочку.
Они молча сели в машину. Напряжение было таким сильным, что Ольге казалось, что его можно резать ножом. Саргис завел двигатель. Они отъехали от кафе.
— Куда мы едем? — тихо спросила она.
— Куда ты хочешь?
Ольга молчала.
— Я могу отвезти тебя домой. Могу не домой…
Зажегся красный. Саргис притянул к себе ее голову и поцеловал в губы. Поцелуй затянулся настолько, что они не заметили, как светофор сменился зеленым.
— Удивительно, — пробормотала Ольга. — У вас водители не сигналят? У нас давно бы не только сигналили, а еще бы высказали все, что о тебе думают.
— Это Париж, — улыбнулся Саргис, — город любви. Тут каждый понимает: если водитель не едет на зеленый — значит, он целуется.
— Потрясающе…
Они какое-то время петляли по узким улочкам. Потом неожиданно нырнули куда-то вниз, и перед Ольгой открылась набережная Сены. Уже стемнело. Кораблики, пришвартованные на противоположном берегу, тихо покачивались на воде. А слева сверкала подсветкой башня. «Я запомню и это, — подумалось Ольге, — на всю жизнь запомню и эту тишину, и мерный плеск воды в реке, и башню…»
Он заглушил мотор, в салоне воцарилось молчание.
— Зачем мы здесь? — не выдержала Ольга. В темноте она не видела его глаз, но знала, что Саргис смотрит прямо на нее.
— Здесь ты можешь спокойно подумать, — ответил он, — что тебе нужно, а что нет. Я приму любой твой выбор.
Ольга растерялась окончательно.
— Значит, ты перекладываешь принятие решения на меня? Очень мило!
— Ольга, я же не могу взять тебя силой…
— К сожалению, — прошептала она, — а вдруг это был бы идеальный вариант…
— Что ты сказала?
— Ничего… Я не знаю, что мне делать.
— Подумай.
— Я уверена, что если это случится, я потом буду страдать…
— Не будешь. Я не позволю тебе страдать.
— Каким образом? Я скоро уеду… И что потом?
— Все будет хорошо, Ольга.
— Откуда ты знаешь?
— Я так сказал. Так и будет.
Ольга смотрела на башню, словно та могла подсказать ей верное решение. Башня молчала. «Сделай это! — шептала неправильная Ольгина половина. — Ты же в Париже! Посмотри вокруг! Какая романтика, какая красота! Судьба дает тебе шанс, а ты выделываешься. Такое в жизни бывает только один раз, неужели ты не понимаешь? Ну и пусть для него это просто секс с красивой женщиной, пусть! Он вообще мог тебе наврать обо всем. Не это главное. Главное — Париж! Расслабься, глупая, побудь просто женщиной… Хотя бы одну ночь. А что потом? Об этом ты подумаешь потом».
— Хорошо, — внезапно вслух произнесла Ольга, — я сделаю это. Но не сейчас… Не сегодня. У нас еще есть дни, есть время.
— Как скажешь, — спокойно откликнулся он, — я готов ждать.
— Отвези меня в отель, пожалуйста…
У отеля они еще долго целовались в машине, потом возле машины, потом возле входных дверей…
— До завтра, — наконец достаточно твердо сказала Ольга, — я сама позвоню тебе.
— Вечером?
— Вечером. Завтра я еду в Нормандию. Не знаю, во сколько вернусь.
— Я буду ждать.
— Спокойной ночи.
Она поднялась в свой номер и первым делом посмотрелась в зеркало. Увидела себя во всей красе: смятое платье, распухшие губы, лишенные помады, растрепанные волосы… Хороша, нечего сказать! И это она, взрослая, почти сорокалетняя женщина, зажималась в машине с молоденьким мальчиком, словно школьница…
— Ну и что! — громко сказала Ольга своему отражению. — Я же в Париже! И он мне нравится.
«Париж? Или этот мальчик?» — ехидно спросило отражение. Наверное, это очнулась, шокированная Ольгиным распутством, ее правильная половина.
— Оба! — тряхнула головой Ольга. — Будь что будет, я решила.
И, не оборачиваясь на зеркало, гордо прошествовала в душ.
Утром тот же хорошенький автобус увез Ольгу и ее группу из Парижа в Нормандию. Весь день они колесили по Франции, увидели Руан, Онфлер и шикарный Довиль. На пляже Ольга пожалела, что не взяла с собой купальник: вода была прохладная, но многие купались. Еще бы! Такой шанс искупаться в Ла-Манше! Ольга лишь помочила в нем ноги. Несмотря на потрясающие красоты всех увиденных ею мест, она думала лишь о том, когда же они вернутся обратно, в Париж…
Увы, в Париж их группа вернулась лишь поздно вечером: попали в пробку перед туннелем, почти на самом въезде в город. Поднявшись в номер, усталая и расстроенная, Ольга первым делом написала Саргису о том, что сегодня, видимо, они не встретятся. Он перезвонил моментально, как только ей пришел отчет о доставке эсэмэс.
— Что случилось?
— Привет. Ничего, просто я очень устала. Только приехала.
— И все? — ей показалось, что он сказал это с неким облегчением. — Тогда не страшно, Ольга. Я все понимаю. Как тебе поездка?
— Великолепно, — искренне ответила она, — ты живешь в прекрасной стране, тебе невероятно повезло. Особенно меня потряс Довиль.
— Да, там очень красиво, — согласился Саргис, — а что у тебя завтра?
— Завтра? — Ольга метнулась к столику, взяла программу экскурсий, — завтра Люксембургский сад, обед в ресторане… А вечер свободный.
— Хорошо, — ей показалось, что он улыбается, — тогда до завтра? Напиши мне, как только освободишься.
— Напишу, — выдохнула Ольга, — договорились.
Гуляя по Люксембургскому саду, рассеянно слушая гида, Ольга вдруг четко осознала, что она влипла. Все ее мысли были только о нем. Об этом милом французском (или армянском?) мальчике. О его руках, губах… Наваждение? Она влюбилась? Что это? Это Париж…
Он ждал ее внизу, у отеля. Открыл дверцу машины, помог сесть. Они поехали. «Почему мы молчим? — думала Ольга, — так странно. Мы оба знаем, куда едем, знаем, зачем едем. И молчим».
— Ты боишься? — нарушил он тишину.
— Боюсь, — честно призналась Ольга.
— Не бойся, все будет хорошо, обещаю.
Он остановил машину возле какого-то отеля. Ольге на один только миг вдруг стало невыносимо стыдно и даже немного противно: вот ее, взрослую женщину, привезли в номера, как какую-то…
— Пойдем? — оказывается, Саргис уже вышел и ждал ее перед открытой дверцей. Она молча протянула ему руку и вышла из машины.
В холле чужого отеля, слава богу, людей не было. Когда Саргис пошел к стойке регистрации, Ольге захотелось бежать отсюда. Ей казалось, что девушка за стойкой прекрасно знает, зачем они здесь, а ее улыбка как будто говорила Ольге: «Ну-ну, мадам, все понятно!» Ольга вздрогнула и поежилась, словно от холода.
Саргис отошел от стойки и, взяв Ольгу за руку, потянул за собой. В маленьком лифте они поднялись на четвертый этаж, он открыл дверь небольшого номера. Когда они вошли внутрь, Ольге сразу бросилась в глаза огромная кровать, занимавшая почти все пространство. Ольге стало неловко. Так неловко, что она даже сделала невольное движение в сторону двери. Саргис, видимо, что-то понял, потому что внезапно схватил ее и прижал к себе.
— Все хорошо, все хорошо, — шептал он, гладя ее по голове, — не бойся, прошу тебя…
А потом… он развязал лямки ее сарафана, и легкая ткань соскользнула на пол. Ольга зажмурилась. Закрыла лицо руками.
— Ты такая красивая…
Он раздел ее, разделся сам, мягко опустил Ольгу на простыни… Его руки были везде, потом их сменили губы… Над Парижем медленно сгущались сумерки, и в этих сумерках Ольга услышала чей-то тихий стон. Потом поняла с удивлением, что это ее стон.
— Мальчик мой, нежный, хороший мальчик… — кажется, она произнесла это вслух. А он и вправду был нежен… такой молодой, такой хорошенький… В ту ночь Ольга умерла второй раз. Первый был там, на башне, когда он просто стоял, уткнувшись ей в шею, а второй раз — в этом душном номере чужого отеля, когда он был в ней, ее милый французский (или армянский?) мальчик. Все хорошо… все действительно было очень хорошо. В ту ночь Ольга Владимировна Лесковская, взрослая женщина, не занималась сексом. Она занималась любовью. А это две большущие разницы для тех, кто понимает.
Потом они курили, выпуская дым в окно: курение в номерах запрещено, всем известно. Свет так и не включили. Ольге было хорошо, спокойно и уютно. Хотелось всю оставшуюся жизнь провести именно так: сидя обнаженной у окна в маленьком номере чужого отеля. Только большая кровать и он, обнаженный и невыносимо прекрасный. Снова хотелось летать, как птица, хотелось петь и танцевать…
— Когда ты уезжаешь? — спросил он негромко.
— Послезавтра, — так же негромко ответила она, и ей тут же стало страшно. Покой и умиротворение мигом улетучились.
— Послезавтра, — повторил он медленно. — Это так скоро уже…
— Ты приедешь ко мне, в Россию? — Ольга все-таки решилась на этот вопрос. Он выбросил сигарету за окно, повернулся к ней.
— Я не смогу, Ольга… Пока не смогу. Видишь ли, я рожден в Армении, поэтому у меня двойное гражданство: Армении и Франции. В Армении я должен был служить в армии, но, разумеется, не служил. А по их законам я теперь должен или отслужить, или сесть в тюрьму как дезертир. Мои родственники в Ереване узнавали. В общем, я не могу никуда ехать. Как только прилечу в Армению, сразу заберут. С Россией то же самое: меня выдадут Армении прямо в аэропорту.
— И что делать? — беспомощно спросила она.
— Ждать. Или там, на родине, мои родственники смогут решить вопрос, или через два года, когда мне исполнится двадцать семь лет, он решится сам. Тогда в армию я точно не попаду, выплачу им штраф и на этом все. Так мне объяснили… А ты? Ты сможешь приезжать ко мне?
Ольга усмехнулась:
— Знаешь, милый, это дорогое удовольствие… Не знаю. В этом году уж точно нет.
— Но есть же интернет! — воскликнул он и схватил с тумбочки свой телефон. В темноте ярко вспыхнула подсветка экрана. — Говори, как тебя там найти! Где ты есть?
— Везде, — ответила Ольга, — я есть везде. Facebook, «Вконтакте», «Одноклассники»…
— А я только в Facebook… Подожди, сейчас я тебя найду, — он ввел ее имя и фамилию, и через секунду Ольга увидела свою собственную страницу, куда не заглядывала уже очень много месяцев.
— Вот и все! — довольно сказал Саргис. — Я добавился к тебе в друзья. А еще есть WhatsApp и Viber. Будем общаться, непременно!
И Ольге захотелось плакать. Причем громко, навзрыд. Она четко осознала, что на этом, пожалуй, все. Не будет больше ничего. И никогда. Какой там интернет? Бред. Зачем ему общаться с престарелой русской бабой? Он живет в Париже, в самом прекрасном городе на Земле, он так молод, так красив. А она… Она улетит обратно, в свою далекую Россию, в Москву. И совсем скоро он забудет ее, а она забудет его. Не сразу, конечно. Сначала она будет реветь по ночам в подушку, вспоминая их встречи, но потом время начнет стирать его из памяти. Стирать медленно, безжалостно. Так всегда бывает. И Ольга забудет его голос, его слова, этот негромкий смех, нежные руки, вкус его губ, его лицо… Нет, первое время она, конечно, будет помнить его лицо, лишь потом, наверное, через пару месяцев оно превратится в расплывчатое пятно, а потом и вовсе исчезнет. А спустя год, вспоминая об этой поездке в Париж, Ольга будет с удивлением спрашивать саму себя: «Неужели это было со мной?..»
— Поехали отсюда, — попросила Ольга севшим голосом. Саргис встревоженно посмотрел на нее:
— Эй, ты чего? Не надо так! Разве тебе плохо со мной?
— Мне хорошо с тобой, мой нежный мальчик… Просто рано вставать. Завтра мой последний день в твоем городе.
— Это и твой город тоже, — возразил он, — теперь так!
— Нет, Саргис, нет. Это только твой город.
Он привез ее к отелю. Долго не отпускал от себя. И Ольга не сопротивлялась, понимая, что уже идут последние минуты ее недолгого парижского романа.
— Что завтра? — пытливо спросил Саргис, не выпуская ее из объятий.
— Завтра я еду в Версаль. А потом — Лувр.
— Я приеду к тебе… Напиши мне…
— …как освобожусь, — закончила Ольга и высвободилась из его рук. — Спокойной ночи!
Поднявшись в номер, она долго смотрела на незнакомую женщину в зеркале. Вглядывалась в глаза, гладила свое отражение. Это не она, не Ольга Лесковская… Кто-то чужой смотрел на нее. У этой женщины всё было написано на лице, всё, чем она занималась несколько минут назад, всё, о чем она переживала, чего хотела. А еще Ольга уловила во взгляде незнакомки страх. И тогда она сделала то, чего не могла себе позволить там, в душном номере чужого отеля: она расплакалась.
Версаль не потрясал, Лувр не восхищал. Ольга ощущала себя роботом, не понимая, почему вокруг так много людей, чему они все радуются? Зачем фотографируются? Неужели они не знают, что завтра в это время (о, как же Ольга ненавидела эту фразу!) она уже будет в самолете — лететь в свою Москву. А он останется здесь. Навсегда. Со своими теплыми карими глазами, сильными руками и губами, такими вкусными, нежными…
«Не надо ему звонить. Не надо писать, не надо прощаться. Я не выдержу. Я и так еле держусь… Я совсем раскисла… Тряпка, — так думала Ольга, вернувшись в свой номер. — Надо просто взять себя в руки и начинать собирать вещи. Завтра в двенадцать часов дня за мной приедут, чтобы отвезти в аэропорт. А в 15:25 я уже буду в небе… «Унесет меня быстрый самолет…» Так, кажется, поется в известной песне…»
Однако вещи не собирались. Никак. Ольга сидела на полу, перед раскрытой сумкой, держа в руках телефон. На экране высвечивалось время: 18:56. Она не звонила, не писала.
19:23. 19:46. 20:03.
«Я могу. Я сильная. А если сам позвонит — не возьму. Если приедет — не открою. Не пущу. Не хочу. Не могу…»
Она легла на пол.
20:14. 20:29. Надо встать. Надо все-таки собрать вещи. Надо что-то сделать…
21:00. Телефон зазвонил так внезапно, что Ольга вздрогнула и резко села. Это был он. Кто ж еще? Все ее друзья сказали, что звонить не будут: слишком дорого. Писали периодически, Ольга отвечала. Даже скидывала фото. Показывая всем, как ей весело, как замечательно она отдыхает! Смотрите, мол, и завидуйте…
Телефон звонил и звонил. В конце концов, Ольга не выдержала:
— Алло…
— Что случилось? Где ты? — он буквально кричал в трубку, — почему ты не звонила?
— Я дома…
— Как дома? В каком дома?! — он опять стал забывать русский, — ты что, Москва?!
— Нет, глупый, я не Москва, — Ольге на миг даже стало весело, — я в отеле.
— И что ты делаешь?
— Плачу, — вырвалось у нее непроизвольно, и Ольга даже прикрыла рот рукой.
— Я еду, — бросил он, — выходи через минута.
И она вышла. Кинула взгляд на раскрытую пустую дорожную сумку, взяла ключ, сумочку и вышла. Все-таки вышла…
Он стоял, прислонившись к своему автомобилю, а в руках держал розу. Одну. Алую. На длинной ножке. Ольге никто раньше не дарил один цветок. Только букетами. В красивых обертках… Давно, правда.
— Ты не звонила! — сказал он тоном обиженного мальчика. И Ольга в который раз ощутила ту возрастную пропасть, которая была между ними.
— Прости… Это мне?
Она взяла розу.
— Садись, — Саргис открыл ей дверь. — Мы потеряли много время.
— Времени, — привычно поправила она. Но в машину села. Розу в руке держала крепко. Как будто кто-то пытался ее отнять.
— Ты сердишься? — мягко спросила она, глядя на его сосредоточенный, серьезный профиль.
Вместо ответа он притянул ее голову к себе и поцеловал, при этом сильно укусив за губу. Ольга вскрикнула:
— Больно!
— И хорошо, пусть больно! Так ты меня точно не забудешь!
— Я и не хочу…
Он выглядел довольным. Милый, нежный мальчик…
— Завтра трансфер? — спросил он. — Во сколько?
— В двенадцать.
— А самолет?
— В три с копейками.
— С чем? — удивился он.
Ольга рассмеялась:
— Так у нас говорят. В 15:25.
— Я тебя отвезу сам. Отмени трансфер. Это наша фирма, я дам номер.
— Нет! — Ольга побледнела, — только не это!
— Почему? Что не так?
— Не надо. Я не выдержу. Прощаться там, в аэропорту… — она замотала головой, — ни за что. Простимся сегодня… В Париже… Сейчас…
Он молча кивнул.
— И еще… Саргис, я не хочу в отель. Я хочу на набережную. К Сене. Помнишь? Туда, где можно думать. И где видно башню.
— Как скажешь.
Они снова приехали на то самое место, где всего день назад (в это же время!) Ольга приняла решение. Неужели прошел всего день?
Было так же, как тогда: тихо, плеск воды в Сене. И башня сияла своей божественной подсветкой. И Ольге снова хотелось плакать. Но она не стала. Она взяла его лицо в руки и стала целовать сама. Так, как хотелось ей. Как в последний раз. И все повторилось… пусть в машине, как у школьников… Но это же Париж. Город любви…
— Я люблю тебя, Ольга.
Она вздрогнула. Его слова словно ударили ее по голове.
— Нет… Не надо, мальчик… Ты не любишь меня. Это не любовь.
— Я люблю тебя, Ольга, — упрямо повторил он. — Я так говорить, значит, так есть!
— Ты ошибаешься… Это пройдет…
— Нет, не так. Я знаю, что говорить!
Ольга не могла подобрать нужных слов. Он сказал то, чего она безумно ждала. Он сказал то, что ей хотелось бы забыть. И никогда не вспоминать. Потому что у этих слов нет будущего. Совсем нет. Никакого.
— Ты это всем говоришь? — попыталась пошутить Ольга, — всем, с кем переспал?
Он неожиданно сильно схватил ее за подбородок. Больно схватил.
— Не надо так думать! Не говорить так мне! — его ноздри даже раздувались от гнева, — зачем так сказала?!
— Я пошутила, извини… — Ольга испугалась. — Я не хотела тебя обидеть… Прости, пожалуйста!
— Я подумать…
Он отпустил ее и закурил, отвернувшись в сторону. Ольга молчала. Саргис докурил, щелчком выбросил сигарету и набросился на нее. Молча. Жадно. Снова как в последний раз…
Уже давно рассвело, когда они подъехали к ее отелю. Вышли оба. Он притянул Ольгу к себе, уткнулся ей в грудь. Она стала гладить его по волосам, едва касаясь их.
— Мальчик мой… Хороший, нежный мальчик…
— Ты плачешь…
— Да, я плачу.
— Не надо.
— Надо, Саргис, надо.
Он поднял голову, посмотрел на Ольгу. Слова им были не нужны. Все было ясно и так.
— Мне пора.
— Я приеду в аэропорт.
— Только попробуй. Не смей! Обещай, что не приедешь!
— Не знаю, — он покачал головой, — не могу обещать…
— Мне пора, — повторила она, отступая на шаг назад, к отелю. — Прощай.
— Не уходи, Ольга…
Она снова подошла к нему, обняла за шею, прижалась носом, желая, чтобы его запах навсегда остался с ней, чтобы она вся пропиталась им, с ног до головы… Потом расцепила руки, сжала их в кулаки и пошла не оглядываясь. Только не оглядываться. Нельзя оглядываться. Ни за что не оглядывайся!
Она смогла. Хотя ногти до крови впились ей в ладони. Но она вошла в свой отель, ни разу не оглянувшись назад. Хотя прекрасно знала, что он стоит там, у машины, и смотрит. Смотрит ей вслед. И молчит. А поднявшись в свой номер, Ольга вдруг вспомнила о забытой в его машине розе… Что ж, значит, так тому и быть. Ничего не останется от него на память, даже одинокого цветка.
Дальше был туман. Не в Париже. В голове Ольги. Она не помнит, как побросала вещи в сумку, как спустилась вниз, как за ней приехала машина с другими туристами. Веселыми, полными впечатлений. Всю дорогу до аэропорта Шарля-де-Голля они смеялись, обсуждали Париж, расспрашивали Ольгу, где она была, что видела. Она что-то им отвечала. Кажется, даже шутила… Потом был аэропорт. Красивый, величественный. Ольга прошла регистрацию, паспортный контроль, сдала багаж. До вылета оставался час. Она села в кресло у выхода на посадку. Достала телефон. Сначала не могла понять, что не так с экраном, почему все расплывается. А потом осознала, что плачет. Слезы текли и текли. И Ольга не в силах была остановить их поток. Да и не очень-то хотелось. Нашла его номер в контактах. Секунду-другую просто смотрела на него. А потом, повинуясь какому-то порыву, написала: «Прощай, Париж! Прощай, мой нежный мальчик… Мой вкусный мальчик… Я еще пахну тобой… Господи, помоги мне!» И отправила. Зачем? Дура…
Телефон ожил в ее руках. Саргис. Не отвечать. Ответить. Немедленно. Еще раз услышать его голос. Последний раз… Ольга ответила. То ли связь была плохая, то ли еще что… Она слышала шум машины, а потом пробился его голос. Такой родной голос…
— Как ты? Где ты? Я еду.
— Нет! — закричала Ольга так громко, что на нее стали оглядываться другие пассажиры, — не надо! Я уже захожу в самолет! Сейчас не будет связи…
И связь действительно прервалась. Как будто решила подыграть ей. Ольга тупо смотрела на экран. Он не перезвонил. И она не стала. Всё. Сказка кончилась. Надо жить дальше. Как-то брать себя в руки и жить.
— Дамы и господа! Наш самолет готов совершить посадку в аэропорту Шереметьево. Просьба всем пристегнуть ремни…
Ольга очнулась. И снова туман в голове. Или бессонная ночь, или Париж. Или все вместе. Опять контроль, получить багаж, найти такси. Домой. Домой. Отключить телефон, нырнуть в постель, как есть, чтобы сохранить его запах. И попытаться поспать. Какое счастье, что она еще в отпуске. Еще целых три недели отпуска. Господи, а что она планировала сделать после Парижа? Кажется, куда-то ехать… На какое-то море… С кем? А, с Машкой. Подругой. Кажется, они и отель забронировали еще в мае…
«Ничего не помню… Ничего не хочу. Хочу в Париж. Хочу в свой номер. Хочу к нему».
Расплатившись с таксистом, Ольга вошла в свою квартиру. Душно. Мерзко. Страшно. Метнулась к окнам, распахнула их все. Не помогло. Вместо прохладного чистого парижского воздуха в квартиру ворвалась жаркая задымленная Москва.
— Мне плохо, — громко сказала Ольга, — мне очень плохо…
И тут зазвонил телефон. Ольга бросилась в прихожую, вывернула содержимое сумочки, нашла его. Не глядя, схватила:
— Алло!
— О, привет, парижанка! — раздался веселый голос Машки.
— Кто это? — глупо спросила Ольга.
— Чего?! Ну ты, мать, даешь! — Машка даже обиделась. — Ты что, не отошла от самолета или удалила мой номер?
— Прости, Маш… Я только вошла… Не обижайся, не могу сейчас… перезвоню…
Ольга бросила трубку. Кажется, возмущенная Машка что-то кричала.
— Не могу я, — вслух сказала Ольга, обращаясь к телефону, — я хочу в Париж…
Проверила сообщения, Viber, WhatsApp, Facebook… Тишина. Он не звонил. И не писал. Наверное, лег спать. Бедный мальчик… Бессонная ночь, а ему еще работать…
Ольга легла на пол. И так, лежа на полу в собственной прихожей, стала писать сама. Хотя дала себе слово. Нет, десять тысяч слов, что не будет ему писать. И звонить не будет. И вообще удалит его номер. Раз и навсегда.
«Обязательно удалю, — в десять тысяч первый раз пообещала себе Ольга, — но не сейчас, хорошо? Мне нужно написать ему… Нужно. Иначе я умру…»
«Милый мой мальчик, хороший мой… Я уже дома. В Москве. И я задыхаюсь. Я еще помню твое лицо, твои руки, тебя… Не могу дышать… Ничего не могу… Хочу тебя… Хочу к тебе… Помоги мне!»
Это она уже кричала. Потом резко села, ударила себя по щеке. Не помогло. Пришел отчет о доставке. Ольга посмотрела на телефон. Никто не перезвонил. Ничего. Проснется, увидит и… Зачем ты ждешь его звонков? Не надо, Оля, не надо… И опять по кругу: Viber, WhatsApp, Facebook… Ничего…
Выключила телефон, побрела в спальню. Прямо в одежде рухнула на кровать. И Господь сжалился над Ольгой: она уснула.
Наступивший новый день не принес ей облегчения. Он просто наступил. Ольга смогла разобрать сумку, закинуть вещи в стиральную машину, даже искупалась. Хотя очень не хотелось смывать с себя его. И Париж. Потом включила телефон. Viber, WhatsApp, Facebook… Ничего. Только гневное голосовое от Машки. Оказывается, им через неделю надо быть в каком-то Сочи, а еще столько всего не куплено… Какой-то бред. Зачем ей в Сочи? Ей надо в Париж!
Ольга провела ревизию холодильника, обнаружила, что есть совершенно нечего. Обнаружила, что и совершенно не хочется. Потом взяла себя в руки, спустилась вниз, благо магазин в ее же доме. Купила какой-то еды. Вернулась, загрузила холодильник. Зачем? Непонятно… Повесила сушиться вещи. Включила телевизор. Выключила. Взяла книгу. Отложила. Села в кресло. Телефон рядом. Вот он, лежит на столике. Молчит. Viber, WhatsApp, Facebook… А в Париже сейчас на час раньше, чем в Москве… А вчера в это время… Ольга заткнула уши руками, обхватила голову…
«Хватит! Все! Приходи в себя! Ты взрослая состоявшаяся женщина! Подумаешь, какой-то мальчик… Да он даже не в твоем вкусе! Подойди такой в Москве — отшила бы мигом. Это все Париж… Будь ты проклят, Париж! Лучше бы я туда не ездила… Зачем я туда поехала?»
Когда стемнело, Ольга поняла, что сейчас не в состоянии общаться с людьми. И даже с Машкой. Ей надо побыть одной, прийти в себя. Она отправила подруге сообщение, что приболела. Просила дать ей пару дней. Машка вроде не обиделась. Даже проявила участие, хотела приехать помочь. Ольга мягко отказала. Ей ничего не хотелось делать. Хотелось просто сидеть в обнимку с телефоном. А еще плакать. И писать ему… В Viber, WhatsApp, Facebook…
Наплевав на все на свете, на все правила приличия и неприличия, Ольга не выдержала. И понеслись сообщения от нее к Саргису. Не сообщения, а целые письма. Ольга писала в интернете, посылала и простые эсэмэски. Несколько раз звонила. Правда, не напрямую, так как выяснилось, что на балансе ее телефона почти не осталось средств, а через WhatsApp. И Viber. И Facebook…
Он не отвечал. Но самым странным было то, что все ее сообщения-письма он регулярно прочитывал. И в Facebook, и в WhatsApp (две синие галочки!), и в Viber (статус просмотрено — знает любой ребенок!)
«Почему же ты молчишь?! Что с тобой, мой нежный французский (или армянский?) мальчик? Ты не хочешь со мной больше общаться, да? Так скажи об этом прямо! Просто этот игнор убивает… Что я сделала не так? Чем я тебя обидела? За что ты так со мной? Я же не требую от тебя ничего. НИ-ЧЕ-ГО… Понимаешь? Я напугала тебя своими сообщениями? Прости. Но мне очень плохо, Саргис, очень плохо… Помоги мне! Ответь хотя бы одним словом: нет. Я все пойму. Ну почему же ты молчишь?!»
Она писала. Голосовые. Обычные.
Viber, WhatsApp, Facebook…
Он все прочитывал. Просматривал.
И не отвечал. Ни разу.
Ольга сходила с ума. «Так не бывает… Я тоскую не по нему. Я просто хочу в Париж… К башне… К Сене…»
— Я люблю тебя, Ольга. Я так говорить, значит, так есть!
— Ты ошибаешься… Это пройдет…
— Нет, не так. Я знаю, что говорить!
На следующий день она поняла, что так дальше нельзя. Нельзя сидеть в кресле, лежать на полу, курить, обнимать телефон и ничего не делать.
«А что я могу? — спросила она себя. — Ничего… Хотя могу, конечно. Виза открыта до января».
Мелькнула страшная мысль: снять все деньги со счета, купить билет на ближайший рейс и вернуться обратно. В Париж.
Только вот нужна она там, в Париже? Он не ответил ей ни разу. Жуткая правда о том, что ею банально воспользовались, никак не хотела укладываться в Ольгиной голове. Ну не может быть. Он был таким искренним, таким нежным… Да и зачем ему пользоваться женщиной в возрасте? Мало вокруг молоденьких?
«Молоденькие не такие дуры, милая, — ожила правильная Ольгина половина, — их одной розочкой, красивыми словами и походом на Эйфелеву башню не соблазнишь! Им подавай дорогие подарки, ухаживания… А тут пожалуйста! Русская баба, изголодавшаяся по любви, по мужику… Да еще неизвестно, кто кем воспользовался!»
«Нет, нет, не может быть, — твердила Ольга, — ну не может со мной такого произойти! Он не такой…»
«Такой, такой, не сомневайся. И что значит — не такой? Милочка, он обычный. Такой же, как все. Он уже и думать о тебе забыл, поверь. А ты написываешь ему, идиотка. Ольга, разве можно так унижаться?»
«Не знаю… Я ничего уже не понимаю… Может, я его люблю?»
«Ха! Любит! Ольга Владимировна, ты дура! То есть тебя хорошенько трахнули в самом романтичном городе мира — и все! Ты уже влюбилась, да?»
«Не знаю. Как мне жить дальше? Как забыть Париж? И его…»
«Возьми себя в руки! Хватит, Оля, хватит! Так действительно свихнуться можно!»
Ее вечно противоборствующие половины вдруг объединились и стали кричать хором. Ольга замолчала, не в силах возражать им обеим.
Два дня она держалась. Не писала, не звонила. Только проверяла по кругу: Facebook, WhatsApp, Viber… Да, был в сети. Да, был везде. Только не пишет. Только не звонит.
На четвертый день она решила, что у него украли телефон, что у него испортился интернет, что это не он читает ее сообщения, а некий тайный враг, который их специально удаляет, а ему не говорит ни слова. А Саргис, наверное, думает, что это она, Ольга, забыла о нем. И не может никак с ней связаться. Может, обратиться в Интерпол?
«А может, лучше в Кащенко?» — строго спросили обе Ольгины половины. Опять хором.
«Да помолчите вы! — отмахнулась Ольга. — Вдруг он потерял мой номер? Или свой телефон?»
«Оля, ты дура! Мы устали об этом твердить. Запомни: если мужчина не звонит и не пишет — значит, элементарно не хочет. Понимаешь? Не хочет!»
— А он не мужчина, — шептала Ольга, укладываясь на пол. Телефон рядом. — Он мальчик… Мой нежный, милый мальчик…
«Тьфу!» — в сердцах плюнули обе половины и, наконец, заткнулись.
На пятый день Ольга не выдержала. Просто ей всю ночь снился Саргис. И Париж. И башня. Во сне он снова сказал ей: «Я люблю тебя, Ольга».
И Ольга проснулась, кинулась к телефону. А он — рядом. Проверила баланс и решила, что может позволить себе обычный международный звонок. Всего один. Она больше не доверяла интернету.
Сердце колотилось как бешеное. Ольга пришла на кухню, села за стол и набрала его номер.
Сначала шли далекие и длинные гудки. И вдруг в трубке раздался голос:
— Да, слушаю.
Мужчина говорил на русском. Но это был не Саргис. Ошарашенная Ольга несколько секунд просто сидела с трубкой в руках.
— Говорите! — потребовал телефон, — кто вы?
— Я Ольга, — с трудом ответила она, — а вы кто?
— Кто вам нужен, девушка?
— Саргис…
Трубка вдруг замолчала. Ольге стало страшно:
— Алло! Не молчите, пожалуйста! Позовите Саргиса! Где он? Почему он мне не отвечает?!
— Меня зовут Роберт, — наконец сказала трубка, — я его брат…
— Вы поменялись телефонами? Господи, а я голову ломаю! Роберт, миленький, пожалуйста, передайте Саргису…
— Саргиса больше нет.
— Как это нет?! Вы… что такое говорите?!
— Не кричите, Ольга, — устало произнесла трубка, — я не знаю, кем вы были моему брату, но сообщения от вас приходили красивые… Вы уж извините, я их все читал…
— Что с ним?! — заорала Ольга, до боли сжимая телефон в руке.
— Я хотел вам сам написать, ответить… Но потом не стал. Не знал, кто вы и что вам сказать. Но раз уж вы сами звоните…
— Пожалуйста, скажите мне, что с ним?
— Саргис умер, Ольга. Пять дней назад. Попал в аварию по дороге в аэропорт. Мы до сих пор не понимаем, зачем он туда поехал. Заказов вроде не было…
— В какой аэропорт? — не своим голосом спросила Ольга, чувствуя, как руки и ноги у нее стали ледяными.
— Шарля-де-Голля… Какое это имеет значение?
— Спасибо, — едва слышно сказала Ольга, опускаясь на пол.
— Да не за что, — произнесла трубка, — и вот еще что, Ольга, да? Вы, наверное, больше сюда не звоните и не пишите ничего. А то мама до сих пор плачет. Ему многие еще пишут. Кто не знает. Я поэтому телефон-то и забрал себе. А теперь думаю, что избавлюсь от него. Тяжело очень. Понимаете? Ну, прощайте…
— Прощайте… — сказала Ольга куда-то в пустоту. Потом встала. Открыла холодильник. Зачем-то положила в него телефон. Закрыла дверцу. Села на стул у окна.
«Пять дней назад я вернулась. Пять дней назад он погиб. Он ехал ко мне, в аэропорт. Я знаю. Он говорил об этом, когда звонил. Я запретила ехать. А он уже ехал. Он не спал всю ночь. Из-за меня. Из-за нас. И разбился. Мой нежный французский мальчик… Зачем я ездила в Париж? Я больше никогда не поеду в Париж. Я никогда не увижу его, моего нежного французского мальчика. Или армянского… Уже неважно. Но как же так? Господи?! Почему так?! А мне теперь что делать, а?! Мне-то как жить с этим?!»
Ольга завыла. Она выла долго, пока не сел голос. А потом встала с пола, открыла окно. Душная Москва привычно ворвалась в кухню. Смеркалось. Ольга забралась на подоконник, посмотрела вниз. Шестнадцатый этаж. Не Эйфелева башня, конечно…
«Оля, ты с ума сошла?! Слезь немедленно!» — надрывались ее половины.
— Да пошли вы, — равнодушно бросила им Ольга. — Вы мне больше не нужны. Я на башне. С ним. И мы любуемся Парижем. Вот он, внизу, во всей своей красе… И он со мной, мой милый, вкусный мальчик… Я иду к тебе.
И Ольга шагнула вниз.