— Как? — одновременно закричали Денни и Карл.

Марвин подался вперед и чуть не вывалился из кармана.

— Не волнуйтесь, не оригинал, а копию Джеймса.

— Все равно не понимаю, — заявил Карл.

Денни нахмурился и провел рукой по волосам.

— Я тоже ничего не понимаю, но хочу немедленно разобраться. Все-таки оригинал принадлежит Музею Гетти. Давайте сядем.

Кристина подвинула стул и решительно уселась. Рисунок она положила перед собой на стол, закрывая его с обеих сторон, будто стараясь защитить. Денни и Карл сели справа и слева, Джеймс остался стоять. Это чтобы мне лучше было видно, благодарно подумал Марвин.

— Денни хорошо знает предысторию всего этого, — заговорила Кристина. — А вот Карл и Джеймс — вряд ли. Вы знаете что-нибудь о кражах произведений искусства?

— Конечно, — отозвался Карл. — Были знаменитые случаи — «Мона Лиза», Музей Изабеллы Стюарт Гарднер в Бостоне…

— Что за знаменитые случаи? — спросил Джеймс.

Не сводя глаз с рисунка, Кристина сняла очки и положила их на стол.

— Самые известные музейные кражи, — ответила она. — «Мону Лизу» украли в 1911 году. Это один из сотрудников Лувра, итальянец, хотел вернуть картину на родину. Ее не могли найти два года, но потом «Мона Лиза» все-таки возвратилась в Лувр. Музею Изабеллы Стюарт Гарднер повезло меньше. Самая крупная кража в истории — в 1990 году два злоумышленника, переодетые полицейскими, явились в музей рано утром, якобы по вызову. Надели на охранников наручники и вынесли, среди прочего, трех Рембрандтов, Вермеера, Мане и пять работ Дега. Почти на четыреста миллионов долларов. Картины так и не нашлись.

— Ничего себе! — воскликнул Джеймс, а Марвин с грустью подумал обо всех этих пропавших картинах.

— Зачем красть картины? — удивился Джеймс. — Что они потом с ними делают?

Кристина вздохнула.

— Обычно продают. Конечно, известные картины нельзя открыто продать на аукционе.

— Рынок краденых произведений искусства — непростая штука, — кивнул Денни. — Их не продашь в музей или уважаемому арт-дилеру. Частный коллекционер, купив краденую картину, не сможет ее выставлять. Но он может наслаждаться картиной тайно, в одиночестве.

— Чаще всего, — сказала Кристина, — произведения искусства попадают на черный рынок… Преступники обменивают картины на запрещенные товары: наркотики, оружие.

— Правда? — Джеймс широко раскрыл глаза.

Марвин тоже не понимал, как можно менять чудесные, изысканные старинные картины на тайные запасы оружия.

— Да, бывают и такие воры, — согласился Денни. — Но кражи произведений искусства не похожи на обычные преступления. Иногда деньги ни при чем, кражу совершают ради любви.

— Это правда. — Кристина кивнула. — За преступлением могут стоять искренние чувства. В случае с «Моной Лизой» похититель просто хотел, чтобы полотно вернулось на родину, в Италию.

— А ему какое дело? — спросил Джеймс.

— Это самая известная картина Леонардо да Винчи, — объяснил Карл. — Итальянцы считают ее своим национальным достоянием. Их совсем не радует, что «Мона Лиза» оказалась во французском музее.

— Работы Леонардо очень часто становятся мишенью для похитителей, — добавила Кристина. — Несколько лет назад из одного шотландского замка была похищена «Мадонна с прялкой». Двое грабителей явились под видом туристов, связали экскурсовода и сняли картину прямо со стены.

— Она тоже стоила кучу денег? — спросил Джеймс.

— О да! Это же шедевр. Пятьдесят миллионов. Или сто. Картину так и не нашли.

Джеймс тяжело вздохнул — Марвин не совсем понял, то ли о пропавших деньгах, то ли о пропавшей картине.

— А их находят хоть иногда? Картины, я имею в виду.

— Редко, но случается. Ты даже не представляешь, какая это радость! — Кристина положила руку мальчику на плечо. — Когда нашелся «Крик» Эдварда Мунка, музей был открыт всю ночь и посетителям подавали шампанское. Все причастные к миру искусства были вне себя от радости. А еще то странное ограбление в Манчестере — помнишь, Денни? Пару лет тому назад, где-то в Англии, нашли картонный футляр, а в нем несколько свернутых холстов Ван Гога, Пикассо и Гогена. Пропавшие картины обнаружились позади общественного туалета на той же улице, где и галерея, откуда их похитили всего за два дня до этого.

— А вора поймали? — спросил Карл.

Денни покачал головой.

— Насколько я слышал, нет. Зато он оставил записку: поздравил галерею с отличной охраной. Как видите, опять не обычное преступление и не обычные преступники.

— Ну, встречаются и обычные, — возразила Кристина. — Вспомните Национальный музей Швеции — как туда вломились трое вооруженных бандитов и украли двух Ренуаров и автопортрет Рембрандта.

— Правда, так и было, — подтвердил Денни. — Они сбежали с места преступления на быстроходном катере. А картины потом удалось вернуть благодаря одному датскому полицейскому, который выдал себя за покупателя.

— Неужели? — удивился Карл. — И все картины нашлись?

— Да, — задумчиво сказала Кристина. — Все нашлись.

В комнате повисло молчание. У Марвина кружилась голова. Трудно вообразить, что в пыльных тихих музеях творятся такие хитроумные преступления. Еще труднее поверить, что рисунок или картина могут стоить миллионы долларов.

— А какое все это имеет отношение к рисунку Дюрера? — спросил наконец Карл.

— На самом деле рисунков четыре, — объяснила Кристина. — По одному на каждую главную добродетель: Мужество, Справедливость, Благоразумие и Умеренность. Беллини нарисовал только Мужество. А Дюрер — все четыре. Рисунки маленькие, но невероятно подробные.

— А что это такое… «благоразумие»? — спросил Джеймс.

— Осторожность, — ответил ему отец. — Благоразумный человек всегда думает о последствиях.

Похоже на Джеймса, подумал Марвин. Вот кто всегда осторожен.

— А умеренность — это сдержанность, — объяснила Кристина. — Хорошего — понемножку.

Марвин закатил глаза, хотя никто его не видел. Взрослых не поймешь! Хорошего много не бывает.

— Понятно, рисунков Дюрера четыре, — напомнил Карл. — И дальше что?

— Ну… их украли. Три рисунка. «Благоразумие» и «Умеренность» два года назад пропали из небольшого музея в Баден-Бадене, это в Германии. Вор снял рисунки со стены и прямо в рамках засунул под пиджак.

Такие маленькие рисунки спрятать нетрудно, подумал Марвин.

— «Справедливость»… — Кристина запнулась.

Марвин заметил, что Денни как-то странно смотрит на девушку — одновременно сочувственно и огорченно. Кристина молчала, и Денни продолжил сам:

— «Справедливость» украли в прошлом году. Метрополитен только что приобрел рисунок у лондонского арт-дилера, как раз по настоятельному совету Кристины. Большая удача для музея — рисунки старых мастеров вскоре после этого стали гвоздем сезона, они подскочили в цене до сотен тысяч долларов. Конечно, я хотел купить «Справедливость» для Гетти, — он улыбнулся Джеймсу. — В пару к «Мужеству». У нас в Калифорнии отличная коллекция европейского рисунка, а я питаю слабость к Дюреру. В частности, к «Добродетелям».

— Рисунок немного пострадал от воды и находился в реставрационном отделе, — продолжила Кристина. — В марте туда вломились грабители, но пропал только Дюрер.

— Ужасно! — подхватил Денни. — Я как раз был в Нью-Йорке на конференции, это ограбление начисто испортило нам уикенд. Все были потрясены.

— Я читал об этом, — вспомнил Карл. — Но почему именно этот рисунок? На реставрации были, наверно, и другие ценные работы?

Денни с Кристиной грустно переглянулись.

— Потому что Дюрер! — вздохнул Денни.

— Да, Дюрер, — согласилась Кристина. — Вы правы, там хранились и другие ценные картины. Но, видно, это не был обычный вор, и деньги тут ни при чем. Как и в случае кражи двух других «Добродетелей» — «Благоразумия» и «Умеренности». Дело в самом Дюрере.

Карл недоуменно поднял бровь.

Но Марвин понял сразу. Рисунки притягивали к себе, они были как живые. В них таились грусть и простота, которые близки каждому человеку.

Джеймс задумчиво рассматривал рисунок Марвина — с девушкой и львом.

— А зачем вам понадобилась копия именно этой картины? Она же у вас есть! Лучше уж сделать копию «Справедливости», раз она пропала?

— Сейчас объясню, Джеймс, — быстро, горячо заговорила Кристина. — Думаю, кто-то хочет собрать все эти рисунки. Кто бы это ни был, ему нужен полный набор. Все четыре «Добродетели». Не хватает только одной. Денни, я говорила с людьми из ФБР, из отдела по борьбе с кражами произведений искусства. Они считают, что это может сработать, и готовы помочь.

— Что может сработать? Ничего не понимаю! — Карл даже расстроился.

Джеймс сел на стул. Поле зрения сразу уменьшилось. Марвин выбрался из кармана и тихонько пополз вверх по молнии на куртке Джеймса, радуясь, что взрослым явно не до него.

Кристина глубоко вздохнула.

— Простите, — сказала она. — Понимаю, это слишком запутанно. Но операция почти готова! ФБР нас поддержит, у них есть секретный агент, связанный с торговлей крадеными картинами. Все, что нужно, — поддельный рисунок.

— Но зачем? — спросил Джеймс.

Кристина сжала руки. Ее лицо пылало.

— План такой: ты снова нарисуешь «Мужество», на подходящей бумаге, подходящими чернилами. Мы подменим настоящий рисунок твоей копией и инсценируем кражу. Понимаешь, рисунок должен быть хорош, но совсем не обязательно, чтобы он был идеальным. Все знают, что «Мужество» привезли на выставку. Известно, что это подлинник. Вор не станет заниматься экспертизой, только покупатель… А до покупателя рисунок не дойдет.

— Какой вор? — недоуменно спросил Карл. — Объясните же наконец. Вы собираетесь нанять вора, чтобы он украл «Мужество»?

— Подделку, а не подлинный рисунок. «Вор» будет работать на ФБР, — она помедлила. — Они поставят специальное устройство — микрочип, или, как они говорят, жучок, на копию «Мужества», и ФБР сможет отследить покупателя…

Жучок? Марвин ужасно удивился. Жучок поможет раскрыть преступление?

— А он приведет к другим украденным рисункам, — закончил Денни. — К «Справедливости». Хитро придумано!

Да уж, хитро, подумал Марвин. Кто заподозрит музей в организации кражи? Или в подделке собственной картины?

Карл покачал головой.

— А как рисунок попадет на черный рынок? Это нелегко. Разве у вас есть постоянные контакты в криминальном мире? Надеюсь, что нет.

— Нет, — признала Кристина. — Но вспомните, что Денни рассказывал о краже в Стокгольме. Картины нашли, потому что полицейскому удалось выдать себя за покупателя. Это один из самых эффективных способов вернуть краденые картины: офицеры полиции или агенты ФБР выдают себя за подпольных дилеров. Уверена, наша фальшивка попадет в хорошие руки. Точнее, в плохие.

— Снимаю перед тобой шляпу, Кристина, — заявил Денни. — Потрясающе придумано!

— Так вы хотите сделать вид, что воруете мой рисунок? — спросил Джеймс.

Кристина кивнула.

— А если вы ошибаетесь? — спросил Карл. — Вдруг за этим стоит не один человек? И «Добродетели» вовсе не находятся в одном месте?

— Что ж, может быть и так.

— А что будет с моим рисунком? — подал голос Джеймс.

Марвина прямо в дрожь бросило. Его рисунок… неужели он исчезнет в страшном мире фальшивых полицейских, пистолетов и пропавших картин стоимостью в миллион долларов?

Кристина нагнулась к Джеймсу и оказалась в опасной близости от Марвина. Жук едва успел спрятаться в складку ткани.

— Знаю, тут есть риск, — она ласково, внимательно смотрела на Джеймса.

Марвину очень нравилось, как она разговаривает с Джеймсом — будто его вопросы не менее важны, чем слова взрослых.

— ФБР не заботит, — продолжала Кристина, — выйдем ли мы в итоге на украденные рисунки Дюрера или другие пропавшие картины. Им важно арестовать участников подпольного рынка. Но это заботит меня. Если мы не найдем «Справедливость»… я ужасно огорчусь.

Карл все еще сомневался.

— Это может сработать, но придется ведь поставить в известность множество людей? Охрану в музее, полицию Нью-Йорка, газеты?

— Только не газеты, — вмешался Денни. — Газетчики пусть думают, что кража была настоящая.

— Верно, — согласилась Кристина. — Все должно выглядеть по-настоящему. Но я согласна с вами, Карл, кое-кому придется сообщить. Надо получить разрешение директора Метрополитена и заручиться поддержкой местной полиции. Вот почему важно, что ФБР на нашей стороне. А тебе, Денни, придется обговорить наш план в Гетти, ведь речь идет об одной из ваших картин. Дело в том…

Кристина не отрывала глаз от Джеймса.

— Эта мысль пришла мне в голову несколько месяцев назад, когда мы с Денни только планировали нынешнюю выставку. Но я и не надеялась найти подходящего художника, чтобы подделать «Мужество». Не верила, что такое вообще возможно… пока не увидела твой рисунок, Джеймс. И тут я поняла: «Вот кто сможет!» И ты смог!

Марвин страшно загордился и одновременно испугался. Джеймс покраснел и опустил глаза.

— Понятно, — произнес он чуть слышно. — Вы просите меня скопировать рисунок, чтобы его можно было украсть.

— Да, — согласилась Кристина. — Украсть подделку, чтобы найти подлинник. «Справедливость».