Весь мир — одна деревня, и мудрец в нем нигде не изгнанник [10] .

К. С. Льюис. «Пока мы лиц не обрели»

Как вид человечество, может быть, и ничтожно, однако оно способно учиться, вырасти и обрести достоинство.

Орсон Скотт Кард. « Игра Эндера »

ВТОРОЙ КОВЧЕГ

…Первая из трех межзвездных колоний проекта «Ковчег» была встроена в космический корабль, предназначенный для поисков и изучения внеземных форм жизни…

…Под руководством Верховного командующего Мильтона Райта — лидера Второго ковчега и бывшего генерала Армии Соединенных Штатов эпохи, предшествовавшей Концу, — колония приняла важнейшие ценности: эффективность, продуктивность и дисциплина. Каждый колонист обучался воинскому делу и посещал Агогэ, военное училище…

…Их жизнь строилась по строгому расписанию. Среди необходимых занятий числились: утренняя гимнастика, военная стратегия, имитация чрезвычайных ситуаций, учебные полеты. Супружеские пары определялись сразу при рождении — исключительно с целью поддержания популяции, а не развития романтических отношений. В конце концов эмоции были признаны бесполезным проявлением человеческой слабости…

…В этом военном обществе высшей честью для солдата считалась гибель в бою. Похороны, однако, признали проявлением сентиментальности, а следовательно, бесполезными. Тела погибших сбрасывали в печь крематория, которая снабжала корабль энергией. Даже после смерти воин мог внести последнюю лепту в общее дело…

 

Глава 9. НИКАКОЙ ПОЩАДЫ

( капитан Аэро Райт )

Золотой клинок рассек воздух, едва не задев шею, и зазвенел о наплечную броню. Рука онемела от удара и электрошока. «Еще чуть–чуть, — подумал, отскочив в сторону, Аэро, — и я стал бы короче на несколько дюймов». Его оппонент ухмыльнулся, снова занося меч: — Никакой пощады перед лицом слабости! Соперник был немного младше Аэро и походил скорее на подростка, чем на мужчину. Он процитировал строку из учения: противник не станет ждать, пока ты оправишься. Аэро скрылся за стволом массивного красного дерева, стараясь не запнуться о корни. На жаре пот стекал из–под шлема и жег глаза, однако Аэро не позволял себе отвлекаться на такие мелочи — они могли стоить жизни. Он отдал мысленный приказ клинку в левой руке, и фальшион из меча морфировал в щит. В Агогэ учили: порой хорошая защита может стать лучшей атакой. Аэро вскинул щит в последний миг, успел закрыться от сокрушительного удара изогнутым клинком. Щит завибрировал, но выдержал. Меч оппонента отскочил в фонтане искр. Аэро принял верное решение.

И он, и его соперник служили в Межзвездной армии Второго ковчега. Сейчас они дрались на трансформирующихся клинках — фальшионах. Каждый фальшион был связан с владельцем и исполнял его команды: мог превратиться в копье, щит, нож — холодное оружие любого размера и веса. Единственное, во что он не мог морфировать, так это в оружие с подвижными частями вроде пистолета или лука. Впрочем, такое разнообразие иногда выходило боком: выбирая форму клинка, боец должен был думать быстро и четко. У нерешительных оружие попросту плавилось. Аэро не раз видел, как солдат потом забирали на психиатрическую экспертизу, а мастера–оружейники заново с огромным трудом — порой по несколько месяцев — воссоздавали пришедшее в негодность оружие.

Большего позора, чем потерять фальшион, солдат и представить не мог, поэтому на овладение мыслями Аэро потратил времени и сил не меньше, чем на овладение телом. Противник нанес еще удар, и Аэро его отразил. Так продолжалось несколько секунд: удар, звон, искры — отступление; удар, звон, искры — отступление. Противники кружили по залитой солнечным светом лесной поляне. Усеянная жухлыми листьями, земля под ногами пружинила.

«Капитан Райт, поднимитесь на мостик», — прозвучал в наушниках вызов. Аэро ждали в отсеке управления. Надо было срочно заканчивать дуэль. Всем, кто следил за ней на мониторах, казалось, что ведет противник Аэро, однако видимость часто бывает обманчива. Соперник ударил снова. Клинки сошлись: один в форме меча, второй в виде щита. Посыпались золотистые искры — оружие было под напряжением. Потянуло дымом: листья под ногами тлели, и только сырость не давала им загореться. «Ну, еще несколько секунд», — подумал Аэро. Подумал инстинктивно, инстинктивно же отводя удары щитом. Рефлексы он в себе развивал тщательно, долгие одиннадцать лет, под строгим присмотром инструкторов. Оппонент уже вымотался: дышал тяжело, и руки у него, должно быть, болели, мышцы сводило, ноги затекли. Он уже не контролировал свои действия, не фехтовал, а рубился.

Пришло время контратаки. В считаные секунды и естественным образом — столь же естественно, как ходят или поднимают руку, — Аэро приказал фальшиону морфировать обратно в меч. Золотой щит мгновенно перетек в форму длинного увесистого клинка. Он был тяжелее, чем у противника, однако давал преимущество: Аэро мог ударить издалека и нанести больше урона. К тому же он нисколько не устал, даже не запыхался. Берег силы и теперь готов был выплеснуть их. Быстро и решительно перешел в атаку, не оставляя противнику и шанса. Тяжелый меч вспарывал воздух, как невесомый. Аэро колол и рубил, высекая снопы золотистых искр.

Теперь уже отступал соперник. Отступал, но не сдавался — свой фальшион он не трансформировал в щит. Ну и дурак. Даже генерал знает, когда битва проиграна. Одним быстрым движением Аэро повалил мальчишку и пинком выбил у него из рук фальшион. Парень свалился на землю, отчего шлем слетел с его головы и, звеня, покатился в сторону. Перехватив меч обеими руками, Аэро занес его над парнишкой. Подумал: «Совсем еще мальчишка. Жаль, что он так плохо бился».

— Пощады, — испуганно взмолился противник. — Пощады!

Аэро даже глазом не моргнул.

— Никакой пощады перед лицом слабости.

И одним ударом отрубил мальчишке голову.

* * *

Симуляция закончилась, и все вокруг потемнело. Замерцало, включаясь, освещение. Аэро снял шлем и велел фальшиону принять изначальную форму легкого изогнутого клинка, который спрятал в ножны на поясе. В камере для симуляций он был один — противник находился в смежной комнате. На лбу Аэро выступил пот, дышалось тяжело, и в крови все еще бурлил адреналин, однако он нисколько не ослаб — в отличие от оппонента — и готов был, если что, продолжить бой.

Программируя симуляцию и выбирая локацию, Аэро включил предохранители, чтобы ни он, ни противник не пострадали в реальности. Но, спасая от ущерба физического, программа не могла уберечь дуэлянтов от давления психологического — когда те переживали виртуальную смерть. От такого не спасет никакая настройка.

Аэро присмотрелся к собственному отражению в металлической двери: каштановые волосы блестели от пота, примялись. Капитан стригся коротко, по военной моде, как и всякий солдат. Глаза у него были карие, некрасивые, зато зоркие, это качество Аэро ценил больше физической привлекательности. А еще он ценил свой рост более шести футов, дающий преимущество в бою. На лбу, прямо над левой бровью, розовел шрам. Как хороший солдат, Аэро свой рубец носил точно знак почета.

Аэро нажал кнопку сбоку от двери, и панели, шипя, разошлись в стороны. Снаружи, ухмыляясь, ждала Рен. Она была одета в легкую серебристую форму, на рукаве которой алела эмблема: змей Уроборос. Если бы Аэро волновала женская красота, он нашел бы Рен привлекательной: ореховые глаза, короткие светлые волосы. Однако красота Аэро не трогала, он едва взглянул на Рен.

— Вы разбирались с ним десять минут, капитан! — воскликнула Рен, догоняя Аэро. В ее голосе звучали игривые нотки. Забрав у командира шлем, лейтенант сунула его под мышку. — Меня вы прикончили за пять, хотя я куда лучше его как солдат. Что случилось?

— Дело не в победе, лейтенант, — ответил Аэро. — Я мог бы прикончить парня куда быстрее, просто хотел его испытать, найти слабости.

— Вы всегда такой серьезный, — покачала она головой и убрала со лба непослушную прядку. — Вы находите в этом веселье?

— Дело и не в веселье, — нахмурился Аэро. Ему самому претил серьезный тон, однако природу не изменишь, такие у него были… настройки по умолчанию.

— Да бросьте, веселья в этом тоже немало, — усмехнувшись, возразила Рен и нажала кнопку в стене. Открылась неприметная дверь, за которой обнаружился склад. — Адреналин, яростная схватка и, наконец, победа над противником.

Ее поведение граничило с дерзостью, однако отношения Рен и Аэро выходили за рамки субординации. Они были друзьями — если так можно сказать, ведь в их мире дружба была понятием инородным.

— Какой смысл побеждать, если победа не радует? — спросила Рен, глядя на Аэро с вызовом.

Он невольно отметил, что сегодня в оттенке ее глаз преобладает не карий, а зеленый, и раздраженно мотнул головой. Зачем она так ведет себя, не следует установленному порядку, как прочие солдаты?

— Осторожнее, — предупредил он. — Могу и рапорт на тебя подать.

— О, правда? За что? — Она выгнула бровь и поставила шлем капитана на полку рядом с прочим оборудованием для симуляций.

— Умышленное выражение эмоций, — подсказал Аэро. — Старшие могут счесть тебя психически нестабильной и отстранить от командования.

— Так ведь я не умышленно, — возразила Рен. Возможно, она была права: она не умела держать язык за зубами и не следила за собой даже в Агогэ, откуда ее давно бы выгнали, если бы не высокие бойцовские качества. — И ничего я не выражаю, кроме разве что своего мнения. Это вы сами что–то домысливаете.

Возможно, так оно и было, хотя Аэро ни за что не признался бы в чувствах к Рен. Им обоим еще в детстве нашли других нареченных.

Рен всегда была вспыльчивой, ветреной и эмоциональной, и в глубине души, куда Аэро старался не заглядывать, он знал, что именно этими чертами он в ней и восхищается. Рен нисколько не стеснялась собственных чувств, чему Аэро мог только завидовать. И когда он назначил ее своим помощником — первым лейтенантом, у многих возникли вопросы, ведь хорошему солдату положено иметь холодную голову. Впрочем, одно качество Рен перевешивало все недостатки — безотчетная преданность, верность. Она еще ни разу не подвела Аэро.

— Послушай, смысл упражнения в том, чтобы узнать моих солдат, — сказал он, — а лучше всего я узнаю их в драке. Смертельная опасность выдает в нас истинную суть.

Это был еще один урок, в пользу которого Аэро верил всем сердцем. Он вспомнил, как проходил последнее испытание, чтобы завершить обучение в Агогэ и стать солдатом Межзвездной армии Второго ковчега. Арена для экзамена менялась каждый год, в зависимости от местоположения корабля, однако — в отличие от учебных схваток — Криптия не была симуляцией. В аварийной спасательной капсуле Аэро сбросили на крохотную планетку, что вращалась на орбите пульсара B1257-KL2. В токсичной и холодной атмосфере не прекращались углекислотные снежные карбоновые бури, от которых почти негде было укрыться. Из оружия Аэро дали один только фальшион, в то время как на охоту за ним отправились другие, более опытные солдаты. Аэро должен был продержаться на планете земные сутки, а после дойти до условленной точки встречи. Опоздай он, и его бросили бы умирать.

А ведь он чуть не провалил экзамен… Аэро вздрогнул. Охотники напали на него безжалостно, вооруженные не только фальшионами, но и бластерами. Аэро едва отбился. Местная природа тоже была своего рода противником: сбивающие с ног снежные метели, ураганный ветер, лед… Скафандр почти не защищал от мороза, и вскоре Аэро начал мерзнуть, руки немели. Смерть следовала по пятам и дважды чуть не прибрала его. Первый раз со спины напал солдат — выстрелил из бластера. Аэро в последний миг успел заслониться фальшионом, которому придал форму щита, однако часть заряда все же поразила его. Над левым глазом остался шрам. Во второй Аэро, сгибаясь под ветром и снегом, присел передохнуть. Всего на секундочку, которая растянулась в часы. Вскоре его по плечи замело снегом из твердой углекислоты — сухим льдом. Веки налились свинцом, и Аэро даже подумывал сдаться, но какая–то часть его разъярилась. Он чуть не опоздал: еще каких–то несколько минут, и он уже не поднялся бы. Чудом Аэро сумел вырваться из ледяного плена. К месту встречи пришел вовремя: замерзший, напоминающий призрак самого себя, он едва плелся. Но выжил. Кое–что осталось на память: рубец над левым веком и ампутированные пальцы, три на ноге и кончик правого мизинца. Однако это были только видимые раны. Аэро заглянул в глаза собственной смерти и вернулся живым, то был последний урок Агогэ, и Аэро отныне знал: он выживет где угодно.

— Я все равно считаю, что вы могли прикончить его быстрее, — сказала Рен, нажимая кнопку на стене рядом с дверью склада. — Даже с проверкой на слабости.

Ее голос и тихое шипение закрывающейся двери выдернули Аэро из воспоминаний. Он на какое–то мгновение вновь перенесся на каменистый и холодный планетоид. Его снова заметало снегом из замерзшей углекислоты. Аэро мотнул головой, прогоняя наваждение, и тут же зашипела, открываясь, дверь в другую камеру. В коридор, шатаясь, выглянул долговязый тощий юноша по имени Закай, рядовой из отряда Аэро. Обоим — и З каю, и Аэро — было по шестнадцать, как и всем солдатам в подразделении. Они вместе посещали Агогэ.

После школы выпускников распределяли по разным частям, в зависимости от оценок, отряд Аэро, например, специализировался на боевых задачах, но была и инженерная часть, следившая за системами корабля и спасательными капсулами. Другие выпускники служили в различных медицинских отделениях: Лазарет, воспроизведение и контроль популяции и эвтанатор- ская. Получившие самые низкие баллы отправлялись на камбуз — следить за производством и распределением провианта.

Закай словно был контужен, и Аэро прекрасно знал, почему он так выглядел: то же самое выражение он видел на лицах всех своих оппонентов после симулированной схватки. Солдат еще не мог прийти в себя после виртуальной смерти, ноги у него подгибались, руки дрожали, а расширенные зрачки были расфокусированы.

— Рядовой, тебе вызвать санитара? — спросил Аэро.

Закай не ответил, даже не посмотрел на командира.

— Закай? — позвал Аэро и, не дождавшись ответа, обратился к Рен: — Лейтенант, зовите санитара. У рядового психологическая травма…

— Все хорошо, — сразу же отозвался Закай. — Я просто разочарован в себе.

— В схватке на фальшионах капитану проигрывают все, — едва заметно улыбнувшись, напомнила Рен. — Сам знаешь. И по–моему, ты неплохо сражался.

— Недостаточно хорошо. Я хотел, чтобы меня заметили.

В гневе он швырнул фальшион на пол. Аэро и Рен обменялись красноречивыми взглядами. Оба они пришли к одному выводу: Закай не готов к повышению. Дело было даже не в том, что он проиграл схватку — Аэро проигрывали все солдаты. Капитан не просто снискал славу непобедимого бойца, он еще и Агогэ окончил с высшими баллами. Не зря его назначили капитаном и командиром боевого отряда. Нет, дело было в том, как Закай воспринял проигрыш. Рано или поздно поражение терпит любой командир, однако он продолжает стремиться к победе.

В коридор вышло еще несколько солдат. По распоряжению Аэро они следили за симуляцией битвы на мониторах. При виде капитана воины отдали честь, а некоторые заулыбались и принялись хлопать в ладоши. Аэро прочел их имена на планках: Тристан, Хосико, Старлинг, Этуаль и Синь. Все рядовые. Казалось бы, можно с благосклонностью принять похвалы, но Аэро напустил на себя серьезный вид.

— Все за работу, — приказал он. — Это была учебная схватка: вам нужно проанализировать ход боя и к завтрашнему дню написать доклад по его стратегии. Затем мы пересмотрим запись и обсудим ее.

Тут он посмотрел на Закая.

— Это и тебя касается. — Взгляд Аэро коснулся сиротливо лежавшего на полу фальшиона. — Очевидно, тебе еще многому надо научиться, — сказал капитан Закаю. — Во–первых, всегда заботься об оружии, даже если только что проиграл симулированную схватку. Если будешь так обращаться с фальшионом, я доложу майорам, что ты представляешь эмоциональную угрозу.

— Так точно, сэр, — ответил Закай. Он все не мог успокоиться и по–прежнему злился.

Сделав в уме пометку — приглядывать за парнишкой, Аэро оставил Рен за старшую и отправился на мостик.

* * *

Следуя коридорами корабля и переходя с палубы на палубу, Аэро гадал, зачем его вызвали. «Наверное, экспедиция уже близка к завершению, — подумал он. — Должно быть, есть визуальный контакт». Он не знал, как отреагирует, узрев наконец на мониторах Землю, давно утраченную родину. Да, он видел ее изображения: детальные, высокого разрешения снимки планеты под покровом ослепительно–белых облаков, в прорехи которых просматривались участки ярко–зеленого и сверкающего голубого. Еще нигде, ни в одной из галактик и систем не встречал Аэро столь поразительной планеты, как Земля. У многих планет были кольца, порой много лун и не одно солнце. Яркие, они поражали воображение, но ни одна не находила отклика в душе. Ни одна не взывала к сердцу. Однако снимки были сделаны еще до наступления Конца. Видел Аэро и несколько фотографий с орбиты, сделанных сразу после катастрофы: ни зеленого, ни голубого, ни белых облаков, лишь яростное пламя и дым.

Земляне, может, и построили корабли, скорость которых достигала скорости света, но защитить дом от Конца не смогли. В Агогэ учили: Землю исцелит само время. И вот это время вышло. С тех пор как люди покинули Землю, минула тысяча лет. Десять веков назад родная планета сгорела, ее вода и воздух стали непригодны для жизни. Тысячу лет изгнанники перелетали от планеты к планете, из системы в систему в поисках новой Земли, которую так и не нашли. Наконец поступил приказ возвращаться. Домой.

Дом. Это слово не находило отклика в душе Аэро. Слово как слово… По крайней мере, так он себе говорил. Дом — это место, где рождались и жили его предки, ни больше ни меньше. Отправная точка истории великого исхода. Дома предки задумали и создали детали корабля, тогда как само судно по частям собирали уже в космосе (по крайней мере, так учили на уроках истории). Теперь Земля стала конечным пунктом странствия.

Аэро ощутил вздымающуюся волну эмоций: страх, радость, возбуждение и, наконец, надежду. Он попытался задавить их. Эмоции всегда мешали трезво мыслить, влияли на суждения. Аэро их ненавидел и боялся, ведь они делали его непредсказуемым и даже опасным. А становиться эмоционально опасным он не хотел. Хороший солдат невозмутим и хладнокровен. Это была еще одна истина Агогэ, пожалуй, самая важная. Аэро мысленно упрекнул себя за то, что так и не усвоил ее. Сам ведь не далее как пять минут назад отчитывал рядового!

Поднимаясь на мостик, Аэро понял: битву с чувствами ему не выиграть. Они — не человек, их не измотаешь и не заставишь сдаться. Сдаться предстояло ему самому, и на сей раз он позволил себе слабость. «Дом, — снова подумал Аэро, поддаваясь волне эмоций, пусть и пугающей. — Мы наконец–то летим домой».

 

Глава 10. ПОТАЙНАЯ КОМНАТА

( Майра Джексон )

Едва зажегся свет и Майра разлепила веки, как в мозгу полыхнула мысль: нужно отыскать Маяк. Обычно Майра просыпалась вялая, соображала туго. Нынешнее же утро выдалось особенным: в голове было ясно, хотелось скорее взяться за дело. Пусть нельзя починить «Анимус», зато можно отыскать Маяк. Вчера Майра подслушала разговор, видела фотографии семьи Уэйд — узнала все, что знают заговорщики. План колонии был известен ей даже лучше, чем мастерам–инженерам, а по тайным ходам она могла проникнуть в давно забытые уголки Ковчега, куда другим путь был заказан.

На кухне гремел посудой отец — он как раз ставил чайник. Майра даже подумала, не предложить ли ему помощь, но быстро отказалась от этой идеи. Узнав, что дочь вломилась в кабинет, отец придет в ярость и запретит ей участвовать в операции. Скажет: это чересчур опасно, ведь патрульные и Синод уже подозревают неладное. Доводы, что это не важно, ведь все скоро и так задохнутся, — не помогут. Отец, естественно, захочет уберечь Майру. Спорить с ним не хотелось, как и не хотелось, чтобы он следил за каждым ее шагом, поэтому Майра просто решила ничего не говорить. Меньше знает — крепче спит. А если ей удастся найти Маяк, то она просто придет к отцу с повинной и все объяснит — ему и злиться уже будет не на что.

Майра слезла с койки сама — отцу даже звать ее не пришлось. Было воскресенье — выходной, ибо на седьмой день Святое Море ниспослало избранным Оракула, однако отдыхать Майра не думала. Она уже натягивала сандалии, когда заметила, как пристально смотрит на нее Возиус.

— Эй, нечего на меня так пялиться, — немного раздраженно сказала она братишке.

Должно быть, его насторожило внезапное пробуждение старшей сестры–сони. Порой ее бесило, что Возиус такой наблюдательный. Или что у них не раздельные комнаты. Немного уединенности не помешало бы.

* * *

— Дела наметились? — спросил отец, не отрываясь от разложенных на столе чертежей. Сам–то он точно отдыхать не собирался.

— Ага. Договорились встретиться с… Калебом, Пейдж и Рикардом… на Базаре, — промычала Майра, запихивая в рот кашу. — Хочу прикупить кой–чего… для работы. Новые сандалии и парочку комбинезонов.

Даже в выходной на Базаре обычно не протолкнуться: изгои никогда не отдыхают — они ведь не хотят умереть с голоду. Воскресенье, напротив, было у них самым напряженным днем. Базар не закроется после трех гудков, а продолжит работать для демоса, решившего потратить свободное время на поход за покупками.

— Хорошо придумано, — похвалил отец, отрываясь от чертежей и глядя на потрепанную одежду сына. — Возиус, пойдешь с сестрой?

— А это зачем? — сказала Майра.

Меньше всего ей хотелось, чтобы братишка таскался следом, словно вторая тень. Тем более что она не думала встречаться с друзьями. Наоборот, собиралась вообще не попадаться им на глаза. Отец укоризненно взглянул на Майру и приготовился прочесть одну из своих знаменитых лекций о том, что семья — на первом месте…

— Я не хочу на Базар, — тихо, но уверенно ответил Возиус.

И Майра, и отец посмотрели на него с удивлением.

— Ладно, как хотите, — сказал Джона, прекрасно зная, что на сына лучше не давить. Собрав чертежи, он поднялся из–за стола. — Мне пора на работу.

На том разговоры — и завтрак — закончились. Убрав пиалу в раковину, Майра догнала отца у двери. Схватила его за руку и вместе с ним вышла из отсека. В коридоре почти никого не было — так, несколько граждан шли куда–то неспешным шагом. От вчерашней безумной спешки не осталось и следа. Отец свернул в коридор, ведущий к Четвертому сектору.

— Удачи на Базаре, — обернувшись через плечо, пожелал он дочери.

— Ты сегодня допоздна? — спросила Майра. Получилось чересчур заинтересованно, и она поспешила добавить: — Если что, не страшно. Я на всякий случай спросила…

Отец устало вздохнул:

— Так я вроде всегда задерживаюсь, разве нет? Постараюсь успеть к ужину.

Пустые обещания. Майра уже не помнила, когда он последний раз ужинал дома. Да, она сама отталкивала его — нытьем и дурным поведением, но ведь то был защитный механизм: если Майра первая оттолкнет родителя, то получится, что он ее бросить не сможет. На самом же деле ей хотелось проводить с отцом больше времени, а выходило с точностью до наоборот. Перемен пока не предвиделось, особенно после того, что узнала вчера Майра. Впрочем, вслух она сказала только:

— Отлично. Значит, до вечера.

Майра помчалась по другому коридору, но стоило ей свернуть за угол, как из одного отсека вышли два человека в черном.

— Следуй за нечестивицей, — сказал патрульный Бейтс. — Отца беру на себя.

Люди в черном разделились.

* * *

Майра знала, что по пятам за ней идет Джаспер. С самого Суда она приучилась оглядываться и высматривать темные силуэты крадущихся следом патрульных, различать топот тяжелых ботинок и бряцанье обрезков труб. Джаспера она приметила и вчера, когда провожала Возиуса в школу. Слежка — это, само собой, очень некстати. Поиски Маяка и так обещали быть сложными, а тут еще патрульные дышат в затылок…

Приглядывая за Джаспером краешком глаза, Майра пошла в обход Базара. Народу было очень много, но Майра ловко огибала лотки, проскальзывала между спорящими изгоями и уворачивалась от тележек. Заметив впереди, как какой–то гражданин оживленно торгуется с двумя изгоями, Майра устремилась к ним. Ловко маневрируя между препятствиями, нырнула за лоток и покинула территорию Базара. Обернулась: Джаспер угодил в толчею, как она и надеялась. Отлично, от хвоста избавилась. Майра двинулась дальше, по пустому переходу, и только там, открыв вентиляционную решетку, исчезла в шахте.

Вскоре следом за ней в коридор вбежал Джаспер — Майра следила за ним сквозь щели в решетке. Патрульный беспомощно озирался, сжимая в руке дубинку.

— Проклятая нечестивица… Куда она делась? Чтоб ее Святое Море взяло, — проворчал он и вернулся в Пятый сектор.

Так ему и надо, нечего следить. Впрочем, улыбка тут же сошла с лица Майры. Ей повезло, что на Базаре сегодня куча народу В любой другой день так запросто она бы от Джаспера не улизнула. Надо быть предельно осторожной… С этими мыслями Майра отправилась в путь по трубам.

До цели она добралась минут за десять. Прямо перед ней жерло трубы уходило вниз. Спрыгнув в него, Майра зажгла и поставила на пол фонарик. Комната была огромная, здесь пахло ржавчиной, плесенью и хлоркой. Из стен под необычными углами, отбрасывая причудливые тени, торчали трубы. Майра приходила сюда всякий раз, когда ей хотелось побыть в одиночестве или нужно было решить сложную задачку. Или и то и другое одновременно. Она достала из кармана мешочек сладостей. В этот момент к ней, принюхиваясь, подбежало несколько крыс. В отличие от ремонтников с их ядами, Майру они не боялись. Она бывала тут с самого детства.

— Держите, — шепнула она, подбрасывая крысам конфетки.

Грызуны заверещали и принялись было драться из–за угощения, но крупные особи быстро победили, забрав себе львиную долю.

Глядя на их ужимки, Майра расхохоталась, но быстро вспомнила, зачем пришла сюда, в потайную комнату. Принялась думать. Она покумекала. Потом еще немного. Но так ни до чего и не додумалась. Совсем. Ум ее оставался пуст и чист, словно школьная доска перед началом занятий.

Расстроенная, она отправила в рот пригоршню конфет. Методично пережевывая сладости, принялась анализировать то, что ей было известно: во–первых, Сари Уэйд жила в колонии более девятисот лет назад. Если Маяк не утратили и не уничтожили — на что надежда слабая, — он может быть спрятан где угодно. Он небольшой, в виде браслета. Колония насчитывает десять секторов, соединенных коридорами, не говоря уже о лабиринте труб и каналов с бесчисленными ответвлениями.

Пусть даже Майра знала схемы колонии лучше кого бы то ни было — у нее уйдут годы на то, чтобы облазить ее вдоль и поперек. А этих годов как раз–таки не было, оставалось всего восемь месяцев. В лучшем случае.

От жуткой мысли скрутило живот. Хотя, может, Майра просто объелась сладкого. Не первый раз она пожалела, что в школе не преподают историю. Знания о прошлом напоминали лоскутное одеяло, вкривь и вкось пошитое из клочков церковной доктрины, жалких обрывков информации, которые нет–нет да обронят отец или Моди — и от которых лишь сильнее разгорается мучительное любопытство, да слухов на Базаре. И что хуже всего, правды от слухов не отличишь, а в последнее время выяснилось, что истина может быть куда чуднее, чем слухи или байки изгоев, подслушанные на Базаре.

Майра еще с час думала, где искать Маяк, но тщетно. Из трубы вылезла крыса и подняла голову.

— Эй, малыш, — обратилась к ней девушка. — Где Маяк, не знаешь? Золотой… блестящий… и вот такого размера. Отведешь к нему — дам конфетку.

Она показала грызуну конфету, но крыса только молча подергивала носом. Такой трюк прокатывал исключительно в маминых сказках, где животные зачастую обладали магическими свойствами. В жизни все по–другому, но Майра все равно бросила крысе конфетку. Внезапно из одной трубы донесся грохот, эхо которого разнеслось по комнате. Крыса резко обернулась и стала принюхиваться. Впрочем, выяснять, откуда раздается шум, она явно не собиралась: подхватив угощение, устремилась к другой трубе.

Может, это просто вибрация? Не успела Майра так подумать, как из горловины трубы донеслось пыхтение и брань. Майра испугалась: судя по голосам, людей было много. Она несколько раз натыкалась в шахтах на ремонтников, но сегодня выходной. Даже у них.

Дурной знак. Джаспер? Майра же избавилась от слежки еще на Базаре. Или ей только так показалось? Сердце забилось чаще. Выключив фонарик, девушка притаилась в полной темноте. Звуки раздавались все ближе, и Майра в ожидании незваных гостей затаила дыхание.

Долго ждать не пришлось.

 

Глава 11. ШТЕРНОВЫ ПОИСКИ

( капитан Аэро Райт )

Капитан Райт, поднимитесь на мостик.

Аэро следовал коридорами корабля, подчиняясь приказу, — его вызвали прямо во время симуляции боя. Тут его внимание привлек иллюминатор по правому борту. Гигантские солнечные паруса несли корабль в сторону Земли. В иллюминатор на второй из трех палуб в главном корпусе корабля Аэро видел конечный пункт своего маршрута.

Мостик торчал из носа длинным тонким отростком, куда можно было подняться на лифте. И хотя дом еще нельзя было разглядеть невооруженным глазом (корабль сбавил скорость и шел на одних только солнечных парусах), Аэро догадался: они уже близко. Еще несколько дней, и Землю можно будет увидеть в иллюминатор.

На секунду Аэро забыл обо всем, глядя на красоту за бортом: звездная россыпь на фоне полной черноты космоса. Ее и чернотой–то нельзя было назвать, хотя это было ближайшее по смыслу определение бездны, лишенной вообще всякого цвета. С видом на такой пейзаж Аэро и жил, закупоренный внутри корабля, лишь изредка спускаясь на поверхность какой–нибудь планеты или луны. Каждый новый мир неизменно оказывался по–своему враждебен и ядовит, так что Аэро уяснил: вселенная пуста и одинока. И, насколько он знал, их колония единственная пережила тысячелетнее изгнание. Эта мысль ужасала.

Когда пришел Конец, космические ковчеги утратили связь с ковчегами на Земле, заранее этого предвидеть не сумели. А другие две внеземные колонии — Третий и Четвертый ковчеги — погибли безвременно. Третий — закрытый город на поверхности Марса — продержался ровно сто пятьдесят семь лет. Смерть вызвала утечка воздуха, хотя колонисты и сами давно уже катились под гору, став на путь самоуничтожения. К тому времени, как Второй ковчег пришел на помощь, большая часть колонистов задохнулась. Спасти удалось только восемьдесят шесть человек.

Четвертому повезло немного больше: он держался почти три сотни лет. Но затем удача от него отвернулась: в 296 году п. к. Четвертый ковчег пропал, оказавшись на темной стороне Урана. Никто по сей день не знал, что стало с кораблем и зачем он вообще туда отправился. Используя последние известные координаты колонии, Второй ковчег под командованием Верховного командующего Брайанта Штерна отправился на выручку. Когда они достигли Урана, Четвертого ковчега нигде не было. Штерн пытался связаться с его обитателями и разослал отряды обследовать луны. О том, чтобы высадиться на поверхности самой планеты, даже речи быть не могло: ковчег просто утонул бы в море водорода и гелия, а после исчез бы в жидком ледяном сердце планеты, от корабля и команды ничего не осталось бы.

Несколько месяцев они покружили по орбите Урана, пытаясь отыскать следы пропавшей экспедиции и не зная, как быть. В конце концов Штерн вынужден был признать: если на Земле ни одна колония не выжила, то они — последние представители земной цивилизации. Земля все еще была необитаема, испытывала последствия катастрофы, и ближайшие семь сотен лет на ней никто не смог бы жить. Штерн принял решение: Второй ковчег отправится дальше в космос с другим заданием — отыскать новый дом. Позднее эту миссию прозвали «Штерновы поиски».

И вот большую часть последних семисот лет, ведомый следующими семьюдесятью семью Верховными командующими, Второй ковчег странствовал от планеты к планете, из системы в систему, однако нового дома так и не обрел. Штерновы поиски завершились провалом. Наконец, приказом нынешнего Верховного командующего Артура Бриллштейна, они возвращались на Землю.

Аэро отошел от иллюминатора и продолжил двигаться в направлении мостика; по дороге миновал много знакомых мест: Казармы, Камбуз, Лазарет и ведущий к Ангару переход. С тех пор как медики приняли особые ограничения, численность популяции всегда равнялась примерно трем тысячам. Свернув за угол, Аэро оказался наконец у самой, наверное, важной части корабля — Агогэ. Сводчатые двери школы, изготовленные из того же материала, что и фальшионы, стояли настежь распахнутые. На них было выгравировано изображение Уробороса и заключенные в кольцо слова: Aeternus eternus.

В школе на террасе занималась группа детей лет пяти–шести. Стриженные под ноль, они были одеты в простую форму без знаков отличия (если не считать печати с Уроборосом). Оружейники еще не отковали для них фальшионы.

— Раз… два… три… четыре… пять! — четко отсчитывал инструктор.

При себе он имел золотой посох, которым при случае лупил нерадивых учеников. Аэро не раз испытывал на себе тяжесть инструкторского удара.

— Раз… два… три… четыре… пять!

Ученики по кругу выполняли стандартные упражнения: отжимания, прыжки на месте, прыжки вперед. Когда Аэро только поступил в Агогэ, его тоже прогоняли через муштру. А до того он, как и все дети до пяти лет, жил с матерью.

Детство он мог описать лишь одним словом: утопия. Они с матерью жили в собственном особенном мире, где не было ни инструкторов, ни командиров, ни тренировок. Режим определялся только трехразовым питанием. Время шло, и Аэро видел, как покидают дом другие матери, когда забирали их детей. Забирали насовсем. Уводили его близких друзей, с которыми он делил тайны и игры. И все же, когда Аэро исполнилось пять лет, дальнейшие события стали для него сюрпризом. Рано утром мать разбудила его и, не накормив завтраком и не позволив с собой ничего взять, отвела в Агогэ. Передав сына на попечение инструкторам, даже не попрощалась, а он сквозь слезы смотрел, как она навсегда уходит из его жизни.

Сперва он разозлился на мать и на жестокую систему, что разлучила их, но позже ему сделалось просто ужасно, ужасно грустно… пока он не научился подавлять в себе чувства. В этом, наверное, и был смысл: инструктора хотели переделать Аэро, лишить привязанностей. Утомляли его бесконечными упражнениями, заставляя забывать о чувствах. «Хороший солдат всегда хладнокровен», — говорили они.

Аэро научился управлять гневом и целиком посвятил себя тренировкам и учебе. Вскоре это принесло свои плоды: в прошлом году он окончил Агогэ с высшим баллом и возглавил собственный отряд. На большее выпускник не смел и надеялся.

— Стройся! — пролаял инструктор, когда тренировка подошла к концу. Курсанты построились в форме буквы U и принялись шагать на месте. — Шагом марш!

Курсанты направились внутрь школы, чтобы продолжить занятия, но Аэро еще некоторое время глядел им вслед.

— Капитан Райт, на мостик! — прогремел динамик, выдергивая Аэро из омута мрачных воспоминаний.

Это был майор Дойл. Он явно был недоволен, что подчиненного приходится звать дважды. Аэро мысленно упрекнул себя за то, что прохлаждается возле Агогэ, предаваясь воспоминаниям о прошлом, которого не вернуть. Это совершенно бесполезная трата времени, тем более что служебный долг обязывает быть в другом месте.

В гладкую стенку коридора была вмонтирована компьютерная панель. Нажав на ней несколько клавиш, Аэро произнес в микрофон:

— Говорит капитан Райт. Буду через пять минут. Конец связи.

Не дожидаясь ответа, Аэро развернулся на месте и быстрым шагом направился к лифту.

 

Глава 12. РАСКРЫТАЯ ТАЙНА

( Майра Джексон )

Эхо голосов разносилось по комнате. Майра опустилась в своем укрытии на корточки и прислушалась. Сердце выбивало бешеный ритм.

— Оракул меня подери, и как она сюда пролезает?! Несмотря на бурлящий в крови адреналин, Майра немного расслабилась.

— Узнаю этот голос, — пробормотала она.

Снова раздался грохот, а следом:

— Я застрял, помогите!

— Святое Море, ты слишком налегаешь на печенье! — проворчал второй, мальчишеский голос.

— Заткнись и помоги мне толкнуть его! — ответил третий голос, девчачий.

Вообще–то Майра узнала все три голоса, и ее тут же взяла злость. Сообразив, из какой трубы доносится шум, она заглянула внутрь и увидела там лицо Рикарда, чумазое, потное и раскрасневшееся. Широченные плечи не прошли в узкую трубу, и он застрял. А позади него маячили лица Калеба и Пейдж: подсвечивая себе фонариками, друзья пытались протолкнуть Рикарда вперед.

— Эй, вы! — сердито окликнула друзей Майра. — Потише! Не то патрульные услышат.

— Да это же Майра! — произнес Рикард.

— И как раз вовремя, — заметил Калеб. — Я уж думал, мы ее не найдем.

— Или вообще заблудимся тут и сдохнем, — угрюмо добавила Пейдж.

— Святое Море, — не обращая на их жалобы внимания, сказал Рикард, — рад видеть тебя.

— Жаль, не могу сказать того же, — не скрывая раздражения, ответила Майра. — Я пришла сюда уединиться. Ну колитесь: как нашли меня?

— Во имя Оракула… вытащи… меня отсюда, — пропыхтел Рикард, взмахивая руками и пытаясь вылезти из трубы. — Потом… я расскажу… все… что хочешь.

— Прям–таки все? — вскинула бровь Майра.

— Все–все, только вытащи меня.

Майра забралась в трубу и схватила Рикарда за огромные ручищи.

— На счет «три», — сказала она Калебу и Пейдж.

— Раз… два… три.

Майра принялась тянуть, а Калеб с Пейдж — толкать. Спустя несколько секунд, огласив комнату потоком бранных слов, друзья наконец вызволили Рикарда из узкого прохода. Он с Майрой кубарем покатился по полу, при этом Майра успела сгруппироваться и смягчить удар, а Рикард плюхнулся в лужу. Его это, впрочем, нисколько не тревожило — он был рад выбраться на свободу.

Пока Пейдж и Калеб выкарабкивались из трубы, Майра сбегала за фонариком. Потом осмотрела всех троих: грязные, мокрые, потрепанные… видно, долго лазили по трубам. Калеб пристыженно глянул на Майру, отчего показался ей еще более привлекательным. Сердце так и застучало в груди.

— Ну, говорите, как нашли меня? — строго спросила Майра, стараясь не обращать внимания на предательски участившийся пульс.

Друзья обменялись тяжелыми взглядами, но молчали.

— Послушайте, я знаю: без посторонней помощи вы сюда не забрались бы. Значит, без помощи отсюда тоже не выберетесь. Колитесь, а не то брошу вас тут с крысами.

— С крысами? — Пейдж передернуло.

— Ага, с огромными такими. Они мохнатые, у них острые зубы… Да, и еще они жутко голодные.

— Это он привел нас сюда, — сдалась Пейдж.

Она указала на трубу, из которой послышался шорох, а после высунулась голова Возиуса. Ничего себе! В отличие от старших друзей, братик Майры нисколько не замарался. Она оглядела его с головы до ног, не поранился ли.

— Воз, о чем ты только думал? Лазить по трубам… Это же очень опасно. А если бы ты заблудился или поранился?

Братишка только пожал плечами.

— Нет, правда, как ты меня нашел? — спросила Майра.

Возиус указал на трубу.

— Так ты пошел за мной?

Возиус кивнул.

— Как же ты не потерял мой след?

Возиус нахмурил брови.

— Я следил за тобой, — тихо сказал он.

— И давно? — удивилась Майра.

— Всегда.

— А я и… не знала.

Возиус криво усмехнулся и, расстегнув рюкзак, достал компьютер. Открыл крышку и принялся стучать по клавишам. Их щелканье отдавалось звонким эхом. Майра присела рядом и взглянула на экран: сложный машинный код походил на чудной неизвестный язык.

— Воз, а зачем ты моих друзей привел?

— Волновался. Ты вела себя… ненормально.

Он умолк. Зрачки у него расширились, а лицо как будто обмякло. Казалось, разговор измотал его.

— Он искал тебя, пришел ко мне, — сказала Пейдж. — Ты как будто собиралась встретиться с нами на Базаре, но Калеб и Рикард были не в курсе, ну и…

— Верно, — поморщилась Майра, уличенная во лжи. — Пришлось придумать отмазку, чтобы улизнуть из дому. Отец в последнее время странно себя ведет, слишком меня опекает.

— И не зря, — заметила Пейдж. — Врать вообще не в твоем духе, вот мы и решили найти тебя. Возиус убедил нас, что искать надо здесь, потому что ты приходишь сюда подумать. В общем, говори, что не так?

Майра поковыряла пол носком ноги:

— Волнуюсь, я же теперь подмастерье.

— Вчера ты так не нервничала, — припомнила Пейдж.

— Зато сегодня как на иголках.

— Не верю, — покачал головой Калеб. — Тебе нравится инженерное дело, и ты дождаться не могла, когда пойдешь работать.

Майра хотела было возразить, но тут он перебил ее:

— Нет, серьезно, не утруждай себя очередным враньем. Ты худшая лгунья, какую я знаю.

Ну все, Калеб загнал ее в угол, но что–то сдерживало ее от признания. Что–то непреодолимое и большое, чего она обычно старалась не замечать. Опустившись на корточки, Майра обхватила себя руками.

— Я все равно ничего не могу рассказать.

— Это почему же? — обиженно спросила Пейдж.

— Потому что… — упрямо глядя в пол, ответила Майра. — Не могу, и все тут.

— А ты постарайся, — не сдавалась Пейдж.

— Проклятие, просто расскажи, и все, — добавил Рикард.

— Клянусь Оракулом, — пристально посмотрел на нее Калеб, — пока не скажешь, я не брошу тут тебя одну.

Это стало последней каплей. Майра, зло сверкая глазами, посмотрела на Калеба.

— Забавно… Когда меня выперли из школы, у тебя не было проблем с тем, чтобы бросить меня.

Калебу словно пощечину залепили.

— Майра, поверь, все на самом деле не так, — с болью в голосе произнес он.

— Неужели? Хм, помнится, с тех пор я много времени провела в одиночестве. Очень много. Просто тонны времени. — Майра посмотрела на Пейдж и Рикарда. — Вы все меня бросили, когда я больше всего нуждалась в вас. Я ведь думала, что мы друзья, а вы… С какой стати мне сейчас доверять вам?

Наступила гулкая тишина. Наконец–то Майра все им высказала, задала вопрос, который никак не решалась задать. В этот момент Возиус взял ее за руку, и Майра преисполнилась благодарности к братику. Друзья предали ее, но Возиус всегда был рядом. Майра сжала его руку и отвернулась.

— Я так и знала, вы просто трусы, — с отвращением сказала она. — Я ухожу.

— Нет, погоди, Майра, — окликнул ее Калеб. — Я все могу объяснить.

Он попытался схватить ее за плечо, но Майра вывернулась.

— Не прокатит, — сказала она. Даже сердце, которое обычно предавало ее, никак не откликнулось на прикосновение Калеба.

Схватив за руку Возиуса, Майра направилась к трубе, ведущей во Второй сектор. Калеб беспомощно взглянул на Пейдж и Рикарда:

— Время пришло? — сказала Пейдж.

Рикард кивнул:

— Мы слишком долго держали это от нее в тайне.

Майра резко обернулась:

— Что это вы от меня утаивали?

Калеб болезненно поморщился, но ничего не сказал.

— Три секунды, и потом я ухожу. Одна… две… три.

— У меня не было выбора! Меня заставили… тебя бросить.

Майра ушам своим не поверила, губы ее исказила жестокая усмешка.

— Какое–то странное оправдание. Заставили… Мило, очень мило. Ладно, я пошла.

— Когда патрульные тебя схватили, я заключил с отцом сделку. Боялся, что тебя запрут навсегда… если не хуже. — Калеб судорожно сглотнул. — Я был в панике, не знал, что делать. Мои родители ведь никогда не одобряли наших с тобой отношений. Хотели через меня породниться с семьей из кратоса, а не демоса. Сказали, что иначе навлекут на себя позор.

Майра удивленно уставилась на Калеба. Конечно, странно было с его стороны встречаться с кем–то вроде нее, однако Калебу вроде нравилось.

— Почему ты мне ничего не сказала?

Калеб взглянул на нее, как смотрел всегда, еще до разрыва.

— Это был бы удар по твоему самолюбию.

Сердце снова ускорило бег, но Майра заставила себя успокоиться.

— И что же было потом?

— Ну, отец, само собой, помогать не захотел. Сказал: поделом мне за то, что встречался с девушкой из низших слоев. Это его слова. Тогда я пригрозил совершить какой–нибудь безумный поступок, чтобы и меня заперли с тобой в тюрьме… или даже выбросили в Святое Море. Наконец мать не выдержала и уговорила отца, чтобы он ходатайствовал о сохранении тебе жизни. — Помедлив, Калеб выдавил из себя: — При одном условии.

— Условии? Каком?

— Мне больше нельзя было встречаться с тобой. — Калеб запустил руку в волосы. На лице у него отразились одновременно страх, боль и тоска. — Поверь, я очень этого не хотел, но выбора не оставалось: отец взял с меня клятву ничего тебе не рассказывать, и я решил исчезнуть из твоей жизни. Думал, так будет лучше для нас обоих.

— Пейдж, Рикард, — обратилась к двум другим друзьям Майра, — а вы–то что?

— Родители велели держаться от тебя подальше, — ответила Пейдж. — Боялись, что мы попадем в неприятности только из–за дружбы с тобой. Что нас тоже засудят.

— Ну, теперь вроде все становится ясно, — задумчиво произнесла Майра. — Но… зачем вы снова стали общаться со мной? Прошел год, и… Что изменилось?

— Год мучений, — мрачно усмехнулся Калеб. — Как–то утром я увидел тебя — ты вела Возиуса в школу—и не смог устоять.

— Помню, — кивнула Майра. — Ты помахал мне рукой. Я так удивилась, что даже не махнула тебе в ответ. На следующий день ты заговорил со мной. Вроде бы спрашивал, как учеба.

— Ага, — застенчиво улыбнулся Калеб, — помню. Учеба шла не очень гладко, да?

Майра немного оттаяла, но тут же вернулась в реальный мир.

— Что, если твой отец все узнает?

Лицо Калеба исказилось гневом.

— Ему уже кто–то настучал, несколько месяцев назад. Мол, меня видели в обществе известной смутьянки.

Майра судорожно сглотнула:

— И как он поступил?

— Вызвал меня на разговор. Мы сильно поругались.

— Что ты сказал ему?

— Что мы с тобой просто друзья, не более. Я ведь обещал, что перестану ухаживать за тобой, но не общаться. Отец уступил, предупредив, чтобы я свое обещание все–таки держал. Иначе для нас обоих все дурно закончится. С тех пор мне приходится быть очень осторожным.

Майра залилась румянцем.

— Ну мы же просто друзья.

— Вот именно, — согласился Калеб, глянув на Майру таким взглядом, что сразу стало ясно: он сам себе не верит. — Наконец–то все вышло наружу!

Почувствовав головокружение, Майра сама не заметила, как кивнула. Да, это и правда облегчило жизнь. В памяти снова всплыли образы из темного времени, наступившего сразу вслед за исключением из школы, но теперь Майра смотрела на них под другим углом. Воспоминания сами собой, как стеклышки в калейдоскопе, сложились в новом, радужном узоре. «Это многое меняет», — подумала Майра.

— Простите… — произнесла она. — Друзья, простите меня! Я ведь думала, что это было ваше решение — не дружить со мной больше. Поверить не могу, что все это время дулась на вас, а вы на самом деле меня оберегали. Вы даже не представляете, каково это было — потерять друзей.

— Еще как представляем, — заверила ее Пейдж. — Нам тоже несладко пришлось.

— А ему так хуже всех, — добавил Рикард, ткнув большим пальцем в сторону Калеба, и тот слегка смутился.

Повисла неловкая пауза.

— Ну ладно, — сказал наконец Рикард, раскидывая могучие ручищи, — давайте обнимемся, что ли?

Обняв разом всех друзей, он широко улыбнулся и произнес, усмехнувшись:

— Майра, извинения приняты!

Майра уже собралась уходить, но тут Калеб ее остановил.

— Ловко придумано, Джексон, — заметил он. — Ты так и не рассказала, что происходит.

Улыбка сошла с лица Майры.

— Вы даже не представляете, о чем просите.

— Если честно, мне уже не важно. Достало это вранье и полуправда. — Он присмотрелся к лицу Майры, и тут до него дошло. — Ты знаешь какой–то большой секрет, да?

— Может быть, но тебе все равно не обязательно знать.

— Это как–то связано с Синодом? — заглотила наживку Пейдж.

— Можно… и так сказать… да.

Пейдж принялась быстро перечислять догадки:

— Патрульные? Изгои? Церковь? Академия? Магазин? Паек? Аллерген?

Услышав про аллерген, Майра вздрогнула и тем себя выдала.

— Так что там с аллергеном? — тут же спросила Пейдж.

— Нет… никакого аллергена, — ответила Майра.

— Как это нет? — спросил Рикард и посмотрел на друзей. — Все видели длинные очереди у Больницы. И оранжевый флаг. В чем же тогда дело?

— Все верно, — кивнула Майра, — людям становится трудно дышать, но это не из–за выбросов аллергена… или что там еще Синод напридумывал.

— Трудно дышать, — повторила Пейдж. — Это верно. Мама говорила о симптомах: одышка, головокружение, гипоксия…

Когда же до нее дошло, она в ужасе промолвила:

— Неполадки с машиной «Анимус»? Да?

Слова повисли в воздухе. В гнетущей тишине было слышно только, как капает вода да свистит в отверстиях вентиляции воздух.

— Еще не поздно остановиться, не спрашивайте меня больше ни о чем, — предупредила Майра слабым голосом, но Пейдж подошла к ней и взяла за плечи.

— Майра, расскажи все. С самого начала. Прошу, у нас ведь есть право знать правду. Не важно, насколько она ужасна.

Майра заглянула Пейдж в глаза. Подруга все правильно говорит: у них есть право знать, что творится в колонии, поскольку происходящее касается всех, невзирая на статус. Скрывая от друзей правду, от гибели Майра их не спасет!

— Уверены? — последний раз спросила она. — Пока не поздно, можете еще отступиться.

Майра по очереди присмотрелась к лицам друзей и братишки. Выждав еще несколько секунд, окончательно решила для себя: они свой выбор сделали. Судьба у всех общая, подумала она и принялась расхаживать по комнате. Майра знала: если она остановится, то просто не сможет довести рассказ до конца.

— Машина «Анимус» ломается, — призналась она, не отрывая взгляда от пола.

Друзья ахнули.

— Мой папа не может ее починить. Еще восемь месяцев — или даже меньше, — и мы все тут задохнемся.

Майра нарезала круги по комнате, и слова лились из нее, словно вода из пробитой трубы. Она поведала друзьям все, не утаив ни малейшей детали. Она продолжала говорить, даже когда Пейдж принялась тихонечко всхлипывать, а Возиус испуганно попятился. Майра не замолчала, даже когда Калеб с Рикардом побледнели. Утирая слезы и задыхаясь от ужаса, не щадя ни себя, ни друзей, Майра рассказала все. Закончив же, глубоко вдохнула, чтобы хоть как–то успокоиться. Друзья не верили своим ушам, но и по их лицам Майра видела: они испытывают сейчас что угодно, только не сомнения. И тогда она задала вопрос, который терзал ее саму:

— Как будем искать Маяк? — По темной комнате разнеслось эхо ее голоса. — Если верить папе, это наша единственная надежда на спасение.

 

Глава 13. ВОЗМОЖНОСТИ

( капитан Аэро Райт )

Панели двери разошлись с тихим шипением, и Аэро ступил из кабины лифта на мостик. Тогда же первый раз увидел он Землю. Датчики засекли ее, воспроизведя изображение сразу на пяти мониторах. Планета не сильно впечатлила капитана. Она совсем не напоминала ту самую Землю до наступления Конца: ни изумрудной зелени, ни сапфировой голубизны, ни белоснежного покрова облаков. Однако она и не пылала огнем, как в день своей гибели. Датчики вывели на экраны мрачный пепельно–серый шарик, поверхность которого скрывали вихри бурь. С виду совершенно безжизненный. Майоры суетливо пытались сканировать поверхность, но с этим вышла проблема — бури создавали помехи.

В дальнем конце мостика, неотрывно глядя на Землю, стоял Верховный командующий Бриллштейн. Докладывать о своем прибытии Аэро не торопился — хотел просто молча постоять рядом с отцом» Редкое для него наслаждение. Выждав, сколько мог (не привлекая нежелательного внимания), Аэро наконец отдал честь:

— Вызывали, сэр?

— Вольно, капитан, — не оборачиваясь, ответил Бриллштейн. — Для вас есть задание.

Его голос звучал совершенно холодно, Бриллштейн как будто не к сыну обращался.

— Слушаю, сэр, — снова отдал честь Аэро. Поставив ноги на ширину плеч — ровно двенадцать дюймов, он сцепил руки на пояснице. Смирно стоять от него не требовалось, но приказов ждать полагалось молча.

Аэро мало что так ненавидел, как ожидание. Оно утомляет, изводит и — что хуже всего — не несет никакой пользы. Аэро от нечего делать стал разглядывать Верховного командующего: высокий, почти как сам Аэро, стройный, седеющий. Одетый в ту же форму, что и простые солдаты, он носил единственный знак отличия. Среди подчиненных Верховного командующего выделяла еще одна деталь: золотой браслет на правом запястье. Маяк. Устройство пульсировало зеленоватым светом, и чем ближе они подлетали к Земле, тем ярче становилось свечение. Мерцание как будто даже повторяло биение сердца Бриллштейна — по крайней мере, так казалось Аэро. Не зная, как устроен Маяк, молодой капитан считал его занятным устройством: предшественники сработали его по тем же технологиям, по каким ковались фальшионы. Бриллштейн унаследовал браслет от предыдущего Верховного командующего. В родственных связях они не состояли, и единственная причина, по которой Бриллштейна назначили новым Верховным командующим, был его юный возраст (ровно шестнадцать лет) и высокие отметки в Агогэ.

И вот, по мере того как приближался к дому Второй ковчег, Маяк обретал над пассажирами власть не меньше той, которой был наделен его носитель.

— Майор Виник, удалось ли засечь признаки жизни? — спросил Бриллштейн.

— Никак нет, сэр, пока ничего не обнаружено, — отрапортовал Виник. — Бури мешают сканировать поверхность, четкого сигнала нет. По правде говоря, сэр, они мешают работе наших приборов.

У Виника были темные глаза и еще более темные волосы. Вкупе с орлиным носом они придавали майору пугающий вид. Старший помощник Верховного командующего, он окончил Агогэ вместе с Бриллштейном. Боевую подготовку прошел лучше, зато набрал меньше баллов на равных по важности письменных экзаменах. Так Виник стал вторым в классе. Окажись его баллы чуть выше, и Маяк на руке носил бы он, а не отец Аэро.

— Продолжайте сканировать, майор, — приказал Бриллштейн. — Если на поверхности есть жизнь, хоть намеки на нее, — я должен знать.

— Есть, сэр. Когда–нибудь эти проклятые бури все же улягутся.

— Когда–нибудь — может быть слишком поздно. Через четыре дня мы будем готовы отправить на разведку первый отряд. Не хотелось бы посылать людей вслепую.

Виник хмуро прищурился.

— Сэр, насчет этой разведмиссии…

Бриллштейн тоже нахмурился. Майоры имели право советовать, но не оспаривать его решения.

— Говорите, — настороженно произнес Верховный командующий.

— Что ж, — Виник указал на приборную панель, — я подумал, стоит ли нам вообще искать жизнь на планете? Предлагаю заняться поисками ресурсов, редких минералов, технологий.

— Вы мыслите логично, майор, — ответил Бриллштейн.

— Мыслю, но не действую, — заметил Виник. Голос его звучал ровно, однако на мониторы майор смотрел голодным взглядом. — Почему бы нам не забрать с планеты все самое ценное и нужное и не продолжить поиски нового дома?

— Штерновы поиски завершились, — возразил Бриллштейн, и Маяк у него на руке вспыхнул зеленым. — Наша истинная миссия, завещанная предшественниками, — это возрождение Земли.

— Так точно, сэр! Продолжу сканирование планеты.

— Так–то лучше, майор. — Бриллштейн обернулся к Аэро. — Капитан Райт, ваш отряд высаживается первым. Поручаю вам разведывательную миссию на Земле. Задание — поиски всех, абсолютно любых форм жизни. Приказ понятен?

— Так точно, сэр, — отозвался Аэро. В груди у него даже екнуло от радости: отец определил на это исторически важное задание его отряд, а следовательно — его самого.

— Проинформируйте подчиненных и приступайте к подготовке, — велел Бриллштейн. — Миссия предстоит опасная. Возможно — возможно! — вы станете первыми людьми, которые ступят на поверхность планеты впервые за тысячу лет. Однако мы не в курсе, что стало с другими колониями. Если они уцелели, то неизвестно, друзья они нам или враги.

Аэро показалось, что зрачки у Бриллштейна слегка расширились. Отец как будто мысленно унесся в другое место, Маяк у него на руке светился ярче, зеленоватый свет пульсировал быстрее.

— Так точно, сэр, — сказал Аэро. — Мы будем готовы.

— Устройте тренировочные симуляции и отдайте фальшионы на проверку оружейникам. Убедитесь, что клинки заряжены. Даже если вы не встретите на Поверхности людей, не стоит списывать со счетов мутантов.

Об этой возможности Аэро узнал на уроках по истории наступления Конца: некоторые биологи выдвинули теорию о том, что определенные виды могли пережить катастрофу под землей или под водой, мутировать под воздействием радиации. В отсутствие естественных хищников они также могли эволюционировать в существ гораздо крупнее и кровожаднее своих предков.

— Есть, сэр, — ответил Аэро. — Я все как раз так и планировал.

В глазах Бриллштейна мелькнул огонек… гордости? Или другого чувства?

— Похвально, — сказал Верховный командующий и отвернулся к мониторам. — Отряд должен быть готов к высадке через четыре дня. Ясно? Можете идти.

— Есть, сэр, — последний раз отдал честь Аэро.

Покидая мостик, он снова взглянул на мониторы.

Пожалуй, он был чересчур строг к Земле. Кто знает, что скрывается под пеленой серых бурь? Что ждет его в неизвестном мире, на поверхность которого он совсем скоро ступит? Эмоции захлестнули капитана с новой силой — с силой тех самых бурь. В сердце запылал огонек бунтарства, голова закружилась. Все тело начало гудеть, до самых кончиков обмороженных пальцев, и только сейчас Аэро понял причины симптомов: Земля — это возможность. Шанс начать новую жизнь, другую, не ту, к которой его приучали с рождения… Нет, не так. С самого зачатия.

Необитаемые земли и воды, пусть даже они ядовиты, — это огромное ничье пространство. Не заселенное и не расчерченное линиями границ. Там не действуют ничьи законы. Никто не запрещает любить, заводить семью и чувствовать. Аэро пока не знал, нужно ли ему все это — мало того, эти вещи его пугали, — но все же он хотел иметь право выбора. Не важно, что он выберет, главное — сам.

«Возможность», — еще раз подумал Аэро, перекатывая это слово на языке, словно утерянную деталь, пробуя его на вкус и заново переоценивая все то, во что он приучился верить.

Возможность.

 

Глава 14. КОНТРАБАНДА

( Майра Джексон )

Эхо еще долго металось меж стен потайной комнаты. Вопрос, как отыскать Маяк, повис в застоявшемся воздухе, и на него не ответили бы даже крысы, что выползли на голоса. Майра всмотрелась в лица друзей: к счастью, ребята отошли от потрясения. На щеки Рикарда вернулся румянец, Пейдж уже не плакала, а Возиус вновь уселся за компьютер. Впрочем, лучше других новости воспринял Калеб:

— Святое Море, есть и другие колонии! Поверить не могу.

— Ну, — потупила взгляд Майра, — еще неизвестно, удалось ли им выжить.

— Какая разница? Они существовали! — ответил Калеб. — Это опровергает все, чему учат Красные Плащи, советники и педагоги. Да они же просто кучка врунов!

Пейдж ссутулилась и обхватила себя руками поперек груди. Она–то всегда верила педагогам и всю себя посвятила учебе, чтобы стать лучшей ученицей. И потому ей было больнее всего узнать, что сведения, которые они получают в школе, — обман. Зато нисколько не жаловался Рикард:

— Клянусь Оракулом, я так и знал, что наши учителя — двуличные! И что школа — бестолковая трата времени.

Майра вскинула бровь:

— Ты потому так часто опаздываешь?

— Ну да. Говорю же, я знал, что учиться бесполезно.

— Историю пересматриваешь? — поддел его Калеб. — Да ты еще хуже Синода.

Пейдж ткнула пальцем в лицо Рикарду:

— Рикард Линч, раз ты умнее всех нас, то скажи: где Сари Уэйд спрятала Маяк?

Она выглядела озлобленной, что было странно, учитывая обстоятельства. Помолчав немного, Рикард произнес:

— Ну, давайте подумаем: если бы мне нужно было что–то спрятать… и это искали бы все вокруг… то я бы не стал шастать по коридорам с этой вещицей. Я бы заныкал ее у себя в комнате, — закончил он с победной улыбкой.

— Гениально, Линч, — съязвила Пейдж. — Ты озвучил очевидное.

— Да, очевидное, но это еще не значит, что я не прав.

— Тебе не пришло в голову, что патрульные давно уже обыскали комнату Сари? Слушай, я понимаю, что в этой истории полно белых пятен, но ведь Синод во время Великой Чистки стремился уничтожить все, что принадлежало к эпохе, предшествовавшей Концу. Маяк был для них целью номер один.

— Что, уже и предположение нельзя высказать? — обиделся Рикард.

Майра принялась расхаживать по комнате. Что–то не давало ей покоя, не шло из головы. Что–то связанное с догадкой Рикарда: спрятать Маяк в комнате… в квартире… когда началась Великая Чистка…

— Вообще–то Рикард молодец! — воскликнула Майра. — Мы чиним проводку и трубы в квартирах и постоянно находим что–нибудь внутри стен.

— Контрабанда, — догадался Калеб. — Я что–то слышал про это.

Майра кивнула:

— Обычно прячут огненную воду, духи, икру — то, что положено только кратосу, но порой мы находим нечто, что люди скрыли во время Чистки. Само собой, находки сдаем патрульным.

— Верно, отец постоянно жалуется на это, — согласился Калеб. — Конфискованные драгоценности отправляются к Синоду — в качестве улик и доказательства вины. Безобидные вещи отсылают в Снабжение, а после — на полки Магазина.

— А реликвии эпохи до Конца? — спросила Майра.

— Все просто: их уничтожают, — ответил Калеб.

По спине Майры побежали мурашки. Она пристально посмотрела в лицо Калебу и поняла, что они думают об одном и том же. Вся их компания думала одинаково, потому ребята и смогли сработаться.

— Пейдж, какие у тебя соображения? — спросила Майра. — Могла Сари спрятать Маяк у себя в комнате — внутри стены или еще в каком–нибудь тайнике как контрабанду?

— Не исключено, подумав, ответила Пейдж.

— Я же говорил, — усмехнулся Рикард.

— Не спеши, Линч, — осадила его Пейдж. — Я не закончила. Спрятать–то реликвию можно, а вот хранить такую вещь у себя в комнате слишком рискованно… Однако у меня родилась мысль.

— Выкладывай, — попросила Майра.

— Сари могла оставить подсказку.

— Подсказку?

— Да. Сами посудите, — продолжала Пейдж, — Сари хотела не просто спрятать Маяк от Синода, а укрыть, чтобы его при случае могли отыскать те, кому надо. Иначе какой смысл его вообще скрывать? Так что она могла оставить подсказку.

— Блестяще, Пейдж, — похвалила Майра. — Подсказка! Ну конечно!

— Так поступила бы я, — довольным тоном произнесла Пейдж.

Майра мысленно представила карту Второго сектора:

— Та–ак… во Втором девятьсот квартир. Как узнать, в какой жила Сари?

— Нужно отыскать потомков, — подсказал Калеб.

Майра покачала головой:

— Жилье распределяется случайным образом, так что они не получили бы ее комнату. К тому же вряд ли они знают, где жила Сари — тысяча лет прошло как–никак.

— А может, в Архивах сохранились старые записи? — предположила Пейдж.

— Моя мама работала там, — напомнила Майра. — В Архивах все очень строго: пускают только работников и учеников.

Калеб кивнул:

— Насчет Девятого сектора ты права: там действует стандартная система безопасности плюс кое–какие дополнительные меры. Туда даже ты вряд ли проберешься.

— И по трубам не пройти?

— He-а, все крышки и решетки заварены. Отец Флавий позаботился.

Подумав немного, Майра спросила друзей:

— Есть еще мысли?

Никто не ответил, и она снова принялась расхаживать кругами. Ну же, ну же… хоть бы намек… Нет, в голове пустота… Совершенная пустота. Тут ее кто–то подергал за рукав. Майра раздраженно обернулась:

— Воз, не сейчас. Не видишь: я думаю!

Тогда братишка подергал сильнее и принялся жестикулировать.

— Нет уж, ты вслух скажи, чтобы все слышали. Нечего тут руками размахивать.

— Ну ладно, — хрипло проговорил Возиус. — Я знаю, как отыскать квартиру Сари.

Майра опустилась на колени и заглянула ему в глаза. Затаив дыхание, произнесла:

— Говори.

Возиус криво усмехнулся:

— Надо у компьютера спросить.

— У твоего компьютера? — Майра взглянула на громоздкую кучу лома в его крохотных ручонках. — Но… откуда этой железяке знать, где жила Сари Уэйд?

— Нет, не у моего, — замотал головой Возиус.

— Тогда?..

— Нужен большой компьютер, тот, который запрограммировали основатели. В нем хранится все с тех самых пор, как сюда спустились избранные.

— Так программисты же вроде зашифровали информацию.

— Зашифровали, — согласился Возиус, — но всего им под контролем не удержать. У компьютера есть очень важные для колонии функции, в которых программисты уже не разбираются. Поэтому все файлы и не стирают. Иначе можно вырубить систему: автоматическое освещение, «Анимус», Акваферму, двери, сканеры. Без компьютера Ковчег просто встанет.

— Клянусь Оракулом, ты прав! — воскликнула Майра. — Компьютер всем тут управляет. Система полностью автоматизирована, и только поэтому инженеры могут спать по ночам.

Пейдж нахмурилась:

— А нам–то как найти квартиру Сари? Раз доступ к записям закрыт?..

— Напрямую никак, — согласился Возиус.

— Что же ты предлагаешь? — спросила Майра.

— Просто просканируйте запястье у любого терминала, — ответил братишка, — и попросите компьютер указать, где жила Сари Уэйд. Компьютер спроецирует вам карту. Готов спорить, он еще и направление укажет.

— Просто взять и спросить у компьютера? — повторила Майра и гордо улыбнулась. — Возиус, ты гений! Я бы до такого и за сто лет не додумалась.

Возиус покраснел:

— Ну, это вроде как очевидно.

— Для тебя — может быть. — Майра взъерошила братишке волосы и вскочила на ноги. — Пошли искать терминал.

Выводя друзей из потайной комнаты лабиринтом труб и шахт (выбирая те, через которые мог бы протиснуться Рикард), Майра ощущала небывалую легкость: с плеч свалился огромный груз. Не весь, конечно, тяжесть оставалась, однако было уже не так… обременительно, что ли. И Майра, поразмыслив, поняла, в чем дело: ей помогают друзья. Сейчас они ползли за ней следом, гуськом, подсвечивая себе фонариками. Да, поначалу она противилась, но теперь только радовалась компании и тому, что раскрыла тайну. Еще утром она не знала, как быть, и вот уже дело сдвинулось с мертвой точки. Появился какой–никакой шанс.

 

Глава 15. ПОД УГРОЗОЙ ВСЕ

( Синод )

— Зачем мы собрались? — спросил у советницы глава Синода.

Все молча ждали, когда она заговорит.

— Был донос. — Ее голос эхом отозвался от стен палаты. — Некто утверждает, что приписанный к нему работник из демоса рылся в архивах, искал сведения о Маяке.

Услышав слово «Маяк», некоторые зашипели, а кто–то осенил себя защитным знаком. Глава совета угрожающе прищурился:

— Этот работник нашел что–нибудь?

— Он унес несколько снимков. Чистых снимков. Тем не менее я отправлю за ним патрульных, пусть задержат его — на всякий случай.

Первосвященник взял с золотого блюда крекер с икрой и надкусил его, наслаждаясь вкусом.

— Как зовут подозреваемого?

— Бишоп. Его жена тоже была уличена в ереси.

— О да, помню ее. — Глава совета довольно улыбнулся. — Родив дочерей–двойняшек, она отказалась подчиниться закону и пройти стерилизацию. Само собой, ее судили и приговорили к казни. Нельзя же позволять демосу перенаселить нашу колонию, верно? Так просто, однако, эта женщина отправиться к Святому Морю не захотела. Пришлось с ней помучиться.

Он взглянул на запястье, отмеченное шрамом в форме полумесяца. Нечестивица укусила первосвященника, когда ее вталкивали в шлюз. Правда, это не помогло ей избежать смерти.

— Последний раз мы подобное дело разбирали восемь лет назад, — раздраженно произнес жрец. — Я думал, все уладили.

— И как звали того приговоренного?

— Тесса Джексон, — ответил другой советник. — Ее поймали с поличным: она тоже искала упоминания о Маяке. Ее сдал коллега. И… все помнят… что было потом.

Советник посмотрел на первосвященника.

— Эти два человека связаны? — спросил тот. — Бишоп и Джексон?

Комната погрузилась в молчание, а Глава совета тем временем поерзал на мягких подушках. Отпил рисового вина из кубка и отправил в рот еще один крекер.

— Ну так как, связаны?

— Мы не знаем, — выпалила советница. — Пока не знаем. Но на допросе Бишоп сам все выложит, я уверена. Побольше, чем сын Нокса.

Лидер нахмурился и съел еще крекер.

— Откуда такая уверенность?

— Ему есть что терять, — ответила советница, подаваясь вперед. В искусственном свете резко выделялись ее острые скулы. — В его жизни всего две большие ценности.

— Мне нравится ход ваших мыслей, советник. Продолжайте, — махнул рукой жрец. — Только держите меня в курсе: хочу знать все, что вы вытащите из этого еретика. Особенно если он сообщит нечто новое. Маяк, эта нечестивая вещь. Один раз мы его упустили, но я не допущу повторения ошибки. Найду его и уничтожу.

Он раздавил в кулаке крекер.

— Мы начнем допрос незамедлительно, — пообещала советница.

— Арестуйте дочерей Бишопа, если это поможет развязать ему язык. Родственники нечестивцев тоже нечисты и должны быть отданы Святому Морю. Под угрозой все, особенно в наше темное время. Еретики окружают нас, и если ослабить бдительность и не вырвать заразу с корнями, то колонию постигнет новый Конец.

— Будет исполнено, клянусь Оракулом!

— Аминь!

— Спаси и сохрани нас, Святое Море!

Лишь одного советника встревожил такой оборот событий, но он смолчал, потому что многое боялся потерять. Под угрозой теперь были все.

 

Глава 16. ЛАЗАРЕТ

( капитан Аэро Райт )

— Капитан Аэро Райт. — Сестра заглянула в электронную медицинскую карту.

Глазами серо–стального цвета она осмотрела стерильную приемную. На рукаве у нее была эмблема — красный крест, обозначавшая принадлежность к корпусу медиков. Когда ни один из солдат не поднялся с жесткой металлической скамьи, сестра снова посмотрела в список: — Капитан Райт?

На сей раз Аэро встал и отдал честь. Если бы его спросили, почему он не встал в первый раз, он ответил бы, что не расслышал. Хотя на самом деле медсестру он слышал прекрасно: ее тон, убийственно серьезный, ножом резал ухо. Будь воля Аэро, то, услышав собственное имя второй раз, он пулей вылетел бы в дверь и больше никогда не вернулся в это унылое место.

Клиники воспроизведения он просто ненавидел. Ненавидел, как с ним обращаются врачи и медсестры — будто с куском мяса; ненавидел, как в него тычут железками, берут анализы и при этом даже не смотрят в глаза; ненавидел за то, что скоро ему предстояло явиться сюда и перед лицом Магистрата заключить брачный союз. Повестку он еще не получал, но теперь, когда он окончил школу и ему исполнилось шестнадцать лет, это был лишь вопрос времени. Нескольким солдатам из отряда уже пришли официальные письма.

— Предполетный медосмотр, — прочитала с экрана сестра. — Все верно, капитан?

— Да, все верно.

Она повела его стерильно чистыми коридорами — молча, как автомат. Аэро разглядывал двери по обе стороны: в одной из этих палат родился он, хотя фотографий его в младенчестве, да и в раннем детстве, не сохранилось. В мире Второго ковчега не было места подобным сантиментам; Аэро оставалось полагаться на силу воображения и мамины рассказы. Образ в лучшем случае получался туманным.

Сестра наконец провела его в небольшую смотровую и велела переодеться. При этом она не вышла и не стала отворачиваться. Аэро разделся и под ее строгим взглядом облачился в неудобную полиэтиленовую пижаму. Спина и все, что ниже, осталось совершенно неприкрытым, однако стеснение — это эмоция, а значит, нечто запретное. Аэро присел на холодный смотровой стол. Кожа сразу покрылась мурашками. Пахло спиртом, уксусом и чем–то еще, сладковатым… Отработанными движениями сестра принялась снимать у него показатели жизнедеятельности: колола иголками, тыкала в него холодными металлическими датчиками, которые загорались и передавали данные в электронную карту. Сестра не смотрела Аэро в глаза, не спрашивала, больно ему или нет. В общем, ей было все равно. Однако Аэро не ерзал и не морщился — нет, он стойко переносил тяготы медосмотра, чтобы максимально облегчить сестре работу. Так его учили.

— Доктор Хендрикс скоро придет, — сказала она, закончив. Забрала карту и вышла.

Руки Аэро не находили себе места, выдавая его волнение, и, чтобы отвлечься, он стал думать о предстоящей высадке на Землю. Серые бури все еще не унялись, и спускаться было бы равносильно самоубийству. Поэтому вчера от Верховного командующего поступило распоряжение: отложить миссию до тех пор, пока не позволят условия. Сколько ждать — никто не знал: дни, недели и даже месяцы… Аэро прошелся по списку того, что ему нужно сделать, чтобы приготовить отряд к миссии. Он учел все малейшие детали. Затем прошелся по нему снова: рисковать было нельзя. Хотелось одного — чтобы буря поскорей успокоилась, чтобы закончилось наконец ожидание и отряд Аэро смог бы приступить к работе. Только в действии — сражаясь, командуя — Аэро чувствовал себя живым.

Аэро не знал, сколько он ждал доктора: в Лазарете время как будто искажалось, то растягиваясь, то сокращаясь. Прошли минуты? Полчаса? Больше? Наконец дверь в смотровую открылась, впуская поток холодного воздуха. Вошел мужчина в форме с эмблемой медика: строгий взгляд, седеющие волосы, очки. Аэро хотел было вскочить на ноги и отдать честь, но доктор остановил его:

— Вольно, капитан, — сказал он, глядя в карту. Как и сестра, в глаза пациенту он не смотрел. — Показатели в норме, — пробормотал он себе под нос. — Я бы сказал, даже лучше, чем в норме… Здоровье у вас безупречное, капитан, все работает как часы. А как у вас с обратной связью фальшиона?.. О, время реакции впечатляет.

— Благодарю, сэр, — бодро ответил Аэро, хотя вряд ли он мог поставить эти достижения себе в заслугу. Да, он упорно тренировался, но и в Лазарете с его генетикой успели поработать.

Врач не ответил. Он сел за стол и принялся вбивать данные в карту. Длилось это, наверное, вечность. Наконец доктор закончил и обернулся.

— Капитан, вы прошли предполетное освидетельствование.

Вот и славно. Аэро, конечно, знал, что здоровье у него идеальное, однако в глубине души опасался, вдруг медосмотр выявит некий скрытый недостаток, который все это время никак себя не обнаруживал, затаился ядовитым змеем и в самый ответственный момент мог бы поднять свою уродливую голову. Вдруг в его усовершенствованной генетике есть изъян, не позволяющий отправиться на задание? Или — еще хуже — служить в боевом отряде.

— Спасибо, сэр, — ответил Аэро.

Доктор кивнул и пролистал карту.

— Я смотрю, вы достигли брачного возраста. — Он вчитался в строчки на экране. — Правда, еще не получали повестки… Если хотите сделать вклад в поддержание популяции перед отбытием на задание, я попрошу Магистрат ускорить ваш брачный процесс. Если вы погибнете, не оставив потомков, капитан, для колонии это станет существенной потерей.

Доктор Хендрикс выжидающе посмотрел на Аэро. Капитан не спешил с ответом. Он знал: ему положено стремиться исполнить долг или, как выразился доктор, внести вклад в поддержание популяции. Однако что–то его сдерживало. О сохранности его жизни врач беспокоился исключительно по прагматическим соображениям: Аэро — первоклассный воин, и его гены надлежит передать потомкам. Вот и все.

— Кто она? — спросил Аэро.

Доктор нахмурился.

— Вы же знаете, мне нельзя выдавать имя нареченной, — холодно произнес он. — Правила запрещают. Для вашей же пользы, смею добавить. Нельзя завязывать эмоциональных отношений, ведь они грозят…

Тук–тук! От неожиданности оба вздрогнули. Доктор поспешил открыть дверь — на пороге смотровой стояла медсестра. Она что–то зашептала доктору на ухо, и тот встревоженно обернулся к Аэро. Пробормотал нечто о преждевременных родах и убежал. Медсестра — следом за ним. Дверь закрылась.

Оставшись один, Аэро стрельнул взглядом в сторону камеры наблюдения, потом взглянул на стол и карту, оставленную доктором по случайности. Да, Аэро положено было сидеть на месте и не трогать записи. Даже узнав имя нареченной, он никак не изменил бы свою судьбу, однако он сам не заметил, как подошел к столу. Встал так, чтобы закрыть собой стол от камеры, и сделал вид, будто переодевается, а сам тем временем принялся быстро–быстро листать свою карту Используя полученные в Агогэ навыки, он запоминал каждую деталь. Наконец нашел нужную страницу — имя нареченной было вписано жирным шрифтом прямо под его именем: «Обручен с Даникой Ротман». Внизу стояла подпись Верховного командующего Бриллштейна.

«Даника Ротман, — подумал Аэро. — Кто ты?» Этого имени он прежде не слышал. Эта девушка была незнакомкой. Еще одним солдатом, обреченным на жизнь без любви. Однако все это было не случайно. Аэро принялся жадно вчитываться в сведения о нареченной, хотя их было не слишком–то много: обучалась в другой группе — ничего удивительного, нареченные никогда не учатся вместе и не служат в одном отряде, даже заключив брак. Потому–то Аэро и записали в пару с Даникой еще при рождении — так было проще удерживать их на расстоянии. Даника Ротман тоже с отличием окончила Агогэ и служила в боевом отряде. Статистика ее впечатляла, как и статистика самого Аэро. Окажись они в одном классе, Даника окончила бы Агогэ второй по отметкам.

Если верить записям, то Аэро и Данику объединили в пару, потому что родились они с разницей всего в несколько дней, а еще у них идеально сходились генетические данные. Нареченные, впрочем, могли отменить союз, если попытки зачать потомков не увенчались бы успехом, или же по болезни, или из–за смерти. Такое, конечно, редко случалось: за тысячу лет наука воспроизводства достигла совершенства.

Церемония бракосочетания была чисто административной процедурой: нареченные встречались тогда в первый раз и подписывали необходимые документы. Вскоре медики назначали им дату первого соития: рутинное дело на час, втиснутое в и без того плотный график. Аэро придет в определенное время — как и на обычный прием, — и его направят в смотровую. Сестра замерит у него давление, возьмет анализы (совсем как сегодня) и проводит в другое крыло Лазарета. Там его будут ждать кровать и Даника, которая точно так же явится исполнять долг. Наверное, она будет ждать, сидя на краю койки. Наверное, даже разденется (Аэро рассчитывал на это: неловко было бы самому снимать с нее форму). Может быть, она даже будет слегка волноваться: ее предупредят, что первый раз будет немного крови — и что это нормально. Может, испытает физическое удовольствие — и это тоже совершенно нормально.

Аэро всегда было интересно: свет оставят включенным? С одной стороны, со светом проще — сразу видно, что к чему. С другой — темнота облегчила бы контакт, Аэро было бы проще чувствовать то, что положено: пустоту в сердце. До сих пор Аэро так и не решился ни у кого спросить про свет. На занятиях, где объясняли сценарий и механику совокупления — акта зачатия потомков, — курсантам рассказывали несколько способов, как ускорить процесс, но никто никогда не упоминал о свете. Потом, если Даника сумеет зачать, Аэро не позволят видеться с потомками и участвовать в их воспитании. Не позволят ничего, что выходило бы за рамки отведенной ему роли.

Аэро еще немного полистал карту, фиксируя каждую деталь, даже зубодробильные медицинские термины, но выяснить больше о своей нареченной не сумел. Дух противоречия зашевелился в нем и креп с каждой секундой. Аэро внезапно понял, что не желает следовать приказам Верховного командующего и жениться на Данике Ротман. Ему бы сейчас самое время встревожиться, испугаться, но Аэро был совершенно спокоен. Собственная непокорность его нисколько не волновала. Напротив, он ощутил себя живым как никогда.

Одевшись, он выскользнул из смотровой и вернулся в Казармы к отряду. Кивнул Рен и остальным бойцам. Согласовал с помощницей расписание тренировок и заверил ее, что прошел освидетельствование перед отправкой. Аэро на автомате исполнял свои обязанности, и все это время у него из головы не шли мысли о нареченной.

 

Глава 17. ПРОСТО СПРОСИ КОМПЬЮТЕР

( Майра Джексон )

Никого не заметив в коридоре, Майра подала друзьям знак и выползла из вентиляционной шахты. Следом за ней выбрались Калеб, Рикард, Пейдж и Возиус. Решетка с негромким щелчком встала на место. Был вечер воскресенья, а значит, большая часть демоса сидела по домам и наслаждалась ужином, готовясь к предстоящей трудовой неделе. Базар закрылся, и изгои тоже разбрелись по квартирам.

Расслабляться, однако, было рано: друзья торопились закончить дела и вернуться домой, пока родители не начали беспокоиться. Меньше всего Майре хотелось, чтобы советник Сиболд застукал ее в компании сына за подозрительными манипуляциями с компьютером.

— Идем, — шепнула она. — Вот здесь.

Подойдя к терминалу, она поднесла к сканеру запястье: сверкнул зеленый свет, и сканер пискнул.

— Майра Джексон, произнес мужской голос. Майра уже столько раз слышала это обращение, такое теплое и живое, и до сих пор не могла поверить, что с ней разговаривает бездушная железяка, а не человек. — Чем могу помочь?

— Компьютер, можешь указать направление к квартире Сари Уэйд?

Майра затаила дыхание. Навострили уши и друзья у нее за спиной. Компьютеру же понадобилось всего несколько секунд:

— Сари Уэйд живет в квартире семьсот пятнадцать. Проекция карты будет доступна… через секунду

Выстрелившие из сканера лучи зеленого света образовали трехмерную голографическую карту колонии. Компьютер увеличил ее, выводя в центр квартиру 715.

— Указать дорогу, Майра Джексон? — спросил компьютер.

Майра огляделась: в коридоре по–прежнему никого, кроме нее и друзей, не было.

— Конечно, было бы здорово. — Просила она просто так, ради забавы — дорогу–то уже знала.

— Проецирую маршрут до квартиры семьсот пятнадцать.

Тоненький лучик зеленого света принял форму женской фигуры, от которой потянулась зеленая стрелочка — через голографические коридоры Второго сектора до двери нужной квартиры. Ничем, кроме номера, от других квартир в секторе она не отличалась. В ней–то и жила Сари Уэйд — дочь одного из основателей, — жила, любила мужа, растила детей, завтракала и ужинала, засыпала и просыпалась, стоило зажечься искусственным огням.

Теплое дыхание Калеба щекотало затылок и ухо.

— Правда ведь невероятно? — прошептал он, озвучивая сокровенные мысли самой Майры.

— Невероятно — это еще слабо сказано.

Когда они были маленькими и мир был новым, чарующим и полным тайн, они часто, завороженные, играли с голографической картой. Потом выросли и стали невосприимчивыми к чарам. Майре просто не верилось, что все это время они относились к этому чудесному прибору как к само собой разумеющемуся. Хотя эту технологию, дарованную основателями, они не могли воссоздать.

— Начать сопровождение? — спросил компьютер.

— Нет, спасибо, — ответила Майра. Согласись она, и до самой квартиры 715 ее сопровождали бы зеленые стрелочки в полу.

— Какая–нибудь еще помощь потребуется? — спросил компьютер.

— Нет, это все, спасибо.

— Прощай.

Терминал погас, переключаясь на спящий режим. Наверное, надолго — кто знает, когда им еще воспользуются. В замкнутом мире Ковчега ориентироваться было весьма просто.

— Квартира семьсот пятнадцать, — прошептала Майра друзьям. — Отличная работа, Воз.

Братишка криво усмехнулся.

— Ну и… как нам пробраться внутрь? Комната, надо думать, уже занята, — добавила Майра.

— Вломимся, когда никого не будет дома? — предложил Рикард.

Майра покачала головой:

— Слишком опасно. Можем попасться патрульным.

— Тогда постучимся и напросимся в гости? — сказал Калеб.

— Так надолго мы там не задержимся, — возразила Майра, — а я хочу вскрыть стены, поискать тайники… На это уйдет как минимум несколько часов, к тому же будет грандиозный бардак. Хозяева ни за что не разрешат нам его устроить.

Друзья притихли, перебирая варианты.

— Стойте, у меня мысль! — воскликнула Майра. — Кто хочет ко мне в ученики?

Ребята не сразу поняли, что она имеет в виду, но тут лицо Пейдж озарилось.

— Думаю, Калеб сочтет за честь и будет только рад. Он всегда хотел пойти в инженеры.

— С какой стати мне идти в ученики к Майре? — сердито проговорил Калеб.

— Завтра я стану полноправным подмастерьем, — начала объяснять Майра, — а у меня еще нет ученика. Правда, никто об этом за пределами Инженерной не знает.

— А почему не Рикард или Пейдж? — спросил Калеб.

— Твой отец — член Синода, — мрачно напомнила Майра. — Не приведи Оракул, но если патрульные схватят нас, то… с тобой обойдутся мягче.

— Вот и я так подумала, — сказала Пейдж.

— Меня же любой в лицо узнает, — заметил Калеб.

Майра широко улыбнулась:

— Нет, если замаскируешься. Я уже кое–что придумала, кстати. К тому же никому в голову не придет, что учеником инженера может быть паренек из кратоса.

Рикард осклабился, вообразив картинку.

— Калеб будет заниматься ручным трудом. Ух ты, мне даже представить такое сложно!

— Эй, я и так тружусь… много чем занимаюсь, — вяло возразил Калеб.

— Очень убедительно, Сиболд, — рассмеялась Майра. — Завтра постучимся в квартиру семьсот пятнадцать и скажем, что произошла утечка газа… или еще что–нибудь в этом роде. Тогда никто не станет мешать — сможем хоть всю квартиру разворотить. Не только стены, но и пол.

— Пол? — эхом повторил Калеб. — Не слишком ли?..

Майра пожала плечами:

— Иначе Маяк не отыскать. — Она усмехнулась. — К тому же мне нравится все разрушать. Это так… раскрепощает.

Калеб одарил ее недоверчивым взглядом.

— Ой, да ладно тебе, будет весело! — Майра пихнула его локтем, и он покраснел.

— Уговорила, стану твоим червем моторным, — сдался Калеб. — Только это не дает тебе права гнобить меня. А то я знаю, что у вас гам в Инженерной творится.

— Ну хоть немного–то?

— Нельзя, совсем.

— Чу–у–уточку?

— Забудь, — отрезал Калеб и тут же улыбнулся. — Я ведь и передумать могу. Я тут составил список, куда хочу пойти учиться, и инженерное дело — в самом конце.

— Ну хорошо, не буду гнобить… но ты носишь за мной контейнер.

— Чего ношу?

Не успел он задать еще вопрос, как Майра сменила тему:

— Приходите ко мне после школы, Возиус впустит вас. Я вернусь сразу, как…

Она замолчала, услышав топот ботинок. Приближалось несколько человек.

— Кто это шастает по коридорам воскресным вечером? — вслух подумала Пейдж.

— Не знаю… — проговорил Рикард. — Похоже…

— …патрульные, — догадалась Майра. — Быстрее, сюда…

Жестом она указала на ближайший дверной проем. Все укрылись в нише и прижались к стене. У Майры сердце едва не выскакивало из груди. Спустя секунду в коридоре показались патрульные — с дубинками наголо. Майра заметила среди них Линча–старшего и Джаспера — тот улыбался. Вот сволочь. Калеб прижал палец к губам: мол, всем тихо. Патрульные тем временем подошли к квартире 357 и отперли дверь. Вошли. Из квартиры тут же донесся знакомый голос:

— Во имя Оракула, вон из моей…

Крик оборвался, когда патрульные пустили в ход дубинки. Майре сделалось дурно: судя по звукам, человек упал, но его продолжали дубасить. Привлеченные шумом, в коридор стали выглядывать соседи — демос и изгои. Кто–то сразу поспешил вернуться в свой отсек и запереться, другие остались. Поглядывая на дверь в квартиру 357, они обеспокоенно перешептывались. В коридоре собралась настоящая толпа, и Майра под шумок выскользнула из ниши. Из квартиры донесся обрывок фразы:

— …по приказу Синода ты арестован. — Это говорил патрульный Линч.

Почти сразу его подчиненные вытащили в коридор безвольное тело. Майра не поверила своим глазам: Бишоп! Это с ним отец тайком совещался у себя в кабинете. Тотчас в коридор выбежали дочери–близняшки, рыженькие, в одинаковых платьицах, примерно одного с Возиу- сом возраста, но их схватил за шиворот Джаспер. Дернул и, повалив на пол, занес для удара дубинку. Майра тут же ринулась к нему. Рикард хотел было ее остановить, но не успел — Майра выскользнула прямо у него из рук. Подбежав к Джасперу, она заслонила собой девочек:

— Пощади! Это же дети!

Джаспер злобно усмехнулся, обнажив кривые потемневшие зубы. Черные волосы его прилипли к потному лбу Щеки были забрызганы кровью.

— Тоже хочешь отведать дубинки, нечестивица?

Майра даже не вздрогнула. Она смерила Джаспера взглядом и ответила:

— Как будто мне впервой!

Толпа негодующе загудела, послышались шепотки:

— Ну вот, и до детей дошли… что дальше?

— Эта девушка… она нечестивица!

— Надо было бросить ее в Святое Море…

Главный патрульный Линч тем временем остановился и окинул взглядом коридор, оценивая ситуацию: Джаспер готовится ударить Майру, которая пытается защитить детей, дальше его сын, море людей…

— Патрульный Уотерс! — крикнул он, понимая, что вот–вот утратит контроль над ситуацией. — Отставить!

Разъяренный Джаспер все же опустил трубу.

— А теперь давайте, уходите, — шепнула Майра близняшкам.

Девочки метнулись назад в квартиру и уже оттуда уставились на лежавшего ничком отца. Наконец дверь закрылась, отрезав их от происходящего. Главный патрульный посмотрел на Майру, затем на сына. Прищурился.

— Рикард, — свирепо произнес он, — домой. Живо.

— Но, отец…

— Живо, — повторил Линч. — Позже поговорим.

— Есть, сэр, — потупив взгляд, ответил Рикард.

— А теперь все расходитесь по домам, — приказал главный патрульный. — Если только не хотите составить компанию нашему другу. — Он указал на Бишопа, который скорчился на полу от боли.

Мало–помалу толпа рассосалась, двери закрылись. Майра схватила братишку за руку и потащила его прочь, друзья потянулись следом. Джаспер так и сверлил взглядом ей спину. Он и прежде ненавидел Майру, но сегодня она подлила масла в огонь.

Кое–как Майра добралась до дому. Ноги подкашивались, страх опустошил ее, отнял все силы. Если уж патрульные взяли Бишопа, то и отец в опасности. Она уже хотела открыть дверь и ввалиться в квартиру, но тут поймала на себе взгляд Калеба.

— Не передумала? — озабоченно шепнул он.

Поджав губы, Майра мотнула головой:

— Встречаемся тут после школы.

Рикард и Пейдж брели дальше по коридору в сторону своих квартир. Рикард был сам не свой и выглядел подавленным. Калеб проследил за взглядом Майры.

— Не беспокойся. Он сумеет о себе позаботиться.

— Это все из–за меня.

— Это все из–за отца Флавия. Ты поступила правильно. А мы… — Он стыдливо потупился. — Мы… трусы. Это ты у нас храбрая. Всегда такой была.

— Скорее не храбрая, а отчаянная.

— Я знаю, что говорю, — отходя в сторону, возразил Калеб. Махнул на прощание рукой и пошел прочь.

Едва Майра вошла в квартиру и встретилась глазами с обеспокоенным отцом, в голове у нее мелькнула единственная мысль: нужно отыскать Маяк. И как можно быстрее.

 

Глава 18. КУЗНЯ

( капитан Аэро Райт )

Аэро остановился перед золотой дверью. С виду она была отлита из цельного куска металла, но стоило нажать кнопку, как поверхность ее пошла рябью, словно жидкая, и разошлась на панели, которые скрылись внутри стен. Аэро вошел в Кузню. Перед отправкой еще многое предстояло сделать, и прежде всего — проверить фальшион. Вчера поступил приказ готовиться, и Аэро успел прогнать отряд через симуляцию полета, затем оставил заказ на провизию в Камбузе и на два десантных катера — у механиков. Он всегда ставил своих солдат и их нужды превыше всего, но сейчас внимания требовало личное оружие.

Оружейники, или иначе Орден литейщиков, разместились в недрах корабля. Во чреве огромного цеха они создавали новые фальшионы и чинили старые. Шелестя алыми мантиями, работали размеренно и четко: изготовление фальшиона требовало чрезвычайно много времени и усилий, и если солдат погибал, то мастера переделывали клинок под нового выпускника Агогэ.

Аэро помнил день, когда впервые в жизни связал себя с оружием: в школу пришел оружейник и доставил ему клинок. Аэро принес священную клятву, взялся за рукоять фаль- шиона и ощутил, как оружие сливается с ним, объединяется и с плотью, и с разумом. Было одновременно и больно, и волнующе. С того дня Аэро не упускал фальшион из виду. Впрочем, оружейники не только давали, но и брали. Раз в год они приходили в Агогэ за неофитами — будущими членами Ордена. Следили, как курсанты учатся, проверяли оценки, но при этом никто не знал, на что именно они смотрят, по каким качествам выбирают себе учеников. Порой они уводили ребят с высокими баллами и слабой боевой подготовкой, а случалось и наоборот. Даже Аэро, как ни пытался вычислить алгоритм выбора, ответа не нашел.

Как–то раз мастер забрал парнишку по имени Ксандр из класса Аэро. Впрочем, если ты стал оружейником, ты должен забыть прежнее имя — как и надежду стать воином. У членов Ордена не было имен, ведь они целиком посвящали себя древней науке и друг к другу обращались просто «брат» и «сестра».

— Так–так, неужели сам капитан Райт пожаловал?

Аэро моментально узнал этот голос и, обернувшись, увидел перед собой оружейника, связавшего его с фальшионом. Этот мастер в дни учебы Аэро, наверное, был одним из старейших в Ордене. Сейчас он работал за каким–то странным аппаратом (все связанное с Кузней оставалось для Аэро тайной). Прибор был размером с рюкзак и имел тот же золотистый оттенок, что и фальшионы.

Оружейник оставил рабочее место и, шелестя мантией, направился прямо к Аэро. Улыбнулся. Его глаза по–юношески блестели.

— Что привело вас в Кузню, капитан?

Аэро отдал честь:

— Верховный командующий Бриллштейн поручил моему отряду первым высадиться на Землю. Вылетаем сразу, как улягутся бури.

Он старался говорить холодно и спокойно, однако в голосе его прорезались нотки гордости и смущения. Старик–оружейник заметил это, но виду не подал, только едва улыбнулся.

— Верховный командующий — человек мудрый, — сказал он, не утруждаясь пояснениями.

Ну вот, теперь Аэро остаток дня и, наверное, большую часть ночи будет гадать, что имел в виду старый мастер.

— Ну что же, давайте взглянем на ваше оружие, — сказал тот наконец.

Аэро извлек фальшион — в его изначальной форме — из ножен на поясе. Клинок замерцал и вспыхнул, будто обрадовался, что его обнажили. Аэро протянул его мастеру — единственному, кто мог касаться его именного оружия.

— Очень хорошо, — пробормотал старик. — Шедевр, верх мастерства… несомненно, один из лучших клинков, что создавались у нас.

С силой и скоростью, несвойственными человеку его возраста, мастер взмахнул несколько раз мечом и посмотрел на Аэро.

— Как реагирует на команды?

— Как будто подключен напрямую к мозгу.

— Без задержек? Сбоев не было?

— Никак нет, — сказал Аэро. — Только на этой неделе я победил в трех симулированных поединках: с двумя собственными солдатами и капитаном другого отряда. Меня никто не может одолеть.

Старик нахмурился.

— «Война — это путь обмана», — процитировал он древний трактат. — Попомните мое слово: рано или поздно вас победят.

По спине Аэро побежали мурашки, но прежде чем он успел спросить что–либо, оружейник протянул ему фаль- шион рукояткой вперед.

— Продемонстрируйте, как он морфирует. Начнем с… трезубца.

Пальцы Аэро сомкнулись на рукоятке, и он подумал: «Трезубец». Золотой клинок тут же принял новую форму.

— Боевой молот, — попросил оружейник.

Аэро приказал фальшиону, и трезубец у него в руке сменился тяжелым молотом. Оружие это было далеко не изящным, зато грозным, и им Аэро тоже владел — спасибо инструкторам и бесконечным занятиям.

— Лабрис, — сказал старик.

И снова, повинуясь мысленному приказу Аэро, фальшион изменил форму — превратился в двулезвийный топор. Аэро взмахнул им.

— Отличное время отклика, — похвалил мастер. — У вас, несомненно, дар: оружие отзывается быстрее, чем у других. Жаль, что я не выбрал вас в подмастерья, хотя всерьез об этом подумывал. Несколько ночей не спал.

Аэро посмотрел на него.

— Вы хотели… забрать меня? — Он огляделся и заметил оружейника, которого некогда звали Ксандром. Теперь вместо формы курсанта он был облачен в алую мантию, а голова была обрита.

«А ведь на его месте мог быть я», — подумал Аэро.

Старый мастер кивнул:

— Еще в Агогэ вы проявляли недюжинный талант — отличные бойцовские инстинкты, которые, впрочем, не особо выделяли вас среди одноклассников. Отличались вы связью с фальшионом.

Вот это новость! До Аэро внезапно дошло: он никогда особенно не задумывался об этом, но старый мастер подметил точно: фальшион Аэро повиновался хозяину быстрее, чем оружие других солдат и курсантов.

— Так почему же вы меня не забрали?

Подумав немного, оружейник ответил:

— Знал, что вам уготован другой путь, другие свершения. Скажем так, с моей стороны было бы верхом эгоизма забрать вас в Орден и не позволить свершиться судьбе.

— Какой судьбе? О чем вы говорите?

Старик нахмурился:

— Не следовало мне говорить об этом. Достаточно сказать, что я не мог вас выбрать, это пошло бы вразрез с учением. Вам было уготовано стать воином.

В доктрине оружейников насчитывалось немало пунктов, и некоторые из них перекликались с доктриной Агогэ. Обычно тех, кто в Ордене не состоял, мастера

в свое учение не посвящали и говорили о нем с посторонними редко.

— Я, наверное, должен вас поблагодарить, — сказал Аэро. Он всегда восхищался оружейниками и их трудом, но даже на секунду не мог вообразить себя в другом месте, кроме армии.

— Не торопитесь, — предупредил старик. — Боюсь, у вас впереди долгий и опасный путь. Назревают неприятности.

— Неприятности? — переспросил Аэро. — Что вы имеете в виду?

Неужели слухи просочились и в Кузню? Вчера он слышал, как солдаты в казармах сплетничали, мол, выбирая первый десантный отряд, Верховный командующий действовал предвзято, ведь Аэро — его сын.

— Будет вам, не слушайте меня, — отмахнулся оружейник. — Это все стариковское. Я прожил слишком долго и большую часть времени провел здесь, с фальшионами. — Он протянул руку за клинком Аэро. — Станция освободилась, давайте его зарядим. — На ходу он произнес: — Прекрасный, восхитительный экземпляр, не правда ли?

Старик присмотрелся к отражению — своему и Аэро — в клинке.

— Нет ничего прекраснее в целом мире, — согласился Аэро.

— Только запомните, что главное ваше оружие вот здесь. — Мастер узловатым пальцем постучал Аэро по лбу. — И вот здесь. — А потом по груди. — Не забывайте.

— Так точно, сэр, — ответил Аэро, хоть и не был согласен. Все же величайшее его оружие — фальшион.

Ну и голова, может быть, ведь в ней рождаются приказы. А сердце? При чем тут оно?

Шурша мантией, оружейник проследовал к зарядной станции и поместил фальшион Аэро над золотой платформой: клинок повис в воздухе. Старик переключил несколько рычагов, и клинок накрыло силовое поле, которое тут же заполнилось похожим на туманную дымку зеленоватым паром.

Дожидаясь, пока оружие зарядится, Аэро обдумывал слова старого мастера: он знал, что быть членом Ордена оружейников — огромная честь, но теперь еще больше запутался. Аэро всегда думал, что единственный путь для него — путь воина, а тут оказывается, что он мог стать оружейником. Выходит, судьба — не такая уж определенная и нерушимая штука. Глядя, как фальшион, сделавшись жидким, перетекает из одной формы в другую, он понимал: жизненный путь больше похож на фальшион. Он изменчив, податлив и гибок.

Впервые Аэро засомневался, какое будущее его ждет. Он ведь и мечтать не смел, что однажды его отряд первым ступит на Землю, откуда предки бежали более тысячи лет назад. Но вот отец выбрал его, а отец — Верховный командующий и, как сказал оружейник, человек мудрый. Правда, старик еще предупредил, что назревают неприятности, а впереди — долгий и опасный путь…

Казалось бы, прожив почти полжизни — абсолютно предсказуемой и предопределенной жизни, Аэро должен был испугаться, встретившись с чем–то неизвестным, но он ни капли не боялся. Напротив, радовался.

Так счастлив он был последний раз, наверное, лет в пять. Счастье… Какое странное чувство.

Через какое–то время оружейник вернул Аэро клинок. Аэро взял его в руки и ощутил, как внутри кипит свежая энергия: от эфеса импульс устремился вверх по руке, по нервам и вошел в мозг. Аэро проверил оружие, взмахнул им несколько раз — фальшион быстро и плавно менял формы. Вот теперь Аэро был готов встретить грядущее. Что бы его ни ждало.

 

Глава 19. ПОВОНЯЕШЬ НЕМНОГО

( Майра Джексон )

Новость об аресте Бишопа разошлась по колонии со скоростью новой партии огненной воды и омрачила Майре первый день работы. В Инженерной все по–прежнему гудело и щелкало, но рабочие больше не смеялись и не подтрунивали друг над другом, говорили сдержанно и кратко. Даже Ройстон то и дело ронял инструменты, сетуя на свою неуклюжесть, хотя обычно хватка у него была железная. Отец и вовсе заперся в кабинете, чего за ним никогда не водилось, особенно днем, ведь кому–то могла понадобиться его помощь или добрый совет.

Вчера, когда Майра сообщила об аресте Бишопа, он сразу же направился к двери. Майре при этом нос велел не высовывать.

— Но папа, — попыталась остановить она его, — никому нельзя выходить. Главный патрульный велел всем сидеть по домам…

Отец только отмахнулся.

— Майра, у меня и без тебя голова пухнет. Прошу об одном — присмотри за братишкой, а я вернусь еще до того, как погаснут огни. Честно.

Слова эти показались Майне обидными, но действие возымели: она больше не пыталась остановить отца. Проводила его взглядом и, снедаемая чувством тревоги, затем попыталась успокоить Возиуса, который тоже переживал. Наступил вечер, и в приглушенном свечении ламп она стала ждать, сидя на койке. Ждать, когда погаснут огни или зашипит, открываясь, дверь в отсек. Как ни удивительно, отец успел до наступления комендантского часа. Правда, успел едва–едва.

* * *

— На вот, надень, — велела Майра, кидая Калебу комбинезон и резиновые сапоги.

Она только пришла с работы, а он ждал, развалившись, у нее на диване, в чистенькой одежде и благоухающий ароматным мылом, которое мог позволить себе только представитель кратоса — и которое могло выдать Калеба.

Он принюхался к комбинезону.

— Ну и вонища! — Калеб протянул его назад Майре. — А нет чего–нибудь… почище?

Из кухни донесся хохот Возиуса. Он как раз готовил на ужин рыбное рагу с имбирем, помешивая блюдо деревянной ложкой в кастрюле. Пахло вкусно.

— Повоняешь немного, — сказала Майра. — Инженеры вечно грязные. Ты же не вальсировать идешь, благоухая духами.

— Может, ты и права… но от этого не легче.

Калеб, пританцовывая, стянул тунику, обнажив точеный торс. И, что еще хуже, снял с себя штаны, оставшись стоять посреди комнаты Майры только в нижнем белье. Заметив на себе ее взгляд, он издевательски улыбнулся:

— Трусы–то можно оставить?

Майра зарделась.

— Э-э… да. Их все равно не видно…

Насилу отведя взгляд от Калеба, она постаралась занять мысли чем–нибудь другим. Например, продумать план.

— Возиус, в этой квартире точно живут люди из демоса? Ты уверен?

— Да, уверен: Велма и Уолтер Томпсон, — ответил братишка. — Она работает в снабжении, а он — уборщиком. У них две дочери, Селия и Хильда, одна в первом, другая в третьем классе. Это я в школе поспрашивал и в итоге нашел человека, который знает их.

— Отлично. Значит, нас они не знают.

Когда Калеб наконец переоделся, Майра измазала ему лицо, шею и руки в масле. Выдала кепку, которую Калеб надвинул на глаза. Потом он проверил, как сидит комбинезон.

— Ну, я выгляжу достаточно… отвратительно?

— Возиус, — позвала Майра, любуясь своей работой, — что скажешь?

Братишка выглянул из кухни.

— Ого, его прямо не узнать! Гадкий тип!

Удовлетворенный, Калеб направился было к двери, но

Майра его остановила, кивнув на ящик с инструментами, который ей выдали сегодня. Металлический короб был доверху набит тяжелыми инструментами,

— Не так быстро, ученик, понесешь вот это.

Калеб посмотрел на ящик и нахмурился. Не дожидаясь ответа, Майра устремилась к двери и провела рукой под сканером. Вышла в коридор, по которому плотным потоком шел с работы демос. Смешавшись с толпой, Майра побрела в сторону квартиры 715. Калеб поплелся следом, костеря ящик с инструментами всякий раз, как тот ударял его по ноге. Майра обернулась и не смогла сдержать улыбки.

— Над чем смеешься? — проворчал Калеб.

— Таким ты мне нравишься.

— Каким это таким?

Майра выгнула бровь:

— Слегка… неряшливым.

Немного удивившись, Калеб все же принял замечание как комплимент. За очередным поворотом они наткнулись на людской затор.

— Эй, — шепнула Майра Калебу, — ты выше меня, глянь, что там творится.

Не успел Калеб ответить, как загудел голос Джаспера:

— Демос и изгои, это блокпост! Синод ввел новые меры безопасности! Для вашей же пользы!

Майра попыталась замедлить шаг, но живой поток уносил ее дальше. Да, при ней, конечно, не было ничего нелегального, кроме наряда на работу — который она сама же и подделала, — однако маскировка Калеба могла вызвать подозрения.

— Блокпост? — прошептала Майра. — С каких пор у нас в коридорах стоят блокпосты?

— С тех самых, как арестовали Бишопа, — тихо произнес в ответ Калеб.

— Отец Флавий сжимает тиски.

Калеб посмотрел ей в глаза:

— Думаешь, он в курсе насчет?.. Ну, ты знаешь…

— Понятия не имею, но следует ждать худшего. Блокпосты ведь не случайно поставили. Может, уже ищут то же, что и мы.

Калеб кивнул:

— Тогда валим отсюда.

Они уже развернулись и хотели было двинуться в обратную сторону, как путь им преградил патрульный Бейтс.

— Куда намылилась, еретичка? — недобро ухмыльнулся он.

— Э-э… никуда, сэр…

Патрульный коснулся дубинки.

— Ну–ка встали в очередь, а не то…

Бейтс силой развернул Майру и Калеба обратно в сторону блокпоста. Сопротивляться Майра не осмелилась — в темнице Бейтс был самым жестоким из тюремщиков. Демос и изгои тем временем снимали куртки и сандалии, открывали рюкзаки, чтобы патрульные могли обыскать их, досмотреть вещи и груз в тележках. Туда–сюда вдоль очереди прохаживался Джаспер.

— Демос и изгои, это блокпост! Откройте сумки! Приготовьтесь к досмотру! Это для вашей же безопасности!

Майра обеспокоенно глянула на Калеба. Маскировка — кепка, грязь и комбинезон — не спасут при досмотре, кто–нибудь из патрульных его точно узнает. Тут Майру заметил Джаспер:

— Нечестивица, встать к стене! Руки за голову!

Довольный собой, он двинулся к ней ленивой походкой.

— Тебя еще ни разу не обыскивали, так ведь? — спросил он, дыша ей в ухо. Изо рта у него разило протухшей рыбой и огненной водой.

Майра опустила взгляд, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать Джаспера куда подальше. Вспомнила, как ее забрали в тюрьму, как ее там обыскивали… с пристрастием.

— Да… то есть так точно, сэр.

— Расставь ноги, да пошире, — приказал Джаспер и принялся водить по ней ладонями.

Майра чувствовала его руки на своей груди, и вдруг он больно ущипнул ее. Она, охнув, прикусила язык.

— Неплохо.., для еретички, — пробормотал Джаспер.

Майру стало тошнить, на глаза навернулись слезы, но она держалась изо всех сил. Пусть уж лучше Джаспер занимается ею, а не Калебом. Калеб же смотрел на патрульного полным ярости взглядом. Майра одними губами прошептала ему: «Не вздумай глупить!» Калеб смирился, продолжая в душе бушевать.

Джаспер тем временем добрался до бедер, ткнув ее в промежность. В кармане у Майры захрустело, и сердце сковал ужас. Майра попыталась вывернуться, но Джаспер не дал ей. Достав скомканный лист бумаги, он пробежался по нему глазами.

— Так–так… что это у нас тут?

— Э-э… разнарядка, сэр. Была утечка газа.

— Квартира семьсот пятнадцать. Резиденция Томпсонов.

— Все верно, туда и направляемся.

Джаспер перевел взгляд на Калеба.

— А это кто у нас такой?

— Мой ученик, сэр, — ответила Майра.

— Имя, червь моторный! — пролаял Джаспер.

— Э-э… Квентин… м-м…

Джаспер схватился за дубинку:

— Тебе что, парень, крыса язык отгрызла?

— Никак нет, сэр! Я Квентин… Рид.

Джаспер взглянул на него с прищуром. Потом обыскал и, ничего не найдя, принялся рыться в ящике с инструментами. Закончив, он как–то странно взглянул на Калеба и подошел к нему. Принюхался. Наклонился ближе и понюхал еще раз.

— Это что… отдушка?

— Э-э… нет, сэр.

— Наверное, показалось, — злобно процедил Джаспер. — Отдушенное мыло дозволено только кратосу! Контрабанда — это грех, парень. Знаешь, чем пахнет в тюрьме? Мочой. Как тебе такой аромат?

— Вряд ли мне он понравится, сэр.

— А что за дрянь у тебя на морде?

— Масло, сэр. На работе испачкался.

— Утрись, червяк.

Джаспер схватился за дубинку, и сердце у Майры подпрыгнуло. Джасперу ничего не стоило арестовать их обоих. Калеб тем временем принялся медленно и неуклюже стирать рукавом грязь с лица.

— Быстрее, парень! — раздраженно велел Джаспер. — У меня не весь день впереди!

Внезапно впереди зашумели.

— Эй, это мое! — крикнул какой–то изгой.

Майра обернулась: патрульный Бейтс совал в карман какой–то блестящий предмет. Похоже, флягу с огненной водой.

— Проклятый вор, отдай немедленно! — пьяно возмущался изгой.

Он неуклюже попытался ударить патрульного, но тот с легкостью увернулся и принялся охаживать бедолагу дубинкой. Майру затошнило. Толпа сзади напирала: всем хотелось посмотреть на драку. Вот наконец Бейтс отошел от изгоя, окровавленного и неподвижно лежавшего на полу. Бейтс утерся платком, будто стирал не кровь, а пот.

— Патрульный Уотерс, уведите нечестивца в Темницу!

— Есть, сэр! — отозвался Джаспер. Бросил листок с разнарядкой Майре и жестом велел им двигаться дальше. — Шевелись! Не стойте, проходите.

Дважды просить они себя не заставили и тотчас устремились дальше по коридору. Они продолжали идти до тех пор, пока блокпост не остался далеко позади. Впереди почти никого не было — из–за затора на пропускном пункте.

— Святое Море, чуть не попались, — прошептала Майра. Сердце колотилось в груди, но это было не самое худшее: после того, как ее обыскал Джаспер, она ощущала себя… грязной. Над ней словно надругались.

Едва–едва не попались, — согласился Калеб.

— Джаспер прочел листок с разнарядкой и знает номер квартиры. Вдруг решит проверить? Тогда сообразит, что разнарядка подделана — никто ведь не сообщал об утечке газа.

— И что нет никакого Квентина Рида.

— Ему не составит труда выяснить, что квартира раньше принадлежала Сари Уэйд. Вдруг он уведомит Синод? Отец Флавий сразу поймет, что мы ищем Маяк.

— Значит, надо спешить, — добавил Калеб.

— И надеяться, что Джаспер и правда такой идиот, каким кажется?

— Ну, с этим нам, возможно, повезет.

Майра невольно улыбнулась, хоть и кончиками губ. Может, свободу у них и отняли, может, они недоедают, но чувство юмора по–прежнему при них. Этого даже отец Флавий не отберет.

Несколько минут спустя они добрались наконец до семьсот пятнадцатого отсека и позвонили в дверь. До них доносились приглушенные звуки шагов и голоса. Майра огляделась, переживая, что за ними сейчас прибегут патрульные во главе с Джаспером. Наконец дверь открылась. На пороге стояла женщина средних лет.

— Чем могу помочь?

Одежда на ней смотрелась опрятнее, чем у большинства представителей демоса, сандалии выглядели не такими стоптанными. Работа в Снабжении давала свои преимущества.

За ее спиной в гостиной две девочки играли с самодельной куклой, какие продают изгои на Базаре. На диване лежал мужчина в грязном комбинезоне — должно быть, отец семейства. Тесную квартирку наполнял пряный аромат рыбьего рагу со специями.

— Это квартира семьсот пятнадцать, мэм? — как можно официальнее спросила Майра, притворяясь, что сверяется с разнарядкой. — Резиденция Томпсонов?

— Да, все верно. Я Велма Томпсон.

Майра вручила хозяйке листок:

— Миссис Томпсон, мы из Инженерной. Засекли утечку газа и отследили ее до вашей квартиры.

— Утечка газа? — переспросила Велма, рассеянным взглядом просматривая разнарядку. Она отошла в сторону, пропуская посетителей внутрь. — Да–да, конечно, проходите.

— Велма, кто там? — прокричал с дивана муж.

От него до Майры донесся запах отбеливателя и чистящих средств.

— Это из Инженерной, Уолтер. Говорят, у нас утечка газа.

Мистер Томпсон устало подошел к ней и выхватил листок с разнарядкой.

— Утечка газа, значит? — проговорил он, вчитываясь в документ.

— Именно так, — ответила Майра. — Если можно, мы бы хотели начать со спален.

Велма сложила руки домиком. Ладони у нее были холеные и нежные, не то что у мужа — грубые и в мозолях.

— Насколько это серьезно? — спросила она.

— Может произойти возгорание, и тогда весь сектор взорвется, — невозмутимо соврала Майра. — Это можно считать серьезной угрозой, по–вашему?

Краем глаза она заметил, что Калеб еле сдерживает улыбку. Тогда Майра пнула его в лодыжку. Калеб поморщился и улыбку с лица стер.

— Ой, батюшки! — воскликнула Велма. — Хвала Оракулу, что вы пришли.

Муж одобрительно кивнул, и она провела ребят в дальнюю часть отсека.

— Вот, это наша спальня, — сказала Велма. — Можете начать отсюда.

Майра закрыла дверь и заперла ее. Выглядела комната как и все прочие спальни в колонии, даже мебель тут была та же самая, одобренная Синодом. Две койки и два ящика занимали почти всю площадь. Обстановка была более чем скромная, но Майра, осознав, что некогда здесь жила Сари Уэйд, ощутила трепет.

Калеб с грохотом поставил ящик с инструментами на пол, и Майра, порывшись в нем, извлекла шуруповерт, ломик и молоток.

— Сильно мы тут собираемся все разорить? — спросил Калеб, с опаской глядя на инструменты у ее ног.

Майра включила шуруповерт. Калеб инстинктивно отпрянул, и Майра, глянув на него, закатила глаза.

— Как получится. Ты пока можешь осмотреть мебель, проверить, нет ли в ящиках двойного дна, скрытых отделений… Койки тоже не забудь прощупать. Я начну со стен.

С этими словами она принялась снимать стенные панели.

* * *

Прошло два с половиной часа. Майра с Калебом взмокли. Калеб обыскал койки и ящики, проверил каждый предмет, даже статуэтки из коллекции Велмы. Майра посмотрела за стенными панелями и под потолком, поискала тайники в полу. Ребята не нашли ничего, кроме разве что фляги с огненной водой под матрасом у Уолтера.

— Ну вот и все, — сказала Майра, возвращая на место последнюю стенную панель.

Утерев с лица пот, она изможденно опустилась на колени.

— Посмотрим в другой спальне? — предложил Калеб.

Тут слегка погасли автоматические огни, возвещая об

окончании дня и наступлении вечера.

— Святое Море побрало бы это освещение! Если бы можно было им управлять, мы бы смогли поработать здесь дольше. Завтра уже не придешь.

— Особенно с этим блокпостом, — согласился Калеб. — Слишком рискованно.

Он проследил за взглядом Майры и сощурился, глядя на потолочные лампы.

— Погоди–ка, у меня идея!

— Выкладывай!

— Мы искали везде, но про светильники забыли.

Майра вскочила на ноги:

— Клянусь Оракулом, ты прав! Лампы — одна из самых старых деталей в квартирах. Просто не верится, как я сама не додумалась.

Калеб усмехнулся:

— Ну, они ведь твои злейшие враги.

Майра при помощи шуруповерта принялась снимать плафон. Первые два шурупа отошли свободно, зато третий заржавел, но Майра привыкла работать со старыми механизмами. Повозившись немного, она наконец сумела снять плафон, который, к слову, тоже не охотно покинул свое место. Отложив его в сторону, Майра присмотрелась к арматуре. Ничего необычного не заметила: длинные, тускло светящиеся трубки ламп, и все. Тогда она стала ощупывать изнанку светильника, и та слегка подалась внутрь. У Майры перехватило дыхание.

— Погоди, мне кажется, тут что–то есть!

— Что, что? — шепотом спросил Калеб.

— Еще не поняла. Сейчас взгляну.

Майра надавила на панель, за которой обнаружился тайник. Пошарила внутри и нащупала нечто жесткое.

— Святое Море… — выдохнула она, хватая ускользающий предмет. — Я что–то нашла!

— Маяк? — спросил Калеб.

Майра достала предмет из тайника и разочарованно взглянула на него.

— Нет, вряд ли. Это нечто вроде книги.

Майра смахнула с обложки толстый слой пыли, стал виден рисунок: рыжеволосая девушка с рыбьим хвостом вместо ног, плывущая в глубине океана. Майра прочла название:

— «Русалочка», Ганс Христиан Андерсен.

Глаза у нее так и полезли на лоб. Она ведь знает эту историю. Очень хорошо знает. Майра открыла книгу — хрустнул древний корешок — и принялась листать ее, рассматривая подробные иллюстрации, по–прежнему очень яркие. Прочла первый абзац: «В открытом море вода совсем синяя, как лепестки хорошеньких васильков, и прозрачная, как хрусталь, но зато и глубоко там! Ни один якорь не достанет до дна: на дно моря пришлось бы поставить одну на другую много–много колоколен, чтобы они могли высунуться из воды. На самом дне живут русалки…»

Майра коснулась нарисованного ярко–голубого цветка, провела пальцем вдоль изгибов его лепестков. Задрожала. Так вот он какой — василек.

— Ты знаешь эту книгу, да, Майра? — спросил Калеб. — Похожа на ту историю, которую ты зачитывала перед классом. За нее же тебя потом выгнали.

— Да, похоже, та самая.

— Но… как такое может быть?

У Майры привычно защемило в груди. Накатили тоска и горе.

— Мама рассказывала мне эту сказку. Я любила слушать ее перед сном.

— Твоя мама? Она–то откуда ее знала?

— Ну, я прежде не говорила… мне тогда это казалось неважным… но, похоже, мама — потомок семьи Уэйд. Наверное, потому и знала эту сказку. Может, история передавалась из уст в уста, поколениями?

Калеб посмотрел на книгу:

— Думаешь, это книга Сари?

— Не знаю, но она очень древняя. Листаешь, и бумага чуть не рассыпается в руках.

Когда она дошла до последней страницы, дыхание снова перехватило.

— Стой! Здесь подпись.

Выгнув шею, Калеб попытался заглянуть в книгу.

— И что там?

— «Ты, который ищет просветления, сделал первый шаг, — вполголоса прочла Майра. — Я спрятала Маяк в тайник, укрыла от Синода. Они, как одержимые, уничтожают все, над чем так упорно трудился мой отец, да и все мы. Мое время на исходе, скоро они придут за мной.

Удачи тебе, она очень пригодится, — закончила читать Майра. — Искренне твоя, Сари Уэйд».

Под именем Сари поставила дату: 7 мая 65 года п. к.

— Шестьдесят пятый год после Конца, — сказал Калеб. — Книга точно принадлежала ей.

И Майра, и Калеб уставились на подпись. «Невероятно, — подумала Майра, — догадка отца оказалась верна». Калеб, нахмурившись, перечитал подсказку.

— Как думаешь, что это значит?

— Понятия не имею, — также нахмурившись, ответила Майра.

Внезапно свет ламп сделался еще слабее, и комната погрузилась в сумрак. Тут же в дверь нетерпеливо постучали.

— Вы уже заканчиваете? — спросила Велма.

Майра от испуга чуть не выронила книгу.

— Э-э… да, мы устранили утечку!

— О, слава Оракулу, — откликнулась хозяйка. — Я так рада, что вы нашли ее.

«А уж я‑то как рада находке», — подумала Майра, имея в виду, конечно же, книгу Сари Уэйд. Калеб заглянул ей через плечо.

— Как быть с блокпостом? — шепотом спросил он. — Книга — контрабанда, закон такие вещи запрещает. Нас сразу арестуют и посадят в Тень. На этот раз без суда обойдутся.

— Сразу предадут морю, — догадалась Майра, и в груди у нее сдавило. Подумав немного, она сказала: — Спрячем книгу в потайной комнате. Повезло, что патрульные не сцапали нас на обратном пути. А не то нам точно пришлось бы худо.

Майра еще раз пробежала взглядом по подписи. От одной мысли, что книга попадет не в те руки, она пришла в ужас. Если отец Флавий завладеет Маяком, он его уничтожит — и лишит всех шанса вернуться на Поверхность. «Удачи тебе, она очень пригодится…» Сари, оставляя это пожелание, как будто знала, чем все обернется. Майре и ее друзьям удача точно понадобится, если они хотят найти Маяк.