Глава 37. Десант (Майоры)
– Контакт через три… две… одну! – вел обратный отсчет капитан Сингх.
Даника слышала голос пилота через шлемофон. В следующий миг корабль остановился у земли, черный песок под ним пошел волнами. Даника превратила свой фальшион в альшпис и выпрыгнула в люк. Распрямившись, она быстро огляделась. Песчинки секли по шлему, в крови кипел адреналин. В нижней части визора высвечивались данные по местности:
Местоположение: Долина Смерти, штат Невада (Северная Америка, Земля)
Температура: 41 градус по шкале Цельсия
Влажность: 10 %
Атмосферные условия: стабильные
Убедившись, что опасности нет, Даника жестом велела двум боевым подразделениям выгружаться. Солдаты начали выпрыгивать из корабля и строиться в шеренгу, зашуршали по песку подошвы крепких ботинок. Безжизненная пустошь выглядела почти так же непривлекательно, как большинство астероидов и лун, на которых Даника побывала. Бойцы обнажили фальшионы и придали им различные формы: кинжалов, мечей, секир, копий, дротиков, палиц и боевых молотов. Над головами у них парило несколько зондов: беспилотники сканировали местность на наличие форм жизни и аномалий.
Даника внимательно приглядывалась к одному из солдат – Закаю. Тот всего лишь осматривался, а из-под шлема у него уже катил пот. Некогда Закай состоял в том же подразделении, что и дезертиры, но Даника успела ознакомиться с данными его психиатрического анализа: к беглецам он положительных чувств не питал. И все же она решила держать Закая поближе к себе, ведь он лучше остальных знал дезертиров и в определенной ситуации мог оказаться полезен.
Когда отряд прочесал окрестности, капитан Граймс коротко отсалютовал и доложил:
– Майор Ротман, формы жизни не обнаружены. Здесь никого, местность пустынна.
– Они были здесь, пекло их возьми, – выругалась Даника и убрала фальшион в ножны. Сплюнула: слюна была черной от пыли. – Следы их ДНК здесь повсюду. Наш зонд не ошибся, и я не пойму только, как он не засек их во время второго захода.
Граймс стянул с головы шлем. Нижняя половина лица у него почернела.
– И я не понимаю. – Он скривился и почти сразу же улыбнулся. – Если только они не умеют становиться невидимыми.
Даника фыркнула:
– Вот уж вряд ли, капитан. Не знаю, какие слухи ходят по казармам, но Аэро Райт – всего лишь человек, не больше. – Заметив неуверенность на лице Граймса, она спросила: – В чем дело, капитан? Говорите.
– Этот дезертир… носит Маяк, – ответил Граймс. Он явно смущался даже упоминать об этом.
«В пекло этот суеверный бред», – решила Даника и отправилась осматривать территорию. Споткнулась о какой-то предмет, зарытый в песок… Сломанная переносная печка.
– Посмотрите-ка сюда, – сказала она. – Дезертиры заметали следы – засыпали стоянку песком, но не сильно старались. А значит, очень спешили. – Она повела вокруг сенсором, и прибор всюду обнаружил следы ДНК беглецов. – Скорее всего, их капсула рухнула на тот опаленный камень. А вот и кровь. Кто-то поранился во время посадки.
– Который из них? – спросил Граймс.
Даника быстро просканировала следы крови, и прибор выдал имя.
– Рен Джордан, – прочитала Даника. – Это ее кровь.
Чуть в стороне Граймса ждала неприятная находка.
– Туалет, – поморщился он.
Даника тоже скривилась, уловив запах. Судя по всему, беглецы пробыли тут довольно долго. Но чем они занимались?
Даника принялась расхаживать из стороны в сторону, пытаясь сообразить. Споткнулась еще обо что-то… Предмет поблескивал под ярким дневным солнцем. Даника сняла перчатку и выудила его из песка, нагретый металл обжигал. Ага, уплотнительная прокладка.
– Они застряли здесь и пытались починить капсулу. – Подбрасывая на руке горячую деталь, Даника медленно стала складывать кусочки головоломки. – И у них получилось, – добавила она, указывая на круг опаленного песка. – Вот отсюда они стартовали.
Пока Граймс производил съемку стоянки, Даника опустилась на колено и провела по песку руками.
– Следы совсем свежие, ветер даже не успел стереть их. Я уверена, мы разминулись.
– Вы же сами сказали, что беглецы очень спешили, – напомнил Граймс, щурясь на солнце. – Но… куда они так торопились?
Даника поджала губы:
– Проклятье, хотела бы я знать.
Она встала и взглянула на Граймса. Со лба капитана стекали крупные капли пота. Было жарко, и температура все росла.
– Капитан, пусть ваше подразделение заканчивает осмотр местности, – приказала Даника. – Надо подготовить детальный отчет.
– Есть, майор, – отсалютовал Граймс. – Будет исполнено.
– И вызовите Верховного командующего. Ему будет интересно услышать доклад.
– Еще что-нибудь, майор?
Даника покачала головой:
– Вольно.
Отсалютовав еще раз, Граймс отправился исполнять приказания. Даника смотрела, как он идет, раскидывая песок подошвами ботинок. Солдаты тем временем терлись у корабля и о чем-то трепались – наверняка сплетничали о дезертирах. В кабине сидели пилоты: лица скрыты под забралами шлемов, руки – на чувствительных рычагах управления. Из сопл двигателей били чудовищно горячие струи, отчего песок под ними буквально бурлил.
Однако Даника не спешила возвращаться на борт, в сладостную прохладу кабины. Вместо этого она поднялась на высокий гребень на краю стоянки. Солнце пекло спину, пока она взбиралась по камням, пот катил градом. И вот на самой вершине Даника обнаружила следы. Опустилась на одно колено и стала изучать их, водя пальцами по бороздам в песке: два солдата… упражнялись с оружием… чтобы не потерять навыки и не размякнуть.
Ветер усилился, взметая песок и пыль, а Даника мысленно вернулась в Агогэ, где инструктора бесконечно муштровали курсантов и те бились сперва на резиновых клинках со щитами, а позже – на настоящих, после того как оружейники даровали им фальшионы. Даника машинально взялась за рукоять меча и ощутила, как наливается силой рука. Даника обнажила клинок и придала ему форму альшписа, вонзила острием в песок. Она закружилась, припала к земле, потом взвилась в воздух и снова приземлилась с резким выдохом. Ж-жух! Отточенным и смертоносным движением опять вогнала лезвие в песок.
Тяжело дыша, Даника оглядела голый пейзаж. Ничего живого, ни намека на воду. Лишь камни да дочерна сожженный песок. Даже на старых картах, которые Даника просмотрела перед отправкой на Землю, это место было помечено как почти безжизненное. Место ее последнего испытания – Криптия, планета, полная действующих вулканов, – и то выглядело привлекательней, хотя и было настоящим адом. Там Даника сдавала последний экзамен Агогэ. Больше баллов на Криптии набрал лишь один студент. Вернувшись на корабль, вымотанная, но несказанно довольная Даника услышала слухи: склонившись над подносами в трапезной, курсанты шепотом обсуждали его непревзойденные навыки владения фальшионом, а еще говорили, будто бы его отец – сам Верховный командующий Бриллштейн.
Через несколько месяцев после выпуска из Агогэ пришли документы на заключение брака. Увидев имя нареченного – капитан Аэро Райт! – Даника втайне затрепетала. «Два лучших выпускника Агогэ!» – подумала она тогда. Само собой, их хотели свести! Какое славное потомство они должны были произвести на свет, пополнить им ряды Межзвездной армии Второго ковчега! Рослые мальчики и крепкие девочки, прирожденные солдаты!
Будущее, которое она себе воображала, на которое надеялась и о котором мечтала, разрушилось прямо у нее на глазах, когда нареченный стал предателем. Теперь ее ждала новая и, возможно, лучшая судьба. Аэро лишили звания и изгнали из Ковчега, а ее, Данику Ротман, повысили до майора.
И тем не менее, что бы там Даника себе ни говорила, вспоминать об Аэро было неприятно. Конечно, помолвку расторгли, однако на ее репутации словно осталось несмываемое пятно. Мысль о том, что Аэро сбежал и выжил, что он где-то на свободе, не давала спокойно жить.
Зажужжал коммуникатор – на связь вышел Виник. Даника вернулась к реальности, хотя, потревоженные воспоминаниями, раны по-прежнему саднили. Она взглянула на небо, где по бескрайней синеве плыли редкие облака. К дезертирам Даника испытывала чистую ненависть. Пальцы стиснули рукоять фальшиона. Она жаждала убить Аэро. Нет, она обязана его убить, исполнить долг.
Даника включила коммуникатор.
– Сэр, дезертиры перемещаются по воздуху, – доложила она. – Высылайте зонды.
Глава 38. Сдержанное слово (Майра Джексон)
– Я прооперировал Калеба, – доложил оружейник.
Сняв маску, он по плечи высунулся из люка спасательной капсулы. Синий хирургический костюм был запачкан кровью Калеба. Майра почти не осознавала, что за время ожидания вытоптала в снегу круг. Истрепанные нервы сдавали. Вскоре после побега из подземелий Калеб потерял сознание, и оружейник перенес его в операционную. Это было несколько часов назад.
– Как все прошло? – спросила Майра; язык почти не слушался, а легкие словно не желали выдыхать.
Оружейник ответил мрачным взглядом:
– Учитывая характер ран, все прошло как нельзя лучше, но с прогнозами я бы не спешил. Калеб потерял много крови, а в раны попала инфекция. Пришлось срезать отмершие ткани и накачать его антибиотиками.
Майра нахмурилась:
– Антибиотики… это еще что?
– Древние сильнодействующие средства для борьбы с бактериальными инфекциями, – пояснил оружейник. – В вашей колонии таких лекарств нет?
– Врачи из Больницы пользуются чесноком и особыми травяными припарками, – сказала Майра, чувствуя, как заливается краской стыда. – А на Базаре изгои продают тоники, но от них больше вреда, чем пользы. Демос и кратос к ним не прикасаются.
Оружейник кивнул, пытаясь скрыть удивление.
– Тогда твоему другу повезло, что мы пришли вовремя. Без наших лекарств он, скорей всего, умер бы.
– Можно к нему? – спросила Майра.
– Опасность еще не миновала, но я дал ему успокоительное, он уснул. Думаю, хуже не станет. Может быть, визит друга даже пойдет ему на пользу.
Он жестом велел Майре следовать за ним на борт. Майра поднялась по металлическому трапу, и тот автоматически сложился за ней, люк задраился, и давление в кабине с резким шипением выровнялось.
Калеб лежал на койке в дальнем конце салона. Он глубоко спал под действием снотворного, с головы до ног обмотанный бинтами, так что открытым оставалось только лицо. От рук тянулись трубки: по одним аппарат откачивал жидкости, по другим подавал лекарства. Рядом с койкой, следуя пульсу, ровно пищал монитор. Какие-то из устройств Майра узнала – например, капельницы для внутривенных вливаний, – тогда как прочие видела впервые, особенно сложные электронные приспособления. Лицо у Калеба было бледное, худое, но на нем читалось обманчивое спокойствие – если учесть, что ему довелось пережить.
Присев на табурет, Майра коснулась его лба: теплый, но не горячий. Серьезное улучшение, ведь всего несколько часов назад Калеба сжигала лихорадка.
– Когда он очнется? – спросила Майра.
Оружейник быстро подошел к монитору и нажал несколько кнопок. На экране, в такт громкому сигналу, скакал зеленый огонек, образуя кривую линию.
– Точно не знаю, но показатели вроде стабильны. – Оружейник сделал пометку у себя в планшете. – Это хороший знак. Следующие несколько часов станут решающими, но я думаю, он выкарабкается. Ему очень повезло, что у него такое сильное сердце.
– Да, оно у него сильное, – согласилась Майра.
Оружейник снял повязки с груди Калеба, чтобы проверить швы. Майра вздрогнула при виде ужасных ран: чтобы закрыть их, понадобилось наложить, наверное, сотни швов.
Заметив ее реакцию, оружейник сказал:
– Мне жаль, но останутся рубцы. У нас на корабле это могли бы исправить. Увы, пластической хирургии я не обучен.
Что такое пластическая хирургия и как она спасает от рубцов, Майра не знала, однако и необразованность свою показывать не хотела. К тому же ей было плевать, что у Калеба останутся шрамы. Лишь бы он был жив.
– Я просто рада, что ты врач, – сказала она.
– О, никакой я не врач, – добродушно улыбнулся оружейник. – Но приму это за комплимент! Наши доктора куда как более искусны, а я служу в Ордене оружейников. В Кузне мы изготавливаем фальшионы и поддерживаем в них заряд энергии.
Взгляд Майры упал на необычный ранец со множеством кнопок и рычажков. Майра видела, как оружейник работает на нем с фальшионом Аэро.
– То есть вы оружие куете?
– Миротворческое, – пояснил он.
– Тогда откуда ты знаешь, как пользоваться этим? – она обвела рукой импровизированную операционную, по сравнению с которой Больница в ее колонии выглядела просто убого. Да еще эти капельницы и аккуратные швы на груди Калеба… Последние наложить мог только опытный хирург.
– В Агогэ все студенты постигают азы медицины, – ответил оружейник. – Заранее не угадаешь, когда придется оказывать помощь раненым товарищам. Хотя у меня вроде как имелись к этому склонности. После финального экзамена я думал вступить в медкорпус. Однако еще прежде оружейники забрали меня в Орден, и я забыл о прошлых устремлениях.
– Значит, Аэро и Рен тоже обучались медицине?
Улыбка оружейника сделалась шире.
– Что тут смешного? – спросила Майра.
– О, ничего, – пожал плечами мастер. – Просто я не привык, чтобы их просто так, по именам называли. У нас дома они были капитан Райт и лейтенант Джордан. Обратись я к ним иначе, и неприятности были бы мне гарантированы.
Майра покраснела:
– Прости… я понятия не имела.
Оружейник покачал головой; его бритый череп поблескивал в искусственном свете ламп.
– Не извиняйся! К тому же такая фамильярность мне по душе… и… в общем, изгнанные из колонии, они лишились званий. – Тут он помрачнел. – Но вернемся к твоему вопросу. В Агогэ обучают многому, в том числе и медицине.
Майра кивнула:
– Очень кстати.
– Как оказалось, – согласился оружейник. – Я сумел спасти твоего друга.
* * *
Майра просидела у постели Калеба еще несколько часов, пока оружейник не спровадил ее.
– Ты все равно пока ничем не поможешь, – сказал он, мягко толкая ее в плечо. – Сейчас он больше всего нуждается в отдыхе, да и ты тоже. Ступай поешь, умойся в ручье. Запустив себя, ты Калебу быстрее поправиться не поможешь.
Майра хотела воспротивиться, но заметила свое отражение в гладкой металлической стенке: сама она и ее одежда почернели от грязи и Оракул знает от чего еще. Да и запах от нее, наверное, шел не очень приятный.
– Убедил, – сдалась Майра, вставая с табурета и хрустя суставами затекших ног. Девушка проковыляла к двери, но на пороге остановилась. – Скажешь, когда он придет в себя или если случится что-нибудь еще, ладно?
– Тебе сообщу первым делом, – ответил оружейник. – Обещаю.
Успокоенная, Майра вышла из капсулы на яркий дневной свет. Трап позади нее сложился, люк с шипением задраился. Майра прищурилась – свет резал глаза. Она-то думала, снаружи полночь. Сколько же она просидела у постели Калеба? Дыхание вырывалось из ноздрей паром, а горный воздух отдавал свежевыпавшим снегом. После длительного пребывания в замкнутом пространстве он бодрил.
– Эй, незнакомец, – позвал низкий голос.
Майра обернулась и увидела Аэро – он улыбался ей, сидя рядом с Рен и Возиусом. Они успели разбить лагерь и поставили палатки. Рен с Аэро полировали клинки кусочками серебристой ткани. В сотне шагов от лагеря виднелась вмурованная в склон дверь, через которую они покинули Седьмой ковчег.
– А… привет, – ответила Майра. В горле немного сдавило, под ложечкой засосало, и вовсе не от голода. Майра огляделась, но нигде не заметила еще одного попутчика. – Где Ищунья? – спросила она.
– На охоте, – ответил Возиус. – Вот это она есть отказалась.
Он указал на ящик с сухпайком в тюбиках. Вкуса он не имел никакого, однако выбирать не приходилось, к тому же армейский паек был под завязку набит питательными веществами и полезными элементами.
– Тогда возьму ее порцию, – сказала Майра, выдавливая в рот сероватую липкую пасту. Если на борту Второго ковчега и совершали впечатляющие открытия, то вкусная пища в их число не входила. Майре недоставало сладостей Моди и отцовской стряпни, особенно имбирного рыбного рагу с приправой из пряностей и сухих водорослей. Безвкусный паек лишь усилил тоску по дому.
– Как там наш пациент? – поинтересовался Аэро и бросил на нее нежный взгляд. С момента побега он успел переодеться в новую тунику и причесаться, распрямив вьющиеся локоны. – Ему здорово досталось.
Майре показалось, что Аэро смотрит на нее немного пристальней, чем хотелось бы. Но вот он снова опустил глаза и занялся полировкой клинка.
– Лучше, стараниями оружейника, – ответила Майра, доедая паек. – Жар спал, раны затягиваются. Антибиотики справились с инфекцией, но Калебу нужен отдых, чтобы восстановиться.
– Оружейник не сказал, как скоро он сможет отправиться в путь? – спросил Аэро.
– Минимум через неделю, – ответила Майра. – Раньше передвигаться с ним будет рискованно.
Рен нахмурилась:
– По-вашему, безопасно задерживаться так долго на месте, капитан? – Она устремила взгляд в небо. – Бьюсь об заклад, зонды с Ковчега до сих пор ищут нас. Виник так запросто не отступится. Он вспыльчив, мстителен и ненавидит проигрывать.
– Знаю, – согласился Аэро и машинально коснулся плеча. Оно все еще болело после той «марсианской» симуляции, окончившейся весьма плачевно. – Мои шрамы – тому подтверждение.
– Вот именно, капитан. Зонды обнаружили нас однажды и найдут снова. Опасно задерживаться здесь дольше, чем на сутки. Нужно переместиться.
– Ты что, не слышала, что я сказала? – вмешалась Майра, не в силах сдержаться и враждебно глядя на Рен. – Если полетим, то убьем Калеба.
– А если останемся – погибнем все, – парировала Рен. – Если явится вооруженный зонд и его сенсоры засекут нас, то мы вряд ли сумеет блокировать их снова. Вы хоть представляете, на что способно пучковое оружие? Да наши клинки по сравнению с ним – детские игрушки. – Она для острастки взмахнула фальшионом перед носом у Майры. Сверкнуло бритвенно острое лезвие.
– Мне плевать, – сказала Майра, отказываясь сдаваться. – Я никуда не полечу, пока оружейник не скажет, что Калеб готов продолжить путь.
Воздух зазвенел от напряжения. Наконец Аэро решил вмешаться.
– Лейтенант Джордан, – яростно взглянул он на Рен. – Опустите оружие. Помните, мы давали клятву? Не поднимать клинок на безоружных гражданских.
Рен пристыженно потупилась.
– Простите, капитан. – Она убрала фальшион в ножны. – Меня слегка занесло. Больше не повторится.
– Так-то лучше, – продолжил Аэро. – Что до наших дальнейших действий… я не намерен терять еще кого-то. Оружейник активировал охранные системы, они предупредят, если появится зонд. Сидим и ждем, когда Калеб окрепнет. Затем летим к Первому ковчегу. Понятно?
– Так точно, капитан, – ответила Рен и больше спорить не решилась. Однако по ее хмурому лицу было ясно, что план ей не нравится. Не в силах сидеть без дела, она вытащила ящики с припасами и принялась перебирать пайки, укладывая их ровными рядами.
Майра искоса глянула на Аэро: тот снова принялся полировать фальшион.
– Ну, расскажи мне, капитан Райт, как вы нашли нас?
– Начнем с того, что мы вас не находили. Фактически это Ищунья отыскала нас.
– Ищунья? – удивилась Майра. – Когда связала себя узами с Маяком?
Аэро кивнул.
– Через Маяк она послала сигнал о помощи. После той бури я постоянно прислушивался к своему Маяку, ждал весточки от тебя. Думал даже… в общем… что ты погибла… – На его лице отразилась боль.
– Я тоже так думала, – вздрогнула Майра, припомнив грозу.
– Значит, представляешь, как я удивился, получив сигнал от совершенно другого носителя, – продолжил Аэро, водя тканью по клинку. – Сигнал пришел путаный, неясный. Ищунья явно не владела устройством, но я к тому времени поднаторел в обращении с ним. Спасибо медитативным техникам, которыми со мной поделился оружейник. Так что я сумел засечь местоположение Ищуньи и все выяснить. Она поведала, что заманила вас в Седьмой ковчег и что вы в плену у силов.
– Они намеревались съесть нас, – сказала Майра. – Про это она не упоминала?
Аэро усмехнулся:
– Да уж, про это она могла бы рассказать.
Их взгляды встретились, и вверх по руке Майры взметнулся импульс.
– В конце концов я починил корабль. Большую часть работы помогли проделать твои инструкции, а завершил я ремонт методом проб и ошибок. Ты себе не представляешь, сколько раз я взлетал и падал снова. Приятного мало. В общем, через Маяк я отследил сигнал Ищуньи… Остальное ты и сама знаешь. Мы, похоже, вовремя за вами явились.
– Очень вовремя.
Их взгляды снова встретились. Маяки принялись пульсировать в унисон, когда Майра с Аэро молча делились пережитым. Он увидел все, что она вытерпела в логове силов: как ее заточили в колодце, как Калеба уволокли на пир… А она увидела все, что происходило с ним в пустыне.
– Я же поклялся, что найду тебя, – хрипло произнес он.
– Я рада, что ты сдержал слово.
Связь была так сильна, что воздух едва не гудел от напряжения. От Маяка прямо в мозг устремился новый импульс, и Майра ощутила, как Аэро читает ее чувства, эмоции, желания. Ей стало не по себе, хотелось прогнать его, сказав: Святое Море, прочь из моей головы!
– Прости… я не собирался выпытывать… – отчаянно покраснел он. – Этим порой трудно управлять… Точнее, я им почти не управляю. Хотя мне понравилось, как ты мысленно на меня накричала.
Майра потупилась, хотя ей хотелось смотреть на Аэро. Она еще не привыкла видеть его во плоти и боялась, что он, как мираж, исчезнет, если не уделять ему внимания. Аэро расхохотался:
– Мираж, значит? Смею тебя заверить: я живой и настоящий. Вот… ущипни.
Он протянул ей руку; под загорелой кожей бугрились крупные мускулы. Майра только ударила по ней.
– Я же велела: прочь из моей головы!
Сказала она это строго, но оба тут же рассмеялись. Рен оторвалась от сортировки припасов и раздраженно посмотрела в их сторону. Быстро встала и отряхнулась от снега.
– Оставлю вас и проведаю Калеба. А вы тут копайтесь в головах друг у друга.
Майре внезапно стало стыдно. Прошел примерно час с тех пор, как она покинула операционную. Солнце уже опускалось за горы. Беседа с Аэро отвлекла, и Майра совсем забыла про Калеба.
– Нет, я проведаю его, – сказала она. – Засиделась тут.
– Ну, как знаешь, – пожала плечами Рен.
Майра направилась к спасательной капсуле. Она готова была поклясться, что Рен буравит ей спину взглядом… Или просто воображение разыгралось? Она поднялась на борт и вошла в прогретый салон. Калеб все еще не очнулся, пребывая в блаженном неведении о том, какие страсти творятся снаружи.
Глава 39. Трубный ключ (Джона Джексон)
– Шарлотта, трубный ключ не передашь? – попросил Джона.
Молодая ученица оторвалась от изучения лежавшего на чертежном столе толстенного учебника. Страницы пожелтели и сворачивались от времени; на затертом корешке едва читалось название: «Основы электроинженерии и технологий». Шарлотта едва успевала вникать в науку, однако, несмотря на нестандартные условия, Джона твердо вознамерился вернуть ее на путь обучения.
Шарлотта наморщила лобик и спросила:
– Еще один? А который?
– Он у меня в ящике с инструментами, – ответил Джона, указав на громоздкий ящик под чертежным столом. – Третья ячейка… четвертый ряд… второе отделение слева.
Убрав длинные смоляные волосы за уши, Шарлотта зарылась в ящик. Послышались звяканье и шорох. Глядя на юную ученицу, на ее тонкие пальцы, Джона почувствовал, как от тоски у него перехватывает горло. Ему отчаянно не хватало дочери: ее огонька, бесконечного потока вопросов и природного таланта к ремеслу инженера. Ему даже жалоб ее не хватало. Святое Море, как она ныла, таская инструменты за Дариусом! Ее стенания были слышны по всему сектору. Без Майры Инженерная была уже не та, что прежде.
– Трубный ключ… и кто придумал его так называть? – спросила Шарлотта, вырывая Джону из задумчивости, и протянула ему увесистый инструмент. Ее глаза светились огоньком юношеского любопытства.
Прогнав воспоминания о Майре, Джона забрал ключ и принялся объяснять:
– Так ведь с его помощью трубы завинчивают. Видишь вот эти зубцы? Их можно откалибровать под трубу любого размера.
Шарлотта посмотрела, как он скрепляет две трубы, ориентируясь по чертежам, которые набросал на клочке бумаги. Весь Четвертый сектор гудел: бывшие демос и изгои трудились, производя форму, продукты и прочие необходимые для восстания вещи.
Инженерную было не узнать: пока Джона сидел в тюрьме, ее превратили в автономную миниатюрную версию колонии с собственной Аквафермой, бараками, где стояли койки с колючими соломенными матрасами, и Больницей, где заправляла доктор Вандерягт.
Спустя несколько часов, когда в глазах уже рябило от усталости, Джона закончил прототип нового изобретения: спаял последние два проводка и подсоединил к батарее, а после обмотал вокруг одного конца устройства веревку, чтобы получилась изолированная рукоять. Он отошел от стола и полюбовался делом своих рук.
– Током бьет? – спросила Шарлотта, убирая учебник в сторону и заглядывая через плечо наставника.
– Предлагаю испытать, – ответил Джона и пару раз осторожно взмахнул тяжелой дубиной. Воздух приятно загудел. Жжух! Джона нажал кнопку на рукоятке, и по стволу оружия с шипением пробежал разряд. Джона представил, как вооруженные его изобретением повстанцы идут в атаку на патрульных.
– Будет бить, – широко улыбнулся он.
– Вижу, – согласилась Шарлотта.
Джона еще немного – просто для удовольствия – покрутил дубиной в воздухе. Жжух! Жжух! Бззз! Неожиданно поперек стола легла широкая тень.
– Милая дубиночка, – произнесли за спиной. Это была Моди.
При виде вождя повстанцев Шарлотта вытянулась по стойке «смирно». По бокам от Моди стояли Грили и еще трое изгоев. (Официально они служили охраной шефа, но за глаза их именовали просто громилами.) Из переговорной комнаты у них за спиной выходили члены Совета свободы.
– Не, ну вы гляньте на червя моторного, – засмеялся Грили, пихая локтем в бок бородатого изгоя. – Думает, что знает, как патрульных бить!
Остальные громилы тоже заржали. Джона опустил дубинку и понял, как глупо выглядел, размахивая ею. Да что он знает о сражениях? Он инженер, и место ему – за чертежным столом, а не на передовой.
– Знает, и даже получше твоего, Грили, – сказала Моди, укоризненно глянув на помощника, а потом внимательно посмотрела на новое оружие. – А этим можно потрепать патрульных.
– Да, Моди, – сказал Джона и тут же, вспомнив протокол, вскочил на ноги и отдал честь. – То есть да, шеф!
Моди отсалютовала в ответ.
– Топи Синод, – выдала она положенный ответ и обернулась к громилам: – Идите, погуляйте.
– Есть, шеф, – неохотно ответил, салютуя, Грили. Подозрительно глянул на Джону, но с Моди спорить не решился. Сделал знак остальным, и они отошли на некоторое расстояние. Моди же заговорщицки глянула:
– Спокойно, милый, вся эта чушь с салютами и шефом хороша, чтобы сплотить людей и поднять моральный дух, но меня порой заставляет чувствовать себя глупо.
Джона немного расслабился. Сказать по чести, он с самого побега не мог успокоиться. Понаблюдав за повстанцами, понял, что изгоев – бывших изгоев – вдвое больше, чем демоса. Да, классовые предрассудки следовало забыть, но проще сказать, чем сделать. Хотя все мятежники происходили из одного общества, их обычаи и манеры разнились, а недоверие изгоев к демосу коренилось глубоко.
– Ну и… как чувствуешь себя, милый? – спросила Моди, глядя на Джону с материнской заботой. – Доктор Вандерягт тебя подлатала?
– Мне уже намного лучше, – ответил Джона. – Хотя местами еще побаливает.
Честнее он ответить не мог. В тюрьме все его тело, особенно спина, превратилось в один сплошной синяк. Не говоря уже о трех треснувших ребрах – Джона кашлянуть без боли не мог. Впрочем, мало-помалу он восстанавливался. Моди присмотрелась, словно пытаясь оценить его состояние на глаз.
– Док мне то же сказала: идешь на поправку, это видно. И я говорю не только о теле. – Помрачнев, она постучала пальцами по вискам. Джона залился краской: не привык, чтобы люди обсуждали его умственное здоровье.
– Кое-кому не удается оправиться после Тени, – продолжала Моди. – Темнота, голод, побои, психологические пытки… Я знала, что ты выдержишь, но не все в Совете разделяли мою уверенность. Хотели сперва сами тебя осмотреть.
– Значит, мне не привиделось? – сказал он, вспомнив, как изгои дежурили у его койки, сопровождали в коридорах, маячили у чертежного стола, пока он работал, и даже сторожили его спящего. – За мной шпионили.
Моди слегка кашлянула и посмотрела на девочку, которая, уткнувшись в учебник, притворялась, будто не подслушивает.
– Шарлотта, золотце, принесешь мне сладкого чая? Что-то у меня в горле пересохло.
Девочка вскочила на ноги.
– Есть, шеф! – нервно прощебетала она, отдавая честь, и умчалась в глубь запруженного сектора.
Моди проводила ее взглядом.
– Смышленая.
– Шарлотта была моим подмастерьем, она из последнего выпуска Академии, – сказал Джона. – Подъемышам повезло, что она с ними. Еще и Роланд молодец, он тоже мой ученик.
– А, милый малыш Роланд Федер, – сказала Моди. – Он к фермерам приписан. Не знаю, в курсе ты или нет, но они, по сути, теперь оба сироты. Их родители работают в Архиве и заняли сторону Синода. Обидно, что не удалось привлечь их на нашу сторону.
– Жаль слышать… – понуро произнес Джона. – Не знал.
– Взглянем, что ли, на эту твою дубинку, – сказала Моди, беря в руки прототип нового оружия, и вскинула брови. – Тяжеловата, не находишь?
– На то и расчет, – объяснил Джона. – Больше ущерба нанесет.
Кивнув, Моди помахала дубинкой, прикидывая баланс и радиус поражения. Для пожилой женщины скорость и силу она показывала удивительную.
– Приятно в руке держать. – Она ткнула пальцем в изолированную рукоятку. – Эта кнопка для чего?
Джона ответил хитрым взглядом:
– А ты нажми – узнаешь.
Моди нажала кнопку – бзз! – и удивленно посмотрела на Джону.
– Это то, о чем я подумала? Дубинка… под напряжением? – Джона кивнул, и Моди уважительно заметила: – Хорошо, что мы тебя вызволили. Ты очень полезен для нашего дела. – Положив дубинку на место, она огляделась и шепотом сказала: – Если уж совсем честно, то у меня был и скрытый мотив для твоего освобождения.
В животе у Джоны затянулся тугой узелок тревоги.
– Правда? Расскажешь?
– Ждем тебя не следующей встрече.
– Ты о собрании? – уточнил Джона, не в силах скрыть возбуждение. Каждый день у дверей убежища появлялись новые люди, ища покровительства; по ночам с тайных миссий возвращались мятежники, в крови, раненые, – а некоторых и вовсе приносили на руках, и тогда их сразу же забирала к себе доктор Вандерягт. И это все, что было известно Джоне о том, что творится за пределами Инженерной.
– То самое, единственное, – едва заметно улыбнулась Моди. – Совет свободы собирается завтра ровно в полдень, в комнате для переговоров. Жду тебя там.
– Есть, шеф, – ответил Джона и отдал честь, но тут же вспомнил о поблажке и опустил руку. – То есть… Моди.
Моди хихикнула, но смех тут же угас под гнетом забот. Моди заговорила дальше, понизив голос так сильно, что Джоне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее сквозь шипение и свист машин:
– Не опаздывай, иначе кое-кто из членов Совета доставит нам неприятности.
– Какие такие… неприятности? – прошептал Джона.
Она посмотрела на громил – их крупные фигуры трудно было не заметить. Сгрудившись, они травили сальные байки. Грубый смех слышался на весь сектор. Джона проследил за взглядом Моди.
– Ты про… Грили и остальных? – уточнил он.
Моди нахмурилась:
– Скажем так, не все рады твоему возвращению. Кое-кто говорит, что я впустую потратила ценные ресурсы, вызволяя тебя из Тени. Несколько человек отдали жизни, исполняя эту миссию.
– Ройстон, – с болью в голосе прошептал Джона.
На лице Моди тоже отразилось сожаление.
– И еще трое: Трентон, Гослинг и Уайтли. Хотя вряд ли ты их знал, они же были изгоями.
Джона поморщился, чувствуя угрызения совести.
– Да, имена не знакомы… но сочувствую твоей потере. Ройстон был мне не просто коллегой… еще и лучшим другом.
– Он сказал то же, когда добровольцем вызвался возглавить миссию, – ответила Моди, покрутив ладонью у груди. – Да примет их Святое Море и упокоит их души.
Заговорив о Ройстоне, Джона вспомнил, что его самого сподвигло восстать против Синода.
– Моди, я должен кое-что тебе открыть, – нервно оглядевшись, прошептал он. – Хотел раньше, но меня продержали в Больнице… а ты пропадала на собраниях… и, в общем… я не знал, кому можно доверять. – Он сделал глубокий вдох. – Это касается машины «Анимус»…
Внезапно дверь в сектор открылась, и внутрь вбежала группа мятежников. Они несли на руках раненого товарища. Удар дубинкой пришелся ему по голове, и из глубокой вмятины текла кровь.
– Помогите! Врача сюда! – прокричал один из подъемышей.
К пострадавшему уже мчалась доктор Вандерягт. Оценив тяжесть травмы, она громко велела подать каталку. Мятежники уложили на нее товарища и увезли его в дальний конец сектора.
– Шеф! – перекрикивая поднявшийся гомон, позвал Грили. – Прэтт хочет доложить обстановку! Срочно!
– Извини, пора идти, – сказала Моди, виновато всплеснув руками.
– А когда сможем поговорить? – прошептал Джона. – Это важно.
– Завтра, – уходя, ответила Моди. – На собрании Совета свободы. Так ты сможешь просветить сразу всех.
Не успел Джона ничего добавить, как Моди сделала знак громилам, и они пошли через сектор. Все, кто попадался им на пути, салютовали, крича: «Топи Синод!» Потом Моди с охраной и Прэттом скрылись в комнате для переговоров. Дверь захлопнулась с явственным щелчком.
Глава 40. Молитва за мертвых (Майра Джексон)
Ночью Калеб пришел в себя и поел – по-человечески, а не питательным составом через трубочку.
– На вкус как глина, – пробормотал он, набивая рот. – Но ничего вкуснее этой глины я не ел, – добавил он, выдавливая еще немного сероватой массы.
Майра укоризненно глянула на него.
– Не спеши, а то плохо станет, – предупредила она и тут же смягчила тон. Отрадно было видеть, как Калеб снова говорит и ест. – Начинаешь скучать по сладостям Моди, да?
Взгляд Калеба затуманился – это он мысленно вернулся в прошлое.
– Тройные имбирные печенья Моди. Рыбный шашлычок. Сладкая рисовая каша. Даже вонючие роллы.
– Ты про те, что продавал Грили? – спросила Майра, припомнив здоровенного изгоя с длиннющей бородой и сомнительным отношением к личной гигиене. Она вечно воротила нос от горьковатого запаха его роллов. – Что он только в них заворачивал?
– Ферментированную скумбрию, – усмехнулся Калеб. – Но я даже по ней скучаю. Да по всему, что изгои на Базаре продавали.
– И по огненной воде? – выгнула бровь Майра.
– А вот у нее вкус настоящей отравы.
Майра рассмеялась.
– Да, но ее не ради вкуса пили, – заметила она, вспоминая самогон, который Моди гнала и продавала из-под полы. – Обжигает глотку, но помогает ненадолго забыть о неприятностях.
– И то верно, – согласился Калеб и снова набил рот, невзирая на укоризненный взгляд Майры. – Но лишь пока она не выветрится из головы, оставляя тебе пустые карманы и жуткую головную боль. Вот поэтому я никогда больше пары глоточков не делал, сколько бы Рикард ни уламывал.
Майра хотела бы и дальше поддерживать непринужденный разговор – Калебу полезно было посмеяться, – однако при упоминании Рикарда она невольно нахмурилась, улыбка пропала с ее лица. Калеб взглянул Майре в глаза. Оба они думали об одном и том же; в салоне повисла тягостная тишина.
В голове у Майры вспышками замелькали воспоминания. Как она перед школой гуляла по Базару с друзьями, покупала сладости у Моди, как после школы Калеб зажимал ее по углам и целовал, а Рикард в это время стоял на стреме, высматривая патрульных и отца Калеба (будучи членом Синода, он этой связи не одобрял). Не узы Маяков, но нечто не менее глубокое объединяло Майру с Калебом. Майра подалась вперед и взяла Калеба за руку:
– Я рада, что тебе лучше.
Калеб улыбнулся, и щеки его слегка порозовели. Выглядел он намного лучше, чем в последние несколько недель.
– В смысле, что я концы не отдал?
– Точно, Сиболд, – насмешливо ответила Майра.
Калеб с трудом принял сидячее положение.
– Жаль тебя разочаровывать, Джексон, но ты от меня так запросто не отделаешься. Я в ближайшее время уходить не собираюсь.
На секунду Майра растворилась в глубине его зеленых глаз. Калеб подался ей навстречу. Их объятие длилось и длилось, ни он, ни она не спешили разорвать его. Майра сама не заметила, как задержала дыхание в предвкушении поцелуя.
Внезапно Маяк вспыхнул, и Майра увидела мир глазами Аэро – как он укладывает пайки в водонепроницаемый ящик – и одновременно Ищуньи – как она преследует добычу среди снегов перевала. Майра поняла, что этот момент не принадлежит только ей и Калебу. По-настоящему наедине они никогда не останутся – до тех пор, пока носителей связывают Маяки.
Она отстранилась, еще даже не коснувшись губ Калеба.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала она, заставляя его снова лечь. – Оружейник велел, помнишь?
– Так точно, Джексон, – шутливо отсалютовал Калеб.
Он задремал, сжимая в руке тюбик из-под пайка, убаюканный ее присутствием и мощным лекарством, помогавшим утишить боль. Оружейник был прав: Калеб все еще слаб, на восстановление уйдет несколько дней. Майра забрала у него пустой тюбик и после подтянула одеяло под самый подбородок – аккуратно, чтобы не задеть трубки капельниц и толстый слой повязок на груди. Для верности коснулась лба Калеба – лихорадки не было. Майра облегченно вздохнула. Лекарства оружейника творили чудеса. Майра провела рукой по бритой голове Калеба, чувствуя, как колется щетинка: волосы уже начинали отрастать. Она сосредоточилась изо всех сил, пытаясь закрыться от Маяка, спрятать свои мысли. Устройство поначалу сопротивлялось: стало мерцать быстрее и ярче, – но вот она его пересилила, и ритм сияния снова успокоился.
Тогда Майра поцеловала Калеба в губы. Потом наклонилась к его уху и прошептала:
– Спи крепко… я с тобой… всегда буду с тобой… обещаю, – хоть и знала, что он ее не услышит.
* * *
Убедившись, что Калеб спит и не проснется в ближайшие несколько часов, Майра вышла наружу и отправилась искать Возиуса. В своем стремлении позаботиться о Калебе она совершенно забыла о братишке. Заглянув в лагерь и никого там не застав, отправилась по следу, что извилисто тянулся в снегу. Следы огибали капсулу, у кормы которой Майра и застала Возиуса – тот с отверткой в руке пытался вскрыть панель на движке.
Майра уперла руки в бока.
– Ты что это удумал, Воз? – как можно строже проговорила она.
Братишка подскочил и выронил отвертку.
– Прости… не смог удержаться, – ответил он, краснея. – Хотел глянуть, как он устроен. Аэро говорит, эта штуковина по воздуху летает… как птицы.
Стерев с лица строгую мину, Майра нагнулась подобрать отвертку.
– Будешь себя хорошо вести, попрошу Аэро показать тебе кабину пилота и как управляют кораблем. А пока двигатель фурычит, и меньше всего нам надо, чтобы ты в нем что-то испортил.
– Обещаешь? – Глаза у Возиуса загорелись. – Аэро правда мне все покажет?
– Уж я прослежу… А пока руки прочь от корабля. Договорились?
Братишка энергично закивал:
– Оракулом клянусь.
Солнце только перевалило зенит и все еще немного грело. Майре вдруг захотелось прогуляться, сказывалось бесконечное сидение на месте.
– Может, пройдемся? – предложила она.
Возиус явно разрывался. Он взглянул на спасательную капсулу.
Не хочет уходить, поняла Майра. Корабль стал ему чем-то вроде друга, может, даже в чем-то заменил компьютер. Но вот братишка сумел отвести от него взгляд:
– Было бы неплохо.
* * *
Идя по одной из оставленных Ищуньей цепочек следов, Майра с Возиусом взобрались на крутой гребень и уселись на груду кривых валунов. Внизу простиралась долина, длинные тени гор царапали землю. Скоро солнце опустится еще ниже, и с зазубренных пиков задует пронзительный морозный ветер. Долго тут сидеть не получится.
– Воз, я понимаю, что была слишком занята Калебом, – начала Майра. Неуверенность в собственном голосе резала слух. – Но я правда хотела поговорить с тобой о Пейдж…
Возиус озадаченно посмотрел на нее. В свете заходящего солнца в его светлых волосах словно блестели нити чистого золота.
– А что говорить? – спросил братишка. – Она умерла, как и наша мама.
Его прямолинейность огорошила Майру. Возиус вообще иначе переживал повороты судьбы, и она не знала почему: то ли из-за того, что он рано потерял мать, то ли потому, что шестеренки у него в голове крутились иначе.
– Верно, – спокойно согласилась Майра.
– И Пейдж не вернется к нам, – буднично добавил Возиус. – Такое только в сказках бывает, которые мама тебе рассказывала.
Вспомнив мать и ее сказки, Майра грустно улыбнулась:
– Ты про Белоснежку?
– Про Спящую Красавицу, – ответил Возиус.
Они погрузились в молчание, и слышно было только, как ветер воет на перевале.
– Воз, – сказала наконец Майра, застегивая куртку, – скажи правду. С тобой все хорошо?
– Ну да, нормально все. Просто Пейдж не хватает. Она меня всегда слушала, была лучше других девчонок. А еще она была очень красивая. – Он глянул на Майру. – Это с тобой что-то не так… угадал?
Майра думала, что выплакала все слезы на груди у Аэро, но вот глаза снова увлажнились.
– Да… угадал, – ответила она.
Братишка посмотрел на нее с любопытством:
– Ты не виновата. Ты ведь не тащила Пейдж за собой, она сама пошла. Если бы ты ее с собой не взяла, она бы тебя возненавидела.
Майра едва сдерживала слезы.
– Если бы я поступила иначе… не повела вас в горы… Я столько раз ошибалась…
Возиус наклонил голову.
– Конечно, ошибалась. Мы все ошибаемся, никто же не идеален. Даже компьютеры могут заглючить, перегреться и вырубиться.
Майра кивнула, хотя слова братишки ее не утешили. Чувствуя настроение сестры, Возиус проговорил:
– Ну хорошо, хорошо… Я скажу.
– Что скажешь?
– Я тебя прощаю.
– Что за бред… за что ты меня прощаешь?
Возиус устало покачал головой.
– Ты не слушаешь! Закрой глаза, зажмурься и не подглядывай. – Дождавшись, когда Майра выполнит требование, он произнес: – Ты не виновата… я тебя прощаю.
Его слова были подобны волне, которая разбивается о морской берег. Майру охватил внезапный порыв, совершенно ей не свойственный, но это ее сейчас не заботило. Она просто чувствовала, что так надо.
– Помолимся за Пейдж? – предложила она.
– Помолиться? Как дома?
Майра кивнула, и братишка задумался, до крови закусив нижнюю губу.
– Тела-то нет… и океан далеко. Мы не сумеем упокоить ее в Святом Море.
– Знаю, но молитва не помешает.
– Может, и так… попытка не пытка.
– Начнешь?
– Давай. – Покрутив ладонью у груди, Возиус опустил голову. – Морской Оракул, просим тебя, очисти друга нашего Пейдж от грехов и упокой ее тело в сокровенных водах Святого Моря. Мы – один народ, сплоченный Святым Морем, отныне и во веки веков. Аминь.
– Аминь, – повторила Майра. – А теперь закрой глаза и вообрази ее, завернутую в алый саван. Представь, как мы несем ее через Пятый сектор в похоронной процессии. Ты, я, папа, Калеб, Моди, Рикард, Ройстон и близняшки Бишоп, родители Пейдж… все мы.
– Да, вижу, – сказал Возиус. – Все как по-настоящему.
– Впереди шествуют Красные Плащи с кадилами. От запаха курений щиплет в глазах. Дальше мы проходим через Восьмой сектор, к Докам. Опускаем тело в первый шлюз. Первосвященник нажимает кнопку, и в камеру врывается морская вода.
– Прощай, Пейдж, – не открывая глаз, произнес Возиус.
– Прощай, – тихо повторила за ним Майра. Она привела сюда Возиуса, переживая за него, думая, что ему нужно поговорить с кем-нибудь, а на самом деле выговориться нужно было ей. Она крепче обняла его, шепча слова благодарности.
Глава 41. Совет свободы (Джона Джексон)
– Все присутствующие на Совете свободы поклялись хранить тайну во имя своих семей, своих любимых, огненной воды, которую вы хлещете и, что важнее всего, свободы, во имя которой сражаетесь. – Если прежде в голосе Моди всегда слышались задор и бахвальство, то сейчас он звучал чрезвычайно серьезно. В новенькой форме она выглядела как настоящий лидер сопротивления.
– Так, так! – ответил ей Совет, состоящий из бывших изгоев и демоса, включая Грили и его громил. Мятежники барабанили по столу кулаками. Кто-то хлебнул огненной воды, пролив на стол. По кругу пошел кувшин со спиртным.
Джона так и не решил, стоит ли ему тоже стучать по столу, поэтому слегка прихлопнул ладонью. Атмосфера в комнате для переговоров царила оживленная. Было очень шумно, не то что на собраниях Синода, где все чинно обсуждают вопросы, или на возвышенных церковных службах. Джона словно перенесся на базар, вот только здесь не обменивали излишки пайка на домашнюю выпечку. Здесь готовили восстание. Кувшин приземлился перед Джоной. Плеснув зелья в свою кружку, Джона сделал обжигающий глоток и закашлялся. Грили бросил на него недоверчивый взгляд.
– Жадный демос, – пробормотал он, ткнув локтем в ребра сидевшего рядом изгоя. Как обычно.
Джона поерзал на стуле и перевел взгляд на нарисованный от руки символ восстания на дальней стене: синий кулак с оттопыренным вверх указательным пальцем. Ненависть к Синоду тут, конечно, разделяли все. Однако Джона почему-то чувствовал себя лишним.
Моди взглянула на Грили и застучала по столу, призывая всех к тишине. Опрокинулись кружки с огненной водой. От ее паров вышибало слезу.
– Призываю собрание Совета к порядку, – сказала Моди, разворачивая во всю длину стола схемы колонии.
Их явно позаимствовали из кабинета Джоны. Красными значками и цифрами на схемах были обозначены тайные операции и жертвы с обеих сторон. Бегло осмотрев карту, Джона понял, что подъемыши несут тяжелые потери, тогда как Синод продолжает жить и здравствовать, забаррикадировавшись в Шестом секторе. Моди нахмурилась, глядя на схемы.
– С прискорбием сообщаю, что вчерашний рейд на Шестой сектор прошел не по плану. Наш таран не сумел даже повредить дверь…
– Хватит уже мелких вылазок, – перебил ее Соломон Прэтт, тыча пальцем в крышку стола. Прежде он продавал на Базаре роллы с ферментированной рыбой. Рука у него была забинтована – его ранили в плечо, должно быть, на вчерашней операции. Обведя взглядом собравшихся, он сказал: – Устроим полномасштабный штурм Шестого сектора.
«Так вот чем они занимались», – подумал Джона, вспомнив вчерашних раненых. Пытались вломиться в палаты Синода.
В переговорной поднялся гам. Собравшиеся вновь принялись стучать по столу:
– Прэтт дело говорит! Топи Флавия! И Красных с ним!
– Этих лживых скотов!
Моди тоже застучала по столу, призывая к тишине.
– Идиот, мы уже три раза посылали людей на штурм. – Она указала на карту в том месте, где повстанцы понесли наибольшие потери. – Вчера лишь четверо вернулись живыми. Патрульные круглые сутки охраняют подступы к Шестому сектору. Даже если мы прорвемся через них, то дверь взломать не сможем.
– Просто надо больше людей, – возразил Прэтт, и ему ответили одобрительными криками. – Вооружим их новым оружием. Бросим в бой все, что имеем.
– И бо́льшим числом эту дверь не откроешь. – Моди посмотрела на Прэтта так, что тот опустил взгляд. Потом указала на метку Шестого сектора на карте. – Дверь запечатана и герметична, она спроектирована так, что выдержит даже огромный напор воды в случае протечки. Нам нужен код доступа, а хранится он в Архиве. Без него мы опять окажемся в западне, и патрульные сделают из нас фарш.
Споры продолжались, горячие и ожесточенные. Прэтт предлагал вломиться в Девятый сектор и выкрасть код, но Грили возразил, что это невозможно.
– После палаты Синода Девятый сектор – самая неприступная часть колонии. Нам туда ни за что не попасть.
Джона не поспевал за спорящими, голова шла кругом. Тогда он взглянул на близняшек Бишоп – те сидели возле Моди. Удивительно, как детей, ровесников Возиуса, допустили на собрание. Джона даже испугался, что это – еще одно свидетельство того, как мятежники недооценивают серьезность положения.
– Я говорю, надо выкрасть Оракул из Церкви, – вставил Джуд Крофтер, бывший изгой из уборщиков, и некоторые из его собратьев покрутили ладонями у груди. – Швырнуть назад в Святое Море.
– Ты умом повредился? – произнес Грили, отхлебывая из кружки. – Красные Плащи перенесли его для пущей безопасности в палату Синода. А нам туда не пробраться, забыл? К тому же Оракул – все лишь кусок мусора. Он не свят и не ценен, просто с его помощью нас контролируют.
Снова полетели ругательства, и снова люди крутили руками у груди. Они хоть и презирали Красных Плащей и Церковь, но суеверие было не изжить. Моди снова застучала по столу, но призыв к порядку услышан не был.
– Тогда ударим по ферме в Седьмом секторе, – предложил Грили, указывая на соответствующую область карты. – Оставим Синод без припасов. Пусть хотя бы раз узнают, что такое голод! Это выкурит их из Шестого сектора.
Моди покачала головой:
– Не сработает. Перебежчики из фермеров еще на прошлой неделе доложили, что Синод запасся продуктами минимум на полгода. Они планируют отсиживаться в убежище, пока мы не лишимся поддержки или не сдадимся.
«Если так, то они хорошо придумали», – подумал Джона, глядя, как Совет охватывает хаос. Прэтт и Грили, раскрасневшись, орали друг на друга, брызжа слюной. Моди же как будто не сильно тревожилась. Она сидела во главе стола, потягивая огненную воду и наблюдая, как остальные ссорятся.
У Джоны разболелась голова. Он насмотрелся на все это и больше не мог выслушивать бесконечный ор. Вскочив на ноги, он застучал по столу.
– Заткнитесь! А ну заткнулись! – прокричал он. Наступила тишина, и собравшиеся в недоумении уставились на него. Растерялся даже Грили. – Послушайте, не важно, на какой сектор вы нападете: на Архивы или на Акваферму. Можете даже не спорить…
Грили тоже вскочил с места и навис над Джоной:
– Моди, зачем ты приволокла этого труса? Надо было оставить его гнить в Тени!
Моди с презрением взглянула на своего охранника:
– Грили, опусти зад на стул и дай ему закончить! Я ведь не просто так его пригласила.
Когда гигант с затравленным видом вернулся на место, Моди обернулась к Джоне: – Почему это не важно?
Все разом обратили взоры на него. Наступила полная тишина; слышно было только, как кто-то прихлебывает огненную воду да как шипит вентиляция. Джона сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, с тревогой отметив, насколько хуже стал воздух.
– Ничего уже не имеет значения, – сказал он, обводя рукой карту с детальными данными о вылазках и жертвах. – Даже если получится свергнуть Синод и выбросить его в море.
За столом недовольно забурчали.
– Трусливый демос, – выругался Грили, но Джона торопливо продолжал, боясь утратить внимание Совета:
– Дело в том, что все мы скоро умрем, – сказал он. – По моим подсчетам, примерно через полгода. Все до единого: и демос, и кратос, и изгои.
Все растерянно умолкли. Джона не первый раз сообщал эту новость, но легче от этого не становилось. Прэтт бросил на него раздраженный взгляд:
– Что? О чем ты? Это шутка такая?
В поисках поддержки Джона взглянул на Моди, но и ее новость поразила не меньше остальных. Джона на ощупь нашел свою кружку и сделал большой глоток. Для смелости.
– Хотел бы я шутить, – сказал он, чувствуя жжение в горле. – «Анимус» скоро придет в негодность… и я не могу его починить. Если основатели и оставили нам какие-то сведения о том, как устроена эта машина, то во время Великой Чистки все пропало. Я постоянно следил за показателями: уровень кислорода падает. Помните длинные очереди у Больницы? А предупреждения о выбросах аллергена? Оранжевый флаг? Люди не от пыльцы страдали, хотя именно это внушал нам Синод. Мы задыхаемся.
Совет пораженно взирал на Джону. Спокойствие умудрилась сохранить только Моди. Она быстро соображала, пытаясь сложить кусочки картины в единое целое.
– Кто еще знает об этом, Джона? Синод – само собой. А Ройстон знал?
Джона покачал головой:
– Ройстон – нет. Я хотел рассказать ему… но это было слишком опасно. Если бы меня арестовали, он должен был следить за Инженерной. Без нее колония не вытянет. И насчет Синода ты права: едва поняв, что происходит, я отправился к ним. Выход они нашли один.
Моди помрачнела:
– Больше жертв.
– Точно, – подтвердил Джона. – Отец Флавий сказал, что своими грехами мы навлекли на себя очередной Конец, и потребовал больше жертв, дабы успокоить Святое Море. Он вертит Синодом как хочет, а они не смеют перечить ему.
– Ну разумеется, – обронила Моди. – Итак, кому еще ты рассказал?
– Флавий велел держать рот на замке. Синод опасался, что если в колонии прознают о неполадках в «Анимусе», то начнутся волнения. Но я не мог сидеть сложа руки… один из моих подмастерьев уже знал эту тайну. Он помогал мне, как раз когда я обнаружил падение уровня кислорода.
– Дай угадаю, – сказала Моди. – Картер Нокс.
Джона поморщился:
– Да… жалею, что втянул его. Он слишком дорого за это поплатился. Все они поплатились, ведь я подрядил еще Стэна Деккера и Филипа Бишопа.
– Папа… – прошептала Стелла, глянув на сестру.
– Деккера и Бишопа? Зачем? – нахмурила брови Моди. – Они даже не были инженерами. Если память мне не изменяет, Деккер работал на Складе запчастей, а Бишоп – в Архиве. Как они помогали тебе с «Анимусом»?
– Они помогали в другом.
– В чем же? – спросила Моди.
– В осуществлении тайного плана – как подняться на Поверхность.
Взбудораженные, члены Совета зашептались, однако Джона продолжал как можно доходчивее вводить их в курс дела. Он рассказал, как Деккер снабдил его деталями для тайно строившейся подлодки, а Бишоп искал сведения о Маяке. Как об этом узнала Майра, как сама взялась за поиски древнего устройства. Объяснил, как его дочь преуспела там, где сам он потерпел неудачу: связала себя узами с Маяком и бежала на Поверхность в подлодке.
– Маяк? – переспросил Прэтт. – Так это не выдумка? Не глупое суеверие?
– Уверяю тебя, он настоящий, – сказал Джона. – Я сам видел его на руке у дочери. Вообще-то, первой о нем узнала моя жена, но дорого заплатила за это. Человек, нанятый отцом Флавием, убил ее, а Флавий обставил все как смерть при родах. – Превозмогая острую боль в сердце, Джона заставил себя говорить дальше: – Теперь Майра – носитель из нашей колонии. Маяк должен привести ее к Первому ковчегу.
– Она же еще ребенок, – возмутился Грили. – Все они – дети. Надо было отправить с ними кого-нибудь из взрослых. Ну, теперь нам точно конец.
Стелла и Джинджер пришли в ярость.
– Мы тоже дети, – заявила Стелла, – но сумели же проникнуть в Тень и вызволить оттуда Джону. Вам-то это не удалось. А тайные ходы нам показала Майра. Она не просто ребенок.
– Как и ее брат, – добавила Джинджер. – Возиус – особенный.
– И это правда, – улыбнулась Моди. – Следовало догадаться. Пейдж и Калеб тоже не дурачки. Эти ребята точно с заданием справятся. Я в них нисколько не сомневаюсь.
Джона ощутил прилив гордости и одновременно страха. Усилием воли отогнал мысли о детях – те все равно находились далеко, а ему нужно было сосредоточиться на настоящем моменте.
– Отныне цель восстания – не просто свергнуть кратос и уничтожить Синод, – мрачно произнес он, – мы должны спасти всю колонию.
Новость было непросто переварить, и слова повисли в воздухе.
– Верно, верно! – нарушила тишину Моди.
С ней согласились несколько человек. Однако Грили, похоже, убедить не удалось. Он шепнул Моди:
– Шеф, этому человеку точно можно доверять?
– Безоговорочно, – сказала она и с благодарностью взглянула на Джону. – Повезло, что он за нас. Как и остальные члены его семьи.
– Ну и что предлагаешь? – спросил Прэтт. – Сидеть тут, жевать сопли и дожидаться, пока твои детки нас выручат?
Ответом ему были напряженные смешки.
– Рискую показаться паникером, но вряд ли они вернутся, – добавил Прэтт.
– Поверь… они живы, – сказал Джона и судорожно сглотнул. – Подлодку строил я, а строю я надежно.
– Так что дальше-то? – спросил Прэтт. – Сидеть сложа руки?
Джона вскочил из-за стола и принялся наматывать круги по комнате, запустив пальцы в редеющие волосы.
– Послушайте… Рейд на Ферму не даст ничего, только время отнимет. Кислород у нас закончится прежде, чем продукты у Синода. Не поможет и штурм их палаты. Пусть Синод и дальше трусливо прячется в Шестом секторе. То, что нам по-настоящему нужно, собрано в Десятом.
– На Складе запчастей? – удивился Прэтт.
– Да, но зачем нам Десятый сектор? – спросил Грили, удивленно переглядываясь с Прэттом. – Там же один хлам, бесполезный старый лом.
– Вот именно, старый лом! – возбужденно согласился Джона. – Секундочку.
Не успел никто ничего сказать, как он опрометью выбежал из переговорной; вслед ему полетели возмущенные окрики. Он уже знал, что делать. Вбежав в свой старый кабинет, упал на колени у стола.
– Ну же… ну же… хоть бы вы были на месте, – бормотал Джона, ощупывая пол в поисках щели. Наконец нашел ее и приподнял крышку тайника. Заглянув внутрь, к своей несказанной радости, он обнаружил, что тайник нетронут. Патрульные приходили с обыском, но его не обнаружили. Забрав, что нужно, Джона вернул остальное на место и выбежал из кабинета.
– Вот мое предложение, – сказал он, сгружая на стол перед озадаченным Советом охапку чертежей. Быстрыми движениями разложил их, демонстрируя пересечения голубых линий на темно-синем фоне. Каждая черточка здесь была выполнена его рукой.
Джона взглянул на Моди – та ухмыльнулась и подмигнула ему, а большего и не требовалось. Одобрение было получено. Джона осмотрел лица собравшихся – демоса и изгоев, – объединенных одним отчаянным делом.
– Итак… готовы? – спросил Джона, и в его глазах загорелся огонек.
– Готовы к чему? – нахмурился Грили, глядя на сложные схемы, которые покрывали теперь весь стол.
Джона сцепил ладони.
– Стать подмастерьями инженера.
Глава 42. Выход из спящего режима (Майра Джексон)
– Еще круг? – спросил Калеб, когда они остановились передохнуть возле капсулы.
Майра оценивающе оглядела его. Калеб тяжело опирался на ее руку. Чувствовалось, как мускулы у него дрожат от напряжения и усталости. Его щеки раскраснелись, а дыхание сбилось.
– Угробить себя хочешь? – спросила она.
Калеб хмыкнул:
– Ага, тем и занимаюсь.
– Не при мне, Сиболд, – ответила Майра, невольно улыбаясь. Калеб не сопротивлялся, когда она помогла ему подняться по трапу на борт и провела в заднюю часть салона, где он рухнул на койку.
– Чувство, будто я… пять миль пробежал. – Калеб откинулся на подушку. – Хотя мы всего два круга по лагерю сделали. Да я инвалид!
Майра усмехнулась:
– Для инвалида ты больно много болтаешь.
Калеб притянул ее к себе, посмотрел прямо в глаза.
– Это все ты виновата, – хрипло произнес он. – В твоем присутствии я просто не могу сдерживаться…
– А я тебе помогу. – Майра вывернулась и прижала его руки к койке. – Тебе отдых прописан. Не будешь осторожен – снова сляжешь.
Калеб закатил глаза:
– Ладно. Но как только проснусь, пойду еще погуляю. От сидения взаперти я дурею.
– Договорились, – сказала Майра и подождала, пока он заснет. Должно быть, она и сама задремала, потому что в следующий миг пробудилась от криков Калеба.
– Темнота… силы! – метался он на койке и размахивал руками, к которым снова тянулись трубки капельниц, и сейчас они опасно раскачивались, грозя оборваться.
В капсулу влетел оружейник. При виде Калеба глаза у него округлились.
– Помоги! – позвала Майра, хватая Калеба за руки, чтобы он не навредил себе.
Шурша мантией, оружейник подбежал к койке. Схватил с полки пузырек с мутноватой жидкостью и набрал ее в шприц. Воткнул иглу в трубку капельницы. Как только лекарство попало в кровь, Калеб обмяк, хотя все еще продолжал бормотать во сне.
– Что с ним? – Майра коснулась его влажного лба. – Вроде все хорошо было… шутил, смеялся, целоваться лез… – Она покраснела. – Не понимаю, почему ему не становится лучше?
Оружейник сверился с показаниями на мониторе.
– Снотворное должно успокоить его, но, боюсь, это лишь временное решение. Телесные раны заживают, а вот остальные слишком глубоки. Одними лекарствами их не залечишь.
Майра подняла голову:
– О чем ты?
– Я не специалист, но твой друг, похоже, получил тяжелую душевную травму. Подобное случается с солдатами в бою. Есть такой термин: синдром посттравматического стресса. Часто сопровождается ночными кошмарами.
– И чем его лечить? – спросила Майра.
– Ну, бывает, что человек вообще не может от него оправиться, – сказал оружейник, но, видя ее встревоженное лицо, поспешил добавить: – По опыту скажу, лучшее средство здесь – время. А еще – разговоры. Только прояви терпение. Помни, он через многое прошел.
Майра кивнула.
– Я знаю, спасибо. – Она взяла Калеба за руку. Его глаза подергивались под веками, губы шевелились, и с них слетало невнятное бормотание:
– Пир… Черные Шахты… Крушила… силы…
– Ш-ш-ш-ш, – шепнула Майра. – Крушила мертв… больше он тебе вреда не причинит. Все силы мертвы… ты в безопасности.
Она коснулась его лба, проверяя, нет ли температуры, хоть и знала, что лихорадка давно прошла. Майра погладила Калеба по голове, жалея, что невозможно проникнуть в мозг и вырвать дурные воспоминания. Время, подумала Майра. Калебу нужно больше времени, чтобы оправиться, и она ему в этом поможет. Это меньшее, что она может для него сделать.
* * *
– Майра, давно ты тут сидишь? – спросил оружейник добрым и в то же время строгим голосом. Он принялся проверять капельницы и мониторы.
Похоже, Майра снова задремала. Она откинулась на спинку кресла и попыталась скрыть зевок. Спина болела от долгого сидения в неудобной позе.
– Намекни, – сказала Майра сонным голосом. Прогнулась; спина сначала заболела, а потом несколько раз в ней что-то щелкнуло. – Сейчас день или ночь?
Оружейник насмешливо скривил губы:
– Сама как думаешь?
– Ночь? – спросила она, разваливаясь в кресле.
– Не угадала. Сейчас середина дня. Вы оба проспали несколько часов. – Он упер руки в бока. – Знаешь, Калеб тут не единственный, кому не помешало бы размять ноги и подышать свежим воздухом.
– Ты что, прогоняешь меня? – с наигранной тревогой спросила Майра.
– Это ты сказала, не я… но, в общем, верно, выгоняю.
– Мне еще никто так вежливо не велел проваливать. – Майра встала, чувствуя, как стонут затекшие мускулы. – Скажешь, когда Калеб проснется?
– Обязательно. А теперь – проваливай.
Прихрамывая, Майра вышла наружу и прищурилась от яркого света. Оружейник прав: была середина дня. В небе висело солнце, его сияние приглушали редкие ленивые облачка. Майра взглядом поискала в лагере братишку, но его не было. Конечно же! Ищунья взяла его с собой на охоту. Утром они заглянули в капсулу – проведать Калеба перед уходом – и, похоже, еще не вернулись.
По другую сторону корабля Аэро с Рен перебирали припасы, заново упаковывая их в контейнер, – готовились к предстоящему путешествию к Первому ковчегу. Первой приближение Майры заметила Рен, она что-то коротко шепнула Аэро и ушла в противоположном направлении. Майра посмотрела ей вслед, стараясь не принимать это на свой счет, однако между нею и Рен все же чувствовалось напряжение. Аэро, правда, этого не замечал. Он помахал рукой Майре.
– Капитан Райт, – вяло отсалютовала Майра. – Не ожидала увидеть тебя здесь.
На губах у него появилась улыбка:
– Мисс Джексон.
Взгляд Майры скользнул ему за спину и остановился на спешно уходящей подтянутой фигуре Рен.
– Похоже, я везде умею друзей завести, – чуть слышно проговорила Майра.
Аэро проследил за ее взглядом.
– О, ты о Рен? – Его улыбка сделалась шире. – Не обращай внимания. Она привыкнет, как обычно.
– Привыкнет? – переспросила Майра.
Аэро пожал плечами:
– Она консервативна и эмоциональна, а еще не любит новеньких. Со временем она к тебе потеплеет. Всегда так себя вела, даже в Агогэ. Ты бы видела, как она гнобила новобранцев. – Он улыбнулся воспоминаниям.
– Верю, – сказала Майра. – Но меня она, кажется, невзлюбила особенно.
– Это ты уже воображаешь, – сказала Аэро, складывая пайки в водонепроницаемый контейнер. Запасы заметно сократились, но их оставалось еще достаточно. – Я не знаю никого преданнее Рен. Уже со счета сбился, сколько раз она мою несчастную шкуру спасала.
Аэро убрал контейнер в отделение, скрытое за панелью в нижней части корпуса корабля. Он нажал кнопку, и панель вернулась на место, идеально прилегая к гладкому корпусу. Аэро встал и отряхнулся.
– Готова к небольшому приключению? – спросил он. – Тогда идем.
Не дожидаясь ответа, он пошел прочь. Майра сердито посмотрела ему вслед. Да, он явно привык, что люди следуют его приказам, не задавая вопросов.
– Стой… куда ты меня ведешь? – строго спросила Майра. Ноги у Аэро были длиннее, а шаг – шире, и пришлось догонять его бегом.
Аэро усмехнулся:
– А это сюрприз.
– Я, вообще-то, могу твои мысли прочесть, – напомнила Майра, хотя угроза была не вполне реальной. Мысли она читать могла лишь изредка и не сознательно.
– Ну, тогда не читай их, пожалуйста, – ответил Аэро. – Сюрприз испортишь.
Он встретился с ней взглядом, взял за руку – ту, на которой был Маяк, – и от этого прикосновения по руке промчался импульс.
– Просто доверься мне. Сможешь?
Не в правилах Майры было слепо следовать за кем-то, и уж тем более за солдатом из далекого мира. Они общались не один день, однако Аэро все равно оставался чужим. Но вот Маяк снова вспыхнул, и Майра утратила способность мыслить рационально.
– Ладно, – сдалась она, и Аэро с улыбкой повел ее за собой по извилистой тропинке вверх по склону.
* * *
– Что тут такого особенного? – спросила Майра, глядя в озеро с прозрачной водой, она уже видела такие в горах.
– А ты коснись, – предложил Аэро, опускаясь на корточки и запуская в воду руку. – Я это место пару дней назад обнаружил, когда фляги наполнял.
Майра присела и окунула руки в воду – она была теплая, чуть ли не горячая, хотя по-прежнему стоял мороз и на земле лежал снег. Майра пораженно взглянула на Аэро:
– Погоди… как такое возможно?
Аэро широко улыбнулся:
– Это геотермальный источник. Горячая вода поднимается из-под земли. Думаю, местные источники – одна из причин, по которой Седьмой ковчег поместили именно здесь. Они не только обеспечивали колонию водой, но еще и обогревали ее.
Широкий и глубокий водоем изливался в пещеру в склоне горы. Майра уловила слабый душок тухлых яиц. Сера, догадалась она. Исходящее от воды тепло приятно ласкало обветренную кожу.
– Потрясающе… это просто потрясающе, – сказала Майра.
Аэро остался доволен:
– Рад, что тебе понравилось.
Они сбросили куртки, разулись и, стянув носки, опустили ноги в воду. Майра блаженно вздохнула, ощущая, как расслабляются сведенные судорогой мышцы. Под влиянием момента и ощущая полную свободу, сняла штаны и тунику и нырнула.
Вода омыла ее, приняв в свои теплые объятия. Майра погрузилась с головой, ощутив на языке привкус серы, и снова вынырнула. Лежа на спине и глядя в кобальтово-синее небо, выплыла на середину. Вода вдруг пошла волнами, и ее обрызгало: Аэро плыл к ней мощными и плавными рывками. Он был в одном нижнем белье. Гребок, другой – и он приблизился. Маяки синхронно светились, разумы слились воедино. Майра чувствовала, как Аэро вглядывается в хаотичное мерцание ее мыслей. Она подумала о Калебе на больничной койке… о том, как Аэро сейчас купается с ней… как легко было бы прильнуть к нему… и поцеловать. Ее моментально охватило чувство вины: как можно думать о таком? Майра попыталась изменить ход мыслей… думать, например, о предстоящем путешествии к Первому ковчегу.
Но тут ее накрыли мысли Аэро, утянув обратно. Майра ощущала прикованный к ее телу взгляд, который Аэро не в силах был отвести. Страх и воспитание не позволяли поддаться желаниям, но Аэро хотел прижаться к Майре… поцеловать, избавить от оставшейся одежды…
«Нет, знать не желаю!»
Майре хотелось закрыть от Аэро свой разум или хотя бы самые глупые из мыслей. Например, о том, как мило яркий солнечный свет подчеркивает его скулы… какой привлекательный шрам у него на лбу. Аэро уцепился за последнюю мысль. Коснулся небольшого рубца над глазом и хитро улыбнулся:
– Шрам, значит? Правда нравится?
– Эй, хватит подслушивать! – Майра обрызгала его.
– Да-да, прости. – Он ухватился за скалу, выступавшую из воды, словно шип. Вода сверкала россыпью бриллиантов. – Оружейник учит меня закрывать мысли, но пока получается не очень.
– Так старайся, – проворчала Майра.
– Кто бы говорил! – рассмеялся Аэро. – Ты и сама меня слушаешь.
Одновременно его разум выдал другие мысли: носитель, навеки связаны, девушка со дна моря… Майра чуть не задохнулась, ощутив их поток. Маяк замерцал чаще и ярче, когда связь упрочилась. «Запрашиваю разрешение», – мысленно произнес Аэро.
«Разрешение на что?» – подумала она в ответ.
«Вот на это».
Он подался вперед и поцеловал ее, мягко и деликатно, но, когда Майра поцеловала его в ответ, обрел уверенность. Их языки переплелись. Это было так знакомо и в то же время необычно. Потом Аэро, подобно теплой воде, обхватил ее сильными руками и прижал к себе. Их тела и мысли сплелись, и Майра потерялась в этом слиянии. Потерялась – и стала тонуть.
– Нет, стой, – она отстранилась. – Нельзя…
Глядя в небо, она поплыла прочь на спине, не смея смотреть на плывущего рядом солдата. С ним она себе не доверяла… и уж точно не могла доверять ему. Аэро подплыл к ней, пальцами скользнул по ее руке, и по коже побежали мурашки. Сердце в груди неслось галопом, а Маяки подсвечивали воду изумрудным огнем.
– Прости… время неподходящее, – торопливо проговорила Майра. – С минуты на минуту вернутся Ищунья с Возиусом. Брат может не понять…
Аэро опустился под воду и просидел под ней несколько долгих минут. Майра уже начала беспокоиться, но тут он вынырнул. Хватая ртом воздух, шагом направился к берегу.
– И еще Калебу расскажут?
– Да, – сказала Майра, чувствуя себя виноватой. – А как насчет Рен?
Теперь вину ощутил Аэро.
– Ты права, – вздохнул он. – Когда мы с тобой рядом, она ведет себя странно.
Аэро выбрался на берег. От его кожи поднимался пар. Майра тоже вылезла и села, подобрав колени к груди и обнимая их.
– Поверь… я хочу этого. – Вода стекала с нее ручейками и собиралась в лужицы на камне. – Если бы кроме нас на Земле никого больше не осталось, я бы и мига не раздумывала… но все не так просто.
Аэро молча кивнул.
– Послушай, мы не можем отвлекаться, – продолжала Майра. – Мы ведь теперь носители… все должно быть ясно. Мелочной ревности в команде не место, а ведь она уже поразила нас… Ты на Рен посмотри.
Аэро погладил ее по щеке и тут же убрал руку. Парень, желавший овладеть Майрой, исчез, и его место занял солдат. Лицо приобрело строгое и решительное выражение.
– Ты говоришь, как истинный лидер, – сказал он и потупился. – Прости… я позволил себе слабость. Больше такого не повторится, по крайней мере, пока все не закончится. И я буду старательней закрывать разум.
Но даже сейчас, когда он говорил эти слова, пытаясь спрятать самые нескромные мысли в омуте подсознания, Майра уловила их отблеск и почувствовала, как тяжело Аэро отпускать ее, недавно обретенную.
* * *
Той ночью им обоим привиделся один и тот же сон.
Их окутала невообразимая тьма подземелья, такая плотная, что они едва не задыхались в стоячем холодном воздухе. Майра неуклюже, вслепую схватилась за Аэро. Свет исходил лишь от Маяков. Неожиданно рядом с ними появилась Ищунья. Тьма ее не беспокоила, однако она настороженно припала к земле, стреляя по сторонам взглядом. Все три Маяка синхронно мерцали, окутывая носителей небольшим нимбом.
Здесь был кто-то еще… Темный.
Майра вздрогнула при мысли о чудовище. Невидимое и лишенное формы, оно притаилось где-то поблизости.
«Что это за место?» – подумала Майра. Прежде она здесь ни разу не бывала, но попали они сюда явно не случайно. Майра сделала осторожный шажок.
– Эй! – позвала она. – Зачем нас сюда перенесли?
Оклик вернулся эхом, а значит, они оказались в пещере, и, по всей видимости, огромной. Майра попробовала оценить ее размеры, при помощи Маяка выйдя за пределы тела. Устройство разослало сигналы, и те, отразившись от поверхности, позволили нарисовать в уме картину: тут повсюду стояли механизмы. Тысячи устройств. Вот уже несколько эпох это место спало, застыв, и никто не тревожил его покой. Майра мысленно пошла дальше, за пределы первого зала – в другие, связанные ходами, словно подземный лабиринт. И еще дальше, в помещение, которое она определила как главное.
Что-то откликнулось на сигнал. Пробудился некий разум – он словно ждал этого момента и вот медленно и неуверенно очнулся от глубокого сна, как будто приоткрыл один глаз. Это был не Темный, а нечто иное.
Потом во тьме раздался мужской голос:
– Выход из спящего режима.
Аэро напрягся и отработанным движением извлек из ножен фальшион. Придал ему форму длинного и тяжелого клинка. Ищунья ощетинилась и показала зубы, но Майра жестом попросила их успокоиться.
– Помните, это не по-настоящему, – сказала она. – Мы во сне.
Впрочем, она сама себе верила не до конца. Сейчас их сущности расщепились: они спали в лагере в горах и одновременно присутствовали здесь… в неизвестном месте…
Снова раздался тот же голос:
– Подача питания.
И в тот же миг отовсюду донеслось гудение. По проводам побежал ток. Механизмы ожили и зашевелились. Началось великое пробуждение – это Майра понимала на уровне грубого и примитивного чутья. Стараясь перекричать гудение, она позвала:
– Мы носители. А ты кто?
Сперва была тишина, а после:
– Кто – вопрос неверный, – ответил голос. В нем угадывались едва заметные насмешливые нотки. – Еще попытка, носитель из Тринадцатого ковчега.
Ответ огорошил Майру. Невозможно было определить источник голоса – казалось, он доносится отовсюду. Майра же предпочитала то, что можно потрогать и удержать в руках, нечто настоящее, осязаемое и определенное. В этом странном мире, где можно отделить разум от тела и отправить его за тысячи миль, ей было не по себе.
– Или мне обращаться к тебе… Майра Джексон? – продолжил голос.
Откуда он знает ее имя? Аэро обнял ее за плечи; испугалась даже Ищунья. Темный неуверенно отпрянул и подобрал свои щупальца тьмы. Майра чувствовала, как бьется его наполненное ядом черное сердце.
– Проклятье, хватит с нами в игры играть! – потребовал Аэро, крепче сжимая рукоять фальшиона. – Чего тебе от нас надо?
Эхо его окрика смолкло, и наступила тишина. Но вот голос заговорил снова:
– Инициирую удаленную связь с носителями.
Сверкнула ослепительная вспышка, и Майра почувствовала себя так, будто из нее вырывали кусочки сущности. Спустя какое-то время голос произнес:
– Скачивание завершено. Инициирую загрузку и удаленную установку обновлений программного обеспечения.
В голове вдруг возник образ золотистой двери, потом он сделался ярче и четче. Дверь стояла в руинах здания из красного кирпича: сорванная крыша, поваленные колонны, разбитые ступени; все черное, опаленное. Маяк сделался обжигающе горячим. Майра от боли заскрежетала зубами.
– Вы это видите? – шепнула она Аэро и Ищунье, а образы тем временем продолжали врываться в разум, все быстрее и быстрее. – Дверь? Руины? Ступени?
– Да… Майра, – прохрипела Ищунья.
Аэро закрыл глаза.
– На двери символ Уробороса…
Вдруг раздался звон. Поток образов прервался, и голос – намного громче и четче, чем прежде, – произнес, а точнее, прокричал на весь потусторонний мир, пронзая разумы носителей:
– Обновление завершено. Координаты загружены.
– Координаты чего? – спросила Майра.
– Дома, – ответил голос. – Носители, дом ждет вас.
* * *
Майра и Аэро, мокрые от пота, проснулись в объятиях друг друга в ее постели, хотя заснули в разных концах лагеря. Аэро крепко сжимал в руке фальшион в форме палаша. Маяки синхронно – медленно и лениво – мерцали в такт биению сердец. В ногах у ребят свернулась Ищунья. Солнце еще только показалось на горизонте, окрасив небо в розоватый цвет. Майра, сбитая с толку, огляделась – и поймала на себе злобный взгляд Рен.
Аэро отстранился от Майры, словно та обожгла его.
– Прости, – шепнул он, откидывая одеяло и садясь. – Проклятье… не понимаю, что произошло?
– Сон приснился, вот что, – шепнула в ответ Майра, кутаясь в одеяло. В этот момент Рен и ее ревность занимали Майру меньше всего. – Ты разве голос не слышал? А дверь в руинах – не видел?
Маяки вспыхнули одновременно, и Аэро кивнул. Кивнула и проснувшаяся Ищунья.
– Носители, дом ждет вас, – мрачным голосом произнесла она нараспев.
По спине пробежал холодок. Они все видели одно и то же, и в глубине души Майра понимала, что это значит. К ним обращался не просто бестелесный голос – это взывал к ним Маяк, сияющая башня, возведенная в самом сердце меркнущего мира. Майра взглянула на Аэро, затем на Ищунью.
– Пора возвращаться домой, – сказала она, и Маяк у нее на руке полыхнул, точно солнце. Она провела пальцами по его гладкой поверхности и ощутила трепет. Теперь у них есть координаты, которые приведут к двери Первого ковчега.