Глава 1

В среду утром я развернула листок со своими записями. Накануне вечером мы с Сайксом заполнили каждый по листку. Вот что было на моем:

ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ РАСЧЕТ ВРЕМЕНИ

В последний раз Этана видели живым: 13.10 в субботу, Джосайя Тернбулл, бригадир рабочих каменоломни

17.15 – Гарриет находит тело Этана

17.50 – Артур с фермы: ни следа Этана – солнечные часы целые

18.30 – М.Д. в каменоломне – солнечные часы разбиты

19.30 – обыск каменоломни сержантом Шарпом, Джосайей и Рэймондом Тернбуллами и двумя другими рабочими из каменоломни

ВОПРОСЫ

Что происходит между полк. Леджером и Мэри Джейн?

Важно ли объявление «хорошо обеспеченной женщины»?

Мэри Джейн – возможность «навестить» Этана за работой днем, когда дети ходили за покупками. Утверждает, что не делала этого.

Мисс Тримбл сообщила, что видела человека (Мэри Джейн?) в клетчатой накидке в 16.00.

Кто разбил солнечные часы – не сделано ли это, чтобы сбить со следа?

Этан А. – товарищи и друзья?

Враги?

Случайна ли гибель пастуха в каменоломне в прошлом году?

Связь между смертью Этана и смертью мисс Тримбл?

ВОЗМОЖНОСТИ

Убийство – на Этана напали; нападавший спрятался, когда подошли дети; нападавший спрятал тело, когда дети ушли.

Если тело спрятано, это не может быть далеко, если только его не перенесли ночью – кто?

Если на Этана напали, то как? Где его инструменты?

Моя карта и фигурки из спичек, со стрелками от одной к другой, особо не помогли. Большими буквами встал вопрос: КОМУ ВЫГОДНА СМЕРТЬ ЭТАНА АРМСТРОНГА?

На первый вопрос имелся простой ответ. Мэри Джейн застраховала жизнь Этана, но, как она сама мне напомнила, квалифицированный рабочий стоит больше живой, чем мертвый. Разумеется, если он узнал о Мэри Джейн нечто, что ставило под угрозу их брак, это меняло дело.

Если у Мэри Джейн и полковника Леджера случился роман и Этан об этом узнал, тогда полковнику было бы удобно убрать Этана с дороги.

Нас отстранили от дела. Но должно же быть нечто, проливающее хоть какой-то свет, хотя бы для удовлетворения моего любопытства. Я снова взяла рекламное объявление, опять появившееся в «Уэйкфилд экспресс». Хорошо обеспеченная женщина ищет подходящего мужчину.

Я не встречала никого, кто изучал бы газеты пристальнее, чем мистер Эрик Даффилд, библиотекарь в местной газете «Геральд» на Альбион-стрит. К счастью, на Рождество я послала ему бутылку виски в благодарность за помощь в деле Брейтвейта.

Я пошла в прихожую и сняла телефонную трубку. Несколько минут спустя мистер Даффилд заверил, что примет меня в половине одиннадцатого.

На лестнице появилась Соуки. Она величественно спустилась в прихожую. Легчайшее движение ее головы сказало мне, что кошке что-то нужно. Я прошла за ней на кухню. Теперь потребовалось открыть для нее дверь, выпустить на улицу и ждать ее возвращения.

Держа хвост трубой, Соуки вышла через заднюю дверь. Пока она отсутствовала, я нашла плоскую корзину, отложенную миссис Сагден, постелила в нее старое одеяло и отнесла наверх. Осторожно переместила в корзину свой некогда белоснежный джемпер с дополнением в виде котят, убедилась, что все они налицо, вставила на место ящик комода и плотно его задвинула. Если Соуки это не понравится, придется ей, хочешь не хочешь, с этим смириться.

Когда я спустилась вниз, Соуки сидела под дверью. Она соблаговолила съесть свой корм на кухне в знак того, что вернулась к обычной жизни.

После встречи с директором Йоркширской компании взаимного страхования мы с Сайксом поздравили себя еще с одним делом. Нас должны были нанять в связи с расследованием мошенничества со страховками.

Мы расстались на Парк-роу, Сайкс направился на железнодорожный вокзал, держа в руке чемоданчик с чулочно-носочными изделиями, я же совершила небольшую прогулку до редакции «Геральд», чтобы встретиться с мистером Даффилдом.

Ждать мне пришлось недолго, мой учтивый друг вскоре встретил меня, и в грохочущем лифте мы поднялись на верхний этаж редакционного здания.

– Личные объявления интригуют постоянно, – согласился мистер Даффилд, когда я поведала ему о заинтересовавшей меня газетной вырезке, пересказав ее содержание, которое знала теперь уже наизусть.

– Хорошо обеспеченная леди, да? – Лифт с лязганьем остановился. Мистер Даффилд распахнул передо мной дверь. – Либо означенная дама широко закидывает свою сеть, либо есть рекомендованная форма… которую, возможно, советует какое-нибудь брачное агентство. – Он постучал себя пальцем по носу, давая понять, что в должный момент сообщит личные секретные данные.

Мистер Даффилд совершенно не изменился с тех пор, как я видела его в последний раз, – невозмутимый, неторопливый, в нарядной крахмальной сорочке, пальцы испачканы типографской краской. Мы вошли в редакционную библиотеку с высокими окнами, старинными деревянными столами и множеством шкафов и картотечных ящиков. В окна лился бледный утренний свет. В воздухе витал запах чернил, масла для волос и табака. Мистер Даффилд был хозяином всего, что он изучал: наваленных грудами газет, ящиков, набитых вырезками, и системы указателей, которая поставила бы в тупик специальный отдел.

– Прошу вас.

Он придвинул к своему письменному столу стул и с поклоном предложил мне сесть, прежде чем сел сам.

– Вы бы ответили на такое объявление? – спросила я. – Если бы искали жену, я имею в виду.

– Это как посмотреть, – осторожно ответил мистер Даффилд.

– В смысле?

– Велика ли спешка, например. Возможно, жена требуется срочно, скажем, если я больной человек, мне нужна сиделка, или я думаю, что скоро заболею.

– Тогда не дать ли объявление о найме сиделки?

– Сиделки могут быть дороги. Хорошо обеспеченный человек остался зажиточным, потому что не транжирил деньги, и такая же ситуация, можно предположить, и у означенной дамы. Деньги тянутся к деньгам.

Я выдвинула предположение, что это личное объявление может быть шифром.

– А вот это мысль. – Мистер Даффилд поджал губы. – Очень дельная мысль. Это может объяснить данное ответное объявление, или мне следует назвать его объявлением-двойником? – Он порылся в газетах у себя на столе, пока не нашел «Харрогейт эдвертайзер». – Пожалуйста, внимательно прочитайте это, миссис Шеклтон, та же самая заметка.

И точно, формулировка в «Харрогейт эдвертайзер» оказалась идентичной:

Хорошо обеспеченная и приятная дама ищет хорошо обеспеченного, привлекательного джентльмена с целью соединить жизни и состояния.

Ящик № 53

Газета этой недели.

– Вырезка из кармана Этана Армстронга и объявление в «Харрогейт эдвертайзер» и «Уэйкфилд экспресс» совпадают слово в слово. Только номера ящиков разные.

Мистер Даффилд глубокомысленно кивнул:

– Да. Мне кажется странным, что данная особа дает объявления в разных частях графства. Она широко забрасывает свою сеть.

У меня возникло ощущение, что я напала на какой-то след, но только вот на какой? Возможно, Этан Армстронг вырезал данное объявление, так как оно его позабавило, но мне почему-то казалось, что дело не только в этом. Дала его ищущая мужа женщина или какой-нибудь русский шпион выходил на связь с одураченными им предателями?

– Вы смогли бы узнать подробности о человеке, который дал это объявление?

Мистеру Даффилду передалось мое возбуждение.

– Крайне таинственно. Очень притягательно. – Он улыбнулся своей мрачноватой улыбкой. – С харрогейтской газетой я вам не помогу, но у меня есть молодой друг среди персонала «Уэйкфилд экспресс» – дочка хозяйки дома, в котором я живу. Ей дали работу по моей рекомендации. Возможно, она сумеет навести нас на нужный след. Подождите немного.

Он снял телефонную трубку и, дожидаясь соединения, прикрыл ладонью микрофон.

– Я подозреваю, что автор объявления – двоемужница. Она выходит замуж по всему Йоркширу, переезжая от одного к другому. – Он обнажил выступающие вперед зубы в широкой улыбке. – Возможно, если мы найдем ее, то помешаем всем свадьбам, и когда священник спросит…

– Известно ли кому-нибудь о препятствии…

Соединение установили. Не желая ловить каждое его слово и мешать разговору, я попыталась успокоиться, листая страницы «Уэйкфилд экспресс» и читая о предстоящем визите принцессы Елены Виктории, которая должна открыть в ратуше благотворительный базар Молодежной христианской организации. Возможно, за этим таинственным объявлением кроется план убийства члена королевской семьи?

Прошло несколько минут, и мистер Даффилд со вздохом положил трубку.

– Боюсь, не повезло. Податель объявления прислал его по почте, приложив квитанцию почтового денежного перевода и просьбу отсылать ответы в Лидс на указанный абонентский ящик.

– По-моему, это немного необычно, вам не кажется? Разве газета не требует, как правило, почтовый адрес?

– Нет, когда вносят какой-то аванс. И, разумеется, в подобных делах податель объявления находится в деликатном положении. Моя юная подруга заметила, что эта дама проявила смелость, обнародовав свои требования.

Он покачался на стуле, ухватив себя за лацканы пиджака. Я смотрела на него, прислушиваясь к блуждающему потоку своих мыслей. В конце концов, в худшем случае он ответит отказом.

– Мистер Даффилд, могу я попросить вас еще об одном одолжении?

– О каком же, миссис Шеклтон?

– Помогите мне составить ответ этой хорошо обеспеченной даме. Я думаю, что есть только один способ узнать, кто она такая, а именно пригласить ее на встречу с хорошо обеспеченным джентльменом.

Вызвав клерка, мистер Даффилд усадил его на свое место, а сами мы сели за старый дубовый стол в углу библиотеки, где в единственной полосе туманного света, падавшей из высокого окна, плясала пыль.

После нескольких неудачных попыток мы сочинили чистовик письма, адресованного прекрасной даме.

Моя дорогая леди!

Я бездетный вдовец старше среднего возраста, вполне здоров и рассчитываю прожить еще не один год. Характер у меня уравновешенный, я сторонник воздержанной жизни и трезвенник.

После смерти жены я запер наш сельский дом и теперь снимаю этаж в приличном доме, хозяйка которого предоставляет и питание. Не принимайте это за знак обнищания, а лишь как нежелание иметь дело с капризами экономок.

В юности я занимался импортом и экспортом. Теперь мой доход составляет тысячу гиней в год, что позволяет не трогать основной капитал. У моей семьи квартира в Мейфэре, в Лондоне, и время от времени я посещаю столицу.

Я в восторге от перспективы дружбы, или большего, с почтенной дамой, чьим средствам не обязательно соответствовать моим (а если и так, я к ним не прикоснусь). У меня нет серьезных возражений против детей, если у них спокойный характер.

Окажите мне честь, встретившись со мной. Я закажу столик в «Гриффине», что на Боар-лейн в Лидсе, на полдень в ближайшее воскресенье. Прошу простить мою самонадеянность и прошу вас без стеснения изменить условия встречи, если вам это не подходит.

По итогам дискуссии насчет заключительных слов и подписи мистер Даффилд сказал, что эта леди хотела бы познакомиться с Подходящим господином, бриллиантом среди мужчин. Он взял псевдоним П. Л. Райт, Питер Райт.

Мы не могли решить, что скрывается за «Л», но согласились, что оно дает простор для интерпретации, например «легкость», «любовь» и «ложь». Он подписался:

Искренне ваш,

П. Л. Райт

Мистер Даффилд нахмурился.

– А как же внутренний адрес? Я бы не хотел указывать свой.

– Поскольку дама дает объявление в уэйкфилдской газете, лучше всего был бы уэйкфилдский адрес. У меня как раз есть один.

Мистер Даффилд согласился написать письмо своим лучшим почерком джентльмена. Я, со своей стороны, решила поговорить с мамой и попросить ее внимательно следить за почтой, чтобы уж наверняка ни одно письмо не вернули отправителю с пометкой «адресат неизвестен».

Закончив свой труд, мы понадеялись, что очень скоро узнаем, реальный ли человек наш автор объявления или это секретный код.

– Сегодня утром мы отправляем почту в Уэйкфилд. Я прослежу, чтобы уже днем мое письмо попало из почтового ящика газеты в почтовый ящик этой дамы.

 

Глава 2

Когда я приехала домой и вошла в дверь, зазвонил телефон. Ответила миссис Сагден.

– Минутку, пожалуйста. – Она прикрыла микрофон ладонью и громко прошептала: – Это старший инспектор из Нью-Скотленд-Ярда.

– Старший инспектор?

– Так назвала его телефонистка.

– Спасибо. – Я взяла у нее трубку. – Алло. Миссис Шеклтон у аппарата.

– Кейт.

– Маркус?

– Да.

– Только миссис Сагден показалось, что телефонистка сказала «старший инспектор».

– А… Я собирался тебе об этом сказать.

– Тебя повысили?

– Да.

– Поздравляю. Довольно неожиданно, да?

– Это витало в воздухе, – скромно проговорил он.

Впервые я узнала, что повышения падают с неба. Он был более скрытным, чем я думала.

Значит, Маркуса повысили. Больше денег. Необходимость иметь жену? Эти мысли пронеслись в голове, прежде чем я подумала о связи с расследованием.

– Я снова в твоих краях скорее, чем ожидал.

По этой фразе я не поняла, он уже здесь или его только ждать? Об этом я не спросила.

– По делам или ради удовольствия? – уточнила я.

Он замялся. Зачем этот человек позвонил мне, если не собирался ничего говорить?

– На линии ужасные помехи, Кейт.

Я сделала новую попытку:

– Ты можешь сказать, какой район посещаешь?

Маркус осторожно ответил:

– Немного на северо-запад от тебя.

– Маркус, это экзамен по географии?

Он рассмеялся:

– Я надеюсь, что мы можем встретиться, и не хотел неожиданно свалиться тебе на голову.

Дальнейшая краткая беседа позволила мне выяснить, что базироваться он будет в полицейском участке Отли, головном отделении для Грейт-Эпплвика. Я положила трубку. Если только в самом Отли не произошло что-то ужасное, события в Грейт-Эпплвике достойны личного внимания человека, которого Скотленд-Ярд очень часто посылает в нашем направлении. Придется подождать и посмотреть, сосредоточится его расследование на исчезновении Этана Армстронга или на безвременной кончине мисс Тримбл.

Но куда же тут вклиниться мне?

В одном я была совершенно уверена. Теперь я не смею тянуть до воскресенья с сообщением маме о знакомстве с Мэри Джейн и миссис Уитекер. Маркус нанесет визит вежливости в управление полиции Уэст-Райдинга – к папе. А папа скажет маме: «Мне кажется, друг Кейт находится поблизости».

Я поднялась наверх и переоделась в подходящее для второй половины дня платье и соответствующее пальто.

– Вы снова уезжаете? – спросила миссис Сагден, когда я спустилась вниз и сняла с вешалки дорожное пальто. В проницательности ей не откажешь.

– Да. Еду в Уэйкфилд повидаться с мамой.

Миссис Сагден явно удивилась, но тактично воздержалась от замечания, что еще не воскресенье и мы расследуем дело.

– Дело в том, миссис Сагден, что мой отец не хочет, чтобы я и дальше занималась поисками исчезнувшего мужа Мэри Джейн. И ничто так не убедит его в том, что я следую его пожеланиям, как мой визит к маме среди недели.

– Значит, мы отстранены от дела? – уточнила миссис Сагден.

– Ну, конечно. Не станем же мы открыто не повиноваться суперинтенданту полиции Уэст-Райдинга, не так ли? Но если вы планируете новые посещения церкви медиумов, что ж, это ваше личное дело, чем вы занимаетесь в свободное время. И не удивляйтесь, если по дороге встретите мистера Сайкса, торгующего вразнос чулками.

Моя мать обладает искусством придавать дому уют и передала эту способность мне. Она любит цветные накидки на мебель, не загроможденные вещами комнаты, а также коврики, которые выглядят так, будто по собственной инициативе прибыли из Персии. Даже до переезда в Сэндел, где мы жили в принадлежащем полиции Уэст-Райдинга доме, в котором я росла, наше жилище не походило ни на один другой дом полицейского в Уэйкфилде. Разумеется, и не каждая жена полицейского имеет собственный доход, к которому может прибегать.

Мама сидела в своем любимом уголке гостиной – свернулась калачиком в кресле у окна и читала. В камине горел огонь, и комната источала уют. Я сняла дорожное пальто.

Мама посмотрела на меня с таким удовольствием, радостно улыбаясь. Отметила страницу закладкой, положила книгу и встала.

– Уверена, тебе было бы лучше приехать на трамвае, чем вести машину. Когда-нибудь ты подхватишь сильную простуду.

– У трамвая слишком много остановок. Это меня бесит.

Мама села на диван, похлопала по сиденью рядом с собой.

– Иди садись, расскажи, как у тебя дела.

Я бросила пальто на спинку дивана.

– Лучше не бывает.

– А как там Берта?

– Тетя Берта в наилучшей форме. Она шлет тебе тот шарф, который ты приглядела у «Дерри энд Томса».

– Как мило!

Любование шарфом оттянет момент, когда мне придется объявить о Мэри Джейн и миссис Уитекер, не говоря уже о том, что я воспользовалась родительским адресом в качестве почтового ящика для клуба одиноких сердец.

Мама достала из коробки с принадлежностями для шитья маленькие ножнички. Разрезала бечевку на свертке из магазина «Дерри энд Томс» и встряхнула цветастый шелковый шарф.

– Великолепно. Он идеально подойдет к наряду, который я шью к лету. Потом тебе покажу. А теперь расскажи, как ты съездила в Лондон. И почему этот приятный инспектор Чарлз снова едет в наши края?

– Теперь он старший инспектор. Его направили расследовать какие-то события в районе Отли. И отчасти поэтому я приехала с тобой поговорить.

Мы сидели бок о бок на диване, и мама слушала мой рассказ о том, как ранним утром в понедельник ко мне явилась Мэри Джейн, о событиях последних трех дней, об исчезновении Этана Армстронга и о смерти мисс Тримбл.

– Боже милостивый! А я-то всего лишь перечитала несколько глав из этой книги, в которой совершенно ничего не понимаю.

Мы обе вели себя так, будто не придаем большого значения моему знакомству с Мэри Джейн, но притворяться было бесполезно.

– Мама, на самом деле я хотела тебе рассказать именно о визите Мэри Джейн, потому что он привел меня к миссис Уитекер в Уайт-Свон-ярде.

– Ох!

Мама откинулась на подушки, словно лишилась энергии, помогавшей сидеть прямо. На меня она не смотрела. Наконец она произнесла:

– Я чувствовала: что-то происходит. Когда Деннис говорил, что обедал вчера с тобой и ты вернулась на станцию, он сказал, что скоро ты приедешь и сама обо всем мне расскажешь. Надеюсь, у него лучше получается скрытничать с преступниками. Я всегда вижу, когда он что-то утаивает. Какая же я глупая. Я-то думала, это связано с твоим отношением к Маркусу Чарлзу. Он показался мне таким обаятельным, когда мы повстречались с ним в Харрогейте в прошлом году. Но дело, оказывается, совсем не в этом. А в твоей… твоей матери.

Я положила ладонь на ее руку.

– Ты – моя мать. И никто другой. Сколько мне было, когда папа принес меня от Уитекеров?

– Думаю, восемь недель. Котята с кошкой остаются дольше, но я хотела быть уверена, что она…

– Была рада от меня избавиться.

– Нет! Совсем нет. Ты не должна даже думать так. Но если нужно что-то сделать, лучше делать это быстро.

Минуту мы обе молчали.

– Мама, нам с миссис Уитекер почти нечего было сказать друг другу. Я отвезла ее к Мэри Джейн. Я к той семье не принадлежу.

Она улыбнулась:

– Все нормально. Это должно было случиться. Что ж, полагаю, тебе не обязательно было знакомиться с ней, но когда человек становится старше, появляются разные сожаления – не о том, что ты что-то сделал, а о том, чего не сделал. И кто знает, может, вы познакомитесь поближе и понравитесь друг другу.

– Полагаю, все возможно. – Я помолчала. – Папа сказал, что из дома Уитекеров меня унес он, а ты сидела в машине.

Она посмотрела на свои руки.

– Даже в последний момент я боялась, что она передумает. – Мама повернулась ко мне, улыбнулась с бесконечной теплотой и взяла меня за руку. – Но я каждый день благодарю Бога, что она не передумала и ты приехала с нами домой.

Позднее, когда мама разлила по чашкам чай и мы принялись за сандвичи с консервированной говядиной, она спросила о моей поездке в Лондон на прошлой неделе.

Она отмахнулась, когда я начала повествование о походах по магазинам и званом ужине, устроенном тетей Бертой.

– О хождении по магазинам и меню Берта мне рассказала. В последний день ты пошла на экскурсию по Скотленд-Ярду. Расскажи мне об этом и о твоих отношениях с Маркусом Чарлзом. Если он едет сюда и, вероятно, навестит нас, мне нужно знать, как обстоят или не обстоят дела.

Я не спеша трудилась над сандвичем.

– Это было немыслимо здорово и полная катастрофа, если хочешь знать.

– Звучит интересно. Что к чему относится?

– Мы очень хорошо поладили. Он взял выходной, который мы провели вместе.

Я не упомянула, что мы провели вместе и ночь и она тоже была великолепной.

Мама очень хорошо умеет слышать не произнесенное «но».

– Но?

– Мама, он такой старомодный!

Она бросила на меня удивленный взгляд, заставив подумать, что тетя Берта проболталась о моих поздних возвращениях.

– Он не показался мне старомодным, когда мы встречались с ним в Харрогейте.

– Вы видели его пять минут. Когда он водил меня по Скотленд-Ярду, он рассказывал мне о том, как они набирали женщин-полицейских в восемнадцатом году, а потом распустили их из-за сокращения финансирования. Он сказал, что, когда женщины только начинали служить, они ходили по двое…

– Ну, да, они…

– А за ними, на расстоянии шести-десяти ярдов, шли двое крепких, проверенных полисменов. Он сожалел, что это прекратили. Сожалел, что женщинам в итоге дали власть производить аресты. Он считает ошибкой, что сейчас в Управлении уголовных расследований есть женщина.

– В самом деле?

– Да. Одна. На три тысячи мужчин. Я с ней познакомилась. Она очень решительная и здраво мыслит. Но я не понимаю, как она с этим мирится. Мы с Маркусом очень хорошо ладим, пока не доходит до любого важного дела, и тогда мы категорически расходимся во мнениях.

– Но противоположности притягиваются, посмотри на нас с твоим отцом.

– Не настолько противоположные. Мне уже слишком поздно менять свои убеждения. И теперь он едет сюда, чтобы расследовать то, чем я уже немного занималась, и с папой говорила, я уверена, что… ой, ладно.

– Возьми скон.

Я взяла скон. Сконы были немного вязкими. Я их вообще-то не люблю, но никогда раньше мне не приходило в голову, что можно отказаться, равно как остаться сидеть в церкви, когда все остальные встали или опустились на колени.

– Я не люблю сконы.

Мама налила еще чаю.

– Успокойся, дорогая. Нет ничего настолько важного, чтобы тебе расстраиваться. Я читаю книгу Елены Блаватской. Едва улавливаю смысл, но она действительно открывает необыкновенные перспективы. Есть столько других философий. Не хочешь узнать, какой я делаю из этого вывод?

– Не сейчас.

– Значит, главный вопрос заключается в следующем, – сказала мама. – Ты хочешь продолжать это дело, а твой отец и Маркус отстраняют тебя.

Я поразилась, как быстро она уловила то, о чем я промолчала.

– Да.

– Что ж, по моему скромному мнению – а я, разумеется, ничего не знаю, – мне кажется, было бы очень глупо со стороны отдела по расследованию убийств, полиции Уэст-Райдинга и…

– Специального отдела…

– …и специального отдела исключать тебя. И в конце концов, эта Мэри Джейн – твоя сестра, Кейт. Закон пока что не запрещает навещать родственников, не так ли?

– Не запрещает.

Революционная позиция моей матери по отношению к британскому истеблишменту не слишком меня удивила. Я считаю, что свою прямоту я взяла от нее, а склонность к сомнениям – от отца.

– Спасибо, мама. Именно это я и хотела услышать. И, мама, если сюда доставят письмо для П. Л. Райта, эсквайра, прочти его, пожалуйста, и немедленно мне сообщи, хорошо?

Прежде чем я успела что-то объяснить, зазвонил телефон.

– Ой, не бери, Кейт. Это Марта Грэм. Она помешана на бридже. Я говорила ей, что не играю сегодня.

– Лучше ей отвечу я. Если она услышит меня, то поймет, что ты занята. – Я сняла трубку. – Дом Худов.

– Здравствуй, Кейт. – Это был Маркус. – Я в Грейт-Эпплвике. Мы кое-что нашли. Мне интересно, захочешь ли ты сюда приехать?

Захочу ли я приехать? Попробуйте меня удержать.

– Возможно, – ответила я. Лучше не проявлять явного стремления.

– Послать за тобой машину?

Если они кое-что нашли, это кое-что может быть только телом. Телом Этана Армстронга.

 

Глава 3

По прибытии в Грейт-Эпплвик я не смогла бы ответить ни на один вопрос о своей поездке из Уэйкфилда – о достопримечательностях, уличных регулировщиках, других машинах, велосипедах или моем душевном состоянии. Только когда я ехала по Нижнему концу, минуя сначала один коттедж, потом другой, вписываясь в поворот, я пришла в себя, словно выведенный из транса человек. От страха у меня онемели губы, и волна тревоги разошлась по всему телу, терзая каждый нерв.

Как только показался коттедж Мэри Джейн, я заметила констебля у двери. Автомобиль я поставила на обычное теперь мое место, рядом со сложенной всухую каменной стеной напротив коттеджа сестры. Констебль наблюдал, как я вылезаю из машины. Подождал, пока я окажусь перед ним.

– Внутрь входить нельзя, мадам.

– Мне нужно поговорить с миссис Армстронг.

Он покачал головой:

– Никто не должен переступать порог.

Я глянула мимо него в окно. За столом сидела незнакомая мне женщина, спиной ко мне.

– Старший инспектор Чарлз попросил меня приехать, констебль.

– Вы не можете войти, – повторил он.

– Где старший инспектор Чарлз?

– В каменоломне. Туда вы тоже не сможете войти.

– Кто это в коттедже? И где миссис Армстронг?

– С дамой сидит миссис Шарп. – Он заглянул в окно, словно для подтверждения своих слов. – Она жена местного сержанта полиции.

Мэри Джейн с ней не было.

– Куда вы идете? – закричал констебль, когда я исчезла за коттеджем.

– В туалет.

– Вы не можете…

Больше я ничего не услышала, так как вбежала в туалет и захлопнула за собой дверь. Безупречно побеленные стены, чистое сиденье. На гвозде висели аккуратно нанизанные на веревочку квадраты «Дэйли геральд». Интересно, доложил ли сержант Шарп или миссис Шарп об этом факте Маркусу. Что Армстронги подтирают зады радикальной газетой.

Выйдя из туалета, я увидела в окне Мэри Джейн.

– Что происходит? – одними губами спросила я.

Она подняла раму и высунулась.

– О, все нормально. Они захотели, чтобы я осталась дома, чтобы не расстраиваться из-за их поисков. – Она состроила рожицу и понизила голос: – Миссис Шарп любезно согласилась посидеть со мной. Не могу же я ее прогнать, правда? Тот инспектор вел себя очень мило. Я пойду лягу. У меня так болит голова, Кейт. Я не могу вести светскую беседу.

Бедная дурочка. Ты же фактически под арестом и, вероятно, к концу дня действительно попадешь за решетку.

– Где Гарриет и Остин?

– Остались в школе, пока не закончится переполох в каменоломне.

– А что с их бабушкой?

На лице Мэри Джейн отразилось раздражение.

– Слышала бы ты, как она храпит! Мы поругались, и она уехала домой. Я пообещала детям навестить ее в воскресенье.

– Тогда ложись и отдыхай, – сказала я. – А я посмотрю, что там происходит.

Она отошла от окна. Я зачерпнула ковшом воды из ведра у колодца, попила и вымыла руки.

Констебль услышал, должно быть, наши голоса. Появился с подозрительным видом.

Я медленно побрела к своей машине.

При входе в каменоломню была натянута длинная красная лента, привязанная к двум переносным опорам. Я уже пролезла под ней, когда ко мне поспешил полицейский в форме, чтобы меня остановить. Я успела заговорить первой:

– Пожалуйста, сообщите старшему инспектору Чарлзу, что здесь миссис Шеклтон.

Он с удовольствием приказал бы мне вернуться по ту сторону ленты, но ограничился официальным:

– Пожалуйста, подождите здесь, мадам.

Над каменоломней висела зловещая тишина. Навес каменщика огородили – поздновато, на мой взгляд. Я напрягала зрение, желая разглядеть, лежат ли все еще кучей обломки солнечных часов, но ничего не увидела из-за рельефа почвы.

За хибаркой бригадира констебль подошел к двум мужчинам, стоявшим ко мне спиной. Я узнала непринужденную осанку Маркуса и его широкие плечи. Он повернулся ко мне и приветственно поднял руку. Когда он направился ко мне, я заметила, что другой мужчина держит на поводке бладхаунда.

Маркус подошел ближе, ища глазами мой взгляд, пытаясь говорить без слов. Хотел ли он выразить сочувствие?

Он взял меня за руку и держал ее с потрясающей нежностью.

– Кейт. Спасибо, что приехала. Надо было послать за тобой машину. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Маркус, что происходит?

Как будто и так не ясно, как будто я не знала.

– Я объясню. – Он за руку повел меня к домику бригадира. – Внутри будет теплее. Я отправлю кого-нибудь с тобой на станцию, чтобы ты выпила чаю.

– Нет, Маркус. Я хочу видеть. Я хочу видеть, что вы делаете.

Он колебался.

– Мы только приступаем. Это заняло больше времени, чем я думал, потому что пришлось ждать, пока привезут мистера Макснаута. Проводник повел его на прогулку на пустошь, и мы не сразу нашли их там.

– Мистера Мак кого?

– Макснаут – бладхаунд номер один, а Макманус – его проводник.

Я проследила за его взглядом. Мужчина, с которым минуту назад стоял Маркус, показывал что-то собаке. Это была кепка Этана, та, которую Гарриет нашла под лавкой под навесом у каменщиков и которую давала понюхать овчарке, пытаясь заставить ее взять след. Гарриет правильно сообразила, когда приспособила Билли для слежки, но только взяла неподходящую собаку и не туда с ней пошла.

Бладхаунд завилял хвостом. Уткнувшись носом в землю, пес быстро побежал к навесу, проводник следовал за ним, держа ищейку на длинном поводке.

Из домика бригадира вышли две фигуры, наблюдая.

Маркус глянул на них.

– Мы отправили рабочих каменоломни домой, всех, кроме бригадира и его сына.

– Джосайи Тернбулла и Рэймонда.

– Ты с ними познакомилась? – Удивления в его голосе я не услышала.

– В понедельник. – Сейчас был неподходящий момент, чтобы говорить о неприязни между Тернбуллом и Этаном Армстронгом или о том, что к Рэймонду перейдут дом Этана и его работа. Возможно, Маркус это уже выяснил. – У них есть свой интерес в этом деле, – только и сказала я.

Мы наблюдали за собакой. Она добежала до навеса каменщика.

– Да, – сказал Маркус, неправильно истолковав мое замечание об интересе Тернбуллов. – Тот, что постарше, ужасно расстроен ситуацией. Они с Этаном были противниками в том, что касается политики, но уважали друг друга. Нам может понадобиться его помощь, если мистер Макснаут найдет что-нибудь заслуживающее внимания.

Кого-нибудь, подразумевал он, а не что-нибудь. Тело Этана Армстронга, имел он в виду.

Тернбулл выглядел гораздо более подавленным, чем при нашей с ним последней встрече. Он сделал вид, что не замечает меня, и смотрел на карьер. Рэймонд стоял рядом с отцом. Он поздоровался со мной с присущей йоркширцам сдержанностью – больше чем опущенные веки, если ты достаточно близко, чтобы это заметить, но меньше чем полный кивок. Я кивнула в ответ.

Пес не побежал, как я ожидала, к пруду, но повел проводника в глубь каменоломни, за поворот, и скрылся из виду.

Все молчали – и Маркус, и я, и Тернбуллы, и констебль на карауле, и сержант Шарп, который откуда-то появился и держался на почтительном, в несколько шагов, расстоянии от Маркуса.

Воздух был неподвижен. В небе пронеслось легкое кучерявое облачко, словно хотело оказаться как можно дальше от этой меланхоличной сцены. Наступила звенящая тишина.

Прошла, казалось, вечность, когда показался проводник собаки. Он поднял руки над головой и трижды скрестил их. Маркус взял меня за руку и тихонько сжал. Сделал знак полицейскому фотографу, появившемуся в дверях бригадирской хибары. Мистер Тернбулл откашлялся и сплюнул дугой. Фотограф глубоко затянулся напоследок сигаретой, бросил окурок и раздавил его каблуком.

Я тяжело дышала. Мне не хватало воздуха. Я стояла совсем неподвижно, дыша ртом, как только что пойманная рыба.

Маркус дал сигнал Тернбуллам и фотографу. Мистер Тернбулл прошагал мимо меня, за ним катил тачку Рэймонд. В тачке лежали кирки и лопаты. Рэймонд повернулся ко мне:

– Мы осторожно поднимем камни, инструменты просто на всякий случай.

Переговорив с проводником собаки, Маркс вернулся ко мне.

– Что такое?

– В дальнем конце обвалились камни. Я не велел ничего трогать, пока не подойду. Сначала поработает фотограф.

– Я хочу видеть.

– Нет, Кейт. Это не для твоих глаз.

– Если бы Мэри Джейн не пришла ко мне, никто не искал бы Этана Армстронга. – Я невольно повернулась к сержанту Шарпу, который робко топтался, дожидаясь указаний. – Маркус, зачем ты за мной послал, если я не буду в этом участвовать?

– Потому, Кейт, что я имею основания полагать – Мэри Джейн придется ответить на несколько неудобных вопросов, и я хочу, чтобы ты была рядом с ней, когда я их задам. Ты знаешь ее лучше меня. Ты поймешь, правду ли она говорит. И я хочу, чтобы ты знала: я обращаюсь с ней вежливо и беспристрастно.

Смотрел он не на меня, а на пыль на своих туфлях. Ты хочешь, чтобы я знала, что ты обращаешься с ней вежливо и беспристрастно, потому что, если я подумаю, что это не так, я всегда буду это тебе припоминать. Что ж, да, в этом ты прав.

– Если я здесь ради Мэри Джейн, тогда позволь мне увидеть то, что нашел Макснаут. Этан Армстронг был моим зятем. Мэри Джейн захочет узнать правду. И пожалуйста, не считай, что ты должен меня оберегать. Ты же знаешь, что во время войны я была во Франции. В этой каменоломне не может быть ничего хуже того, что я видела там. Ужас сидит в воображении и дожидается.

Маркус кивнул:

– Очень хорошо. – Он позвал сержанта: – Шарп, проследите, чтобы приготовили носилки, и приведите врача, как только он приедет.

Сержант козырнул и пошел ко входу в каменоломню.

Я догнала Маркуса, который шел по пыльной дорожке, ведущей мимо камнедробилок в дальний конец карьера, где стояли проводник и Макснаут. Волоча уши по земле, ищейка обнюхивала камни. Маркус перекинулся несколькими словами с проводником, и я услышала, как Макманус сказал:

– Мак никогда еще не ошибался.

– Вы искали здесь в субботу вечером? – обратился к мистеру Тернбуллу Маркус.

На шее Тернбулла был повязан красный платок. Бригадир коснулся его пальцами, словно узел был слишком тугой и грозил задушить его.

– Да, сэр. Мы с фонарями обошли всю каменоломню после того, что сказала девчонка Этана. Его и следа не было.

– А этот обвал был точно такой же в субботу, как и сейчас?

– Нет. Упало еще несколько камней, сэр, но не так чтоб очень много.

– Вы сделали снимки? – спросил Маркус у фотографа.

– Сделал, сэр.

Это был сообразительный на вид молодой парень со светлыми усами. Он бережно держал зеркальную камеру «Торнтон-Пикард». Маркус повернулся к Тернбуллам:

– Тогда приступайте, ребята. С осторожностью.

Отец и сын принялись отодвигать камни. Они откатили большой камень, отодвинули его в сторону. Пес и его проводник пошли прочь от этого места, в больших карих глазах бладхаунда застыло сожаление.

– Простите, мистер Макманус.

Проводник остановился.

– Макснаут следовал по каменоломне за запахом или побежал прямо к этому месту? Просто я думала, что, возможно, мистера Армстронга, пропавшего, сначала потащили к пруду на другой стороне.

– Такое могло быть. – Макманус ослабил поводок. Пес нюхал землю. – Макснаут не пошел бы за запахом по всей каменоломне, он пошел бы туда, где он сильнее всего. Он знает, кого ищет.

– Спасибо.

Наблюдатели – Маркус, фотограф и я – стояли в сторонке, пока отец и сын Тернбуллы осторожно перемещали куски скалы и камни.

Рэймонд сдавленно вскрикнул и отскочил назад как ошпаренный.

Маркус подошел поближе посмотреть.

Это была рука, большая часть ладони, как бы просящая.

Маркус махнул фотографу, который подошел со своей треногой. Мы стояли неподвижно, как дети, изображающие статуи, пока фотограф щелкал затвором камеры.

Маркус повернулся ко мне, глядя вопросительно.

– Я останусь, Маркус.

– Если ты уверена.

После невольного вскрика Рэймонд работал энергично и решительно. Мистер же Тернбулл едва-едва шевелился, как будто задержка могла оттянуть ужас этого открытия.

Рукав, пыльный и порванный, – щелчок камеры; драная штанина, очень бледные ноги, запачканные грязью и кровью, – щелчок камеры; свалившийся с ноги ботинок; другая рука; заскорузлые от пыли волосы и лицо – в синяках, окровавленное, припорошенное белым – щелк, щелк, щелк. Эта нереальная фигура, извлеченная из-под камней, не выглядела изломанной или раздавленной, но грязной и неопрятной, как будто Этан всего лишь упал, ударился лицом, а затем крепко заснул.

Фотограф еще раз вставил пластину и сделал еще один снимок. Значит, вот он – Этан Армстронг, любитель писать письма, борец за права рабочих, отец, муж, резчик по сланцу и камню.

Рэймонд Тернбулл, не отрываясь, смотрел на Этана. Нагнувшись, дотронулся до его руки, словно мог вернуть его к жизни. Джосайя Тернбулл шагнул было к сыну – заговорить с ним или коснуться его, потом передумал, остался стоять на месте и отвернулся. Бедный Рэймонд. Он впал в шок. Это было несправедливо. Эту задачу должен был взять на себя его отец. В субботу парень женится. Жениху нельзя тащить с собой в постель такой ужас.

Громко топая, сержант Шарп и стоявший на посту констебль принесли носилки. Положили их на землю и посторонились, пропуская врача, который склонился над телом. Он выпрямился, быстро переговорил с Маркусом, а затем присел рядом с Этаном, касаясь его руки и лица, словно прощался.

Когда врач встал, Рэймонд подошел к констеблю.

– Я его положу. Позвольте нам с отцом положить его.

С бесконечной нежностью старый враг Этана, Джосайя Тернбулл, и бывший ученик Этана, Рэймонд Тернбулл, положили тело на носилки.

Теперь дорогу показывал врач.

Тачка осталась забытой.

Мы с Маркусом завершали процессию.

– Разреши я сообщу Мэри Джейн, Маркус.

– Хорошо.

Мы стояли на входе в каменоломню, наблюдая, как носилки с телом Этана осторожно несут к ожидающей машине.

Я тронула Маркуса за рукав:

– Она захочет его увидеть. Ты отвезешь его к ней?

Маркус на меня не посмотрел.

– Я приказал водителю отвезти его в больницу. Там нам понадобится миссис Армстронг для официального опознания. Я попрошу коронера назначить вскрытие.

Внезапно из-под простыни выскользнула рука Этана Армстронга и свесилась с носилок, в последний раз указывая на землю. Я вздрогнула. Маркус сжал мою ладонь.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да. Просто… Мне интересно, случайно ли произошел этот обвал… – Было бы лучше этому верить, но тогда мне пришлось бы подумать, что Гарриет видела призрак. – Этого не могло быть, ведь так?

– Именно это нам предстоит выяснить.

– Почему ты поставил человека у двери Мэри Джейн?

– Я не хотел, чтобы ей вздумалось прийти сюда, вот и все, – ровно ответил он.

– А жена сержанта, которая с ней сидит?

– Для компании.

– Маркус, скоро домой из школы вернутся дети. Если они увидят у двери полицейского…

– Дети останутся в школе, пока их не заберут. Я до этого поговорил с девочкой и объяснил, что мы расследуем исчезновение ее отца. Она хороший маленький свидетель. Ни на йоту не отошла от своей истории.

Мы поднялись наверх из каменоломни. Маркус подошел к водителю, руководившему погрузкой носилок и закрыванием двери, что-то ему сказал и мгновение спустя уже стоял рядом со мной.

– Я вижу, твой автомобиль здесь. Хочешь, я поведу? Мы можем вместе поехать к миссис Армстронг.

– Я сама справлюсь.

– Тогда я поеду следом. Мы войдем вместе, и ты сможешь сообщить эту новость. Я смогу ответить на любой вопрос, который у нее возникнет.

Он подозревал, что она в этом замешана. Все в его манере поведения, голосе оставалось нейтральным, но в словах сквозило подозрение, и это до крайности меня нервировало.

Короткий путь до коттеджа промелькнул быстро. Я хотела, чтобы прошла вечность, прежде чем сообщить такую страшную новость.

И дети – скоро они должны будут узнать ужасную правду. Придется ли нам увидеть, как их личики исказятся недоумением и болью?

Я остановила машину. Водитель Маркуса затормозил позади. Маркус выскочил первым и обратился к констеблю у двери. Тот кивнул и ушел за коттедж. Когда Маркус постучал, дверь открыла миссис Шарп, жена сержанта. Это меня взбесило. Захотелось закричать.

Маркус что-то тихо произнес. Миссис Шарп исчезла в коттедже и вернулась со своим пальто. Стоя под яблоней, они с Маркусом обменялись несколькими словами, после чего она ушла.

Мэри Джейн встала из-за стола, за которым сидела. На столе стояли две чашки. Должно быть, они с миссис Шарп болтали. Возможно, у жены сержанта были от Маркуса инструкции по поводу того, что он надеялся выудить у Мэри Джейн – любые оговорки, критику Этана, жалобы на их брак.

Маркус вошел следом за мной, буквально наступая на пятки.

Опираясь на стол рукой, Мэри Джейн уставилась на меня, ожидая моих слов.

– Ты лучше сядь, Мэри Джейн. – Она не шевельнулась. – Сядь, пожалуйста. – Я взяла ее за руку и подвела к креслу у камина. Она безвольно опустилась в него, качая головой и догадываясь, что мы скажем. – Тело Этана нашли в каменоломне. Мне так жаль.

Она закрыла глаза.

– Но ведь мужчины смотрели. Они искали в субботу.

Маркус не вмешивался, разрешая мне объяснить.

– Он был… в дальнем конце каменоломни. Его помогли откопать мистер Тернбулл и Рэймонд. Он был…

Маркус предостерегающе толкнул меня в поясницу. Не говори слишком много.

– О Господи! – Она закрыла лицо белым фартуком. – Бедный Этан! Что случилось? Почему он оказался в дальнем конце каменоломни?

– Мы выясним это, миссис Армстронг, – вступил Маркус.

– Где он?

– Мы отвезли его в ближайшую больницу. В Отли.

– Почему? Почему вы не привезли его домой?

– Сожалею, что не смог этого сделать. Нужно будет проинформировать коронера, но я бы просил вас поехать со мной и официально его опознать.

Мне пришло в голову, что не было нужды так торопить Мэри Джейн. Официальное опознание могло подождать. Я быстро глянула на Маркуса. Он на меня не смотрел. Он хочет задать Мэри Джейн вопросы, пока она расстроена, пока, как ему кажется, она может выдать себя.

Маркус сказал:

– Тело вашего мужа вернут вам для похорон, когда будут завершены все формальности.

Я придвинула стул и села рядом с Мэри Джейн, взяла ее за руку, опустила фартук и посмотрела ей в лицо. Сестра, похоже, не осознала услышанное.

– Значит… вы говорите, что его не привезут домой, ко мне, чтобы обрядить тело?

– Совершенно верно, – подтвердил Маркус. – Не сейчас. Но, как я сказал, сейчас я могу отвезти вас…

Мэри Джейн завыла, только так можно было называть это – откровенный вопль боли, а потом запричитала:

– Этан, бедный мой. Он очень обезображен?

Хотя я видела, что тело подняли свободно, я почему-то не смогла припомнить, свисали его конечности неестественно из-за сломанных костей или нет, был ли след на его лице синяком или грязью.

Она повернулась ко мне.

Я сказала:

– На мой взгляд, он казался спящим.

Мэри Джейн замотала головой, качаясь взад-вперед.

– Я поеду к нему. Я должна его видеть.

– Мне поехать с тобой?

Маркус подошел к двери. Переговорил с констеблем.

Мэри Джейн подняла ко мне бледное лицо с покрасневшими глазами.

– Как я скажу Гарриет и Остину? Она была права. Гарриет была права, и я это знала. Я это говорила.

– Не нужно сейчас об этом думать. Они побудут в школе, пока мы их не заберем.

– И что же они должны думать?

– Миссис Шарп договорилась, что они посидят в кабинете директора, у камина, – сказал Маркус. – Учительница приготовит им чай. Не волнуйтесь за детей, миссис Армстронг. С детьми все будет в порядке. Но хочу узнать, не будете ли вы столь любезны, чтобы прояснить ряд моментов, которые ставят меня в тупик?

Он на меня не смотрел. Топор вот-вот должен был упасть.

Мэри Джейн выглядела бледной и потрясенной. Она пристально смотрела на Маркуса, пытаясь понять, что таится за маской его мрачного взгляда. Ничего не ответила.

– Сожалею, что приходится задавать вам вопросы в такой момент, миссис Армстронг, но я уверен, вы понимаете: мы должны выяснить все, что можем.

– Это обязательно делать сейчас? – спросила я. – Это не может подождать?

– Лучше не откладывать, – ответил Маркус.

Дверь открылась. Вошел сержант Шарп. Это было похоже на какой-то странный танец, в котором все участники знали свои па заранее, и только мы с Мэри Джейн не попадали в такт.

Шарп протянул свою полицейскую дубинку. На ней висела холщовая сумка, покрытая угольной пылью.

Маркус посмотрел на Мэри Джейн.

– Вы узнаете эту сумку, миссис Армстронг?

Ее глаза широко раскрылись.

– Она похожа на сумку с инструментами Этана.

– Это вы спрятали ее в сарае, под углем?

– Нет!

– Пожалуйста, принесите ее сюда, сержант.

Сержант Шарп уже собрался положить прямо на стол грязную сумку. Я выхватила из-за ведерка для угля газету и расстелила на столе.

Сержант медленно опустил сумку.

– Откройте ее, – приказал Маркус.

Сержант осторожно ее открыл, тщетно стараясь не запачкать пальцы.

– Осторожно достаньте инструменты.

Сержант Шарп извлек сначала зубило, а потом деревянный молоток, осторожно выложив их на газету.

– Пожалуйста, осмотрите инструменты, – обратился к Мэри Джейн инспектор.

Она уставилась на них. Прошептала:

– Да. Это инструменты Этана. На рукоятке молотка резьба, звезда и его инициалы.

– По-вашему, каким образом они попали в ваш угольный сарай?

– Не знаю.

– Внимательно посмотрите на молоток, миссис Армстронг.

Она повиновалась.

– Что вы видите?

– Деревянный молоток. Молоток Этана.

Она посмотрела на меня, будто я могла подсказать ей нужный ответ.

– А головка молотка? – спросил инспектор. – На головке молотка что-то есть.

– Я ничего не вижу.

– Думаю, наши эксперты найдут там следы крови и волос.

Она покачала головой:

– Не знаю, что сказать.

Я обняла Мэри Джейн.

– Ты не обязана ничего говорить. – Гневно посмотрела на Маркуса: – Это действительно необходимо?

– Боюсь, что да.

– Понятия не имею, что там делают его инструменты. Я не знаю.

– Очень хорошо. Спасибо, миссис Армстронг.

Маркус кивнул сержанту Шарпу. Сержант убрал инструменты в почерневшую от угля сумку, а ее – в большой пакет для улик. Затем он ушел.

Мэри Джейн держалась за подлокотники кресла побелевшими пальцами. Она посмотрела на меня.

– Они думают, что это я его убила. Кэтрин, скажи им, что я этого не делала.

– Никто в здравом уме этого не думает. – Я злобно посмотрела на Маркуса, который ничего не сказал, и накрыла ладонью руку Мэри Джейн. – В понедельник я приносила уголь. Я бы увидела сумку. Ее там не было.

Маркус сказал:

– Едем, миссис Армстронг? Я отвезу вас для опознания вашего мужа. Возможно, миссис Шеклтон пожелает вас сопроводить.

– Да! – быстро откликнулась я.

Мэри Джейн произнесла:

– Сходи за детьми, Кейт. Отведи их на ферму. Они уже гостили там раньше.

– Но ведь ты скоро вернешься. Я присмотрю за ними здесь. Ты захочешь увидеть их, а они – тебя.

– Не сейчас. Я не могу им сказать. Не могу… сказать им… сказать… я не знаю. Но я не хочу, чтобы они находились здесь. Не хочу, чтобы они видели меня такой.

Ее судорожное дыхание походило на всхлипы. Вновь появился сержант Шарп.

– Идемте, миссис Армстронг. Я сяду с вами. – Он снял с обратной стороны двери ее накидку. – Это ваша?

То была клетчатая накидка, в которой мисс Тримбл, по ее словам, видела Мэри Джейн у каменоломни в четыре часа дня в субботу.

– Да, – сказала Мэри Джейн.

Я шагнула к ней.

– Лучше я поеду с тобой.

– Нет. Проследи за детьми, за Гарриет и Остином.

Она ушла. Маркус стоял у двери.

– Кейт, мне жаль. Ведь ты понимаешь, что я должен делать свою работу.

– Я же тебе сказала. Я набирала там уголь в ведро, уголь осыпался. Там ничего не было. Зачем ей прятать уличающие ее инструменты у себя же на заднем дворе? Это бессмысленно. А я-то думала, что ты просто везешь ее на опознание. Если ты собираешься ее допрашивать…

– Не собираюсь. Но вопросы, очевидно, есть. Похожую на нее по описанию женщину видели у каменоломни в тот день, когда, по утверждению миссис Армстронг, она была здесь одна…

– Мисс Тримбл сказала, что на женщине была клетчатая накидка. Ты считаешь, что фабрики произвели ткани только на одну накидку? Да есть дюжины плащей и накидок, таких же, как у Мэри Джейн.

– Они с мужем поссорились. Она застраховала его жизнь на большую сумму.

– Он каменщик, человек опасной профессии, почему бы ему не застраховаться? Ее жизнь тоже застрахована. И сумки с инструментами там не было! Кто-то ее туда подложил.

Маркус нахмурился.

– Ты должна понять. Мы профессионалы. Мы знаем, как проводить обыск, и знаем, как трудно это сделать людям, специально не обученным. – Он милостиво и покровительственно кивнул. – Но мы рассмотрим все возможности. Как только будут получены результаты вскрытия, я лучше пойму, как действовать дальше. А теперь прошу меня извинить.

Он взялся за дверную ручку.

– А что насчет смерти мисс Тримбл? Разве это не подозрительно, и Мэри Джейн не было поблизости от дома викария. Я могу за это поручиться. Я там была. Почему бы тебе не арестовать меня?

– Смерть мисс Тримбл имеет объяснение. У нее были астма и больное сердце. Она умерла от удушья.

В дверях возник сержант Шарп.

– Миссис Армстронг удобно устроена, сэр.

Я почувствовала себя совершенно бесполезной.

– Ты привезешь ее назад?

Маркус рассердился. Я почти ожидала, что он скажет, что не заведует службой такси.

В кои-то веки сержант Шарп проявил человечность.

– Я провожу миссис Армстронг домой, если потребуется, сэр.

– Спасибо.

Голос у Маркуса был усталый, возможно, он сожалел о моем участии, возможно, о моем существовании. Сержант тактично удалился.

– Пока, Кейт.

– Пока, Маркус.

Он подошел ко мне, наклонился и поцеловал в щеку.

– Прости. Должно быть, это очень тяжело для тебя.

– Ты говоришь так, будто она виновна.

– Надеюсь, что нет, ради нее и ради тебя.

Я не ответила, но вслед за ним вышла на улицу.

Мэри Джейн смотрела на меня в окно машины. Возможно, она осознала всю тяжесть своего положения. Ее губы произнесли: «Помоги мне».

Я кивнула и подняла руку.

Сестра сказала что-то еще, но я не разобрала.

Автомобиль отъехал. Я вернулась в дом.

Теперь мне придется встретиться с детьми. Лучше бы им сказала Мэри Джейн. Их бабушка тоже хорошо справилась бы с этой задачей. Она знала Этана, любила его.

Это надо сделать. Если я им не скажу, они все равно узнают. Какой-нибудь одноклассник даже сейчас подслушивает разговоры взрослых о том, как тело Этана выкопали из-под камней.

Детям понадобится ночная одежда. Зубные щетки стояли в треснувшей чашке на подоконнике. Сзади на двери я нашла сумку с костяными ручками и принялась собирать вещи.

 

Глава 4

В «Джоуитт» я не села, а медленно пошла по улочке и свернула в деревню, плетясь к школе черепашьим шагом. Что-то в пустой школе заставляет меня представлять поколения детей – нерешительных, увлеченных, смышленых, недалеких, игровые площадки, которые могут быть раем или адом. Школа стояла на небольшом пригорке. Я вошла в дверь с табличкой «Мальчики».

Только мои шаги по деревянному полу нарушали осязаемую тишину. На шкафу в холле стоял большой колокольчик. Я справилась с искушением взять его и позвонить, оплакивая смерть Этана Армстронга.

Минуя пустые классы и сворачивая в новый коридор, пахнущий мелом и потными ногами, я представления не имела, где искать детей. Поднялась наверх. Открыла дверь в кладовку для метел. Внезапно меня охватила паника – что я никогда отсюда не выберусь.

А потом в конце длинного коридора я увидела приоткрытую дверь. Я направилась к той двери.

Кто-то услышал мои шаги. Дверь открылась, и ко мне шагнула худая женщина, ее волосы с проседью были уложены плойкой. Вся ее одежда была призрачно-серого цвета.

Мы представились друг другу. Мисс Паттерсон, учительница Гарриет. Она нахмурилась, узнав, что ей предстоит отдать детей человеку, которого она не знала, и тем самым мне понравилась.

Голос Гарриет я услышала прежде, чем увидела ее. Она читала вслух.

В уютном кабинете Гарриет и Остин сидели на маленьких стульчиках у огня. Гарриет прекратила читать. Дети посмотрели на меня и на мисс Паттерсон. Та произнесла:

– Ваша тетя Кейт принесла печальную новость.

Бога ради, как это у тебя получилось? Сайкс знал бы. У него есть дети. Моя мать знала бы.

– О папе, – сказала Гарриет. – Что с ним?

– Ваш папа умер.

Гарриет поникла, голова опустилась, руки словно удлинились. Я подошла, подняла ее со стула и прижала к себе. Девочка расплакалась.

Когда я попыталась обнять Остина, он вывернулся и оттолкнул меня.

– В чем дело?

Он прирос к стульчику, как приклеенный.

– Я была права, – сказала Гарриет. – Мы больше не увидим папу, Остин. Он умер и ушел на небо.

Остин смотрел на нее и на меня, как будто мы сошли с ума.

– Как он может? Он должен вернуться и идти на работу. Он не начистил мои ботинки к школе. Где он?

– На небе.

– Я не хочу, чтобы он был на небе.

Мисс Паттерсон сказала:

– Давайте помолимся за него, дети.

Она опустилась на колени, и мы последовали ее примеру, не зная, что еще сделать. Она прочла двадцать третий псалом, и я подумала: если ты школьная учительница, у тебя должно было что-то припасено на любой случай. Когда она закончила, мы с Гарриет сказали: «Аминь». Остин повторил за нами это слово, потом с надеждой посмотрел вокруг, словно веря, что мы произнесли заклинание и в комнате сейчас произойдут резкие изменения.

Он быстро облизал острым язычком губы, прислушиваясь, не раздадутся ли в коридоре шаги.

Мы втроем вышли из здания школы и стали спускаться под уклон по двору. Когда мы добрались до переулка, Гарриет спросила:

– Когда вернется мама?

– Вероятно, не сегодня вечером.

– Скоро?

– Я надеюсь.

– Я хочу остаться дома, – сказал Остин. – Не хочу идти на ферму.

– Я отвезу вас на машине.

Это утихомирило его, пока мы шли до коттеджа. Я помогла ему сесть в машину. Гарриет сказала:

– Я кое-что забыла.

Она подбежала к двери коттеджа и поманила меня. Отперла дверь, и мы вошли.

– Во время перемены я видела полицейских на Хай-стрит, у школы. Я видела человека с бладхаундом. Этот пес нашел папу?

– Да.

– Где он был?

– В каменоломне.

– Он был там все время, один?

– Он больше не один.

– С ним мама?

– Да. – Это была ложь во спасение, с долей правды. – Его увезли в Отли, в больницу, и твоя мама…

– В больницу? – Ее глаза засветились надеждой. Больница – место, где людей лечат.

– В особое отделение больницы, куда привозят умерших людей. И твоя мама поехала туда.

Гарриет отвернулась от меня. Она взяла кухонное полотенце и, сняв с контейнера крышку, достала полбуханки хлеба.

– Это тяжело осознать, Гарриет. Мне так жаль. Такая ужасная новость.

Она положила хлеб на полотенце, связала все четыре угла.

– Остин не понимает. Он слишком мал.

– А ты понимаешь?

– Думаю, да. Это означает, что я наполовину сирота.

– Да.

Она мрачно кивнула.

– Когда мама вернется?

Во мне нарастала новая решимость.

– Как только я смогу привезти ее назад, что будет очень скоро, поверь мне, Гарриет.

Остин пересел на место водителя и играл рулем. Только этого мне не хватало – угнанного автомобиля и раздавленного шестилетнего ребенка. Мальчик казался веселым.

– Этот автомобиль может поехать куда угодно, – заявил он. – Ты сама сказала.

– Да.

– Отвези нас на небо. Я хочу увидеть папу.

Я завела мотор.

– Сейчас мы поедем на ферму.

– Нет! На небо. Поезжай на небо.

– Автомобили не ездят на небо.

– Но ты сказала…

Гарриет посмотрела на него, а затем мимо него на невспаханное поле, как будто вглядывалась куда-то далеко во времени и пространстве.

– Мы больше не увидим папу, Остин. Мертвый – это как те два малыша в могиле, которые никогда не вырастут. Папа ушел к ним. Теперь их очередь быть с ним.

 

Глава 5

Сайкс расположился у ворот фабрики в Грейт-Эпплвике, когда оттуда стали выходить женщины и девушки; ни один стоящий своего товара продавец чулок не упустит такой возможности. Перекинув через руку пару чулок и взяв наизготовку блокнот, Сайкс улыбнулся, как ему хотелось надеяться, располагающе и нахально, первой же молодой женщине, вышедшей из ворот.

– Принимаю заказы – доставка в день зарплаты.

Похожая на мышку, она бросилась прочь. Он попытался подмигнуть рыжеволосой красотке. Та подмигнула в ответ.

– Это мне не по карману, дорогой, разве что красивое лицо сделает тебя щедрее.

Она задержалась достаточно долго, чтобы дать себя уговорить. Этот прием помог. Сайкс не только получил заказы на тридцать семь пар чулок, но и приглашения на танцы в деревенский клуб, в кинотеатр в Йидоне и на свадьбу в субботу. Если эти женщины благополучно придут с наличными в пятницу, продажа чулок даст ему больше, чем миссис Шеклтон платит за две недели работы. Слабое утешение, когда ты нисколько не продвинулся в своем расследовании.

Он наблюдал прибытие в деревню полиции, сотрудники Уэст-Райдинга обеспечивали поддержку другу миссис Шеклтон из Скотленд-Ярда. Полицейские ходили по деревне от дома к дому и задавали вопросы. Сайкс прошел следом со своим чемоданчиком, только чтобы узнать, как мало известно обитателям Грейт-Эпплвика. Все вопросы полиции касались Этана Армстронга. Если вскрытие мисс Тримбл и проводили, никто об этом не говорил.

Сайкс отправился на ферму, чтобы поговорить с Бобом Конроем, другом детства Этана. Но чем ближе он подходил к цели своей прогулки, тем меньше верил, что сможет заинтересовать Боба Конроя чулками и носками.

С близкого расстояния стал виден дым, поднимавшийся из трубы фермерского дома и смешивавшийся с мягкими белыми облаками. Еще ближе, и Сайкс уловил запах навоза, свиней и земли.

Со стороны фермы навстречу ему шагал сержант в форме полиции Уэст-Райдинга. Сайкс пожалел, что несет чемоданчик. По многолетнему опыту службы в полиции он понял, что его придуманный персонаж – коммивояжер – может вызвать подозрения.

– Ну так что, приятель, – приветливо, с грубоватым добродушием проговорил сержант. Это означало: кто вы, куда идете и чем здесь занимаетесь?

Когда его назвали приятелем, Сайкс покрепче сжал ручку чемоданчика.

– День добрый, офицер. Я правильно иду на ферму?

– Да. Хотя зачем бы вы туда ни шли, момент неудачный.

– Я торгую. И знаю, что жены на отдаленных фермах не прочь взглянуть на галантерею и чулки.

Сержант смерил его проницательным взглядом.

– Сегодня туда лучше не заходить.

– Да? И почему это?

– Я только что сообщил им одну новость, от которой у хозяйки пропадет вся охота к покупкам.

Сайкса предостерегали, но если Конрои узнали страшную новость об Этане Армстронге, теперь самое время для визита. Либо его выпроводят, либо он узнает что-нибудь о дружбе между этими двумя мужчинами. Если Этан и изливал кому душу, так это своему другу Бобу Конрою.

Сайкс разыграл из себя заинтересованного чужака:

– Я слышал, что около каменоломни была какая-то возня и что рабочих отослали по домам.

– Где вы это слышали?

– Принимал заказы у ворот фабрики, – сказал Сайкс. – Я вернусь с товаром в пятницу, – быстро добавил он, дабы сержант уверился, что знает, где при необходимости найти этого коммерсанта.

Сержант поправил шлем. Ты меня узнаёшь, подумал Сайкс. Лично ты меня не знаешь, но чувствуешь другого полицейского при встрече и думаешь, что ошибаешься, и поэтому смущен.

– Сегодня на ферме Конроя вы толку не добьетесь, – сказал сержант.

– Тогда я условлюсь на другое время, когда буду в здешних краях.

– Как угодно. Это свободная страна.

– Спасибо. Всего доброго, офицер.

На ходу Сайкс оглянулся и увидел, что сержант спустился по перелазу в поле, где паслись четыре коровы. Из этого Сайкс сделал вывод, что сержант Конроя дома не застал и отправился его искать.

Сайкс открыл ворота фермы. В поле слева от него маленькая девочка сооружала костер из пырея, попутно грея руки. Сайкс поздоровался.

– Грандиозный костер.

Девочка почти улыбнулась. Она была темноволосой, как цыганка, двигалась плавно, как извивающийся угорь.

– Что ты сжигаешь?

– Пырей.

Он посмотрел на ее грязные ладони, на тонкие, как прутики, руки и ноги.

– Ты все это надергала сама?

Она покачала головой:

– Только часть.

Дальше на поле горел еще один костер. Над огнем висел черный котел, рядом сидели, согнувшись, два человека. Один из мужчин держал на руках животное. С такого расстояния сцена казалась каким-то древним ритуалом жертвоприношения. Я горожанин, подумал Сайкс. Приезд сюда полностью рушит мое представление о деревне.

– Чем они там занимаются? – спросил он у девочки.

– Там? – Она посмотрела на него, как на дурака.

– Да.

– Обрезают хвосты.

– Какие хвосты?

– Овечьи.

Эта девочка не произносила больше двух слов подряд. Сайкс пожалел, что затеял расспросы.

– Один из них мистер Конрой?

– Нет.

Залаяла собака.

Повернувшись к Сайксу спиной, девочка подбросила в костер сорняков.

– У меня дочка твоего возраста. Она любит шоколад. Она не станет возражать, если ты съешь эту шоколадку, а ей я куплю другую.

Она повернулась. Он протянул шоколад.

– Это мне?

– Да.

– Спасибо, мистер.

– Как тебя зовут?

Девочка довольно долго думала.

– Милли.

– Ты чья девочка?

Она ответила не сразу, словно вопрос был слишком трудным, а потом слова пришли к ней:

– Ее.

– Ты знала мистера Армстронга? – спросил он у девочки и немедленно захотел прикусить язык за то, что поставил вопрос в прошедшем времени.

Она кивнула.

– Часто приходил на ферму, да?

По ее осторожному взгляду Сайкс понял, что немного узнает от девочки, даже если она и может что-то рассказать. Она держала плитку шоколада в руке, прижимая к груди, словно его могли отнять.

– Чего вы от меня хотите, мистер?

– Да ничего.

Она отломила кусочек шоколада, бросила в рот и опустила остаток плитки в карман. Наклонилась за травой. Горящая трава потрескивала. Милли вытерла рукой грязное лицо.

Сайкс проговорил:

– Есть один вопрос.

– Какой?

В порыве вдохновения он спросил:

– Как ладили мистер Армстронг и миссис Конрой, когда он приходил к ней в гости?

Миссис Шеклтон говорила, что Армстронг якобы делился с миссис Конрой своими проблемами. Что, если это было совсем не так? Армстронг и жена фермера были любовниками. Конрой узнал. Драка. Смертельный удар. Это объяснило бы, почему Конроя не было здесь, когда прибежала Гарриет. Конрой уже был в каменоломне, обагрив свои руки кровью.

Он ждал ответа Милли, мысленно умоляя: пожалуйста, скажи больше двух слов.

– Не знаю.

Она теребила лежавшую в кармане плитку шоколада, не глядя на Сайкса. Но у него появилось ощущение, что он на что-то напал.

Глаз на затылке Сайкса моргнул. Сайкс повернулся и увидел, что дверь фермерского дома открыта.

– Пока, Милли. Не ешь весь шоколад сразу, девочка.

Стоявшая в дверях женщина смотрела на приближавшегося Сайкса.

Подойдя ближе, он увидел, что у нее круглое, открытое лицо и завораживающие голубые глаза. Она с любопытством ждала, когда он заговорит.

– Добрый день, мадам. Могу ли я заинтересовать вас тончайшими чулками по разумной цене? Вы можете посмотреть, это ни к чему не обязывает.

Она посмотрела мимо него, как будто он мог быть злоумышленником, сообщник которого притаился за углом, готовый напасть.

– Я Джим Сайкс и на этой неделе путешествую тут по окрестностям, предлагая великолепные изделия из вискозы, на ощупь совершенно как шелковые, если вы захотите убедиться.

Она колебалась.

– Уверен, такая дама, как вы, сумеет оценить качество.

Она открыла дверь достаточно широко, пропуская его.

– Я уделю вам пять минут. Только потому, что приятно для разнообразия увидеть торговца, который навязывает не корм для скота.

Сайкс обвел взглядом кухню.

– У вас очаровательный дом и великолепный камин, миссис…

Сайкс вовремя остановился, не произнеся ее имя.

– Миссис Конрой.

– Очаровательное место, – повторил он.

– Я стараюсь. Это бесконечное сражение с мужчинами, которые толпой вваливаются поесть. – Она переместилась к двери в дальнем конце помещения. – Проходите, иначе то, что вы собираетесь показать, будет в итоге запачкано подливой и пропитается запахом копченой грудинки.

Он проследовал за ней в самую лучшую комнату – с мягкой мебелью, набитой конским волосом, дубовым буфетом, более уместным в гостиной великана, и таким количеством безделушек, что аукционеру хватило бы работы на неделю.

– Вы одна следите за этим домом?

Сайкс подождал, пока она сядет на диван и знаком предложит поставить чемоданчик и садиться.

– Мне помогает девочка, и из деревни дважды в неделю приходит женщина.

– Ну, я снимаю перед вами шляпу, миссис Конрой. – Он положил чемоданчик между ними и поднял крышку. Вытащив пару чулок, Сайкс поднял их, чтобы они заиграли на свету. – Сам тутовый шелкопряд не нашел бы разницы между этим и настоящим шелком.

Она взяла у него чулок длинными, тонкими пальцами – рука пианиста, но огрубевшая от работы.

– Это действительно хорошие чулки. Во сколько они мне обойдутся?

– Сколько, по-вашему, может отдать такая дама, как вы, со щиколоткой, достойной того, чтобы ее увидел весь мир?

Несколько минут они мило беседовали.

– Вы заключаете серьезную сделку, – сказал Сайкс, – но раз уж я забрался так далеко и вы покупаете три пары, вы их получите.

– Ну, давайте тогда побыстрее, пока не вернулся муж и не отругал меня за мотовство.

Сайкс достал еще две пары чулок и лист папиросной бумаги.

– Не так быстро. Я должна убедиться, что другие две пары не хуже.

– Не могу представить мужчину, который бы вас обманул, миссис Конрой.

Она рассмеялась, тепло и искренне.

– Ваш муж скоро вернется? Возможно, я сумею заинтересовать его парой носков?

– Носков ему до конца жизни хватит. Его мать вяжет их для него в качестве наказания.

Она заметила детские носки. Сайкс показал носки для мальчика и для девочки.

– А как насчет чего-нибудь для детей?

– Я об этом подумала.

– Сколько у вас ребятишек?

– Своих ни одного, к сожалению, но у меня какое-то время поживут двое малышей, на которых обрушилась страшная потеря. Носки горе не смягчат, но если куплю им по паре, дети, когда придут, поймут, что им здесь рады.

– Могу я узнать, что это за страшная потеря, которая обрушилась на двух малышей?

– Это их отец, – вздохнула она. – Сегодня днем его нашли мертвым в каменоломне. Полицейский сержант, вы, наверное, встретили его, приходил сообщить мне.

– Сожалею. Вам надо было сказать. Я бы приехал в другой раз.

Она подошла к комоду и достала из верхнего ящика кошелек.

– Да нет, я не была близка с этим человеком. Но он был другом детства моего мужа. Мой хозяин тяжело это воспримет.

Стоя у дивана, миссис Конрой отсчитала монеты в ладонь Сайкса. Интересно, подумал он, когда ее пальцы коснулись его ладони, было ли что-то между тобой и Этаном Армстронгом? Когда ты говоришь, что вы не были близки, не слишком ли поспешно ты возражаешь? Он обдумывал данную мысль, пока женщина провожала его до двери и желала хорошего дня.

Поравнявшись в поле с девочкой, Сайкс пристроил чемоданчик на верху каменной стены.

– Милли! – позвал он.

Она оторвалась от костра.

– Вот. Чулки для тебя.

Ее глаза распахнулись от удивления:

– Зачем?

– Чтобы ноги были в тепле, зачем же еще?

Девочка взяла у него чулки и сунула в карман фартука. Как раз в этот момент Сайкс отчетливо услышал звук мотора приближавшегося «Джоуитта» миссис Шеклтон. Попрощавшись с девочкой, Сайкс пошел к воротам.

Миссис Шеклтон сидела в машине. Она разговаривала с детьми, которые вылезали из автомобиля. Как две маленькие обвисшие тряпичные куклы, они медленно и опасливо прошли за ворота, держась края тропинки и стараясь не наступить в грязь.

Сайкс мельком увидел лицо миссис Шеклтон, когда она смотрела на детей, не зная, что за ней наблюдают. Он отвел глаза, потому что печаль была слишком откровенной.

Подойдя к машине, Сайкс бодро произнес:

– Я никогда не упускаю возможности показать свой товар. И сейчас я именно это и сделаю, а вы тем временем расскажете мне, что у нас дальше.

Он открыл чемоданчик и поставил его на сиденье рядом с миссис Шеклтон.

– Я не знаю, что дальше, мистер Сайкс. Мне только что пришлось сообщить этим детям, что их отец умер.

Сайкс едва не подавился своей веселостью.

– Где их мать?

– Ее увезли для официального опознания тела. Но я знаю, что ее будут допрашивать.

– Ваш старший инспектор?

– Да. Инструменты Этана были спрятаны под углем у нее в сарае. Можно подумать, она повела бы себя настолько глупо.

Сайкс знал, что людей вешали и при меньших уликах, но оставил эту мысль при себе.

– Мне тут попался местный сержант. Он пошел на дальнее поле искать Боба Конроя, чтобы сообщить ему плохую новость.

– Это любезно с его стороны, – проговорила миссис Шеклтон, демонстративно выбирая чулок. – Если только…

– Если только – что?

– Он мог действовать по инструкции. Если я не ошибаюсь, старший инспектор Маркус Чарлз считает, что Этана убила Мэри Джейн. Он может подозревать, что ей помогал Боб Конрой. Миссис Леджер сказала, что они оба, Боб Конрой и Этан, были влюблены в Мэри Джейн, а получил ее Этан.

Сайкс развернул другой чулок, на сей раз из тонкого хлопка, «ненатурального телесного» цвета, как он про себя его называл. Чулки имели легкий оранжевый оттенок, Сайкс никогда не встречал у людей кожу такого цвета. Миссис Шеклтон рассеянно взяла его. Сайкс подумал, что лучше всего молчать, но сказал:

– А что насчет возможной связи между Этаном Армстронгом и миссис Конрой? Есть в ней что-то такое.

Миссис Шеклтон быстро на него глянула. На щеках у нее появились два розовых пятна. Это напомнило Сайксу, что он должен действовать осторожно. Данное расследование касается ее слишком близко, чтобы воспринимать его объективно.

Она разжала пальцы, и телесного цвета чулок упал в чемоданчик.

 

Глава 6

Сайкс двинулся по дорожке со своим чемоданчиком. Я поспешила к коттеджу, чувствуя себя виноватой, что детям пришлось одним идти в дом. Но Джорджина Конрой хотя бы знает теперь об Этане, и поэтому Гарриет не нужно будет подбирать слова, чтобы сообщить свою печальную новость.

Я постучала в дверь и вошла.

– Простите. Я отправила детей вперед. Меня отвлек мужчина, продающий чулки.

– Вы что-нибудь купили?

– Нет. А вы?

– Я пожалела беднягу. А ведь у него хватает сил не сдаваться и пытаться что-то заработать. Не то что некоторые бедолаги, с которых собьют спесь, так они не знают, как дальше жить.

Миссис Конрой уже посадила детей у огня, где они примеряли новые носки.

– Вижу, вы оба хорошо тут устроились, – сказала я, тут же пожалев о выборе слов, потому что прозвучало это так, будто они обосновались здесь надолго. И Гарриет, и Остин проигнорировали меня. Гарриет, видимо, пыталась правильно натянуть пятку носка. Нога Остина в носке не двигалась.

Стоя спиной к детям, миссис Конрой посмотрела на меня с трагическим выражением.

– Э, что тут сделаешь. Но дети могут оставаться здесь столько, сколько потребуется. Скажите Мэри Джейн, чтобы она на этот счет не беспокоилась.

Я помогла Остину надеть новые носки. Он позволил мне это сделать, хотя не смотрел и не ответил на мой вопрос, нравятся ли они ему.

Отказавшись от чая, я уже хотела уходить, когда дверь распахнулась, и в комнату ворвалась волна холодного воздуха. На пороге стоял Боб Конрой, разглядывая кухню фермерского дома так, будто никогда не видел ни этого помещения, ни его обитателей. Спотыкаясь, он сделал несколько шагов. Не обращая внимания на предупреждающий взгляд жены, он сморщился от переполнявших его эмоций и бросился к очагу и детям.

Джорджина Конрой закрыла за ним дверь и предостерегающе воскликнула:

– Боб!

Но он уже стоял на коленях на коврике у очага, между детьми, молча обнимая их, прижимая к себе.

– Вы можете оставаться, сколько захотите, и ваша мама тоже, когда вернется домой.

– Конечно, могут, – ровно проговорила Джорджина.

Она прошла к двери, где стояла я, дожидаясь момента уйти. Миссис Конрой вздохнула по поводу порывистости своего мужа:

– Бедным детишкам не нужны излияния чувств. Им нужно немного покоя и заботы.

Чувствуя, что оставила детей в надежных руках, я попрощалась. Следующая остановка – Эпплвик-холл.

Серьезная убежденность в том, что Леджеры связаны со смертью Этана, была не единственным побуждением поехать в поместье. Маркус не замедлил сказать мне о страховке Мэри Джейн на жизнь Этана, однако он не упомянул о ее банковской книжке. Я была уверена, что он спросил бы меня о ней, если бы нашел. Я хотела узнать, зачем Мэри Джейн встречалась с полковником Леджером во вторник.

Я поставила автомобиль перед Эпплвик-холлом, надеясь, что мое шумное появление и бесцеремонность парковки встревожат его обитателей. Громко ударив молотком в дверь, я стала ждать. Замолвленное «важной» персоной слово имеет большой вес. Вероятный будущий лорд-наместник графства, Леджер считался «важным». Я не испытывала никаких угрызений совести, дергая за любые ниточки, которые могли облегчить участь Мэри Джейн. Дворецкий вспомнил меня по предыдущему посещению.

– Я приехала повидать миссис Леджер по срочному делу.

Лучше действовать традиционно и начать с нее.

– Мадам в настоящее время не принимает посетителей. – Он колебался. – Не желаете оставить карточку?

– Нет. Я подожду и повидаюсь либо с миссис Леджер, либо с полковником. Они не поблагодарят вас за то, что вы меня не впустили.

Без дальнейших разговоров он открыл дверь и провел меня в гостиную, где я ждала в прошлый раз. В комнате доминировал семейный портрет. Полковник и миссис Леджер во всей славе взирали на меня с чувством, похожим на презрение. Двое мальчиков, ясноглазые и уверенные в себе, придавали сцене оттенок радости. Старший мальчик хмурил брови и от этого казался удивленным и слегка надменным, как моя кошка, когда она считает, что ее игнорируют.

Долго ждать мне не пришлось. Миссис Леджер плавно вошла в комнату. Осторожно приблизилась ко мне.

– Миссис Шеклтон?

– Миссис Леджер.

– Садитесь, пожалуйста.

В ней была какая-то странная хрупкость, которой я не заметила раньше. Когда я приняла приглашение и села на диван лицом к портрету, глядя на женщину и на ее живописное изображение, от нее повеяло раздражением.

– Вы здесь по срочному делу, как я понимаю?

– Да. Вы уже слышали, что тело Этана Армстронга нашли в каменоломне?

Она мрачно кивнула:

– Нам, разумеется, сообщили. Сержант Шарп позвонил моему мужу. Трагедия.

– Миссис Армстронг увезли для официального опознания тела и для допроса в полиции. Я подумала, что вы захотите об этом узнать, так как она долго у вас работала.

Она ровно смотрела на меня, пытаясь понять, что еще стоит за моими словами.

– В самом деле? – Она удивилась. – Когда вы говорите, что ее увезли для допроса, то хотите сказать, что в отношении миссис Армстронг есть какие-то подозрения?

– Я так считаю, хотя уверена, что это абсолютно необоснованно.

– Подозревать ее нелепо. Но я не понимаю, чем могу помочь. Она попросила вас приехать сюда?

– Нет. Я посчитала себя обязанной это сделать. Потому что она работала у вас, когда была совсем юной, и потому что ее муж тоже был вашим работником.

Миссис Леджер внимательно на меня посмотрела, словно прикидывая, что могла сказать Мэри Джейн.

– Да, она была моей горничной. Но это было давно. Она нуждается в чем-то для себя или для детей? Естественно, если мы можем ей чем-то помочь…

В этот момент открылась дверь. Полковник Леджер изобразил удивление:

– Прошу прощения, дорогая. Я не знал, что ты не одна. – Мгновение он смотрел как бы сквозь меня, словно наша встреча в понедельник состоялась десять лет назад и он не может меня вспомнить. Очень мило. Наконец он произнес: – Миссис Шеклтон.

– Полковник.

Он прошел по комнате и сел рядом с женой. Единым фронтом.

– Я слышал о том, что Армстронга нашли. Неприятное дело. Теперь я жалею, что не послал в каменоломню своих ищеек раньше.

Миссис Леджер протянула пальцы к руке мужа, но не коснулась ее.

– Я полагаю, пусть лучше такими делами занимается полиция, полковник.

Она называла его полковником? Я сдержала улыбку.

А теперь она все же коснулась его руки.

– По-видимому, миссис Армстронг увезли опознать тело и допросить.

Он несколько раз моргнул.

– Зачем? В смысле, сейчас не время ее допрашивать.

Я решила не говорить ему о сумке Этана с инструментами, спрятанной в угольном сарае Армстронгов. Как можно короче я обрисовала подозрения Маркуса.

Полковник вскочил.

– Но это же абсурд! Я поговорю с этим человеком. Вас прислала сюда Мэри Джейн?

– Нет. Я предложила поехать с ней в Отли, в больницу, но она попросила меня забрать детей из школы. Они у Конроев.

– Дорогой, – спокойно проговорила миссис Леджер, – мне кажется, нам следует предоставить полиции заниматься этим по их усмотрению.

Полковник со вздохом вернулся на свое место.

– Ты права, дорогая. Ты, конечно, права. Но я все равно свяжусь с адвокатом.

Его возбуждение проявлялось в том, как он шевелил челюстью, сгибал пальцы.

Миссис Леджер похлопала его по руке. Эта пара, сидевшая бок о бок на диване, составила бы идеальный второй портрет. Постарше, но нисколько не утратившие ни своей самонадеянности, ни уверенности. Обеспечь адвоката. Убеди полицию действовать более разумно.

Он заговорил снова, уже поспокойнее:

– Вы правильно сделали, что приехали сюда, миссис Шеклтон. Я прослежу, чтобы интересы Мэри Джейн… миссис Армстронг были соблюдены.

Но так ли это? Та часть меня, которую воспитали с понятием, что мужчина возьмет ответственность, что мужчина все уладит, хотела отказаться от этого дела, хотела позволить ему позаботиться о Мэри Джейн. Но тоненький голосок в мозгу твердил: «Не доверяй ему».

– Полковник Леджер, могу я спросить вас, что вы с Мэри Джейн обсуждали во время вашей встречи во вторник?

Он разинул рот. Миссис Леджер повернула к нему голову. Ее маленький язычок скользнул по нижней губе. Она знала.

– Во вторник?

Он покачал головой. В два счета он мог приказать выставить меня отсюда.

Если я хотела получить от него информацию, он должен был понять, что я могу устроить ему неприятности.

– Когда вы встретились на железнодорожном вокзале Хорсфорта и поехали в гостиницу «Стейшн». – Он открыл рот, чтобы отрицать, указать мне, что я ошибаюсь, но, прежде чем он произнес хоть слово, я сказала: – Мне только интересно, отдала ли она вам на сохранение свою банковскую книжку?

Он удивился:

– А зачем ей отдавать мне банковскую книжку?

– Потому что деньги там лежат на ее девичью фамилию. Те деньги, что вы дали ей, когда она работала у вашей жены, и которые давали с тех пор.

Последняя часть фразы была догадкой, но она попала в точку.

Полковник и миссис Леджер замерли, но лишь на долю секунды. Он сглотнул. Она откашлялась, словно хотела заговорить, но он ее опередил:

– Миссис Армстронг объяснила происхождение денег?

– Она сказала мне, что, когда ей было пятнадцать лет, вы фотографировали ее в художественных позах.

Он чуть улыбнулся.

– Вполне невинных.

Миссис Леджер отозвалась эхом:

– Совершенно невинных.

Последовало долгое молчание. Они ничего больше не собирались говорить, да и зачем бы им это делать? Я встала, чтобы уйти.

– Что ж, если у вас нет банковской книжки…

Когда я встала, встал и полковник, не совсем уверенный, стоит ли меня провожать.

– Подождите! – Миссис Леджер засмеялась, легко и звонко. Муж улыбнулся ей, дожидаясь, куда она поведет беседу. – Пожалуйста, сядьте, миссис Шеклтон, – сказала она. – Все очень просто. Мэри Джейн была очаровательной малышкой и, без сомнения, знала об этом. Мой муж заядлый фотограф-любитель, и он сделал несколько ее портретов в греческой тунике, абсолютно приличных, которые она, по своей наивности, посчитала необыкновенно смелыми. Я уверена, что, если мы покажем их вам, вы и сами это увидите. Когда ей было двадцать три и она собиралась замуж, я дала ей денег. Это никак не было связано с фотографиями. На одном из наших праздников в честь окончания сбора урожая всем стало ясно, что Боб Конрой влюбился в Мэри Джейн. Потом он поговорил с полковником и попросил ее руки, как будто мы были ее родителями. Меня это тронуло, и, если хотите знать, свой подарок я считала своего рода приданым. Между моей семьей и семьей Конроев не одно поколение существовали связи. Как обнаружилось, ее сердце похитил Этан Армстронг, и это был брак не из тех, что заключаются на небесах. Но если какой-то полицейский инспектор думает, что Мэри Джейн убила своего мужа, и увез ее в полицейский участок Отли для признания, тогда его следует отправить в какое-нибудь захолустье империи.

Вступил полковник:

– Моя дорогая, ты должна быть более сдержанной в своих высказываниях. Может быть, старший инспектор просто хочет дать миссис Армстронг возможность спокойно подумать, вдали от дома и детей.

– А ваше свидание во вторник? – не отставала я.

Он вздохнул:

– Не свидание. Она попросила совета. Она живет в служебном доме и боится, что ее выселят. Я заверил ее, что ничего такого не случится. – Он повернулся к жене: – Только это, моя дорогая.

– Конечно. – Она сжала его ладонь.

– А теперь прошу прощения, я позвоню своему адвокату и направлю его в полицию. Это возмутительно, что миссис Армстронг разлучили с детьми. Армстронга опознал бы и я.

Он вскочил с дивана. У двери он обернулся:

– Полиция знает, что у миссис Армстронг есть собственный депозитный счет?

Если придется, он в мгновение ока бросит ее на произвол судьбы ради спасения своей репутации.

– Нет.

– Хорошо. – Уходя, он мягко прикрыл дверь.

Улыбка миссис Леджер сделалась покровительственной.

– Мэри Джейн была со мной не один год. Я ее полюбила. Надеюсь, все это быстро разрешится. Но на ферме, у мистера и миссис Конрой, за детьми хорошо присмотрят.

Что-то в ее голосе, похоже, подводило черту под прошлым.

– Разумеется, теперь это ваша ферма.

Она едва заметно раздула ноздри.

– Вы же не ждете от меня комментариев по этому поводу, и я удивлена, что Конрой настолько преждевременно говорит о продаже.

Меня опечалило, что то, против чего больше всего возражал Этан, совершилось. Столетняя ферма будет разрушена и превращена в каменоломню, и Этан не будет стоять на пути прогресса.

Однако за всем этим таилось что-то еще. Я это чувствовала, но не могла определить, что же меня цепляет.

Еще через несколько секунд вернулся полковник.

– Мой адвокат немедленно поедет в полицию. Он позаботится об интересах Мэри Джейн.

Миссис Леджер встала и подошла к мужу.

– Спасибо, что рассказали нам об этом, миссис Шеклтон.

Я допустила ошибку. Этим людям нельзя было доверять. Мэри Джейн окажется в их власти. Адвокат позаботится о ее интересах, только если они совпадут с интересами Леджеров.

Я медленно ехала обратно через деревню, собираясь вернуться домой. Однако меня тянуло к коттеджу Мэри Джейн. Если она не отдала свою банковскую книжку на сохранение полковнику Леджеру, тогда где она? И кто подбросил инструменты Этана туда, где их могли найти и использовать против Мэри Джейн?

Едва заметный дымок все еще поднимался из трубы, безнадежный сигнал, без пользы стремившийся к облакам.

Я вытащила ключ через щель для писем и отперла дверь. Я немедленно поняла, что дом не покинут. Здесь кто-то был. Я чувствовала чье-то присутствие, как затаенное дыхание. На лестнице послышались шаги.

– Миссис Шеклтон?

– Мистер Сайкс! Что вы здесь делаете?

– То же, что и вы, полагаю. Интересуюсь, кто подложил инструменты в угольный сарай, интересуюсь, не упустила ли чего полиция.

– И упустила?

– Нет. Я ничего такого не нашел.

– Я не знаю, куда Мэри Джейн положила свою банковскую книжку. Я думала, она отдала ее полковнику, но если и так, он ничего не говорит.

– Вы ездили к нему?

– Они встревожены, но относятся к этому несерьезно. Миссис Леджер утверждает, что пикантные фотографии были просто художественными снимками в греческой тунике. Вероятно, у них есть отпечатанные снимки и негативы в доказательство этого, а все остальное таинственным образом исчезнет.

– Тем не менее они на ее стороне.

– Они на своей стороне, мистер Сайкс. Они в одну секунду пожертвуют моей сестрой.

– У вашего старшего инспектора нет ничего конкретного против Мэри Джейн, кроме спрятанных инструментов. Любой мог подкинуть их туда.

Сайкс уже формировал дело для защиты. Он потер подбородок.

– Вот уж посудачат сегодня в местной пивной.

Мистер Сайкс придает огромное значение сплетням в пабе, потому что это дает ему преимущество передо мной, которой недоступен такой способ сбора информации.

– Если хотите. Но будьте осторожны. Мы не знаем, скольких полицейских в штатском посетит та же идея.

Он спустился вниз.

– Я не забыл, что завтра в девять утра у меня встреча в страховой компании. Не больше пары пинт и часового подслушивания, а затем я поеду домой.

Я написала записку для Мэри Джейн и положила на середину стола, чтобы она заметила ее сразу же, как только сержант Шарп привезет ее домой; если он привезет ее домой.

– Уходите лучше первым, мистер Сайкс. Я нанесу визит соболезнования викарию.

Между смертью Этана Армстронга и смертью мисс Тримбл была связь, и я собиралась ее обнаружить.

 

Глава 7

Морщинистый мужчина с толстым животом поздоровался со мной голосом образованного человека. Я поняла, что викарий учился в Оксфорде, и вспомнила, как его сестра сказала, что он предпочел бы служить Богу в Брайтоне, а не в йоркширском захолустье. Он производил впечатление человека, которого замучили выражением соболезнований, и существовала возможность, что я встречу отпор. Возможно, сейчас для него не время встречаться с женщиной, которая стала свидетельницей последних мгновений жизни его сестры.

С привычной ловкостью я представилась, выложив полные сведения, включая свой статус и профессию, папину работу и мамин титул. Это сработало.

Он устало взял со стола в прихожей книгу.

– Проходите в кабинет, миссис Шеклтон. Итак, я должен благодарить вас за то, что вы нашли мою сестру.

Я произнесла несколько подобающих слов. Он открыл книгу.

– Для соболезнований, – сказал он, поворачивая ее ко мне. – Люди были очень добры. Она и не подозревала, насколько ее любили.

Я взглянула на страницы, заполненные подписями, молитвами и цветисто изложенными чувствами. Подразумевалось, что и я оставлю здесь несколько фраз.

– Мне очень жаль, но я не знала мисс Тримбл, познакомившись с ней лишь в то утро. Если вы дадите мне минутку…

Даже имея минутку, я не могла придумать, что бы такое написать.

– Бедная Аврора, в тот день она была в приподнятом настроении, – хмуро проговорил викарий. – Господь подарил ей радость в последние дни ее земного существования.

– У нее был повод радоваться?

Он отодвинул проповедь, над которой трудился.

– Она провела счастливую неделю в Клитероу с нашей двоюродной сестрой, которая там замужем за церковным служителем. И разумеется, ей нравились церковные окна, понимаете, с частым переплетом, с восхитительными витражами.

– В Клитероу?

– Нет. Здесь. Бедная Аврора.

Довольно долго, записывая какие-то утешительные слова в книгу соболезнований, я пыталась сообразить, как сформулировать вопрос: есть ли кто-нибудь, желавший смерти вашей сестре? Вместо этого я сказала:

– У вас очаровательная церковь. – И затем вспомнила, что одно окно было простым. – Вы планируете сделать новый витраж?

– Да. Вот почему она была так счастлива. Фермер Конрой разговаривал об этом с моей сестрой в воскресенье. Он заплатит за него в память о своих родителях и брате.

Боб Конрой. Значит, он собирался пожертвовать часть вырученных от продажи фермы денег. После моего ухода он оставался в церковном дворе, у могилы брата, разговаривая с мертвым, в расстроенных чувствах. Сохраняя совершенно невозмутимое, как у игрока в покер, лицо, я гадала, не помог ли Боб Конрой Авроре Тримбл отправиться в мир иной, чтобы она не могла дать показания против Мэри Джейн?

Мистер Тримбл говорил, о чем-то меня спрашивая.

– Простите. О чем вы спросили?

– Аврора сказала что-нибудь перед смертью?

О боже. У Джеральда и его приятеля-врача была любимая игра. Один из них называл человека, живущего или умершего. Другой должен был процитировать или придумать знаменитые последние слова. Сейчас меня так и подмывало придумать что-нибудь грандиозное. Но я совершенно не умела играть в эту игру.

– Она произнесла только два слова, мистер Тримбл. Первое из них было «горькое».

– Непонятно. Моя сестра еще что-то сказала?

Час от часу не легче. Он решит, что я глухая или выдумщица.

– Она сказала «диванчик».

– Диванчик?

Он озадаченно покачал головой. Я ждала, не вспомнит ли он, что у сестры был любимый предмет мебели, но напрасно.

Когда я вернулась к коттеджу, в окне горел свет. Мэри Джейн была дома. Я постучала в запертую дверь.

– Кто там?

– Это я.

Она повернула ключ в замке и впустила меня. Выглядела сестра измученной и обессилевшей.

– Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Ужасно было?

– Да. – Она села в кресло у камина, где, видимо, сидела до моего прихода, и уставилась на огонь. – Это так бесповоротно. Это больше не он, Кейт. Этана нет. Люди говорят: вот, мол, от человека осталась одна оболочка. Я никогда не понимала, что это значит. Лучше бы я не видела его таким.

– Ты ела?

– Я не голодна. И посмотри, сколько всего. – Она махнула рукой в сторону стола. Там стояли кастрюля с рагу, кекс, пирог. – Люди оставили на крыльце. Для детей, вероятно. Меня они не любят.

– Это неправда. Тебе очень сочувствуют в деревне.

О поездке к Леджерам и о звонке полковника своему адвокату мне говорить не хотелось.

– Я могу еще что-то для тебя сделать?

Оказалось, что ничего.

Я проигнорировала ее отпор и взяла лежавшую у очага грелку. Это был серебряный башмак, дожидавшийся, когда его наполнят кипящей водой. Я поставила его на стол, взяла чайник и стала лить воду.

– Положу его в твою постель. У тебя совершенно измученный вид.

Мэри Джейн не возражала. Наверху я заглянула под матрас в поисках пропавшей банковской книжки. Там ее не было.

Мы сидели у камина. Сестра смотрела на огонь.

– Что ты сказала детям?

– Я сообщила им, как могла, просто. Остин, ну, он не понял.

– Да. Я так и думала, что он не поймет. Ты, наверное, считаешь меня трусихой из-за того, что я не захотела сама им сказать.

– Конечно, не считаю.

Она помешала в камине, чтобы огонь разгорелся поярче.

– Просто, когда умер наш отец, мама тут же нам все рассказала, во всех подробностях. Его привезли домой, в ту комнату на первом этаже, и мы все должны были сидеть там, а он лежал на столе. Мы все должны были поцеловать его. Это было ужасно. Затем похороны, а я была слишком маленькой, и у меня болели ноги, но никто не обратил внимания. Я просто должна была держаться. Я всегда говорила, что если когда-нибудь моим детям… Я хотела их защитить. Но не получается. Теперь я вижу. Это невозможно. Мама сделала так, как считала лучше.

– Хочешь, я останусь с тобой?

– Нет. Инспектор, старший инспектор, не важно, сказал, что до результатов вскрытия и пока не соберут больше сведений, ничего не произойдет, что уж он там под этим подразумевал. Мне просто придется через это пройти. Мне лучше одной. Миссис Конрой позаботится о детях. Я хочу немного побыть здесь, чуть подольше. Этан любил этот дом, а я не могла дождаться, когда мы отсюда уедем. Ну, иногда я не могла дождаться, когда мы уедем, а бывало… мне он тоже нравился, поначалу. Завтра ко мне начнут приходить люди. Мне придется с этим смириться. Лучше я побуду одна.

– Хорошо. Ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь. Попроси сержанта Шарпа позвонить мне.

Она кивнула.

В дверь постучали.

– Я этого не вынесу, Кейт. Скажи, что я легла. Скажи, что ты сейчас уезжаешь. Что угодно.

Поспешно бросившись к лестнице, она уронила шаль.

– Еще раз здравствуйте.

Это был Боб Конрой.

– Мэри Джейн легла…

Но она уже стояла рядом со мной, тянулась к нему, причитая:

– Боб, о Боб.

Он шагнул в дом и обнял ее.

Я ушла.

На остановке трамвая на шоссе я остановилась и забрала Сайкса.

– Что-то не так? – спросил он.

– Не знаю.

Единственным человеком, утверждавшим, что видел Мэри Джейн поблизости от каменоломни в критическое время, была мисс Тримбл. Мисс Тримбл умерла. Человеком, который находился рядом с домом священника во время ее смерти, был Боб Конрой. Но врач констатировал смерть от сердечного приступа. А врачи никогда не ошибаются. Нужно выбросить из головы мысли о яде.