Глава 1

В десять часов утра в пятницу, поставив свой «Джоуитт» на Кортъярд-стрит, всего в нескольких шагах от полицейского участка Отли, я вошла в здание. С собой я прихватила сандвичи для Мэри Джейн и термос. Возможно, она не это имела в виду, когда возникла у меня на пороге, прося о помощи.

Дежурный сержант меня ждал. Он выскочил из-за стойки и повел меня наверх.

Через несколько минут навстречу мне встал, здороваясь, Маркус, уже расположившийся во временном кабинете. Стены здесь были выкрашены казенной зеленой краской, на полу – потертый линолеум, в воздухе – сильный запах старого пепла из металлической корзины для мусора. Мне немедленно вспомнились все прежде слышанные истории и рассказы о тюремном заключении. Я почувствовала себя совершенно ни на что не способной. Напустив на себя веселый вид, Маркус спросил, как я доехала; так можно спросить незнакомого человека. Разговор казался официальным, даже тревожным. С его точки зрения я понимала, почему Мэри Джейн может казаться виновной. Не признавайся в этом даже себе, Кейт. Веди себя так, будто она невиновна, и она будет невиновна.

– Спасибо, что приехала, Кейт. Я понимаю, что это, должно быть, трудно.

– Что происходит, Маркус?

– Леджеры назначили адвоката, мистера Нельсона, защищать Мэри Джейн. Он будет здесь в одиннадцать, и я допрошу ее в его присутствии.

– Зачитав ей ее права, ты имеешь в виду?

Он проигнорировал мой вопрос.

– Ты можешь кое-что для меня сделать, и для нее тоже. Не хочу прибегать к помощи жены еще одного полицейского.

– Где Мэри Джейн? Как давно она здесь?

Он замялся.

– Мы привезли ее в восемь. Она в комнате для допросов. Никто не применяет к ней допрос третьей степени, Кейт. Поверь мне, с ней будут обращаться в высшей степени вежливо и справедливо. Сегодня утром мне звонил полковник Леджер. – Лицо Маркуса перекосилось. – Между нами говоря, она может быть уверена, что ее интересы хорошо защищаются.

– Если она здесь с восьми утра, это значит, что вы выдерживаете ее в надежде, что она даст слабину.

– Нет, Кейт, в самом деле, ты должна бы лучше меня знать.

– Да? Ну, продолжай, чего же ты от меня хочешь?

Он слегка порозовел то ли от смущения, то ли от раздражения, сказать не могу.

– Я бы хотел, чтобы ты находилась с ней и наблюдала за ее реакцией, когда для допроса приведут двух других людей.

– Ты хочешь, чтобы я на нее донесла?

– Ты попросила увидеться с ней, и я ищу способ это сделать. Если ты согласна, я отведу тебя в комнату, окно которой выходит на главный вход. Из окна ты увидишь всех, кто приходит и уходит.

– Маркус, не играй со мной в игры. Ты думаешь, что она убила мужа и что у нее был сообщник, который тащил тело по каменоломне, потому что она не настолько сильная. Кто-то, кто хотел избавиться от Этана.

Он не смотрел мне в глаза.

– Давай посмотрим, что получится, а?

– А если я не соглашусь?

– Я вызову жену дежурного сержанта.

– И я не увижу Мэри Джейн.

– Прости, Кейт. Я делаю все, что в моих силах, и стараюсь быть честным. Я действительно и искренне надеюсь исключить ее из расследования.

– Она с успехом через все пройдет, потому что невиновна.

– Мне бы хотелось, чтобы ты понаблюдала за ее реакцией. Слушай, что она скажет, когда увидит их.

– Кто эти люди?

– Их будет двое, их приведут одного за другим.

Я ровно на него посмотрела. Он подозревал Мэри Джейн. Он сомневался, что она обладала достаточной силой, чтобы протащить тело Этана по каменоломне без чьей-либо помощи. По тому, как в понедельник она втащила мои чемоданы по лестнице, я могла бы разубедить его.

– Если это твои условия моей встречи с Мэри Джейн, я сделаю это.

Он обошел вокруг стола и встал рядом со мной, взял, наклонившись, меня за руку.

– Кейт, я бы поверил тебе до конца времен.

Тогда ты дурак, подумала я. Но, разумеется, он лгал.

– Она на первом этаже. Я отведу тебя к ней. Можешь оставить сумку здесь.

– Я принесла ей сандвичи и термос.

– Я распоряжусь, чтобы попозже она их получила.

– Могу я хотя бы взять сигареты?

Он кивнул.

Вот, значит, как это – нарушать закон. Я положила в карман сигареты и спички и, украдкой, блокнот и карандаш.

Она сидела на скамейке у окна в маленькой комнате, которую, судя по всему, отгородили от большего помещения. Снова казенный зеленый – оливковые стены, двери и оконные рамы цвета хаки. Центр комнаты занимал, вместе с тремя гнутыми стульями, небольшой дубовый стол – весь в кругах от чайных чашек и следах от сигарет, которые клали на его край. На столе стояли жестяная пепельница, стакан с водой и кувшин.

Я достала сигареты и коробок спичек.

Мэри Джейн зажгла сигарету и затянулась.

– Я могу это оставить?

– Да.

– Они думают, что это сделала я.

– Правда выяснится. Я в этом уверена.

Мэри Джейн печально усмехнулась.

– Не уверена, совсем не уверена. Правда имеет обыкновение прятаться под камнями. – Повернувшись к окну, она посмотрела на улицу. – До этого я сидела в комнате без окна. Это было ужасно.

– Старший инспектор Чарлз справедливый человек. Он будет действовать беспристрастно, поверь мне.

И если я не ошибаюсь, даже сейчас он подслушивает через эту тонкую перегородку.

– Да что ты говоришь! Они пришли ко мне сегодня утром, когда еще не было восьми. Я и понятия не имела, что происходит, мне только сказали, что должен приехать адвокат. Не могу в это поверить. Словно спишь и видишь какой-то жуткий кошмар. Они думают, что это сделала я всего лишь из-за какого-то проклятого страхового полиса, который даже был не моей идеей. С этим предложением пришел домой Этан. Мне оно не понравилось. Пусть спросят страховщика. Он им скажет, чья это была идея.

Я не знала, что ответить. Если я скажу, что адвокат добьется, чтобы все подобные вещи проверили, это прозвучит так, будто ей предъявят обвинение. Прервав молчание, вместо которого должны были звучать мои ободряющие слова, она сказала:

– Я не понимаю, как инструменты оказались в угольном сарае. Кейт, спроси об этом Гарриет. Она подобрала кепку Этана. Не взяла ли она и инструменты? Она могла подумать, что у нее будут неприятности.

– Ты хочешь, чтобы я поехала повидать детей?

– Да. Я сказала, что в воскресенье они смогут навестить бабушку, но теперь не знаю, выпустят ли меня до этого отсюда.

– Хочешь, я их заберу?

– А ты можешь?

– Да. Они будут рады. Я знаю, что Остин не хотел ехать на ферму.

– Бедный Остин. – Она вздохнула. – Как это неприятно. Иногда думаешь, что жизнь могла бы повернуться по-другому. А потом обнаруживаешь, что слишком поздно.

Заткнись, Мэри Джейн. У стен есть уши. Но я не могла этого сказать, поэтому перебила ее:

– Миссис Конрой подарила детям по паре носков.

Но она уже меня не слушала. Ее внимание привлекло что-то внизу.

Я посмотрела в окно.

Тернбулл, бригадир рабочих каменоломни, с важным видом шествовал между двумя полицейскими. Он шел, выпятив грудь и вызывающе выставив подбородок.

Мэри Джейн уставилась на него.

– Они ведут Тернбулла! Он никогда не любил Этана. Может, они не думают, что это я. Они хотят, чтобы Тернбулл запутался и выдал себя. Он на него злился. Ты бы видела его бедную жену, и вот что я тебе скажу, она больше не пытается это скрывать. Ей уже наплевать, что все видят ее синяки. Если он убил Этана… Вот что я скажу тебе, Кейт, однажды я сказала его жене, я сказала ей, что ему не стоит жить. Если бы это был мой муж, я бы пырнула его ножом. Если бы это был мой муж, он бы уже был покойником.

Заткнись, Мэри Джейн. Не говори здесь подобных вещей.

Она снова затянулась сигаретой.

– Я хочу вернуться домой. Если бы я знала, что меня снова сюда потащат, оставила бы детей у себя. Только я подумала, что пусть уж лучше они не видят меня плачущей. Когда меня отпустят? Этот чертов хлыщ адвокат, которого мы ждем, наверное, играет в гольф. Кто он, кстати?

Если бы Маркус не подслушивал, я бы призналась ей, что ездила к Леджерам и что полковник Леджер вызвал своего адвоката.

Столбик пепла на конце ее сигареты увеличился. Я взяла со стола помятую пепельницу. Слишком поздно, пепел с сигареты упал, когда она снова уставилась в окно.

– Эй! Смотри-ка. Они и Рэймонда Тернбулла ведут. Ну, не могут же они подозревать Рэймонда. Ты думаешь, он даст показания против своего отца?

– Мэри Джейн, они, вероятно, собирают информацию.

Но я позволила себе надеяться. Рэймонда сопровождал только один констебль.

Мэри Джейн загасила сигарету.

– Рэймонд завтра женится. Мы с Этаном должны были пойти на свадьбу. Он обожает Этана. Если он что-то знает, то скажет. – Ее голос упал почти до шепота. – Он получит наш дом. Это жилье всегда переходит к каменщику.

По другую сторону перегородки раздался приглушенный звук. Маркус сказал, что хотел услышать реакцию Мэри Джейн на появление двух человек. Что ж, теперь он ее услышал. Без сомнения, через минуту меня отзовут. Я напряженно вслушивалась, не раздастся ли какой-нибудь звук за перегородкой или в коридоре, но все было тихо.

Мэри Джейн не могла успокоиться. Она села. Встала. Прошлась по комнате. Вернулась к окну.

– Ой, смотри! – Радость преобразила лицо Мэри Джейн. – Он пришел сказать им, что это не я. Я знала, что он за меня заступится.

Я посмотрела вниз. К двери на улице приближался, целеустремленно шагая, мужчина, без сопровождения. Это был Боб Конрой.

Сколько это будет продолжаться? Неужели нам придется наблюдать, как все мужское население Грейт-Эпплвика пересекает порог полицейского участка Отли?

Сестра забарабанила по стеклу, пытаясь привлечь внимание Боба.

От удовольствия ее лицо помолодело.

При виде этого мужчины Мэри Джейн забыла об осторожности, ее щеки разрумянились. Он ее не услышал, но она улыбнулась.

– Друг познается в беде.

Это выразилось в очертании ее скул, изгибе бровей, линии рта.

И я поняла. И словно получила удар в живот.

Я достала блокнот и быстро написала: «Тебе немедленно надо в туалет!»

Сестра посмотрела на страницу и собралась уже повторить мою фразу в виде вопроса, когда я покачала головой. Открыв рот, она посмотрела на тонкую перегородку и на дверь. До нее дошло.

– Мне нужно в туалет, Кейт. Я больше не могу терпеть.

– Я кого-нибудь приведу.

Я потянула дверь. Она оказалась заперта. Я покрутила дверную ручку и глазами велела Мэри Джейн играть свою роль.

– Ну… понимаешь… Кейт, сделай что-нибудь, а то я попаду в очень неприятное положение.

Я громко постучала в дверь. Когда констебль ее отпер, я тем же голосом, каким обычно сообщала о неразорвавшейся бомбе, спросила:

– Где здесь ближайшая дамская комната?

По его лицу я поняла, что он не знает. Никто прежде не задавал ему такого вопроса.

– Я могу узнать, – задумчиво проговорил он.

– Это срочное женское дело, – прошептала я, чтобы не смущать означенную женщину. – Я поручусь за возвращение миссис Армстронг.

С этими словами я схватила Мэри Джейн за руку, и мы помчались по коридору и вниз по лестнице.

– Куда мы бежим? Мы убегаем?

– Мы не убегаем. Мы ищем туалет.

Мы миновали коридор, спустились на один лестничный пролет.

Это был мужской туалет, и в нем воняло, но его преимущество заключалось в том, что он был свободен. Я привалилась изнутри к двери.

– Что такое? – спросила Мэри Джейн. – Это как-то связано с Бобом Конроем?

– Нет. – Хотя я знаю: ты, вероятно, считаешь, что сделала неправильный выбор и жалеешь, что не вышла за него. – Мэри Джейн, дело не в нем. А в выражении твоего лица, когда ты его увидела. Ты внезапно помолодела, и я подумала: где я видела это лицо раньше?

Помещение освещалось плохо, однако поразительное сходство не исчезло.

– О чем ты говоришь?

– Ты сказала мне, что не покидаешь Грейт-Эпплвик из-за двоих детей. Это меня озадачило, потому что ты имела в виду не Гарриет и Остина. Ты позволила мне думать, что подразумеваешь двух малышей на кладбище за часовней. Но это была неправда. Тебя здесь держали двое других детей. Мальчики, мальчики Леджеров.

Она судорожно вздохнула:

– Как… что навело тебя?..

– Портрет, который висит в гостиной у Леджеров. Сходство – там. Такое очевидное. Поэтому Леджеры и хотели убрать тебя оттуда, а вдруг кто-нибудь догадается, возможно, даже сами мальчики. Детям часто приходит в голову, что на самом деле они не принадлежат к той семье, в которой родились. Сыновья Леджеров – твои дети, да?

– Я поклялась никогда… Ты строишь догадки.

– Мэри Джейн, на кону, возможно, стоит твоя жизнь. Я на твоей стороне, быть может, единственный человек, кто по-настоящему на твоей стороне.

– Боб…

По коридору приближались шаги. Я приложила к губам палец. Шаги удалились. Когда человек прошел, я проговорила:

– Скажи, что я права.

– Я… я… О Кейт, я не могу.

– Доверься мне. Я твоя сестра, та, которую ты не хотела терять. Что ж, ты получила меня назад. Теперь признайся.

– Миссис Леджер не могла иметь детей. Она… Мы поехали вместе отдыхать, втроем. Хозяйку вызвали, потому что у нее заболела мать. Мы остались вдвоем с полковником, и как-то так получилось… Он влюбился в меня, Кейт, правда. Миссис Леджер проявила понимание, оставила ребенка, и никто не узнал.

– И это происходило дважды?

Я постаралась, чтобы в моем голосе не прозвучало недоверие к чудовищной наивности Мэри Джейн. Полковник хотел наследника и еще одного ребенка на всякий случай, и когда это не удалось ему с его богатой, владеющей землями женой, они вдвоем придумали способ разрешить ситуацию более тонким и эффективным способом. Вероятно, они были разочарованы, когда Мэри Джейн не взяла деньги и не уехала из этих мест. Рассказ миссис Леджер о том, что Мэри Джейн хотела выйти за Боба Конроя и остаться на ферме, был ложью. Скорее каменщик Этан мог куда-нибудь переехать. Этан, каменщик, от которого были одни неприятности, всегда был предпочтительным выбором для того, кто хотел сбыть с рук служанку, способную доставить неприятности. Но возможно, каменщик Этан узнал правду.

– Этан знал о детях Леджера? – спросила я.

– Нет. Никто не знал, кроме врача и медсестры, а им хорошо заплатили за молчание. У медсестры дом в Илкли, пожизненно освобожденный от арендной платы.

– Ты уверена?

– Да.

– Как думаешь, мисс Тримбл могла догадаться?

Потому что в этом случае, подумала я, это могло стоить ей жизни.

В коридоре перекликались голоса, сообщая, что исчезла женщина. Маркус приказал кому-то выйти поискать на улице.

Я снова прошептала:

– Могла мисс Тримбл догадаться? Думай!

– Однажды в воскресенье Леджеры с мальчиками пришли в церковь, и младший расплакался. Я вскочила и направилась к нему. Я не хотела, это вышло само собой. Этана со мной не было. Я уже шла по проходу, спеша к их ряду, и мисс Тримбл бросила на меня такой взгляд, но тут как раз Боб подоспел, взял меня за руку и вывел на улицу, и я притворилась, что мне дурно.

Я кивнула.

– Ты лучше воспользуйся одной из этих вонючих кабинок, Мэри Джейн. Вполне вероятно, что ты не скоро еще сможешь попасть в туалет. Я подержу дверь.

Минуту спустя мы вышли в коридор. Следовавший за нами констебль прикрыл свое смущение негодованием:

– Вам не следовало убегать так далеко впереди меня. Я шел шагом. Я и подумать не мог, что вы пойдете в мужской туалет. Вас ищут.

– Простите. Дело не требовало отлагательств. Дамской уборной мы не нашли.

Мы в молчании прошествовали за констеблем. Он открыл дверь комнаты для допросов, впустил Мэри Джейн и преградил мне путь.

Сестра храбро улыбнулась и подняла руку.

На лестнице послышались знакомые шаги Маркуса. Я никогда не видела его запыхавшимся.

– Ты меня напугала.

– Прости.

В его выкрашенном в тошнотворный цвет кабинете я доложила то, что он и так прекрасно знал, подслушивая из-за стены.

– Она не удивилась, увидев мистера Тернбулла, бригадира рабочих каменоломни. Он грубый человек, не любивший Этана. Она думает, что вы можете и его подозревать. Рэймонд Тернбулл… она говорит, что ее коттедж перейдет к нему – это служебное жилье, а он в субботу женится и нуждается в жилье, – но что Рэймонд никогда не причинил бы Этану вреда.

– Спасибо, Кейт.

– И Боб Конрой…

– Мы его не ожидаем.

– Мэри Джейн считает, что он все еще в нее влюблен. Он хотел на ней жениться – до того как его оттеснил Этан.

– Не думаю, что он нас интересует. У него алиби на день субботы.

– Очень удобно.

– Неопровержимое алиби, подкрепляемое двумя безупречными людьми.

– Один из этих безупречных людей, случайно, не полковник Леджер?

– Ты же не ждешь, что я подтвержу это или опровергну.

– Конрой продал полковнику ферму.

– Это не имеет отношения к данному делу.

– Что-то происходит, Маркус, и заставляет меня думать, что этот адвокат, адвокат Леджеров, не собирается отстаивать интересы Мэри Джейн.

– Почему ты так думаешь?

Я ему не сказала. Если раскапывать грязь, то и мне придется принять участие в этих раскопках.

– Маркус, я сделала то, о чем ты просил. Я наблюдала за Мэри Джейн, рассказала тебе о ее реакции. Позволь мне в ответ кое о чем тебя спросить. – Я подошла к нему так близко, словно собиралась обнять, глядя ему в глаза, почти касаясь его телом. – Тебе не нужно говорить да или нет, но если я права, просто дай мне знать каким-то другим способом, кивком…

– Или подмигнув, – полушутя сказал он, почесывая шею под тугим воротничком, не зная, о чем я хочу спросить.

– Или подмигнув. Кто-то доносил о политической деятельности Этана, о собраниях, которые он посещал, о людях, с которыми встречался. Кто-то сообщил, как прошло голосование по забастовке, к которой он призывал. Предполагали, что информация поступала от члена профсоюза рабочих каменоломен, но я думаю, что она поступала от Боба Конроя. Боб и Этан ходили на одни и те же политические собрания. Этан в свободное время помогал на ферме. Он доверял секреты Бобу. А Боб его предал. Я права?

У Маркуса вдруг зачесался сбоку нос. Потом он наклонил голову.

– Ты же не ждешь, что я подтвержу или опровергну это.

Он это подтвердил.

Мы стояли, почти касаясь друг друга. Мгновение мне казалось, что он отступит назад или обнимет меня, но он не сделал ни того, ни другого. Я проявила твердость и ждала.

– Вот что я скажу тебе, Кейт, Конрой в смятении из-за смерти Армстронга. В полном смятении.

– Я так и слышу звон тридцати сребреников, как он бросает их в канаву.

– Он действовал из лучших побуждений, чтобы спасти Этана от него самого и от эксплуатации людьми, которым в душе наплевать на благо нашей страны.

Я повернулась, чтобы уйти, и Маркус схватил меня за руку.

– Меня поселили в «Красном льве», но если ты хочешь, чтобы сегодня вечером я приехал к тебе…

– Лучше не приезжай ко мне, Маркус. Но спасибо, что сказал, где тебя найти. – На этом мне следовало уйти, но я должна была договорить. – Мисс Тримбл отравили потому, что она что-то знала. Боб Конрой был в деревне в середине того дня, предположительно отправлял письма товарищам. Он находился в церковном дворе, когда я выходила из дома священника. В воскресенье он разговаривал с мисс Тримбл и собирался сделать пожертвование церкви.

– Смерть мисс Тримбл не сопровождалась подозрительными обстоятельствами.

– Сельские врачи никогда не хотят подозрительных обстоятельств. Сколько необъяснимых смертей сходит с рук, потому что так легче для всех заинтересованных сторон?

– Какая у Конроя возможная причина убить ее? Мне в голову приходит только одно, а именно ее заявление, что она видела у каменоломни человека, соответствующего по описанию миссис Армстронг. Это не совсем в пользу твоего дела.

Маркус настоял на том, чтобы проводить меня до машины.

– Спасибо, что приехала, Кейт. Я знаю, это, должно быть, трудно для тебя.

Он ожидал, что я попрошу остаться до окончания допроса Мэри Джейн, и уже придумывал, как бы повежливее мне отказать. Но я не попросила. Я хотела застать Сайкса, прежде чем он отправится в Грейт-Эпплвик с запасом чулок для фабричных девушек.

Когда я покидала полицейский участок, учтивый господин в сером мохеровом костюме и котелке вошел во двор, в нескольких шагах за ним торопился подчиненный с чемоданчиком.

Мы посмотрели друг на друга, и я догадалась, кто это. Адвокат, нанятый Леджерами, не станет носить потертый твидовый костюм. Адвокат, нанятый Леджерами, покупает шелковые рубашки лучшего качества, а костюмы – на Сэвил-роу.

Я выпрямилась во весь рост и порадовалась, что и сама в шелках – кофейно-кремовый костюм оказался в итоге правильным выбором. Кто из нас заговорит первым?

Заговорила я, потому что мне нечего было терять, а ему – нечего выгадывать. Гонорар ему уплатит Леджер, и для него это просто еще одно дело.

– Простите?

– Да?

– Я думаю, что вы мистер Нельсон, назначенный полковником Леджером. Я миссис Шеклтон, друг миссис Армстронг.

Он изобразил удивление, хотя, думаю, прекрасно знал, кто я такая. Полковник тщательно его подготовил.

– Если я могу вам чем-то помочь, мистер Нельсон…

Он приподнял шляпу.

– Неприятное дело, – проговорил он, как если бы заметил, что дождливый день портит игру. – Но не волнуйтесь, моя дорогая леди. Я очень быстро вызволю отсюда миссис Армстронг.

Глупо, но при этой неожиданной поддержке я приободрилась.

– Рада это слышать, потому что она хочет вернуться домой, к детям.

Он понизил голос, хотя никто его не услышал бы, кроме помощника с чемоданчиком:

– Разумеется, вы знаете, что такое полиция, особенно Скотленд-Ярд. Вероятно, мне придется немного поторговаться. Освободить ее, передав уважаемому человеку.

– Ну, если я могу…

– И, разумеется, нет более уважаемого человека, чем полковник Леджер. Он выразил готовность взять ее под свою опеку, пока мы не проясним это… недоразумение. Насколько мне известно, дети пока находятся под хорошим присмотром.

Он поднял шляпу.

– Моя карточка, мадам. Прошу не стесняться, если что, вы понимаете.

Он ушел.

Помощник достал карточку и сунул ее мне.

Полковник и миссис Леджер не хотят рисковать. Мэри Джейн останется у них в заточении, пока они не убедятся, что она будет молчать.

 

Глава 2

Сайкс ждал у ворот фабрики, держа наготове блокнот. В чемоданчике у него лежали тридцать семь пар чулок, каждая завернута в папиросную бумагу. Имелся у него и список имен, и полный карман мелочи, чтобы рассчитаться до пенса. Отношение к происходящему у Сайкса было двойственное. Полезное прикрытие и приятный способ получить немного дополнительных наличных, но, собираясь с духом, чтобы встретить поток женщин, он чувствовал себя униженным. Ему ужасно хотелось стоять в форме на посту.

Двери фабрики отворились, выплескивая поток рабочей силы. Сайкс гадал, все ли они останутся здесь. Грейт-Эпплвик составлял не больше мили в длину и мили в ширину. Некоторые из них наверняка бросятся к трамвайной остановке.

– А вот и он! – Это была рыжая красотка, которая приглашала его в кино. – Передумали? – спросила она. – Ведете меня сегодня погулять?

– Прости, милая. У меня другая встреча.

– Обидно.

Он засмеялся.

– Желаю поймать завтра на свадьбе букет, пусть какой-нибудь парень заметит твои чулки и станет приглашать тебя до конца твоих дней.

– Может, я так и поступлю.

Значит, завтрашняя свадьба не отменена. Миссис Шеклтон была права. Жениха по крайней мере не арестовали. Она просила его разузнать все возможное о Бобе Конрое, но Сайкс не понимал, как это сделать. Зайти на ферму ради продажи чулок можно только один раз.

С отвисшими от мелочи карманами он направился в «Руно», чтобы обдумать стратегию над пинтой горького. Единственными посетителями в пабе были двое стариков, сидевших в пивной, на столе перед ними были разложены костяшки домино.

Один щеголял длинной бородой, видимо, сэкономив на ней за многие годы массу времени. Крыть ему было нечем, он лишь без конца кивал, словно в припадке. У другого были тонкие усы, повязка на глазу и щетина, как у пирата.

Сайкс ненавидел домино, эту стариковскую игру. Для нее будет достаточно времени, если и когда он впадет в старческий маразм. Но когда Пиратская Щетина пригласил его присоединиться к игре по полпенни, он не отказался, желая скоротать час и втереться в доверие.

Здесь все состояли в родстве друг с другом. Пиратская Щетина, выбравший для начала дубль шесть, был отцом Тернбулла, бригадира рабочих каменоломни, дедом молодого Рэймонда, той пары, что откопала тело Этана. Это позволило Пиратской Щетине получить лишнюю пинту или две, и он до сих пор купался в лучах этой славы. Сайкс угостил бородача и Пиратскую Щетину, а когда они спросили, чем он занимается, Сайкс честно сказал, что ведет торговлю. Его подняли бы на смех, упомяни он дамские чулки.

Сайкс свернул разговор на каменоломню.

– Думаете, это был несчастный случай? – спросил он. – Оползень, камнепад?

Пиратская Щетина невесело хмыкнул с радостью человека, который пока что жив.

– Бывает. Кто же может сказать?

– Значит, никакого преступления, как говорят некоторые? – не отставал Сайкс.

– Для преступления должен быть преступник, а я ни на кого не указываю.

Старый игрок в домино вдруг проглотил маринованное яйцо, которое приберегал до времени, отправив его в рот целиком. Сайкс уставился на горло старика – не раздуется ли оно, как у кобры.

Противник Сайкса положил пять-два, Сайкс ответил два-три. Это могло тянуться бесконечно. Глянув в дверь пивной и заметив мужчину, которого описала миссис Шеклтон, он спланировал путь к отступлению. Это Боб Конрой, сказал себе Сайкс, глядя на худого мужчину с обветренным лицом, высокими скулами и глубоко посаженными глазами. Миссис Шеклтон хорошо его описала. Конрой был уже пьян.

Сайкс выждал еще немного. И сбежал от стариков не раньше, чем в дверном проеме маленькой комнатки, заполнив его собой, появился громадный тип. Это был мужчина в красном шейном платке, вельветовых брюках и пиджаке, который когда-то был твидовым, – все насквозь пропиталось каменной пылью.

– Давай сюда, сынок, – сказал старик.

Сайкс уступил место Джосайе Тернбуллу, как он понял, бригадиру рабочих каменоломни, и направился в зал, к бару. Шел он медленно, чтобы услышать первые слова старика, обращенные к сыну:

– А где мальчишка-то в свой последний свободный вечер?

– Пьет до одури со своими дружками. Они таскают его по всем пабам в Гизли.

Будь Этан жив, он, наверное, был бы с ними, подумал Сайкс. Он угостил бы своего бывшего ученика в его последний холостяцкий вечер.

Когда Сайкс вошел в зал, разговоры стихли. Проклятие, они думают, что я переодетый полицейский. Ничего у меня здесь не выйдет.

Боб Конрой ничего не заметил. Он заказал пинту пива с «прицепом».

Хозяин сказал:

– Сядь, Боб. Тебе принесут. – Он кивнул старому официанту.

– Нет, я останусь там, где всегда стою.

Нащупав мелочь, Конрой бросил на стойку несколько монет. Хозяин пересчитал их и пожал плечами, не желая говорить покачивавшемуся Конрою, что тот недоплатил.

Забыв, что он собирался стоять на своем обычном месте, Конрой отвернулся и как слепой пробрался в угол, к камину, где посетители потеснились, освобождая для него место. Мужчины по обе стороны от Конроя заговорили с ним, но он ничего не сказал, словно ничего не слышал и никого не видел, кроме пламени, лизавшего заднюю стенку камина.

Сайкс наблюдал в зеркало на стене за стойкой бара.

На столе освободили место для пинты и порции крепкого напитка, заказанных Конроем. Тот взял кружку и осушил в несколько глотков, облизывая губы.

В зеркало Сайкс видел, как Конрой опрокинул в себя «прицеп».

Имея достаточно денег благодаря тридцати девяти парам проданных чулок, Сайкс заказал два виски, одно для себя, а вторую порцию подтолкнул к Конрою, когда тот опять появился у стойки.

– Судя по вашему виду, вам это не помешает.

Конрой уставился на него, будто узнавая. Он тоже думает, что я переодетый полицейский. Он думает, что я за ним слежу, но он не злится. Миссис Шеклтон была права. Он – тот человек, который закладывал Этана его начальству. Доносил на Этана в специальный отдел. Он патриот. Но теперь он гадает, правильно ли поступал.

– Ты домой-то доберешься, Боб? – спросил хозяин заведения.

– Я… все нормально. – Одним махом Конрой проглотил виски.

Сайкс пил с Конроем, пока хозяин не закрыл паб. Он и сам чувствовал себя не очень устойчиво и вспомнил, что совсем не ел. И этот проклятый чемоданчик, делающий его приметным, как больной палец.

К моменту закрытия Боб и Сайкс немного подружились. Сайкс хорошо умел подтрунивать. В прохладном вечернем воздухе они зашагали вместе. Боб Конрой двигался по деревенской улице зигзагом. Прошел мимо методистской часовни и свернул на Овер-лейн. Ты не туда идешь, подумал Сайкс. Ты выбираешь долгую дорогу домой. Только когда Боб свернул на Нижний конец, Сайкс сообразил, что он идет к коттеджу Мэри Джейн.

Коттедж был погружен в темноту. Конрой подошел к двери. Подбоченившись, он наклонился, так что стукнулся головой в дверь. Снова и снова он бился головой о дверь.

Сайкс подошел, выпрямил его.

– Идем, Боб. Идем, приятель. Ее здесь нет. Давай-ка пойдем домой, а?

– Что я наделал? – взвыл Конрой. – Что я наделал?

Именно это я и хотел бы узнать, подумал Сайкс, но если спросить прямо, я никогда этого не узнаю.

– Идем, парень. Твоя хозяйка будет тебя искать. Пойдем, а?

С этими ободряющими словами Сайкс обнял Конроя за плечи и повел от двери, но понял вдруг, что не знает, как дойти до фермы, если не вернуться в деревню и не начать оттуда. Окольная дорога на ферму была, он это знал. Миссис Шеклтон рассказывала, как ходила с девочкой в каменоломню. Конрой, спотыкаясь, двинулся в том направлении, кое-как пересек огород на задах и пошел по какой-то тропке.

Сайкс рискнул спрятать чемоданчик под кустом в огороде Армстронгов. Во внутреннем кармане у него лежал фонарик, но пока луна проливала достаточно света, высвечивая живую изгородь.

– Мы можем его увидеть, – сказал Конрой. – А вдруг с нами пойдет призрак Этана, как он сам всегда делал?

– Шаг, другой, вот так, – отозвался Сайкс.

– Я не знаю, как тебя зовут.

– Джим.

– Если мы так и будем идти, Джим, то придем на Хоксвортскую пустошь, самое место в такую ночь, как эта. Мы прогуляемся по Хоксвортской пустоши и переделаем мир в лучшую сторону.

– Может, в другой раз? Мы оба немножко перебрали.

Рядом заухала сова. Вздохнуло дерево.

Конрой сказал:

– Ты шагаешь совсем как он. Целеустремленно, как человек, которому нужно успеть на встречу, сделать дело. Лучше всех. Этан ставил шпиль на церковь. Поэтому Мэри Джейн и пришлось оформить страховку. Каменщик, он мог упасть.

– Кто-нибудь помог ему упасть? – спросил Сайкс.

Но Конрой умолк. Вывернулся из-под руки Сайкса и, опустившись на неровной дорожке на колени, поблевал в траву, в лунном свете забелело ухо, когда с Конроя слетела кепка.

Он повернулся и посмотрел на Сайкса.

– Я знаю, кто ты. Знаю, кто тебя послал.

Он думает, что я сотрудник специального отдела. Что ж, сегодня вечером толку от этого человека не добьешься, кроме пьяной болтовни, бредовых идей и гнева.

Сайкс оставил Боба у ворот фермы. Пронаблюдал, как он, виляя, пересекал двор.

 

Глава 3

Громкий стук в дверь пробудил Гарриет от сна. Она вскочила, думая, что это папа. Он дома. А потом вспомнила. Протянула ногу, чтобы коснуться большим пальцем Остина. Они лежали валетом, и он спал, но был горячий, от него исходили волны жара. Девочка касалась брата пальцем, чтобы не уснуть, чтобы убедиться, что это не сон. Затем она вспомнила, она у Конроев, и ей не хочется здесь находиться. Ей хотелось быть дома, с мамой и папой.

Тетя Кейт ей понравилась, но сейчас девочка ее не любила, потому что та привезла их сюда и бросила.

Стук сделался громче.

Девочка встала и подошла к окну. Это дядя Боб барабанил в собственную дверь.

– Джорджи, Джорджина! Я не могу войти.

Он отступил назад и, шатаясь, посмотрел вверх. Пьяный. Дядя Боб никогда не напивался.

Распахнулось окно.

– Да, ты не можешь войти. Я не выношу пьянства. Можешь оставаться там, пока не протрезвеешь.

– Впусти меня.

– Иди спать в коровник!

Гарриет стало жалко Боба. Казалось, он сейчас упадет. Пусть бы тетя Джорджи его впустила. Он напился, потому что папа умер, подумала она. Он пьян, потому что у него разбито сердце. Может, и мне напиться? Может, и мне стоять на улице среди ночи, едва не падая? А я вместо этого здесь, как будто ничего не изменилось.

Дядя Боб завыл, как собака, воющая на луну.

И продолжал выть.

Тетя Джорджи захлопнула окно. Гарриет услышала, как она тихо спускается по лестнице. Она его впустит. Отодвинулся засов на двери.

Пока тетя Джорджи открывала дверь, дядя Боб со стоном поминал имена матери и отца девочки – Этан, Мэри Джейн, Мэри Джейн, Этан.

Раздался голос тети Джорджи, холодный и злой:

– Если ты не переносишь эль, нечего и пить.

– Имей жалость, женщина.

Он поскользнулся, выругался и очень долго лежал на земле, пока с трудом не поднялся.

– И сколько сейчас, по-твоему, времени? Где ты был?

– Я хотел увидеть Мэри Джейн. Ее увезли. Я пытался объяснить…

Что он такое говорит? Кто ее увез? Никто не должен был ее увозить. Без мамы она станет круглой сиротой. С сиротами случаются дурные вещи.

Гарриет наблюдала. Вместо того чтобы впустить дядю Боба, тетя Джорджи его оттолкнула. Он попятился. Она сердилась.

– Заткнись. Его дети спят у нас наверху. Выкажи хоть сколько-то уважения.

– Мэри Джейн… и Этан, бедный Этан.

– А как же твоя жена? Как же я? Мэри Джейн собиралась бросить Этана. Он мне говорил. Она собиралась всех их бросить.

– Нет, никогда, никогда в этом широком мире.

Дядя Боб пошатнулся. Тетя Джорджи пошла к нему, чтобы завести в дом, подумала Гарриет, но нет.

– Поспи-ка ты в коровнике, дорогой мой, пока не научишься уважать почтенную жену и двух потерявших отца детей.

Он вроде бы всхлипнул, как будто хотел заплакать.

Дядя Боб плачет, подумала Гарриет. Мужчины не плачут.

Взрослые переместились в тень. Гарриет слышала их голоса, но не разбирала слов. Это все равно что мама гнала бы папу в угольный сарай. Чего никогда не случится. Это неправильно. И неправда то, что сказала тетя Джорджи. Она ей скажет. Она скажет, что мама не собиралась их бросать. Это неправда.

Гарриет ждала у окна, пока миссис Конрой не вернулась в дом, пока не услышала, как та поднялась по лестнице и вошла в соседнюю комнату. Остин по-прежнему спал. Но с ним никогда не знаешь наверняка. Иногда он притворяется. В комнате было слишком темно, чтобы понять, притворяется он или нет. Гарриет прислушалась к его дыханию, слишком ровному и спокойному для бодрствующего мальчика.

Гарриет легла. А вдруг папа не умер? Все это ошибка или сон. Выдумка. Ей не придется идти в школу, где все будут на нее пялиться. Она не будет наполовину сиротой. Если она заснет, то может проснуться в середине прошлой недели, когда все было нормально и обычно.

Она не знала, как долго проспала и спала ли вообще. Что-то ее разбудило. Она подвигала ступней влево, вправо. Почувствовала только сбитую простыню под пяткой и верхнюю простыню на большом пальце ноги. Девочка села. Постель была ровной на том конце и рядом. На Остина непохоже пойти в туалет. Он предпочитает писать в постель.

Внезапно Гарриет испугалась. А вдруг он не спал раньше, когда дядя Боб ломился в дом? Он мог спуститься вниз, выйти на улицу и попытаться разыскать дядю Боба в коровнике. Нет. Он бы ее разбудил. Он слишком труслив, чтобы проявлять храбрость.

Свет в окне не был похож ни на утренний, ни на лунный. Гарриет пошла посмотреть.

Языки пламени лизали стену коровника. Красные искры летели во тьму. Девочка распахнула окно и почувствовала запах дыма.

 

Глава 4

Луна всегда скрывается за тучами, когда она нужна. Юпитер сиял, но не достаточно ярко. Сайкс достал фонарик. Он чувствовал себя Златовлаской, черт бы ее побрал, потому что мог попасть лишь в домик к трем медведям – в коттедж Армстронгов, где мог бы рискнуть поспать несколько часов и постараться не съесть кашу и не сломать стульчик медвежонка.

Ветер теперь дул ему в спину и принес с собой острый запах, сухость, что-то похожее на дым. Он обернулся посмотреть на небо. Над фермой стояло красное зарево. В небо летели искры. На мгновение Сайкс застыл, как изваяние, словно некий церемониймейстер демонстрировал свое искусство и требовал признания. А потом он бросился бежать назад к ферме – по проселку, мимо зловещей каменоломни с ее угрожающими тенями, по грунтовке, по подъезду к ферме. Здесь, на подъезде, он оказался уже не один.

Кто-то еще увидел огонь. Из коттеджа при ферме выбежал мужчина, натягивая на голову кепку.

– Проклятый пожар! – кричал мужчина. – Это коровник. Мои животины! Бедные мои животинки.

– Сколько их там? – спросил Сайкс, слыша свое тяжелое дыхание, жалея, что потратил силы на слова.

– Четыре.

Сайкс слышал громкие крики встревоженного скота и лай собаки.

Словно ожил круг ада. Ветер нес им навстречу дым и искры. Сайксу показалось, что он увидел девочку, которую угостил шоколадом, увидел, как она промчалась мимо и исчезла за огромным неуклюжим силуэтом, который при этом освещении казался скорее слоном, а не молочной коровой.

– Животинки на улице, – сказал мужчина и мимо горящего коровника устремился к четырем существам, которые с безумными глазами мычали и наталкивались друг на друга, словно в любой момент могли кинуться обратно в огонь.

Если ветер переменится, огонь переметнется на дом, подумал Сайкс. Рядом с поилкой для лошадей он увидел ведро, зачерпнул воды, с размаху вылил в бушующее пламя. Бесполезно.

Мужчина не обращал внимания на пожар. Сайкс смутно отметил, что он разговаривал с коровами, похлопывая их по бокам.

Сайкс услышал ее, прежде чем увидел. Сзади донесся вопль. Он повернулся и увидел женщину, которая купила у него чулки. Миссис Конрой.

– Боб, мой бедный Боб.

Из дома донесся нечеловеческий крик, и к ним метнулась маленькая фигурка в ночной рубашке.

Должно быть, это девочка, подумал Сайкс. Я видел до этого тень.

Но это оказалась другая девочка, и она без конца кричала:

– Остин! Остин!

– Назад, Гарриет, назад! – приказала миссис Конрой. – Стой на месте! – Она схватила девочку за руку.

– Где Остин?

– Остин? – Джорджина посмотрела на огонь, на Сайкса и снова на Гарриет. – О Господи!

Гарриет вырвалась и побежала к горящему коровнику. Сайкс поймал ее и крепко сжал.

– Ты не знаешь, там ли он, а если и там, ему не помочь.

Девочка вырывалась и пиналась.

– Отпустите меня!

Один пинок получился очень болезненным, Сайкс невольно ослабил хватку, и девочка вывернулась из его рук. Побежала к коровнику. Другая девочка – он вспомнил ее имя, Милли, – возникла ниоткуда, как облачко дыма. Преградив Гарриет путь, она дала ей подножку и поймала девочку, когда та упала. Минуту две девочки боролись на земле, Гарриет визжала, чтобы ее отпустили.

У горящего коровника обрушилась балка, взметнув в небо сноп искр и новое пламя. На двор фермы повалил удушливый черный дым. Сайкс закашлялся. Закрыл рот носовым платком.

Когда он снова поднял Гарриет, весь запал у нее прошел. Сайкс отнес девочку в дом, ногой захлопнув за собой дверь, чтобы не напустить внутрь дыма.

– Остин, – проговорила девочка. – Найдите Остина.

– Я найду. Я его найду.

Или его обгоревшие кости, его пепел.

Они были на лестнице. Сайкс нес Гарриет в спальню, но в которую, он не знал.

Гарриет показала.

– Засыпай и не открывай окно.

– Остин, – всхлипнула она. – Найдите Остина. Он с дядей Бобом. Милли сказала мне.

– Он там? – крикнула снизу миссис Конрой. – Малыш там?

Сайкс медленно спустился по лестнице. Миссис Конрой стояла внизу, пристально на него глядя. Он покачал головой.

– Вы продавец чулок.

Ему показалось, будто его обвиняют, разоблачают.

– Я шел из паба. Увидел огонь.

Она закрыла глаза.

– Этот малыш ходит во сне. Должно быть, он вышел на улицу, когда я открыла дверь. Я не пустила Боба в дом, потому что он напился так, что едва на ногах стоял, а мальчик…

– Вы говорите, он пошел в коровник?

– Я оставила дверь открытой, но всего на минуту. Я была во дворе с Бобом. Достаточно одного мгновения.

На лестнице появилась Гарриет.

– Поищите его. Кто-нибудь, поищите его.

Сайкс достал фонарик.

– Я пойду. Вы посмотрите в доме, миссис Конрой. Я поищу на улице. – Он тихо добавил: – Ваш бедный муж, наверное, уронил сигарету.

Миссис Конрой показала на ряд трубок на каминной полке.

– Он не выносит их из дома. Курит изредка самокрутку, если кто-нибудь угостит. – Вслед Сайксу она добавила: – Не пытайтесь спасти этот проклятый коровник. Просто найдите ребенка.

Во дворе рабочий фермы стоял, глядя на огонь.

– Ничегошеньки мы тут не сделаем, приятель. Боб, видно, выпустил животин, хотя мог спасти свою жизнь. Но Боб, он такой. Он их, животинок этих, любил.

– Если ветер переменится, выведите миссис Конрой и… Выведите миссис Конрой и Гарриет из дома.

– Да. Я об этом думал. И я поставил животин по ветру.

– Вы мальчика видели?

– Нет.

– А где Милли?

– Она будет с животинами, разговаривает с ними.

– Покажите мне.

Фонарик дрожал в руке Сайкса, когда он освещал себе и этому мужчине путь через двор фермы. Четыре пары коровьих глаз выжидательно посмотрели на них. Но ни Милли, ни Остина и следа не было.