«А вы не знаете, как помочь себе, — вот в чём дело».
По утрам Юджи приветствовал нас и отдавал нам свой недопитый кофе: то мне, то Йогине. Однажды утром он взялся делать ей комплименты и тут же начал её дразнить. Он удивлялся, почему она тратит свою жизнь, «болтаясь» около него. Ей всегда было некомфортно, когда он говорил об этом. Она воспринимала его слова буквально, хотя у него одно предложение противоречило другому. В конце дня, после её бесконечных вопросов: «Почему он сказал так, почему он сказал этак?» я понял, что объяснять ей что-либо бесполезно. Я понимал, что могу лишь криво, по своему разумению интерпретировать его слова. Вопросы продолжались до тех пор, пока она в конце концов в очередной раз не убедилась в том, что я интеллектуал, и не решила, что именно по этой причине я могу «понять» его, а она — нет. Я ненавидел ярлык «интеллектуал». После нескольких минут таких разговоров я закипал. Они сводили меня с ума.
Свобода передвижения, которую ей давало отсутствие необходимости работать, остальным казалась роскошью. С другой стороны, она постоянно чувствовала неуверенность в себе и своих способностях заработать деньги самостоятельно. Юджи всегда хвалил её за одно и то же, одобрительно повторяя: «Она постоянно там, в глубине комнаты, тихая и незаметная». И тут же называл её известной балериной, нарочито перевирая слово так, чтобы оно звучало как «исполняющая танец живота».
Почти каждое утро, когда я просыпался и упирался взглядом в вентилятор на потолке, в моей тяжёлой голове возникала только одна мысль: «Вот дерьмо. Я всё ещё в Индии».
Юджи стал чаще ходить в фермерский дом. Он проводил там час-другой, разговаривая, показывая свою спальню, подстрекая внука Чандрасекара к тому, чтобы тот на меня нападал, кусался, щипался и кричал. У меня сохранилась фотография, где он кусает меня за руку.
— Эй! — говорил Юджи, едва завидев ребёнка. — Бей этого лысого ублюдка!
Тот был рад повиноваться, набрасываясь на меня с визгом и не отставая до тех пор, пока я не выбегал из комнаты. После этого он выбирал другую цель и атаковал деда, бабушку или любого другого взрослого в пределах досягаемости. Мохан подстёгивал мальчика вопросами, заводя его ещё больше. Ребёнок так распалялся, что ответы на вопросы следовали вместе с тумаками, которые он обрушивал на Мохана. Вмешивался Юджи и превращал ситуацию в полный бред, смущая, запутывая и зля мальчика.
— Рама — ублюдок! — дразнил его Юджи
— Рама — великий! — парировал ребёнок.
— Эй! Сита была сукой!
— Нет, не была!
— Была!
— Не была!
Что было мочи каждый орал своё.