«Вся моя речь совершенно несвязна, как у маньяка, — разницы тут не больше, чем на волосок, — вот почему я говорю, что в этот момент ты либо сходишь с ума, либо исчезаешь».

Войдя в номер 609 на завтрак, я увидел, что он слушает запись радио-шоу: его речь была наложена на музыку в стиле микса рэгги-техно и хип-хопа. Матерные слова затирались, вместо них появлялся звук «пи…», создающий ещё одно ритмичное ударение. «Просто „пи…“ не говори о любви!», «Ты слушаешь весь этот „пи…“!» Слова хорошо сочетались с музыкой, его утверждения были созвучны чувствам неудовлетворённости и агрессии, испытываемым молодёжью. В качестве основы был взят фрагмент из видео, на котором был заснят разговор многолетней давности между Юджи, Махешем и Марио. Юджи кричал, что не видит в Махеше отчаяния, несмотря на его заявления о страданиях. Услышав ещё чей-то голос на записи, Юджи спросил:

— А это кто говорит?

— Это хиромант.

— Он сумасшедший!

Кто-то в глубине комнаты вставил:

— Он с самого начала был немного странным.

— А как ещё он мог бы оказаться здесь? — спросил я.

Юджи вернул нас к главному:

— Эй! Эй! Я на радио! Вы слышите?

— Да, Юджи! Ты просто вне себя!

Свернувшись клубочком на кресле, слушая свой голос, он был похож на забавляющегося малыша, который подражает самому себе.

Записанный разговор продолжался:

— Как вы интерпретируете те вибрации? Вас интересует медитация. Вы хотите доказать миру, что эта машина способна регистрировать тишину. Вы интерпретируете в рамках того ублюдка! Вы не смотрите! Почему вы повторяете всю эту чушь? Вы никогда в своей жизни ни на что не смотрели! Это так! Не говорите ничего!

На заднем плане ситара Джорджа Харрисона обволакивала его голос словно лёгкий ветерок, когда на переднем плане Юджи честил всех подряд.

— Мария была сукой, а Иисус был ублюдком! — перекрикивал Юджи свой голос.

Запись продолжалась:

— Говорю вам, всё это только теория! Приходит какой-то ублюдок, одурачивает нас и получает за это Нобелевскую премию! Они все дурачат сами себя и нас! То, что они говорят, ничем не лучше того, что они выкидывают в мусорные корзины!

Вернувшись мыслями в реальное время, он спросил, ни к кому не обращаясь:

— Эй, о чём он говорит?

Голос на записи продолжал звучать:

— То, что я обнаружил, относилось к мысли, но мыслью не являлось. Как вы на это смотрите?

Группа «Doors» запела «Оседлавшие шторм», где нежная мелодия со звуками свадебных колокольчиков ложилась на чёткий ритм, а Юджи в это время, обращаясь к собеседникам, кричал что-то про лай собаки и хрюканье свиньи.

Довольный, он проорал мне:

— Эй, мистер! Ты это слышишь?

Затем в записи:

— «Как» означает, что вы хотите добавить ещё и ещё.

Слушая, он переходил от возбуждённого состояния к созерцательному, временами, кажется, вовсе теряя интерес. Затем он снова оживлялся, показывал на компьютер, пока все остальные продолжали поглощать остатки завтрака.

Я попросил Немку из Кёльна прояснить кое-что в моём гороскопе. Я всё никак не мог разобраться с этими двенадцатью домами. Астрология была одной из тем, где я никак не мог склеить одно с другим. Ближе к концу её объяснения Юджи спросил о моей карте рождения.

— Как у него карта, мадам?

— Очень хорошая, Юджи.

— Будет ли у него много денег?

— Он будет получать деньги через других.

А как ещё человек может получать деньги, интересно?

По индийскому календарю у Юджи в тот день был день рождения, и мы пошли обедать в горы по направлению к Дьяблере и озеру Лак-дю-Рато. Это было очень маленькое озеро — практически пруд — с пришвартованной к берегу лодкой в окружении лугов и горных вершин. Он дурачился, бил меня ложками, пугал пакетиками сахара. С нами снова были дети, и воздух был пропитан энергией молодости. Мы с Йогиней сидели напротив него, однако между ним и мной была ещё одна пара, что мешало ему разойтись на всю катушку. Тем не менее весь обед он пытался разорвать мою подставку под еду и угрожал мне водой и ложками.

После обеда я рассказывал одной из поклонниц Ошо об отношениях Юджи и Джидду Кришнамурти. Юджи прислушивался к разговору, но ничего не говорил. Я сказал ей, что, по моему мнению, для Юджи в молодости много значил тот факт, что Джидду Кришнамурти отказался от традиционного подхода к просветлению. Учитывая воспитание и окружение Джидду Кришнамурти, он был довольно радикальным учителем для своего времени, хотя Юджи и не хотел этого признавать. Несомненно, Джидду Кришнамурти был выдающимся духовным лидером. Уже одно то, что он оказался способным выйти из Теософского общества, не могло не оказать на Юджи очень сильного влияния.

В конечном итоге Джидду Кришнамурти превратился в образец для подражания. А то, что делал Юджи, когда настаивал на том, чтобы мы участвовали в поездках, оставляли духовные практики, постоянно ели, просиживали «день за днём» с ним в комнате, давали ему деньги, было почти издевательством над образцом. Возникало ощущение, что он хотел разрушить нас, используя нашу тенденцию «следовать» за кем-либо. На самом деле, не думаю, чтобы он намеренно собирался кого-либо разрушать, — просто сама его природа требовала атаковать эти лживые попытки.

На следующий день под предлогом того, что доктору Линну нужно было ехать в свой банк во Франции, мы отправились в Эвиан. Эта нелепая затея привела Юджи в доброе расположение духа. Каждый раз, когда мы оказывались в ресторане или кафе, он с удовольствием сыпал мне лёд на голову, предварительно убедившись в наличии зрителей. Нью-йоркерша заставила нас смеяться, когда, потянувшись через стол, чтобы дать Юджи прочитать эсэмэску, опрокинула и разбила стакан. Она пыталась извиниться, но Юджи весело махнул рукой и сказал: «Конечно, чего ещё было ждать?»

Мы пошли в супермаркет, и стало заметно, что траектории, по которым Юджи перемещался между витринами, изучая цены и рассматривая новые гаджеты, становились всё короче и короче. Он слегка прихрамывал на больную ногу. Мы не выпускали его из виду.

После почти года непрерывных путешествий с Юджи, Эллен решила в конце месяца вернуться в Нью-Йорк. В прошлом году максима денег «Хватай бабло и дуй в дорогу!» подстегнула её отправиться в столь долгое путешествие. Сейчас она боролась со всё усиливающимся чувством своей неадекватности: ей становилось всё труднее находиться в обстановке, воспринимаемой ей как тотальный контроль. Я понимал её чувства. Но мне уходить было некуда. А может быть, я был слишком отчаянным. Я знал, что пока крутишься вокруг Юджи, его кажущееся безразличие к твоему комфорту не даст тебе ни мгновения передышки, давление не прекратится ни на одну секунду. Я уже представлял, как меня снова накроет в попытках избежать этих сумасшедших бешеных поездок, когда явится Преподобный.

Как-то днём в поездке, уже на подъезде к Саанену, Калифорниец сделал мне нумерологический прогноз. В его системе я был классической семёркой. Это означало, что для меня были характерны обращённость внутрь, желание проводить много времени в одиночестве за чтением книг и размышлениями над тем, как всё работает. Это должна была быть жизнь отшельника, но в тот год я находился на пороге больших перемен. Кто-то с заднего сиденья добавил, что и с точки зрения астрологии год был очень для меня значимым. Плутон в двенадцатом доме. Что бы это ни означало, казалось, на астрологической кухне по моему поводу заваривается нечто грандиозное. Хотя в общем-то моя жизнь текла, как обычно.

Несмотря на непростую ситуацию с жильём, мы с Йогиней жили довольно дружно. Дела пошли гораздо лучше после того, как я перестал делать попытки устроить всё по-своему. Юджи всегда говорил о важности сдачи. Сделать это намеренно невозможно — это просто случается. Между тем Юджи стал таким внимательным по отношению ко мне, что мне порой становилось неловко. Он подходил, когда я сидел на диване или шёл в магазин, брал меня за руку и притворялся, что собирается сделать бросок. Я очень хорошо осознавал качество его прикосновения. Оно было необыкновенно мягким и ободряющим, но я чувствовал себя каким-то неуклюжим. Кроме того, хотя он выглядел как женщина, временами мужчина чувствовался в нём очень сильно. Мне всё время казалось, что он тратит на меня слишком много времени.